Текст книги "Степь"

Автор книги: Константин Калбазов (Калбанов)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Над долиной вновь раздается звук горна, и защитники крепости так же быстро, но слаженно, как отработанный механизм, делают несколько быстрых шагов назад, обнажая тела убитых врагов, через которых еще недавно переступали.

Наблюдавшие за схваткой люди четко видели, что в ходе сражения среди имперцев были жертвы, но когда они отступили, то на поле не осталось ни раненых, ни убитых солдат.

– Сэр, это ж когда они успели своих-то забрать? – изумленно проговорил Яков, который хотя и не пользовался оптикой, но обладал весьма зорким зрением.

– Вот и я об этом, – сквозь зубы процедил Андрей.

– Выучка, конечно, отличная, но против конной атаки без длинных копий им не выстоять, а у них копья чуть больше двух ярдов, – авторитетно проговорил Джеф.

В ответ Андрей только неопределенно пожал плечами, плотно сжал губы и продолжал наблюдать за разворачивающимся действом.

Имперцы занимали позицию у основания моста, выстроившись полукругом, прикрываясь с флангов рвом. Расчеты метательных машин, сильно прореженные стрелами нападавших, все же умудрились перезарядить свое оружие и дали слаженный залп. Но, несмотря на то что стрельба была удачной, это не смогло никак повлиять на темп атаки.

Вот всадники приблизились на тридцать шагов, и в это время вновь звучит горн, и над строем замершей пехоты взмывает целая туча дротиков. Эта туча врезается в ряды всадников – и тут уж эффект просто поразительный: первые ряды буквально опрокидывает, летят в пыль сраженные всадники, кувыркаются через голову несущиеся во весь опор лошади. Но это пока не может сбить напора конной лавы. Залпы дротиков идут один за другим. Второй залп все же несколько снижает темп атаки, третий еще больше замедляет напор.

И наконец лава с копьями наперевес достигает строя, но ее натиск заметно снижен. Вновь звучит горн – и потерявшая атакующий темп конница врезается в ощетинившийся двухметровыми копьями строй пехоты. Теряя воинов, они все же пробивают первую шеренгу. Неся большие потери, степняки разрывают вторую, но на третью сил и напора уже не остается, и конница вязнет, а впереди еще и четвертая. Нет более плачевного зрелища, чем завязшая в пешем строю обученной пехоты конница. Прорвавшихся сквозь первые две шеренги быстро и безжалостно уничтожают – и вот строй опять восстановлен. Из задних рядов вновь летят дротики, которые на такой мизерной дистанции собирают обильный урожай смертей.

Со стен бьют лучники, которые теперь действуют совершенно безнаказанно, так как у спешенных степняков не осталось стрел, чтобы достойно ответить на этот обстрел, а потому стрельба защитников куда более эффективна, чем раньше. Всадники вновь отходят в сторону, и пехота сходится лицом к лицу с имперцами. Это приводит только к тому, что лучники прекращают обстрел, чтобы не попасть в своих, и переносят стрельбу на откатывающихся всадников.

Еще дважды всадники пытались пробить строй защитников крепости и, неся огромные потери, откатывались назад. Хотя дротики у имперских солдат закончились еще при первой атаке, оба раза они смогли отбить атаки, так как скопившиеся перед их строем тела погибших воинов и лошадей достаточно эффективно гасили темп атаки. Эти атаки уже ни в какое сравнение не шли с первой, так как пробить брешь даже в первой шеренге им не удалось.

Все в этом мире имеет свой конец, пришел конец и этой схватке. Кочевники откатились и стали кружить в недосягаемости крепостной артиллерии. В начале атаки их было более двух тысяч, сейчас в седлах оставалось чуть больше половины. Пространство у рва возле моста было густо усеяно телами погибших степняков. Защитники, по прикидкам Джефа, потеряли убитыми и ранеными едва ли сотню солдат.

Хотя поле боя и осталось за имперцами, они не стали искушать судьбу и быстро втянулись в крепость, разрушив за собой мост.

Находиться и далее здесь было уже полным безумием, так как всадники начали рыскать по местности в бессильной злобе. Овладеть крепостью с ходу не удалось, потери были просто ужасающими. В данной ситуации попасть к ним в руки никак не улыбалось, так как Андрей сомневался, что для озверевших степняков люди сейчас представляли хоть какую-то ценность: попади эта троица сейчас к ним в руки – и она завидовала бы мертвым.

Крепость с ее отважными защитниками и изнывающими от ненависти кочевниками осталась далеко позади. Трое всадников, сохраняя осторожность, довольно быстро продвигались к месту встречи с основным отрядом, опасаясь переходить на галоп и двигаясь мелкой рысью, дабы не поднимать пыль. За прошедший час никто из них не проронил ни слова. Настроение было подавленным. Несмотря на то что они были просто сторонними наблюдателями и ни одной из сторон не желали ни поражения, ни победы, да и вообще если бы орки искромсали там друг друга до последнего воина, то они были бы только рады, увиденное произвело на них неизгладимое впечатление.

– Ну и что вы на это скажете? – решил нарушить тягостное молчание Андрей.

– А что тут скажешь, сэр. Я в жизни не видел ничего подобного, – возбужденно проговорил Яков. Этот простодушный великан, в отличие от двоих его спутников, не был подавлен. Находился под впечатлением. Да. Но подавлен. Нет. Впрочем, его прощало то, что в настоящем большом сражении он пока ни разу не участвовал, да и смотрел он на представшее его взору с другого ракурса. А вот о Джефе этого сказать было нельзя. Он был и возбужден, и подавлен, и раздражен одновременно. Снедаемый противоречивыми чувствами, он в кровь искусал губы.

– Знаешь, Яков, – начал цедить он сквозь зубы слова, – я больше двадцати лет провел в войнах, походах, набегах и сражениях, но и я ни разу в жизни не видел ничего подобного.

– Это как же? – простодушно удивился великан.

– А вот так. Не воюют у нас так. Понимаешь? – возбужденно ответил Джеф.

– Нет.

– Ну и дурак, – вспылил в сердцах ветеран, уже не в силах сдерживаться. – Если они придут к нам, то мы не сможем выставить против них достойную армию. Мы с нашими хвалеными построениями будем смотреться ничуть не лучше, чем те же степняки, и будем разбиты. Не так легко, но все же. Единственное наше преимущество – это рыцарская конница, закованная в стальные доспехи. Возможно, ей и удастся пробить орочий строй, но мы не видели еще их конницы, да, наверное, и видели далеко не все, на что они способны. Вы видели их перестроения. Да наши воины не способны на такое даже на плацу, не то что на поле боя, перед лицом атакующего врага. У нас даже и не учат ничему подобному. Купец говорил, что в их войнах участвуют армии и в сотню тысяч клинков, у нас же десять тысяч – это уже огромная сила. Нет, если объединятся все государства, то мы, наверное, сможем собрать армию в сотню тысяч воинов, если соберем все, что можно. Плюс к этому ополчение – тогда гораздо больше, но это так, мясо. Но если придет сотня тысяч вот такой обученной пехоты, то и рыцарская конница не поможет.

– Неужели мы не сможем победить их? – искренне удивился бывший каменотес.

– Ну точно этого сказать нельзя, мы все же тоже кое на что способны. Может, даже сможем разбить их, но если и победим, то кровью умоемся сполна. В общем, противник серьезный. Очень серьезный, – тяжело вздохнув, закончил ветеран.

– И как же теперь быть? А может, они не придут?

– Сэр Андрэ уверен, что придут, и я ему верю.

Яков с надеждой посмотрел на Андрея, но что он мог ответить? Он хотел знать. Теперь он знал. Но такое знание горше неведения. Людям просто нечего было противопоставить такой обученной и дисциплинированной армии. В бессильной ярости он до боли стиснул зубы. Церковь и инквизиция – вот кто был повинен в том, что люди теперь обречены, так как любое развитие, любое новшество здесь встречалось ими в штыки, и люди замерли в своем развитии на сотни лет, орки же все это время развивались и совершенствовались.

– Яков. У этой империи больше не осталось соперников – только разрозненные племена, с которых ничего не возьмешь, если только рабов. У их императора нет достойного соперника. Он живет войной, он дышит ею. Как считаешь, придет ли он? – И сам же ответил: – Обязательно придет. Не через год и не через два, но придет, я это говорил, и я это повторю. И времени у нас почти не осталось.

– Сэр, но ведь у нас есть карабины. Если ими вооружить стрелков, то… Да никакой лук или арбалет не сравнится с ними. Мы их просто перестреляем, даже не сходясь лицом к лицу.

– Вот хороший ты мужик, Яков. Вроде и не глупый, но дурак. Тебе что, память отшибло? Кто же позволит изготовить это оружие? Или ты думаешь, в инквизиции все такие, как падре Томас? Да если станет известно об этом оружии, то нас всех отправят на костер как еретиков, – вновь в сердцах вспылил Джеф.

– Тем не менее это единственный выход, – вдруг поддержал Якова Андрей. – Потому что, несмотря на твой оптимизм, я лично уверен в том, что наш боевой порядок и близко не стоит с порядком их армии. А потом, людей еще нужно объединить, но боюсь, что это не под силу даже Церкви. Нужна серьезная реорганизация.

– Возможно, сэр. Вот только я не представляю, как это сделать. У инквизиции повсюду есть глаза и уши. Да и не решит проблему сотня карабинов.

– Тем не менее это более возможно, нежели создание армии, подобной имперской. Создание подобной армии требует знаний, которые приходят только с годами и опытом, получаемым по́том и кровью не где-нибудь, а на полях сражений. Создание стрелковых подразделений обойдется дешевле и пройдет куда быстрее, тем более что опыт использования стрелков у нас уже есть. – Андрей, разумеется, не стал говорить, что если тактика ведения боя средневековой или античной армий для него является тайной за семью печатями, то с тактикой стрелковых подразделений он знаком не понаслышке, и она на порядок проще. – Но Джеф прав: инквизиция не даст даже вздохнуть свободно.

– И что делать? – растерянно спросил Яков.

– Мы хотели знать. Мы узнали. А знание – это уже сила. Теперь будем думать.

Отряд, как и было условлено, ожидал их на прошлой стоянке, вот только были они не одни. С ними были пять трупов орков-имперцев и один пленный, раненный в левое плечо. Рану пленника перевязали, но тем не менее он был основательно связан, так сказать, во избежание.

Рон встретил их с радостной улыбкой. Его радость легко объяснялась: командир с сопровождающими его вернулся безо всякого урона. Они отличились, перебив остатки, как видно, патруля из крепости и сумев захватить одного из них.

– С возвращением, сэр.

– Спасибо. Вы, как я погляжу, немного повеселились.

– Только самую малость, сэр.

– Докладывай.

– Есть, сэр. – Игривое настроение Рона как ветром сдуло. – При подходе к месту стоянки мы неожиданно столкнулись с конными орками. Обнаружить наших разведчиков они не смогли. – При этих словах Андрей четко распознал невысказанное восхищение Рона по отношению к маскировке, введенной Новаком в их отряде. Чехлы на доспехи и шлемы из ткани, окрашенной в пятнистый камуфляж, уже не раз их выручали. – Мы подкрались к ним и расстреляли из карабинов, даже не сходясь в рукопашной, а потом быстренько повязали одного раненого. Но командира вовремя не разглядели, так что его того… Но вот один вполне готов к разговору. Если заговорит.

Андрей внимательно осмотрел взятого в плен. Сильный, здоровенный орк, ничуть не уступающий по габаритам лесным. Из того, что видел Андрей, он пришел к выводу, что самыми рослыми были именно лесовики, степных отличал не столь высокий рост и, разумеется, кривые ноги из-за постоянного сидения в седле, имперцы были повыше степняков, но все же уступали лесовикам.

Несмотря на путы, орк смотрел на людей с нескрываемой ненавистью, но было в его взгляде еще что-то. Немного присмотревшись, Андрей понял, что это удивление. Он смотрел на них именно с удивлением. Андрей сначала не понял, чему тот так удивляется, но, немного подумав, пришел к выводу, что если этот орк когда и видел людей, то только в качестве рабов, а вот людей-воинов ему приходится наблюдать впервые. Понятное дело, ему было чему удивляться.

– Кто ты, солдат? – заговорил Андрей с орком на языке степняков, справедливо полагая, что, служа на границе, тот наверняка должен быть знаком с этим языком. Все говорило о том, что этот орк не первый год служит в пограничье, по его виду было прекрасно видно, что он ветеран, а ни один ветеран не упустит возможности приобрести дополнительные знания: иногда это способствует выживанию.

В ответ орк лишь склонил голову набок и осмотрел Андрея более внимательным взглядом, с едва уловимой примесью удивления, но при этом сделал вид, что не понял ни слова. Возможно, это кого-нибудь и обмануло бы, но за долгие годы работы в милиции Андрей прекрасно научился разбираться в эмоциях людей, а эмоции орков не больно-то и отличались. Пленник прекрасно понял, что именно спросил Андрей. Но вот разговорить его не было никаких шансов – уж больно этот ветеран походил на того командира охраны купеческого каравана.

Ища подтверждения своим предположениям, Андрей взглянул на Джефа. Тот только сжал губы и отрицательно покачал головой, подтверждая мысли командира о бесперспективности допроса с пристрастием. Андрей решил зайти с другой стороны:

– Солдат, ты не хочешь с нами говорить, если бы у меня было время, то ты непременно заговорил бы. Поверь, рано или поздно все ломаются, просто одни держатся дольше, другие меньше, но времени у меня нет. Тогда давай заключим договор. – Лицо орка осталось абсолютно непроницаемым, словно он не понимал ни слова, но Андрей уже знал, что орк его понимает. Конечно, язык, на котором изъяснялся Андрей, был далек от совершенства, пленник наверняка также говорил с ужасными искажениями, но понять друг друга они все же могли. – Договор простой, – между тем продолжал Андрей, – ты едешь с нами ровно сутки, и мы с тобой разговариваем. Я не спрашиваю у тебя никаких секретов, но ты говоришь со мной на языке степняков, а затем повторяешь все сказанное на имперском. Через сутки я тебя отпускаю и отдаю тебе все оружие: безоружным в степи не выжить, ведь так?

– Зачем тебе это? – хрипло заговорил орк.

– Я хочу знать язык империи, – пожав плечами, ответил Андрей.

– Зачем?

– Знание – это сила. Ты не знал?

– Я не собираюсь давать силу в руки врагов, раб, – сплюнув, проговорил солдат, и Андрей понял, что если орк и видел людей, то лишь в качестве невольников.

– Хорошо. Ты сохранишь преданность империи и не дашь мне в руки знания. Ты умрешь. Я не получу того, чего хотел. Но я всегда получаю то, чего хочу. Значит, я никуда не уйду, а пойду в империю, чтобы найти это знание, но тогда погибнут имперцы, десятки ни в чем не повинных имперцев. Но я найду того, кто захочет поделиться со мной своими знаниями в обмен на жизнь, – ведь не все такие крепкие, как ты. Но ты солдат, и ты клялся защищать империю даже ценой своей жизни, однако ты предпочитаешь умереть с гордо поднятой головой, – тогда я вынужден буду вернуться, и кровь погибших будет на твоих руках: ведь ты мог меня остановить.

– Там-то ты и найдешь свою смерть.

– Я прошел через всю степь, где негде спрятаться, где степняки способны выследить кого угодно, но я выжил, и мало того – меня никто не заметил. Ты думаешь, что изнеженные имперцы, которые привыкли к постоянной защите со стороны армии, смогут меня обнаружить? Или это сделают имперские солдаты, которые не отличат следа лошади от следа коровы, – ведь я прав? Так что я добьюсь своего, но опять прольется кровь.

– Не все солдаты империи так тупы, как ты думаешь.

– Возможно, но предпринять что-либо они не успеют: я ведь не собираюсь вести войну. Один наскок, резня, море крови – и дело сделано. Не найду нужного урукхай… – Теперь Андрей знал, что орки именно так и называли себя, причем на всех языках это звучало одинаково – возможно, и даже скорее всего, от этого и произошло человеческое наименование «орки», конечно, еще до той поры, как инквизиция взяла все в свои железные руки. – Вырежу еще одно поселение. Мне нужно рассказывать, насколько быстро может двигаться конный отряд, если его не интересует добыча? Вижу, что не нужно. Вот и решай.

– Почему я должен тебе верить?

– Ты не должен. Но я сделаю так, как сказал. – Говоря это, Андрей ничуть не кривил душой, так как уже давно жалел о том, что так рано отправил к праотцам того разговорчивого купца, – ведь ничто не мешало пополнить свои знания знанием языка империи, но тогда об этом он не подумал. Проблема была только в том, чтобы убедить пойти с ним его людей. Впрочем, они зашли уже довольно далеко, и поворачивать назад теперь было уже поздно.

– Я поверю тебе. Человек.

– Вот и ладно.

Потеряв на время интерес к пленному, Андрей решил заняться трофеями. А они заслуживали его внимания. Во-первых, все доспехи и оружие были стандартными. Доспехи были не кожаными, а изготовленными из железа и сильно походили на доспехи римских легионеров – ну прямо один в один. Надень эти доспехи на человека – и перед взором тут же предстанет римский легионер в доспехе из поперечных железных полос, расположенных внахлест, такие же наплечники. Доспех офицера отличался только тем, что был изготовлен из более дорогой и прочной стали, а шлем имел гребень из конского волоса. У рядовых шлемы были примерно такой же формы, но только без изысков, в форме простой полусферы.

– Дьявол, их шлемы сильно смахивают на наши, которые придумали вы, сэр Андрэ, – удивленно проговорил Джеф, – только внутри отличаются, и нет козырьков.

А чему тут было удивляться, если Андрей скопировал шлемы с римских, только немного доработал? Да нет же, удивляться было чему. Как такое могло быть? Ведь это был другой мир. Но это было, и с этим он ничего не мог поделать, только принять это как данность.

– Я не придумал ничего особенного. Похожие задачи рождают похожие решения. Полусфера весьма удобна, лицо нужно как-то защитить – отсюда нащечники, шея и глаза также нуждаются в защите как от клинков, так и от дождя, – вот тебе и козырьки. Удар по голове нужно смягчить, но войлочный подшлемник не очень помогает в этом, а если шлем сминается, то череп могут попросту проломить, – отсюда и кожаные ремни. К тому же кроме полусферической формы шлема сходство тут же и заканчивается.

– Это-то так, но стоит убрать козырьки – и тогда они очень похожи.

– Но козырьки и ремни имеются, так что твои подозрения беспочвенны.

– О чем вы? Какие подозрения? Я и в мыслях такого не держал.

Рассматривая доспехи, Андрей обнаружил на них несколько дырок и вмятин, которые появились явно после боя, – он указал на них и спросил Рона:

– Вы испытывали их на прочность?

– Ну нужно же было чем-то заняться, пока вас не было. А потом, вы сами говорили, что знание – сила.

– И что вы узнали?

– Солдатские доспехи держат пули так же, как и наши панцири. Свинцовые пули пробивают щиты, но не справляются с доспехами даже при стрельбе в упор, но стальная пуля работает нормально. Доспехи офицера не пробиваются свинцом даже при стрельбе в упор, стальная пуля пробивает только с пятидесяти метров, арбалет с тридцати. Хорошие доспехи, лучше наших кольчуг, – оглаживая себя по груди и показывая, какие именно кольчуги он имеет в виду, проговорил десятник, – только в них не так удобно, как в кольчуге, – стесняют, как, впрочем, и рыцарские доспехи.

– Понятно. Но это не так страшно. Подобные доспехи имеются только у небольшой части солдат, основная масса все же щеголяет в кожаных доспехах, а кольчуга в империи не получила распространения, – припомнил он слова купца.

Андрей взял в руки один из мечей орков. Он был прямым, с острым ромбовидным наконечником – ну чистый гладий [1]1
  Гладий, гладиус– римский короткий меч (происхождение испанское), длина до 1 м. Затачивался только наконечник, то есть меч использовался как исключительно колющее оружие.


[Закрыть], только длиной около семидесяти сантиметров.

– Скорее всего, это вариант для конницы, – прокомментировал это Джеф. – У пехоты он должен быть покороче, иначе в тесноте пешего строя такой длинный меч бесполезен, а имперцы очень уважают тесный строй.

– Скорее всего, так оно и есть, – согласился с его выводами Андрей. – А меч-то похож на мечи людей, вот только острие сужаться начинает раньше.

– Так это ж меч, каким ему еще быть-то… Все, сэр. Понял. Уели вы меня. Каюсь.

– То-то же. Ладно, пора собираться.

– Ничего с собой не возьмем?

– Как всегда, Джеф. Как всегда. Просто запомним.

– Ясно. А этого вы действительно отпустите?

– Да. Во-первых, я дал слово. Во-вторых, было бы неплохо, если бы император орков узнал о том, что у людей появилось новое и весьма эффективное оружие, о котором никто ничего не знает. Неизвестность порождает сомнения, а сомнения императора – возможно, выигранный для нас лишний год.

– Вы думаете, этот год для нас будет полезен?

– Не знаю, но даже если мы отсрочим приход империи к людям на месяц, то это того стоит. Рон испытывал оружие на глазах орка, и тот сделал кое-какие выводы, но вот только понять всего он не мог.