Текст книги "Том 8. Похождения одного матроса"
Автор книги: Константин Станюкович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
1
Билль отправился в одну из больших улиц и, войдя в подъезд небольшого дома, позвонил у дверей, на которых было написано: «Смит и К°, комиссионеры».
Двери отворил гигантского вида негр, подозрительно оглядевший Билля.
– Вам кого угодно? – спросил он, заслонивши своей внушительной фигурой двери.
– Смит дома?
– Нет мистера Смита.
– Скоро будет?
– Не знаю. Он уехал из Фриски.
– Куда?
– Спросите у него сами. Мне он не говорил.
– Кабы он с вами очень серьезно не поговорил за то, что вы дурак и не пускаете его приятеля. Мне нужно видеть Смита по делу, которое очень заинтересует Смита и К°. Поняли?
– Понял, но только Смит и К° уехали…
– Идите и скажите, что Старый Билль желает видеть Смита и К°! – громко крикнул Старый Билль.
Вслед за тем чей-то резкий голос крикнул из комнат.
– Сам! Идиот! Когда вы научитесь разбирать посетителей? Впустите джентльмена!
Негр тотчас же отскочил от дверей и испуганно проговорил, пробуя в то же время улыбнуться, оскалив свои блестящие белые зубы:
– Извините, сэр, я ошибся, Смит и К° дома. Пожалуйте, сэр!
И когда Билль вошел в темноватую прихожую, негр тотчас же захлопнул двери и задернул цепь.
Билль вошел в комнату налево, в контору Смита и К°.
Это была небольшая, почти пустая комната, разделенная пополам барьером, за которым были две конторки и шкаф.
За одной из них сидел какой-то чахлый молодой человек.
Несколько стульев стояли у стены по эту сторону барьера и, очевидно, предназначались для посетителей. Но ни души не было, и молодой человек не без удивления взглянул на Старого Билля, которому понадобились услуги конторы Смита и К°.
– Мистер Смит просит вас в кабинет! – проговорил он усталым, больным голосом.
И с этими словами молодой человек сполз со своего высокого конторского табурета и, отворив дверцы барьера, постучал в двери соседней комнаты.
– Войдите! – раздался тот же резкий голос, который только что выругал негра.
Билль очутился в большом, хорошо убранном кабинете, где за письменным столом, стоявшим посреди комнаты и заваленным газетами, сидел худощавый высокий красивый старик, с вьющимися седыми волосами и длинной седой бородой.
Он производил впечатление вполне приличного джентльмена, не без щеголеватости одетый в черную пару, в белом галстуке и с безукоризненно чистыми воротничком и манжетами.
– Здорово, старина! – ласково приветствовал старик Билля, протягивая ему руку и зорко вглядываясь в него своими пронзительными и острыми, как у хищной птицы глазами, словно бы несколько удивляясь его приходу. – Садитесь, Билль, вот сюда, в кресло. Давненько мы с вами не встречались.
– Давно, Смит. После того случая…
– А вы, Билль, все еще его помните?..
– Помню, Смит…
– Чего хотите: пуншу или бренди?
– Спасибо, ничего…
Оба не без любопытства оглядывали друг друга, встретившись после долгих-долгих лет, когда были приятелями и вместе были в шайке, как «агенты большой дороги».
После «того случая», как Билль нечаянным выстрелом убил девочку, он проклял и бросил свое ремесло, а Смит продолжал его и, счастливо избавившись от виселицы, перебрался во Фриски и открыл контору «Смит и К° комиссионеры». Но комиссионерство это было только для вида. В действительности же Смит и К° (хотя никакой компании и не было) занимался укрывательством, покупкой краденых и награбленных вещей и состоял в непосредственных сношениях с агентами большой дороги, причем вел это дело так ловко и с такою таинственностью, что до сих пор не попадался, и полиция не догадывалась, что находившиеся в подвальном помещении, под конторой Смита и К°, большие бочки с фруктами, принятые будто бы на комиссию, были наложены ими только сверху, а под ними были всевозможные предметы, но только не фрукты.
Билль, знавший всю подноготную комиссионерской конторы Смита и К°, знал также, что Смит через подставных лиц является посредником между агентами и публикой в тех редких случаях, когда агенты задерживают состоятельных лиц, требуя выкупа, или в других более частых случаях шантажа и вымогательства.
Поэтому-то он и пришел к Смиту, надеясь от него получить верные сведения о Макдональде.
– А я к вам, Смит, по маленькому дельцу! – проговорил Билль, закуривая свою короткую трубочку.
– Знаю, что по дельцу. Так-то вы не зашли бы, Билль. Не правда ли?
– Не зашел бы, Смит. Врать не стану.
– Каждый по-своему живет.
– По-своему, Смит.
– И зарабатывает по-своему.
– Правильно.
– Так какое же у вас, Билль, дельце? Чем может служить вам Смит и К°? Верьте, что по старому знакомству моя контора исполнит всякую вашу комиссию и сделает двадцать процентов скидки. Вам, быть может, кучер требуется для Общества дилижансов? Могу отличного человека рекомендовать!.. Или вам нужно сделать объявление в газетах об отходе дилижансов?
– Полно, Смит, зубы заговаривать. Я ведь не «грин»! – проговорил, смеясь, Билль.
– Привычка, Билль. В старые годы не легко отстать от привычек! – отвечал Смит и тоже рассмеялся. – Так если вам, старина, не нужно ни кучера, ни прачки, ни респектабельной невесты с приданым, ни капитала на верное дело, ни компаньона для золотых приисков, – продолжал, понижая голос, мистер Смит, – то говорите потише, зачем пришли… А то эта дохлая каналья, которой нечего делать там (мистер Смит кивнул головой по направлению к дверям), от скуки может подслушивать, а вы помните, Билль, я никогда не имел привычки вести деловые разговоры иначе, как с глаза на глаз и без посредников…
– Такой же осторожный и предусмотрительный, как и прежде были, Смит!
– Без осторожности живут только святые или очень богатые люди, Билль, а я ни свят, ни богат! – усмехнулся Смит.
И с этими словами он встал с кресла, подошел к двери, открыл ее, что-то проговорил своему клерку, затем запер двери на ключ и, приблизившись к Биллю, проговорил:
– Пойдемте сядем вон в тот уголок, Билль. Я его называю уголком дружеских бесед… Там мы поговорим по-приятельски.
И он направился в дальний угол комнаты, где стояли рядом два кресла.
Идя вслед за ним, Билль заметил, что Смит и К° нащупал что-то рукой в кармане, и не усомнился, конечно, что это «что-то» был револьвер, причем невольно вспомнил ходившие среди «молодцов Запада» слухи о том, что Смит иногда вместо комиссионера исполняет роль «агента» и притом довольно решительно. По крайней мере в числе многих доблестных подвигов Смита, о которых однажды рассказывали подвыпившие рыцари большой дороги в гостинице Денвера, не стесняясь присутствием Билля, значился особенно блестящий, возбуждавший общее сочувствие подвиг Смита, состоявший в том, что переодетый сыщик, явившийся к нему и отрекомендовавшийся оптовым торговцем фруктами, уже более из конторы Смита и К° не вышел, а через неделю его труп был выброшен морем на берег, в двух милях от Фриски.
И Билль, в свою очередь, машинально опустил руку в карман штанов, чтобы удостовериться, что и его револьвер на месте.
– Теперь мы совсем одни в кабинете, Билль! – произнес, опускаясь в кресло, Смит, указывая на другое своей рукой, на мизинце которой сверкал брильянт. – Мы заперты, и никто нас не услышит. Я послал свою дохлую каналью выпить кружку пива и пить ее не менее получаса, а идиот Сам, – все негры ведь Самы, хоть он и говорит, что его зовут Томасом, – сидит в прихожей у дверей и никого не впустит, если бы и зашел какой-нибудь дурак с улицы искать через мою контору пропавшую собаку. – И, рассмеявшись своим словам, Смит прибавил: – Так говорите о своем деле, Билль, и имейте в виду, что виски и бренди за нами, вот здесь в шкапе, сделанном в стене. Хотите?
– Нет, Смит, не хочу. А дело мое: справка о Дэке-Макдональде. Не можете ли вы сообщить мне о нем чего-нибудь?
– Могу. Но прежде позвольте спросить: вы от себя наводите справки?
– От себя.
– Слово Билля?
– Честное слово.
– Но какое вам дело до Дэка?
– Он оказал мне услугу после того, как я хотел его вздернуть на виселицу.
– Слышал, слышал. Я тоже обо всем осведомлен, хоть и не езжу, как вы, по большой дороге, а сижу в своей берлоге; и что Дэк укокошил своего приятеля, знаю. Мое дело такое, что я все должен знать, обо всем догадываться и… и молчать. Но вам по старинной дружбе, Билль, могу сообщить, что Дэк-Макдональд жив и здоров и находится в надежных руках. В очень надежных! – значительно прибавил Смит.
– Охотно верю… Особенно если он в ваших, Смит! – сказал в виде комплимента Старый Билль.
И от его зоркого взгляда не укрылось, что при этих случайно сказанных им словах по лицу Смита мгновенно пробежала словно бы судорога, искривив его губы и вздернув щеку.
Но через мгновение оно было по-прежнему добродушно и спокойно, и голос Смита не обличал ни малейшего волнения, когда он сказал:
– Я этим не занимаюсь, Билль. Я иногда принимаю на хранение вещи, но не людей.
– Я в этом и не сомневаюсь, Смит! – поспешил согласиться Билль, чтоб усыпить подозрения старого осторожного и опасного мошенника. – Я хотел только сказать вам комплимент.
– Благодарю. Так повторяю вам, что Макдональд в хороших руках и в укромном месте, в некотором расстоянии от Фриски. Его хорошо кормят, хорошо поят, записывая, разумеется, все это в счет, и только не выпускают из его временного помещения. А если бы он не был так упрям, то давно мог бы разгуливать по Монгомерри-стрит от четырех до шести дня.
– В чем же его упрямство, Смит?
– Он решительно отказывается написать своему богачу дяде Макдональд и К° и своей почтенной матушке, миссис Макдональд, чтобы ему прислали десять тысяч долларов за выкуп… Кажется, с него не запросили… Как вы полагаете, Билль, а? – деловым тоном спросил Смит и К°. – Они было хотели запросить двадцать тысяч, но я отсоветовал. Надо дела вести по чести. Это мое правило! Дэк больше десяти тысяч не стоит.
– Положим. Но он и в эту сумму не согласен себя оценить. Отказывается, как видите, писать родным… Поймите, Смит, что ему это затруднительно.
– Вполне понимаю, Билль, вполне понимаю, что для молодца, решившего переменить образ жизни и вместо Дэка называться снова Макдональдом, это вопрос деликатный… И они… вы понимаете, кого я подразумеваю, Билль?
– Вполне, Смит. Продолжайте.
– Так они, говорю, хотели облегчить молодому человеку выход из неприятного положения – непосредственно обращаться к дяде, с которым он не в особенных ладах, и в особенности к матери, которая и так ухлопала значительную часть состояния на уплату долгов сынка… Они написали три самых убедительных письма в «собственные руки» Макдональда и К°…
Билль вспомнил, как дядя отозвался полным неведением о племяннике, и проговорил:
– И получили, разумеется, отказ!
– Хуже. Ни на одно из писем не получено ответа. Большой мерзавец, по правде сказать, этот Макдональд и К°. Племянник случайно попался в беду, а дядя и ухом не ведет. Я замечаю, Билль, что ныне родственные чувства становятся слабей, чем были в наше время… Прежде, помните ли, если захватишь молодчика, у которого есть папа или мама или даже дядя или тетя со средствами, то дельце по первому же извещению кончалось, – деньги уплачивались, и все три стороны были довольны… А нынче, когда находятся молодчики, которые входят в стачку с агентами, чтоб выудить денег у родителей под видом выкупа, – куда труднее получать заработанные деньги.
– Дэк знает, что дяде его писали?
– Разумеется. Они даже показывали ему письма, прежде чем их отсылать, и вообще ведут себя вполне корректно относительно пленника.
– И что ж он?
– Обрадовался, что дядя отказал.
– А они?
– Они поставили на вид Дэку, что долго ждать не намерены, и объявили, что Дэк по сущей справедливости должен сам написать дяде и матери…
– Он отказался, конечно?
– Отказался… Тогда они предложили ему еще двухнедельный срок для обдумывания своего положения. И если к четвергу, – сегодня у нас вторник, Билль, – Дэк не одумается и не напишет дяде и матери, то они вынуждены будут сами написать, как это ни прискорбно, и дяде и матери письма, в которых расскажут кое-какие не особенно приятные для молодого человека сведения о его прежней жизни: о том, как он был агентом, как убил товарища, – одним словом, легонькую биографию… Положим, это крайняя мера, но ведь надо же сломать упорство молодого человека… И наконец надо же получить и им за стол и квартиру! – прибавил Смит.
– Но послушайте, Смит, ведь такое письмо может убить мать! – воскликнул Билль, употребляя усилия, чтобы скрыть свое негодование.
– Так кто же мешает ему написать в таком случае письма? А между тем он до сих пор и не думает писать. И в ответ на ультиматум объявил знаете ли что?
– Что?
– Что если осмелятся написать его матери, то он размозжит себе голову.
– Он сдержит слово! – угрюмо проговорил Билль.
– Тем хуже для него! – промолвил Смит.
– Но если я попрошу за него вас, Смит… Если я, положим, внесу три тысячи долларов, – это все мои сбережения, Смит, – вы в свою очередь попросите их, чтобы Дэка выпустили?
– Я, Билль, охотно бы согласился, но они едва ли… Они рассчитывают, что Дэк в последнюю минуту сдастся и напишет письма… Вдобавок они и очень злы на него.
– За то, что он помешал напасть на моих пассажиров?
– Да, Билль. Ему не следовало бы впутываться в это дело, как бывшему агенту. Не следовало! – повторил Смит.
– И при этом не следовало иметь дядю банкира?
– Пожалуй, Билль. Это был приятный сюрприз даже и для меня. И я не знал, что этот Дэк – наследник скаредного банкира и называется Макдональдом. Он был очень скрытен, Билль.
– Так, значит, Смит, вы ничего не можете сделать?
– К сожалению, не могу даже и для вас, Билль. Они не согласятся… Все, что по старой дружбе я сделаю для вас, Билль, это то, что я откажусь от своего комиссионного процента по этому делу. Сходите к банкиру или к мистрис Макдональд, если найдете это более удобным, и попросите их послать по адресу, который я вам сообщу, десять тысяч, и дело будет в шляпе. Завтра же Макдональд явится благодарить и вас и этого олуха русского… Чайка, который своими проповедями совсем сбил с толку Дэка…
– Спасибо, Смит, за сбавку. Я последую вашему совету! – мрачно проговорил Билль.
– Вот и видно умного человека, Билль.
– Я пойду к мистрис Макдональд и посоветую ей обратиться к брату, но прежде…
И Старый Билль был уже на ногах и держал в руке револьвер, направленный на Смита.
– Не шелохнитесь, Смит, если не хотите быть убитым… Вы знаете, я слово держу…
Смит смертельно побледнел. Лицо его исказилось бешенством.
– Ловко поддели, Билль… Сознаюсь, ловко! – проговорил он сдавленным голосом.
Билль тем временем вытащил левой рукой из кармана Смита револьвер и опустил его в карман своих штанов.
– А пока, Смит, покажите мне, куда вы запрятали Дэка. Ведите в ваши подвалы, где хранятся бочки с фруктами… Нет ли там хорошего помещения и для Дэка… И слушайте, Смит, что я вам скажу…
– Говорите: я поневоле должен вас слушать, так как не могу размозжить вам голову…
– Даю вам честное слово, что ни я, ни Дэк ни одной душе не скажем о том, что произошло, и не дадим знать полиции о том, какие у вас фрукты… Вы и без меня рано или поздно попадете на виселицу, и это не мое дело, Смит. Но знайте, что, если агенты или вы еще раз тронете Дэка, то ваши фрукты будут накрыты и сами вы будете на виселице скорее, чем ожидаете… А теперь показывайте дорогу в ваши склады и не забывайте, что я пускаю пули без промаха… Дэк у вас… Я знаю! Ведите к нему, Смит… и не шумите, чтобы не возбудить подозрения вашего Сама.
– Козыри ваши. Я принимаю условия… Вы одурачили меня, Билль. На кой только дьявол вы предлагали три тысячи?
– И дал бы их!
– Тогда вы бы были дурак, давши их, если могли выкупить Дэка даром. Идите за мной! Да не спустите нечаянно курка, Билль. А то вам придется вспоминать убийство старика к убийству ребенка… А это поведет к бессоннице такого защитника обиженных, каким вы стали…
– Будьте спокойны, Смит. Я осторожен не менее вас, когда надо.
– А я оказался неосторожным, принявши вас. Сам был догадливее меня.
Смит между тем открыл едва заметные двери и прошел в следующую небольшую комнату, которая была спальней. Из спальни он вышел в коридор и по крутой лестнице спустился в полутемный подвал, заставленный бочками.
За бочками он остановился и отпер двери небольшой, но довольно светлой комнаты, с одним окном, заделанным крепкой решеткой и выходящим в сад.
– Вот ваш Дэк! – проговорил он, входя в комнату.
При виде Билля Макдональд замер от удивления.
– Идем отсюда. Смит был так добр, что выпускает вас без всякого вознаграждения, требуемого агентами. Он даже ничего не хочет брать за стол и квартиру! – проговорил Билль, не спуская глаз со Смита. – Поздороваемся на улице, Макдональд, а теперь выходите скорей! Смит будет так любезен, что покажет нам дорогу. Не правда ли, Смит?
– Теперь все будет правдой, какую бы глупость вы ни сказали, Билль… А вы вот Дэку повторите при мне то, что обещали и за себя и за него.
Билль повторил. Макдональд дал слово молчать.
– А хорошо ли я кормил, пусть подтвердит Дэк! – сказал Смит.
– Отлично.
– И хорошее ли я давал вино вам, Дэк?
– Недурное.
– И были ли у вас всегда сигары по десяти центов штука?
– Были.
– Имейте это в виду, Билль!
– Имею, Смит, и приношу вам чувствительную благодарность.
Через пять минут Смит привел Билля и Макдональда в свой кабинет и провел их до дверей.
Негр пришел в изумление, когда увидел, что вместо одного посетителя из конторы Смита и К° вышло двое.
– Прощайте, джентльмены!
– Прощайте, Смит.
– Всего вам хорошего!
– И вам так же! – отвечал, улыбаясь, Макдональд.
– Не забудьте условия, Билль, и моего револьвера!
– Не забудьте и вы, Смит. А револьвер я вам пришлю сегодня же.
Оба гостя вышли за двери.
Между тем негр, широко раскрывши свои большие черные глаза, испуганно проговорил, обращаясь к Смиту:
– Другой, масса. Откуда он пришел?
– Дурак! ты сам его впустил.
– Я впустил молодого? Когда это могло быть?
– Перед тем, что впустил старого.
– Клянусь богом, я не впускал молодого! – горячо воскликнул негр.
– Не клянись. Ты впустил. Слышишь? – прикрикнул Смит.
– Слышу.
– Так впустил?
– Не…
– Что?..
– Впустил, впустил, масса! – испуганно пролепетал негр.
Не менее был изумлен и чахлый молодой человек, когда у подъезда столкнулся с двумя джентльменами, выходившими из конторы. Он отлично знал, что если хозяин отправлял его пить пиво, то до его возвращения никакой другой посетитель не пускался в контору.
Он, однако, старался скрыть свое изумление и почтительно раскланялся с клиентами Смита и К°. Войдя в контору, он был еще более озадачен при виде патрона: до того было искажено его лицо злобой и так блестели глаза, глядевшие в окно, мимо которого проходили в эту минуту только что вышедшие посетители.
«Верно, дельце не выгорело!» – подумал чахлый молодой человек, влезая на свой высокий табурет.
– Дильк! – обратился к нему хозяин.
– Что, сэр?
– Можете сейчас же уходить и не являться неделю в контору.
– Слушаю, сэр.
– Я уезжаю на неделю из Фриски. Вывесите на дверях аншлаг, что контора на неделю будет заперта.
– Вывешу, сэр.
– И сами уезжайте из Фриски на неделю.
– Куда, сэр?
– Куда хотите. Но чтоб вас в городе не было. Понимаете, Дильк?
– Понимаю, сэр.
– И вот вам на путешествие деньги…
Смит отсчитал двадцать пять долларов и положил на конторку Дилька.
– Благодарю вас, сэр.
Через четверть часа молодой человек ушел.
Тогда Смит позвал негра и объявил ему, чтобы он никого не пускал в контору.
– Ни души, понимаете?
– Понимаю, сэр!
В ту же ночь подвал Смита и К° был очищен, и бочки с фруктами куда-то увезены.
А утром рано Смит рассчитал негра и, когда тот ушел, запер контору на ключ и отправился объявить хозяину дома, что по случаю отъезда он закрывает контору.
– Куда едете, мистер Смит? – полюбопытствовал хозяин.
– На Восток! – неопределенно отвечал Смит.
И, кивнув хозяину головой, вышел на улицу и направился к пристани. Там он сел на пароход, отправляющийся в Гонолулу, на Сандвичевы острова, и записался в книгу пассажиров под именем Джорджа Брухлина.
Багаж его был доставлен на пароход еще накануне.
2
– Что все это значит, Билль? Объясните: я ничего не понимаю! – обрадованно спрашивал Макдональд Билля, когда они очутились на улице.
Билль вкратце рассказал, как он от Чайка и Дуна узнал об его исчезновении и решил идти к этому Смиту.
– Ну, и я перехитрил его, как видите, Макдональд… получил вас без всякого выкупа! – прибавил Старый Билль улыбаясь.
– Благодарю вас, Билль! – горячо проговорил Макдональд.
– Не благодарите. Мы только расквитались! – остановил молодого человека Билль.
– А я уж решил было размозжить себе об стену голову, Билль, послезавтра.
– Знаю. Смит говорил, но сам он не верил этому: думал, что вы под его подлой угрозой написать вашей матушке о вашем прошлом напишете ей просьбу о деньгах. Но я, Макдональд, верил, что вы не напишете и размозжите себе голову…
– Спасибо, что поверили, Билль.
– И это старый мерзавец делал вам такие предложения?
– Он. И раз я ему плюнул в лицо.
– И он обтерся?
– Сказал только, что прибавит пятьсот долларов к сумме выкупа.
– Скотина! – энергично промолвил Билль. – Но раз дано слово – надо держать. О вашем заточении у Смита ни слова, Макдональд. Сочините какое-нибудь путешествие… Мать ваша поверит… Она всему поверит, увидавши вас… А как она тревожилась…
– Почему вы знаете?
– Я был у нее и старался успокоить. Она сделала все возможное, чтоб отыскать вас: делала объявления, обращалась к сыскной полиции.
– О Билль! чем отблагодарю я вас?
– Вы уже отблагодарили тем, что стали другим человеком. Чайк был прав, когда так горячо защищал вас.
– А он что, поправился, этот славный Чайк?
– Я сегодня был у него. На днях выходит из госпиталя. Очень он беспокоился, когда узнал, что вас нет в городе. «Дал бы о себе знать», – говорил он, уверенный, что вы его не бросили бы больного.
– Еще бы!.. Я сейчас отправлюсь к матушке, успокою ее, а от нее – к Чайку.
– Придем к нему вместе.
– Отлично. Я в девять часов буду у него.
– И я к этому часу приду.
– До свидания, Билль!
– До свидания, Макдональд… Еще слово: дядя ваш Макдональд и К° жестокий человек… Я у него был.
– И у него были?
– Да. Думал, что он даст о вас сведения.
– И что же он?
– Сказал, что ничего не знает, а между тем…
– Смит ему писал три письма, и никакого ответа… Я знаю дядю…
– И лучше не надейтесь на него, Макдональд, а на одного себя. Не правда ли?
Молодой человек крепко пожал руку Биллю, как бы выражая этим свое согласие с его словами, и, кивнув головой, веселый и радостный, впрыгнул в проходившую мимо конку.
А Старый Билль с утра, в поисках за Макдональдом, ничего не евший, чувствовал страшный голод и вошел в первый попавшийся ресторан пообедать. На радостях, что выручил из беды человека, он даже позволил себе маленькую роскошь – спросил к обеду бутылку вина и после обеда пил кофе с коньяком, покуривая свою коротенькую трубочку и глядя в открытое окно на ярко освещенную улицу того самого Фриски, на месте которого всего пятнадцать лет тому назад он видел пустынные красноватые бугры, над которыми вздымались пики сиерр.
И Билль не без горделивого чувства старого калифорнийца посматривал на высокие пятиэтажные дома с блестящими магазинами в нижних этажах, вспоминая, что этот богатый и блестящий Фриски, жемчужина Тихого океана, создан в каких-нибудь двенадцать лет.
