Текст книги "Позывной «Крест»"

Автор книги: Константин Стогний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Смотри, брат. Это ХМ 736 калибра 203,2 миллиметров. Он снаряжается отравляющим веществом VX-2. Кроме того, здесь осколочно-химические мины для минометов.

Аль-Джуляни угрюмо смотрел на эту презентацию запрещенного во всем мире оружия.

– Ты хочешь рассказать мне, что такое химическое оружие, брат?

– Мы хотим сказать, брат, что они хранят оружие наших врагов! – вклинился аль-Казаки. – У тебя еще есть сомнения, почему нам нужно взять Маалюлю?

– Но у нас есть другая задача – помочь братьям-мусульманам в городе эн-Небк Каламунского района. Их окружила армия Асада, – сказал главарь, испытующе глядя на подчиненных.

Он, конечно, был готов отдать приказ напасть на Маалюлю, но почему-то упорно хотел доказательств от своих командиров, словно этим снимал с себя ответственность или, наоборот, убеждал себя в правильности давно принятого решения.

– Это оружие собирались применять против нас! – Аль-Казаки взял у Абу Хамзы 155-миллиметровый снаряд и поднял его на уровень глаз своего командира. – И это не последнее оружие в Маалюле! Я чувствую!

Сириец Абу Мухаммед аль-Джуляни был сыном инженера, а его мать преподавала географию. Он учился в Университете Дамаска, когда начавшаяся иракская война заставила его бросить учебу и пойти воевать за веру. Нападать на Маалюлю для сирийца – все равно что для любого украинца напасть на запорожскую Хортицу.

Но что превращает истинного патриота, воина, храброго мужчину в бандита? Когда личные, подчас меркантильные интересы становятся выше зова предков, выше религии, выше всего того, благодаря чему ты появился на свет, развивался и рос!

Абу Мухаммед был бандитом, он имел свой личный интерес, хотя его недалекие подчиненные не замечали этого.

Он демонстративно вскочил и в раздумьях прошелся по шатру.

– Ладно! Будь по-вашему! Объявляю полную боевую готовность! И да поможет нам Аллах!

– Аллах акбар! – хором ответили командиры.

* * *

Старый ржавый грузовик, бронированный толстыми металлическими щитами, укрытый от кумулятивных снарядов защитной решеткой и управляемый террористом-смертником, был практически неуязвим. Внутри его лежали тонны взрывчатки. Боевики часто используют такое оружие для прорыва обороны противника. После уничтожения блокпоста сирийской армии «шахидмобилем» в бой бросились ингимаси – легко вооруженные спецподразделения террористов. Они ворвались в брешь, проделанную «шахидмобилем», забросали солдат Асада гранатами, после чего каждый привел в действие свой пояс шахида. Следом наступали элитные штурмовые отряды Ахмада аль-Гизаи…

3

Наступал рассвет. Услышав звук первого далекого взрыва, Светлана проснулась и подняла голову с плеча Виктора.

– Что это?

– Гроза, – не открывая глаз, ответил Виктор.

– Какая гроза?! – Светлана вскочила, услышав второй взрыв, еще большей мощности.

– Ну я же говорю – гроза. Слышишь гром? – убеждал ее Виктор. – Только к окну не подходи, вдруг шальная градина в голову попадет.

Девушка обернулась к невозмутимому журналисту. Целая гамма чувств читалась у нее на лице.

– Мы теряем время, – заметил Виктор, – до прихода гостей еще целая вечность.

Виктор расставил руки в стороны, и Светлана, скинув покрывало, всем своим обнаженным телом кинулась к нему в объятья.

Внезапный взрыв ударил по барабанным перепонкам и выбил стекло в номере отеля. Дом напротив загорелся, как свеча. Светлана взвизгнула и еще сильнее прижалась к Лаврову.

– Твою мать! – воскликнул Виктор и добавил: – Прости, Господи…

– Что будем делать? – лежа неподвижно, спросила девушка.

– Жить, – спокойно ответил Виктор. – Во всяком случае пока…

Светлана пристально посмотрела на своего первого в жизни любовника:

– Я, быть может, сейчас скажу глупость…

– Говори, может, это и не глупость, – сразу ответил Виктор, демонстрируя хорошее настроение, несмотря ни на что.

– Мне кажется, что с тобой вообще не страшно. Что тебя не только пули, но и бомбы не берут.

Виктор закрыл глаза, поджал губы.

– Ну скажи, скажи еще что-нибудь, – наигранно взмолился он.

– Сколько женщин тебе это говорили?

Виктор замолчал.

– Чего молчишь? Считаешь? – засмеялась Светлана.

– Пятеро, – ответил Виктор.

– Что – пятеро? – удивилась девушка.

– По той стороне улицы идут пятеро мужчин. Разве не слышишь?

Светлана, которая ничего не слышала, смотрела на Виктора как человек, впервые попавший на прием к экстрасенсу.

– Один хромой. Но это не наш Насралла, – продолжал Виктор. – Трое гарцуют, как жеребята. Похоже, молодые. Еще один пожилой – шаркает. Видимо, артрит.

Светлана была поражена:

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда. А вот теперь, – Виктор быстро встал с ночного ложа, – можно и одеться.

Внизу, в вестибюле гостиницы, послышался крик Антуанетты, а затем шум борьбы. Но длилось это всего несколько секунд.

Светлана выскочила из-под одеяла и только успела взять вещи.

– Спрячься под кровать! – скомандовал Лавров шепотом.

Неизвестный отряд уже поднимался по лестнице, а Виктор буквально вжался в стену у двери. Светлана затихла под кроватью, даже не успев одеться.

В двери заходила ходуном сердцевина замка. Кто-то аккуратно, чтобы никого не разбудить, открывал его вторым ключом, взятым на рецепции. Дверь бесшумно приоткрылась, и в номер скользнул человек в камуфляже и маске-балаклаве, за ним второй. В ту же секунду Лавров захлопнул дверь перед носом третьего, поставил замок на блокиратор и молниеносно бросился на непрошеных гостей. Ухватив обоих за воротник, он по обыкновению собрался столкнуть их лбами. Но не тут-то было. Неизвестные оказались парнями крепкими. Одной рукой с каждым из них Виктор справиться не смог. Зато они схватили журналиста за руки и приперли к стене. Он моментально сориентировался и ударил одного из нападавших носком ноги под коленную чашечку. Кость хрустнула, боевик отпустил Виктора и упал, крича и корчась от боли. Лавров свободной рукой схватил второго бандита и боднул его головой в переносицу. Тот потерял ориентацию и пошатнулся. Виктор врезал ему своим огромным кулаком в подбородок. В этот момент дверь сорвалась с петель. Кто-то очень мощный приложился к ней всем весом. Вместе с дверью внутрь влетел третий «гость» и на полном ходу сбил Виктора с ног. Тот упал плашмя, не в силах вывернуться. Бандит в камуфляже весил больше его, но действовал легко, как гимнаст. Он поставил колено на грудь Виктору и вынул из-за пояса боевой нож.

«Приплыли, Лавров, – мелькнула у него мысль. – Не для тебя уже такие игры…»

– Где камень? – взревел толстяк на ломаном английском языке и приставил нож к горлу журналиста. – Отвечай, или отрежу башку!

Виктор лежал без сил под этим тяжеленным боровом.

«Вот и все, Витя… Неужели именно так?» – продолжал сбивчиво думать он. Выведенные из строя боевики начали приходить в чувство. А на пороге стоял их предводитель – достаточно пожилой араб в куфии-арафатке и точно таком же камуфляже, как и вся группа.

– Быстрее, Абдулла, – обратился он к толстому.

– Где камень? – еще раз крикнул тот Лаврову, а из-под лезвия на шее украинца показалась тоненькая полоска крови.

– Вот тебе камень! – послышалось в ответ, и удар страшной силы угодил Абдулле прямо в висок.

Здоровенный бандит рухнул на пол рядом с Виктором. А в проеме комнаты вдруг появилась абсолютно голая Светлана. Все три оставшихся араба застыли от неожиданности, но ей только это и было нужно. Секунда – и девушка, оттолкнувшись от туши упавшего толстяка Абдуллы, врезала пяткой в ухо бандиту, который держался за раненую ногу. Второй удар, кулаком в пах, Света нанесла следующему бандиту, когда приземлилась. Пожилой командир полез в карман за оружием, но получил в голову напольной вазой, которую метнул Лавров, вставший на ноги. Еще несколько ударов – и всю бандитскую шайку, обезоруженную и обескураженную, кое-как уволокли вниз по гостиничной лестнице. Гулко хлопнула входная дверь.

Трое бандитов со своим предводителем медленно перебирались на ту сторону улицы, мечтая поскорее скрыться.

– Смотри, смотри! – шептал Светлане Лавров.

– Ничего себе ребятишки, – смеясь, ответила все еще не одетая Светлана. Сзади ее обнял Лавров.

Они стояли у окна в эйфории от своей победы над странными гостями.

– Где ты так драться научилась, красавица? – полюбопытствовал Виктор после долгого поцелуя.

– А что это за камень, который они от тебя требовали?

– А где ты так драться научилась, красавица? – ушел от ответа Виктор.

– А что это за камень, который они от тебя требовали? – парировала Света.

Такая игра заводила обоих.

– А где…

Виктор не закончил. На улице прозвучал взрыв такой силы, что содрогнулась вся гостиница. А четверо налетчиков, убегавших вдаль, оказались в эпицентре попадания снаряда и разлетелись в стороны, как тряпичные куклы…

– Живо вниз! – скомандовал Виктор Светлане. – Ну, когда оденешься.

* * *

В вестибюле гостиницы «Маалюля» царил беспорядок. По всему полу были разбросаны рекламные проспекты отеля, на которых совсем по-американски, в тридцать два зуба, улыбался Аднан Насралла. По правде говоря, ему лучше было бы не улыбаться, но хозяину видней.

В углу пожилой мусульманин, сняв обувь, молился на коврике, будто он в этом мире остался один. Стеклянная панель рецепции была разбита, а за ней Антуанетта с порезанной щекой в неестественной позе откинулась назад, безвольно свесив руки.

– Ее что, убили? – в ужасе спросила Светлана.

Виктор спокойно подошел к женщине и приложил два пальца к сонной артерии.

– Обморок… Света, у меня в номере в заднем кармане сумки коробочка с нашатырем. Тащи сюда. А я пока тут приберусь.

С этими словами Виктор легко поднял довольно упитанную Антуанетту на руки, отнес к сдвоенному креслу и аккуратно уложил ее на бок.

– Вай-уляй! – Это были первые слова Антуанетты Насралла, пришедшей в себя от паров летучей жидкости.

– Не бойся, свои, – перевела слова Лаврова на арабский Светлана.

– Где Аднан? – спросил Виктор на английском.

Словно в ответ на вопрос, послышался сдавленный стон из угла вестибюля. Только сейчас Виктор заметил хозяина отеля, провалившегося в большой кувшин с широким горлом, который стоял в углу для красоты. Причем из него торчали только ноги и голова. Все остальное, сложенное пополам, находилось внутри сосуда.

– Аднан, живой? – спросил Виктор, постучав по кувшину.

– Ай-яй! – ответил араб.

– Выползай отсюда! – потребовал Лавров и попытался вытащить Насраллу за руки.

Пять минут продолжалась борьба человека с кувшином. Но никакие уловки не помогали, и Аднан принялся жалеть себя и плакать. Наконец Лавров не выдержал, ткнул ногой в кувшин и крикнул:

– Вылезай, или разобью твою амфору! Буратино хренов!

Хозяин отеля зашевелился, и Виктор после пятнадцатой попытки наконец-то смог его вытащить. К этому времени окончательно пришедшая в себя Антуанетта принесла воду и полотенце для брата.

– Мистер Лэвров, а что такое «буратино»? – спросил Аднан, когда отдышался и немного оправился от боли в спине.

– Надо же, запомнил, – буркнул тот на родном языке. – Можно подумать, что он знает, что такое «хренов».

Светлана засмеялась. Вместе с ней засмеялась и Антуанетта, видимо решив, что все в порядке, раз гостям весело.

А в углу продолжал тихо молиться мусульманин.

– Он что, глухой? – спросил Виктор Аднана и Антуанетту.

– Это правоверный Захреддин – паломник из Средней Азии, – с уважением сказала Антуанетта. – Сейчас он молится за нас с вами.

Виктор был готов отпустить очередную колкость, как вдруг вспомнил, что он сам православный монах, и решил промолчать.

«Та-та-та-та-та» – раздалось на улице. Это работал автомат Калашникова.

«Неужели зачистка? – подумал Лавров. – Вот только этого нам не хватало».

Виктор вдруг тонко ощутил послевкусие «своей-чужой» войны – Афганистана тридцатилетней давности. Разбитые дома, шумливые духаны, крики муллы с минарета и работа «Градов», которые при ошибке разведчиков могли ударить и по своим. Тот самый предательский страх, когда из каждого окна в городе могла прилететь смерть, и тут уж храбрись – не храбрись… Страшная, никому не нужная бойня, в которой повезло остаться живым… Это послевкусие отпечаталось в мозгу и долгое время возвращалось в снах, а сейчас воплотилось наяву. В одно мгновение с него слетела вся мишура обывательской жизни, церковная патетика и проснулось все то, чему его учили, чтобы выживать.

– Света, а где пятый? – спросил он, оглядываясь по сторонам.

– Какой пятый? – недоумевала девушка.

– Я слышал шаги пятерых, – твердо сказал Виктор.

– Может, ты ошибся?

Виктор обернулся и посмотрел на Светлану так, будто она сказала неимоверную глупость.

– Ты когда красишься, часто промахиваешься и тушью попадаешь в глаз?

– Я, если ты заметил, не крашусь! – обиделась Светлана, но Виктор не обратил на это внимания.

– В общем, так, детка. Слушай меня внимательно. Нам надо проверить отель.

– Как?

– Вот так… Ты у нас девочка слабенькая – больше трех мужиков не завалишь, поэтому будешь прикрывать мой тыл. А я пойду первым. Держи.

Лавров протянул Светлане пистолет «Глок-18», только что отобранный у бандитов. Еще два пистолета он держал в руках.

– А нам что делать? – вмешался в разговор Аднан.

– Покушать приготовьте. А то завтрак скоро, – ответил Виктор.

Медленно, не торопясь, они спина к спине обошли оба этажа отеля, остановившись у последней двери на втором этаже, – это был номер Светы.

– Ну все, – облегченно выдохнула девушка, – в сыщики-разбойники поиграли. Теперь я пойду мыться.

Расслабившись, она потянулась к дверной ручке.

– Стоять! – строго приказал Лавров, и Светлана отдернула руку.

Он жестом велел ей отойти в сторону.

– Прижмись к стене, – почему-то шепотом произнес Виктор.

Сам же он внимательно осмотрел окрестности. На одной стене под стеклом, как предмет интерьера, висела сабля «под старину». Недолго думая, Виктор разбил стекло и снял саблю. Затем подошел к двери сбоку и аккуратно, из-за косяка надавил кончиком сабли на дверную ручку. Язычок замка щелкнул, дверь открылась.

– Все в порядке, растяжки нет, – с облегчением выдохнул Лавров.

Светлана улыбнулась, уже без всякой осторожности подошла к двери и открыла ее.

– Зайдешь, мистер Шерлок Холмс?

– Да надо бы, – серьезно ответил Виктор.

Девушка засмеялась и шагнула в номер, Виктор – за ней. В луче солнца, пробившегося в окно, он вдруг увидел тоненькую леску, натянутую на уровне груди девушки, и резко толкнул ее в спину двумя руками:

– Падай!

Светлана рухнула вниз, и как раз вовремя. Где-то в тишине сработал спусковой крючок и раздался выстрел. Зеркало, висевшее на стене напротив, лопнуло и рассыпалось осколками.

Девушка, еще не понимая, что случилось, обескураженно посмотрела на Виктора.

– Это называется самострел, – спокойно сказал тот. – Такие в лесу ставят на крупную дичь – лося, оленя…

Через десять минут Лавров и Соломина, как ни в чем не бывало, спустились к завтраку.

– Это что? – удивленно спросил Виктор, когда Антуанетта внесла на подносе четыре горячие шаурмы.

– Шаверма, – с гордостью ответил Аднан.

– Не надо меня с ней знакомить. У нас эта дрянь продается на каждом углу. Вчера ты нас угощал гораздо лучше.

Впрочем, «угощал» – слово неподходящее. Вчера после ужина Антуанетта взяла с Лаврова такие деньги за это угощение, что мало не показалось.

– Мой склад, что на той стороне улицы, разбомбило. Там было все, – удрученно ответил Насралла.

Виктору вдруг стало стыдно. Он понял, за счет чего Аднан выживал последние несколько недель. Ведь в воюющей стране ни о каком туризме речи быть не могло, и отель пустовал. Оставалось одно – быстрое и доступное питание.

– Ну что ж, шаурма так шаурма, – вздохнул Лавров и отхватил приличный кусок.

Сейчас уже трудно установить, где именно, в какой арабской стране впервые стали стряпать шаурму, но не вызывает сомнений, что родина ее – Ближний Восток. Во всех арабских странах это блюдо называют «шаурма», а в Израиле и Сирии – «шаверма», на арамейский манер. Надо полагать, что Иисус Христос тоже произносил «шаверма». Поскольку употребление свинины в пищу в арабских странах немыслимо, то шаурма бывает только с бараниной или курицей. А шаверма возможна и со свининой.

Светлана с интересом смотрела, как Виктор уплетает шаурму, но сама попробовать не решалась.

– Шаверма – волшебная вещь, – соблазнял ее Виктор.

– Ты же сказал, что это гадость.

– Это у нас гадость, кошечки-собачки. А здесь шаверма настоящая. Ешь.

Светлана такой еды никогда раньше не пробовала, но, надкусив свой «лапоть», почувствовала вкус настоящей баранины и просветлела:

– О! Вкусно!

– Еще бы! – подтвердил Виктор. – Покупаешь сверток лаваша дешевле кружки кофе, но потом кажется, будто съел трех слонов… Аномально жирных… Беременных… Тройнями.

Светлана чуть не подавилась от таких комментариев.

Антуанетта поставил на стол какую-то мутную жидкость в чашках.

– Это сус – напиток из корня солодки и щепотки соды.

– Какая гадость, – поморщилась девушка.

– А ты попробуй, – настаивал Виктор, отхлебнув из своей чашки. – Кисленько. Приятно…

Светлана, прожевывая кусок шаурмы, доверилась ему и сделала глоток из чашки. В ту же секунду приступ тошноты подкатил к ее горлу. Надо сказать, Виктор забыл предупредить спутницу, что с первого раза сус приятным не кажется. Поэтому девушка пулей вылетела из маленькой столовой.

– У нее повышенная кислотность, наверное, – пояснил Антуанетте и Аднану киевлянин.

Виктор пил эту кислятину и вспоминал, что в Могадишо, столице Сомали, ему довелось попробовать всякой национальной еды, но бывалые земляки отговаривали его лишь от напитка сус, говоря, что большей гадости они еще не пили. И все же Виктор попробовал и привык. Поэтому в Маалюле этот напиток его нисколько не смутил.

– А где же ваш гость? Этот, как его, Замуддин, – спросил Виктор.

– Захреддин, – поправил араб. – У него сейчас пост, и он ничего не ест и не пьет.

Виктор посмотрел на Аднана. Тот с особым уважением говорил о пожилом мусульманине, хоть сам убеждал всех, что лично его бог – деньги. Значит, не только деньги. Что в этом Аднане? Забавный, не по годам энергичный человек с изувеченной ногой. Он уехал из США на родину, где потерял все свои сбережения. При этом не обозлился на всех и вся, оставался общительным и неравнодушным. Он араб. Не бывает плохих национальностей, бывают плохие люди, которые говорят, что бывают плохие национальности. Вот такой невеселый каламбур.

Есть жестокая несправедливость истории в том, что арабский мир стал для всего остального человечества синонимом проблем, и исключительно из-за того, что является источником нефти. С подачи «миллиардерских» СМИ, стремящихся угодить своим хозяевам, положившим глаз на эту нефть, всему свету внушают, что арабы – изгои мира, дикари, что их нужно уничтожить.

Словно не именно здесь было засеяно пшеницей самое первое на планете поле, не здесь зародилась письменность, не от арабского мира европейские математики получили такое понятие, как ноль. Трудно себе представить, что древнеегипетские пирамиды, древнегреческие города и храмы, римские дороги и акведуки были рассчитаны без применения ноля. Европейцы ноль и другие цифры узнали от арабских торговцев лишь в Средние века. Картами арабских картографов Европа пользовалась до самой середины XIX века. А сейчас? Что творится сейчас? Несправедливо и гадко…

– Ах ты ж, твою дивизию! – заорал Лавров.

Это мстительная Светлана украдкой подобралась к нему сзади и вылила за шиворот стакан холодной воды:

– Вот тебе за твой сус!

Виктор втянул голову в плечи, потом подскочил, как ошпаренный.

– Ты что делаешь, женщина?! Это же вода! – в ужасе закричал Аднан.

Такое отношение к пресной воде в стране, где есть пустыня, считается чуть ли не преступлением.

– Ну подожди у меня!

Виктор бросился за убегающей Светланой.

– Убей ее! – сверкая глазами, кричал на английском подошедший мусульманин Захреддин.

– Ага! Обязательно! – ответил Виктор и понесся за Светланой на второй этаж…

4

– А потом меня от боснийских сербов-мусульман отправили учиться в Судан, – задумчиво рассказывала Светлана Виктору.

Они лежали на кровати, уставившись в потолок, будто там показывали историю ее жизни.

– Я училась у знаменитого доктора Хасана ат-Тураби…

– Погоди! Это тот, которого прозвали выдающимся исламским мыслителем? – удивился Лавров.

– Ага. А еще шефом боевого исламского интернационала. Очень такой улыбчивый дядечка.

– Я не сомневаюсь, – с иронией заметил Виктор.

– Ты зря смеешься, – не поддаваясь на провокации, серьезно сказала Светлана. – Он мне открыл глаза на многие вещи.

– На хиджаб, например? Открываешь глаза, надеваешь и больше не снимаешь никогда.

– Кстати, вот как раз про хиджаб он и говорил, что носить его или не носить – дело самой женщины.

– Ну не за это же его прозвали «черным папой терроризма»? – продолжал дразнить ее Лавров.

– Доктор Хасан ат-Тураби отсидел в тюрьме двенадцать лет и прочитал там полторы тысячи книг! В его библиотеке есть и русская классика, и американские писатели. По его мнению, напрасно идеологи «Аль-Каиды» читают только книги, написанные пятьсот лет назад.

– Думаешь, это единственное, что идеологи «Аль-Каиды» делают напрасно?

– Витя, послушай, – увлеченно продолжала девушка, – ат-Тураби на лекциях говорил, что на Западе тех, кто им нравится, называют повстанцами и борцами за свободу. А тех, кто им не по нраву, называют террористами. Выбирают слова в зависимости от симпатий. Получается, что раньше в Афганистане были борцы за независимость, а теперь они же – террористы.

Афганистан всегда был больной темой для Лаврова, тем более сегодня, когда он отчетливо ощутил послевкусие той страшной войны. Он не мог смириться с тем, что «духов», жестоко убивавших его друзей, называют борцами за свободу и повстанцами. Это была война – кровопролитная и ужасная. Он принимал присягу и остался верным ей до сегодняшнего дня. Именно поэтому сейчас, слыша людские крики на улице и звуки перестрелки, он был готов опять вступить в бой – за народ, за веру, против тех, с кем когда-то воевал и не забыл этого.

– В мировой прессе пишут, что Хасан ат-Тураби финансирует моджахедов, – начал заводиться Виктор.

– В продажной мировой прессе могут писать все, что угодно, – рассердилась Светлана. – Он не был дикарем и убийцей, тем более террористом. Благодаря ему я знаю арабский, английский, китайский, испанский. И он сказал, что этого мало. Надо поездить по миру, чтобы поднабраться еще знаний…

– Вот они, – Виктор кивнул в сторону воображаемых бандитов «Ан-Нусры», – и собираются ездить по всему миру, отрезая головы тем, чьи языки ты знаешь. Это и называется «набираться знаний»?

– Он лично никому головы не отрезал…

– …зато был лидером «Братьев-мусульман»[14]14
  «Братья-мусульмане» – международная религиозно-политическая ассоциация, основанная в марте 1928 года учителем Хасаном аль-Банна в Исмаилии (Египет). В одних странах она является легальной, а связанные с ней политические партии имеют места в парламентах соответствующих стран (Тунис, Судан, Йемен). В то же время она признана террористической организацией в Бахрейне, Египте, России, Сирии, Саудовской Аравии и ОАЭ.


[Закрыть], – перебил Виктор.

Неизвестно, чем бы закончилась эта дискуссия, если бы Антуанетта, постучав в дверь, не вернула их в реальность.

– Снайпер стал расстреливать обычных прохожих! – объявила запыхавшаяся Антуанетта после того, как ей разрешили войти. – Под огонь попала монахиня. Люди пытаются ее спасти!

Виктор быстро встал и посмотрел на Светлану.

– Китайский язык, говоришь?

Он тут же надел куртку и рассовал по карманам свой боезапас, доставшийся от бандитов.

– Я с тобой! – подскочила Светлана. – Можно?

– Девочка, уметь драться – это еще не значит уметь воевать, – спокойно отказал ей Лавров. – Ты мне пока чайку завари, если что.

Он развернулся и, не говоря более ни слова, заспешил вниз.

Рядом с отелем на небольшой, простреливаемой со всех сторон площади лежало распростертое тело женщины в черном. Трое маалюльцев бросили ей длинную толстую веревку. Та вцепилась в нее одной рукой.

– Аллá! Аллá! – кричали неравнодушные граждане, прячась от выстрелов снайпера за стенами разрушенного здания, в котором раньше находился склад Аднана. – Легче, легче, дайте ей передохнуть!

– Матушка, возьмись и другой рукой! – советовали мужчины с веревкой. – Мама, держись двумя руками! Крепче, мама, крепче! О, алла! Только на Бога мы полагаемся.

Раненая схватилась за веревку двумя руками, но когда мужчины принялись за нее тянуть, сил удержаться у женщины не хватило. Площадь, вымощенная известковым камнем, не давала телу скользить. Веревка натянулась и вырвалась из слабеющих пальцев.

Виктор вынырнул из черного хода отеля и, быстро двигаясь перекрестным шагом, пробрался вдоль стены строения. Крики жителей Маалюли, «спасателей», которые в очередной раз бросали веревку монахине, раззадоривали снайпера. Он пытался перебить веревку.

«Балуешься, гаденыш? Балуйся, балуйся…» – шептал Виктор, опытным взглядом изучая окрестности. Вдруг метрах в ста в окне разрушенного дома он заметил слабый блик. Солнце выдало положение боевика, оптическим прицелом винтовки поймавшего «зайчик». Бежать к снайперу было бесполезно и глупо. Во-первых, существовала вероятность, что моджахеда кто-то прикрывал на огневой точке. Виктор не знал, сколько исламистов встретит на пути. Во-вторых, возможно, за это время снайперу надоест его игра и он просто застрелит женщину в черном.

Все это Лавров держал в подсознании и разложил схему действий в течение нескольких секунд.

Он еще раз прислушался к звуку выстрелов. Ошибки быть не могло. Слух опытного разведчика спецназа определил четко – стреляли из английской снайперской винтовки «Ли-Энфилд МК1», также называемой просто «Бур».

Лавров прекрасно знал ее характеристики. «Бур – любимое оружие моджахеда. Сколько эти гады наших пацанов положили в Гиндукуше…» – пронеслось у него в мозгу. А времени на раскачку не было.

«Ли-Энфилд… Один заряд – десять патронов, две обоймы. Заряжается сбоку. Одна обойма за другой. Сколько секунд на перезарядку? Если он подготовил обоймы – секунд пять. Судя по тому, как медленно стреляет, или никуда не торопится, или под наркотой. Значит, и обоймы достает медленно. Сколько от отеля до женщины? Метров пятнадцать-двадцать? За пять секунд с бабой на руках? Можно не успеть, бача… Маршрут. Нужен маршрут».

Он быстро огляделся вокруг. Мозг работал, как компьютер. Если вызвать огонь на себя, постоянно выскакивая из сектора обстрела, прячась за строениями, десять патронов кончатся быстро. После десятого выстрела нужно обязательно оказаться возле монахини. Тогда есть шанс… Пока снайпер стреляет, у него нет времени готовить обоймы к моментальной перезарядке винтовки. Это еще несколько секунд…

Вдруг выстрелы винтовки затихли. «Перезаряжаешь? Хорошо…»

Люди у площади вскочили с мест.

– Лежать! – заорал Виктор на русском языке и тут же повторил на английском: – Лежать!

Не все поняли, но первый же выстрел снайпера, уложивший какого-то маленького араба наповал, оказался убедительнее любой команды.

«Раз, – начал отсчет Виктор про себя. – Ну что ж, душара! Поиграем в пейнтбол?» Он выпрыгнул из-за угла с пистолетом в руке и выстрелил в сторону окна, где сидел снайпер. Глупо было надеяться, что «Глок-18» с прицельной дальностью около тридцати метров, предназначенный для ближнего боя, поразит цель. Но задача Виктора была не попасть, а отвлечь внимание моджахеда на себя. И это ему удалось. «Два!» – Виктор уже был за каким-то сараем. Выскочив с неожиданной для стреляющего стороны, на противоходе, Лавров проскользнул между стенками двух разрушенных домов и опять пропал из виду. На счет «три» и «четыре» снайпер увидел только голову украинца и опять промахнулся. Самый длинный открытый участок Виктор преодолел, постоянно меняя направление движения, как когда-то учили в разведшколе, – шатаясь, как маятник. «Пять, шесть, семь», – продолжал считать Лавров.

– Она уже не дышит! – воскликнул кто-то из спасателей на английском.

– Всем лежать! – еще раз крикнул Виктор, и восьмая пуля прошла в полуметре от его головы, разбив остатки окна.

«Девять… десять!» – последние выстрелы тоже ушли в «молоко». «Пора!» – скомандовал себе Лавров и стрелой полетел к монахине. Почти не останавливаясь, подхватил ее на руки и помчался в сторону гостиницы.

Подбегая к двери, он почувствовал, что выбивается из сил. Его несло вперед, а ноги не слушались. Кровообращение было уже не то. «Эх, старость – не радость!» Он со всего маху рухнул вперед, уронив женщину, которая была без сознания.

Следующий выстрел снайпера, зарядившего винтовку, уже не достиг цели. Виктор и спасенная им христианка были в недосягаемости. Он на четвереньках пополз к двери, потащив за собой свой ценный груз.

– Аллах акбар! Аллах акбар! – закричали взволнованные «спасатели», когда поняли, что это победа.

– Она жива? – взволнованно спросила Светлана в вестибюле.

– Не знаю, – с раздражением ответил Лавров, подхватывая вывалившийся из-за пазухи монахини длинный увесистый сверток. – Спроси у нее.

– Помоги мне! – вдруг по-русски попросила монахиня, еще совсем молодая женщина с красивыми зелеными глазами. Она едва могла говорить.

«Что ж тебе в келье не сиделось, дура», – с горечью подумал Виктор.

– Матушка, все будет хорошо. Меньше говори – теряешь силы, – посоветовал Лавров вслух.

Вокруг Виктора и раненой монахини столпились Светлана, Аднан, Антуанетта и еще несколько жителей Маалюли, вбежавших в гостиницу через черный ход.

– Меня зовут Емилия…

Монахиня, с трудом пошевелив рукой, сделала короткий жест и моргнула: дескать, нагнись, что-то скажу. Виктор склонился к самым губам раненой и, услышав шепот, только кивнул головой в ответ.

– Я из Запорожья, моя фамилия… Моли… бога… – добавила вслух Емилия.

Глаза ее закрылись, голова безвольно повисла на плече.

– Так. Принесите мне горячую воду и полотенце, Антуанетта, живо, – строго сказал Лавров и, сняв маленькую заплечную сумку, с которой никогда не расставался, стал доставать аптечку. – Аднан, у тебя есть водка? – Он посмотрел в глаза хозяину отеля. – Надо. Иначе мы ее потеряем.

Аднан молча кивнул и затрусил куда-то вслед за Антуанеттой.

– Вы, двое! – продолжал командовать Виктор, глядя на сирийцев-«спасателей», пришедших с черного хода. – Света, переведи им! Один – к черному ходу, другой – к центральному. Увидите моджахедов – кричите.

Все команды Лавров отдавал решительно и четко, и Светлана невольно любовалась им. Сколько же в нем было того, чего не хватает многим современным мужчинам!

– Ты чего стоишь, Света? – добрался до нее Виктор. – Шуруй за бинтами! У меня в номере в большой сумке, в боковом правом кармане четыре пакета стерильных бинтов. Тащи все. Бегом.

Девушка кинулась исполнять приказание журналиста-разведчика.

Вестибюль опустел. Только в углу, подобрав ноги, сидел старый Захреддин и молился.

– Ах ты ж конь с яйцами, – возмущенно буркнул Виктор себе под нос, – кому война, а кому мать родна. Ладно…

Пока выполнялись распоряжения, Лавров спрятал сверток монахини в свою сумку, достал из бокового кармана оранжевую коробочку с обезболивающим, вынул карпулу со шприцом и вколол лекарство тяжелораненой.