Текст книги "Десять тысяч"

Автор книги: Константин Якименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Нет, подумала она, но надо же смотреть на вещи реально! Сейчас я, конечно, ещё бодренькая, вроде и спать даже совсем не хочу… Но это сейчас. А приду домой – небось, сразу завалюсь, как убитая, и хоть из пушки над ухом стреляй. Какой там к чёрту институт, да ну его на фиг! Ещё не освоив до конца свою будущую профессию, Инна уже успела её возненавидеть. Возможность посвятить всю себя любимому занятию ей явно не светила. Максимум, на что она могла сегодня рассчитывать – скромная страничка в Интернете и небольшой круг виртуальных единомышленников и сомнительных поклонников. Такая слава казалась Инне неправильной, какой-то ненастоящей и совсем её не привлекала, поэтому её музыкальные способности до сих пор оставались чем-то вроде семейной тайны. Вот если бы эти десять тысяч… Да, их вполне хватило бы, чтобы подмазать где следует, дать на лапу нужным людям, засветиться в их элитных тусовках, сделать себе какое-никакое имя и обеспечить задел на будущее… Правда, эта так называемая «элита» шоу-бизнеса по большей части не вызывала у неё ничего кроме отвращения, но она бы уж как-нибудь сумела держать свои чувства при себе. А так – заманчиво, ох как заманчиво! Но Инна решила твёрдо: она не возьмёт себе с этих денег ни цента.

Ну вот, подумала с грустью, я уже делю шкуру неубитого медведя. Ты, юная Инночка, сначала ещё получи эти десять тысяч! Да что там выберись первым делом хотя бы отсюда… тьфу ты чёрт, прицепилось же ко мне это придуманное Этапом обращение! Юная Инночка шла под землёй, труп увидала вдруг перед собой… как там дальше? Инна у трупа взяла пистолет – больше в туннеле том жителей нет. Вот присочинится же иногда такое! Почему я, кстати, в самом деле не взяла тот пистолет? Хотя зачем он мне, я и стрелять-то не умею… Ладно, проехали. Разогналась, понимаешь: идти мне завтра в институт или не идти? Ты из тупика сначала выйди, да?!

Инна вскочила и принялась мерить комнату шагами. Она терпеть не могла долго сидеть на одном месте, а тем более – если при этом нечем было заняться. Попалась, значит, так элементарно попалась, по дурости своей, как мышь в мышеловку. Только мышь ловят на сыр – а её поймали на зеркало. Да будь оно проклято, это зеркало! Инна подошла к нему поближе, состроила зловещую гримасу и погрозила бессловесному предмету кулаком – отражение ответило ей такой же угрозой.

– Ах ты дря-а-ань! – выкрикнула агрессивно; конечно, зеркало само по себе было ни в чём не виновато, но ей страшно хотелось на чём-то сорвать накопившуюся злобу. Потом отвела руку назад и замахнулась для удара. Ой! – остановилась в последний момент: мало тебе сломанного ногтя, что ли? Ещё и руку искровавить хочешь, ты, дурочка, идиотка несчастная? Она всё-таки ударила – несильно, только едва толкнула это был не более чем жест отчаяния. И тут же отскочила, поражённая случившимся.

Зеркало вздрогнуло, на миг изогнулось, пустив волны по изображению Инниного двойника, и застучало противным металлическим лязгом несмазанного механизма. Затем, чуть продвинувшись вперёд, отделилось от стены и с таким же лязгом отъехало влево.

– Я фигею… – пробормотала Инна. Подумала: надо было чаще играть в компьютерные игрушки. В эти, как их… эр-пэ-гэшки, вот.

За зеркалом обнаружилась зловеще-чёрная, грязная каменная стена. В стене были три трубы – одна у самого пола, другая на уровне головы и третья как раз между ними. Трубы призывно глядели на Инну жуткими чёрными дырами – их ширина была вполне достаточной, чтобы внутри смог проползти человек. Проползти как змея, как червяк какой-нибудь!

Всю жизнь мечтала лазить по трубам, подумала Инна. Вот ни о чём другом так не мечтала, как об этом. Конечно же, там внутри темно, грязно, и вонища стоит… А главное, даже непонятно, куда они ведут, трубы эти. Может быть, там вообще тупик. А может, там крысиное гнездо… Нет, что-то я путаю: гнездо – осиное, а у крыс как-то по другому называется. Ну, неважно. А может, там дальше вода течёт, или вообще кислота какая-нибудь. Вот залезу – а она тут и потечёт, и тогда тебя, девочка, только и поминай, как звали… Ну как? Не правда ли, замечательная перспектива?

Инна кивнула сама себе: конечно, ещё и какая замечательная! Наугад выбрала среднюю трубу: выглядели все три совершенно одинаково, но в эту по крайней мере было легче забираться. Вдохнула на полную грудь: кто знает, вдруг это последняя в жизни возможность надышаться по-человечески? На прощание оглядела комнату, втайне надеясь, что столь желанный выход как по волшебству возникнет в ней из ниоткуда. Нет, чем-чем, а волшебством тут явно не пахло. Мошенничеством – это может быть, и подлостью, без сомнения, тоже. Ну что ж – с богом! Инна хлопнула рукой об руку, ухватилась за край трубы, сунула в неё руки, потом голову… О, проклятье, бог ты мой! В нос ударил затхлый дух, наполненный животными испражнениями и другими неведомыми, но ничуть не более приятными запахами. Она поспешила закрыть нос. Чёрт, вот об этом уж точно никто не предупреждал, а то она бы как-нибудь позаботилась захватить с собой противогаз. И что же делать? Инна колебалась ещё с полминуты, потом подумала: если она не собирается ждать у моря погоды – а она не собирается – то это только вопрос времени. Всё равно придётся лезть, неизбежное не оттянешь. Она подтянулась и протиснулась в трубу целиком; сначала ещё пыталась придерживать нос, но так было неудобно ползти. Решила: буду дышать ртом, может это и вреднее, зато вонь чувствуется гораздо меньше. Какое счастье, что в животе ничего нет, кроме разве что чая!

Почти сразу наступила полная тьма. Главное – не пугаться, думала Инна. Не пугаться, что бы ни случилось. Для поддержания бодрости духа она тихонько запела:

 
«И рабочему – труба!
И колхознику – труба!
Ну а Инночке-красавице
Тем более – труба!»
 

К сожалению, долго поднимать настроение таким образом не удалось – уже после второго повтора Инна почувствовала, что задыхается. Она тут же прекратила пение, хотя мысленно всё ещё продолжала его – так было всегда, стоило какому-нибудь мотивчику привязаться к ней, и отделаться от него потом было уже нелегко. Впрочем, сейчас она и не стремилась отделаться – наоборот, эта бессмысленная песенка хоть немного отвлекала её от окружающей обстановки. Инна протягивала вперёд руки и, прижимая их к стенкам трубы, тянулась вслед за ними сама, отталкиваясь ногами. Чёрт, долго ещё? Она поняла, что начинается поворот, только ощутив, как изгибается её тело. Ну что ж – поворот так поворот, лишь бы не тупик. Руки снова продвинулись вперёд, и пальцы нащупали целый слой какой-то жидкой грязи. О, господи! Думала ли она, что будет когда-нибудь ползать по дерьму – причём, можно сказать, практически добровольно? Инна сплюнула; тут же выругала себя: ей же сейчас по собственному плевку придётся ползти! Что, мало вокруг чужого дерьма, так ещё и от себя добавить решила?

Дико скривившись от отвращения, она всё же прижала руки к стенкам, оттолкнулась… Вдруг почувствовала, что застревает. О чёрт, только не здесь, не среди этого говна! Голова кружилась от недостатка воздуха, и к горлу подступила тошнота. Нет! Нет, нет! – мысленно закричала Инна. Только не это опять! Она закрыла рот, хотела по привычке прижать его рукой… ой, нет – это явно была не самая лучшая идея. Подумала: жаль, что я когда-то бросила заниматься йогой, терпения не хватило, как всегда… В следующий миг недавно выпитый чай уже выходил наружу вместе с противной слизью. Она вырвала раз, закашлялась, сплюнула – и тут же опорожнила желудок снова. Да что ж это такое, в конце концов, там уже давно не должно было ничего остаться! Ну, теперь он точно был пуст, в этом сомневаться не приходилось.

Инна снова кашляла. Голова совсем пошла крУгом, в ушах возник какой-то шум и постепенно нарастал. Сейчас отрублюсь – подумала отстраненно. И, что главное, никто даже не имеет ни малейшего понятия, где меня искать. Вот тут и подохну – прямо на куче дерьма. И тем самым ещё увеличу эту кучу. Поспешно одёрнула себя: да что ж это за мысли такие?! Ты что же, девочка – взаправду помирать собралась? У тебя ведь жизнь только начинается, двадцать один год всего, все дороги, блин, впереди, это же так, блин, замечательно! Ну и подыхай, дура, прямо здесь – какая геройская смерть! Ах-ах, вы ж подумайте!

Инна зажмурилась, сжала веки до боли. Вообще-то и так не было видно ни зги – это несомненный плюс: проще ползти по говну, когда его не видишь. Ну что, задала самой себе вопрос: сможешь себя превозмочь? В ушах стояло предательское гудение, напоминая о том, что она в любой момент может завалиться в обморок. Ну, была не была, терять как будто нечего. Инна размотала повреждённый палец, резко схватила его левой рукой и сжала со всей силы. Болевой удар мгновенно отозвался по всему телу и врезал в мозг бешеным криком: а-а-а!!! Она не стала сдерживаться – выкрикнула вслух; из глаз уже текли слёзы. Боже, кто б мог подумать, что это будет так больно?! А-а-а-а!.. Но шоковая терапия дала нужный результат – шум стих, и в голове сразу прояснилось. Не теряя времени, Инна набрала в грудь воздуха, не обращая уже никакого внимания на его «дивный» запах, выдохнула стремительно – и так же стремительно рванулась вперёд. Грудь прошла по чему-то мокрому и скользкому – она прекрасно знала, чему. Но теперь, кажется, пора было вовсе забыть о существовании такого слова – брезгливость. Пользуясь неожиданным приливом сил, Инна быстро продвигалась дальше.

Ура! Скоро в нескольких метрах замаячил «свет в конце туннеля» серый овал на чёрном фоне снизу. Впрочем, это, похоже, был не совсем конец, а промежуточный выход – после него труба продолжалась ещё дальше. Ну и пусть себе, подумала Инна – какое мне дело до продолжения, если вот он, выход, уже почти передо мной! Конечно, это не был выход вообще, о таком счастье она не смела даже и думать – но даже выход из этой вонючей трубы, разве это не счастье? Она в несколько рывков добралась до спасительной дыры, высунула в неё голову, вдохнула спёртый воздух подземелья показался ей райским ароматом. Пол, с виду твёрдый, возможно даже металлический, был в паре метров внизу. Как бы не сломать себе что-нибудь… Да ну, подумала, после героического броска сквозь трубу мне, кажется, уже нечего бояться.

Инна внутренне собралась. Проползла немного вперёд, пока не почувствовала, что может спустить в дыру ноги. Тогда начала медленно двигаться назад, постепенно высовываясь наружу. Неожиданно оказалось, что бёдра застряли и никак не хотят протискиваться. Инна нервно задёргалась на месте. Ну нет уж! – подумала она. Только не теперь! Уж как хотите, а я отсюда выберусь. Если надо – даже джинсы сниму, и на такое пойду, вы не думайте. Но выберусь! В этот момент самое широкое место её тела всё-таки прошло сквозь отверстие. Через две секунды Инна уже висела на руках; затем примерилась и спрыгнула.

Приземление получилось удачным. Звук падения тут же разнёсся во все стороны и вернулся назад многократным эхом – кажется, это был единственный звук, нарушивший тишину помещения. В следующую секунду она чуть не упала – за время похода организм заметно ослабел. Ну что ж – присяду на пол и передохнУ немного, вот так… Пол действительно был металлическим и холодным – но всё лучше, чем отвратительная поверхность трубы.

С одеждой надо было что-то делать. Инна осторожно, чтобы не испачкать лицо, стянула с себя безнадёжно замурзанную майку – осталась в одном только некогда бывшим белым лифчике. Выбросить маечку она всё-таки не решилась – свернула её аккуратно, самой грязной стороной внутрь, и сунула за пояс. Джинсы, правда, тоже были не в лучшем виде, но их снимать совсем не хотелось – хотя бы даже потому, что тут было холодно. Вот теперь очень к месту была бы канава с водой, но похоже, как назло… Ладно, подумала, сейчас осмотрюсь и разберусь, что к чему. Лишь бы только здесь никого не было, а то если меня увидят в таком состоянии… Инна попробовала представить, что сказала бы мама, увидев её в таком состоянии. Нет, решила тут же, мама никогда не узнает всех подробностей этого странного путешествия.

Она подняла глаза вверх – и взгляд натолкнулся на крест. Массивный, добротно сработанный деревянный крест висел в полуметре над полом – он был подвешен за металлические скобы на тяжёлых цепях, уходивших куда-то под потолок на высоту не меньше трёх этажей; там же на потолке была закреплена большая круглая лампа – единственный, но достаточно мощный источник света в этом месте.

На кресте был распят человек.

Инна вскрикнула. Зал не замедлил ответить ей несколькими отголосками, и она тут же выругала себя за такую нервную реакцию. Потом снова наступила тишина, как в межзвёздном вакууме. Инна опёрлась руками за спиной и обратила взгляд на жертву. Распятый был мужчиной лет сорока, может быть даже тридцати пяти. Весь его облик говорил о солидности и респектабельности: круглая шляпа на голове, аккуратный чёрный пиджак, тёмно-красный галстук с запонкой, брюки с почти идеальными «стрелками», лакированные туфли… И это – в таком месте! В ладонях торчали здоровенные гвозди; в дополнение, руки были привязаны к кресту бечевой – наверное, для пущей гарантии. Безвольно повисшая голова склонилась набок, изо рта тонкой струйкой сочилась кровь – только теперь Инна заметила на полу маленькую тёмную лужицу. Кажется, трагедия случилась не так уж и давно.

Нарушая образцовый вид внешности несчастного, из правого кармана брюк что-то выглядывало. Инна присмотрелась получше. Какая-то бумажка, пожалуй – да, точно, это была «зелёная» банкнота. Её достоинство девушка не могла отсюда разобрать.

Десять тысяч…

Инна вздрогнула; в следующую секунду она вскочила на ноги. Её заманивают, это же очевидно! Сначала – труп в туннеле, потом – отрезанный нос на стене, теперь – этот распятый… Да ещё и кошачий мучитель с чьим-то следом на спине. Хотят запугать, довести до кондиции, чтобы потом… что – потом? Ты что же, девочка, хочешь сказать, что этого недотёпу подвесили здесь специально, чтобы тебя напугать? Ну не пори ты чушь, в самом деле! Да, но за что? За что?!

Инна принялась медленно обходить крест. Каждый раз ставила ногу осторожно, чтобы не порождать эхо – нет, никто не должен знать, что она здесь, никто не должен видеть её, Этап сказал правильно: никому нельзя доверять, поэтому – никто, нет, нет! Главное – осторожность и спокойствие. Она прошла совсем рядом с телом, взглянула на мятую бумажку: один доллар. Всего-навсего один доллар. Что это может значить? И должно ли это что-то значить? В конце концов, разве не мог у него чисто случайно вылезть из кармана доллар, когда его водружали на крест? «Почему, наконец, вообще крокодилы?» – а, чёрт возьми?!

Нет, фиг с ними, с долларом и с крокодилами – скорее прочь отсюда! Она сделала несколько шагов вперёд, оставив крест за спиной, и только теперь заметила: в дальней стене зала был проход, уводящий неведомо куда. Инна оглядела другие стены: правая и левая представляли собой только лишь гладкие поверхности. Сзади взгляд встретился с целым переплетением труб – одни выходили из стены и чуть дальше входили в неё же, другие поднимались под потолок или исчезали в полу. В некоторых виднелись такие же овальные дыры; кажется, никакие две трубы не пересекались между собой. Повезло же мне, подумала она, что в моей трубе не оказалось вертикальных участков – чёрта с два бы я тогда выбралась. Интересно, а что было бы, выбери я не среднюю трубу, а, скажем, нижнюю? Нет, нет, об этом можно подумать и позже, а сейчас надо идти!

Получалось, что кроме труб и коридора впереди никаких других вариантов не было. Хорошего мало: в сущности, этот коридор – единственный нормальный путь отсюда, а значит – риск на кого-нибудь наткнуться возрастает… Но что делать?

Наверху раздался оглушительный лязг, беспощадным многоголосьем ударивший по барабанным перепонкам. Инна подняла глаза и оторопела: цепи медленно двигались вниз, а вместе с ними опускался и крест…

Не помня себя, она уже неслась по коридору, нисколько больше не заботясь о бесшумности своих шагов. Скорее прочь, уходит в ночь отдельный… ну вот, опять какая-то ерунда в голову лезет. Скорее, скорее! Её ничуть не интересовало, кто и с какой целью решил вдруг опустить крест: только ли для того, чтобы снять готовую уже жертву, или… Нет, может быть и интересовало, но Инна предпочла бы узнать об этом в более спокойной обстановке. «Жить хочу, жить хочу» – отстукивали её кроссовки по металлу на каждом шаге. Скорее, скорее, жить хочу, жить хочу!

Ход свернул вправо, потом метров через двадцать – влево. Инна сбавила темп. Звук её шагов снова стал почти единственным нарушителем тишины, грохот из зала превратился в далёкий монотонный гул. Во всяком случае, её пока никто не преследовал… кажется. Она перешла с бега на быстрый шаг, постаралась восстановить дыхание. Постепенно ей это удавалось; она усмехнулась: всё-таки есть какая-то польза от ежедневных утренних пробежек. Здешний коридор отличался от туннелей, по которым она бродила в начале, прежде всего тем, что был целиком сделан из металла. В остальном – почти то же самое: гладкие стены такого же тёмно-зелёного оттенка и неяркие круглые светильники на потолке. И ещё не было потока воды – именно тогда, когда он был ей особенно нужен! Вот безобразие: столько труб, и все с какими-то дырами – нет чтобы по ним воду перегонять, а то развели всякое дерьмо…

Инна снова вспомнила про свой кошмарный внешний вид, но понятия не имела, как она сейчас сможет в нём что-то исправить. К тому же, место не казалось ей достаточно безопасным, чтобы задерживаться надолго. Что ж, буду надеяться, что в ближайшее время я никого не встречу мысль не очень-то её успокоила, но она остановилась на том, что сохранить жизнь, без сомнения, всё-таки важнее, чем привести в порядок внешность. Коридор как будто заканчивался… подойдя ближе, Инна поняла, что это не совсем так. На самом деле он просто упёрся в другой, перпендикулярный ему ход. Да и впереди был не совсем конец – там оказалась дверь. Внушительная железная дверь с уже знакомой щелью наверху; номер на этот раз был «0021».

А число-то какое! – мысленно воскликнула Инна. Очко, значит, да ещё и мой нынешний возраст. Она тут же схватилась за ручку в виде толстого кольца и потянула на себя. Запоздало подумала: а правильно ли я поступаю? Может, мне надо идти не в дверь, а в какой-нибудь из коридоров? Придерживаться моей правосторонней системы? А, отмахнулась тут же, какая теперь разница? О какой системе тут можно говорить? Топологию ещё помнишь? Для каких лабиринтов годится такая система? Для плоских – вот то-то и оно. А это подземелье фиг тебе плоское! Так что забудь, девица-красавица. Да и эта щель, опять же… А если там выход?!

На удивление, дверь оказалась незапертой – связка ключей получила передышку. Тем не менее, поддавалась она с трудом. Было такое ощущение, что открывали её нечасто и петли успели порядком заржаветь. В подтверждение этому дверь скрипела посильнее чем зеркало, давшее Инне путь в трубу. Ну же, давай, ещё! Она ухватилась за кольцо обеими руками, левой ногой упёрлась в стену и рванула. Дверь подалась – сначала резко, потом помедленнее… Во всяком случае, она открылась уже достаточно для того, чтобы можно было заглянуть вовнутрь – а то, пожалуй, даже и протиснуться туда самой.

Инна одной ногой шагнула за дверь, сразу окидывая взглядом всё пространство за ней. Тут же разочарованно вздохнула: нет, конечно же, это не выход. Всего лишь комнатка, ничем особенно не примечательная… кроме одного: в ней кто-то был.

«Кто-то» сидел на деревянной лавочке у стены, склонив голову на колени. Без сомнения, это был человек – но человек довольно необычный. Он будто весь зарос густой шерстью – не настолько, конечно, как обезьяна какая-нибудь, но всё же… К тому же, очевидно, он был совсем без одежды. Инна вздрогнула и почувствовала себя в полной растерянности. Что теперь делать? Попробовать поговорить с ним, спросить про выход? А он говорить хотя бы умеет? Может, он в тебе, дурочка, не увидит ничего, кроме самки, с которой можно удовлетворить одно-единственное желание?! Этого тебе, что ли, хочется? Ему-то, небось, всё равно, что ты с ног до головы в дерьме вымазана, ему и так сойдёт. А? Думай, красавица, думай! Она стояла всё в той же позе в дверном проёме, не двигаясь ни вперёд ни назад, застыв на месте, прикованная взглядом к загадочному обитателю камеры.

Он поднял голову с колен – длинные спутанные волосы почти совсем закрывали лицо. Встряхнулся как-то по-собачьи и посмотрел в сторону Инны. Ну вот, констатировала она, теперь он меня заметил – уже так просто не отвертеться. Глаза у него были какие-то печальные, взгляд совсем не вязался с первобытно-дикой массивной фигурой. Наверное, подумала она, ему здесь очень одиноко. С другой стороны – дверь вроде бы и не заперта. Странно всё это. Ну да мало ли…

– Здравствуй, – сказала Инна неуверенно. Если уж надо как-то начинать разговор, то почему бы и не так?

– Ры-ы-ы! – выдал незнакомец. Наверное, это было его ответное приветствие. Следует ли отсюда, что по-нормальному он говорить не умеет? Глаза его как будто повеселели – он всё смотрел на Инну, почти не моргая. Потом привстал, потянулся, хлопнул себя левой рукой по животу… Она невольно упёрлась взглядом в то, что было пониже этого живота – здоровенный, надо сказать, агрегат. Впрочем, и его обладатель был ростом не меньше двух метров, а телосложением ничуть не уступал Шварценеггеру в его лучшие годы.

– Ты кто? – спросила Инна, невольно вспомнив: «Я – Тарзан, ты Джейн». Веселее однако не стало – никакой уверенности в благосклонности этого Тарзана по отношению к ней у неё не было. Она стояла всё так же неподвижно, будто загипнотизированная.

– Гррр… ррр… – проурчал гигант. Притопнул правой ногой, потом левой. Улыбнулся, выставив напоказ зубы – такие же здоровенные, как и всё остальное. Два острых клыка чуть выпирали вперёд.

Надо уходить, подумала Инна. Уходить сейчас, пока ещё не поздно. Взгляд её поминутно скакал между двумя точками: угрожающими зубами и не менее угрожающим членом. Уходить, уходить… Но что-то продолжало удерживать её на месте.

– Гррры-ы-ы-ы! – выкрикнул дикарь боевой клич, и тут же с места прыгнул вперёд.

Это вывело Инну из ступора. Господи боже, и какая же я опять глупая! Времени на раздумья не было: она толкала дверь от себя, нажимая на неё изо всех возможных сил. Та уже почти закрылась, когда она ощутила противодействующую силу, напирающую с другой стороны. Ну нет, это несправедливо, мне же остался всего какой-то сантиметр! Она попробовала толкнуть всем телом – дверь не сдвинулась с места, зато в следующую секунду Инна вынуждена была чуть отступить под натиском человекозверя. Вот чёрт! Сколько в своей жизни насмотрелась всяких ужастиков – и всегда удивлялась: чего это персонажи тратят столько времени на двери, замки и всё такое прочее, вместо того чтобы сразу бежать? Опять «закон жанра», блин! Да, но самой-то зачем повторять ту же самую глупость?! Она оставила в покое тяжёлую дверь и ринулась прочь по коридору. Если он и в беге так же силён, то плохи её дела…

Инна убегала не оглядываясь. На это не было времени – она выжимала из своего тела всю возможную скорость, на какую оно только способно. Жить хочу, жить хочу… По ритмичному грохоту позади она поняла, что монстр уже вышел из камеры и преследует её. Какая дистанция их разделяет? Некогда выяснять, надо убегать. Жить хочу, жить хочу…

Коридор свернул раз, другой. На поворотах Инна притормаживала, чтобы не поскользнуться и не загреметь; отталкивалась от стены рукой, меняла направление и снова разгонялась. Дыхание совсем участилось она постаралась по возможности приспособить его к ритму шагов. Подумала: слишком долго не продержусь. Две минуты, может быть три… О том, что будет дальше, предпочитала пока не думать.

Впереди показался зал, напоминающий тот, в котором она вылезла из трубы. Креста здесь не было, а вот переплетение труб выглядело очень похожим. Одна из них проходила совсем низко над полом. Возможно, в ней тоже была дыра… нет, этот вариант Инну не интересовал. В дальнем конце от зала симметрично отходил коридор. Эх, нет спасения, негде спрятаться…

«Все бегут-бегут-бегут, а он им светит!» – крутилось в голове. Снова какая-то чушь… Хотя нет – почему же чушь? Вот как догонит так и засветит. Причём так засветит, что мало не покажется. Инна уже достигла середины зала. За трубами, похоже, было довольно-таки много свободного пространства… Она решила рискнуть. Остановившись, она ухватилась за нижнюю трубу. Мимоходом оглянулась: гигант уже был здесь. Кажется, он на миг поймал её взгляд, потому что снова выдал оглушительно своё «Гррры-ы-ы-ы!»

Господи боже, помоги мне! Она нырнула под трубу, тут же выпрямилась и побежала снова. Правая стена была рядом, а впереди… там, в конце зала, виднелся ещё один проход. Это шанс, чёрт возьми, шанс! Если дикарь замешкается с проползанием под трубой – а с его габаритами немудрёно замешкаться, – и она успеет заскочить в коридор…

«Все бегут-бегут-бегут…» Инна продолжала нестись на всех парах; дышала резко, отрывисто; подумала: ещё немного, и начну сдавать. Но, может быть, осталось совсем чуть-чуть… чуть-чуть до чего? Не важно… Она с разбега заскочила в ход – тот оказался Уже и темнее предыдущих; наверное, этой человекообразной твари будет здесь не так удобно. Она не оглядывалась, только продолжала путь. Показалась развилка: Инна свернула вправо, оставив без внимания прямой коридор. Чем больше его запутаю – тем лучше… Где там сейчас этот здоровила? Непонятно… Ладно, чёрт с ним, главное, что он пока ещё не здесь, не рядом со мной. Жить хочу, жить хочу!

Она миновала ещё одну развилку – и снова выбрала правый поворот. Ноги уже не могли держать прежний темп – хочешь-не-хочешь, скорость пришлось снизить. Собственное дыхание заглушало все прочие звуки, даже звук её шагов. А может, пол стал другой? Ладно, не важно – жить хочу, жить хочу! – слова уже отстукивали ритм прямо у неё в голове. Все бегут-бегут-бегут – жить хочу!

Коридор повернул налево. Инна обогнула угол – и с разбега едва не влетела в стену. Нет! – закричала мысленно, упёршись в неё обеими руками. Не-е-е-е-ет!!! Это же неправильно, ну какой смысл делать здесь тупик? Никакой нормальный коридор не должен вести в тупик. Так не должно быть, это глупо, это никому не нужно, ну зачем, зачем, зачем?!..

Инна забарабанила по стене кулаками: ну открывайся! Открывайся, кому говорю, ты, ненормальный коридор, ненормальный тупик, откройся, как то зеркало, ну что тебе стоит – ничего ведь, в сущности, не стоит, зато совершишь благородный поступок, я тебя век помнить буду, до глубокой старости доживу – и то не забуду, а не откроешься – так и не доживу, и некому будет тебя помянуть незлым тихим словом…

Тупик не внемлил мольбам Инны, отзываясь на её удары только гулким звоном. Ноги сами подогнулись, и она сползла на пол, села под стеной, склонив голову на колени – точно так же, как недавно сидел её преследователь. Дыхание было тяжёлым, сбивчивым, лёгкие буквально горели. Всё, юная Инночка, это конец, это гейм-овер! Звук шагов слышался вроде бы ещё где-то далеко, но он постепенно нарастал. Бежать назад, надеясь, что она успеет свернуть в другой ход на развилке? Нет, теперь у неё даже не хватало сил, чтобы подняться. Стоило только сбиться с ритма, и больше вернуться к нему не было никакой возможности. Жить хочу, жить хочу… Нет, не то уже. Тьфу!..

Ну вот, подумала на удивление спокойно, раз в жизни собралась сделать доброе дело. Не мелочёвку какую-нибудь, не пустячок – по-настоящему большое доброе дело. Не получилось. Ни человека не спасла, ни себя не уберегла. Она ясно представила, как он неподвижно лежит там, на больничной койке, бессмысленно глядя вверх… Будто глядит – и ничего не видит; может слышать всё – но не слышит ничего. Это почти как сон, в каком-то смысле это и есть сон, только долгий, неимоверно затянувшийся сон, постепенно переходящий в вечность. Десять тысяч было бы достаточно, чтобы вырвать его из этого коварного бесконечного сна и вернуть к яви. Ну да что теперь… Всё, забудь. Девочка Инна пошла на обед – девочку Инну сожрал людоед. Картинка перед глазами сменилась она увидела детский хор, тонкими дискантами выводящий этот нехитрый куплет. Руководила хором почему-то её известная своей злобностью деканша. Вот, подумала, а ещё говорят, человек в последнюю минуту вспоминает всю свою жизнь – а у меня, как всегда, фигня какая-то музыкальная в голове…

Шаги слышались уже громче, отчётливее. Что-то будто ударило Инну под сердце, и она вздрогнула. Тут же поняла со всей ясностью: ведь это случится сейчас! Сейчас эта отдалённо схожая с человеком тварь будет здесь, схватит своими лапищами её нежное тело, будет делать с ним всё, что только ни заблагорассудится… сначала, наверное, засунет, куда следует, свой огромный инструмент, а потом… Только теперь она заметила, что дрожит – руки, ноги, грудь… Шаги стучали в голове кузнечным молотом: бух! бух! бух! Совершенно невпопад тикало сердце: ту-тук, тук, ту-ту-тук, тук, тук, ту-тук… Ну, всё. Теперь уже всё. Всё, повторяла Инна это слово, уже забыв, какой в нём смысл, что оно означает, что вообще происходит… Всё, всё, всё…

Когда чудовище уже должно было показаться из-за угла, Инна почувствовала, что падает. Это показалось даже забавным. Стены вдруг повернулись боком, посерели – и слились в одно, растворились друг в друге… Всё вокруг стало серое и одинаковое, и она была среди этого серого – сидела? висела? летела? Не поймёшь – о каком движении можно говорить, если вокруг ничего не изменяется? Но это, в сущности, было приятно – она могла наклониться, повернуться боком, даже перевернуться… Ничего не менялось, совсем ничего. Легко-то как… Замечательно!

Неожиданно сквозь тишину прорвался голос:

– Вставай!

Голос был женским, но при этом грубым и звучал властно. Лёгкость тут же исчезла – зато возвращалось неровное дыхание и зелёная поверхность стен. Значит, ещё не умерла – Инна подумала об этом так, будто мысль касалась совершенно постороннего человека. Потом подняла голову и посмотрела в ту точку, откуда слышался голос. Там стояла девИца в чёрном блестящем купальнике – сама блондинка, волосы стянуты в «хвостик» на затылке; лицо вызывало ассоциации с боевой раскраской североамериканских индейцев. Инна перевела взгляд ниже: бог ты мой! На талии она носила пояс с пристёгнутыми к нему двумя пистолетами и длинными, с чуднЫм орнаментом, ножнами, наверняка скрывающими в себе кинжал. Инна тут же окрестила пришелицу «амазонкой».