Текст книги "Инкогнито (СИ)"

Автор книги: Константин Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ты шаман! – выдохнула Амина, – понимаешь, что это значит?

– Ух ты! Круто! – опешил я, – серьёзно? Мой дар, это шаман? Я могу генерировать ману? А что ещё?

– Некоторым набором боевых заклинаний ты тоже владеешь. Драться умеешь неплохо, но скорее не благодаря подготовке, а за счёт врождённых данных и интуиции. На мой взгляд, тебе часто просто везёт. Подучить тебя бы не мешало! – сказала Амина.

– Так, давай без оценочных суждений обойдёмся. Больше фактов, девушка, больше фактов! – сказал я, воодушевившись от того, что оказался владельцем такого отличного и редкого дара.

– Тебя очень интересовал вопрос открытия чакр, – сказала Амина, – и вот, вуаля, первая чакра открыта! Ну… точнее, в процессе. Этот пухляш верно сказал, открытие чакры, это процесс и у всех он проистекает по-разному.

– И сильно она у меня открылась? – заинтересовался я.

– Мне-то откуда знать? – удивилась Амина, – твоя чакра, ты мне и скажи!

– А как это выяснить? – озадачился я.

– Ты должен почувствовать. Но я не знаю, как именно это будет происходить у тебя. Думаю, ты поймёшь изменения в состоянии. Но, опять же, для этого нужно, чтобы было с чем сравнивать, и мы опять упираемся в возвращение памяти, – сказала Амина.

– И как же нам ускорить этот процесс? – спросил я, – есть что-то, что ты от меня утаила?

– Нет, что касается возвращения памяти, то на этот процесс я, в самом деле, повлиять не могу, – сказала Амина.

– Слушай, а что за условия должны были сложиться, чтобы ты со мной переспала? И как это может помочь тебе открыть вторую чакру? – спросил я.

– Если б я знала! – огрызнулась Амина.

Похоже, ей эта тема совершенно не нравилась и она не хотела её обсуждать.

– Я сейчас не в плане претензий, – поспешил успокоить я её, – просто хочется узнать поподробнее, вдруг и я тоже захочу вторую чакру открыть?

– Ха! Вдруг захочу! Ты уже хочешь, только не помнишь, – усмехнулась Амина, – говорю же, вопрос чакр тебя очень интересует, и ты обязательно будешь пытаться открыть вторую, раз уж открыл первую.

– А сколько их всего? – задал я резонный вопрос.

– Семь, как обычно, – сказала Амина.

– Как обычно, это как? – удивился я.

– Ну, понятие чакр же не с приходом магии появилось, – сказала Амина, – сейчас оно просто обрело новый смысл. И во всех учениях, где чакры фигурировали, их было семь… ну или не во всех, я так подробно этот вопрос не изучала… да чего мы вообще об этом говорим? – вдруг начала раздражаться она, – это не имеет никакого значения. Просто, запомни, что их семь, и всё!

– Ладно, ладно! – примирительно поднял я руки, – не кипятись так! Семь так семь! Ну, и как же открыть вторую?

– Как тебе уже и сказали, способов много… и мало одновременно. То есть, мало кто до этого вообще может дойти, но те, кто дошёл, могут сделать это совершенно по-разному. Вот первую мы с тобой открыли, пройдя через смерть. Это невероятный способ, и он стал возможен только благодаря мне, потому что у меня дар воскресителя, – сказала Амина.

– Ты воскресила и себя, и меня, что привело к открытию чакр? – спросил я.

– Да, сначала себя, потом ещё одну девочку из твоей команды, потом тебя, – сказала Амина.

– Ещё одну девочку? – удивился я.

– Да, но это не важно. Не будем на этом останавливаться, – отмахнулась Амина.

– И у неё тоже чакра открылась? – спросил я.

– Не знаю, это не обязательная опция, но, вполне возможно, – сказала Амина.

– Так, хорошо! – сказал я, – ну, допустим. Но ты так и не объяснила, при чём здесь секс со мной? И, я бы скорее сформулировал вопрос по-другому: если ты думала, что секс со мной откроет тебе вторую чакру, следовательно, этот же секс должен открыть и мне вторую чакру, верно? То есть, это обоюдовыгодный секс, получается?

– Забудь, это была бредовая идея. Этот Юлий был прав, я просто ошиблась. Ты не можешь быть тем, кем нужно. Сейчас я даже не понимаю, как я вообще могла в такое поверить… что с тобой? – вдруг озадачилась Амина, увидев, что я остановился и смотрю куда-то под ноги.

– Не знаю! – медленно проговорил я, разглядывая бурую засохшую и потрескавшуюся корку на асфальте. Как будто давно здесь пролили что-то вязкое, оно высохло и застыло. А теперь постепенно разрушалось, растаскиваемое ногами редких прохожих. Рядом зияла выломанная железная дверь в подъезд.

И в этот момент мой затылок взорвался такой острой болью, какой ещё не было с момента моего воскрешения. Я закричал, схватился за голову и упал на колени.

10. Слишком поздно

В сознании стремительным потоком начали кружиться какие-то образы, не связанные между собой и похожие на какую-то кашу. Но постепенно вихрь стал стихать, большинство лиц и событий унеслись в туман, и более-менее подробно можно было разглядеть только лицо какой-то девочки. Я смотрел как будто сверху, как она с кем-то разговаривает в квартире. Потом до меня вдруг дошло, что этот кто-то и есть я.

Значит, с этой девочкой я знаком, когда-то виделся, о чём-то разговаривал… но подробностей было слишком мало…

Потом я увидел перед собой подъездную дверь… она не открывается… на меня нападает троглодит, и шансов спастись у меня практически нет… но сверху падает утюг, попадает прямо в троглодита, и того просто разносит на куски, так, что от него остаётся только вонючая лужа отвратительной жижи.

Я открыл глаза, резкость зрения стала постепенно настраиваться, боль в затылке быстро стихала, и понимание реальности накатило очищающей волной, выдёргивая меня из хаотичного калейдоскопа картинок, всплывающих из подсознания.

Я осознал, что стою на четвереньках и тяжело дыша, смотрю прямо вниз. А там была растрескавшаяся корка из застывшей субстанции. Я вдруг очень ясно понял, что это и есть бывшая жижа, оставшаяся от взорвавшегося троглодита.

– Ты как? – раздался женский голос, кто-то коснулся моего плеча, и через мгновение я понял, что это Амина, вспомнил, где нахожусь и что происходило со мной в последнее время.

– Нормально, – сказал я, вставая, слегка опираясь на протянутую Аминой руку.

– Озарение? – со знанием дела спросила она.

– Да, – сказал я, оглядываясь по сторонам. Теперь я видел улицу немного в другом свете. Пусть и смутно, но я помнил, что уже был здесь раньше.

– Многое вспомнил? – участливо спросила Амина.

– Не очень, – покачал я головой, пытаясь немного систематизировать то, что удалось выловить из бурлящего потока образов, – но, к примеру, теперь я знаю, что это пятно осталось от взорвавшегося троглодита.

– Да? – заинтересовалась Амина, – это ты его взорвал? А как?

– Нет, не я. Он меня загнал в угол. Его убила десятилетняя девочка, чтобы меня спасти, – сказал я.

– Ух ты! Она мощный маг? – восхитилась Амина.

– Нет, просто удачно метнула утюг, – сказал я, – в общем, это практически всё, что я вспомнил. Когда я хотел попасть в Перово, мне нужно было вернуться именно на это место. Удивительно, что мы случайно оказались здесь, ведь район не маленький.

– Мы оказались здесь не совсем случайно, – радостно сказала Амина.

– В смысле? Ты что-то знала? – удивился я.

– Нет, нас привело сюда твоё подсознание, – Амину просто распирало от гордости.

– Поясни? – потряс я головой.

– После того как мы вышли от Юлия, ещё в парке, я дала тебе возможность выбирать дорогу. Мы как бы просто шли, не думая толком, но на самом деле, всегда, когда был выбор, я смотрела за твоей реакцией и старалась её прочитать. Твой внутренний автопилот знал, куда нужно идти, и я старалась уловить его сигналы. Иногда, когда мы разговаривали, ты вообще уверенно шёл, как будто помнил дорогу. В такие моменты я старалась тебе не мешать. И как видишь, мой план сработал! – Амина скрестила руки на груди, – не благодари! – добавила она, и эта фраза как раз свидетельствовала о том, что она ждёт благодарности, которой от меня пока что не последовало.

– Спасибо! – слегка потрясённо сказал я, – это ты здорово придумала! Мне казалось, что тебя совсем другие мысли одолевают, а ты, оказывается, маршрут нам прокладывала с помощью меня?

Я улыбнулся.

– Другие мысли тоже были. Но я же не такая примитивная, чтобы удерживать в голове только одну задачу! Я, наоборот, очень хорошо натаскана на многозадачность… но ты этого, естественно, пока не вспомнил, – развела руками Амина.

– Да, пока что я только знаю, что здесь меня прижал троглодит, а девочка… Аня! Её зовут Аня! – обрадовался я, что вспомнил имя, – так вот, Аня меня спасла… мы с говорили… подробности не все помню, но смысл в том, что её мама долго не возвращалась и я переживал, что случилось непоправимое. Уходить Аня не захотела, веря, что мама вернётся… но я в этом сомневался, поэтому пообещал прийти к ней через неделю, кажется… в общем, если мама так и не вернулась, то девочке нужно помочь. Одна она здесь не выживет.

– Ты рвался сюда, чтобы выручить из сложной ситуации ребёнка? – сказала Амина, – в очередной раз не удивлена.

– Ребёнка, который спас мне жизнь, вообще-то! – уточнил я.

– Поверь, то, что она спасла тебе жизнь, ничего не меняет. Ты бы в любом случае пытался ей помочь, – сказала Амина.

– Ты думаешь? – усомнился я.

– Не думаю, а знаю. Мы не так давно знакомы, но кое-что о тебе я успела понять. Ты бы пришёл сюда в любом случае, – сказала Амина.

– Только вот у меня смутное ощущение, что вернуться я должен был намного раньше… но насколько, не помню. Просто сидит внутри какая-то тревога и чувство упущенного времени, – сказал я.

– Ну, раз уж мы уже здесь, может, тогда навестим твою спасительницу? – сказала Амина.

– Да, – кивнул я, – пожалуй, тянуть больше незачем.

И сказав это, я первым делом задрал голову, чтобы посмотреть на Анины окна. Никто на нас оттуда не смотрел. Все окна были закрыты, стёкла целы… в общем, тишина. С одной стороны, это было хорошо, с другой, внушало некоторое беспокойство. Мы же с Аминой довольно шумно себя вели и могли привлечь внимание тех, кто мог быть в доме, ведь на улице было тихо.

Второе, что меня взволновало, так это выломанная дверь в подъезд. С Аней это могло быть вообще никак не связано, но звоночек всё равно был очень тревожный. Кому понадобилось проникать туда силой, да ещё так неаккуратно? Что, домов в городе мало? Почему кому-то понадобилось ворваться именно сюда?

Конечно, квартир в доме полно и могли искать кого-то другого, но поселившаяся в груди тревога не только не уходила, а наоборот, росла с каждой секундой.

Мы вошли в подъезд и медленно стали подниматься. Не сговариваясь, мы вдруг поняли, что вели себя в последнее время слишком беспечно и не помешает соблюдать осторожность.

До четвёртого этажа всё было спокойно и никаких следов разрушений после выломанной подъездной двери не наблюдалось. Я даже немного успокоился, но, как оказалось, слишком рано. Как раз в Анину квартиру дверь тоже оказалась выломана. Причём, как и подъездная, довольно грубо. Разворотило и косяк, и стену, а сама дверь лежала на полу.

Я увидел валяющийся дальше по коридору утюг. Это был тот самый, что спас мне жизнь.

Мы остановились возле входа в квартиру. Там было тихо. То, что здесь случилось, произошло не сегодня и не вчера. Так что, что бы ни было, всё это уже в прошлом. Нам только оставалось попытаться понять, что именно случилось в квартире.

– Слишком поздно! – пробормотал я, – я пришёл слишком поздно!

– Погоди делать выводы, – попыталась утешить меня Амина, но в её голосе уверенности не чувствовалось.

– Я не сдержал обещание, и с девочкой случилась беда! – сказал я.

Внутри всё заледенело, так, что даже дышать стало трудно. Ноги сделались ватными, и я еле-еле заставил себя сделать шаг, чтобы переступить порог.

– Алик, соберись! – вдруг толкнула меня в плечо Амина, – слезами горю не поможешь! Давай осмотрим квартиру, может быть, что-то прояснится.

Слова Амины подействовали на меня отрезвляюще. Она была совершенно права, рефлексия сейчас неуместна, нужно попытаться исправить ситуацию, а для этого сначала нужно в ней разобраться… только вот, бывает, так что ничего исправить уже нельзя…

Мы медленно шли по квартире, осматривая все комнаты. И с каждым шагом я вспоминал тот день всё лучше и лучше. Эти воспоминания были как остров в океане беспамятства. Я помнил теперь всё очень подробно, но только начиная с гибели троглодита и заканчивая своим уходом из квартиры. А все фразы, сказанные в тот день, что вели к моей тогдашней жизни, таяли в тумане. Я помнил только этот эпизод, и всё!

В квартире царил жуткий бардак. Большая часть мебели была перевёрнута, как будто те, кто сюда нагрянул, что-то искали.

Вернее, не что-то, а кого-то! Поиски шли «крупными мазками». Ящики не вытряхивали, книги на пол из шкафов не вываливали. Но вот мебель переворачивали и отодвигали, если была вероятность, что за ней кто-то мог спрятаться.

Чем дальше мы шли, тем понятнее становилась картина. Пришедшие сюда знали, куда и зачем идут. Они не случайно ворвались именно в этот подъезд, не случайно поднялись именно на четвёртый этаж и вошли именно в эту квартиру. И внутри они действовали уверенно, бескомпромиссно, но без фанатизма. Ничего не рушили и не ломали просто так. Они просто искали.

Если мешала войти дверь, они её выбивали, если хотели заглянуть за диван, отбрасывали его в сторону.

Они искали спрятавшегося в квартире ребёнка. Им нужна была Аня. Зачем? Вариант у меня был только один. Они каким-то образом узнали про её дар и захотели заполучить себе такого ценного, пусть и маленького, мага.

Если я был прав, то сложившаяся ситуация была ужасной во всём, кроме одного. Если им нужна Аня, и они хотят её использовать, то вряд ли будут убивать. Да, скорее всего, ей светит рабство и работа на не очень хороших людей, и это очень мягко говоря, но, по крайней мере, она будет жива. А раз жива, то можно будет её вытащить. Да, пока непонятно что, где и как, но шанс есть!

Только вот, это всё при условии, что мои рассуждения верны. Я ведь мог выдавать желаемое за действительность, и ситуация могла быть совершенно иной.

Например, её увидели с улицы в окне, ворвались, схватили… и… дальше не знаю. Дальше могло быть всё что угодно. Смотря, кто и зачем врывался. В таком случае Аня для бандитов не представляет ценности, и вряд ли ей сохранили жизнь.

Последняя комната была комнатой Ани. Как ни странно, в ней было намного больше порядка, чем во всех остальных. Здесь только один предмет мебели был не на своём месте.

Кровать Ани была перевёрнута и валялась в стороне от того места, где до этого стояла. Я придержал Амину рукой, чтобы она пока что сюда не входила. Она молча послушалась и осталась у входа, поняв, что я хочу внимательно осмотреть комнату, не нарушив положения вещей в ней.

Мне почему-то казалось, что именно здесь есть ключ к тому, что произошло в квартире.

Я очень осторожно делал каждый шаг, внимательно глядя, куда ставлю ноги. Так я дошёл до места, откуда отбросили кровать, не увидев по пути ничего интересного и подозрительного. Вся комната была застелена коврами и дорожками, и только под кроватью раньше был голый пол. Со временем там собралась пыль. Не очень много, видимо, здесь периодически убирались, однако пыль была, и её ровный слой был сильно нарушен.

Я присел на корточки, чтобы разглядеть получше. Большая часть пыли была смазана. Не было никаких сомнений, что когда появилась опасность, Аня прибежала сюда и забралась под кровать. Не знаю, насколько это была удачная мысль, но что ещё мог придумать ребёнок? К тому же, если её искали, то всё равно бы нашли. Деться ей в квартире было некуда.

Она была под кроватью, потом сюда пришли люди, отшвырнули кровать и забрали девочку. На самом краю я видел в пыли что-то похожее на отпечаток ботинка. Точнее, носка ботика. Что-то закруглённое… но такой след не давал нам вообще никакой информации. Начиная с того, что по нему даже размер ноги не поймёшь, и заканчивая тем, что это мог быть и не след вовсе, а что-нибудь другое.

Я сместился вдоль пятна линолеума ближе к изголовью кровати. Там пыль была потревожена меньше. Я даже видел, где находились руки Ани, когда она, замерев от страха, лежала под кроватью. Не могу даже представить, что пережила бедная девочка, оказавшись в такой ситуации.

Амина осторожно приблизилась и встала рядом.

– Вот здесь они её и нашли, – сказала она, подтверждая мои выводы, – жаль ребёнка.

И в голосе у своей спутницы я услышал искреннее сочувствие. Исследуя квартиру, мы прониклись тем, что здесь случилось, и как будто тоже пережили это вместе с Аней… но, конечно, не так сильно, как она. Бедная девочка!

– Странно, – сказал я.

– Что именно? – заинтересовалась Амина.

– Вот это! – я ткнул пальцем в линолеум возле самой стены, там, где было изголовье кровати.

– Какой-то рисунок? – поняла Амина.

– Да, – сказал я, – и мне сложно представить, что девочка, прячась от ворвавшихся в дом бандитов, вдруг захотела порисовать в пыли.

– Послание? – кивнула Амина.

– Да, – сказал я, – скорее всего, это было адресовано маме, но судя по следам, она сюда так и не вернулась.

– И что это значит? – спросила Амина.

– Не знаю! – честно признался я.

Мы некоторое время сосредоточенно разглядывали этот незамысловатый рисунок. В пыли был выведен круг с торчащими во все стороны ломаными линиями. Я перебирал в голове все варианты того, чем бы это могло быть, и, надо сказать, этих вариантов было не так уж и много.

– Солнце? – озвучила Амина первый и самый очевидный вариант.

– Вряд ли, – покачал я головой, – когда дети рисуют солнце, то лучи у него обычно прямые.

– Мне кажется, что не обязательно, – сказала Амина, – а какие ещё могут быть варианты?

– Микроб или вирус так иногда изображали для детей, – сказал я задумчиво.

– Ну, там тоже палки должны быть прямые, мне кажется. Ещё похоже на старую корабельную мину, как в фильмах про войну, – сказала Амина.

– У мины тем более шипы прямые, да и сомневаюсь, что она такое видела, – сказал я, – это слишком сложно.

– А у тебя идеи есть? – спросила Амина.

– Морской ёж? – предположил я.

– Тоже слишком сложно, и мы снова упираемся в изломанность линий. А почему именно морской? Может простой? Морского она тоже могла и не видеть никогда. Ведь когда случился магопокалипсис, она была ещё маленькой. Думаю, сейчас дети очень многого не знают, потому что им просто негде получить такой опыт, – сказала Амина.

– Да, ты права, – кивнул я, – но мы же перебираем все варианты.

– А может быть, это не предмет, а явление? – вдруг сказала Амина.

– Какое? – посмотрел я на неё озадаченно.

– Взрыв! – сказала Амина.

Я перевёл взгляд на кружок с линиями.

– А вот это, вполне возможно, – кивнул я, – в этом что-то есть. Но в таком случае, что это может означать?

– Не знаю! – вскинула руки Амина, – думать надо! И хотелось бы ещё каких-нибудь подсказок. Есть ещё идеи?

– Атом, молекула, – начал перечислять я, – может быть звезда… может быть что-то с неприятным запахом или радиоактивное…

– А вот это интересно! – сказала Амина, – но не про радиацию, а про запах. Такое вполне может быть! Слушай, а смайликов таких не было, когда смартфоны были в ходу?

– Может, и были… но тут мы вернёмся к солнцу или чему-нибудь очень простому. Да и не думаю, что она успела приобщиться к этой культуре, – сказал я.

– А количество лучей имеет значение? – вдруг сказала Амина, – их сколько, вроде шесть?

– Да, – сказал я, – но мне кажется, что к этому не стоит цепляться. Изображение, скорее всего, символическое.

– О, придумала! – вдруг воскликнула Амина, – осьминог! Правда, исходя из названия, у него, наверное, всё же восемь ног, да?

– Говорю же, не цепляйся к цифрам. Не думаю, будто количество лучей важно. Мы запомним, что их шесть, но не думаю, что дело в этом. Итак, что мы имеем?

– Мне нравятся версии про взрыв и про запах… ну и ещё моя последняя про осьминога, – сказала Амина, – а ты что думаешь?

Я посмотрел ещё раз на изображение в пыли. Могло ли оно появиться здесь случайно? Вряд ли. Именно вокруг него пыль была практически не тронута, и находилось оно от места, где, скорее всего, лежала Аня, как раз на расстоянии, чтобы слегка вытянуть руку и нарисовать.

– Давай попробуем посмотреть на ситуацию с другой стороны, – сказал я.

– Давай! – с готовностью согласилась Амина.

– Не думаю, что Аня ждала меня. Я всё-таки случайный человек в её жизни. Так что послание было адресовано наверняка маме. Она надеялась, что мама всё-таки когда-нибудь вернётся, потому что в этом мире надеяться ей было больше не на что.

– Грустно, но продолжай! – сказала Амина.

– Ну так вот, не знаю, что произошло, но Аня каким-то образом привлекла внимание неких людей и они пришли, чтобы её забрать. Сейчас что, зачем и почему, не рассматриваем, идём по фактам, – сказал я, и Амина кивнула, – когда Аня поняла, что за ней пришли, единственное, что она придумала, так это в своей комнате спрятаться под кровать. Это место ничем не лучше и не хуже других, её бы всё равно нашли.

– Ну, это более-менее понятно, здесь ничего нового, – кивнула Амина.

– И вот лежит она под кроватью, незнакомцы планомерно обыскивают квартиру, комната за комнатой, и девочка понимает, что её всё равно найдут. Деться ей некуда, а единственный близкий человек в этом мире, это мама, которая, как она верит, рано или поздно вернётся. И если её сейчас заберут, то у мамы должен быть шанс её найти и спасти. Для этого нужно оставить маме подсказку. Она осторожно, чтобы не шуметь, протягивает руку вперёд и выводит в пыли этот рисунок, надеясь, что мама его увидит, и он поможет ей её отыскать, – сказал я.

– Думаю, что всё именно так и было, только вот ты не сказал ничего нового. В чём заключается взгляд с другой стороны? – спросила Амина.

– Это не может быть ни взрыв, ни запах, – сказал я, – это что-то, по чему можно опознать её похитителей. Это символ или знак!