Текст книги "Звезда утренняя"

Автор книги: Константин Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Константин Волков
ЗВЕЗДА УТРЕННЯЯ

ГЛАВА I,
где каждый прав по-своему

Речь шла как будто о самых обычных вещах. Сандомирский равнодушно посмотрел в окно с таким видом, точно там был самый обыкновенный московский пейзаж. А между тем все в этой сцене было странно и необычно.

Сферическое помещение с круглыми окнами, напоминающими морские иллюминаторы, было залито солнечным светом. Солнце ослепительно пылало, но вокруг не было привычной для человеческого глаза лазури. Оно сияло среди черной бархатной ночи. На абсолютно черном небе сверкали мириады звезд. Солнце повисло в мировом пространстве. Оно было справа. Слева был виден огромный и как бы закутанный серебристым покрывалом земной шар, похожий на луну вскоре после полнолуния, то есть уже на ущербе. Да, все это было странно, как во сне. А два человека целый час спорили тут по чисто техническому вопросу.

Впрочем, с тех пор как руками человека был создан первый искусственный спутник Земли и первая управляемая с Земли ракета обогнула Луну, люди вообще перестали удивляться чему бы то ни было и вступили в период осуществленных сказок.

Человечество стало привыкать к подобным научным достижениям. Однако, по старой привычке к сенсациям, американские газеты называли ВНИКОСМОС летающим чудом…

– Никогда не дам разрешения на опасный и бессмысленный эксперимент!

– Николай Александрович, разрешите мне…

– Ничего не разрешаю! То, что вы предлагаете, просто безграмотно в техническом отношении! Да, да, совершенно нелепая затея!

– Николай Александрович…

– Заранее знаю, что вы скажете. В десятый раз будете повторять одно и то же…

Разговор вели два человека: один из них был начальником ВНИКОСМОСа, или Внеземной научно-исследовательской станции космических полетов, Николай Александрович Сандомирский; его собеседником был пилот Владимир Иванович Одинцов, худощавый молодой человек лет двадцати пяти, в светло-серой форме полувоенного покроя.

– Николай Александрович, когда же мы будем действовать решительно, по-русски, по-большевистски! Без риска нельзя…

– Кто же спорит. Но всякий риск должен быть оправданным. Обсудим еще раз. Что вы предлагаете? Посадить на Землю тяжелый космический снаряд, совершенно для этого не приспособленный. Для чего?

– Как – для чего? Чтобы доказать, что такой спуск возможен, хотя такая ракета и предназначена для беспосадочного полета.

– А кому это нужно? Решительно никому! Вы не хуже меня знаете. Для связи с Землей существуют обычные реактивные корабли надежной конструкции и способные планировать в атмосфере. Чего вам еще надо? Зачем рисковать людьми и техникой?

– А как же мы будем высаживаться на других планетах, если не научимся посадке на Землю?

Разговор происходил в служебном кабинете начальника ВНИКОСМОСа. Замечательная идея великого русского ученого К. Э. Циолковского несколько лет назад была претворена в жизнь. Вокруг Земли на расстоянии 35 800 километров от ее поверхности, повинуясь законам небесной механики, обращалось новое космическое тело. Искусственный спутник проходил свою орбиту ровно в двадцать четыре часа и, таким образом, вечно висел в зените над экватором, на 85° восточной долготы, сверкая по вечерам, как новая звездочка, над синими просторами Индийского океана.

Еще в конце 50-х годов XX века были сделаны первые попытки посылать за атмосферу небольшие ракеты, передвигавшиеся со скоростью около 8 километров в секунду, с целью превратить их в постоянных спутников нашей планеты.

Снабженные автоматическими приборами, эти подвижные космические лаборатории стали передавать на Землю сигналы о температуре среды и интенсивности ультрафиолетового излучения, состоянии электромагнитного поля, космических лучах и о других явлениях, происходящих в межпланетном пространстве. Отныне телевизионные передатчики позволяли человеку видеть Землю и другие небесные тела, как если бы он сам находился где-то в пустоте, далеко от родной планеты.

Исследование Космоса реактивными снарядами производилось во многих странах, но особенно широко была поставлена эта работа в Советском Союзе.

Соединенные Штаты Америки, Германия, Англия и другие государства ограничились посылкой ракет небольших размеров и не выше чем на 1000 километров надземной поверхностью, тогда как советский искусственный спутник, над конструированием которого напряженно работали сотни ученых и техников, представлял собой огромную и прекрасно оборудованную лабораторию, вращающуюся вокруг нашей планеты на расстоянии шести земных радиусов.

Сандомирский сидел за столом в кресле из легких алюминиевых трубок. Это был плотный мужчина, на вид лет пятидесяти. Характерная осанка, особая манера сидеть, не сгибая спины, выдавали бывшего военного. Три большие серебряные звезды на небесно-голубых, отороченных золотом петлицах указывали на его высокий ранг. Широкий ремень, закрепленный крючками на спинке кресла, удерживал на месте его мощную фигуру, так как предметы на искусственном спутнике не имели никакого веса. Этот ремень предохранял Сандомирского от опасности взлететь к потолку, как детский воздушный шар, что едва ли было уместно для его высокого звания, да еще во время служебного разговора.

Одинцов стоял у стола. Магнитные пластинки на каблуках и носках башмаков придавали ему необходимую устойчивость и позволяли держаться прямо.

Разгоряченный разговором, который, как всегда, перешел в спор, Одинцов сдерживал себя, не желая проявить неуважение к старшему, но упорно отстаивал свою точку зрения. Откинув резким движением головы прядь русых волос, упавших ему на лоб, он убеждал начальника:

– Николай Александрович, мы летаем уже не первый год. Конечно, ошибка была бы роковой. Но ее не должно быть!

Сандомирский поудобнее переместил большое тело в кресле:

– Да ведь у вас учебная ракета. Понимаете, упрямец? У-чеб-ная! Вы не хуже меня знаете, что она не рассчитана на сопротивление воздуха при движении в атмосфере, приспособлена только к полетам в мире без тяжести, поэтому и имеет ограниченный запас прочности. А вы хотите на такой скорлупе удариться о поверхность Земли! Представляете, что может получиться? Тормозить нечем – значит, приземление произойдет непременно на большой скорости. Вы с вашей ракетой будете похожи на коробку с кильками, которую переехал грузовик.

– Николай Александрович, наземные транспортные ракеты имеют крылья немногим больше, чем наши стабилизаторы. Однако садятся же они без всяких аварий! Тут ничего сложного нет. Можно и в данном случае использовать сопротивление атмосферы.

– Малейшая ошибка в расчетах – и ваш снаряд раскалится добела и сгорит, как метеор!

– Николай Александрович, такая судьба ожидает мелкие песчинки размером с булавочную головку, – не сдавался Одинцов. – Более крупные метеориты раскаляются только снаружи, внутри же остаются холодными и падают почти без удара, постепенно теряя скорость. А ведь в ракете будет человек! Он может бороться с температурой.

Было ясно, что молодой пилот вступил в спор, готовый ответить на любые возражения. В его серых глазах светилась воля, а рот в те минуты, когда он почтительно выслушивал мнение начальника, был плотно сжат.

Оба говорили не повышая голоса, но сферический потолок усиливал звуки, и слова казались произнесенными очень громко.

Все было необычно на искусственном спутнике. Постройка этого гигантского сооружения являлась чрезвычайно сложной технической задачей. Искусственный спутник был собран из нескольких сигарообразных ракет, последовательно вылетавших за пределы земной атмосферы. В первой из них отправился в пространство отряд строителей, которые затем принимали остальные ракеты, управляемые с Земли.

Ядро внеземной станции состояло из пяти гигантских космических снарядов. К ним постепенно присоединялись всё новые и новые ракеты, доставлявшие людей, оборудование, материалы, готовые строительные конструкции, продукты питания, кислород, воду и горючее. Все это стало возможным лишь благодаря огромному развитию техники во второй половине XX века.

Когда строительство первой внеземной станции было закончено, советские люди перешли к следующему этапу освоения Космоса. Началась серия полетов на высотных ракетах, которые некоторое время находились за пределами атмосферы, а затем возвращались на Землю.

В последующие годы советские ученые, не побоявшиеся совершить путешествие на внеземную станцию, вели на ней исключительно важную для всего человечества работу. Был опубликован целый ряд исследований, особенно ценных потому, что наблюдения за пределами атмосферы позволяют избавиться от многих помех, неизбежных на поверхности Земли. В частности, появилась возможность применять астрономические приборы с огромным увеличением.

Особое значение имел ряд новых открытий в области изучения космических лучей, которые непосредственно улавливались на внеземной станции без потерь от поглощения их земной атмосферой. Большую пользу для науки принесли также наблюдения Земли с большой высоты, в сущности уже из межпланетного пространства. Ученые различных специальностей – астрономы и геофизики, метеорологи и биологи – получили теперь для своей работы совершенно исключительные возможности. Их труды позволили разрешить целый ряд практических проблем, связанных с расчетами и конструкцией межпланетных кораблей. Попутно эти работы способствовали развитию совершенно нового вида транспорта – стратосферных ракет. Пассажирские реактивные снаряды позволяли в кратчайшие сроки преодолевать необозримые пространства Советской страны. Была организована густая сеть внутренних ракетных линий, соединяющих Москву, Ленинград, Киев и Минск с отдаленными районами Дальнего Востока и Севера. Позднее были созданы международные линии: Москва-Пекин, Москва-Дели, Москва-Париж и другие.

К концу 70-х годов был завершен первый этап борьбы за Космос – состоялись полеты на космических ракетах вокруг Луны. Отправление такой ракеты с искусственного спутника в межпланетное пространство больших затруднений не представляло, так как вместо начальной скорости в 11,2 километра в секунду здесь требовалось для преодоления земного притяжения всего 3,5 километра.

В связи с развитием астронавтической техники появилась новая и удивительная профессия – пилот космического корабля. Смелые люди бесстрашно пускались в путешествия по мировому пространству и летали на своих ракетах в чудовищном отдалении от Земли, постигая на практике законы астронавтики.

Однако древняя мечта человечества о посещении других миров оставалась неосуществленной. Первые космические ракеты могли улетать в пространство, используя искусственный спутник как станцию отправления, но на него же должны были и возвращаться. Высадка на твердой поверхности планет, хотя бы и на ближайшем небесном теле – Луне, – и в особенности вопрос обратного возвращения, пока оставались неразрешенными проблемами. Возникало слишком много практических трудностей. Несмотря на все свои достижения, астронавтика переживала еще младенческий возраст.

Неоднократно предпринимались попытки доставить на Луну ракеты, хотя бы без людей. Такие ракеты управлялись на расстоянии и были снабжены телевизионными передатчиками и другими замечательными приборами, чтобы вести наблюдения непосредственно на лунной поверхности. Однако успехом эти попытки не увенчались. Автоматические снаряды либо разбивались при посадке, либо испытывали настолько сильные удары, что установленные на них приборы выходили из строя. Выяснить в полной мере причины подобных неудач не удавалось.

Становилось ясно, что достигнуть Луны или других планет с научной целью может не бездушный автомат, а только космический корабль, управляемый человеком, способным своевременно производить все необходимые маневры. Но пока еще не была создана модель аппарата, способного совершить посадку на Луне и улететь обратно.

Вопрос о том, какими путями надо идти в этом направлении и как скорее добиться цели, вызывал горячие споры не только в научной литературе, но и среди работников внеземной станции. Молодежь, как всегда нетерпеливая, рвалась вперед и доказывала, что уже существующие модели космических кораблей могут быть отлично использованы для высадки на других планетах, а более осторожные руководители этого дела стояли за медленный, но верный путь постепенного накопления опыта и разработки новых конструкций.

– Николай Александрович, – настойчиво повторил Одинцов, – прошу вас выслушать меня до конца!

– Десять раз слушал.

– Сегодня я говорю от имени своих товарищей. Нам обидны такие черепашьи темпы! Скучно сидеть без настоящего дела.

– «Без настоящего дела»! – возмутился Сандомирский. – Это мне нравится! А ваше дело не настоящее? Чего вам еще надо?

– Летать на Луну, на Марс, на Венеру! А вы нас держите на привязи.

Молодой пилот даже раскраснелся от волнения.

– Я их держу на привязи!.. И вы смеете так говорить! – Усы у Сандомирского стали топорщиться от негодования.

– Как же это назвать? Вот уже третий год курсируем по изученной трассе…

Споры такого рода возникали нередко. Сандомирский не любил рискованных действий. Даже в годы войны, на двадцатом году своей жизни направленный комсомолом на фронт как начинающий летчик, он просил о назначении в ряды тяжелой бомбардировочной авиации. Подвиги истребителей, основанные на молниеносных атаках, были ему не по душе. Он предпочитал методический расчет, зато, приняв решение, был способен преодолеть любые препятствия. Не было случая, чтобы он сворачивал с пути, не выполнив задания. В свое время эти качества лейтенанта Сандомирского были по заслугам оценены командованием.

Победа застала гвардии подполковника Сандомирского в должности командира одной из прославленных частей Военно-Воздушных Сил. А когда после двадцати лет мирного строительства вплотную подошли к задаче покорения космических пространств, генерал-лейтенант авиации сменил военную форму на серый с золотом костюм командного состава астронавтики. На своем новом посту он сумел объединить вокруг себя смелую и талантливую молодежь и опытных специалистов.

Одинцов был человеком другого склада. С юных лет он загорелся страстью к исследованиям мирового пространства. В те годы не только специальные журналы, но и газеты были полны статьями о космических полетах. На эту тему издавалось множество книг, и Володя Одинцов запоем читал все, что было написано о космических ракетах и ракетных двигателях. Он соорудил самодельный телескоп и прославился в классе как первый знаток астрономии. С пятнадцати лет, убежденный, что ему придется рано или поздно бороздить просторы Вселенной, он особое внимание обратил на математику и даже занимался специальной физической тренировкой, развивающей смелость и быстроту рефлексии. В юности Володя усердно штудировал серьезные труды по физике, геологии, химии. Зато литература, история и биология его вниманием не пользовались – не хватало времени.

Аттестат зрелости Владимир Одинцов получил в тот самый год, когда был создан Институт астронавтики. Разумеется, у юноши не было никаких колебаний в выборе профессии. А когда четыре года спустя советские люди построили внеземную станцию, Владимир, едва окончив институт, начал летать на межпланетных кораблях.

Как всякое новое начинание, астронавтика была увлекательным делом. Здесь еще пылали страсти. Немудрено, что Одинцов оказался вожаком молодежи, недовольной осторожными методами Сандомирского. Вот почему его пылкий нрав нередко приводил к спорам с начальством.

Нельзя сказать, чтобы Сандомирский требовал слепого подчинения авторитету командира. Он охотно выслушивал возражения со стороны молодых товарищей, но, методически мыслящий, прекрасно знающий летное дело, он часто выливал на чрезмерно горячие головы ушаты холодной воды. Так было и в этот раз.

– А вам этого мало? – возразил он на реплику Владимира. – Ну знаете… Помню времена, когда сам мальчишкой был. Да разве кому в те поры приходило в голову вокруг Луны летать? А вам этого мало!..

– Разрешите…

– Ну?

– На наших кораблях вполне можно садиться. Особенно на воду. Ведь вода смягчит удар. Наши добавочные стабилизаторы, по существу, те же самые крылья! Ракета герметически закрыта, имеет обтекаемую форму. Готовая летающая лодка!.. Посадочные площадки? Да в любом море… Разрешите попробовать, Николай Александрович! Ручаюсь за успех!

– Опять за старое! – Сандомирский начинал сердиться. – Пустая болтовня! – сказал он, покручивая усы, что служило признаком раздражения. – Программа последовательного освоения Космоса разработана и утверждена. Вы отлично знаете. Первый этап – посадка на Луне. Что там будет делать ваша лодка, если нет ни капли воды?.. Второй период – изучение Марса. Где там вода?.. Значит, нужно готовиться к посадке на твердые поверхности. А вы мне твердите про воду…

– Нельзя навеки связывать себя установленной программой! – упорно стоял на своем молодой пилот. – Это же не догма! Почему непременно сначала Луна или Марс? Конечно, Луна ближе, но на ней отсутствует атмосфера и для торможения при посадке необходимо затратить много горючего. На Марсе разреженная атмосфера, и это внешняя планета, куда гораздо труднее добраться. Лучше начинать с внутренней – например, с Венеры, которая покрыта газовой оболочкой. Разрешите нам изучить торможение атмосферой, и мы наверное достигнем Венеры. Слова Владимира расходились с общепринятыми представлениями об этапах борьбы за Космос, но по-своему он был прав. В самом деле, единственная возможность погасить скорость космического снаряда, прибывающего, например, на Луну, заключается в том, чтобы придать ему равновеликую скорость в обратном направлении, а это требует большой затраты горючего. При посадке на Марс тоже пришлось бы тратить много горючего для торможения. Иное дело – Венера. Хотя эта планета и отстоит от Земли намного дальше, чем Луна, но ее плотная атмосфера дает возможность тормозить корабль при спуске без большой затраты топлива. Вот почему идея Одинцова практически изучить торможение атмосферой была не лишена логики. Однако убедить Сандомирского было не так-то легко.

– Нет, – сказал он, подумав, – никогда не позволю, чтобы наши ракеты ныряли, как утки. Эксперимент опасный и пока бесполезный. Для посадки на планетах наши снаряды безусловно не приспособлены… Можете идти!

Когда Сандомирский сердился или возмущался, его усы начинали топорщиться и принимали весьма грозный вид, но, в сущности, это был очень добрый человек. Одинцов отлично знал своего начальника, однако понял, что на этот раз разговор окончен. Ничего не оставалось, как повернуться и уйти.

Сандомирский сурово поглядел ему вслед. Потом на его лице появилась улыбка. Он вздохнул и покачал головой.

Одинцов отправился к товарищам, чтобы рассказать о результатах беседы.

Условия передвижения на искусственном спутнике довольно своеобразны. Здесь можно ходить, только используя силу притяжения магнитов к металлическому полу, или же совершать небольшие прыжки, отталкиваясь ногами и хватаясь руками за ременные кольца, подвешенные к потолку. Мускулы сохраняют свою силу, а вес фактически отсутствует.

Одинцов тремя резкими движениями рук преодолел длинный коридор, в котором по обеим сторонам были двери служебных помещений, и очутился в центральном зале.

Здесь его поджидали товарищи. За шахматным столиком у круглого окна сидели двое молодых людей в такой же серой форме. Это были Сергей и Александр, как их звали все на станции, – два неразлучных приятеля Одинцова, тоже пилоты космических кораблей.

– Ну что? Упрямится старик? – спросил, не поднимая глаз от шахматной доски, Сергей, самый молодой из пилотов.

– Старая песня! На твердую поверхность садиться нельзя – ракета не приспособлена. На воду посадка ни к чему, так как на Луне нет морей.

– А Венера? – оторвался Александр от какой-то сложной шахматной комбинации.

– Лететь на Венеру он не согласен. Знаете его доводы: как думать о таком полете, не освоив Луну? Ничем его не переубедишь!

– Да, вот и ждем у моря погоды! – проворчал Александр.

– А время идет, – с огорчением заметил Сергей.

– А время идет, – повторил Владимир. Он стал смотреть в окно, хотя все там было давным-давно знакомо. Холод мирового пространства. На бархатном черном фоне сияли звезды. Немного ниже светился земной шар, наполовину прикрытый облаками. Там жила мать, Наташа, миллионы других людей. Земля представлялась висевшей в пустоте и по своим размерам занимала одну треть видимой части мира. Искусственный спутник находился в плоскости экватора, поэтому полярные области Земли воспринимались здесь как верх и низ земного шара, который в этих местах был закрыт облаками. Ближе к правому краю виднелось ослепительное пятно, как бы сияющая звезда, чудом упавшая на Землю. Это было отражение Солнца от поверхности океана.

Одинцов смотрел на Землю, где для него было все самое дорогое. Сквозь голубоватую завесу атмосферы виднелись светлые пятна облаков. В просветах между ними можно было разглядеть знакомые по школьным картам очертания зеленоватых континентов и кое-где желтовато-серые пространства пустынь. Огромные океаны плохо отражали свет и казались очень темными, почти синими, даже фиолетовыми. А вокруг, во всех направлениях, можно было наблюдать одно и то же: черную пустоту пространства и сияние бесчисленных звезд.