Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Константин Храбрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

   Девушки поднялись на ноги.

   – Я затеяла весь разговор только потому, что в отличие от всех представительниц ветвей клана, вам нужен мой сын, а не только глаза и ребенок для того, чтобы поднять свой статус в клане. Кольца, что я вам дала, это возможность пробудить, но стопроцентной гарантии в этом дать ни я, ни кто-либо еще, не сможет. Думаю, в скором времени мы продолжим наш разговор.

   Попрощавшись, девушки вышли.

   – Соедини меня со старейшиной.

   На огромном экране появилось изображение главы ветви.

   Первая упала на левое колено.

   – Встань, дочь! – Старейшая отбросила с лица ткань капюшона. – У нас небольшая проблема!

   – Внимательно слушаю!

   – Убиты шестеро членов клана, занимавшихся учетом-хранением спецскладов. Сами склады уничтожены... Но это еще не все. Мне прислали сообщение с угрозой: если мы не прекратим копаться там, где не следует, пострадает не только твой сын, но и вся семья. Десять минут назад вооруженная группа вломилась в офис твоего мужа, этаж в настоящий момент пытаются потушить. Среди пострадавших, спасшихся в ходе перестрелки, его нет. Думаю, его взяли в заложники. Даю разрешение на действия вплоть до уровня первого, но доставь мне этих смертников, решивших пойти на нас.

   – Слушаюсь!

   Изображение погасло.

   Первая, подойдя к столу, выдвинула верхний ящик. Достав оттуда сотовый телефон она, включила автонабор, зажав "единицу". Пошли долгие гудки.

   – Лиса слушает.

   – Красный код, сбор в "точке семь" через час.

   – Принято.

   Выключив аппарат, она небрежно бросила его обратно и, тяжело вздохнув, пошла переодеваться.

   Отступление

   Частный круизный лайнер неспешно приближался к порту. Несмотря на огромные размеры, корабль, если не считать команды, был практически пуст. Всего несколько пассажиров на борту.

   Ри Тенмон, наслаждаясь терпким букетом вина возле обзорного окна пустого ресторана, глядел на тихие волны, задумавшись о чем-то своем. Что, впрочем, не помешало ему заметить появление в ресторане нового действующего лица. Неторопливо взяв со стола початую бутылку, Тенмон наполнил свой бокал и поставил бутыль в центр стола. В следующий миг в бутылку с тихим звоном вошла токая металлическая пластинка с анаграммой на одной стороне и виетиватой росписью на другой. В следующий миг бутыль, не выдержав издевательства, раскололась на две ровные половинки, разлив драгоценную жидкость по белоснежной скатерти стола.

   – Прошу меня простить, уважаемый Ри Тенмон! – В голосе вошедшего не было и толики раскаянья. – Не рассчитал силы... Рад вас снова приветствовать на земле Японии. Вы нечасто покидаете материк.

   Тенмон взял мокрую от вина пластинку и отошел к окну, внимательно ее изучая. Наконец, оторвавшись от созерцания прямоугольника, отвесил шутливый полупоклон визитеру:

   – Для меня большая честь получить разрешение на убийства от самой "Тени девяти кулаков", сенсей-доно!

   Молодой визитер с длинными седыми волосами прислонился к раме окна и, рассмеявшись, произнес:

   – Не говори, что у меня такая плохая репутация – я здесь по поддельному паспорту. – И усмехнулся, довольный шуткой.

   – Редзанпаку... – Улыбка Ри Тенмона, была похожа на волчий оскал. – У тебя уже руки тянутся поприветствовать их? Я не ошибся?

   Иссинсай радостно рассмеялся. Во все стороны, словно туманные волны, потекла его жажда крови...

   Глава 6. История Сигуре

   Окраина человеческого ареала. На небольшой огороженной площадке перед старым полуразрушенным зданием горели расставленные правильным квадратом факелы. Возле ступеней, ведущих в строение, стоял монах. От левого виска к подбородку тянулся длинный прямой шрам.

   На площадке на тонких коричневых одеялах, расстеленных в две параллельные линии, сидели люди. Их одежда и оружие выдавали в них учеников двух школ. Школ, практикующих боевое искусство владения холодным оружием.

   На площадку вышли двое. Приняв атакующие стойки, оба замерли друг напротив друга. Все внимание присутствующих было приковано к дуэли между двумя школами. Все были настолько увлечены предстоящим боем, что не заметили гибкую женскую фигурку, удобно расположившуюся в ветвях столетнего дерева.

   Тишину, нарушаемую только треском чадящих факелов, словно разрезал тихий голос монаха:

   – Наконец-то! Мы получили подтверждение. Закончите ваше разногласие без злобы!

   – Как прикажете, я готов! – Ответил один из противников.

   – Согласен! – Кивнул оппонент.

   В следующее мгновение оба ринулись вперед, вынимая мечи из ножен. Две сверкающие дуги и тихий звон от столкновения двух острых плоскостей металла. Яркий сноп искр не помешал зрителям отметить мастерство обоих и убедиться в победе невысокого японца в темном кимоно.

   С отсутствующим выражением лица он взмахнул мечем в сторону, стряхивая капли крови с клинка, и, доведенным до автоматизма движением, убрал его в ножны.

   Его оппонент выронил на землю свой меч, и тот, словно обидевшись, звякнув, покатился по утоптанной земле. Неудачливый дуэлянт, тихо скуля, пытался зажать рану на запястье, из которой сильно потекла кровь.

   – Поражение школы Хонсю зафиксировано всеми присутствующими! – Голос монаха со шрамом прекратил ропот, и повисла тишина. – Пусть врач осмотрит проигравшего.

   – Как же стал мельчать народ, ведь не сильно порезал, а воя – словно отрубил обе руки и ногу...

   – Хаяшидзаки Мусорю Широиши... так? – Красивый женский голос, донесшийся с дерева, заставил присутствующих вздрогнуть и схватиться за оружие.

   Японец спокойно положил руку на рукоять катаны, поднял голову и спросил, глядя незнакомке в глаза:

   – Кто ты?

   – Косока Рю... Косака Сигуре. – С легкой улыбкой произнесла Сигуре, и тенью слетела с ветви дерева.

   Со всех сторон послышался вздох изумления. Ночная гостья дуэли школ оказалась прекрасна, словно богиня. Но далеко не ее красота привлекла внимание присутствующих. Ее имя заставило побледнеть многих...

   Дуэлянт, только что выигравший бой, ощерился будто гончая, учуявшая желанную добычу.

   – Косака Сигуре... – Хаяшидзаки с интересом рассматривал визитершу. – Оружие, посланное богами, Косака Сигуре!

   К дуэлянту подошел монах и, благословив Хаяшидзаки, приказал:

   – Широиши-доно! Умри, но не смей проиграть!

   Хаяшидзаки радостно оскалился:

   – Великолепная провинция! Здесь все подходит для "смертельного поединка"! И как можно поверить, что ты из Редзанпаку? История любит каверзы...

   Сигуре все так же равнодушно-спокойно рассматривала Хаяшидзаки, медленно подходящего на дистанцию удара. Он еще не понял, что уже проиграл, просто войдя в зону досягаемости ее клинка.

   – Ты... я слышала, имеешь при себе... острый клинок... катана?

   Хаяшидзаки перенес вес на правую ногу, готовясь к прыжку:

   – Победа за мной!

   Быстрое движение и рубящий взмах мечем...

   Он замер напротив девушки, которая, казалось, даже не шелохнулась. Никто не заметил движение ночной гостьи, никто, кроме старого монаха тихо и тяжело вздохнувшего. Ибо он-то увидел разницу между уровнями бойцов.

   – Мой меч с гербом трех кедров! Невозможный барьер шести путей...

   На этих словах клинок в его, слегка отведенной правой руке переломился и глубоко вошел в землю.

   Японец рухнул на колени, словно подрубленный, неверяще переводя взгляд с обломка меча на Сигуре и обратно. Его лицо отражало шок и ужас от поломки драгоценной и казавшейся нерушимой вещи.

   – Этого не может быть... Я повсюду искал эту катану! Ее мастер был величайшим оружейником!!! – Из глаз Хияшидзаки текли слезы горя.

   – Печаль... но.

   Девушка поправила ножны за спиной и, спокойно развернувшись, исчезла в ночной тиши.

   Прошла неделя с того момента, как я сполз с операционного стола. Не знаю, что делали учителя, но на коже остались только тонкие белые полоски шрамов.

   Странно: отношение между Мию и Ренкой неуловимо изменились. До того случая были, как две кошки, шипя и подначивая друг дружку. Изменилось и их отношение ко мне. Мию и Ренка старались не показывать своего беспокойства, но я постоянно ловил на себе взгляды, наполненные легкой тревогой. И еще... я больше не могу ощущать их эмоции, только легкие отголоски и – все...

   Грациозной пантерой Сигуре спрыгнула со стены и, не сбавляя шага, направилась к себе, позевывая. В руке у нее был серый от дорожной пыли сверток. Судя по длине, внутри был недлинный слегка изогнутый меч. Катана? Мию проговорилась, что Сигуре коллекционирует мечи поверженных в бою врагов. Хобби у нее такое...

   – С добрым утром, Сигуре-сан.

   – Добро... е. – Никак не могу привыкнуть к ее стилю общения, она словно растягивает или даже делит слово или фразу пополам. Тут ее взгляд зацепился за мои бинты, выглядывающие из-под куртки кимоно. – Что-то... случилось?

   В следующий миг ее перехватила Мию и, слегка подталкивая в спину, что-то зашептала. А я же вернулся к своим размышлениям и уборке территории. Мне запретили занятия еще на неделю, пока полностью не восстановится организм. Сказать честно, болей практически не было, но вот постоянный зуд сводил с ума! Словно рой муравьев постоянно сновал по спине, периодически покусывая под кожей...

   К обеду, когда я, наконец, закончил уборку, меня окликнула Фуринзи:

   – Кеничи, отнеси обед Сигуре.

   Из кухни показалась Мию с накрытым подносом, обтянутым тонкой полиэтиленовой пленкой.

   – Сейчас.

   Прислонив метлу к дереву, подошел к Мию и принял поднос. Не смотря на улыбку на лице, в ее глазах словно затаилась тихая боль. Черт бы побрал это задание с оружейным магнатом!

   К дверям Сигуре я подходил с большой опаской. Что поделаешь, она сделала из своей комнаты целый склад колюще-режущего оружия. И наставила ловушек. Не знаю, какое у нее было детство, но стоит его себе представить, как пробирает дрожь.

   Осторожно постучав в дверной косяк, я слегка сместился в сторону и громко спросил:

   – Сигуре-сан, к вам можно? Мию послала завтрак!

   Тишина...

   – Сейчас, отключу ловушки. – Что-то щелкнуло. – Ой...

   С тихим свистом пробив ткань двери, что-то пронеслось мимо левого уха. Если бы не сместился, это "что-то" прилетело бы мне точно в лоб. К стаду муравьев добавилось стадо ледяных слоников.

   Осторожно отодвинув край двери, я заглянул вовнутрь, готовый в любой момент отпрыгнуть. С потолочной балки спрыгнула заспанная Сигуре. Я нервно сглотнул. Ибо ее одежда была в таком беспорядке...

   В следующий миг из щелей пола и откуда-то сверху, из комнаты Сигуре выскочили длинные копья, запечатавшие вход, и пробившие деревянный поднос насквозь. Полиэтиленовая пленка не спасла еду от такого варварства. Онигири и еще что-то разлетелось во все стороны, обдав горячими брызгами меня и Сигуре... точнее, только меня – она-то в последний момент отскочила.

   – Сигуре-сан, обедать, думаю, придется со всеми.

   Хорошо, что она не любит горячий чай, а то...

   На обед она все-таки появилась, однако залезла с едой на потолочную балку. Но явление на обед уже было из ряда вон выходящим просшествием – в большинстве случаев она предпочитала кушать в одиночестве.

   И несмотря ни на что, у меня с тарелки постоянно пропадала еда, хотя неделю меня щадили... Интересно, откуда пошел этот бред с воровством еды с тарелки ученика? Варварство! Жаль, что попытки подкинуть таким образом зеленый перец учителю Коэтсуджи каждый раз проваливаются...

   Попыткам Ренки подкинуть чего-либо мне в тарелку упорно сопротивлялась Мию. Так что наш обед больше походил на цирк. В итоге мне приходилось налегать на еду в школьной столовой, хотя Мию и так готовила чуть ли не на полк. Так и на школьном обеде тот же цирк, но уже – дармоедов.

   Из коридора послышался голос Сио:

   – Сигуре, так какого... за катаной все еще охотятся?

   Именно это и вывело меня из задумчивости. В голове появился план, как "развести" на историю прошлого Сигуре. На самом деле мне нужна даже не сама история, мне интересна техника Коэтсуджи, которая описывалась, как "Вечно Грохочущее Колесо". За все время тренировок мне так и не пришло в голову, как же расспросить о нем – тут же возникнут вопросы, откуда я знаю про него. Вполне возможно, что комплекс приемов был уже вбит учителем в мои рефлексы, но вот сама последовательность...

   И еще, насколько я помню, в скором времени должно появиться малолетнее чудо в перьях из Китая. "Искра" или "Вспышка" – переводы могут разниться – да и отход от канона в том числе. Бой с ней, чую, после "адского ресторана", как я окрестил последнюю практику, будет далеко не легкой прогулкой. Слава богу, у учителя не возникло вопросов по поводу "Идори". Он, как только понял, что мне интересна тематика традиционных приемов, со всем своим энтузиазмом (и четырьмя новыми тренажерами), впрочем, как и самим процессом приемов, даже чайную церемонию в нескольких вариациях прогнали...

   При моем появлении учитель замолчал и тут же ретировался. Следом за мной выходил Коэтсуджи.

   – Учитель, а почему за катаной охотятся?

   – Кеничи-кун, ты помнишь наше главное правило?

   – Не лезть в прошлое человека, если он сам не желает... – Я не договорил.

   – Все верно. И это одна из тех историй, которые мы держим при себе.

   С потолка, как она обычно это делает, свесилась Сигуре. Взгляд ее был задумчив.

   – Акисаме, если он просит... расскажи ему.

   – Хмм... ну, тогда, Кеничи-кун, пойдем ко мне. За чашкой чая я поведаю тебе эту историю.

   Апартаменты Коэтсуджи видели и лучшие времена. Как и везде – осыпающийся потолок, тонкие трещины по стенам... Спартанская обстановка. Ничего лишнего: пара его картин, на полке, прижимая книги, лепная статуэтка, в углу на подставке – занавешенная белой тканью гитара. У окна на переносном столике полный набор каллиграфии, рядом стопка листов...

   Подняв край татами в центре комнаты, он открыл искусно замаскированную нишу, в которой было приготовлено все для чаепития. В дверной косяк постучали, и через секунду внутрь вошла Мию. В руках был поднос с кипящим чайником. Однако...

   – Спасибо, Мию. – Коэтсуджи, забрав чайник, принялся заваривать чай. Мию вышла. – Присаживайся, Кеничи-кун. Итак... эта история очень печальна, в особенности для Сигуре. Не знаю, почему она сама не решила рассказать свою историю... но, видимо, придется мне. Она пришла в Редзанпаку сразу после смерти учителя, но история катаны начинается еще раньше – с ее раннего детства. Начнем с того что я убил ее отца...

   ...это было 10 лет назад. Я издавна тренировался с мастером Косака Хакиро. Вредным желчным старцем, обожавшим устраивать различные шутки и шалости тем, кто к нему приходил. Отчасти Сигуре сохранила после его смерти эту черту...

   Молодой высокий японец в слегка запыленном белом кимоно подошел к ветхому, видавшему лучшие времена, но все еще крепкому, дому. Тропинка сквозь сад, окружавший здание, была выложена белым камнем, отполированным совместными усилиями времени и ног посетителей.

   Остановившись перед входом, он крикнул:

   – Извините, Косака-доно. Коэтсуджи Акисаме вернулся... Я могу войти?

   В следующий миг ему в лицо из темноты дверного проема вылетела цепь с грузом. Мужчина кистевым движением попытался отвести снаряд в сторону, но в последний миг по цепи словно прошла волна и, вместо того чтобы пролететь мимо, она обвилась несколькими витками вокруг кисти. Перехватив правой рукой цепь, визитер дернул ее на себя, стремясь вытащить на свет атаковавшего...

   Из темноты входа вылетело соломенное чучело. В последний миг до столкновения визитер упал на спину и, поддев "обманку" обеими ногами, перебросил его через себя. В следующий миг на него свалился сам нападавший, до того прятавшийся в складках крыши. Две фигуры пару мгновений закружились в едином вихре, распавшемся на визитера – молодого японца, раздраженно поправляющего одежду, и немолодого старичка с многочисленными шрамами на лице и повязкой на правом глазу. Повязка делала его лицо еще более колоритным. В правой руке он держал небольшой деревянный веер.

   – Акисаме, ты крутишься, как лягушка на раскаленном противне... – Тишину нарушил скрипучий голос улыбающегося хозяина дома.

   – Косака-доно! Ваши шуточки уже достали! – На лице визитера было негодование.

   – Прости, прости...кха...– Хозяин дома закашлялся.

   К нему тут же подскочил Акисаме со словами:

   – Косака-доно, в вашем возрасте не стоит перенапрягаться...

   – Один-ноль! – На лице старичка появилась довольная улыбка школьника, сумевшего подловить на шутке.

   В грудь Коэтсуджи упирался деревянный веер, которому скрывал тонкий узкий метательный нож.

   Коэтсуджи обругал себя за невнимательность.

   Они прошли в дом. Хозяин дома, усадив гостя, отошел к дальнему углу и, отодвинув стенную нишу, вынул на свет длинный слегка изогнутый меч в простых деревянных ножнах. Проведя рукой, по ножнам меча, он произнес:

   – Акисаме-кун. Не ставь себе целью "путь оружия" – будь таким же, каким был когда-то Косака Рю!

   – Я помню ваше учение, Косака-доно! И сражаясь против оружия, я буду практиковаться в джиу-джитсу.

   – Да знаю-знаю! – Ворчливо пробормотал себе под нос Хакиро. – Вообще-то, сегодня пришло время передать тебе кое-что. – Он протянул меч Коэтсуджи и продолжил. – Я хочу, чтобы ты передал одну очень ценную реликвию. Одну... красавицу.

   Коэтсуджи приняв в руки меч, осторожно вытянул клинок из ножен и замер, любуясь смертоносными гранями.

   – Ты, думаю, уже понял, что этот меч – "Легендарный меч-убийца"!

   Акисаме провел рукой вдоль кромки меча, не касаясь пальцами.

   – Действительно, этот японский меч – произведение искусства, прозванный "Штурмующий цель"... Легчайшее лезвие...формовка... сразу видно, что это не игрушка. – Коэтсуджи на миг замолчал. – И еще... он выглядит так, будто изготовлен совсем недавно.

   – Предыдущий мастер не стал подражать, а сделал его совершенно оригинальным новым способом...

   – Смотря на этот клинок, у меня возникают странные ощущения... красота и смертоносность... никогда мне еще не приходилось видеть таких удивительных клинков. – Достав крепление, Коэтсуджи разобрал рукоятку клинка. Внимательно осмотрев места, где полагалось находиться клейму мастера, он произнес. – Гравировка отсутствует, печать мастера... На клинке полностью отсутствуют украшения.

   Старый мастер усмехнулся и, заглянув в глаза Коэтсуджи, произнес:

   – Сейчас этого не увидеть, ему нужен дух...

   Замерший на мгновение Коэтсуджи кивнул.

   – И вправду, вероятно, нужно наполнить его энергией.

   От Коэтсуджи словно хлынула легкая волна, плавно перетекшая от его рук к клинку, заставив того слегка преобразиться.

   – Зачем в мирное время необходимо было создавать такую вещь? Я не понимаю его создателя...

   Хакиро со старческим кряхтением поднялся на ноги и, дождавшись, когда Коэтсуджи вернет меч в исходное состояние, забрал и аккуратно вернул на место. При этом он тихо произнес:

   – Вообще-то, иные люди имеют свое представление обо всем... – Хозяин дома вернулся на свое место. – Моя катана показывает свою суть только при соприкосновении с внутренней энергией человека...

   Вскоре Коэтсуджи покинул здание и, посмотрев на клонящееся к закату солнце, отправился по дороге. Путь предстоял неблизкий.

   Белку, готовящую запас лесных орехов, спугнул пронесшийся, словно ветер, мужчина в традиционном кимоно.

   Коэтсуджи третий день пересекал горы, и надеялся к полудню достигнуть намеченной цели. Легендарный клинок разбудил в нем любопытство. И теперь он пересекал непроходимые для большинства людей места в надежде утолить свою жажду знаний.

   Внезапно он ощутил чье-то присутствие.

   Из кустов выскочила тень и, прячась в листве, умчалась вперед. Коэтсуджи понесся следом за удалявшейся юркой тенью.

   "Быстрый, но невысокого роста... очень подвижный". Отметил про себя Коэтсуджи. В следующий миг он вскочил на берег горной реки. Жажда тут же дала о себе знать.

   На небольшом обрыве, сжимая в руке недлинную палку с наколотой рыбиной, стоял ребенок в одной набедренной повязке.

   "Ребенок... в этих непроходимых горах?" Удивленно рассматривая юного охотника за рыбой, Коэтсуджи двинулся в его сторону.

   В следующий миг ребенок длинными прыжками по мокрым камням горной реки рванул против течения.

   "Такой молодой и одаренный... а теперь – словно в лисенка превратился".

   У высокого обрыва стояла грубо сколоченная лачуга. В том же направлении удалился и "маленький лисенок".

   "Похоже, я наконец-то дошел", – Промелькнула мысль.

   Вблизи дом выглядел более добротным, но помнившим и лучшие времена. Край здания осыпался, на окнах и крыше – следы грубого ремонта ...

   Коэтсуджи легким кистевым движением поймал летевший с тихим свистом нож.

   "Довольно неожиданно, особенно выбор момента", – Отметил про себя Коэтсуджи.

   Дверь со скрипом отползла в сторону, открывая вход вовнутрь. На пороге стоял немолодой мужчина с длинными волосами, собранными в хвост. Одет хозяин дома был в потрепанный, местами прожженный, костюм кузнеца. Внимательным и цепким взглядом мужчина окинул Коэтсуджи с ног до головы.

   – Что вы забыли возле моих владений? Здесь вам не лавка, чтобы расхаживать по чужому двору, как у себя дома!

   – Я прошу прощения, места здесь дикие, слегка удивился, что здесь кто-то живет...

   Кузнец еще раз окинул взглядом визитера и, хмыкнув каким-то своим мыслям, отступил в сторону.

   – Вижу, дорога у вас выдалась не из легких – можете передохнуть.

   – Вот так и пустите незнакомца в дом? – Слегка наигранно произнес Коэтсуджи, ни на секунду не ослабляя бдительности.

   Дом кузнеца-отшельника будил нехорошие подозрения.

   – Передохнуть усталому путнику – долг каждого хозяина дома. Да и давненько наши края не посещали новые люди.

   – Именно поэтому живете в глуши, вдалеке от остальных? – Спросил Коэтсуджи, неторопливо входя в дом.

   Дверь за ним с громким стуком захлопнулась. Слегка повернув голову, Коэтсуджи с удивлением отметил, что правая рука кузнеца представляет собой металлический протез.

   Обстановка дома была... не сказать, что аскетична, но достаточно скромной. Небольшой горн по центру дома, три наковальни, расположенные подле него. Инструменты были аккуратно разложены на полках в углу. Рядом с горном располагался очаг для приготовления пищи, а в дальнем углу сидел недавний ребенок. Уже одетый в темное кимоно, полинявшее от времени и явно перешитое из взрослого. Словно лисенок, он поглядывал на визитера, при этом очищая от угольной крошки небольшой тесак.

   – У нас гость. Приготовь что-нибудь поесть, думаю, он устал и проголодался с дороги.

   – О, не стоит беспокойства!

   Кузнец, оправив одежду, сел на застеленный соломенными татами пол и пригласил гостя присоединиться:

   – Итак, что вас привело в горы? Просто так в эти земли никто не приходит. Даже охотники предпочитают более удобные для этого места.

   – В этом вы правы, я пришел не просто так, я пришел разузнать по поводу меча.

   – Увы, но в кузне сейчас ничего нет, последний заказчик убыл буквально сегодня утром.

   Коэтсуджи провел пальцами по усам, поправляя, и отрицательно покачал головой:

   – Нет, вы меня не совсем поняли, я прибыл не приобрести оружие, а только расспросить. – Взгляд кузнеца стал слегка колючим. – Зачем вы создаете такие клинки в мирное время? Ваше оружие буквально дышит войной!

   – Вы занимаетесь боевыми искусствами? – Вопросительный взгляд.

   – Я практикующий философ.

   – Даже так...

   Внезапно взгляд кузнеца потемнел, на скулах выступили желваки.

   – Ты сможешь меня убить?

   Коэтсуджи на мгновение замер, фраза произнесенная хозяином дома привела его в замешательство.

   – Это шутка? Если да, то...

   – Я не шучу, я действительно хочу, чтобы вы меня убили. – Взгляд кузнеца казалось, прожигал насквозь. – Мне осталось жить до вечера. Сегодня я умру и хотелось бы покинуть этот грешный мир в бою с мечом в руках!

   Кузнец глубоко вздохнул и прислонился спиной к стене:

   – Зачем мирной стране такое оружие. – Голос кузнеца стал глухим и злым. – Не знаю, знаешь ли ты... Существует одна легенда о группе истинных мастеров боевых искусств. Эта группа называется "Тьма".

   – Тьма? – Удивленно переспросил Коэтсуджи.

   – Да... у них серьезная конкуренция между различными боевыми стилями. И есть направление "владеющих оружием".

   Примерно полвека назад, после Первой Мировой, исчезло большое количество мастеров. Многие предполагают, что именно они и стали создателями вооруженной группы "Тьма". Многие из них ушли в политику, и страна безмолвно приняла их. Они собирают крупицы древних искусств, шлифуя свои навыки, подходя к своему пределу, чтобы однажды переступить его. Самим, либо своим ученикам...

   – Это всего лишь слухи! – Хотя голос Коэтсуджи был уже не таким уверенным как раньше. – Зачем холодное оружие, если давно существует и огнестрельное, и более "грязное" оружие?

   – Э-э-э... и это я слышу от практикующего мастера? – Удивился кузнец. – Они заказывают много различных изделий и хорошо платят за них. Но... доверия к их организации нет ни у кого. Все кто идут против них – исчезают. Политики, известные и неизвестные деятели, в чьих руках немало власти. Ах, да... ты же пришел по поводу меча, а я принялся стращать тебя своими страшными историями... увы, люди здесь редкость и поговорить не с кем. И выпить...

   Кузнец усмехнулся:

   – Так вот, при создании своих изделий я использовал всевозможные методы и предположения. При реструктуризации я смешивал разрозненные на части компоненты и, скорее всего, приблизился к той стали, что могли делать древние мастера-оружейники – "клинки с вкладываемой в металл душой".

   Коэтуджи ушел в свои мысли, задумчиво рассматривая протез на руке кузнеца.

   – С древних пор методики ковки таких изделий не подлежали огласке. Каждый добавлял что-то свое. Секреты оберегались долгими поколениями. В былые времена, когда я украл одну технологию, у меня возникли некоторые затруднения. – Стальной протез гулко стукнул о татами. – Потому что мой учитель был... Мукаши Катаги – последний мастер-оружейник!

   Резкий методичный стук отвлек говорившего. Девочка, про которую все забыли, метала тонкие метательные стержни, втыкая их в деревянный шар, который подлетал все выше и выше...

   – Превосходная техника метания! – Первым нарушил тишину Коэтсуджи.

   Кузнец поставил чашку и с нежностью смотрел на... дочь?

   – Ты снова играла в горах?

   – У вас очень одаренная дочь. Как зовут девочку? И сколько ей?

   – Ну...– Кузнец поморщился, и виновато посмотрел в лицо Коэтсуджи.

   – Ну?

   – Нам с ней это не нужно. Мы живем вдали от всех...

   Девочка протянула Коэтсуджи истыканный стержнями шар, произнеся:

   – Е...жик.

   Акисаме улыбнулся и принял "ежика" из рук девочки:

   – Спасибо.

   – О, ты создала интересную поверхность! – На лице отца блуждала довольная улыбка.

   Девочка подхватила второй шар и принялась за создание второго "ежика".

   Коэтсуджи посмотрел в глаза хозяину дома и произнес с неодобрением:

   – Она еще ребенок и жизнь вдали от людей не приведет ни к чему хорошему. Ей нужны сверстники и друзья, школа...

   – Каш... тан. – Девочка протянула второго "ежика".

   – Да, действительно каштан!

   – Ооо... точно, точно каштан! – С улыбкой вторил Коэтсуджи кузнец. – Она впервые ведет себя так с людьми. Вы ведь долгое время не отдыхали в пути?

  nbsp;

& – Эта странная семья отшельников меня заинтересовала, и я решил задержаться у них. – Коэтсуджи принялся наполнять опустевшие чашки.

   Едва слышимый скрип потолочных плит старого дома выдавал еще одного слушателя... точнее, еще одну.

   – Учитель, а что было дальше?

   – Дальше... хм... – Коэтсуджи отпил из кружки и продолжил. – Я задержался у них до позднего вечера. Девочка была поистине одаренным ребенком. Она передвигалась параллельно полету ласточки, прыгая по камням горной реки, словно лисенок, скрывалась в кустах горного леса...

   Наблюдая за играющим ребенком, на нагретых солнцем валунах расположились двое: хозяин здешних владений оперся на длинную бамбуковую трость и рассказывал гостю свою историю и историю своей семьи:

   – Я обучаю ее письму и чтению. Горы, реки, скалы, дикая природа – ее школа.

   – Ты передаешь ей тайны боевых искусств?

   – Ты правильно заметил, я закладываю в нее основы.

   Коэтсуджи задумчиво разглядывал прыжки девочки, которые можно было сравнить разве что с полетом низколетящей птицы.

   – Когда мы с тобой встретились, почему ты попросил меня убить? Ты хочешь оставить свою дочь одну?

   – Я очень люблю свою дочь и... – Дать ответ он не успел, так как сорвался с места.

   Девочка повторяла все движения ласточки, и когда та совершила облет возле обрыва, ушла в сторону, девочка повторила ее маневр, оттолкнувшись от крупных камней на стене обрыва... От того места посыпалась грязь и каменная крошка и, казавшийся нерушимым, край обрыва под весом огромного валуна откололся и полетел вниз, накрывая ребенка...

   Все произошло буквально за доли секунды.

   Кузнец-оружейник левой рукой выхватил из трости, оказавшейся ножнами, длинную прямую катану. Оттолкнув дочь в сторону, рассек падающий валун. Но он не учел того, что девочка падала именно туда, куда ушла одна из рассеченных надвое половинок.

   – НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ-Т-Т-Т-Т-Т-Т!!!!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!!!!

   Выронив бесполезный меч, он рухнул на колени, пытаясь единственной живой рукой поднять край неподъемной глыбы рассеченного пополам камня...

   – Все в порядке. – Окликнувший его голос заставил обернуться.

   На камнях, чуть поодаль, лежал Коэтсуджи, прижимая к груди девочку. Страх и бледность на лице отца сменялась радостью...

   Виновница с испугом рванула к отцу и прижалась к груди. По лицу отца текли слезы.

   "Он хороший отец и вряд ли плохо бы о ней заботился". – Отметил про себя Коэтсуджи.

   Внезапно кузнец согнулся в приступе дикого кашля, и изо рта потекла кровь.

   Коэтсуджи молниеносно подскочил к кузнецу и стал укладывать того на землю.

   – Кха... – Капли крови окрасили бурыми разводами одежду кузнеца. – Все-таки... она меня настигает...

   – Уважаемый, доверьтесь мне, я хороший врач!

   Но кузнец только отмахнулся и сел, утирая кровь:

   – Бесполезно! Ты уже заметил, что смерть меня настигает... Сегодня вечером я умру!

   Они вернулись в дом, где кузнец, достав глиняный кувшин, налил зеленоватого отвара и, давясь и кашляя, выпил.

   – Успокойтесь...

   – Увы, уже не могу... Я должен передать своей дочери последний свой дар! – Он вскрыл пол, где в нише лежали простые деревянные ножны длинного слегка изогнутого меча. Протянув своей дочери меч, он произнес. – Стальная тайна навсегда останется внутри него! Прости, что приходится покинуть тебя так рано...