Текст книги "Предатель (СИ)"

Автор книги: Константин Верстуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Предатель

Глава 1

2719

2781

Заря рождается на горизонте. Многим мирам она сулит начало дня, поток тепла для миллиарда душ. В глазах же солдата, яркий свет на границе мира лишь отражён страхом. И вспышка зарева вдали внушает ужас, напоминая раскаты взрывов, что в своём марше настигали планету за планетой.

***

Чистое небо тянулось над переплетениями улиц. К центральной площади, окаймлённой строем тонких башен, стекалось множество дорог. Одна за другой, они привели Ханшэса в сердце города. Следуя за гулом далёких высот, он ступил на ускорительную тропу. Один из множества самоходных путей понёс человека под сводами мостов, раскинутых между домами. Выйдя к дневному свету, Ханшэс обернулся и проводил злобным взглядом две сотни шпилей, украшавших крупнейший видимый мост. В тени каждого билось ненавистное ему знамя – символ империи Ниривин.

Тяжёлые шаги его зазвучали реже, скорость тропы начала падать перед центром города – Альтийским монументом. Уродливый столб высился над раскидистыми, идущими в несколько рядов деревьями. Отведя глаза от статуй, облеплявших вытянутое строение, Ханшэс собрался пройти мимо в тени одного из полукруглых зданий, когда несколько голосов загалдели и запищали неподалёку. Плоское устройство отсоединилось от навесов на его руке и, поднявшись к уху человека, ксено-переводчик закричал:

– Господин! Господин!

Детский крик отразился металлическим скрежетом. Взор Ханшэса невольно направился на девочку, выбежавшую к нему из-за деревьев. Следом за ней показались ещё несколько детей.

– Yodz été-aienmniztseidz. Oevéraltai![1] – светловолосый мальчик покосился на взрослого. – Вы задержались сегодня? Что-то случилось?

Тяжёлый вздох предшествовал ответу. Почти оголив левую руку, Ханшэс выпустил из неё второй переводчик – внутриязыковой. Общеимперский диалект у детишек явно хромал, да и завывали они, казалось, на каком-то выдуманном языке. Совсем не думали о старшем собеседнике.

– Ничего серьезного, – улыбаясь, пробормотал он. – Смещение планетарного флота и странное движение в поясе. Просто астероид нарушил сигнал, но панику у нас навели, словно вторжение началось.

– Значит, опять скука, – горестно опустив узкие глаза, Рагци’Ку, столь радостно бежавшая к нему, скрестила четыре руки у втянутого живота. – Я думала, работа с космосом интереснее.

«Господин»

В разговор влез, тряхнув переливчатым телом, низкий расплывчатый малец из расы яайэ.

«Господин, а вы же бывали в космосе?»

– Конечно. Правда, всего на паре миссий. Обычная разведка, очень долгая.

«А расскажите!»

Маленький яайэ, содрогаясь, словно баннер на ветру, продолжил осыпать вопросами: «Как в космосе? Планеты, правда, выглядят такими крохами, что всю систему можно в тело вжать?»

– Ай-лим, хватит! – девочка, подпираемая парой механических стержней, вклинилась в разговор. – Профессор явно устал, будь спокойней.

– Фирциния, не нужно, – перебил её Ханшэс, отведя взгляд на повисший возле уха переводчик. – Как твои протезы?

– Привыкаю, господин! – девочка, ростом превышавшая всех окружавших её детей, покачнулась на подпиравших устройствах. – А вот родителям сложнее. Кожа их повисла. Возможно, они никогда не освоятся.

– Такое бывает при переселении на другие планеты. Гравитация – страшная вещь.

– А зачем вы прилетели? – спросила Рагци’Ку, теперь переведя четыре руки за спину. – Я думала, люди, такие, высокие, родных планет не покидают. Тут и так слишком много кто живёт.

– Прекрати, – перебил её светловолосый Сим. – То, что ты – семиолоид не делает тебя выше прочих.

– Он прав, девочка! – глухой голос прошипел из переводчика, но первые слова раздались из-за спины.

Обернувшись, Ханшэс упёрся глазами в вытянувшегося над ним гвардейца. Плоская голова его кренилась на дважды изогнутой шее, покачиваясь из стороны в сторону.

– В Империи все расы уважаемы, – продолжил он. – Мы не рабы Сашфириш, и не притесняем ни людей, ни рафгантасс: никого.

– Ieeidz, – гвардеец заговорил на общеимперском, уставившись сквозь заострённый шлем на единственного взрослого. – Vu été-vaizt? Cea eicsion?[2]

– Довольно, Алгим, отступи! – в говорящем Ханшэс приметил давнего знакомого, блестевшего бело-золотой кожей – он уже привык, что в Гвардии служат только семиолоиды. – Эти малыши играют тут день ото дня, здесь нет дурного. И прошу не угрожать профессору Ханшэсу Ратигон, он порядочный житель Ниривин и добрый человек.

– Прошу простить, профессор, – незнакомый гвардеец поспешил скрыться из виду, быстро переставляя дважды согнутые ноги.

– Господин, что-то случилось? – испуганно запищала Фирциния, видя, как к ним подходит командир городской Гвардии. – Мы что-то сделали не так?

– Нет, малышка, – страж порядка опустился перед ней, согнув длинные ноги и выпустив из верхнего рукава переводчик. – Наш новенький волновался за вас. Всё же, с детьми большие и сильные люди, как профессор, могут сделать что-то плохое. Не бойся.

– Сильный? Господин Ханшэс? – Рагци’Ку скривила длинный рот, оголив острые зубы. – Профессор умный, но не выглядит сильным.

– Неверно так говорить: возраст уважать стоит столь же сильно, сколь и статус, – гвардеец поднялся с колен, шурша подолом блестевшей красным золотом накидки. – Вы собирались их сопроводить куда-то, профессор?

– Боюсь, командир Шазол, сегодня я не могу, – говорил он через ксено-переводчик, стараясь донести слова и до детей. – Я должен завершить исследование, поэтому лучше будет поспешить домой.

– Как? – вопрос четырёх ребят слился в один и отразился механическим голосом.

– Простите, я как раз хотел вам это сказать.

– Не стоит, будьте спокойны. Профессор обязательно посетит вас после, и расскажет вам немало, верно, профессор Ратигон?

– Разумеется, командир Гвардии.

– Профессор, я просил не раз называть меня «командир Шазол», статусы важны, но мы знаем друг друга больно долго.

– Прошу простить, и на том – мне уже пора, – Ханшэс запнулся на мгновение. – Да хранит вас Император. Да будет взор Его и Их.

– Да будет взор Его и Их.

Слова растворились на ходу. Позади остались детские возгласы, кругами стоящие деревья и громадный монумент, в тени которого развернулась встреча. Он обязательно проведёт с ними время, расскажет им то, что они хотят услышать. Однажды. Потом.

Стараясь не думать о прошедшем, Ханшэс ускорился и заскочил за угол, покидая центральную площадь. Зажатый в тени узорчатых зданий, он вытянул руку, позволив гнавшимся за ним переводчикам вернуться на свои места. Вновь металлический рукав заблестел полным составом подобно броне, тяжёлой, плотной броне, которую Ханшэс не видел уже много лет.

Мысли ползли за ним. Улыбки тех, кто звал его «господин», кто звал его «профессор» резали мозг, не желая прекратить тиранить голову. Он закрывал глаза, отмахивался от незримых спутников и шёл дальше. Двигался, точно слепой, пока за очередной резной лестницей не упёрся в грандиозный сине-зелёный сад. Облегчённо вздохнув, Ханшэс подошёл к подпёртому острыми колоннами дому, одна из сотен дверей которого принадлежала ему.

Ход, тень, коридор залитый золотым блеском и, наконец, закрытая дверь. Машинально проскочив сквозь украшенный для вида зал, Ханшэс устремился к столу в главной комнате, разблокировал скрытый за ним люк и, уняв хаос в голове, нырнул вниз.

Ханшэс Им-Зиан. Солдат Империи Сашфириш, специализирующийся на разведке. На время своей мисси на территории врага – Ханшэс Ратигон, профессор в центре наблюдения за телами планетарного и околопланетарного типа. Человек.

Он знал, кем был, и вспоминал это каждый раз, спускаясь во мрак тайной комнаты. И всё же, покидая её, всё чаще и чаще забывал, кем должен быть. Но солдат обязан выполнять свой долг, перед Империей и Императором. Вопросы же решают командиры.

– Уже девятый год я сам отдаю себе приказы, – прошептал шпион, активируя выдвижное кресло. – Кажется, скоро это закончится. Цикл начнётся в течение пятидесяти пяти местных суток.

Его пальцы пробежали по пустому столу, включив несколько экранов. За спиной Ханшэса пронеслись вспышки, моргая каждой сигнальной кнопкой – шифровщики активированы. Он окинул взглядом сияющий стол и, обождав немного, начал диктовать послание. Текст рождался на одном экране и тут же отражался на втором неясными символами. Информация, даты, количество кораблей и войск. Главное, последнее и точное – время и место, где будет червоточина.

Послание исчезло с экранов. Два сигнала унеслись ввысь и уже пронзили атмосферу, ускоряясь каждую секунду в десятки раз. Два послания: одно – подделка; иное, что преодолеет край галактики и после поступит в пределы Фронтовой дуги его родной Империи – отчёт шпиона с вражеского мира.

Ханшэс потянулся и выдохнул, чувствуя, что, наконец, миссия подходит к концу. Долг его выполнен, осталось лишь ждать сил Сашфириш, что прибудут, едва червоточина окажется в нужном месте. Два месяца ожиданий. Ещё два месяца в Ниривин.

Он оглядел края изогнутого полумесяцем стола. Пара тонких заострений подсвечивалась голограммами – по одной с каждой стороны. Столь похожие галактики неспешно вращались в полумраке комнаты, едва заметно двигая спиральными рукавами. Под светом обеих находились символы: слева – остроконечный герб Ниривин, справа – опоясанный крыльями и укрытый четырьмя звёздами герб Сашфириш. Две галактики, две Империи.

– Что же я тут делаю?

***

Ночной мрак укрывает города и тропы, моря и реки, горы и расселены. Редкие или частые леса, поля и пустыни. В его холоде закрываются тысячи миров, беря шанс на передышку.

Безумный гул в небе становится реже, а толпы на улицах неспешно исчезают. Если они и продолжают свой марш в свете фонарей, то уже меньшими рядами. Ночью большинство рас отдыхает, большинство существ находит способ вернуть потраченные силы. Это время досуга. Время свободы. Время страха.

Новая тьма спускается на одну планету за другой, пожирая миры. Разве кто-то в силах остановить её? Будто один солдат может противостоять самой Вселенной! В ночи его ждут снова и снова взмывающие кверху снаряды. Вместо смеха и добрых слов слышит он крики, грохот вокруг и шорохи, что заставляют внутри всё сжаться за миг. Словно тело само хочет сдавить органы и покончить с этим ужасом, и кости впиваются в мышцы, мешая бежать.

И всё же, даже от страхов своих, солдат не должен бежать. Он помнит свет, за который сражается. В конце ночи должен наступить рассвет. Должна исчезнуть тьма, пусть ради этого придётся пожертвовать всем. Всё изменится. И вместо гор тел к небу устремятся города. А вспышки взрывов заменят тысячи звёзд и сотни фонарей.

***

День, шедший за днём, предвещал новый день. Время, которому подобало бы ускориться в ожидании грядущего, растягивалось до безумия. Словно ничего не происходило, словно не близился день вторжения. Словно миссия не подходила к концу.

Ханшэс старался отбросить побочные мысли и продолжать жить тем обликом, который ему предписали: изображать того, кем он был уже много лет. Игра скоро закончится, солдат получит новую миссию, а ненавистная форма заменится экипировкой Сашфириш. С самого начала он знал это, но теперь не мог даже представить.

К моменту, когда разрозненные мысли тяжестью планеты легли на Ханшэса, послание его, должно быть, уже преодолело Фронтовую дугу Ниривин. Прошло более месяца, сигнал уже мог покинуть одну галактику, устремившись в другую. Скоро последние данные будут получены, войска займут позиции и, затем, он сможет вернуться домой.

Сейчас же мысли о родном мире были дальше, чем сама родина. И вместо протянувшихся меж городов-куполов дорог, Ханшэс двигался по бесконечному пути в тени зданий, чёрно-золотыми шпилями резавшими небеса. Он шёл по приггельному району, сверху и снизу окружённый визгом летящих машин. В самом же низу, куда Ханшэс порой поглядывал, дороги переплетались с охватывающим весь район парком, полным растений из различных миров.

«Свободные крыши» – подметил разведчик много лет назад, впервые идя нынешним путём. Теперь, как и прежде, взгляд его упёрся в пустые площадки, открывавшиеся на вершинах громадных зданий. Там, где в центральном районе тянулись поднебесные аллеи, сады и арочные мосты, здешние строения ограничивались несколькими шпилями до облаков.

Места под орудия.

Нигде не говорилось о подобном назначении крыш, но строение города так и кричало, что приггельные районы – лишь мишень, окружавшая и защищавшая центр от возможного вторжения.

Грозного вида гвардеец прошел мимо Ханшэса. Казалось, даже они не знают об этом секрете города Файгрос, либо же героически хранят тайну. Последнее выглядело правдоподобнее, ведь в экстренном случае несколько тысяч орудий устанавливать придётся именно Гвардии. Хотя, они верно и не успеют.

В этих местах Ханшэс чувствовал себя лучше. Среди чужих узорчатых зданий и предательских пустых крыш ему было спокойнее, нежели в центре исследований, где все и каждый работал во благо Империи, во благо Ниривин. Здесь он выполнял свой настоящий долг, перед настоящей Империей и Императором.

Мимо в спешке пронеслись ещё несколько гвардейцев. Проводя их взглядом, Ханшэс узрел её причину: четырёхрукие стражники мчались в низины города, к небольшой толпе. Среди садов, пара чёрно-золотых транспортников с эмблемой местного сэшеналя зажимала жалких митингующих, одним своим существованием вызывавших у Ханшэса ухмылку.

Такое случалось порой во многих мирах; и десяток, сотня или две, граждан выходили в центральных городах своих планет, призывая окружающих остановить войну. Глупость! Будто хоть один правитель прислушается. Будто хоть кто-то из рода Ниривин решит отступить! Захватчики никогда не решатся прекратить эту бойню, и тянущаяся более двух тысяч лет война тому доказательство.

Лишь победа может положить всему конец. Он это знал. Верил в это с рекрутской подготовки, с детства. И смеялся над глупцами, уверенными, что их писк сможет заглушить рёв космических чудовищ.

Прорезая транспортный поток, пара чёрно-золотых коробков устремилась вверх, унося митинговавших прочь. Ханшэс, подобно множеству застывших на мостовой имперцев, проводил взором массивные устройства. Волнение затихло. Шум рассеялся. Город отходил от короткого оживления, вспыхнувшего в одной из бесконечных теней. Толпы двинулись дальше по поднебесному пути, утягивая Ханшэса за собой.

Покой воцарялся тут так быстро, будто никто кроме него не знал, что происходит в галактике, во всём космосе и на Фронтовой дуге. Даже гвардейцы, возвращавшиеся теперь к своим постам, словно понятия не имели о происходящем за пределами планеты Нирдалон. Все в этом мире казались ему детьми. Ничего не знающими, слабыми. Подобными тем, с которыми Ханшэс порой встречался в центральном районе. Тем, двое из которых внезапно мелькнули у него перед глазами.

Он застыл. Чужие тени продолжали плыть потоком, вытолкнув из своей среды знакомые образы. Это они, без ошибок. Но почему в промежуточном районе, почему здесь?

Рагци’Ку заметила его, окликнула кого-то из толпы и покралась к Ханшэсу, покачивая длинной шеей. За ней поползла тонкая фигура, сжимавшая двумя парами рук острый пикшет. Маленькую девочку из расы семиолоидов сопровождал иной её представитель – блестящий чёрным золотом гвардеец.

Гудящий над ухом переводчик дёрнулся и с писком подался вперёд, произнося:

– Профессор, не думал, что вы ходите по таким местам.

– Сим? – Ханшэс оглянулся на вынырнувшего из живого потока мальчика. – Почему ты говоришь не на общелюдском? Или я перепутал… нет, рядом ксено-переводчик, неужто ты знаешь язык семиолоидов?

– Конечно, Рагци’Ку не любит эти летающие штуки, я и общаюсь с ней так. Вы не заметили? В прошлый раз я и с вами на нём говорил.

– Точно. Хотя, кажется, я использовал внутреннюю модель. Видимо, у тебя хорошо получается.

– Ты зачем убежал? – крик явно не должен был быть переведён. – Мы думали, тебя похитили, или ты упал вниз, или ещё что-то.

– Верно, – гвардеец подтвердил выкрики подбежавшей девочки. – И, считаю что профессор, попрошу вас…

– Конечно.

Ханшэс протянул левую руку и повернул ладонь, открыв перед небом перчатку с полусферой. Семиолоид выставил кисть над сияющим устройством, и тут же пробежал глазами сквозь надписи, родившиеся над укрытым техникой запястьем.

– Всё так, благодарен вам, – он вновь сжал вытянутое оружие и поднял голову, походя на одну из заполнивших город статуй.

– Профессор, а куда Вы шли? – спросила Рагци’Ку, закончив ругаться с Симом.

– Мне нужно зайти в отдел передачи, он на грани приггельного и лефгринного районов. А вы, дети, куда пошли из центра?

– Мне мама предложила зайти к ней, у меня ещё и подготовку отменили! – Рагци’Ку замахала всеми руками. – День отличный, у неё какой-то корабль большой отправляется сегодня! Кастгод с нами, для охраны пошёл.

– Мне не впервой работать с Афрни’Ку Саизин, – ответил он на вопрошающий взгляд Ханшэса. – Девочка часто говорила о Вас, профессор. Нам сейчас по пути, верно?

– Зачем ты всё рассказываешь? Так не интересно, но да. Профессор! Пройдёте с нами, хоть до лефгринного района?

– Тут одна дорога, глупая.

– Заткнись Сим, я не с тобой говорила.

Глядя на их мелкую ссору, Ханшэс заметил, как эти двое странно себя вели. В компании других детей они всегда говорили иначе, но теперь словно поменялись ролями, отложив невидимые маски.

– В таком случае, буду следовать за вами.

– Я пойду рядом, профессор. А вас прошу больше не разбегаться, уж больно тесный день.

Дети затихли, кивнули и двинулись в тени двух взрослых сквозь тянущуюся по гигантской дороге толпу.

– Как Вы с ними познакомились?

– Через других детей. Их компания меняется каждый год: кто-то уходит, кто-то приходит. Пять лет назад одного паренька хотели избить трое рафгов, а он даже не понимал, что они говорили. Я заступился.

– Красиво звучит, профессор. Рафгантасс – проблемная раса, хоть среди них и много талантов. И они очень сильны, со своими то удлиняющимися руками. Неужели Вы отбились от троих?

– Не совсем, – он заговорился, и теперь осталось лишь рассказать о давно воплотившемся плане. – Я, скорее, смог привлечь внимание. Остальное сделали гвардейцы. После тот парень, Раулос, человек он был, познакомил меня со своими друзьями. А дальше я просто стал частенько замечать эту компанию, а они – меня.

– Дети. Доверчивы они.

Ханшэс решил не развивать тему. Его слова уже раскрыли немало и, будь рядом с ним кто-нибудь высшего чина, то истинная цель того случая – знакомство с командиром городской Гвардии – мгновенно всплыла бы среди потока слов.

– Могу я спросить? – он решил отвести разговор от себя.

– Сперва задайте вопрос. Не думаю, что на уме у Вас что-то противоимперское.

– Благодарю. Меня этот вопрос интересовал давно, – за годы навыки импровизации почти оставили его. – У семиолоидов в именах есть постставка, не так ли? У Рагци’Ку постставка Ку, как у её матери. Но я не встречал гвардейца с именем, построенным так, в чём же причина?

Рубленые тени оплетали голову собеседника, пожирая на мгновения блестящий шлем с трижды согнутым шейным доспехом и возвращая их к свету. Взгляд его застыл под поднятой панелью, после чего узкие глаза упёрлись в Ханшэса.

– Вы бывали в войсках, профессор?

– Не довелось, – кратко ответил он, но под напором гвардейца продолжил. – Лишь раз оказался в примерно сотне световых от Фронтовой дуги. Но до планет боевых не добрался.

– Вот как. Это хорошо, – острая улыбка вытянулась на плоском лице. – Империи нужны не только солдаты. Хорошо, что общего призыва нынче нет. И всё же, будь Вы там, заметили бы, что все офицеры-семиолоиды лишены постставных при-имён. Также и офицеры рафгантасс отказываются от всех имён после третьего, в некоторых частях Империи даже после второго.

– Получается, вступив в армию, Вы стали её частью, и часть имени отбросили. Я верно понимаю?

– Почти, – Кастгод посмотрел на лезвие, венчавшее его орудие. – Гвардейцы выше рядовых, потому мы проходим те же этапы посвящения, что и любые офицеры. В том числе и отказ от постставных при-имён.

Кивнув, Ханшэс отвёл глаза и пошёл молча. Армия Сашфириш строилась иначе и имена в ней не менялись, однако особенности войск в Ниривин ему уже были знакомы. Любой разведчик обязан изучить в первую очередь вооружение, и лишь затем – тыл врага. Однако, при мыслях о миссии своей, он не сдержал родившийся из услышанного вопрос:

– И Вы не думали оставить это и вернуть своё имя?

– Профессор. А вас интересовал ли этот вопрос? Вы могли бы отказаться от своего долга ради имени или звания? Вас посещали мысли, верно ли поступаете и к чему идёте?

Он сжал губы, замер. Слова стоило подбирать осторожно, хоть и тянуть с ответом Ханшэс не мог. С семиолоидами играть словами опасно.

– Признаться, да, особенно в последнее время. Порой бывает ощущение, что всё сделанное и грядущее – ошибка. Сейчас сложная эпоха, и решить что-либо – не простая задача.

– Но Вы всё ещё здесь. Значит, Ваше дело правое, и выбор Ваш верен. Правда, я и не задаюсь такими вопросами, – его голова склонилась, указав на перешёптывающихся впереди детей. – Кто-то на Фронтовой дуге вершит судьбу Вселенной, но ведь и простых граждан кому-то нужно защищать. Да и, война однажды закончится, солдаты смогут отдохнуть, а хранить порядок продолжим мы.

– Вы правы, – Ханшэс выдержал недолгую паузу после словестного потока переводчика. – Дело Гвардии – достойное. Удивительно, что в нашем мире есть те, кто так предан своим идеям.

– Мы все им верны, профессор, все. Даже те глупцы, что собираются на митинги в тенях городов, полны идей, хоть и идущих против великой цели Императора. И Вы, я уверен, верны себе. Рагци’Ку тоже видимо так считает, она часто о Вас говорила.

– Но что если…

Слова его погрязли в вое, пожравшем все звуки вплоть до середины района. Белая вспышка разрезала небеса и вытянулась в стрелу, летящую от окраины города сквозь облака в синюю темноту.

– Нет! Мы не успели! – горестный вопль привлёк внимание всей округи сильнее, чем межпланетный корабль. – Почему? Ещё рано!

Ханшэс смерил взглядом громадную фигуру, что с каждым мгновением становилась всё меньше и меньше, оставляя лишь беловатый след через всё небо. Поистине огромный корабль. Его даже удивило, что нечто столь крупное взлетает с планеты, ещё и так близко к городу.

За место воплей, Рагци’Ку начала бормотать что-то на родном языке скрючив вытянутое тело. Она отнекивалась от Сима и воротила голову от своего провожатого, лишь изредка поглядывала вверх, на перерубленный стаями испуганных птиц след на порозовевшем полотне.

– Eitsété-tésit vivirea[3]? – спросил Ханшэс на общеимперском, после чего, присев, повторил вопрос через переводчик.

– Да, – наконец буркнула девочка. – Я хочу посмотреть на него, он такой большой!

– И правда, – гвардеец наклонился, оперевшись на пикшет. – На удивление огромен.

– Для планетарного корабля – да. Не помню даже, чтобы видел нечто столь крупное, способное покинуть атмосферу. Хотя для галактических перелётов используют крейсера размером с этот район.

– Профессор, – Сим потянул Ханшэса за закруглённый рукав. – Вы обещали рассказать, как путешествовали по космосу.

– Да, точно. И теперь мы не спешим, я хочу сладкого! Профессор, расскажите. Профессор, купите что-нибудь вкусное.

– Во имя Императора… – тихо вздохнул Ханшэс. – Хорошо, тогда вызову торговый транспорт и…

– Нет нужды. Мы в промежуточном секторе, – Кастгод указал на закрученную башню, рубящую на четыре направления дорогу. – Если свернём там, то за мостом Арлиона Второго будет крупный дом торговли. Это много быстрее.

– Да! – хором вскрикнули дети.

Гвардеец же с одобрением посмотрел на своего спутника. Он словно безмолвно поддакивал капризной мелюзге, толкая Ханшэса на крохотное разорение.

– Космос, – начал названный профессор. – Что вы хотите знать? Я путешествовал… лишь раз.

За этот день это была его крупнейшая ложь, не считая всей жизни в этом городе.

– Всё. Вы давно обещали.

– Да, – кивнул Сим. – Как Вы путешествовали, когда, куда? Как это происходит?

– Гвир Кастгод, может, вы расскажете? Вы вероятно путешествовали не раз.

– Увы, профессор. Я не покидал Нирдалон даже на время учений.

– Хорошо, – он поднял глаза к расплывшимся облакам, за которыми совсем скоро должны заблестеть звёзды. – Как это проходит? Вы, думаю, считаете, что полёты это интересно. Вы правы. Даже одна галактика безгранично велика и удивительна, но почти всё время придётся провести во сне. И это – самое страшное в космосе.

– А как же звёзды, червоточины, туманности, радиация? – затараторила девочка. Для своего возраста она неплохо знала об опасностях Вселенной.

– Это тоже. Но страшнее всего – время, – он зашагал медленно, в такт неспешной речи. – Порой ты прибываешь на планету, чуть больше родной, и разница в гравитации и атмосфере почти не заметна, и всё же, закон изменчивого времени сработает даже так. И пока вы будете жить в одном мире, ваши дети уже могут состариться в своём. Увы, для космических странников время растягивается до безумия.

– Неужели червоточины не помогают? Или двигатели, или капсулы?

– Пока корабль разгонится и доберётся до ближайшей червоточины, может пройти ни один год. Да и в капсулах организм застывает. Пока все живут на планетах, экипажи кораблей спят и ждут момент прибытия. Так проходят космические полёты.

– Кошмар! – воскликнул Сим на людском. – Простите, я бы не хотел в этом участвовать.

Взгляды вцепились в Ханшэса. Слова вертелись на языке, но прерывались мыслями, воспоминаниями. Эти дети были совсем иными, нежели он в их возрасте. Они жили иначе, мечтали о другом и боялись другого. И Сим, этот светловолосый мальчик с блестящими золотыми глазами, вряд ли пошёл бы в рекруты при первой возможности. Их окружил недолгий покой, и никто из них, казалось, и не думал рваться в бой.

– Всё не так страшно, – разорвал короткую паузу Ханшэс. – В космосе начинаешь забывать об этом: об оставленном прошлом и неясном будущем. Перестаёшь бояться. На Нирдалоне в сутках двадцать шесть стандартных часов, на моей родной планете – двадцать три. Экипажу до погружения в капсулы нужно отдыхать, и их сутки разделены на тридцать часов. В таком цикле, спустя какое-то время, перестаешь думать обо всём, кроме того что происходит сейчас. Исчезает всё, кроме этих тридцати часов настоящего.

– А теперь звучало интересно, – дослушав переводчик, выпалила Рагци’Ку. – Что же такое? Так полёты эти интересные или страшные, я запуталась!

– Думаю, если вы стремитесь к другим мирам – ничто не сможет остановить, – гвардеец улыбнулся. – В мире много страшных вещей, но мы продолжаем жить. Мы – часть великой Империи. Она – часть великой Вселенной.

– Кажется, мы пришли.

Оглянувшись, Ханшэс убедился, что позади осталась облепленная статуями башня, один из уровней которой охвачен был гигантской дорогой.

– И правда.

Перед ними раскинулось широкое здание, сотни балконов которого пестрили вывесками, переключавшимися меж языками рас Империи. Колоссальные двери были постоянно открыты, зазывая в окаймлённое четырьмя башнями строение.

Ханшэс, следом за детьми, проскользнул под роскошной аркой. В тот же миг он ощутил удар фильтрованного воздуха и мягкий, чуть тёплый климат, много приятней, чем снаружи. Над головой его пронёсся один из тысяч дронов, круживших под высокими потолками.

Рагци’Ку, увлекая за собой Сима, понеслась к центральной платформе, от которой вверх и вниз тянулись перестраивающиеся лестницы, крытые узорчатой решеткой. Ханшэс с Кастгодом нагнали детей лишь на подъёме. Гладкие ступени слегка прогибались под их стопами, после выталкивая вперёд и вверх посетителей, отчего шаги не ощущались вовсе. Лестница удлинилась, открыв солдату и всем шедшим перед и за ним ход на третий этаж.

– Там! – воодушевлённо крикнула девочка.

Посмеиваясь, она побежала мимо многоцветных толп под заострённый свод арки, края которой украшали переводящиеся с одного на другой язык надписи «еда, напитки, наполнители». За узорчатыми стёклами блестели изображения разных вкусностей, переливающихся яркими цветами. От их вида даже Ханшэс почувствовал лёгкое урчание в животе.

– Полагаю, стоит следовать за ними, – трескучий звук переводчика, повторившего за подошедшим гвардейцем, вырвал его из мыслей.

– Вы правы.

Они двинулись ко входу, когда путь преградил наблюдательный дрон. Плоское устройство опустилось из-под потолка и упёрлось тёмным глазом в лицо семиолоида. Тот провёл возле груди двумя левыми руками, после чего дрон отлетел назад и вновь поднялся кверху.

– Проверка?

– Мы редко заходим в подобные места. Дал понять, что здесь не из-за угрозы.

– Понятно, местная охрана беспокоится. Да что же, надо идти, эти двое уже что-то выбирают!

Ханшэс проскочил через окружённый множеством угловых ламп холл к одной из сотни капсул, корпус которой тянулся от пола до потока. Возле окружавшей прозрачное устройство панели стояли дети, перелистывая изображения сладостей. Эти двое толкались, споря на семиолоидском языке и тыча то в одну голограмму, то в иную.

– Вы уже что-то выбрали? – спросил он, пытаясь прервать спор и пересилить глухой шум.

– Да! – на родном языке воскликнула Рагци’Ку.

– Lei[4], – Сим ответил на общеимперском. – Я не хочу эту дрянь, как такое можно есть?

– Это любимая сладость императора Алцуэма Седьмого! Император не мог любить дрянь, не говори так!

– Ты не Императрица, так что не важно.

– А может, и буду. Вдруг моя семья отличится, мы станем аристократами, и после меня заметят представители семьи Ниривин!

– Да не мечтай!

Сим пихнул её, она толкнула в ответ и дети вновь залились спором.

– Хватит, – Ханшэс разнял их и, прокрутив сияющий список, ткнул во что-то. – Я куплю это, я вам покупаю.

– Ну и ладно, – девочка две руки скрестила у груди, две же спрятала за спину.

Механические клешни внутри капсулы начали оживлённо создавать заказанную сладость, напоминавшую застывшую, но двигавшуюся воду.

Причудливый десерт. Ханшэс за десяток лет так и не привык к местной пище. Первый год он питался одними лишь энерго-инъекциями, настолько продукты чужой Империи казались ему безвкусными. Чужой Империи.

Слова же об Императоре Алцуэме, Императоре Уничтожителе, напомнили ему, кто он. Напомнили, что смеяться детям здесь осталось недолго. И что скоро в Гвардии на этой планете не будет нужды.

– Выкажите же благодарность, – легко проговорил Кастгод, едва механизм выдал детям еду.

Те, переглянувшись, кратко поклонились и отвернулись. Казалось, они всё ещё спорят, но уже мысленно. В руках у них красовалось по бесформенному угощению, отражавшему в себе блистательный свет зала.

– Вы добры, профессор.

– Я привык к ним.

– Себе брать что-либо не желаете?