Текст книги "Скагаран 1: Робинзоны космоса (СИ)"

Автор книги: Константин Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 12. Большая битва

Дорога домой прошла без особых происшествий. Коноша мы высадили недалеко от того места, где подобрали, вручив ему на прощание так понравившийся ему штык-нож, и предварительно договорившись о следующей встрече. Удивительно – даже возведенный нами мост дожил до нашего возвращения.

Неприятности начались, когда до деревни оставалось около сотни километров. Мы планировали сделать небольшой крюк, обследовав ближайшие окрестности, но неожиданный вызов по радио спутал все планы.

– Наше дело – труба, – сквозь шум статистических помех услышал я дядин голос. – Медузы вконец озверели. Только за сегодня мы потеряли троих человек. Эти сволочи летают поодиночке, над самой землей. Мы не успеваем их вовремя засечь, и ракеты бесполезны.

Полковника прервал стук пулемета.

– Положение критическое.

– Будем часа через три-четыре, – пообещал я.

Через два часа, когда на горизонте замаячили знакомые горы, радио вновь заговорило. На этот раз – голосом Семенова.

– Мужики, это жопа! – кричал он. – Этих дряней тут тысячи! Они облепили дома, в некоторых местах уже разобрали крышу. Они не дают носа на улицу высунуть!

– Где дядя? – забеспокоился я.

– Взял броневик, и поехал отстреливать гадов.

До рудника мы добрались без происшествий. Здесь не было ни души. Однако, когда мы подобрались ближе, дверь бункера приоткрылась, и кто-то помахал нам рукой. Паша подвел машину почти вплотную, и только тогда я узнал мастера Евгения Комарова.

– Где остальные? – спросил я.

– Уехали на поезде. Они переделали его в самый настоящий бронепоезд и забрали все оружие. Я остался вас предупредить – звонил министр обороны, сказал, что вы скоро будете.

– Какой еще министр? – не понял я.

– Ну бывший участковый.

– Нормально так! – усмехнулся Миша.

– Давай к нам.

Через полчаса до нас начали доноситься взрывы, а еще чуть погодя мы увидели деревню. Медузы сидели на крышах домов, или совсем низко летали над улицами. Трещали автоматные очереди. Стучал пулемет МТЛБшки.

Мы подъехали к вокзалу, где стоял бронепоезд. Рудокопы потрудились на славу! Паровоз и вагоны были обшиты стальными листами. Из двух башен торчали пусковые установки «Катюш», а еще из четырех – пулеметные стволы.

– Миша, рули к паровозу, – приказал я.

Сминая колесами трупы тварей, бронетранспортер подъехал почти к самому бронепоезду. Родин посигналил, привлекая внимание машиниста. Тот опустил бронещиток, и я узнал Воропаева – бывшего бунтовщика, нынешнего каторжника.

– Как вам удалось положить столько? – удивился я.

– Я их шпарю кипятком! – оружейник высунул наружу шланг с медным наконечником и деревянной ручкой. – Мое личное изобретение! – не без гордости произнес он. – Сейчас сами все увидите. Эй, братва, не стрелять!

Почти два десятка медуз спикировали на паровоз. Воропаев, подпустив из поближе, повернул кран, и навстречу чудищам ударила струя кипящей воды и пара. Половина сразу грохнулась наземь, а остальные рассеялись.

– Отличная идея! – похвалил я. – А где Семенов – не в курсе?

– Наверно на опорнике. Они с полковником почти всегда там.

По дороге к площади медузы нас не трогали. Но на каждой крыше из было не меньше десятка. Вообще крыши казались сотканными из голубых куполов, шевелящихся, волнующихся. Такая же ситуация была и на площади. Школа, магазин, почта, клуб, опорник – все было облеплено этими чудищами.

– Работы – непочатый край, – вздохнул Белкин, садясь за пулемет.

Мы высунули автоматные стволы в амбразуры, и начали зачистку. Били не спеша, хорошо прицеливаясь. Вскоре к нам присоединилась МТЛБшка. Общими усилиями, через два часа работы, нам удалось обезопасить местность.

Дядя с участковым, покинув свои укрытия, пригибаясь, залезли к нам в броневик.

– Что нового? – спросил я.

– Эти твари проникли в пять домов, – покачал головой военный. – Убито еще не меньше тридцати человек.

– Телефонная линия до завода повреждена, – добавил Семенов. – Как дела там – вообще не в курсе.

– Постарайтесь восстановить ее, – кивнул полковник. – А я продолжу зачистку здесь.

Участковый вернулся на опорник, а дядя – в броневик. Мы поехали вдоль телефонной линии. Место обрыва обнаружилось недалеко от поляны, где мы полгода назад убили первую медузу.

Захватив кусок медного провода, я выскочил из бронетранспортера. Едва я начал сращивать оборванные концы, как залаял пулемет. Чудовища неслись ко мне. Пользуясь старым приемом, я бросился плашмя на землю, а когда они проскочили мимо – перекатился под броневик. Когда пулемет смолк, я продолжил работу. Снова загрохотал пулемет.

Попрыгав туда-сюда еще пару раз, я приказал поставить машину на место разрыва, и, удивляясь, как такая здравая мысль не пришла мне в голову ранее, быстро восстановил связь.

Когда мы вернулись в деревню – медуз почти не осталось. Дядя замечательно справился и без нашей помощи. В тот же вечер собралось экстренное заседание правительства. К сожалению, я не увидел деда Анисима – он погиб этим же днем.

Я сделал краткий отчет об экспедиции, предоставив образцы руд и ряд фотографий. Отец Илья, увидев Коноша, несколько раз перекрестил экран компьютера, и начал длинную молитву.

Полковник рассказал, что произошло в наше отсутствие. Главной проблемой стала новая тактика медуз – они прилетали ночью, поодиночке, и прятались в огородах. А днем внезапно нападали на людей. Селяне стали бояться выходить из домов, передвигались только вооруженными группами.

– Вдали от болот мы не видели ни единой медузы, – напомнил я. – Я думаю разумным переселиться.

– Я целиком «за»! – согласился дядя. – Но как это сделать? Если переезжать на автомобилях – нам не хватит горючего, да и машины с завода придется оставить. А это электричество!

– Пешком точно не пройдем, – добавил Семенов.

– Я предлагаю пойти двумя путями, – произнес я. – Один путь – по суше, проложив железную дорогу. Один черт нам придется строить ветку до нефтяных месторождений, а это по пути. А второй – по морю.

– По морю?

– Ну да, построим корабль.

– А как он двигаться будет, сын мой? – засомневался священник. – Волей Божьей?

– Да хотя бы! – усмехнулся я. – Построим паровую машину, или поставим большой дизель с завода. Повторяю – нефть мы нашли.

– А достанешь ты ее как? – покачал головой Молодцов. – Горстями? У нас нет оборудования для буровой!

– Есть! – сказал вдруг Михалыч. – Полный комплект.

– Откуда? – удивился Павел.

– Я ж говорил – геологи приезжали. На заводе оно и осталось. В полной сохранности. Кстати, накануне катастрофы они как раз позвонили – хотели приехать, забрать. Кстати, по меньшей мере пятеро из заводской охраны – бывшие нефтяники.

– Нам определенно фартит! – щелкнул пальцами военный.

– Может, проведем референдум? – предложил астрофизик. – Может не все захотят уезжать отсюда?

– Хотят – не хотят – кого это волнует? – отмахнулся дядя. – Кто не хочет – пусть остается. Медузы будут рады.

– Ну… с другой стороны, я думаю референдум вовсе и не обязателен, – согласился Миша.

Через несколько дней мы отправились на разведку нефти. Бронетранспортер пришлось оставить – ему требовалась ревизия. Но полковник выделил свой МТЛБ. Как и обещал Молодцов, черное золото оказалось неглубоко – мы дошли до нее пробурив всего восемьдесят три метра. Мы наполнили цистерну наскоро собранного нефтевоза, и отправили его в деревню.

Там тоже работа шла полным ходом. Сооружалась установка для перегонки нефти, на заводе катались рельсы, а кроме того было налажено почти серийное производство броневиков – пять Уралов обшивались броней, на крыше устанавливались пулеметные башни. К счастью, Захаров снабдил нас этим добром, и мы все чаще вспоминали слова главаря бунтовщиков, сказанные им на трибунале. В самом деле – мы были почти благородны контрабандисту.

Глава 13. Исход

Я пробыл на буровой два месяца. Каждый день я связывался по радио с дядей. Чертежи судна были уже готовы. Вместо того, чтобы «разувать» тепловозы, которые нам, особенно после открытия нефтяного месторождения, были очень нужны, Михалыч спроектировал самую настоящую паровую машину. После окончания работ над броневиками, завод начал производство отдельных деталей для корабля. Железнодорожная ветка тоже росла с каждым днем.

Жить в деревне становилось все страшнее – медузы нападали без перерыва. Мы потеряли еще около пятидесяти человек, а скота – без счету.

Получив обратно в свое распоряжение БТР, мы, в составе прежней экспедиции, отправились в заранее условленное место – к мосту. После запуска трех красных ракет я увидел ответный знак – три столба огня. А на следующий день, с целой делегацией скагов, прискакал Конош. Он сообщил, что старейшины племени отдают интересующие нас земли, тем более, что большая часть все равно принадлежит другому племени скагов, отношения с которыми натянутые. И просят за это сущую малость – тысячу стальных ножей и пять тысяч стальных наконечников для стрел. Нам предоставляется право прохода через их земли, мы можем делать в них свои дырки и строить дороги для железных зверей. Но и черти оставляют за собой право прохода через наши земли, и, самое существенное на их взгляд – нам не разрешалось охотиться на территории скагов. Условия нас более, чем устраивали.

К концу второго года нашей вынужденной колонизации Новой Земли наш первый корабль отправился в первое плавание. Он хорошо принимал волну, но его максимальная скорость составляла всего шесть узлов. Да, не линкор. Но для наших целей, и в нашем положении, о лучшем не стоило и мечтать.

Железнодорожная ветка тоже достигла конечного пункта. Именно по железной дороге, под прикрытием пулеметов бронепоезда, в Верхнезаводск – так мы назвали будущий город, и прибыли первые поселенцы. Мы начали возведение форта. Представить наш город на самом деле было легко – достаточно вспомнить фильмы про Дикий Запад. Да-да, вот именно такой форт из бревен мы и возвели. Отличался он только четырьмя пулеметными башнями на углах, где грозно водили стволами 12,7-миллиметровые пулеметы, и еще по паре башенок на каждой стене, где вооружение было поскромнее – пулеметы ПКМ.

Не то чтобы мы ожидали подвоха от скагов – ребята вроде оказались мирными. Но подстраховаться не мешало. Да и прочей живности хватало – хотя бы тех же многорогов и саблезубов. Одна из таких тварей умудрилась перепрыгнуть через стену, и была прикончена кинжальным огнем практически в упор.

Пришлось организовать пару истребительных отрядов, которые на бронированных Уралах прикончили не меньше полусотни клыкастых хищников. А кроме того они сделали важное открытие – Енисей, на берегу которого стоял Верхнезаводск, всего в тридцати километрах вниз по течению сливается с Уралом, а тот, в свою очередь, впадал в море, оставаясь судоходным на всем своем протяжении. Там, на месте слияния двух рек, мы основали второй город – Порт-Артур.

Поскольку корабль уже приближался, первым делом мы сосредоточились на строительстве причала. Дабы успеть вовремя, пришлось привлечь на помощь скагов. Какова же была наша радость, когда на горизонте показался дымок. Через бинокль я разглядел пароход. В общем и целом вполне современный, только извергающий клубы дыма из трех труб.

На чертей зрелище произвело и вовсе неизгладимое впечатление. Их крохотные плоскодонки не шли ни в какое сравнение с чудом земной техники. Впрочем, радость была недолгой. Лишь до тех пор, пока я не смог различить название на носу корабля – «Ришительный».

– И кто додумался так его назвать? – поинтересовался я у Семенова, который был капитаном судна.

– Я! – с гордостью ответил он. – Нравится?

– Ну как тебе сказать… а какое проверочное слово?

– Как какое? Риск!

На этом литературное образование участкового было закончено. В первую очередь из-за того, что милиционер увидел Коноша. Нет, он видел его и раньше, но на фото. Вживую, естественно, впечатления были более яркими.

– И с этими чертями нам придется жить? – удивился капитан.

– Не ссы, солдат ребенка не обидит, – ответил Конош.

Сказывалось общение с кузнецом… участковый же после этих слов едва не грохнулся в обморок.

Мы приступили к разгрузке. Особый восторг вызвал козловой кран, который мы смонтировали в первую очередь. Разгрузка пошла заметно веселее. Помимо того на корабле прибыл дизельный генератор, пара тракторов и пятьдесят человек рабочих.

В следующий рейс «Ришительный» прибыл с баржей, что позволило в значительной мере увеличить его грузоподъемность. Мелочь мы перевозили по железной дороге.

Через полтора года у каждой семьи было свое жилье. Ну как жилье… по две-три комнаты в бараках, исходя из размера семьи. Холостяков, которых, кстати, становилось все меньше и меньше, мы поселили в общежитии. Конечно, это были меры временные и вынужденные. Вообще я был удивлен, насколько увеличилось население за три с половиной года! Даже с учетом многочисленных потерь, популяция двух городов – Верхнезаводска и Порт-Артура, составляла пять тысяч человек!

Еще сто пятьдесят человек осталось в деревне – демонтировать остатки оборудования на заводе. Пока проблема энергоснабжения была решена благодаря постройке нескольких водяных мельниц с генераторами, но конструкция оказалась слишком ненадежной. Все же не зря человечество из всех источников электроэнергии остановилось на тепловых электростанциях.

Скоро начали прибывать и станки с завода. К этому времени мы уже добывали цемент из мергелевого известняка ближайших скал и строили завод в трехстах метрах от выхода каменного угля на поверхность.

В тот день, когда завод дал первую плавку, мы с Мариной поженились. Свадьба была достаточно скромной – присутствовали только члены правительства и ближайшие друзья. Зато скаги прислали целую делегацию с подарками – Конош сказал им что я один из старших племенных вождей. Черти притащили целую кучу булыжников, среди которых Молодцов нашел несколько потрясающих полудрагоценных камней и кусок медной руды.

Мы давно хотели посетить скагов, но не было удобного случая. А свадебное путешествие – чем не повод? И на старом верном и испытанном бронетранспортере мы поехали знакомиться с Кинжаем – верховным вождем племени. Его ставка располагалась в пещере над крутым обрывом на Сигнальной горе. Конош предупредил сородичей о нашем визите, и нас сразу проводили к племенному вождю. Старый скаг с позеленевшей от времени кожей лежал на подстилке из сухих трав в просторной круглой пещере, стены которой были украшены изображениями животных, как уже виденных нами, так и вовсе незнакомых, пронзенных стрелами. Среди этих рисунков мы увидели и себя – люди и бронетранспортер оказались изображены очень точно. Только стрелы были затерты, что не могло не обнадеживать.

Я подарил вождю нож, наконечники для стрел и зеркало, которое поразило скага больше всего. На протяжении всего ужина он не выпускал диковинную вещицу из рук. С Кинжаем мы общались через Коноша. За спиной вождя висело его оружие – большой лук, собранный из пластин различных пород дерева, стрелы и дротики. Лук меня заинтересовал больше всего – такой уровень технологий был на голову выше всего, что мы видели у чертей. Кинжай поведал, что этот лук передается из поколения в поколение, от вождя к вождю. Да, это не их работа, но работа их предков. Когда-то, очень давно, скаги жили далеко отсюда. Они умели делать стальные ножи, строить каменные дома. Но по какой-то причине, которую уже никто не помнит, племя разделилось, и часть чертей прибыли сюда. Мастера умирали, молодежь желала только развлекаться охотой, в результате чего многие ремесла оказались утеряны.

Я заметил, что Конош и дочь вождя знают друг друга более, чем хорошо, что искренне порадовало меня. Ведь по обычаю племени, если у главы нет сыновей, преемником становится муж дочери вождя. Так что наш старый знакомый имел неплохие шансы стать вождем после смерти тестя, что только укрепит союз людей и скагов.

Мы гостили у чертей неделю. За это время я более-менее разобрался в устройстве их общества. Скаги придерживаются единобрачия. Племя состоит из пяти родов с родовыми вождями, причем объединяются они только в случае войны, как это было совсем недавно. Я не стал уточнять, что же заставило «совсем недавно» объединиться родам – и так понятно, что наше появление. Кинжай тоже проявил чудеса дипломатии, умолчав про сей момент.

Все племя состоит из шести тысяч скагов, если считать мужчин. Какова общая численность племени, включая женщин и детей, вождь затруднился ответить. Помимо того племя входит в племенной союз, состоящий из двенадцати племен, включая тех, с более темной кожей, у которых мы отбили Коноша. Отношения внутри союза, мягко говоря, непростые. Сегодняшние друзья могут стать завтра врагами, и наоборот.

Основное занятие скагов – охота и собирательство. Земледелие им не знакомо. Однако они умеют коптить мясо, делая таким образом запасы впрок.

Вообще же, как уже упоминалось, родина красных скагов не здесь. Они пришли из-за моря, с юга. Такая новость дала новую пищу для размышлений. Их маленькие лодочки не могли пережить морской переход. Следовательно, там, на юге, находится более развитая и более мощная цивилизация скагов.

Родственные связи у чертей невероятно широкие. Говоря «мой брат» скаги могут иметь в виду как родного брата, так и мужа сестры, и даже сына дяди в невесть каком колене. Живут они не так уж и долго – порядка сорока земных лет, погибая, в основном, в боях, на охоте и от болезней. Лишь немногим счастливчикам удается дожить до шестидесяти.

Медицина туземцев заключалась в примитивном шаманстве – племенной колдун лечил болезни и раны пляской у костра и песнями, посвященными из богам. А вот религия чертей меня удивила – они поклонялись троим богам, пришедшим с неба. Куда они делись потом – никто не смог объяснить. Но дело было в другом – у всех религий на земле боги в большей или меньшей мере отличались схожестью с нами, людьми. И немудрено! Ведь христиане свято верят, что Бог сотворил человека по своему образу и подобию. Да взять тех же индуистов – Кали, Ганеш и прочие – их образы, пусть и несколько трансформированные, но имели прототипы в природе. Равно как и у древних Египтян. Ну да, с головой шакала. Или птицы. Но с человеческим телом! Боги же скагов не были похожи ни на них самих, ни на одно живое существо, известное не только нам, но и самим туземцам!

Черти невероятно храбры и свято соблюдают верность вождю, роду и племени. Обман или воровство – вещи для них совершенно неизвестные.

– Зачем говорить то, чего нет, когда этого нет? Ведь от этого оно не станет есть! – искренне недоумевал Кинжай. – И зачем брать чужую пищу, когда можно добыть свою?

Другое дело – военные трофеи. Поверженного противника скаги готовы ободрать до нитки. Были бы у них коронки на зубах – сняли бы и их.

– Война – дело святое, – пояснил вождь. – Они напали на нас, или мы, но падет много мертвыми. А на смерть можно ответить только смертью.

Вот тут я понял, что с таким отношением к жизни, нам очень повезло, что положив не один десяток чертей, мы, все же, заключили с ними союз. Или в этом заслуга Коноша, или магия металла, который сами скаги разучились добывать, и ножи и стрелы послужили достаточной компенсацией.

Глава 14. Самолет

Прошло еще около полугода. В общей сложности мы прожили на Новой Земле около пяти земных лет, или, как подсчитал Михаил – около трех с половиной местных лет. Верхнезаводск преображался. Он превратился в оживленный промышленный центр с населением в три с половиной тысячи человек. Дома уже продвинулись далеко за городские стены, потеснив поля с пшеницей и картофелем. В самом городе появилась клиника, школы и даже зародыш университета. Работал и механический завод, выпускавший достойные клоны автоматов Калашникова, пистолетов Макарова, патроны к ним и сносные мотоциклы.

Изменился и Порт-Артур. В нем проживало полторы тысячи человек, а на верфи достраивался более быстроходный корабль, нежели «Ришительный». Мне не терпелось продолжить исследования.

Но и пока время не проходило даром – я смог систематизировать оставшиеся у нас книги, информацию в компьютерах, значительная часть которых, объединенная сетью, разошлась по государственным учреждениям Верхнезаводска и Порт-Артура. Интересный момент – почти у каждого в компьютере была копия книги Константина Костина «402 метра». Но я, признаться, перечитав ее два раза, так и не понял причины популярности.

Еще одна странность – столь любимый Михаилом сериал Star Trek. Я пересмотрел его весь, и задался одним вопросом – как в толерантной Америке могли выпустить на экраны такой расистский материал? Посудите сами – есть Федерация. Добрая, справедливая, и, конечно, созданная землянами. И есть инопланетяне – жадные, жестокие, глупые. И их внешность… фактически – простой, земной человек, но с рядом физиологических отклонений! Таким образом получается, что люди – высшая раса, а остальное население вселенной – психически нездоровые калеки? Верхом политкорректности можно считать чернокожего вулканца Тувока. Вот с ним американцы явно перегнули палку…

Вещало радио и телевидение, работала телефонная сеть. Электростанция с лихвой обеспечивала нас электроэнергией, поля – пищей, заводы – продукцией, а горы – металлами и углем. Каждый месяц железнодорожный состав с цистернами-нефтевозами отправлялся к нефтяному месторождению, где жило и трудилось пятьдесят три человека. Скважина истощалась, но причин для беспокойства не было. Молодцов, став министром геологических изысканий, нашел еще один нефтеносный район, гораздо более богатый.

Мы даже начали строить свободный от промышленности поселок на берегу Волшебного озера. Понятно, что дома там были не для всех…

В общем если бы не два солнца, три луны и случайные встречи со скагами, можно было бы подумать, что и не было никакой катастрофы, и мы по-прежнему находимся на старушке Земле. Казалось, что ничего сверхсерьезного и суперважного уже не может произойти, но у жизни, как это обычно бывает, были припасены свои сюрпризы на тот случай, если человек расслабится.

Этим памятным вечером я сидел за столом на втором этаже своего дома в Верхнезаводске, и изучал эскизы банкнот, некоторым из которых повезет стать основным платежным средством на Новой Земле. Я как раз добрался до сторублевой купюры, выбирая между изображением пика Грачева и Волшебного озера, как вдруг меня побеспокоила Марина.

– Внизу кто-то разговаривает, – прошептала она.

– Да быть не может, – отмахнулся я. – Это, наверно, на улице.

– Да точно – внизу, – стояла на своем моя жена.

Желая доказать ей обратное, я подошел к окну и распахнул его, прислушиваясь. Снаружи было темно и тихо. Город спал.

– Вот видишь, – улыбнулся я. – Тебе показалось.

– Нет! Вот, опять.

Действительно, снизу доносились какие-то звуки. Выругавшись, я достал из ящика стола пистолет, и, стараясь не шуметь, начал спускаться по лестнице. Дожили! И тут появились грабители! И кого грабят? Министра культуры и просвещения! А может, это экстремисты, которые пытаются захватить власть? А ведь мы еще даже не успели приступить к коррупции!

Водя стволом пистолета, я спустился вниз. На первом этаже было темно, тихо и пусто. Показалось что ли? Но голоса повторились.

– Тьфу, черт! – выругался я. – Это же радио!

И тут меня словно по башке ударило. Кто может меня вызывать в такой час? Как пить дать – или война, или еще что похуже. Я подбежал к радиоприемнику. Эфир молчал. Через окно я видел небо, усеянное звездами. И вдруг из динамика прозвучал голос:

– Here is Foxtrot Michael One, calling New-New-York… Here is Foxtrot Michael One, calling New-New-York…

Тишина. И опять.

– Here is Foxtrot Michael One…

Звук был очень чистым, без помех. Видимо передающая станция находились совсем рядом.

– Слушай! – воскликнула Марина.

Я замер, затаив дыхание. Что-то тихо жужжало, напоминая шмеля.

– Самолет?

Я подбежал к окну. Среди звезд мигнул зеленый огонек, затем – красный. И опять. Опознавательные знаки гражданского воздушного судна! Я метнулся к аппарату.

– Foxtrot Michael One, Foxtrot Michael One, who are you? – кричал я в передатчик. – Foxtrot Michael One, who are you? Here New Russia!

Я услышал приглушенный возглас и ответ на приличном русском, но с сильным американским акцентом.

– Говорит самолет ФМ-1. Где вы находитесь?

– Прямо под вами! Сейчас пущу сигнальную ракету.

Марина услужливо протянула мне ракетницу. Я распахнул окно, и выставив ствол наружу, нажал на спуск. Хлопнув, красный огонек взвился ввысь. Залаяли собаки. В соседних домах начал зажигаться свет, но главного я добился – теперь самолет кружил прямо над нашими головами.

– Вижу вас. Ночью садиться опасно. Мы прилетим позже. Сколько вас и кто вы?

– Около пяти тысяч, все русские. А вас?

– В самолете пятеро, в Новом Нью-Йорке – двенадцать тысяч человек. Американцы, норвежцы, японцы… в общем, много кого. Оставайтесь на той же частоте, мы будем вас вызывать.

– Давно в полете?

– Пять часов. Вылетели на разведку. Днем вернемся к вам.

И эфир замолчал. Умывшись и хлопнув кружку кофе, я бросился будить дядю. Но он уже проснулся и сам – моя ракета навела шороху в городе. Когда я выскочил из дома, в конце улицы уже маячили фарами милицейский бронированный Урал и командирский УАЗик, из которого и вышел полковник. А пятью минутами позже прибыл еще один кортеж с Семеновым.

Новость расползлась по Верхнезаводску молниеносно. Мы едва дождались рассвета. Поутру, перегородив движение по трассе к Порт-Артуру, мы выложили белую стрелу, подогнали пожарную машину, карету скорой помощи, и приготовили дымовые шашки.

– Ну, что? – поинтересовался я, забравшись в бронетранспортер, где Марина дежурила у приемника.

– Пока ничего, – развела она руками.

– Да не приснилось же нам все это?

В ожидании прошло два часа. Многочисленные зеваки рассосались, осталось человек сто – не больше. И вот наконец:

– ФМ-1 вызывает Новых Русских. ФМ-1 вызывает Новых Русских.

Дядя что-то невразумительно пробурчал, но его тон не оставлял сомнений, что это «что-то» было еще и весьма неодобрительным.

– Новая Россия слушает, – произнес я в микрофон. – Говорите! Прием!

– Мы летим над архипелагом островов близ экватора. Два мотора отказали, вернуться, по всей видимости, не сможем. Связь в Новым Нью-Йорком потеряна. Слышим вас плохо. На тот случай, если мы погибнем – вот координаты Нового Нью-Йорка.

Здесь летчик назвал несколько цифр, которые астрофизик тут же записал.

– Где вы находитесь сейчас? – спросил Миша у американца.

Аэронавт назвал еще несколько цифр. Я оттолкнул парня от приемника.

– У вас есть оружие?

– Ха, есть ли у Техасца оружие! – последовал ответ.

– Замечательно! Постарайтесь сесть. Мы вас найдем. Главное – не выходите из самолета, не ешьте незнакомых фруктов.

– На строгом пайке провианта нам хватит на пару недель, – ответил американец. – К тому же мы – пилоты USAF, выживем как-нибудь.

– Ну-ну, – сомнительно покачал головой дядя.

– А, еще – и остерегайтесь медуз! – добавил я.

– Каких еще медуз?

– Увидите – поймете.

– Третий мотор отказал! Идем на экстренную…

Передача оборвалась. Мы ждали. Вокруг снова образовалась толпа. Прошло десять минут. Еще десять минут. Полчаса.

Американцы заговорили только через час.

– Мы посадили машину. Самолет сильно поврежден, но все живы. Аккумуляторы сильно разряжены, так что будем подавать только позывные два раза в сутки.

– Наши-то координаты какие? – завопил Родин в передатчик.

Пилот, пошелестев бумагами, назвал цифры.

– Вот зачем тебе это? – проворчал я. – Ты не знаешь, где мы находимся?

– А ты знаешь, какой меридиан они приняли за ноль? – возразил Миша. – Или хочешь всю параллель обшаривать?

Я немедленно выехал в Порт-Артур. Маленький кораблик «Адмирал Колчак» уже был на плаву, правда без вооружения, силовой установки и подводных крыльев. Я планировал поставить на него паровую турбину, спецификации которой уже были на заводе. С ней расчетная скорость крейсера составляла порядка 40–45 узлов. Но пришлось довольствоваться тем, что есть. Мы в рекордные сроки – всего за пять дней, демонтировали дизель с тепловоза и установили его на судно. Скорость составляла всего 20 узлов, увеличив наше путешествие минимум в два раза. Но другой вариант – подождать три-четыре месяца, пока на заводе изготовят и соберут турбину. Столько американцы точно не протянут.

Вооружение «Адмирала Колчака» состояло из двух шестиствольных ракетных установок, значительно большего калибра, чем наше первое творение: одна – на носу, вторая – на корме. И 12,7-миллиметрового пулемета на платформе у мостика.

Пока мы готовились, Семенов, взяв «Ришительный», уже отбыл в Новый Нью-Йорк.

Я набрал в экипаж судна двадцать человек, включая Родина, Белкина и Молодцова, мы погрузили продовольствие, закрепили на палубе испытанный в боях БТР-80, и отплыли. Тихим ходом прошли по реке. На выходе из устья Урала я послал позывные. Экипаж самолета отозвался. В ту же минуту «Адмирал Колчак» покачнулся на волне – мы вышли в открытое море.

На четвертый день вдали показалась земля, хотя мы все время шли одним курсом. Вероятно, материк здесь изгибался, или это был какой-то остров. Мы приближались к экватору. Жара стояла нестерпимая – термометр в тени показывал 42 градуса. Обшивка бронетранспортера накалилась до такой степени, что кузнец кипятил чайник прямо на нем. Палубу обливали водой ежечасно.

Я связался по радио с Верхнезаводском. Дядя сказал, что, несмотря на все усилия, установить связь с Новым Нью-Йорком пока не удалось. Тогда я вызвал Семенова. Он проделал уже около трети пути до города американцев.

На восьмой день пути на горизонте показались острова – где-то здесь и разбился самолет. По словам пилота на острове был лес и горы, но под эти признаки подходили все острова. Провиант у американцев подходил к концу – нам следовало торопиться.

После полудня Миша ворвался в мою каюту, и вытащил меня на палубу. Я изо всех сил сопротивлялся – внутри была хоть какая-то тень. Но сразу забыл про жару – над одним из островов поднимался дымовой столб.

Я связался с американцами, уточнить – не они ли развели костер, чтобы привлечь наше внимание. Оказалось – нет. Тогда я спросил, не видят ли они дым. И на этот вопрос ответ был неутешительным – вокруг слишком густая растительность, чтобы видеть хоть что-то. Но попросили поторопиться.

Что же… Кинжай говорил, что их предки пришли с юга, из-за большой воды. Похоже на этих островах и живут предки наших знакомых скагов. Помня, чем началось наше знакомство с чертями, я приказал удвоить посты и выдать экипажу автоматы.

Мы еще полтора дня искали нужный нам остров. Аэронавты во всю матерились по радио, недоумевая, как можно не найти четвертый с севера большой остров. Нет, маленькие острова они не считали. и на кадрах аэрофотосъемки их слишком много, чтобы попытаться сосчитать. Плюс была облачность, потому сколько маленьких островов – они не знают. Но клянутся демократией, что если считать только большие острова, то они на четвертом с севера. И вообще у них кончается провиант, и осталось только две таблетки для обеззараживания воды.