Текст книги "Противостояние (СИ)"

Автор книги: Константин Храбрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

   Матсуи, у которого отобрали флагшток, чтобы не заехал никому в глаз, бросился открывать. В следующий миг его радостная физиономия застыла маской ужаса, и он на подкосившихся ногах упал на пятую точку.

   – Прошу прощения за вторжение, друзья Кеничи-куна. – Фуринзи Хаято с заминкой (из-за низкого дверного проема) вошел в аудиторию.

   – Старейший?! – Удивленно присвистнул Такеда.

   – Какой огромный...Эээ...– Со всех сторон посыпались удивленные возгласы.

   – Кеничи-кун просил передать, – Старейший развернул сложенный вчетверо лист и прочел. – "Спасибо, друзья, но, похоже, на этом все. Дальше идет моя битва и я не хочу переживать вашу смерть. С уважением, Сирахама".

   После чего он протянул Матсуи лист. Тот, на автомате приняв записку, вздрогнул:

   – Т-т-ут кровь!

   Повисла тишина. Каждый обдумывал зачитанные нежданным визитером строки.

   – Да, черта с два! Старейший, передайте этому... этому... – Такеда, не находя слов сравнения, сплюнул. Подойдя к Матсуи, демонстративно порвал записку. – Передайте, что это не только его бой и так просто он не отвертится!

   – Хм-м! – Танимото был немногословен.

   – Поддерживаю Такеду. В Йоми много сильных противников и заграбастать все развлечение в одиночку он пусть даже не рассчитывает!

   Остальные присутствующие ее поддержали...

   От улыбчивого пожилого гиганта, волной плеснула жажда крови такой тяжелой концентрации, что все, кто были на ногах, рухнули на пол, словно подкошенные. Танимото, сопротивляясь, закусил губу, кожа на лице стремительно бледнела.

   – Что ж, как и ожидалось, у Кеничи-куна хорошие друзья! – Слова Старейшего, словно эхо далекого колокола, доносились до присутствующих. – Только теперь ваш противник называется "Тьма"! Она не прощает и не жалеет никого!

   В следующий миг дверь в аудиторию тихо хлопнула и давление исчезло. Пришедшие в себя подростки удивленно оглядывались в поисках странного старика, словно исчезнувшего с лица земли... О его недавнем присутствии говорила лишь разорванная пополам окровавленная записка.

   В штаб-квартире Белой гвардии было шумно. Точнее, шумно было в помещении спортзала. Такеда, словно заведенный, бил по груше с песком. Доводя себя до исступления. Прокушенная губа и тонкая струйка крови, текшая по подбородку, капая на серую футболку, заставляли Кисару морщиться.

   – Такеда! Да что с тобой происходит?!

   – А вы еще не поняли?! – не отрываясь, произнес он полусрывающимся голосом. – Фуринзи-сан, Кеничи-кун, Ренка-сан, Один, Берсерк, и даже Отшельник! Перешагнули нас в овладении боевыми искусствами! Простыми занятиями нам их теперь не догнать!

   – А ты все такой же, Такеда-Боксер! Несдержанный! – прозвучал смутно знакомый голос, а в следующий миг груша, которую бил Такеда, буквально взорвалась, отбросив его к стене и осыпав помещение песком.

   После того, как пыль осела и все прекратили кашлять, их удивленному взгляду предстал потрепанный с взлохмаченной нечесаной длинной гривой спутанных волос подросток.

   – Кисара-сан! Я вернулся! – с радостным воплем он кинулся обниматься, но тут ему дорогу пересекла Ширатори.

   Кисара выглянув из-за ее плеча, изобразив удивление на лице, спросила:

   – А ты кто?

   Шинноске словно пыльным мешком остановили. Он, стоял на полусогнутых ногах и открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба.

   – Да успокойся, Цудзи! Я пошутила! – Рыжеволосая язва радостно оскалилась, довольная шуткой.

   Единственный, кто не разделял радости от встречи, был Такеда, вставший на колени перед горкой песка, высыпавшейся из порванной груши. Зачерпнув в ладонь песок, он какое-то время подержал его и высыпал на пол.

   "Черт тебя дери, Шинноске! Ее словно изнутри взорвало! – Мысли скакали, словно стайка кузнечиков. – И что это был за удар?! ГДЕ он этому научился? Теперь еще и он!"

   – ЧТО-О-О-О?! КАК РАГНАРЕК РАСФОРМИРОВАН? – Вопль Шинноске наверно был слышен даже на улице.

   Шинноске плюхнулся на старый диван, подняв облачко песка и пыли. Его планы и надежды были разрушены одной этой фразой.

   – Да. После расформирования большинство перешло в Белую гвардию, за неимением достойной альтернативы... – Кисара замолчала, видя, что парень ее не слушает, а ушел куда-то в себя, что-то бормоча себе под нос.

   Внезапно от него пошла сильная волна жажды крови, он вскочил и, подскочив к стене, нанес удар...

   – ФО-О-О-О!

   Толстый слой штукатурки после соприкосновения с кулаком подростка разлетелся в стороны, словно шрапнель от взрыва, по стене от места удара пробежали змейки трещин, стекла окон дождем осыпались внутрь помещения и на улицу, словно вынесенные тем же взрывом.

   Шинноске со слезами на глазах и емкими нецензурной словами баюкал ушибленную руку и пинал ногой кирпичную кладку на месте удара, приговаривая: "Проклятая стена! Понастроили..."

   – Шинноске! КАК ты это сделал?

   Вопрос Такеды читался на ошарашенных лицах присутствующих. Повернувшись, и едва не поскользнувшись на стеклянном крошеве, тот вернулся на диван и принялся рассказывать:

   – После проигрыша Сирахаме я отправился в горы, где проходил всевозможные тренировки. И вот однажды, когда я бил по стволу старого дерева, появился огромный старик, покрытый шрамами. Одежда и накидка у него были из шкур убитых медведей... Моя первая мысль, что это мой конец, за мной пришел бог смерти в обличии этого монстра. – Шинноске слегка вздрогнул и повел плечами. – Это был какой-то отшельник, сказавший, что я ему мешаю спать. Ради того, чтобы я убрался с гор, он обучил меня части своего искусства...

   Взгляд, который при этом был у Шинноске, нельзя было назвать счастливым, он больше всего напоминал взгляд загнанного зверя.

   – Я только-только вернулся с гор, а тут такое! Я ... три г... месяца провел в этих ... горах! – Тут он замер, словно его посетила какая-то мысль. Взгляд тут же наполнился кровью. – Кеничи! СИРАХАМА КЕНИЧИ! Это он виноват!

   Внезапно успокоившись, чем напугал Матсуи, заслушавшегося рассказом, он обвел всех взглядом и спросил:

   – Кто знает, где его искать? Раз Ракгнарока нет, я хотя бы вызову его на бой! И моя душа будет спокойна! Из-за этого противника мне пришлось доводить себя до исступления в этих г... горах!

   Разношерстая команда Белой Гвардии, вызвавшаяся проводить Шинноске, в задумчивости рассматривала ворота Редзанпаку. Надо сказать, все в сильной задумчивости рассматривали ворота, понимая, что просто так их не открыть, а калитки – не видно. Но это и не понадобилось.

   Внезапно правая створка стала отворяться.

   На входе стояла Фуринзи Мию, в обтягивающей одежде темно фиолетового цвета цвета. Шинноске Цудзи, три месяца не видевший людей в горах (кроме отшельника, который красотой не отличался), судорожно сглотнул при виде точеной фигурки и сипло выдохнул:

   – А Сирахама...кун... дома?

   Надо сказать, что хоть и привыкшие к обычной манере Фуринзи одеваться, Такеда с Укитой синхронно, словно тренировались, выдохнули... Чем только вызвали раздражение у Кисары, которая привела в порядок Укиту, наступив тому на ногу.

   Удивленно озираясь по сторонам, они шли по мощеной камнем тропинке к главному зданию додзе.

   – Мию, у нас гости?

   Все, как один, подпрыгнули, еле сдержавшись, чтоб не отпрянуть в сторону.

   – Дедушка, к Кеничи пришли друзья.

   – Ну-у, по идее уже можно его... выпускать. – Старейший посмотрел в глаза потрепанному подростку, от которого так и растекалось нетерпение. – Он сейчас проходит ОСОБУЮ тренировку.

   При слове "особую" все невольно вздрогнули.

   Вскоре компания подошла к вросшему бетонному входу в бомбоубежище, какие было модно устраивать в начале тридцатых годов прошлого века. Особый колорит ему придавало огромное дерево, росшее на его крыше, обвивая мощными корнями его бока.

   Старейший повернув рычаг открытия, легко, словно дверь ничего не весила, несмотря на пятнадцатисантиметровую толщину, встал, слегка облокотившись об нее.

   Все нерешительно рассматривали тьму подземелья бункера. Свет падал лишь на первый десяток ступеней. Из тьмы слышалось ритмичное щелканье металла и позвякивание цепей.

   – Внутри несколько помещений, Кеничи-кун находится в ближайшем к выходу, заполненному бьющими в разные стороны механизмами. Там нет даже лучика света...

   Укита с Кисарой синхронно передернули плечами. На лице Кисары проступил плохо скрываемый ужас.

   – Он же так с ума сойдет! – Возмущенно воскликнула Валькирия.

   – Хм-м, когда я приносил ему еду, он постоянно набрасывался на меня... – Старейший задумчиво оглаживая бороду, отвел взгляд.

   – Интересно... Чертовски интересно! Сирахама, я иду!

   Прежде чем кто-либо успел сказать слово, во тьму, перепрыгивая ступени, ринулся Шинноске Цудзи. У порога нерешительно остановился Такеда. Стаейший обратил внимание на взгляд парня и понял, что мысленно подросток находится далеко отсюда.

   – За всю мою жизнь я видел много людей, шедших путем постижения себя и смертельных искусств, одни двигались медленно, другие неслись впереди всех... но! Конец пути на вершине мастерства увидели далеко не все, как с той, так и с другой стороны. Только тебе решать, каким будет твой путь.

   Встряхнув головой, отгоняя наваждение, Такеда шагнул в неизвестность тьмы подвала...

   Казалось, что к этому подземелью нельзя привыкнуть, но человек, как говорится, та еще скотина, способная приспособиться везде. Вот и я со связанными в кистях обеих рук кожаными ремешками и мощными кандалами с четырьмя двухпудовыми гирями на цепях на обеих ногах. По две на ногу. Садисты...

   На лице у меня, будто непроглядной темноты подвала мало, плотная повязка. Я странным образом стал различать предметы в полной темноте. Точнее их контуры, что пагубно сказалось во время первых тренировок. Да еще Старейший додумался прикалываться внезапным включением света.

   – СИРАХА-А-АМА-А-А!!!! Я ИДУ-У-У-У... ургх! – Голос внезапно прервался, и бурно выругался. Судя по звуку, неизвестный только что "обнялся" со сферическим снарядом. – Проклятые ловушки!

   Аура визитера буквально пылала! Самое интересное, я видел ее через закрытые глаза и повязку, рисуя во тьме его силуэт, словно полыхающий в легком огне.

   – Сирахама! Я знаю, что ты здесь! Вых...

   Удар стального шара явно чугунной, судя по звуку, головой, швырнула незнакомца мне под ноги. Аура слегка притухла, став ровным красно-желтым пятном.

   Второй полыхающий вихрь, едва не снесший меня с места, получил удар "двух связанных ладоней" и, крякнув, упал рядом с первым.

   Старейший с Акисаме решили разнообразить тренировку? Интересненько...

   Внезапно пятна аур погасли, и голос Старейшего нарушил только что восстановившуюся тишину:

   – Кен-кун, я выключил механизм и включаю свет, тебе лучше прикрыть глаза. К тебе пришли друзья... или то, что от них осталось... эх, молодость!

   Как оказалось впоследствии, после того, как этих слепых кротов привели в чувство, а мне прокапали глаза, чтобы меньше резало от солнечного света, народ решил проводить одного кадра, чтобы тот смог бросить мне вызов на поединок. Но, увы, после посещения подвала, ни я, ни уж, тем более, он не были готовы провести этот поединок сегодня. Пришлось пообещать, что потом приму его вызов, на чем и расстались.

   – Кеничи, дед просил тебе передать... сказал, твоя мама послала. – Мию тяжело вздохнула и аккуратно положила на выложенный татами пол черный прямоугольник ноутбука.

   Совсем новый, защитную пленку не склеивали, однако уже пользовались, судя по могучей пятерне в верхнем углу экрана, отметил я про себя. Ладно, посмотрим, что у тебя внутри.

   Мию.

   Я сидела и смотрела, как Кеничи возится с техникой. В сумке, которую он распотрошил после того, как осмотрел, он нашел провода и еще какие-то комплектующие.

   На синем фоне рабочего стола лежало несколько иконок файлов...

   – Я на минуту отойду.

   Быстро сбегав на кухню, я приготовила чай, кинув пару кубиков сахара в кружку Кеничи. Он категорически отказывается пить без сахара...

   А когда вернулась...

   Поднос полетел в сторону, жалобно звякнули чашки, расплескав по полу чай.

   Кеничи сидел на полу, уставившись в одну точку, закусив до крови губу. Тонкая красная струйка ниточкой текла по подбородку. Его трясло!

   Что здесь произошло? Стоило оставить на пару минут...

   Тихий шелест и гудение ноутбука не смогли скрыть треск сминаемой в руке мыши. Я попыталась его растормошить, кричала... Ноль эмоций!

   Тут я обратила внимание на прокручиваемую на экране видеозапись... Из динамиков раздался сдавленный вопль, автоматная очередь и чей-то жалобный стон. Изображение дернулось и застыло.

   – Кеничи! Приди в себя! – Я принялась его трясти.

   Взгляд, словно в пустоту...

   Теперь уже вздрогнула я.

   Обычно ярко-голубые, глаза быстро темнели, приобретая черный цвет. А вытянувшийся зрачок, наоборот, приобрел золотистый оттенок.

   По спине пробежал озноб. В пустые нечеловеческие глаза было страшно смотреть. И неимоверно тяжело...

   – Убью... – Тихо прозвучал его голос.

   – Что? Кеничи, что случилось?

   – Я убью ее...

   Отступление.

   Скрытый храм в горах. В глубине устроенного лабиринта, в зале, испокон веков предназначенном для решения человеческих судеб, впервые за десятилетие проходил суд. Место одного члена совета пустовало. Но никто не обращал на это внимания, прекрасно зная причину отсутствия.

   В освещенный круг перед балконом судей, под охраной шести мастеров Первого круга ввели две женские фигуры со скованными руками и ножными кандалами, ограничивающими шаг и сводя вероятность нападение к минимуму.

   – Канна Теей Лон, Рэн Ла Квор, вы обвиняетесь в нарушении приказа о невмешательстве в жизнь молодого Сирахамы. Пошли наперекор основным законам клана, и ветви в частности. Нарушили первый пункт устава, неукоснимо соблюдаемого со времен "Рассвета" клана! Попытка пересадки глаз и внутренних органов еще не вошедшего в клан и не успевшего занять положенную ему по праву рождения должность. – Голос председательницы совета, а по случаю и верховной судьи, словно взмах клинка разносил слова по залу. – У вас есть, что сказать суду?

   Рэн Ла Квор отрицательно покачала головой. Повязку с ее глаз в отличие от Канны Теей Лон не сняли. Канна же высокомерно приподняла подбородок:

   – И это ты смеешь говорить мне о соблюдении законов клана? – Она сплюнула себе под ноги. – Я сделала то, что сделала, и это было во благо ветви и клана в целом, и ТЫ это прекрасно понимаешь.

   – У вас все?

   – Нет. Передайте мальчишке, что не я первая, не я последняя. Его рождение было ошибкой! Теперь все, господа палачи!

   – Итак, вы приговариваетесь к смертной казни согласно уставу клана! Если вы решитесь "уйти" достойно, вам будет предоставлена такая возможность! Увести их.

   Сохранившую гордый вид и величавую поступь бывшую старейшину вывели из зала суда. За ней размеренно ступая, вышла бывшая Первая Воительница.

   – Приведите следующих!

   В зал под конвоем троих мастеров были приведены два подростка и их мастер.

   – Мастер Астана, Катарина и Кайл Халленгвал. Вам известно, почему вы здесь?

   – Рассматривают нашу судьбу и степень вины перед кланом! – Твердым спокойным голосом произнесла Астана.

   – Мастер Астана, ваша вина в этом деле минимальна согласно устава клана. Однако, вы могли отказаться от данного приказа. Но вы решили выполнить его, прекрасно понимая, чем это для вас закончится. У вас есть, что сказать суду?

   – Я признаю, что понимала, что это может выйти для меня неблагоприятно, но я действовала согласно основному правилу: "Приказ вышестоящего мастера и совета абсолютен, и сомнение в приказе – есть сомнение в клане...", – Процитировала она строчку из устава клана. – Я готова понести любое наказание, однако, прошу за своих учеников. У меня все!

   – Кайл Халленгвал! Вы в нарушение указа мастера решили ликвидировать члена клана дружественной вам ветви. Изначальный приказ был: "произвести захват цели в случае неблагоприятных условий, и устранить двух его спутниц" Вы же не сделали ничего в соответствии с приказами. У вас есть, что сказать суду?

   Кайл посмотрел зелеными глазами с вертикальными зрачками, являвшимися "гордостью" ветви и, криво усмехнувшись, отчего сетка тонких шрамов, покрывавших правую сторону лица, сложились в причудливую гримасу, отрицательно покачал головой.

   – Катарина Халленгвал! Вы, несмотря на выполнение приказа мастера, решили посвоевольничать. Тем самым вы нарушили указ совета относительно пострадавшего, осуществили захват цели с нарушением правил поединка, а именно неприкосновенность после получения травм в официальном бою. Действия сексуального характера, идущие в разрез с нормами морали, позорящими Клан, в отношении пострадавшего. У вас есть, что сказать?

   Катарина отрицательно покачала головой.

   – Властью данной мне советом, вам троим предписывается вернуться на базу FD-127, с запретом покидать его территорию в течение пятнадцати лет! – Подсудимые вздрогнули, причем мастер – успокоено, так как ожидала смертельного исхода. – Мастер Астана, вы лишаетесь звания, с оставленной возможностью заслужить его по возвращении! При попытке покинуть территорию судом назначается наказание – смерть! Восьмая, выведите подсудимых.

   Когда Катарина шла по коридору, на ее душе было тяжело и одновременно спокойно за брата.

   "Ссылка не вечна, а остальное еще может перемениться! – Когда она усмехнулась своим мыслям, золотистая радужка глаз сменила цвет на тускло синий, медленно набирающий яркость. – Тем более, игра стоила свеч!"

   Глава 11. Широко раскрыв глаза

   Шел дождь. Липкие холодные струи дождя нескончаемым водопадом падали с неба и были источником непередаваемого шума в густой листве.

   Сквозь шум падающей воды пробивался ритмичный стук ударов. Нарушая естественную музыку дождя, словно инородная нота в музыке жизни.

   На площадке среди вкопанных в землю столбов, обтянутых толстой, канатной веревкой, стоял подросток и бил по ближайшему столбу руками, чередуя с ударами обеих ног.

   По перевязке обеих рук, намокших от дождя и пропитавшихся кровью из разбитых костяшек, с шумом падали капли воды. Внезапно раздался треск лопнувшей веревки и переломившейся в месте удара деревянной чурки, вкопанной в землю. Подросток провел по начинавшим отрастать волосам, сбрасывая воду и, тяжело ступая по грязи, перешел к следующему столбу.

   Рядом с площадкой стояла светловолосая девушка, с болью во взгляде смотря на дорогого ей человека, изводящего себя. Ее одежда, явно не по погоде, давно промокла, но ее хозяйка, словно не замечала этого, молча смотря на парня.

   К ней, тихо ступая по намокшей земле, держа в руках широкий китайский зонт с изображением зеленого китайского дракона на красном фоне на длинной бамбуковой палке, подошла темноволосая девушка, чей наряд выдавал в ней уроженку Китая. Встав рядом с промокшей под дождем и закрыв ее от падающих капель, она внимательно посмотрела в глаза подруги. На немой вопрос та только покачала головой.

   Мию

   Полчаса назад я узнала от деда, что же все-таки случилось с Кеничи! Проклятье! Такого я просто не ожидала... нет, ну чего-то подобного – да, но ТАКОГО – нет! Какого лешего деду понадобилось говорить ему это сейчас?! Как раз накануне...

   Честно говоря, мне было больно смотреть, как он себя изводит до изнеможения, но что делать – я просто не представляю. Таким я его еще никогда не видела: всегда веселый, даже тренировки пытался свести к шутке, пряча эмоции. Это первый срыв за все время, что Кеничи жил здесь. Коэтсуджи прогнозировал хотя бы пару, но ни одного так и не было. Дьявол! Зачем было делать специально?!

   – Я больше не могу на это смотреть!

   Я рванула вперед, уклонившись от внезапной атаки Кеничи, ударившего инстинктивно и, кстати, весьма неожиданно... Обхватив торс Кеничи, прижав его руки к телу, я добавила в голос побольше дрожи. Кеничи сначала хотел рвануть в сторону, но словно застыл.

   – Пожалуйста, хватит!

   Дождь скрыл слезы. Слава богу, он не смотрел на меня, когда я, уткнулась лицом ему в ключицу: не хочу, чтобы он видел мnbsp; От улыбчивого пожилого гиганта, волной плеснула жажда крови такой тяжелой концентрации, что все, кто были на ногах, рухнули на пол, словно подкошенные. Танимото, сопротивляясь, закусил губу, кожа на лице стремительно бледнела.

ои слезы.

   – Хватит себя истязать! Оно того не стоит!

   – Мию, все, все! Успокойся! – тихо прозвучал его слегка охрипший голос. – Идите в дом. Ренка, ты – тоже. Не надо мокнуть. Я присоединюсь. Через пять минут.

   Я помотала головой, размазывая и капли дождя и слезы по его мокрой одежде, боясь смотреть в глаза.

   – Нет, я пойду вместе с тобой!

   "Тебе пора привыкать, что я не посторонний тебе человек! А человек, готовый связать с тобой свою судьбу!"

   Я сидел в неосвещенном углу додзе и смотрел на падающие струи воды. Дождь даже не думал прекращаться, а шел и шел, только усиливая тоску и ужасное настроение. Рядом стояла початая бутылка довольно недешевого виски учителя. Сио будет зол, причем крайне, но мне сейчас плевать на то, что будет завтра. И еще дико хотелось курить, проснулась забытая за время пребывания здесь привычка выкуривать сигарету за сигаретой, когда эмоции захлестывают за край.

   Знаете, узнать, что тебя банально "поимела" какая-то, пусть и симпатичная, блондинка с нордической внешностью, возможно, кого-то и прельщает, но только не меня. Я в свое время уже пережил детство, когда гормоны буквально хлещут из всех щелей, и ты не пропускаешь ни одной юбки и потом хвастаешься с друзьями – что, где и как. В большинстве случаев приходит время, когда ты понимаешь, что занятие сексом с любимым человеком предпочтительнее, чем ночь с незнакомкой... хоть и с внешностью супермодели.

   Дело совсем в другом: мною банально воспользовались для обустройства своего будущего, захотели банально получить нужные гены для себя и ребенка. В свое время у меня был долгий и обстоятельный разговор с матерью, и теперь стала понятна не только позиция девушек, столь срочно переведенных в школу, но и их нападки на Мию и Ренку. Девушки банально нашли легкий путь карьерного роста, вот только меня спрашивать большинство из них явно не собиралось. А это не только неприемлемо, но и просто вызывает крайнюю степень раздражения.

   Вот так: если у этой су... появится ребенок – потребуют в любом случае подтверждения отцовства, генный анализ подтвердит, и встает вопрос о ее положении в клане. Эта белобрысая су... скорее всего потребует права первенства для своего ребенка, в том числе и официальный брак, дабы усилить позиции. Старейшины, скорее всего либо посадят ее на поводок, чтобы через ребенка уже посадить на него меня. Если у ребенка будут глазки, как у меня – старейшины (а точнее съехавшие на почве власти самовлюбленные психопатки, для которых я – только племенной бычок и никак не существо разумное) будут использовать его в своих целях... Бл... ну и ситуация! И как теперь смотреть в глаза девчатам?

   От раздумий меня отвлек Сио, примостившийся рядом. Налив в принесенный стакан из початой мной бутылки, он прислонился спиной к опорному столбу, сделал пару глотков. На меня он глянул только краем взгляда:

   – Пришел в себя?

   – Немного, учитель, на душе все равно воют волки.

   – Что так разозлило? Девушка вроде была симпатичная...

   – Не в этом дело! У меня чувство, словно мной воспользовались, как последней бл... куртизанкой и выбросили потом за ненадобностью. И все это – лишь для того, чтобы обеспечить свое будущее за чужой счет! И это все – за час до того, как меня должны были выпотрошить на операционном столе! С того момента, – Я тяжело вздохнул. – Как я узнал, что мир еще более многогранен, чем я привык видеть, возникли только новые проблемы!

   Повторно наполнив стакан, я протянул бутылку к Сио, чтоб наполнить. Сио молча подставил стакан и, прикрыв глаза, приготовился слушать дальше.

   – Мне еще повезло, что я успел поступить на учебу в Редзанпаку раньше, чем склочные дурры-феминистки узнали об этих треклятых глазах! Мать рассказывала, что обладатели таких глаз должны становиться во главе клана или ветви, в зависимости от возможностей... но! Быть цирковой обезьянкой и плясать под дудку старейшин ради того, чтобы они только укрепляли свои позиции и подкладывали под нужных им... не такой жизни я искал! И искать не буду! Сам факт того, что меня пытались распотрошить – это полбеды... Пугает, с какой легкостью они оперируют человеческими жизнями...

   Я замолчал.

   – Учитель, я так и не спросил...

   – О чем именно, ученик? – Сио наконец-то соизволил посмотреть мне в глаза.

   – Почему меня оставили учеником Редзинпаку – насколько я могу судить, я оставил за собой очень кровавую дорожку во время побега...

   – В состоянии сатори и трансе, ты просто не мог контролировать свои эмоции и действия. Организм ответил соиз... меренно... меримо... Тьфу! – В сердцах сплюнул Сио, не умевший вести длинные диалоги. – Не бери в голову, просто прими, как данность. Ты не закончил обучение и спасал свою шкуру – Старейший все учел.

   Сио залпом опустошил свой стакан и разлил по стаканам остатки.

   – Но теперь тебе придется еще труднее... но и интереснее! Если хочешь переломить действующую ситуацию – стань сильнее, чем ты можешь стать! – Сио встал, собираясь к себе, но, обернувшись, добавил. – Думай на три шага вперед и не заставляй девчонок плакать! И иди спать – завтра тебе предстоит тяжелая тренировка!

   Встав, я поклонился:

   – Спасибо, учитель! – Сио на мгновение напрягся, с неопределенной миной меня рассматривая, а потом отправился к себе, тихо напевая под нос один ему известный мотив.

   "На три шага вперед? На три шага... Вперед... А вот это уже очень хорошая идея, учитель!"

   Глаза никак не хотели приходить в норму и чтобы что-то с этим сделать, я отправился к матери. Мягко говоря, когда я снял солнцезащитные очки, она вздрогнула и побледнела. Но ничего не сказала, и расспрашивать не стала ...

   – Как можно привести глаза к тому, чтобы люди не реагировали так нервно?

   – Этому нельзя научить – у каждого это происходит по-своему... Ну и есть еще старые добрые контактные линзы. – Мать внимательно разглядывала радужку моих сильно изменившихся глаз. – Мне кажется или ты пришел сюда не только за этим?

   Я поморщился:

   – Думаю, тебе не надо пересказывать события, происходившие на той базе?

   – Нет. – Сори, покачала головой.

   Отношения к семье у меня изменилось в тот момент, когда я узнал другую сторону их жизни. "Прежний", оставивший мне свою жизнь (не без помощи одной личности, оставшейся за кадром), явно не ожидал бы такого.

   – Кто она?

   – Забудь о ней, – Спокойно произнесла та, кого я в этой жизни называю матерью, и вытянула вперед раскрытую правую ладонь, останавливая мою гневную реплику. – Она после суда сослана на долгий срок. Старейшины не смогут использовать ее, как фигуру на доске своих игр.

   – А...– Но договорить мне опять не дали.

   – Пока не известно точно – должен пройти срок, прежде чем точно сможем определить, беременна ли она. – Вот тут она точно попала в причину моего визита, словно знала наперед. – Если она беременна, ребенок будет воспитываться у нас без права на знание личностей родителей, что не даст Совету право на ребенка. Да, кстати...!

   Мать встала и подошла к шкафу, из нутра которого появилась белая, пластиковая упаковка.

   – Здесь полсотни таблеток. Надо было передать их тебе раньше, но кто ж знал...

   – Что это? – Я с осторожностью рассматривал короткую аббревиатуру незнакомого препарата.

   – Ментальный подавитель. В процессе соития несовершеннолетних, не умеющих в достаточной мере абсорбироваться от эмоций партнера, итог может быть плачевным.

   "Презервативы для мозгов, нада-а-а... Какие еще сюрпризы будут? Не-е-ет, если удастся поговорить с личностью, засунувшей меня в этот, весьма недружелюбный ко мне мир, я выскажу ему все, что о нем думаю!"

   Я уже собирался уходить, но мать меня окликнула:

   – Сын, кстати говоря, забыла предупредить! – От ее улыбки у меня прошел мороз по коже. – На твою карту перевели компенсацию за те дни, что ты пропутешествовал... Плюс – моральный ущерб. Пожалуйста, распорядись этими средствами с умом! Я – на работу!

   И, чмокнув меня в лоб, вышла, оставив меня в задумчивости.

   Через полчаса я с ох... смотрел на то, что высветилась на темно-зеленом экране банкомата. Сумма была мало того что большая... она была огромной для одного человека. И за меньшее убивают! С умом значит?! С умом...

   Я достал сотовый и, набрав Нидзиму, стал вслушиваться в ровные гудки:

   – Вождь Белой гвардии слушает вас, мой генерал!

   – Еще раз так ответишь – получишь в глаз. Бери свой г... электронный планшет со всеми данными и дуй по адресу... – Я продиктовал адрес.

   – Что-то случилось? – Деловито поинтересовался Ниидзима. – Мне вызвать остальных?

   – Нет. Я буду ждать тебя в фойе.

   Справедливости ради... особенно долго его ждать не пришлось. Прискакал, словно наскипидаренный – глазки горят, на лице нешуточный энтузиазм... того и гляди, антеннки-рожки на голове выскочат. Выделив меня в толпе со стаканчиком растворимого кофе из автомата, подскочил ко мне:

   – Что слу...

   – Потом! Давай за мной!

   Я пошел в сторону лифтов. Что-то поняв по моему голосу, Ниидзима что-то сообразил, умолк и, осторожно поглядывая по сторонам, последовал за мной.

   Лифт поднял нас на предпоследний этаж этого весьма не маленького здания (если честно, до попадания в этот весьма негостеприимный мир я небоскребов не видел – в моем родном городе выше двенадцатого этажа не строили). Двери с мягким шелестом и электронной трелью разошлись в стороны, открывая просторный холл, отделанный светлым пластиком и панелями под дерево.

   Табличка перед дверью с именем матери нашлась в самом конце коридора. Осторожно повернув бронзовую ручку, я толкнул дверь от себя. Приемная была в более темных тонах. Кожаный диван, журнальный столик. И массивный стол, за которым сидела секретарша – аккурат слева от двери.

   На меня вопросительно уставилась девушка лет двадцати-двадцати пяти в строгом деловом костюме. Из-под тонких, стекол очков в золотой оправе на меня внимательно смотрели желтые глаза с вертикальным зрачком.

   – Я могу вам чем-то помочь, молодые люди? – мягкий и спокойный голос.

   – Да. Мама у себя? У меня к ней разговор, но если она занята, я подожду. – Я неторопливо снял солнцезащитные очки.