Текст книги "Тринитротолуол из Перистальтики (СИ)"

Автор книги: Константин Твердянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14
Звездная гниль

Немного придя в себя, изобразил сдержанный восторг по поводу предстоящей встречи. И быстренько смылся под тем предлогом, что мне нужно подготовиться к долгожданному воссоединению. Мою первую реакцию алхимик, похоже, списал на шок от неожиданности. Понимающе улыбался и говорил, что разделяет радость. Слава богу, а то еще и он заподозрил бы неладное.

Нет, ну надо же, а! Сроду эльфов в Торлопе не видели, даже старая Агнеска об этом не слышала, и только я здесь освоился – они тут как тут, длинноухие сволочи! Что им в родных лесах-то не сиделось! Совпадение ли?

Никогда Штирлиц не был так близок к провалу. Это людям я могу вешать лапшу про исцелителя из Перистальтики. И то с трудом. Но эльфы-то вмиг распознают «сородича»-самозванца, даже под капюшон заглядывать не надо. Лишь бы им никто сейчас не успел рассказать про лекаря-колдуна. Все же время позднее, а они с дороги, вряд ли станут долго общаться с местными. Сбегу. Должен сбежать.

Мне не привыкать, в конце концов. Все равно собирался уходить, и Агнеска еще… Плохо, что в такой спешке, не подготовившись… Ну да что уж теперь. Могло быть гораздо хуже. Главное – с этими… высокорожденными случайно не пересечься. Легенда после такого суматошного бегства полетит к чертям, но уже не важно. Отправлюсь в этот городишко – как его там, Грику, будь он неладен. Карту и письмо я забрал. О том, что намереваюсь туда, знает только Агнеска, а она никому не скажет. Не в ее интересах. Городок далеко, эльфы туда просто так не потащатся.

Если только не ищут меня специально. Но все равно не узнают, куда я двигаюсь. Не будут же хозяйку пытать.

Оставшуюся часть города я пересек почти бегом. Точнее, бежал, пока меня никто не мог видеть, и замедлял шаг на главных улицах. Даже плюнул на предосторожности и срезал путь переулками. Один раз нарвался на местных гопников, но длинные уши, горящие глаза, скрюченная рука и злобная ругань сработали безотказно.

В свой сарай я вломился, на ходу простучав твари условленный сигнал по стене. За ширмой цокнули хитином и вопросительно заскрипели.

– Нам нужно уходить, – бросил я, заглянув туда. Зверюга опять недоуменно скрипнула. Ах да!

– Нужно уходить, – повторил, развернувшись к двери и потоптавшись на месте. Затем трижды размашисто указал туда, где озеро.

Тварь поднялась с пола, приблизилась, положила мне руку на плечо. Заглянула в лицо человеческим глазом. Бр-р, ну и морда все-таки.

– Все нормально пока, – я пожал плечами и изобразил улыбку. – Но бежать надо быстро. Иначе… эльфы, в общем.

Ай, ну кому я объясняю! Некогда устраивать пантомиму. Просто провел пальцами по уху, по всей длине. И показал четыре пальца, потом – в сторону города. Повторил. И понял: что-то не так.

Тварь замерла, будто к чему-то прислушиваясь, затем неуверенно пискнула и потянулась к моему уху. Наклонила голову, шагнула на меня, чуть не впечатав в стену. Вздрогнула всей тушей, вновь потянулась к уху.

– Да-да-да, они! – раздраженно процедил я и начал скидывать в тряпичную сумку свои немудреные пожитки. Эх, сколько всего бросить придется… И приличную куртку лучше не надевать, слишком броская.

Косатка-скорпион не двигалась. Лишь смотрела куда-то мимо меня, а глаз медленно заполнялся слезами.

– Эй, что такое? – нахмурился я. Но тварь по-прежнему не реагировала. А потом и вовсе… отодвинула меня и проломила стену сарая! И рванулась – в город!

Я едва успел выскочить через пробоину вслед, чтобы увидеть, как чудище скрывается за портовым складом. Пара заборчиков, которые подвернулись ему по пути, разлетелись в щепки. Это ж какая скорость! Да оно через пару минут будет в жилых кварталах!

Оскальзываясь на подмерзших лужах, я побежал за обезумевшим зверем. Тут же одумался, вернулся к сараю, бесцельно кинул в сумку какие-то склянки. Что я могу сделать? Как остановить гору мяса, которая несется по городу, потеряв самый главный инстинкт? А ведь казалась такой умной…

Что я могу сделать? Разве что умереть вместе с ней. Как ее спасти?..

И что вообще случилось?

Через несколько мгновений раздался громкий треск. Вскочив, я метнулся к пролому.

У склада больше не было угла – его снесла туша, которая мчалась обратно, не разбирая дороги. Но погони за ней я не увидел. Кажется, остатки самосохранения взяли верх над монстром.

Оглушительный стон, переполненный тоской, разорвал воздух. Никогда я не слышал, чтобы голос кита был так похож на человеческий. И чтобы он вмещал в себя столько горечи.

Косатка-скорпион, не останавливаясь, плюхнулась в озеро, взметнув фонтан брызг. Хорошо, что лед уже сошел – так бы она и убиться могла. Колыхнулась водная гладь, разошлись волны – и тварь была уже далеко.

Пожалуй, только что я остался один в чужом мире. Стараясь отвлечься от посторонних мыслей, я наспех сгреб с полки все мензурки, которые там оставались. Накинул поверх рубахи свою прежнюю хламиду с капюшоном. Так лучше, от нее тут уже все отвыкли. Хорошо, что руки не дошли выбросить.

Завязал сумку и покинул свой домишко. Мне тоже пора прочь из этого города. Тем более – после таких шумных… прощаний.

Торопливо добрался до ворот, и легкий холодок пробежал по спине. Нынче здесь выставили усиленный дозор.

Старательно изображая, что у меня все хорошо, свернул в проулок. Нет уж, через ворота сегодня дорога заказана. Может, и просто совпадение, но усиление поста мне очень не понравилось. Не факт, что меня уже объявили в розыск, но кто его знает. Слава богу, что стена окружает Торлоп не со всех сторон.

А потом оказалось, что патрули в портовой части усилили тоже. И вот это уже было совсем плохо.

Скрываться в тенях – подозрительно. Если заметят, то явно возникнут вопросы. Сделать морду кирпичом и шагать мимо стражи – вариант так себе, если те уже знают про самозванца. Хотя, может, зря так парюсь… Так быстро информация разойтись не могла. Эльфы меня вообще пока не видели, а у стражников нет раций, чтобы раздавать ориентировки.

Я решительно вывернул из-за поворота, кивнул дозорным и нагло поперся к береговой линии. Патрульные несколько недоуменно проследили за моими перемещениями, но ничего не сказали. Ну да, ночью в этом районе приличных людей – и эльфов! – не встретишь. Ходить тут, впрочем, не возбраняется – вот и не вмешались. Славно – значит, и впрямь напрасно я переживал. Разнервничался опять до паранойи. Еще и выходка твари… Совсем добила меня.

Чуть поеживаясь от ощущения внимательных взглядов, проследовал за склад. А там припустил бегом – подальше. Время уходит, утром наверняка уже вовсю развернется облава.

Рядом с местом, где край стены примыкал почти к самому берегу, затаился, прислушиваясь. Кроме шума волн, криков чаек, завывания ветра и крысиного писка, ничего не уловил. Ничего, что показалось бы опасным. Воровато оглянувшись, прошмыгнул мимо толстой стены, замочив ноги до пояса. Не страшно – в теле тролля простуда мне почти не грозит, уже понял. Потом пришлось карабкаться по остаткам старой стены, минут десять продираться через столбы с намотанными веревками – и вот я за городом. Прощай, Торлоп, прощайте, алхимик и его старуха-мать… Вы для меня все-таки много сделали, несмотря ни на что. Прощай, более-менее налаженная жизнь среди людей… И ты, чудовищная тварь с паучьими ногами… тоже прощай, наверное.

Часть пути до леса проделал ползком, часть – перебежками, прячась, где подвернется. Весь перемазался грязью – зимой было немного удобнее… Недаром оделся в старое барахло, а хорошие вещи убрал в мешок. Ближе к спасительной опушке слегка притормозил… И тоже не зря.

Шагов за сто я сумел различить две фигуры всадников, неспешно объезжавших кромку леса. В такую темень – что они здесь забыли, без факелов-то? Лошади… В городе я их почти не видел, да и те были какими-то невзрачными и низкорослыми. А тут – странно высокие. И фигуры всадников, закутанные в плащи, – тоже. Если не мерещится из-за темноты…

Судя по всему, они смотрят не в мою сторону, а выслеживают что-то в подлеске. Или ищут следы!..

Затем одна из фигур развернулась, и я увидел, как на ее лице горят два огонька. Глаза. Такие же, как у меня, а Агнеска говорила… Эльфы!

И он мои глаза заметил тоже. Изумленный короткий возглас – и всадник пришпорил коня, направляя его ко мне.

До леса мне никак не добраться! К озеру! Есть шанс убежать – ночью на лошади во весь опор не поскачешь.

Эльф погнал наперерез. И как быстро! Понял, гад, куда я!..

В панике я крутанулся на бегу, замер и вскинул руку – пусть будет приметнее! Успел краем сознания отметить: что-то этот жест мне напоминает. И прокричал, стараясь выглядеть внушительно:

– Прочь, олень тупорогий! Сгною!

Проклятый эльф придержал коня. Спрыгнул на землю так, как будто и не ехал. Сделал пару шагов ко мне. Я поднял руку выше, зашевелил пальцами:

– Стоять, я сказал! Не подходи!

Он все же остановился в паре метров от меня. Застыл, внимательно глядя. Длинные уши, торчащие из-под тканой шапки, чуть подрагивали. Наверное, от холода. А на лице, смутно видном во мраке, – недоумение пополам с чем-то еще.

Потом он, кажется, понял. Изящное лицо перекосила усмешка, наполненная презрением.

– Ты что, желаешь напугать… вот этими кривляньями? Я бы засмеялся, не будь ты столь жалок. Ничтожный, о великие небеса, какой же ничтожный! Беспомощный древоточец, порочащий кровь звезд.

Что больше всего меня поразило – я понял каждое слово, хотя повторить бы явно не смог.

– Здесь бродит гимори, – продолжил эльф. – Откуда он? Кто его создал? Это гимори твоего господина? Он чернокнижник, проклятый небесами?

– Нет у меня никакого… господина, – пробормотал я, пятясь к озеру.

– Что ты хочешь сказать, подлец? – вновь удивился ушастый. – Чернь, которая никому не служит?

Неуловимое плавное движение – и эльф стоит в одном шаге. Я не успел даже вздрогнуть, а он уже обо всем догадался. Глаза расширились, он отшатнулся, как от прокаженного. На миг я растерялся – никогда не видел такого лица. Такой гримасы, такой страшной брезгливости.

– Поганая кровь! Да ты гнилокровый!

Он выхватил короткий узкий меч, замахнулся. Я рефлекторно пригнулся вправо, упал, перекатился по земле. Вскочил и побежал. Резкий рывок назад – и я грохнулся на спину. Дыхание оборвалось.

Хрипя и корчась, схватился за шею. Ее захлестнуло петлей и стягивало все туже.

«Второй набросил аркан…» – почти безразлично подумал я. Тело билось в грязи, сознание гасло.

– Я чересчур погорячился. Пока не нужно убивать эту мерзость, Элиамальдор, – расслышал я через шум крови в ушах, и петлю ослабили. Я сипло вздохнул и закашлялся – дико, спазматически.

Не убили. Им что-то нужно. Однако, кажется, ненадолго…

Скорее всего, будут спрашивать про кита-скорпиона. Как они вообще о нем узнали?

И даже не дернешься никуда – петля-то на шее!

– Так откуда здесь гимори? – уже спокойно, как будто ничего и не было, переспросил эльф. – Я чувствую в тебе темную силу, гадостное отродье, но ты не заклинатель. Что это за гимори? Почему он здесь?

– Нет тут никакого гимори, – прохрипел я, на всякий случай оттягивая веревку. – Не знаю.

– Ты лжешь, грязный выродок, отравивший кровь звезд, – спокойно ответил ушастый мерзавец. – Далеко на подъездах к городку маложивущих нам стало очевидно, что здешние земли осквернены пребыванием твари, противной живому. Лес поведал нам. Где она? Откуда она?

Черт возьми, я ведь четко разбираю все, что он говорит! Даже имя сволочи с арканом! Да я бы и в прежней жизни не воспринял эту тарабарщину!

– Посмотри мне в глаза, гнилокровый, – продолжил эльф.

Я мельком глянул на него и утонул в горящих омутах. Захотелось сразу рассказать все, что узнал о членистоногой твари, – неодолимо и искренне, будто лучшему другу. И я начал рассказывать. О китовой туше на паучьем ходу, о человеческой руке и множестве глаз, о том, какая она умная…

«Да это ж какой-то гипноз», – прояснилось вдруг в голове. Меня словно ледяной водой окатили. Нет уж, больше ничего не выдам! И так сказал слишком много…

Я замолчал, исподлобья глядя на длинноухого гада. Тот нахмурился, чуть прищурил глаза. Возникло ощущение, что в мозгу легонько засвербило. Я тряхнул волосами, перевел взгляд.

Как же болит шея. Неслабо придушили, борозда останется… Ковбой хренов.

– Занятно… – протянул эльф. В бархатном тоне проскользнуло замешательство. – Все равно расскажешь. Элиамальдор, свяжи ублюдка, пожалуйста. Придется везти с собой поганую кровь.

– Мы не вернемся в поселение грязерожденных? – равнодушно поинтересовался второй. Голос у него был моложе и звонче.

– Нет, все прекрасно выполнят и без нашего участия. Выступаем прямо сейчас. Живая скверна значит стократ больше. Упускать чернокнижника недопустимо. Мир не простит.

Меня скрутили, обмотав запястья и щиколотки жесткой веревкой. Что характерно, петлю с шеи так и не сняли. Перекинули через лошадиный круп, как куль с картошкой. Да еще и привязали к каким-то кольцам на седле. Полная беспомощность. Полнейшая.

К черту эти мысли. Пожалеть себя я всегда успею. А сейчас надо сосредоточиться на том, как выкрутиться теперь. К эльфам мне точно нельзя. Все даже хуже, чем раньше подозревал. Урод, который со мной беседовал, – не просто расист. К такому отношению я давно привык. Но он же меня возненавидел буквально с первого взгляда. Когда он впервые разглядел меня… Столько презрения и ненависти. При воспоминании невольно сжались кулаки. С предыдущим хозяином тела он вряд ли был знаком. Так что презрение и ненависть – лично ко мне. Кого он во мне узнал? Какая еще «гнилая кровь»?

Эльфы двигались молча. Обогнули опушку и выехали на дорогу. Кстати, да. С чего бы мне так хорошо понимать их речь?.. Вот тоже загадка. Обязательно бы спросил, не будь я привязанным пленником, которого везут с собой, как неприятный груз.

Неужели я и правда наполовину эльф и именно поэтому так отвратителен им? Да как же этот полукровка вообще появился на свет? И почему его не убили еще в утробе – или сразу при рождении? Может, все-таки искусственно сделали?

Мало того, они еще и узнали о моей связи с чудовищем. О которой я сам и сболтнул, так что не отвертишься. Плохи мои дела.

Мозг лихорадочно перебирал любые возможные варианты. Как сбежать? Увы, в голову лезли только самые дебильные идеи. Наподобие того, чтобы перетереть веревку об удачно подвернувшуюся ветку. А потом, видимо, перестрелять эльфов голыми руками. Конечно же, никаких веток на ходу не подворачивалось.

Стоп, а ведь мысль не такая уж тупая! Ну, не насчет перестрелять, конечно. Когти-то мне на что? Украдкой обронил рукавицу и проверил – выворачивать кисти очень неудобно, но веревку хорошо царапаю. И еще – котомку не отняли! Явно побрезговали ко мне лишний раз прикасаться. Да уж, чего им бояться? Что может быть в сумке у лесного отродья?

А в сумке у меня, среди прочего, завалялся пузырек горючей смеси. Такой же, какой в свое время подкинули в подвал Яцеку. Достал по случаю. Если ударить его о твердое, то загорится даже снег – хоть и ненадолго. Лошадей точно напугает, а дальше будет видно.

Главная трудность – руки у меня свисают с бока лошади, а сумка прижата к телу. И лямка уже изрядно врезалась в ребра. Осталось расковырять когтями прочные волокна, да так, чтобы конвой не заметил. Развязать не смогу, а вот тихонько разодрать, наверное, выйдет.

Значит, скоблю веревку и жду привала. Или еще какой-нибудь оказии. Основное – добраться до котомки. И распотрошить ее. Ведь там у меня и другая гадость есть. Едкая щелочь, например. Ей можно попробовать пережечь веревку на ногах. И на шее, черт… Только ожоги будут. Но это в моем случае вовсе не самое страшное. Впрочем, едва ли оно будет быстрее, чем когтями.

Или попортить спину бедной лошади, чтобы от боли она попыталась скинуть седока. И меня заодно. А пока будут разбираться с ней – дойдет и до горючего пузырька.

Следующие полтора часа я сосредоточенно возил когтями по веревке. Результаты были: волокна растрепались, постепенно поддавались. Изредка всадник, ехавший впереди, оборачивался – и тогда я усиленно старался прикинуться безвольным телом. Пока вроде получалось. Остается надеяться, что размочаленную веревку в ночи он не высмотрит.

Увлекшись, я едва не слил все свои шансы: эльфы вдруг остановили коней, а я отреагировал лишь пару мгновений спустя. И еще секунд через пять понял: причина была в лесу. Из чащи доносился треск ветвей и сучьев. Лошади нервно всхрапывали. Кто-то спешил, продирался сюда. Кто-то огромный и почти наверняка – черный, гладкий и членистоногий.

«Вернулась все-таки!» – встрепенулся я. В один миг нахлынули колоссальное облегчение и тяжкая тревога.

Кустарник шумно разломился, рухнуло деревце. Из подлеска высунулась знакомая морда. Тварь вздохнула и тоскливо застонала.

– А вот и гимори, – негромко произнес эльф. Голос его чуть дрогнул.

Чудовище не спешило атаковать, и совершенно правильно. Я боялся, что оно сходу кинется в бой, а чего ждать от этих длинноухих – понятия не имею. Вот и тварь, наверное, рассудила так же: застыла, как жуткое изваяние, и внимательно уставилась на всадников. По коже что-то стекало – да это же кровь! Изранилась о ветки, так торопилась.

Затем, протяжно заскрипев, монстр переступил лапами, немного приблизился. Из кустов проявились очертания множества суставчатых ног. При виде этого у эльфа, который вез меня, не выдержали нервы: он вскрикнул и швырнул что-то в зверя. Ночь озарилась яркой синей вспышкой, и я на время ослеп. Слышал только глухое нарастающее шипение кита-скорпиона. Когда зрение вернулось, я проморгался, изумился и хотел было протереть глаза – помешали связанные руки.

Ничего не изменилось. Тварь по-прежнему стояла на краю дороги, красуясь тускло светящимися подпалинами на морде. Ей, похоже, от вспышки пришлось худо, и ушастые сволочи приготовились к битве, однако химера не уходила и не нападала. Просто смотрела на них и на меня. А потом странно сгорбилась всем телом и попятилась обратно в лес. Все сильнее и сильнее ускоряясь. Эльфы ринулись за ней, но косатка-скорпион напоследок так приложила их ультразвуком, что длинноухие вмиг сложились пополам. Лошади загарцевали с неистовым ржанием. К сожалению, не сорвались с места. Мне это было бы очень кстати.

Впрочем, чертовы эльфы быстро пришли в себя. Химера выдала еще звуковой удар, еще и еще, но это лишь ненадолго останавливало мерзавцев. Правда, к преследованию они слегка охладели, и тварь сумела отступить в темноту. Судя по скорости, с которой удалялись треск и хруст, сейчас ее не догнать даже на лошади. Тем более – в лесу.

Значит, она ушла. Оставив меня с ушастыми отморозками.

Глава 15
Песня тысячи страданий

Я тупо смотрел в ту сторону, куда скрылась тварь. Вот оно что. Теперь уж точно прощай.

Внутри почему-то возникла неприятная пустота. Чтобы заткнуть ее, я ожесточенно терзал когтями веревку. Благо эльфы были все еще ошеломлены акустической атакой и вели себя рассеянно. За это время я сумел перекромсать больше трети волокон.

Вроде чудовище ко мне, если так посудить, вообще не имеет никакого отношения. Само увязалось, само покинуло. И все равно так обидно и горько, как будто меня предал кто-то из родных. Хватит! Ну ушла и ушла, что теперь? Сам выбираться буду. Вернусь к первоначальному плану.

Но как все-таки обидно…

А тот факт, что даже многотонное чудище не рискнуло связываться с двумя ушастыми, очень пугает. Где уж мне-то… Ну, куда деваться – вынужден буду справиться, без вариантов. По доброй воле все равно не отпустят.

За химерой эльфы таки решили не гнаться. Перекинувшись парой приглушенных фраз, двинулись по дороге дальше. Ясно одно: они этого просто так не оставят. Не зря же так стремились найти «гимори». Наверняка затеяли потом сюда вернуться – но уже с отрядом неравнодушных. Перед этим – выведают у меня, что думаю о слабых местах твари…

Короче, будут промывать мозги. Или банально пытать. Прямо даже не знаю, что выбрать.

Веревка неплохо поддавалась твердым когтям. Хорошо, что я время от времени подравнивал их бруском. Заточились по краям. Теперь приходилось не столько кромсать волокна, сколько маскировать повреждения. Благо сквозь темноту в чаще даже я мало что различал. Вряд ли зрение у длинноухих гадов сильно лучше моего.

Еще примерно час сосредоточенного, предельно аккуратного скобления – и веревка уже держалась на трех-четырех волокнах и честном слове. Теперь ее можно было разорвать, просто сильно дернув руки в стороны. Я напрягся, выжидая момент, готовился… И зря. Именно в это время эльфам пришло в голову сделать привал.

Всадники остановились, негромко переговариваясь. Затем тот, который вез «гнилую кровь», спешился, отвязал меня от седельных колец, сдернул наземь… И веревка на кистях лопнула.

Он не успевает ничего понять, а я уже нелепо вскакиваю на связанных ногах. Сильно затекли… Как бежать-то!.. Наотмашь бью его когтями по лицу, кулаком – под дых. Срываю петлю с шеи – а первый всадник уже тут! Падаю в грязь, перекатываюсь к лошади – которая без седока. В глазах пляшут звезды и красные круги.

Скорее – скрыться за лошадью! Ноги развяжу потом. На корточки присесть… Руку – в сумку. Так, что у нас тут… Все не то! Пузырьки так похожи на ощупь! Суматошно выхватываю один, другой – все бесполезное! А, вот он – горючий!

Всадник опять рядом. Другой эльф, кряхтя, поднимается с колен. Лошадь нервно храпит и отходит от меня. Нате, получайте! Мензурка с огненным зельем летит к врагу – под копыта.

Падает, звонко цокнув о корень, – и не разбивается. Никакого пожара не будет.

Оставалась пара секунд, дальше – все. Я растерянно поднес к глазам пару пузырьков, которые достал раньше. Никчемные. Толченая известь и порошок, сушеная трава цемиричник – входит в настой от головной боли…

«Осторожно, при вдыхании вызывает сильнейшее чихание», – пронеслось в голове. Ах ты ж!..

Пробку – зубами и долой! Задержал воздух в груди, щедро сыпанул порошка на ладонь. Коряво подпрыгнул – и швырнул снадобье в рожу подоспевшему эльфу.

Тот будто на ветку напоролся. Всхлипнул и зашелся в судорожном чихе, аж пригибаясь к конской спине. Лошадь тоже зафыркала, замотала головой. А я угостил порошком второго эльфа, который пришел на подмогу товарищу. Теперь они чихали хором.

Пока они не отдышались, содрал путы со щиколоток. В спешке надломил коготь – черт, как больно! Очень больно! Но сейчас не до того.

Запрыгнув на лошадь, изо всех сил шлепнул ее по заднице. Проклятая скотина взвилась на дыбы, так что едва меня не скинула – но не тронулась с места! Это ж как их эльфы дрессируют⁈

Пришлось соскакивать на землю и бежать в чащу – не туда, куда ушла тварь. В другую сторону. Наскоро сориентировался, понесся через подлесок. Ветки хлестали по рукам, по лицу – плевать! Только голову локтями прикрою…

Продрался через кусты, под елками стало чуть проще. Громадные, лап у земли мало. Живее, живее!

Сколько я так мчался по лесу, задыхаясь и почти падая, – не знаю. В боку вначале закололо, потом там угнездилась резкая боль. Я старался не обращать внимание, пусть слезы и катились из глаз – смахивал их на бегу рукавом и бежал дальше. Если бы не ночное зрение, далеко бы не ушел. Часто запинался о корни, пару раз грохнулся, приложился головой об дерево. В ушах зашумело, сознание мутилось – но отдыхать нельзя. Надо двигаться, иначе – все.

Моя бешеная гонка закончилась внезапно. Просто почернело в глазах, и я вырубился прямо на ходу.

Отлеживался, по ощущениям, не больше пары часов. Во всяком случае, небо в редких просветах ветвей посветлело, но не сильно. Поднялся с земли, усыпанной хвоей, слегка отряхнулся. Ноги подкашивались и еле шевелились, печень болела, но нужно было идти. И я побрел дальше, стараясь не сбиться с направления – от лесной дороги, по которой меня везли длинноухие сволочи.

Шагал совершенно автоматически, изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и прислушаться к подозрительным шорохам. Наступало утро, кое-где начинали чирикать птицы. Вскоре бодро простучал дятел. Раздалась чья-то жужжащая трель. Лес просыпался.

А я б не отказался поспать. Только сдается мне, что если сейчас задремлю – то проснусь уже в эльфийских застенках. После той встречи, тех взглядов и интонаций ушастые «сородичи» мне совсем не кажутся доброй компанией. Если связали по руками и ногам – вряд ли везут в гости на чай с плюшками.

Пока чуткий слух не улавливал погони. Птицы, довольно редкие в ельниках, пели как обычно, без больших пауз. Ветки не хрустели под чужими шагами. Но это ничего не значит – может, эльфы, как на подбор, прирожденные следопыты… Хотя птицы бы их выдали, наверное. Я тоже иду довольно тихо, но на меня пернатые все-таки реагируют.

Снова подумалось о твари. Почему она вышла к ним, но не напала? Почему стояла, не сбежала сразу?.. Ведь явно поняла, что меня защищать – не вариант. Она же умная. Или не могла принять решение? Но вела себя так странно… Я уже неплохо знал кита-паука. Не всегда его понимал, но все же… После той вспышки любой нормальный зверь либо сбежал бы, либо напал. А она стояла и смотрела. Конечно, чудовищную химеру не назовешь нормальным животным, но… Кто ж так делает?..

Точно – неспроста там эти глаз, рука и голени. Теперь-то я окончательно уверился. Хотя что толку. Вряд ли я еще когда-то увижу монстра на паучьих ногах. Ладно, что уж. Может, и к лучшему – а то слишком заметный и жуткий спутник для путешествий. Если я вообще когда-нибудь снова буду жить с людьми…

Шел я долго и однообразно. Несколько раз оказывалось, что сделал круг и вернулся на место, где уже был до этого – но удавалось найти верное направление. Вспоминал школьный курс географии – или, как ее там, безопасности жизнедеятельности? В общем, про мох с северной стороны стволов и прочее в этом духе. Мох, правда, не особо помогал: рос почти равномерно, лишь иногда был погуще на одном участке. Зато погода стояла ясная, по солнцу можно было разобрать, куда примерно двигаться.

Так прошло почти двое суток. Голод сильно мучил – припасов с собой захватил мало, и они быстро закончились. Пил воду из фляжки, потом кое-где из ручейков – негигиенично, но что поделать. Находил какие-то прошлогодние грибы, которые условно опознал как сыроежки и рыжики. Съел их сырыми – вроде название намекает, что не помрешь. Да и рыжики, кажется, тоже можно так употреблять. Выбирать все равно не приходится. Силы мне нужны, а без еды быстро их потеряю. Вся надежда на крепкий желудок тролля.

Вновь начинало смеркаться, я вышел на полянку и решил сделать привал. Идти совсем без отдыха – довольно плохая идея. Тем более что глаза уже слипались от усталости и напряжения. Здорово, что новое тело оказалось очень тренированным – прежде я в таком темпе гнать бы не смог. Свалился бы гораздо раньше.

Поднимался ветер, лес тревожно шумел. Верхушки деревьев перекатывались надо мной, как волны. Я уже готовился прикорнуть, но не сложилось: откуда-то издалека ветер донес нежную, изумительно красивую песню. Женский голос выводил смутно знакомые, странные слова так чувственно, так плавно и пронзительно, что я замер, весь погрузившись в чудесную мелодию. Я тонул в ней, песня текла, словно горный родник, прозрачная и чистая, как ключевая вода. Холодная, как талые снега, и влекущая, как улыбка любимой женщины. Голос плакал и звал, обещал что-то неземное, недостижимое и прекрасное, как звездная россыпь в темнеющих небесах. Я вдруг почувствовал, что скоро пойму все, что мне нужно знать, услышу и познаю тайную суть этих слов. И я поддался далекому зову, ответил ему всей душой. Ноги сами понесли меня туда, откуда лилась пленительная песня. Больше не было ни усталости, ни страха – только я и волшебная музыка.

Потом – не знаю, сколько времени минуло – я очутился на прогалине, поросшей мелкой травой. Трава стелилась под ветром, будто бы в такт звукам. Солнце уже село, и в неверном свете гаснущего неба я разглядел хрупкую фигурку, танцующую посреди зарослей лесных цветов – подснежников?.. Девушка в белом платье, свободном и невесомом, танцевала и пела, кружилась в сумерках. В ней было столько гармонии, столько легкости и чего-то очень древнего, сокровенного и сказочного, что замирало сердце. Я застыл в восторге, молча купаясь в сладостном, кристальном, изначальном совершенстве. Слушая ночь, луну и звезды, которые пели ее устами. Не решаясь подойти к этому чуду.

Песня вдруг резко оборвалась. Умерла. Погасла. Я встряхнул головой, пытаясь вернуть очарование, столь безжалостно разрушенное.

Девушка обернулась. Я уставился в омуты огромных зеленых глаз, которые сияли в полумраке.

– Вот и явился, мерзость, – произнесла лесная царевна, и гнев исказил прелестные, невозможные черты.

Миг спустя ногу пронзила острая боль, я рухнул на колено. Еще миг – примотало руки к телу, сильно ударило по локтям.

Из-за деревьев на поляну выходили эльфы. Много. Около десятка. А я никуда не мог убежать: из голени сбоку, под суставом, торчала стрела.

Меня грубо подхватили под мышки, рывком подняли с земли. Не смог сдержать стон. Черт, как больно – мышцу будто рвет изнутри!

– Да. Это он, – произнес один из ушастых. На лице у него я приметил характерные царапины – не иначе, тот самый, кому я когтями заехал.

– Гнилокровый. Да еще и при гимори. Кто ты и откуда, ужасный выродок? – спросил другой эльф – незнакомый, с длинными серебристыми волосами. На правом рукаве – какая-то повязка. Ответа он не дождался: не тот случай, чтобы я стал откровенничать. Тем более – со стрелой в ноге. Но длинноухий усмехнулся, как будто с удовлетворением, и жестом подозвал двоих сородичей.

Те живо скрутили и спеленали меня так, что и вдохнуть мог с трудом. О побеге теперь и речи нет. Будто мало стрелы… В такой упаковке я походил больше на колбасу, чем на двуногое существо. И подвижность у меня стала точно такая же.

Остальные эльфы чуть отошли в сторонку, пообщались между собой – что поразительно, я опять понимал все, что удавалось расслышать. Уловил кое-что важное: «…в походный лагерь». Потом меня вновь погрузили на лошадь, как мешок. Правда, теперь аж выделили отдельный транспорт. И сбоку ехал, наверное, охранник, внимательно следящий за каждым моим движением. Ушастые сволочи быстро научились на своих ошибках.

И сумку отобрали. А еще тщательно обыскали, преодолевая отвращение – видел по лицам, хоть и старались скрывать эмоции. Даже поводили какой-то палкой вдоль тела. Неужели металлоискатель?..

Значит, у этих уродов где-то здесь стоянка. Зачем? Земли-то сугубо человеческие, уж это я разузнал в первую очередь. На много дней пути во все стороны – только леса с небольшими людскими поселениями и несколькими торговыми городами. Как Торлоп.