Текст книги "Урод"

Автор книги: Константин Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 7
ЗАГОН. ТРИС

Когда Урт достиг зенита, степь стала похожа на огромный диковинный синий гриб, покрытый редкими кляксами лишайника. Она тянулась от одного горизонта к другому, разбивая небосвод на две части и робкие короткие тени прятались в густой трескучей траве.

Трава была везде, она неторопливо шевелилась, покачивалась на волнах пронизывающего холодного ветра, и в тех местах, где ее было особенно много, это походило на неспешное, но сильное течение в широкой реке.

Иногда даже казалось, что шевелящаяся трава поднимает ветер, а не наоборот.

Они шли неровной цепью, не оглядываясь на растворяющийся в голубой дымке город и молча. Лишь изредка кто-нибудь бормотал себе под нос ругательство, когда оступался или натыкался на спрятавшуюся в траве кочку. Мрачное угрюмое молчание затянуло их липкой пеленой, к которой добавлялся сладкий привкус возбуждения и едкий – опасности. Чувство нереальности происходящего захватило Крэйна сразу после выхода из города – лишь окунувшись в огромную кляксу, затянутую густым жирным синим свечением, он почувствовал, как движения приобретают непривычную легкость, а в голове что-то шумит.

– Не они? – Идущий справа от него загонщик наморщил крепкий потный лоб, вглядываясь в даль. – Гляди-ка...

Соседи машинально приподняли оружие, но Стэл, покачивающийся над их головами в седле хегга, пожал плечами.

– Деревья. Если будут карки – Тигир их обгонит и свистнет.

Хегг был паршивый. Хоть и не старый, но из чахлого выводка, сразу видно, что не помощник настоящему воину – хитиновый панцирь сероватый, словно затянутый тонкой пленкой мха, сегменты передних лап искривлены и тонковаты в суставах, движения беспорядочны и неуверенны. Лучшего хегга, одного из двух, выданных дружинниками, забрал себе Тигир. Спорить с ним никто не стал.

– Ага, свистнет... – Кто-то на противоположном краю шеренги сплюнул под ноги, сухо треснула тонкая трава. – Ты, брат, еще не видел, как карк несется. Куда там хеггу – догонит и по земле размажет, как твоя баба личинку шууя скалкой. Да и всадника сдернуть ему...

– Тише. – Стэл махнул рукой. – У Тигира опыт. У него таких загонов, может, больше, чем у тебя Эно на счету.

– Не больше, – неожиданно для себя сказал Крэйн. Слова вырвались из него легко и без сопротивления, как продолжение хлестнувшего в спину ветра. К сожалению, достаточно громко. – Опыт у него есть, но немного.

Соседи переглянулись. Высмеивать новичка никто бы не взялся, лишь Стэл презрительно хмыкнул, выражая свое отношение к заносчивому шеерезу, который мало того, что не погнушался пустить кровь на глазах у дружины, так еще и берется рассуждать о главном загонщике.

– Доводилось загонять? – уважительно нагнув голову, с интересом спросил другой сосед, невысокий жилистый старик.

– Бывало, – нехотя ответил Крэйн, отворачиваясь и делая вид, что всматривается в степь.

– И чего?

– Так.

Крэйн не стал ему говорить о том, что про охоту на карков он знал не понаслышке. Не стал говорить и то, что лишь самоубийца осмелится перекрыть дорогу испуганным каркам, тем более целому выводку. И уж подавно не вспомнил, что осталось от половины дружины Лата, когда они с братом, еще в молодости, вздумали притравить небольшой выводок под Алдионом.

Некоторое время загонщики ждали его слов, ветер ловко задувал затянувшуюся паузу.

– Как по мне, так Тигир – это парень какой надо, – сказал наконец старик. – Сразу видно, что и сам на колья не полезет и людей не поведет. Что хорошо – осторожный, с понятием. Ну и храбрости не занимать...

– Настоящий загонщик. – Стал покосился на молчащего Крэйна. – Не то что сброд всякий... Такой и добычу найдет, и отряд выведет целехоньким. Как по мне, так лучшего загонщика и не надо.

Крэйн поднял голову, посмотрел ему в лицо и опять отвернулся.

Мальчишка. Наверняка вчерашний подмастырок или разводчик шууев – сразу видно, что крепкий, но крепость это не воина, хищная и жилистая, а домашнего крепыша – вон как мясо выпирает... Не иначе решил покинуть родной склет, заработать шрамов на всю жизнь, чтоб потом гордо и степенно, как и полагается настоящему воину, обводить их рукой во время трактирных гулянок. Какое-то мгновение Крэйн почти разомкнул губы, но сдержался, отгоняя бессмысленный и глупый порыв. Зачем говорить мальчишке, что его ждет? Если хочет посмотреть, как все это происходит по-взрослому – наверняка увидит этим Уртом. И трижды возблагодарит всех Ушедших, если вернется хотя бы с половиной рук и ног.

Сам Крэйн за все двадцать лет не получил ни одной раны, кроме той, что досталась ему зазубренным кейром под Алдионом. И именно она сейчас беспокоила его больше всего. При каждом движении рубец напоминал о себе зигзагообразным огненным ручьем, который брал начало у левой ключицы и извивался почти до самого бедра. Боль была терпима, Крэйн знал, как вытеснить ее из головы, но в бою даже такая мелочь может стоить жизни.

Если в решающий момент рана вдруг разойдется... Крэйн непроизвольно коснулся пальцами груди и ощутил под ветхой тканью что-то мокрое. «Это опасно, – равнодушно отметил чей-то чужой голос у него в голове. – Ты можешь умереть сегодня». Но голос этот звучал глухо, и Крэйн без особого труда заставил его замолчать. Выводок карков навстречу... Ушедшие, ему понадобится все его умение.

– ... ха, вельт какой, стис давно нужно новый справить, – Вслух перечислял кто-то из загонщиков. Не иначе прикидывал, на что потратить вырученные за Урт деньги. Голос у него был мягкий и текучий, как сироп туэ, даже злые быстрые глаза уличного оборванца затуманились. Остальные загонщики стали улыбаться – то ли наивности своего товарища, то ли сами прикидывали, как разживутся с пригоршней сер. Никто из них не травил до этого карков и уж подавно мало кто слышал, как шипят в Урте черные гибкие хлысты и с каким треском лопается кость. Они были всего лишь чернью, понадеявшейся ухватить сладкий кусок. В их желании боя не было той самой благородной заточки воинов, которая отличает обычного человека от чистого и горького безумия настоящего бойца.

Стэл выпрямился в седле и напрягся.

– Кажется... – Он нерешительно осекся. – Тигир... Там.

– Едет! – рявкнул кто-то. – Вон, вон, впереди!..

Шеренга остановилась, резко, словно под ногами обнаружился скрывавшийся в траве глубокий ров, кто-то подался назад. Крэйн всмотрелся и действительно увидел где-то далеко впереди крошечную точку.

Еще мгновение назад она выглядела словно неподвижное одинокое дерево, но сейчас стремительно приближалась, вырастая в размерах. Обманчиво медлительная в движениях, она казалась вяло барахтающейся в синем сиропе мухой.

Старик-загонщик глубоко и медленно вздохнул, переводя взгляд с копья на собственные руки, остальные поспешно выставляли оружие. На их лицах выражение ожидания растворялось в предвкушении битвы, кто-то натужно не по-настоящему рассмеялся.

– Скачет! Загнал!

– Всем спокойно, – крикнул Стэл, стараясь развернуть хегга боком. Но дрожь голоса передалась его рукам, и животное, безразлично уставившись вперед двумя фасеточными полусферами глаз, в которых отражалось два Урта, семенило на месте. – Вытянуться в порядок!

– Да молчи ты... – буркнул кто-то. – И без тебя разберемся. Порядок...

– Молчать! Стэл, не слушай... Давайте, бродяги, живее!

– Куда?..

– Бестолочь, нам же развернуться надо!

Стэла слушались, но с подчеркнутой медлительностью, презрительно отводя взгляд – все-таки среди этих прожженных бродяг, убийц и бездомных он был молод и неопытен.

Свист Тигира долетел до них раньше, чем тот подскакал на этель. Этот звук, тонкий и вибрирующий, стеганул кнутом по напряженным нервам, он был таким же неживым и холодным, как и льющийся с неба синий свет.

Отталкивая друг друга и громко дыша, загонщики кое-как выстроились в линию, смотрящую в сторону Тигира, Стэл двигался с боку, подгоняя запаздывающих и взволнованно бросая взгляды в степь. На лице выступил крупный пот, глаза казались большими и черными. Не обращая на него внимания, Крэйн отбросил с головы капюшон, чтобы тот не закрывал поле зрения, и занял свое место. В самом конце строя, с таким расчетом, чтобы от его правого плеча до соседа было не меньше трех шагов. Он знал, что в случае чего успеет прикрыться им. Кажется, сосед это понял – в его быстро бегающих глазах беспомощность сменилась яростью загнанного в угол зверя. Но, почувствовав на себе всю тяжесть холодного взгляда Крэйна, он безропотно промолчал, делая вид, что ничего не заметил. Даже перед лицом приближающейся из степи смерти он был слишком труслив, чтобы воспользоваться своим шансом. А ведь будь на месте Крэйна какой-нибудь хиляк – оттолкнул бы не глядя...

– Идут! – крикнул Стэл. – Готовься!

– Сам готовься!.. – огрызнулись из строя. – Смотри, чтоб первым не лег.

Главный загонщик отряда беспомощно оглянулся, ища поддержки, но был вынужден сделать вид, будто ничего не слышал. «Наверняка он представлял себе все это иначе, – хмыкнул Крэйн, разминая мышцы рук. – Равнина, замерший ряд воинов, бесстрашно глядящих на врага, и он сам, возвышающийся впереди всех на хегге – статный, оглядывающий свое воинство, готовый к битве... А на самом деле получилось не красиво и возвышенно, а обычно и страшно. Синяя степь, колышущаяся зарослями сухой травы, дующая в лицо холодным ветром невидимой пока смерти, грязные напряженные лица со злостью и страхом в глазах, непокорный хегг, бесцельно взрывающий острыми лапами землю.

– Карки! Карки! Ребята, и...

Они появились бесшумно и неожиданно, как черные грозовые облака посреди ясного Эно. Даже Крэйн, напряженно вглядывающийся в степь, заметил их, лишь когда до строя оставалось не больше четверти этеля.

Кто-то вскрикнул, сухо треснул в ослабевших пальцах хитин. Карки шли прямо на них, и полное отсутствие звуков, не считая шелеста ветра в траве, придавало этой безумной картине ощущение нереальности.

Карков было не меньше пяти, их размытые зыбкие силуэты казались ожившей разумной частью самого Урта, а ветер, несший их на своих крыльях, – их дыханием. Они были небольшими, каждый не выше половины человеческого тела, неисчислимое количество вьющихся вокруг них хлыстов казалось подобием дергающейся паутины из толстых нитей. Хлысты двигались на первый взгляд хаотично, то врываясь в землю, то беззвучно рассекая воздух и спутываясь между собой, но Крэйн знал, что даже самый конец такого хлыста на излете может разломить человека пополам, даже в кассе.

«Они напуганы, – сказал он самому себе, чувствуя в груди зарождающийся холод и отводя назад руку с непривычно тяжелым кейром. – Они несутся не разбирая дороги и не обращая внимания на посторонних. Они слабее тебя, помни это».

Рефлексы воина заставили тело пригнуться, отвести тяжесть на отставленную назад ногу, свободная рука прижалась локтем к ребрам.

Чувствуя неудобную острую рукоять оружия, Крэйн смотрел на приближающихся карков и чувствовал себя удивительно спокойно и легко, впервые с тех пор, как он покинул Алдион.

А потом прислушиваться к себе стало некогда, потому что черная смерть, в последний раз отразившись под Уртом, обрушилась на отряд.

Первое, что он услышал, – треск. Вначале ему даже показалось, что это трещит трава под хлыстами карков, и лишь с некоторым опозданием, когда в лицо дохнуло ветром и чужим горьким приторным запахом, понял, что трава не может трещать так громко.

– Аы-ы-ы... – захлебнулся кто-то впереди, ломаясь пополам. Приняв на себя удар упругой волны, строй качнулся в сторону, двое или трое упали, нелепо взмахнув копьями. Встать они не успели – черная волна захлестнула их водоворотом гибких теней и прокатилась дальше, оставив за собой судорожно трепещущие комки бесформенной плоти.

Стэл рассчитал почти правильно – карки лишь мазанули по первым в строю и прошли вперед, подставляя беззащитные бока. Их колышущиеся тела, похожие на продолговатые наполненные под завязку бурдюки, текли по земле. Опьяненные кровью и страхом люди бросились на них, сжимая кейры.

Крэйн видел, как от одного удара в траву упало сразу два хлыста, карк покачнулся и рухнул на бок, бесшумно, как и двигался. Загонщики бросились на него, как мелкие хищные насекомые, их было слишком много, чтобы передние смогли отскочить – хлысты сухо щелкнули и кто-то тонко закричал, тщетно пытаясь пробиться обратно. Урт стал густым, наполнился звуками.

Все смешалось – перед глазами плыл хаотический водоворот, в котором слились залитая синим светом трава, людские спины и взлетающие над головами длинные свистящие тени. Звук смешался с цветом, а верх с низом, осталось только горячее дыхание боя и человеческие крики.

Рухнувший карк, шедший вторым, перегородил дорогу остальным – еще один с влажным хрустом врезался в него сзади и тоже опрокинулся, беспомощно цепляясь за траву многочисленными бешено работающими хлыстами, последний свернул в сторону. Первый прорвался сквозь строй – уже не вытянувшийся вооруженный ряд, а гигантскую копошащуюся человеческую кучу, – потеряв несколько лап, но достаточно быстро, чтобы оказаться перед Крэйном. Крэйн легко шагнул в сторону, освобождая дорогу черной туше, и четко, как будто отрабатывая удары на площадке в тор-склете, одним движением снес топорщащийся гибкий хлыст. Карк вздрогнул, то ли от неожиданности, то ли от боли, воздух перед лицом Крэйна сухо щелкнул множеством хлыстов.

Крэйн отпрыгнул и нанес еще один удар. Сосед, тот самый, который его прикрывал, осмелел и ткнул в черный бок копьем, острие почти без сопротивления ушло глубоко в тело и завязло, инерция вырвала из рук загонщика оружие. Пробежав десяток шагов с копьем в боку, карк забился на месте, зашелестела посеченная трава, подымающаяся клочьями высоко в воздух. Сбившись с пути, карк двинулся обратно, не замечая окруживших его людей. Движения его казались вялыми, и Стэл, наклонившись на хегге, занес кейр, забыв про наставления Тигира.

Его хегг был слишком медлителен, а сам он – слишком опьянен боем, чтобы вовремя уклониться – не успел он распрямиться в седле, как черная гибкая тень хлестнула вслед за ним, и молодой загонщик, удивленно вскрикнув, выронил кейр и схватился двумя руками за спину. Лишившийся доброй половины туловища хегг стал заваливаться на бок, и Стэл после тщетной попытки его удержать, рухнул куда-то в траву.

– Назад! – рявкнул Крэйн, хватая ближайшего загонщика за твердое острое плечо. – Не подходи!

Загонщик заворчал, поворачивая тощее бледное лицо, глаза лихорадочно прыгали. Крэйн отвесил ему пощечину, такую, что незадачливый охотник отлетел в сторону.

– Близко не подходить! Убьет!

Еще один загонщик рискнул подскочить к потерявшему подвижность карку с копьем в руках. Первый хлыст щелкнул высоко над головой, а второй снес половину копья вместе с несколькими пальцами. Загонщик взвыл, но успел воткнуть копье и даже отскочить, чудом уходя от еще нескольких хлыстов, чертящих в небе причудливые беспорядочные кривые.

Один из замыкающих карков сумел подняться и бросился в степь, вслед ему полетели копья и проклятия. Голоса людей, до этого казавшиеся мокрыми и набухшими от пропитавших их ненависти и страха, зазвенели, как потревоженные хитиновые острия.

– Руби! Бей! А-а-а-ахх...

– Того...

– Рядом!

– Н-на!..

Голоса заглушали треск травы и хруст входящих в податливые тела копий.

– Невер, назад! Кому гово...

– Руби! Руби его! Уйдет!

Крэйн не чувствовал ярости, он дышал потным хлещущим в лицо воздухом боя, и движения его, отточенные и стремительные, были смертоносны. Тело повиновалось легко и послушно, иногда Крэйну даже казалось, что он сам не наносит удары, а лишь смотрит за ними со стороны. Ему не мешали – остальные загонщики не делали попытки вторгнуться в звенящий невидимый купол смерти, откуда невозможно было выйти живым.

Потеряв еще три лапы, карк попытался сдвинуться с места, но момент был упущен – сразу двое загонщиков прыгнули к нему сзади, занося копья. Он еще пытался дернуться, но движения его утратили стремительность. Только один хлыст попал в цель, но удар был слишком слаб, он оставил лишь глубокую кровоточащую борозду в теле. Спокойно и без спешки Крэйн поднял с земли оброненное кем-то копье и, размахнувшись, вогнал его почти на добрую половину в извивающееся упругое черное тело. Карк выгнулся, так, что уцелевшие лапы поднялись почти вертикально вверх, перекатился на бок и, издав тихий переливчатый треск, похожий на свист, замер.

Оставшийся карк сопротивлялся недолго, его одолели без помощи Крэйна.

Загонщики метали копья и секли хлысты, оказавшиеся на границе досягаемости, самые смелые подходили ближе и рубили под корень, рискуя жизнью. Агонизирующий карк, бьющийся на земле как огромный виг, щелкал хлыстами, тщетно пытаясь достать своих мучителей, но они нападали с разных сторон, сразу же отскакивая, у них уже был опыт. Люди бросались на него раз за разом и упругие мягкие бока покрывались густыми зеленоватыми потеками.

– Не наглей! – кричал где-то сзади подоспевший Тигир, уже соскочивший с хегга. – Бей там, где поменьше... Глин, не так близко! Да не разрубите же вы его в лохмотья!..

Крэйн смотрел за бойней со стороны, прижав ладонь к животу. Опасения подтвердились, рубец разошелся, но крови пока было немного.

– Ранен? – уважительно тихо спросил у него кто-то из загонщиков, косясь на алую капель, испещрившую штаны и траву вокруг ног.

– Задело, – коротко ответил Крэйн. – Слишком близко подошел.

Расспрашивать его не стали, теперь его не просто боялись, его уважали.

Столпившись небольшой кучкой, загонщики смотрели, как их товарищи, яростно крича, наносили все новые и новые удары по едва шевелившейся туше. Несмотря на сладкий огонь боя в крови, лишний раз соваться под смертоносные хлысты не хотелось никому. Кроме того, они не были воинами и знали, что деньги за каждого карка делятся на весь отряд. Так к чему рисковать?..

Бойня кончилась внезапно – загонщики перестали наносить удары, и неожиданно оказалось, что туша карка лежит неподвижно, лишь тонкие сегментные усики едва заметно дрожат, то ли аккомпанируя угасающей жизни хищника, то ли просто подчиняясь порывам степного ветра.

Погонщики, не выпуская из рук копий и кейров, отошли на шаг от добычи и переглянулись. На их лицах, грязных и покрытых засохшими багровыми и коричневыми потеками, появились несмелые улыбки.

– Дурачье... – Тигир раздраженно пробрался сквозь толпу, коротко пнул поверженного карка сапогом. Звук удара был глухим и вибрирующим. – Покрошили как тангу для салата. Да на нем целого места нет!

Загонщики молчали, виновато косясь на оружие в руках. Тигир махнул рукой.

– Ладно, уже поздно. Каюр, что с людьми?

– Трое, – вздохнул худой человек в лохмотьях и с переломанным надвое кейром на плече. – Да еще Батх без пальцев, а кому-то ухо оторвало.

– Вжить – как оторвало! – подтвердил кто-то гнусаво, прижимая к голове грязную тряпку. – Не успел подойти, как чуть полморды не оторвало начисто.

– Не смертельно, – усмехнулся Тигир, оглядывая свое воинство, – пальцев у вас еще много, а уж уши и подавно не нужны. Что ж, выходит трое человек на двух карков. С таким успехом вы сами подохнете, прежде чем наберете сер на кувшин фасха. Итого выходит у нас за Урт два десятка сер, да поделить на десяток с половиной уцелевших...

– Тигир, там Стэл лежит, – кто-то, протолкавшись к командиру, осторожно коснулся его плеча. – В заросли упал. Стонет.

– Стэл?.. Сильно его задело?

– Хегга егойного почти надвое посекло, а сам вродь как живой... Мясо с кости срезало.

– Живой, живой, – радостно подтвердил кто-то. – Десятка три Эно полежит и снова пойдет.

Трое человек принесли на импровизированных носилках из рваных плащей Стэла. Молодой загонщик был бледен, как небо заката, лицо его казалось истощенным, а кожа на скулах словно прилипла к костям, но старался улыбаться и выглядел сносно.

– Ивх... – Он с трудом перевел дыхание. – Прости, Тигир. Подвел, знаю.

На командира он смотрел с ясной улыбкой и какой-то гордостью. Тигир осторожно, закусив губу, приподнял край ткани, закрывавшей широкую рану на спине, покачал головой.

– Выживет, – сказал он тихо, ни к кому не обращаясь. – Действительно, десятка три Эно.

Кажется, тень удара упала на лицо Стэла – в последнее мгновение глаза его казались потемневшими. А потом он захрипел, царапая пальцами грудь, конвульсивно содрогнулся и, перевернувшись на бок, умер.

– Три десятка Эно... – повторил Тигир глухо, вытирая широкое хитиновое лезвие о траву. – А то и больше. Бедный Стэл. Когда-нибудь из него бы вышел добрый командир...

Потрясенные загонщики молча смотрели на него, такой поступок не укладывался даже в их сознании.

– Зачем?.. – скорее выдохнул, чем спросил кто-то. Тигир даже не посмотрел в его сторону.

– Двадцать сер, – сказал он просто. – А нас здесь десять да шесть. Итого на каждого выходит по... серу с четвертью. Хорошая цена для первого Урта, когда трое уже не увидят города?.. Мне кажется, не очень. Вы загонщики, а не приманка для карков. Загонщиков должно быть и много, и мало: много – чтобы бить добычу, мало – чтобы не протянуть с голода ноги. Слабые выходят первыми, каждый раз, когда кто-нибудь из вас захочет спасти жизнь тяжелораненого, подумайте о том, что еще много Уртов вам придется рисковать собственной шкурой, которую в любой момент могут порезать на ремни, но рисковать не за себя, а за него. За то, что он будет валяться в теплом шалхе, дуть фасх и получать заработанные вашей кровью деньги.

Ему ответили одобрительным ворчанием, загонщики стали собирать оружие и расходиться, образуя небольшие группки. Тигир с минуту молча смотрел на них, потом подошел к Крэйну. Тот стоял в стороне от других, в отряде не оказалось никого, осмелившегося нарушить его одиночество. Поэтому они оказались наедине.

– Хороший удар, – Тигир кивнул ему, сел на землю, чтобы перешнуровать сапог. – Яж говорил – такую силу за десять этелей чую. Не мягчи только – нам за этот Урт еще карков десять надо набить, если не хотим жрать гнилой олм. И смотри, насчет помощника я говорил серьезно. Если хочешь...

– Не хочу. – Крэйн сел рядом. – Но спасибо, что предложил.

– Твое дело. Не бойся, дружинникам до тебя не добраться. Наш покровитель выбьет для нас неприкосновенность у шэла, ты даже не представляешь, сколько сейчас будут стоить свежие карки... А стражникам на нас плевать – они считают загонщиков сбродом, но никогда не наглеют.

Их можно понять, потому что загонщики – это действительно сброд, только сброд самый опасный, из тех людей, которых злость и страх заставили взять в руки оружие. Из таких людей через некоторое время получаются хорошие бойцы... Если бы не их тяга резать друг другу шеи. Следи за своей спиной и не позволяй языку сболтнуть большего, чем стоило бы, вот и все. А стража пусть тебя не беспокоит – еще и не такие шеерезы находили убежище в отрядах.

– Почему ты думаешь, что меня беспокоит стража?

– Ух ты, даже лицо не изменилось. – Тигир улыбнулся, поцокал языком. – Ладно тебе, я-то не выдам. У меня есть честь, да и держать такого бойца в отряде – дело ладное. Нет, стражникам я тебя не отдам. А почему беспокоит... Видно.

– Серьезно? – спросил Крэйн.

– Видно каждому, у кого глаз смотрит туда, куда следует, – уклончиво ответил Тигир. – Обычному чужаку в лохмотьях неоткуда знать приемы, которым учат в тор-склете.

– Почему тор-склет?.. – Крэйн приподнял левое плечо, чтобы ткань скрыла лезвие кейра. Кейр – не стис, на короткой дистанции он не по руке, но этого должно хватить. Главное – бить сразу в горло. Загонщики не удивятся, за этот Урт они видели достаточно крови, чтобы потерять контроль над собой. Возможно, кое-кто из них захочет поквитаться за вожака – иногда деньги толкают гораздо на большее, чем смелость, – тогда остается одно...

– Я видел твои удары, – пояснил Тигир, зашнуровывая сапог и не подозревая о прячущемся в локте от него лезвии. – Ты работал кейром, но приемы-то были поставлены под эскерт. Мне не один Эно, я успел насмотреться на многое. А драться на эскертах учат только в тор-склете. Поэтому я все-таки думаю, что дружинник. И это единственное, что я думаю, поскольку думать больше мне нет нужды. Для меня не имеет значения, сколько ты шлялся и что случилось с твоим хозяином, пока ты нужен мне, ты в безопасности. Если не хочешь привлекать внимание и становиться помощником – будь обычным загонщиком, воля твоя. А кто ты и что тебе надо – меня не интересует. Понял?

Крэйн не сдержал усмешки. Тигир этого не заметил – в этот момент он как раз наклонился, туго затягивая толстые кожаные шнурки. Не заметил он и короткого бесшумного движения, когда кейр, омывшись голубой волной Урта, скрылся за поясом. Дружинник? Что ж, это не самая плохая версия.

– Хорошо.

– Надеюсь, по поводу спины тоже понял. Ты, кажется, достаточно умен, чтобы понимать – чем больше разницы между тобой и ними, тем больше вероятность, что очередной направленный тебе в спину удар ты отразить не успеешь. Не спорь, Крэйн. Я знаю этих людей, я имею с ними дело в течение очень многих Эно. Будь как все, держись равным среди равных. Тут речь не о твоем прошлом, до которого мне нет дела, тут речь о твоей жизни. Запомни: толпа не любит чужаков.

– Я это уже заметил.

– Значит, плохо заметил. – Тигир устало хлопнул ладонью по штанине, выбивая пыль. – Уничтожают непохожих, тех, кто выделяется. Не бойся прослыть ладным бойцом, это как раз путь к уважению и почитанию, бойся стать одиночкой. Одиночки не живут, парень. Разумеешь?..

– Брось. – Крэйн резко хлопнул его по плечу, выпрямился, сидя во весь рост, и расправил плечи. Но его взгляд, тот самый, натыкаясь на который бледнели и становились ниже ростом слуги из тор-склета и жители Алдиона, оказался бесполезен против мягких, с прищуром зеленоватых глаз старшего загонщика. – Ты играешь роль старого, умудренного жизнью мудреца, который наставляет подмастырка. Тигир, я не ребенок. Ты знаешь и умеешь много, но, поверь, этого мало, чтобы смотреть на меня как на несмышленого дуралея, который не нюхал жизни.

– Как запел... – Тигир коротко хохотнул. – Вот оно, полезло... Говорил же – дружинник.

– Я серьезен.

– Думаешь, я нет? Нет, дорогой Крэйн, я тоже даже более чем серьезен. Для человека, не желающего привлекать к себе внимания, ты служишь мишенью для слишком большого количества взглядов. Посмотри на себя. Ты двигаешься не так как все, даже твоя осанка выдает тебя с головой. То, как ты смотришь, как говоришь... Это должно пройти со временем, но пока, парень, это не прошло. Поэтому, если не хочешь навлечь бед на себя и на мой отряд, лучше следуй моим советам.

Крэйну стоило большого труда сдержаться и не влепить этому хитро щурящемуся наглецу пощечину.

– Для человека, столь легко раздающего такие советы, ты сам достаточно выделяешь из толпы.

– Я не выделяюсь, – серьезно сказал Тигир. – Я и есть толпа. Точнее, ее проявление. Я думаю, как все, и действую, как все. Я ее часть, как маленькая личинка является крохотной частью лужи ывара. Сохранить себя можно лишь признанием собственного отсутствия. Я согласен быть никем среди толпы, именно поэтому я остаюсь старшим загонщиком Тигиром, человеком достаточно уважаемым в Трисе, чтобы не кончить жизнь в каморке аулу. Нельзя жить в дерьме и считать себя цветком туэ.

– Стэл.

– Он тут ни при чем. – Тигир пожал плечами. – Мне нужен был пример. Чтобы остальные испугались и поняли, что шутить со мной не стоит. Парень подходил лучше других, вот и вся его беда. Лучший способ заставить такую свору повиноваться – запугать ее. А внушить страх этим грязным голодным отбросам, полжизни проведших на задворках города, можно только одним путем – безразличием. Можешь взять два кейра и порубить десять человек, но рано или поздно на глухой темной улице твоя спина найдет свой артак. Нет, единственный путь внушить им уважение – показать, насколько мало стоит для тебя жизнь. Твоя и чужая. Когда ты научишься убивать безразлично, холодным росчерком лезвия, ты станешь неприкасаем.

– Интересная мысль. Твоя?

– Не только. Помнишь, как ты сам уделал человека у вала?..

Крэйн не стал говорить, что для того удара ему не требовалось напускать на себя безразличие. Он всего лишь стер с земли гнилостный смердящий комок плоти, по ошибке считаемый человеком.

Тигир не дал ему ответить.

– Пошли. Я оставил за старшего Стара, а он парень молодой, еще выкинет чего... Теперь загонять будем мы. До рассвета Эно нам надо забить еще десяток. Давай поднимайся, времени у нас немного.

В тот Урт удача следовала за ними. Они накрыли небольшой выводок молодых карков почти сразу же, и на этот раз добыча была весомей. Молодые хищники, нелепо вихляя гибкими телами, неслись прямо на копья, удары их хлыстов лишили несколько загонщиков пальцев, но и только. Погибший был лишь один – он слишком рано наклонился к упавшему карку, считая того уже умершим. Карк, лишь оцепеневший от боли, взмахнул сразу всеми щупальцами-хлыстами. После боя загонщикам пришлось потратить порядочно времени, чтобы собрать все, что осталось от неудачливого охотника.

Крэйн бежал вместе со всеми загонщиками отряда, потрясая над головой оружием, хлопая руками по бокам и издавая крики. Но слова Тигира, сказанные во время короткой минуты отдыха, не имели к этому никакого отношения – просто волна всеобщего безумия, захлестнувшая людей и заставившая их бежать сквозь синюю степь и кричать, выплескивая в воздух все накопившееся напряжение недолгой битвы, страх, ненависть и надежду, коснулась и его.

Он бежал, какое-то мгновение полностью слившись с оглушительно визжащим и рокочущим комом человеческих тел, выплескивая из себя рваные нечеловеческие звуки. Поддавшись единому порыву, загонщики в тот момент сами казались стаей обезумевших животных, они бежали и кричали, и размахивали оружием до тех пор, пока не стали падать от изнеможения прямо на землю и впереди не появилась высокая фигура Тигира, машущая руками.

– Добыча, – осклабился тот, потрясая над головой двумя отрубленными под корень хлыстами. – Пятеро наши! Одного упустили, но подранок – далеко не уйдет...

Наваждение закончилось, Крэйн без сил опустился на траву и, чувствуя кожей слизкую пронизывающую прохладу рассвета Эно, впервые подумал о том, что может уже никогда в жизни не увидеть Алдиона. Картина, стоявшая у него перед глазами, была настолько отталкивающа, невероятна и несовместима со всеми воспоминаниями прошлой жизни, что высокие стены Алдиона и башни тор-склета впервые подернулись полупрозрачной дымкой.

Они были далеко и, глядя на потных, уставших, вымотанных до предела людей в грязных лохмотьях, лежащих кто где, побросав оружие, Крэйн с неожиданно накатившей щемящей тоской, похожей на холодные предрассветные лучи, вдруг понял, что мир, порождением которого был он сам, может навсегда исчезнуть. И останутся только эти грязные уродливые морды, затхлый запах от мочи и крови на лохмотьях. Мысль эта, пронзившая его по позвоночнику длинной зазубренной иглой, была настолько проста и в то же время невероятна, что подавленное тело оцепенело, и Крэйн не отреагировал даже тогда, когда кто-то из загонщиков похлопал его по плечу, проходя мимо.