Текст книги "Брызги зла"

Автор книги: Константин Мартынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Глава 2
ЗАЙЧЕНКО

Спросонок я решил, что кому-то понадобилось открыть форточку, и было собрался высказать все, что о нем думаю, когда сообразил, где и в какой компании нахожусь. Значит, сквозняк устроил кто-то другой, и с этим кем-то сейчас придется разбираться. Настало время открыть глаза…

Зря я это затеял – по зрачкам больно хлестнуло песком, я вновь зажмурился. И чего дергаться? Командир с нами. Сейчас он ка-ак устроит местной нечисти "козу на возу", и можно будет спокойно досыпать… Однако время шло, а ветер продолжал усиливаться. Послышалось привычно-недовольное бурчание Петровича. Я прикрыл глаза ладонью и осторожно взглянул в его сторону. Петрович чертил руками в воздухе замысловатые линии. За его кистами тянулся медленно затухающий огненный след. Впечатляюще, особенно для малопосвященных вроде меня. Впрочем, от этого сурового дядьки и не такого ожидать можно. По опыту знаю.

Пассы подействовали – ветер бессильно выл за пределами очерченной Петровичем границы, но внутрь дорога ему была закрыта. Теперь можно было встать и осмотреться.

Проснулись все, да и невозможно было спать в таком бардаке. Кольцов отсутствовал, Наталья с Антонычем встревоженно следили за колдующим Петровичем. Командир же зевнул и отвернулся, устраиваясь поудобнее. Мне бы такие нервы.

– Все, – заявил Петрович, закончив действо, – можно отдыхать. Утром разберемся.

– А где Олег? – спросил я, шаря взглядом в поисках мурманчанина.

Петрович уже открыл рот, чтобы ответить, но тут по ушам резанул отчаянный вопль. Я вздрогнул от неожиданности.

Сопряженный с телепатическим посылом ор пробирал до печенок. Петрович страдальчески скривился.

– Никакого покоя с этой молодежью! – пожаловался он в пространство.

Вопль повторился еще раз. И еще. Командир приподнял голову, морщась, потер виски и заметил:

– Так жить нельзя. Пойду-ка я его успокою…

С этими словами он вновь откинулся на подложенный под голову рюкзак и перестал дышать. Открытые глаза Горицкого остекленело смотрели в небо. Я сглотнул слюну. Не часто можно увидеть человека, уходящего в астрал так же непринужденно, как я в гастроном за колбасой.

Вопли Кольцова прекратились, а парой минут позже Горицкий вернулся в свое тело, молча оглядел наши физиономии и, удовлетворенно кивнув, заснул.

– Бери пример с командира, – посоветовал мне Петрович и вышел за пределы границы безопасности.

Песчаные вихри злобно окутали его фигуру, но Петрович только повел плечами и двинулся прочь от лагеря. Вихри опали до земли, но все еще пытались достать Строганова, бросаясь ему в ноги, как озверевшие уличные шавки. Петрович, не обращая внимания на их попытки, шел намеченным курсом. Похоже, наш суровый зам решил в одиночку расправиться с их источником. Подобного я допустить не мог в силу врожденного стремления совать нос куда не просят и потому бросился следом.

Ветер обрадованно сменил объект приложения сил, но не тут-то было! Я взвыл в ответ, чувствуя, как ярость переполняет мое тело, взрывает его, стремительно превращая в звероформу. Организм ответил привычно-мучительной вспышкой: плоть возражала против неестественных вывертов, но ее никто не спрашивал – ярость заслоняла прочие чувства.

Шаг потяжелел, и скальный грунт под ногами начал ощутимо вздрагивать. Я скосил глаза, чтобы в очередной раз подивиться гротескной чудовищности собственных конечностей. В приличное общество с такими нестрижеными когтями меня никто не пустит. Жаль, что на здешнюю нечисть впечатления мое превращение не произвело – песчаные смерчи по-прежнему выли, стараясь прокусить мою чешуйчатую шкуру. Я ускорил походку, догоняя Строганова. Ярость кипела, требуя выхода. Где же тот, кто наслал на нас этот самум?

– Не спится, что ли? – Петрович обернулся на ходу и неодобрительно прищелкнул языком. – Кого пугать собрался? Или другой защиты придумать не сумел? Ох, молодежь, горе с вами. Не отставай уж, чудушко.

Я чуть не полоснул его клыком от обиды – тоже мне, нашел чудушко! Остановило осознание того, что ответ мог оказаться весьма и весьма болезненным. Ладно, промолчу. Но хозяину самума зачтется и это издевательство.

* * *

Марш-бросок по пересеченной местности затянулся – мы топали никак не меньше часа, но цель явно уже была недалеко – ветра больше не бросались со всех сторон, а упорно дули нам в лица, стараясь сбить с пути, не дать приблизиться к месту их зарождения. Петрович, как обычно, не обращал внимания на внешние воздействия, а я держался на злости и упрямстве. И не такое видывали! Наконец впереди забрезжил свет, похожий на отблески укрытого между скал костерка. Петрович направился к нему. Я держался на шаг позади, прикрывая тылы. Раздражение и злость грозили свести меня с ума – ничего материального, некому вцепиться в глотку, вырвать потроха! Что это за жизнь для разъяренного монстра? Никакой релаксации. Я с досады кусанул себя за плечо и зашипел – зубы легко пробили чешую и вонзились в мышцы. Стало больно, но на душе полегчало. Я подумал, что попозже это можно будет повторить.

– Не увлекайся! – тут же одернул меня бдительный Петрович. – Вполне возможно, что это тоже воздействие, чтобы обессилить тебя перед схваткой.

Пришлось согласиться, но необходимость сдерживаться свела на нет все терапевтическое воздействие укуса. Я снова был зол и готов порвать глотку любому, оказавшемуся в пределах досягаемости.

Дорогу преградил скальный выступ. Петрович обогнул его и замер. Я чуть не сбил его с ног, но успел шагнуть в сторону и тоже принялся разглядывать открывшееся за поворотом.

Свет лился из зависшего в воздухе рваного пульсирующего пятна, метров пяти в диаметре. Внутри пятна виднелась панорама местности, ничуть не отличающейся от окружающей. Кроме одного – там царил день и льющийся свет был светом солнца. Песчаные смерчи неслись по примыкающей к горному кряжу пустынной равнине и прорывались сквозь пятно, набрасываясь на нас с Петровичем.

– Что это? – спросил я его, забыв об измененных голосовых связках. Из глотки донесся утробный рык.

– Проход в альтернативный мир, – ответил Строганов, поняв мое недоумение.

Вот так просто, как в пивнушку сходить. Альтернативный мир? Пожалуйста, можете полюбоваться. До сих пор мне вполне хватало забот с отечественной нечистью. Даже наше появление на американском континенте и то выбивало из колеи, а тут другой мир! Нет, пора запечатывать эту дырочку, и дело с концом. Как раз для Петровича с командиром работа – они маги, им и карты в руки. От возмущения я даже потерял контроль над звероформой и снова вернулся в человеческий облик.

Песок обрадованно впился в незащищенную кожу и сбил дыхание. Петрович досадливо покосился, провел рукой вдоль моего тела, и невидимая зашита тут же преградила путь управляемой злобной волей стихии. Что песчаная буря кем-то управлялась, у меня сомнения не вызывало. Попался бы мне этот кто-то! Да только он явно сидел по ту сторону дырки, а туда мне соваться не хотелось.

– Отступи-ка подальше, – хмуро посоветовал Петрович, – колдовать буду, как бы тебя не задеть…

Я поспешно отскочил за скалу. Если Петрович предупреждает, значит, сейчас такое начнется!.. А все-таки интересно, что он там затеял? Я осторожно высунул нос, готовый в любой момент спрятаться обратно.

Петрович размахивал руками, как ветряная мельница, и нараспев читал заклинания, полные гортанных звуков. В воздухе метались всполохи, живо напоминающие северное сияние. Круто, ничего не скажешь. Ну, да я и раньше знал, с кем меня судьба свела.

Результатом продолжительного буйства Строганова стал радужно переливающийся купол, накрывший пятно прохода. Ветер моментально стих. Петрович отодвинулся на несколько шагов и, склонив голову набок, оценил дело рук своих.

– Сойдет на первое время, – резюмировал он. Впрочем, я и сам понимал, что раз проход продолжает существовать, то у нас все еще впереди.

– Командира позовем? – спросил я.

– И его, и всех остальных – дело того стоит… Пошли-ка лучше Кольцова откапывать – небось надоело ему взаперти сидеть.

– А его надо откапывать? – удивился я, только сейчас сообразив, что до сих пор никто не удосужился поделиться со мной историей новых приключений мурманчанина. – И кто его закопал?

– Никто, – усмехнулся Петрович, – сам сквозь камень прошел, когда приперло… Только не подумал, как вылезать будет.

– Прямо сквозь камень? – переспросил я. – Как это он сумел? И что, теперь взрывать придется?

– Без взрывов обойдемся.

Действительно, что это я? Все еще мыслю устаревшими категориями – зачем взрывать, если можно просто поводить руками, поорать жутким голосом, и все само разлетится – магией называется. Давно пора привыкнуть, ан нет, не получается.

К стоянке мы вернулись уже засветло. Наталья хлопотала у кипящего на примусе котелка, Антоныч брился, немилосердно выворачивая скулы, а командир продолжал досматривать прерванный ночными происшествиями сон.

– Завтрак готов, – сообщила Наталья, и командир соизволил открыть очи.

Гречка с тушенкой, конечно, не устрицы с лимонным соком, но тоже совсем неплохо после долгой прогулки. И горячий зеленый чай тоже оказался удивительно к месту. Я сыто облокотился на скалу и выковырнул ногтем мизинца застрявшее в зубах мясное волоконце.

Командир, почти не притронувшись к еде, выслушивал отчет Петровича о нашем рейде. Лицо командира выглядело озабоченным, и мне это здорово не нравилось – слишком мало в мире вещей, способных всерьез озаботить Горицкого.

– Ладно, – подытожил он доклад своего зама, – топайте доставать Кольцова, а я пока наведаюсь к проходу. Буду ждать вас там, постарайтесь не задерживаться.

Горицкий легко поднялся на ноги и скрылся за поворотом, а мы с Антонычем пошли вслед за Строгановым, оставив Наталью упаковывать имущество.

* * *

Идти пришлось недалеко – Кольцов все-таки нес вахту, а не бродил, любуясь местными красотами, но и пройденную пару сотен шагов ближним радиусом назвать было трудно.

– Чего его сюда занесло? – поинтересовался я, разглядывая выступающий из грунта валун.

– Ветер и занес, что же еще, – отозвался Петрович, – не зря же он под землю решил спрятаться.

Петрович закрыл глаза и сосредоточился. На висках от напряжения вздулись вены. Затем он резко выбросил вперед правую руку, и камень, хрустнув, покрылся паутиной трещин.

– Дальше справитесь без меня, – сообщил он, вытирая пот с мгновенно взмокшего лба.

– Я так и думал, – обреченно сказал Антоныч, – никто моих седин не уважает…

Он зло пнул камень и зашипел, поджав ушибленную ногу. Похоже, Свиридов именно этого и хотел – ярость исказила его черты, и они потекли, плавясь и преображаясь в звериный оскал. Тело нашего штатного эскулапа затянуло дымкой, но я хорошо знал, что она скрывает, и предусмотрительно отступил в сторону.

Злющий на всех и вся ящер рванулся к раздробленному Петровичем камню. Из-под когтистых лап во все стороны полетели обломки и каменное крошево. Антоныч вновь спасал подопечных. Наверное, кто-то из его далеких предков отвечал за безопасность молодняка в стае, да плюс к тому выучка кадрового офицера… термоядерная смесь. Кусочек каменной крошки глубоко врезался мне в щеку. Пришла моя очередь выйти из себя, и я почувствовал, как начало меняться мое собственное тело. То-то будет Петровичу забот – успокаивать пару взбесившихся монстров…

Я пришел в себя, когда Антоныч уже сидел на откатившемся валуне и курил, насмешливо поглядывая в мою сторону.

– Любо-дорого посмотреть, как трудится подрастающая смена, – сообщил он мне в перерыве между двумя затяжками, – мог бы и сразу предупредить, что имеешь к рытью особое пристрастие – я бы и не дергался.

Прямо у моих ног разверзлась трехметровой ширины щель. Я наклонился и гукнул в темноту.

– Не хрен гукать, вытаскивай давай, – донеслось вместо эха.

Антоныч обидно заржал, а запасливый Строганов с готовностью сунул мне в руки моток веревки.

– Ты думал, что я его левитировать буду? – ехидно поинтересовался он, заметив мою растерянность.

Ну и ладно, в следующий раз я под камень залезу… если Кольцов научит. Чем хихикать, попробовал бы сам быстро соображать, когда еще мысли звероформы из башки не выветрились! Я размотал бухту и сбросил конец веревки в разлом.

– Обвязывайся! – крикнул я невидимому Олегу и подождал, пока он не сообщит о готовности.

Вытаскивать мне все-таки помогли. Оба насмешника.

* * *

Наталья оставила голодному Кольцову миску гречки, мы же обошлись холодным чаем, но толком расслабиться нам Петрович не дал.

– Поел? – нетерпеливо спросил он Олега. – Собираем манатки и двинулись – командир ждет. Мы подчинились.

В этот раз, несмотря на оттягивающий плечи груз, до накрытого куполом прохода добрались минут за сорок – и маршрут был уже знаком, и идти днем гораздо легче.

Горицкий прохаживался вдоль купола, рассеянно похлопывая по голенищу сапога невесть откуда взявшимся прутиком.

– Долгонько вы добирались, – укорил он, – или Олегу так пещера понравилась, что уходить не хотелось?

Мы невольно построились, как провинившиеся новобранцы перед сержантом.

– Присаживайтесь, – смилостивился Горицкий, – появилась тема для длительной беседы. Совет держать будем.

Час от часу не легче! Когда это было, чтоб командир совещания устраивал? Неспроста это, ох неспроста!

Горицкий подождал, пока мы не устроимся поудобнее, затем сел напротив, спиной к куполу. Похоже, на иномирье он уже насмотрелся, тем более что купол поглощал половину света, а за проходом уже темнело, и пятно выглядело просто черной кляксой на песчаном фоне.

– Вот вам тема для размышлений, – сказал он, когда посчитал, что выдержал достаточную паузу, – перед вами временно заблокированный Строгановым проход в альтернативный мир. Я думаю, все более-менее представляют, что это такое. Американцы знали что делали, когда не стали сюда соваться… Проход необходимо закрыть наглухо, потому как из собственного опыта знаю, кто такие проходы обычно открывает и куда они ведут. Поверьте, ничего хорошего общение с создателем прохода нашей планете не принесет. Одни неприятности… которые нам же и расхлебывать.

Я заметил, что Кольцов прищурился и остро взглянул на командира. Похоже, он-то понял, о чем идет речь. Интересно, откуда у новичка подобные знания? Что же до остальных, то Петровича тема обсуждения не интересовала, и это было понятно: все равно он пойдет следом за командиром, куда бы тот ни повел. На лицах же Антоныча и Натальи застыло схожее с моим недоумение, но командир не замедлил его развеять:

– Проход можно закрыть только с той стороны, откуда его открывали. Возвращение после этого становится, как бы это помягче сказать… несколько проблематичным.

Оба-на! Вот так новость! Дорога-то, оказывается, только в один конец! Мы так не договаривались. Я завозился, намереваясь открыть пасть и сообщить все, что я думаю по этому поводу, но Антоныч меня опередил:

– Всем идти нельзя – кто северо-запад охранять будет? Предлагаю идти вдвоем – вам, Дмитрий Сергеевич, и мне: Наталья связана с базой, без нее туда попасть будет практически невозможно; Зайченко и Кольцов составят костяк группы, а Строганов будет командовать – для этого у него достаточно и знаний, и опыта.

Мне очень хотелось согласиться с его доводами, но раздражал тот факт, что "без меня меня женили". Петрович грозно сверкнул очами и буркнул:

– Ты у нас полковник, тебе и оставаться за старшего. Я иду с командиром. Без вариантов.

Все верно – Антоныч у нас мама, ему на роду написано дома оставаться, Наталью тоже с собой не стоит тащить – чего девке на чужбине маяться? Остаемся мы с Кольцовым, а о нас чего говорить – пехота, расходный материал. Дома таких Свиридов еще с десяток насобирает…

– Ты все высказал, материал расходный? – язвительно поинтересовался Антоныч. – Я тебе такую маму устрою – забудешь, как на заднице сидят! Кто твою паршивую шкуру, кроме меня, заштопать сумеет, ты об этом подумал?

Вот те на! Я в задумчивости оказывается вслух говорил! Стыдобища!

– И я тебе не гимназистка изнеженная, чтобы в четырех стенах сидеть! – поддержала его Наталья. – Все хозяйство на мне! Да без меня тебе, оболтусу, ни пожрать, ни одеть нечего будет!

– Зря вы так на него, – нехотя буркнул Петрович, неожиданно встав на мою сторону, – парень обидеть не хотел, и не так уж он далек от истины, разве что насчет расходного материала загнул…

– Загнул он или нет, не важно, – заговорил молчавший доселе Кольцов, – а только я иду в любом случае.

– Вот все и высказались, – подытожил дискуссию командир, – остаться желающих, к сожалению, не нашлось. Значит, идем все вместе. Вечером – как раз туда к утру попадем. Сейчас же лучше отдохнуть и доспать, что ночью недоспали.

Ну, насчет желания сунуться в эту проклятую дыру командир, конечно, преувеличил. Не было у меня такого желания. Только и прятаться, когда напарник головой рискует, я как-то не привык. Кстати, похожие мысли явственно читались на физиономии мурманчанина, только ни он, ни я вслух их высказывать не собирались. И не высказали.

* * *

Против ожидания, уснул я, как только коснулся головой рюкзака, а проснулся, когда начало смеркаться, и разбудил меня, конечно же, запах Натальиной стряпни – есть хотелось до изумления.

Поев, мы неспешно собрались. Антоныч, экстрасенс доморощенный, возложил длани на наши с Олегом лбы, послав дополнительный заряд бодрости. Неплохо бы, между прочим, научиться такому фокусу! После чего вся команда присоединилась к стоящей у купола паре – командиру и его неразлучному заму.

– Снимай блокировку, Петрович, – сказал Горицкий, – я и соваться не хочу, уж больно много ты тут наворочал.

Строганов, как всегда, что-то неразборчиво буркнул, но по тону чувствовалось, что он польщен и доволен.

* * *

Купол медленно растаял, окружающие нас вечерние сумерки столкнулись с серым предутренним светом иномирья. Мы замерли, не решаясь сделать первый шаг.

– Пошли, что ли, – сказал наконец Антоныч и двинулся к проходу, но командир его опередил и перешагнул черту первым. За ним привычно сунулся Петрович, но столкнулся со Свиридовым. Оба потеряли равновесие и, хватаясь друг за друга и за воздух, свалились на ту сторону. Я злорадно хихикнул и галантно пропустил вперед даму, заодно сообщив Кольцову, что пойду замыкающим. Он безразлично пожал плечами и прошел вперед. Я достал из кармана железный рубль и щелчком послал его через плечо – фонтана поблизости не было, а вернуться все же хотелось. Кажется, никто моего жеста не заметил, иначе было не избежать многочисленных насмешек, а они мне уже изрядно надоели. Больше на этом конце прохода делать было нечего, и я присоединился к команде.

Глава 3
СВИРИДОВ

Я поднялся на ноги, отряхивая пыль и мелкий песок, испачкавшие новенький камуфляж. Дурацкая ситуация – я должен был предвидеть, что Строганов ринется вслед за не уступившим мне право первого шага командиром. То-то радости для балабола Зайченко! Ну да бог с ним – пора осмотреться.

Все та же полупустыня, кое-где украшенная чахлой порослью невысокого кустарника. Будто и не было никакого перехода. Разве что горы снова отодвинулись на десяток километров к востоку. Будет смешно, если к вечеру мы выйдем на собственную стоянку.

Надо идти – чего выстаиваем на открытой местности? Делегации с цветами и румяных девочек с хлебом-солью не предвидится, а шарахнуть по ним крупным калибром сейчас бы самое время – один бабах, и никаких проблем в дальнейшем. Только идиоты оставляют ворота без охраны.

– Я тут поколдовал маленько, – заметил Горицкий, обернувшись ко мне, – глаза отвел возможным наблюдателям, но отсвечивать здесь лишний раз и правда не стоит.

Не слишком-то приятно осознавать, что командир при желании легко способен проинспектировать твои мысли – мало ли что в тот момент я могу думать о начальстве? Однако уходить действительно давно пора.

Командир неспешно зашагал к далеким горам, а Строганов немедленно составил ему компанию, держась на полшага позади. Идеальный ординарец.

– Построиться и вперед, шагом марш! – скомандовал я нашей подрастающей смене.

Не знаю, как и вырвалось – видно, походные условия будят старые рефлексы. Не мое это нынче дело – командовать. Но Зайченко привычно подтянулся и посмотрел на Кольцова. Тот встряхнул рюкзак на плечах и двинулся вслед за уходящим приятелем. Одна Наталья не преминула показать мне язык. Ох егоза! Намучаемся мы с ней – что ни говори, а девица в сугубо мужской команде создает немало хлопот, включая проблему с сортиром или периодическую потребность в прокладках. Где я здесь тампаксы найду? Одно хорошо – флиртовать с ней молодежь не пытается, иначе при ее нежелании возвращаться проблемы разрослись бы до невероятных масштабов. Ну да ладно, будет день, будет и пища, сейчас пора догонять ушедших – что-то я задерживаюсь…

Горицкий шагал внешне не спеша, но нам, как ни странно, приходилось прилагать усилия, чтобы не отставать. И это к лучшему – у меня по спине время от времени ползали мурашки, как это обычно бывает, когда за тобой кто-то пытается следить. Ощущение то пропадало, то возобновлялось – очевидно, защита, выставленная командиром, срабатывала: противник знал, что кто-то воспользовался проходом, однако не мог нас обнаружить. Ничего, пусть понервничает. Это нам на руку…

Местность понемногу становилась холмистой, и подножия гор то скрывались, оставляя для обозрения утонувшие в облаках вершины, то вновь маячили на горизонте. До темноты достигнуть их не успеем. Ничего, примус огородим, и ни один не вооруженный магией взгляд нас в темноте не отыщет, ну а о магах Горицкий уже позаботился… Кустов вокруг поприбавилось, и они стали повыше, хотя листва по-прежнему выглядела жухлой от зноя – видимо, вода поблизости все-таки была, пусть и не в больших количествах. Это хорошо… а вот что Наталья прихрамывать стала, это плохо.

– Командир, – окликнул я Горицкого и подождал, пока он повернется на зов, – надо бы привал объявить, минут на двадцать: похоже, некоторые рядовые-необученные ухитрились ноги посбивать… да и остальным передохнуть не помешает – Кольцов скоро и язык на плечо вывесит.

Про Кольцова я вспомнил намеренно – нечего девке думать, что я о ней больше чем о других забочусь, знаю я ее – гордая – в следующий раз подыхать будет, а виду не подаст. Зачем нам такой героизм, когда команда попусту боеспособность теряет? Кольцов, кажется, возражать собрался, ну, такие возражения одним взглядом отметаются, за долгие годы командования выработанным.

– Что ж, привал не помешает, – легко согласился командир, я понял, что он сразу ухватил суть моих рассуждений.

Зайченко тут же с облегчением скинул рюкзак и освобождение повел плечами.

– Лепота-то какая! – поведал он миру свое восхищение свершившимся фактом. – Теперь бы еще избу-читальню отыскать, и я буду вполне доволен жизнью.

Балаболка лешева.

– Кустов хватает, Сереженька, – ласково сообщил я ему, – только лучше иди на север – у меня нет желания нюхать плоды твоего «чтения», а там подветренная сторона. Газетку дать?

– Своя есть, – огрызнулся он, оглянувшись на Наталью. Давно бы пора подумать, что здесь девушка, оболтус.

– А ты займись примусом, – посоветовал я Кольцову, – чайку попьем.

– Запросто, – согласился он и принялся распаковывать рюкзак.

– Ну а ты, подруга, садись-ка вот на этот бугорок, – обратился я уже к Наталье, – и разувайся, будем ноги лечить.

Наталья покраснела и вздернула носик.

– Нечего со мной нянчиться, не маленькая, сама пластырь прилепить сумею!

– При чем здесь маленькая или большая? – неискренне удивился я. – Пятку любой стереть может, а самой ее обрабатывать просто неудобно – после долгой ходьбы запросто судорога свести может. Так что кончай кочевряжиться и садись куда указано.

Надулась, конечно, как мышь на крупу, но послушалась. И то хорошо. Я взял в ладони узкую хрупкую девичью ступню. Ну конечно, на пятке волдырь, и кожа уже содрана. Неудивительно, что она хромала. Я закрыл глаза и начал сосредотачиваться, чтобы заставить кожу регенерировать.

– Не надо, Антоныч, – рука Натальи почти невесомо коснулась моего плеча, – прикосновения ко мне часто имеют паршивые последствия для рискнувшего, я же рассказывала. Особенно если он может причинить физическую боль. А я не знаю, как обрабатывать раны без боли. Так что лучше я действительно все сделаю сама.

Может, она и права. Я отстранился, но наблюдал, чтобы все было сделано правильно, пока она вновь не обулась.

– Раз мальчики ушли налево, то девочкам направо? – насмешливо поинтересовалась она и, не дожидаясь моего ответа, скрылась в ближайшем распадке.

За что мне такое наказание? В следующий раз возьму с собой надувной домик, прорежу в полу дырку и на каждом привале заставлю наших молодых олухов рыть ямы.

* * *

Привал с чаепитием затянулся часа на полтора, поход мы продолжили уже после полудня. Вверх-вниз по холмам. Пески остались позади, но почва под ногами окаменела и покрылась трещинами от долгого безводья. Все же кое-где стали попадаться белесые метелки иссохшей травы. Налетел горячий ветер, испарив пот с лица, но почти не принеся облегчения. Трава негромко зашелестела. Казалось, что вокруг бегают невидимые мелкие зверьки… которые вполне могли оказаться соглядатаями противника.

– Командир! – окликнул я шедшего впереди Горицкого.

– Выброси из головы, Антоныч, – бросил он не оборачиваясь, – это просто ветер, обычный южный ветер. Сирокко.

Надеюсь, что он прав. Горицкий на моей памяти в таких вещах не ошибался. Значит, и впрямь незачем дергаться.

Вверх по склону, вниз по склону, вверх-вниз, вверх-вниз… но все больше вверх. Горы приближаются. Рядом пыхтит Зайченко… правильно, самому здоровому лосю – самый здоровый рюкзак. На кой леший мы все тащим с собой, если Горицкий может без труда наколдовать что угодно? Пути начальства неисповедимы. Ладно, ему виднее, а вот я, похоже, устал, иначе откуда бы взяться подобным мыслям? К сожалению, мне уже не двадцать… и даже не сорок, как это ни печально. Впрочем, как там у Асадова: "… Но ведь пятьдесят – еще не закат…" Скажите это моей ноющей спине, что-то она ответит?

Наши тени бегут впереди нас, постепенно удлиняясь. Дело идет к вечеру. Склон ближайшего кряжа заслонил половину неба. Неплохой бросок для первого дня. Не ожидал, что сумеем пройти так много. Как бы наша молодежь с утра не завыла от боли в мышцах… надо бы перед сном сделать им массаж – на энергетическое вливание меня уже не хватит.

– Привал! Разбиваем лагерь – ночевать будем здесь.

Молодец командир, увел с открытого места, но последних сил из отряда выжимать не стал. Я кряхтя вылез из рюкзачных лямок и покрутил руками, разгоняя кровь. Кольцов удивленно воззрился в мою сторону.

– Нечего глазеть, лучше сам разомнись, – посоветовал я ему, – завтра за подсказку спасибо скажешь.

– Это точно, – хохотнул Зайченко, – помню, наш старшина после марша нас еще и выгуливал, как коней после скачки.

– Вот и хорошо – возьми топорик и выгуляйся до кустов – шалаш на ночь строить будем, – обрадовал я его, – и Кольцова с собой взять не забудь – ему тоже выгуляться не помешает.

Р-разгильдяи! За барахлом спокойно съездить не могли – весь Мурманск на уши поставили. Парься теперь из-за них в этом пекле. Хотя, если с другой стороны взглянуть, не пиндосам же американским сюда соваться – столько напортачат, что потом и за год не расхлебаешь… Наталья молодец – уже примус разжигает. Поесть сейчас ох как не вредно!

А шалаш в конечном счете получился так себе – не шалаш, а убожество дырявое, но от ветра худо-бедно заслонил, и на том спасибо. Я таки сделал массаж оболтусам и Наталье. Командир и Петрович отказались, да я и не особо настаивал: у них свои способы приводить себя в порядок.

После ужина распределили вахты. Мне, как и вчера, хотели предложить дежурить первым. За развалину считают, стервецы, не иначе! Я сообщил, что думаю о их собствен ном состоянии, и улегся спать, определив себе ночную смену: пусть отоспятся, им завтра по горам рюкзаки тащить…

* * *

Ночь прошла без приключений. Мне бы обрадоваться, да что-то не давало – не нравилось мне такое затишье, не могли о нас забыть: не те встречающие. Значит, что-то впереди приготовлено. Знать бы что… может, командир догадывается?

– Послушайте, Дмитрий Сергеевич, не кажется ли вам, что с тишиной и умиротворенностью местные хозяева слегка переборщили? Или им совсем не интересно, кто в гости незваным да невидимым приперся? Глаза-то им отводили? Отводили.

Командир задумчиво почесал подбородок, на котором проступила темная щетина, грозящая через пару дней обернуться бородкой.

– Не тревожат нас, и ладно – без лишних проблем к источнику неприятностей поближе подойти сумеем. Ну а придется в драчку сунуться, так вон у нас орлы какие – демонов в клочья разносят! Отобьемся как-нибудь.

Успокоил, называется! Над пацанами подшучивать дело нехитрое. Тем паче они ответить не могут – по чину не положено. Неужели расслабился Горицкий, поверил в безопасность? Нет, излишним простодушием командир не страдает. Значит, просто говорить не хочет, потому и отшучивается. Его дело, конечно, он командир… Все равно, зря он так.

– Не переживай, Антоныч, до настоящего противника топать и топать – я его чую, гада, – видимо, почувствовав мою неудовлетворенность, командир решил-таки объясниться, – кое-кто, конечно, нам встретиться может, так что теперь, от каждого куста шарахаться? Пусть сами шарахаются – мальчики наши, озлившись, изрядный тарарам устроить могут. Даже без моей помощи. Прорвемся.

Ну-ну. Еще один вопрос, который задавать я пока повременю – похоже, Горицкий решил временно устраниться от активной деятельности. Силы копит или ребятам экзамен устроить захотел? Поживем – увидим, а пока надо ухо держать востро.

Я осмотрелся, привычно ища повод для придирок, однако пацаны уже впряглись в рюкзаки и взирали на нас с Горицким, ожидая сигнала к выступлению. Я водрузил на плечи собственный груз и тоже взглянул на Горицкого.

– Нам по-прежнему на восток, – сообщил тот, и мы пошли.

* * *

Склоны окружающих гор становились все круче и круче, пока мы не уперлись в практически отвесную стену.

– Карабкаться будем? – спросил Зайченко, с сомнением задрав голову, чтобы прикинуть возможный маршрут подъема.

– Пойдем вдоль стены на юг, – ответил Горицкий, – неподалеку должно быть подходящее ущелье.

На юг так на юг. Правда, никакого ущелья я не заметил, но мог и просмотреть. Всяко бывает.

Путешествие по склону, усеянному скальными обломками всех размеров – вплоть до нескольких десятков метров в высоту, – тоже невелико удовольствие. Валуны качались под ногами, и шанс заработать перелом, угодив в расщелину между ними, грозил каждому в нашей маленькой компании. Поэтому, когда перед нами открылось ущелье, по всему бывшее некогда руслом ныне высохшей реки, я вздохнул свободнее – дно устилал скатанный водой мелюий галечник. Идти стало легче, и мы прибавили шагу. Оставалось надеяться, что водопады здесь встречаются нечасто.