Текст книги "Уго Чавес. Одинокий революционер"

Автор книги: Константин Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

***

В одном ряду с Уго Чавесом, Эво Моралесом и Рафаэлем Корреа всё чаще упоминается имя президента Аргентины Кристины Фернандес де Киршнер. После Евы Перон это самая яркая женская фигура на аргентинской политической сцене.

Кристина, как её называют на родине, однажды сказала: «Если я и идентифицирую себя с Евой, то с той, которая стоит у микрофона, подняв сжатый кулак». Эвита была идолом, надеждой, опорой и глашатаем всех униженных и оскорблённых в Аргентине в середине 1940-х – начале 1950-х годов. Она их называла mis descamisados– «мои безрубашечники» – и делала всё возможное, чтобы социальная справедливость стала для них не абстрактным понятием, а реальностью. По словам Фернандес, Эвита всегда была близка ей именно этим: «Если есть необходимость проводить параллели, то хотелось бы, чтобы нас сравнивали как политиков, борющихся за социальные права простых людей».

Кристина появилась на свет в местечке Рингелет (в окрестностях города Ла-Плата) 19 февраля 1953 года. Её отец, Эдуардо Фернандес, из испанских эмигрантов, работал водителем городских автобусов. Он разочаровался в семейной жизни и сбежал в неизвестном направлении, когда Кристи не было и десяти лет. Мать её, Офелия Эстер Вильхельм, немка по происхождению, поощряла в дочери самостоятельность, независимость, умение добиваться поставленной цели, несмотря на житейские, финансовые и прочие проблемы.

Приобщение к политике началось на юридическом факультете университета Ла-Платы. В первый студенческий год Кристина стала членом «Фронта объединений имени Евы Перон», который позднее трансформировался в организацию «Перонистская университетская молодёжь». Это был легальный филиал нелегальной группировки городских партизан «монтонерос».

Позднее Кристина, отдавая должное прошлому, говорила, что поколение 1970-х восхищает её интеллектуальной подготовленностью, чувством долга, наличием высоких идеалов и много чем ещё. И критически отзывалась о политических заблуждениях того периода, одним из которых было «презрение к демократическим процедурам»: «По большому счёту, это было проявлением высокомерия к воле народа. Не доверять воле народа – ошибочная позиция, глупостью является вера в то, что можно изменить общество, ещё не созревшее для внутренних перемен. Было много политического инфантилизма, ограниченности, самоуверенности».

В 1975 году Кристина вышла замуж за Нестора Киршнера. Репрессии военной диктатуры (1976–1983), «исчезновения» и убийства многих друзей, заставили молодую семью Киршнеров перебраться на родину Нестора – в местечко Эль-Калафате (провинция Санта-Крус) в далёкой Патагонии. Они занялись адвокатской практикой, связанной с торговлей недвижимостью. Работали не покладая рук, дела шли успешно, материальное благополучие семьи улучшалось. Появились дети: сын Максимо и позднее дочь Флоренсия.

После краха военной диктатуры Киршнеры вновь занялись активной политикой. Нестор был избран сначала мэром Рио-Гальегоса, столицы Санта-Круса, а потом губернатором провинции. Кристина возглавляла его избирательные команды, набиралась политического опыта, училась разоблачать и предотвращать чёрные «пиар-операции» соперников. В мае 2003 года Нестор Киршнер занял высший государственный пост.

Кристина, безусловно, сыграла важную роль в карьере мужа. Но у неё были свои амбиции. Она выстраивала собственную политическую карьеру: первая ступенька – член законодательного собрания в провинции Санта-Крус, затем – депутат и сенатор Национального конгресса Аргентины. Порой по популярности она затмевала Нестора. В декабре 2007 года Кристина Фернандес получила из рук мужа символы власти – президентский жезл и бело-голубую нагрудную ленту.

Доктрина «хустисиализма» предполагает построение справедливого общества «третьего пути» – между капитализмом и социализмом. По традиции, «хустисиалисты» стараются делать акцент на социальных проектах.

Кристина обозначила содержание своей социально-экономической программы как продолжение «хустисиалистского» курса правительства Нестора Киршнера. Иначе и быть не могло. За четыре года правления он сумел вдохнуть в народ оптимизм, нейтрализовать последствия кризиса, в который ввергли страну экономические эксперименты, проводившиеся неолиберальными правительствами в 1980—1990-е годы. Аргентинцы до сих пор с ужасом вспоминают тот период безудержного разграбления государственного сектора национальной экономики. Приватизаторы давали щедрые обещания, гарантировали эффективный рынок и небывалое процветание. Всё оказалось обманом: в традиционно благополучной Аргентине, снабжающей мясом и пшеницей полмира, дети начали умирать от голода. Безработица, дороговизна, отсутствие крыши над головой, циничное высокомерие власти – всё это привело к небывалому росту социальной напряжённости.

Нестор Киршнер круто изменил экономический курс страны. ВВП пошёл в рост, заметно уменьшилось число безработных, были повышены минимальная заработная плата, пенсии и социальные пособия. Поэтому, когда Кристина и её «Фронт за победу», объединяющий перонистов, радикалов и бывших социалистов, начали предвыборную кампанию, их поддержали в первую очередь бедняки, жизнь которых за время президентства Нестора Киршнера начала улучшаться. Правительство президента Кристины делает всё возможное, чтобы закрепить позитивные тенденции в финансово-экономическом развитии страны, обеспечить народную поддержку усилиям по преодолению неолиберальных реформ, в которых, как в ловушке, находилась Аргентина.

Кристина продолжила процесс деприватизации, начатый Нестором Киршнером. Под контроль государства стали возвращаться стратегически важные предприятия. Так, был аннулирован контракт со смешанной европейской компанией, которая в 1993 году приватизировала «Агуас Архентинас» («Воды Аргентины»). Иностранцы провели «оптимизацию» компании, результатом которой стали резко возросшие тарифы на воду и сокращение рабочих мест с 8500 до 3500, то есть более половины служащих были выброшены на улицу. Водоснабжение и питьевая вода перестали быть частной собственностью. Государство вернуло себе компанию «Аргентинские аэролинии». Она была приватизирована со множеством коррупционных нарушений испанской компанией «Марсанс». Погоня за прибылью, избавление от «лишнего персонала», безудержная эксплуатация тех, кто остался в штате, доведение аэропарка до критического состояния – вот и вся «модернизация», которую осуществили испанские хозяева. Под контроль государства вернулся завод, строящий военные самолёты, который был приватизирован американской компанией «Локхид Мартин». Парламент почти единодушно одобрил национализацию частных пенсионных фондов. Эти фонды, созданные по чилийской модели, показали свою неэффективность и уязвимость для коррупционных махинаций.

В обществе проводимую национализацию встречают в целом позитивно. Самый восторженный отклик аргентинцев получило объявление о «деприватизации» трансляции футбольных матчей. Право показа в Аргентине футбольных матчей 18 лет назад приватизировал медиахолдинг «Группа Кларин». С тех пор большинство встреч транслировалось только по коммерческим кабельным каналам, а за наиболее интересные игры со зрителей взималась дополнительная плата. Теперь футбольные матчи на государственном телевидении показываются бесплатно.

Быстрому восстановлению экономики Аргентины из «неолиберальных руин» способствовал курс на активизацию всесторонних отношений с Венесуэлой, начатый Нестором Киршнером и продолженный Кристиной. Она всегда выступала в защиту стратегического альянса с Венесуэлой: «В энергетическом снабжении Латинской Америке не обойтись без Боливии и Венесуэлы. Латинская Америка нуждается в Чавесе точно так же, как Европа – в Путине. До Чавеса все венесуэльские энергоресурсы на грабительских условиях направлялись в США».

Вашингтон пытался вбить клинья раздора между Каракасом и Буэнос-Айресом. И Нестор, и Кристина щедро осыпались «звездно-полосатыми» комплиментами как «демократы без страха и упрёка», и всякий раз после этого следовал риторический вопрос: что общего может быть у них с Чавесом, этим популистом и потенциальным диктатором? Но как не вспомнить, что в сложнейший для экономики Аргентины момент на помощь пришла именно Венесуэла. Многомиллионная финансовая поддержка, масштабные закупки сельскохозяйственной продукции, поставки энергоресурсов по льготным тарифам, распределение венесуэльских государственных заказов на аргентинских предприятиях, в том числе на строительство танкеров (один из них получит имя «Ева Перон»), – всё это только часть интенсивного торгово-экономического сотрудничества. Оппозиция в обеих странах подвергает его безапелляционной критике. В Венесуэле преобладает тезис: «Пропадут наши денежки!» В Аргентине враги сближения нажимают на то, что «хитроумный Чавес пытается навязать стране популистский режим».

У Киршнеров есть влиятельные противники в силовых структурах. Нестор аннулировал законы об амнистии, принятые при президенте Карлосе Менеме в отношении преступлений военной диктатуры 1976–1983 годов. В Аргентине в те годы погибло около тридцати тысяч человек. При Киршнерах из архивов извлекли сотни дел, начались судебные процессы по делам военнослужащих, которые совершили преступления. Конечно, это только усиливает недовольство оппозиции.

В июне 2009 года в стране прошли досрочные выборы в парламент: наполовину обновилась палата депутатов, и на треть – сенат. Кристина мотивировала проведение выборов необходимостью обновления законодательного органа с целью принятия мер по преодолению нового, на этот раз всемирного, экономического кризиса. Политологи рассматривали выборы как своего рода референдум о доверии пропрезидентскому блоку «Фронт за победу». «Фронт» потерпел поражение, утратив контроль над обеими палатами парламента.

Кристина и её ближайшее окружение считают, что среди главных причин поражения – не только всемирный экономический кризис. Правительство не имело достаточного резерва прочности, чтобы эффективно противостоять дестабилизаци-онным действиям олигархических кругов, крупных агроиндустриальных собственников, реакционеров всех мастей. Как следствие – недовольство избирателей высоким уровнем инфляции, безработицей, вынужденным сворачиванием ряда социальных программ.

Серьёзным дестабилизационным фактором был конфликт правительства с производителями аграрной продукции. Западные СМИ подавали его как «недовольство фермеров» или даже просто «крестьян» политикой правительства. На самом деле мировой рост цен на зерновые привёл к тому, что аргентинские землевладельцы стали продавать за рубеж бóльшую часть урожая сои, пшеницы и кукурузы. Автоматически выросла стоимость продуктов питания внутри Аргентины. Чтобы остановить рост цен, правительство попыталось путем повышения экспортных пошлин заставить сельхозпроизводителей оставлять больше продукции для внутреннего рынка. Сельскохозяйственные «бароны» пошли на ответные действия. Тон задавали четыре крупнейших агрокомплекса, в директивных органах которых преобладают представители ультраправых сил Аргентины, включая бывших военных. Именно эти «крестьяне» перекрывали автомагистрали, выливали на дороги молоко, перестали поставлять сельхозпродукты в городские магазины, что привело к их дефициту и удорожанию. Это был откровенный шантаж.

Кристина Фернандес не скрывала своего возмущения и назвала протесты «клоунадой». Тем не менее некоторые слои городского населения, в особенности «средний класс», присоединились к протестам. Они, стуча пустыми кастрюлями, устроили на улицах городов, в том числе столицы, марши поддержки. «Единственное препятствие на пути к экономическому процветанию и счастью народа – это правительство Фернандес» – такое заявление звучало на митингах оппозиции.

Сторонники Кристины тоже проводили многолюдные манифестации в поддержку своего лидера. На одном из митингов она выступила с балкона президентского дворца, с которого Ева Перон не раз обращалась к «безрубашечникам». Возможно, это была одна из лучших речей Фернандес за всю её политическую карьеру. Она говорила так, словно от этого выступления зависела судьба Аргентины. Решение о повышении таможенных пошлин, объясняла она, принималось «для того, чтобы все аргентинцы смогли жить намного лучше», чтобы «доходы распределялись справедливо», что в действиях правительства «не было намерения навредить кому-либо». Она призвала оппонентов расчистить дороги и дать возможность аргентинцам жить и работать нормально. «Нам необходимо научиться разрешать наши разногласия демократическим путём, – взывала она. – Средний класс из-за своих предрассудков часто кончает тем, что действует против своих же интересов. Интересы среднего класса такие же, что у всех тружеников, нужно учиться видеть дальше того, что нам показывают по телевидению».

После того как сенат не поддержал правительство и проголосовал против повышения налогов, Кристина Фернандес отменила постановление, положив, таким образом, конец затяжному конфликту. Но от своих долгосрочных планов она не отказалась и продолжает утверждать, что «пережитки» неолиберализма наносят колоссальный вред политике и экономике.

Политическое противостояние в Аргентине нарастает с каждым днём. Всё громче залпы информационной войны. Возможно, некоторым утешением для Кристины послужит тот факт, что Ева Перон тоже была объектом такой войны. В конце 1940-х годов, когда Соединённые Штаты делали всё, чтобы свергнуть тогдашнего «популиста» – президента Хуана Перона, американская пропаганда распространила фальшивку о том, что Ева Перон была агентом абвера. Для подкрепления версии резидентура ЦРУ в Монтевидео издала книгу с «подлинными документами» германской разведки о шпионской деятельности Евы Перон.

И вот через полвека предпринята попытка компрометации другой неугодной Вашингтону фигуры. На этот раз «главным доказательством» стал чемоданчик с почти миллионом долларов, которые были якобы направлены Чавесом на финансирование избирательной кампании Кристины. Владелец чемодана – «доверенное лицо Чавеса», некий Антонини Вильсон, – был задержан в аэропорту Буэнос-Айреса. Вильсона быстро отпустили, но доллары изъяли для выяснения всех обстоятельств их ввоза. Буквально на следующий день Вильсон оказался в Соединённых Штатах, куда вылетел не по венесуэльскому, а по американскому «запасному паспорту». С этого и начался в Майами громкий процесс по «золоту Чавеса и Фернандес». Кристина назвала эту кампанию «Операцией мусор», разработанной «на мусорных свалках международной политики».

Многие политологи, анализируя «левый поворот» Латинской Америки, считают, что он стал ответом на неолиберальные реформы и их катастрофические последствия. Поэтому на передний план выступили приоритеты национальной экономики и ориентация на социальную справедливость. Всё это характерно для деятельности президентов-«популистов».

И здесь есть смысл привести точку зрения философа и социолога А. Тарасова:

«„Левый поворот“ – термин поверхностный, ничего не объясняющий… Между тем признанные вожди этого „левого поворота“ сами таким термином не пользуются. Более того, они (в частности, президент Венесуэлы Уго Чавес, президент Боливии Эво Моралес, президент Никарагуа Даниэль Ортега) честно и постоянно называют вещи своими именами: говорят о континентальной революции. Идея континентальной революции для Латинской Америки не нова. Это идея Симона Боливара и Хосе Марти. Уже они понимали, что по-настоящему успешная революция в Латинской Америке может быть только континентальной – и Боливар неявно (в форме опасений), а Хосе Марти совершенно открыто связывали это с существованием мощного и хищного северного соседа – США. А в 1960-е с концепцией такой революции прямо выступил Эрнесто Че Гевара… Как бы то ни было, сегодня в Латинской Америке стал обретать черты реальности план Че Гевары – план континентальной антивашингтонской революции. Правда, революции пока в основном мирной… Конечно, это не совсем то, о чём мечтал Че Гевара. Но это – совсем не то, о чём мечтали в Вашингтоне… Такого мощного левого антиамериканского блока в Латинской Америке не было никогда» [137]137
  Александр Тарасов (социолог, содиректор Центра новой социологии и изучения практической политики «Феникс»). Не «левый поворот», а континентальная революция. «Русский журнал», http://www.russ.ru/pole/Ne-levyj-povorot-a-kontinentalnaya-revoljuciya


[Закрыть].

Директор Института Латинской Америки В. М. Давыдов озвучил ещё одну точку зрения: «В ноябре 2006 года, будучи в Монтевидео, мне довелось беседовать на эту тему с патриархом уругвайской политики экс-президентом Хулио Мария Сангинетти. „Дело не в том, что Латинская Америка пошла налево, – считает Сангинетти. – Это латиноамериканские левые пошли вправо“» [138]138
  См. интервью директора Института Латинской Америки РАН, доктора экономических наук профессора В. М. Давыдова, http://www.kprf.perm.ru/page.php?id=2521


[Закрыть]. Для политиков-правоцентристов это звучит более утешительно…

Глава 26
ЧАВЕС И РОССИЯ

Санкции, объявленные Вашингтоном в отношении «Рособоронэкспорта» и российской компании «Сухой», у Чавеса не вызвали обеспокоенности. Обсуждая этот шаг Соединённых Штатов с министром обороны, президент убеждённо сказал, что русские далеко не те, какими были десять лет назад: предостерегающие окрики из Вашингтона на них уже не действуют. Санкции мотивировались военно-техническим сотрудничеством России с Ираном и были введены на основании внутреннего американского закона, запрещающего отношения подобного рода с этой страной. В Министерстве обороны России объяснили со знанием дела, что Иран тут ни при чём: санкции вызваны солидными контрактами «Рособоронэкспорта» на поставки оружия Венесуэле и «недобросовестной конкуренцией со стороны США на рынке вооружений».

Визит президента Венесуэлы в Россию 28 июня 2007 года начался с культурной программы. В Москве, в Библиотеке иностранной литературы, Чавес открыл Латиноамериканский культурный центр имени Симона Боливара. Главным официальным лицом на церемонии был мэр столицы Юрий Лужков. В соответствии со схемой «рассадки» слева от президента оказался Михаил Швыдкой, руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии. Было очевидно, что Чавес успел получить от своего посла характеристики на участников церемонии, и поэтому предпочёл общаться с «русским патриотом» Лужковым. Со Швыдким президент обменялся скупыми протокольными словами, точно зная, что он – ультралиберал и «проамериканец».

Директор библиотеки Екатерина Гениева не скрывала своего удовлетворения: менее года назад Чавес обещал, что центр будет создан, и вот – всё готово! Её очаровала общительность и интеллигентность венесуэльца, его умение поддержать беседу на литературные темы, свободно цитировать стихи и даже прозу. По мнению журналистов из левых изданий, «Иностранка», «цитадель прозападных настроений», была избрана для встречи Чавеса с общественностью специально. Как пишет один из этих авторов, библиотека «отнюдь не является оплотом прогрессивной мысли», вокруг неё «кучкуются самые махровые прозападные антироссийские личности и общественные организации. Замысел явно был в том, чтобы „упаковать“ революционный порыв Чавеса в Москве в душную, пропитанную антироссийским нафталином обстановку учреждения», которое специализируется «на борьбе с идеалами социализма XXI века, одним из лидеров которого как раз является Чавес» [139]139
  См.: Тетёкин В.Неудержимый // Советская Россия. 2007. 30 июня.


[Закрыть].

Во время одного из предыдущих визитов Чавес выступил в Институте философии РАН, где его принимали очень тепло, как соратника, единомышленника, подлинного революционера. На этот раз «принимающая сторона» не хотела подобных манифестаций.

Но там, где появляется Чавес, спокойные академические речи невозможны. Пример подал сам Юрий Лужков. В своём выступлении он с истинно латиноамериканским темпераментом критиковал глобалистскую концепцию Вашингтона: «Не может быть однополярного мира, который навязывает нам одна страна, которая хочет подчинить себе весь мир, навязывает голливудскую культуру – эта культура не всегда отражает глубинные потребности человечества».

В ответном слове Чавес говорил о славной истории России, её, несомненно, великом будущем. В своей эмоциональной речи он сказал тёплые слова о героическом и трудолюбивом русском народе. Венесуэльский президент продолжил тему, начатую Ю. Лужковым, – о многополярном мире, о необходимости противодействия империи, о блестящих перспективах, которые объединяют Россию и Венесуэлу на путях к возрождению. Он поблагодарил Россию, которая, не оглядываясь на США, помогает его стране оставаться независимой, и рассказал, как Венесуэла была вынуждена обратиться к Москве после того, как некоторые страны под давлением США отказались помогать Венесуэле модернизировать армию.

Чавес показал, что он изучал историю российских народных революций, призвал по-новому перечитать труды Ленина и не спешить с отказом от его наследия. Он коснулся темы развала Советского Союза, подчеркнув, что с сожалением относится к трагическому финалу его существования. «Но не исчезли Россия и народы, которые её составляют, – сказал президент. – Сегодня они живы, как никогда. Сегодня Россия возрождается. Россия снова воспрянула как центр силы». Чавес сказал, что на встречу в библиотеке пришли венесуэльские военные пилоты: «В свое время США запретили поставку в Венесуэлу самолётов, построенных по их технологиям, но уже через четыре месяца над Каракасом летали российские СУ. Сейчас американцы не хотят сильной России. Поэтому они намерены разместить системы ПРО рядом с вашими границами. Мы хотим продолжить сотрудничество с Россией, и именно поэтому я приехал сюда опять. Давайте спасём мир и спасём человечество!»

В ходе выступления Чавес коснулся злободневной темы ядерной программы Ирана и поддержал её мирную направленность. Он сообщил, что в Бразилии возобновлены работы по ядерной энергетике, и сделал сенсационное заявление о том, что Венесуэла тоже рассматривает такую возможность. Острокритических выпадов в адрес США Чавес не делал, понимая, что не должен создавать трудностей Путину перед визитом в США. Но и совсем отказаться от критики он не мог: «Мы собрались здесь, чтобы поговорить о свободе, настоящей свободе, а не свободе суперменов, не о той свободе, о которой говорит североамериканский империализм, угрожая народам планеты, вторгаясь в другие страны, разрушая города, уничтожая культурные ценности с тысячелетней историей. Или мы победим американский империализм, или он нас. Так когда-то сказала Роза Люксембург. И я хочу ещё раз повторить эти важные слова. Мы боремся за многополярный мир и справедливость. Если американская империя захочет напасть на Венесуэлу, пусть она знает: мы готовы умереть, защищая суверенитет нашей страны. Мы все умрём ради независимости Венесуэлы!»

Несмотря на специфический характер слушателей – преобладали официальные лица, дипломаты, западные журналисты и чиновники «среднего звена», – Чавес сумел расшевелить аудиторию. Его речь неоднократно прерывалась аплодисментами.

***

Встреча Путина и Чавеса проходила в Ново-Огареве. На переговорах были затронуты ключевые темы сотрудничества: энергетика (цены на нефть и газ, участие России в нефтегазовых проектах на территории Венесуэлы), взаимные инвестиции, а также поставки российских вооружений оборонительного характера. Чавес поддержал позицию России в отношении планов США по развертыванию ПРО в Чехии и Польше. По оценкам западной прессы, встреча не отличалась «особой теплотой», но желаемое было выдано за действительное: беседа была тёплой, откровенной и дружественной. Журналисты отметили, что в зал переговоров Путин и Чавес вошли вместе. Обычно президент России встречает гостей уже в зале.

В заключение Владимир Путин пригласил Уго Чавеса поужинать вместе. Такие предложения президент России делает в исключительных случаях – гостям, которых ценит и к которым относится с доверием.

Да, публичности было меньше, чем обычно. Создавалось впечатление, что российская сторона старалась придать этой встрече более сдержанный характер. Путин готовился к визиту в Соединённые Штаты и, судя по всему, не хотел, чтобы традиционные выпады гостя в адрес Буша, «нашего американского партнёра», прозвучали с российской территории.

***

На бизнес-форуме в Торгово-промышленной палате России Чавес подробно рассказал об особенностях развития венесуэльской нефтедобычи и промышленности и о перспективах совместного сотрудничества. Там же, знакомясь с Евгением Примаковым, Чавес сказал, что много слышал о нём и всегда его имя ассоциировалось с такими понятиями, как Достоинство и Честь.

По-своему знаковой была встреча венесуэльского лидера с депутатами Госдумы. Она прошла в небольшом Гербовом зале, в котором все 450 парламентариев поместиться не могли. Было принято решение делегировать по несколько депутатов от каждой фракции. По неофициальным сведениям, руководство Думы предпочло такой вариант приёма венесуэльского президента, дабы не раздражать американцев. Западная печать, в том числе «The Washington Post», одобрила снижение статуса встречи. Новостные агентства связали это с предстоящей встречей американского и российского президентов на семейном ранчо Бушей. Би-би-си отметила, что «предоставлять большую трибуну в Думе накануне визита Путина в США было бы не очень кстати».

Мало кто из российских журналистов сумел попасть на встречу, но на Венесуэлу она транслировалась полностью. Общение с депутатами продолжалось два часа. Чавес выступал довольно сдержанно. Он оживился только после того, как депутаты аплодисментами поддержали его утверждение об исторической значимости идей социализма. Он рассказал об особенностях социалистического строительства в Венесуэле, о своих беседах с Фиделем Кастро.

Потом Чавес ответил на вопросы депутатов. Г. Зюганов спрашивал о создании единой социалистической партии. С. Бабурин – о том, как готовится Боливарианская революция защищать себя. Отвечая на вопрос К. Затулина, какой позиции придерживается Венесуэла в вопросах возможного отделения Косово, Чавес ответил, что расчленение стран – это империалистические попытки их ослабить. Он подчеркнул, что США финансируют сепаратистские движения, особенно на нефтеносных территориях – в Венесуэле и Боливии, например.

Следующие встречи прошли в Ростове-на-Дону, где вместе с Владимиром Путиным Чавес присутствовал на скачках на приз Президента. Позже Чавес рассказал, что Путин дал ему русских денег, чтобы сделать ставки, но, увы, Чавес поставил не на тех лошадей и проиграл. Путин, кстати, тоже. В Ростове-на-Дону в неформальной обстановке Чавес познакомился с руководителями ряда стран СНГ.

Важной частью визита в Ростов-на-Дону стало посещение завода, на котором изготавливают заказанные Венесуэлой вертолёты. Чавес встретился с венесуэльскими пилотами, проходящими шестимесячную подготовку в учебном центре. Президент был доволен тем, что услышал от них: российские аппараты надёжны, просты в управлении, идеальны для эксплуатации в разнообразных климатических и географических условиях Венесуэлы. Самый крупный вертолёт в мире МИ-26 будет очень полезен при выполнении социальных миссий.

Издевательская тональность некоторых российских СМИ в отношении ряда иностранных политиков, борющихся за права «униженных и оскорблённых», за иной, более справедливый мир, приобретает особую остроту, когда речь заходит о Чавесе. Неолиберальная пресса России часто использует западные кальки в подаче «образа» венесуэльского президента, так сказать, в жанре «элитарного превосходства». Изобилие уничижительных оценок в массмедиа сказывается порой на объективности российских политологов, занимающихся Латинской Америкой. Один из них так однажды отозвался о венесуэльском президенте: «Сам Чавес – выходец из бедноты, из провинции. Он плохо читает и говорит по-испански, у Чавеса плохие манеры, он изъясняется как крестьянин». Здесь правильно только то, что Чавес выходец из бедноты, из провинции. Всё остальное – выдумки тех, кто создаёт образ грубого мужика, неведомо как и зачем затесавшегося в «большую политику».

На фоне новой генерации деятелей в России, не имеющей, как правило, прочной мировоззренческой консистенции, выстраданных идеалов и объединяющей оптимистической программы для народа, Чавес действительно смотрится как странный «реликт» эпохи социально-классовых схваток, «десантированный» в наш XXI век из прошлого столетия, а то и века XIX. В нём апологетов Нового порядка раздражает всё. Но особенно – внутренняя независимость, мощный потенциал лидера «от Бога», его вера в социалистическое будущее человечества и, без преувеличения, атмосфера «победоносности», «мессианства», которая окружает этого человека.

Надо отметить, что российские дипломаты и разведчики объективно оценивали и оценивают личность Чавеса, игнорируя стереотипы, навязываемые Западом. В чём, по правде сказать, не всегда находят ответное понимание в Москве. Особенно это было заметно в критическом 2002 году, когда западная пресса устами виднейших обозревателей предвещала скорое падение Чавеса, а из нашего посольства в Каракасе таких категорично пессимистических оценок не поступало.

Венесуэла, ориентируемая Чавесом на построение «Социализма XXI века», не выглядит стопроцентно подходящим партнёром для России, в муках рождающей «капитализм XXI века». Поэтому, считают политологи, несмотря на заявляемую Россией прагматичность внешней политики, углубление «союзнических отношений» между Венесуэлой и Россией имеет свои пределы. С точки зрения правящей элиты России, у Чавеса слишком много импровизаций, слишком много отжившей идеологии, слишком много лозунгов! Мы через всё это давно переступили, к прошлому возврата нет.

Подтверждением такой точки зрения может служить наблюдение комментатора оппозиционной газеты «Универсаль», сделанное во время встречи на высоком уровне в Каракасе в ноябре 2005 года: «Это произошло в Мирафлоресе в день подписания соглашения с Россией в присутствии вице-премьера Российской Федерации Александра Жукова (который произнёс 813 слов) и Уго Чавеса (который произнёс 3903 слова, в соответствии со своим ежедневным рационом). Многосторонний поиск обозначений для определения идеологии (нашего. – К. С.) автократа может считаться завершённым после анализа его выступления. Наш президент и революционер с задворков планеты является в глубине своего политического сознания большевиком, ностальгирующим по ленинизму и сталинизму. Он оценивает коммунистическую революцию как универсальную модель прогресса и считает себя призванным судьбой принять в Латинской Америке вахту героев Одессы и Сталинграда. Его „Социализм XXI века“ может стать неким „хорошим“ отражением Советов, сдобренным христианством и геваризмом.

Члены русской делегации не знали, как реагировать на прочувствованные слова уважения „ко всему хорошему, что сделал для мира Советский Союз одним фактом своего существования“, „к тем моторам, которые заработали в отечестве Советов в 1917 году“ и к „огромному вкладу русской революции в развитие мира“. Чавес дважды выразил своё сожаление по поводу драматического завершения „советского социалистического опыта“. Напомнив, что „только революции, а не эволюционные процессы создают качественные скачки в развитии общества“, он сообщил русским, что, приехав в Каракас, они „попали в эпицентр урагана“, что „однажды всё это взорвётся“: „сегодня Сталинградом идей является Латинская Америка, которая станет тем, чем Россия стать не смогла“. Для того чтобы у его слушателей не оставалось сомнений в том, кто нынче является ведущим лидером советской революции в латиноамериканском варианте, наш президент пропел финальные строки „delirio del Chimborazo“ о „равновесии Вселенной“. Оно улучшится, если до максимума укрепить отношения между Москвой и Каракасом» [140]140
  Цит. по: Antonio Pasquali. El discuso chavista: una autodefínición // «El Universal». Caracas. 15.01.06.


[Закрыть].