Текст книги "Старая эльфийская сказка (СИ)"

Автор книги: Константин Фрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

От одного упоминания об Источнике Король отпрянул на шаг.

– И ты... ты не боишься? – произнес он.

В отличие от Гурки, он знал, что Источник, Душа Богов, вовсе не добр, как того можно было ожидать. И просьбу кого бы то ни было исполняют по-своему.

И так же он и не догадывался даже, что с Гуркой Источник уже сыграл свою злую шутку, и терять ей действительно нечего.

– Чего мне бояться? – горько усмехнулась та, ощущая сонное дыхание Терновника в себе. – Тот, кто боится, так и останется ни с чем.

– А что ты хотела бы получить? Чего ты лишена? – вкрадчиво поинтересовался Король.

– С вашего позволения, – гордо ответила Гурка, опустив королевский лук, – я лишена права быть вместе с моим возлюбленным. Мы разлучены с ним так крепко и надежно, что никто – даже вы, силой своего указа, – не сможет нам помочь воссоединиться. Нам выставлено непростое условие; я долго размышляла над ним, и, наконец, поняла, как его соблюсти. Но сделать это нужно именно у источника. Для того я хочу отправиться в путь.

Вмиг Король сообразил, что к чему.

Конечно, он не знал всего, и даже не догадывался.

Но то, что Ночной Терновник ему не соперник, он сообразил сразу, как и то, что некая непреодолимая сила удерживает Гурку от воссоединения с ее любимым, кем бы он ни был.

– А если, – произнес Король, – священный Источник потребует от тебя твоей жизни?

– Что же, – вздохнула Гурка тяжело, – я прожила среди людей долгий век. Я знаю, что жизни многих из них обрываются гораздо раньше, чем эльфийский долгий век. Но и за это короткое время они успевают влюбляться и стать счастливыми. Я тоже хочу счастья – хотя бы на краткий миг!

Смелость Гурки, словно горячее красное вино, ударила в голову Короля.

Возможно, он и сам хотел сходить к Священному Источнику и спросить, не ошибается ли он в жизни своей.

Но у него не доставало смелости. Слишком много у него было в жизни, и многое должно было случиться, и слишком много он мог потерять.

Свой город и свое золото; своих подданных и свой дом, богатый и большой.

И, наконец, свою королеву – с удивлением вспомнил он о том, что она у него есть, его прекрасная королева, которую он когда-то любил больше чистого утра, больше глотка воздуха.

Но что-то произошло – наверное, это тоже было недобрым колдовством Источника, наделившего Гурку странной, колдовской прелестью, – и Королева уже не волновала сердца короля. Он ощутил холод в своей душе и ненависть к ней, словно она была в чем-то перед ним виновата.

Виновата в том, что он провел с ней долгий век; виновата в том, что он не свободен; виновата в том, что никого прежде он не видел, кроме нее.

– Дитя мое, – вкрадчиво произнес Король, – а ты знаешь, что все, чего бы ты не попросила у Источника – все сбудется? Только нужно подарить ему кровь. Кровь существа, убитого тобою. Молодого оленя, например.

– Вот как? – Гурка в восторге потрясла луком. – Вот как?! Значит, я все смогу исправить?! Все?!

Глава 18

Конечно, в словах Короля был подвох.

Одним лишь богам известно, отчего помутился его разум и зачем он тотчас же придумал план обмана, да только он придумал его.

Он не сказал Гурке, что по преданиям Священный Колодец исполнял желания тех, чью жертву принимал. В то, что маленькая нежная Гурка сама, в одиночестве, отправится в лес и там добудет зверя для Колодца, Король не верил.

Терновник не мог идти с нею – так подумал Король.

И потому он предложил Гурке свою помощь.

– Я знаю, что дорога до Колодца будет далека и трудна, – сказал Король вкрадчиво. – А ночная охота не для ваших нежных рук. Ваш пыл и ваша смелость тронули меня и я искренне хочу вам помочь. Так позвольте мне добыть для вас оленя!

Дальше Король рассчитывал на то, что Гурка, вырезав сердце у зверя, приблизится к Источнику и даст ему испить свежей крови. Конечно, она истово будет просить о своем возлюбленном, о Ночном Терновнике.

Сам подходить к Священному Источнику Король не решился бы никогда.

Он не был трусом, но то чувство, что двигало им, что заставляло его совершать все эти поступки, не было так уж сильно. Нет, он не мог рисковать.

Но он верил в то, что когда его стрела или нож сразит зверя, что когда он склонится над своей добычей и вдохнет запах еще живой крови, его желание, произнесенное над умирающим животным, передастся Священному Источнику.

Это будет его жертва; хитрец хотел подменить ее.

Но Гурка, может, осознанно, а может, и ничего не подозревая, отвергла его помощь.

– Я однажды ходила к Источнику и ничего хорошего из этого не вышло, – ответила она. – И мне было бы неприятно думать, что из-за меня пострадал еще кто-нибудь. Нет, Ваше Величество. Я не хочу вашей помощи. Никто не должен касаться Священной Воды – и даже тени ее, и даже самой памяти об этом месте просто так. Это не к добру.

И, какие бы доводы не приводил Король, Гурка оставалась неумолима: она твердо стояла на своем, а потом и вовсе откланялась и ушла.

И всю эту сцену наблюдала Королева.

Нужно сказать, что она решила разузнать сама, куда это так часто ездит Король в одиночестве – и в таком ли уж одиночестве он, как о том говорят его слуги.

Она лишь немного опоздала, и не слышала, что Король говорит с Гуркой о Священном Источнике.

Но зато она услышала другое – то, с какой настойчивостью ее супруг предлагал свою помощь молоденькой девушке, как он изощренно придумывал поводы и причины, по которым ему следовало составить ей компанию в ее походе – куда?! Как?!

Он даже не вспомнил о том, что многие века называлась его женой.

Он позабыл обо всем, и видел перед собой только эту маленькую девочку в охотничьем костюме, за улыбку которой готов был отдать свое королевство, весь вольный лес, и корону.

И молча наблюдали они – Король и Королева, – как уходит с Охотничьего Холма Гурка, один со страстью и решимостью следовать за нею и добиться, а другая с яростью и отчаянием. И оба думали о том, что эта маленькая девушка изменила их судьбу.

– Вот как?! – вскричала королева, когда, наконец, Король заметил ее. – Вот как?!

Король мог бы солгать, и придумать какую-нибудь более-менее правдоподобную историю, но его глаза непременно выдали б его.

– Ты одержим ею! – с изумлением произнесла Королева, лишь только взглянув в них. – Что с тобой стало?!

Король ничего не ответил. Что мог он сказать? Рассказать о пожирающей его страсти, рассказать о том, что вспомнил, каково это – влюбиться и добиваться, рассказать о своих снах, в которых ему являлся только нежный образ полуэльфа?

Впрочем, все это Королева прочла в его горящих глазах. Это и многое другое, то, на что отважится ее Король в погоне за своей любовью.

И она опустила свой взгляд и тихо заплакала.

Молча Король обошел свою Королеву, и спустился вниз, к оставленной карете.

Королеву с собой он не позвал.

* * *

В закатный час, когда Ночной Терновник только-только проснулся, Гурка поспешила рассказать ему о жертве Источнику.

– Ты сможешь добыть оленя и подарить его кровь Священной Воде. Взамен Священный Источник выполнит твою просьбу! Возьми лук – смотри, какой он крепкий и славный! А белый пес поможет тебе; и тогда мы будем свободны.

Сурово сведенные брови Ночного Терновника разгладились; он улыбнулся.

– Ты уверена? – произнес он, оглядывая лук. – Так ли это, как говорит Король?

– Зачем врать такому важному господину? – удивилась Гурка. – Кроме того, я что-то слышала об этом, только очень давно. Священный Источник и его магия – это не то, что принято обсуждать за чашкой чая вечером за ужином. Это то, о чем говорят опасаясь, вполголоса. И уж тем более, на эту тему не стоит врать. Священный Источник Эльфов слышит все; он может жестоко отомстить за ложь. Нет, не лгал Король.

– А какого зверя надо раздобыть? – спросил Терновник, задумчиво почесав макушку. – До сих пор я добывал зверей ради их красивого меха. Но, может, соболь и лиса не подойдут для того?

Гурка пожала плечами.

– Король говорил об олене, – ответила она. – Если хочешь узнать поподробнее, можно позвать ведунью вновь.

Так они и сделали.

И в полночь, когда Светлячок уже спал, Терновник послал за ведуньей.

Ему долго пришлось ждать. Тянулось время, догорали поленья в камине и уже совсем потухла его трубка, а небо за окном начало наливаться предрассветной мутной серой пеленой, закрывающей звезды шелковым покрывалом, когда, наконец, ведунья постучалась в двери гостиницы. Заспанный хозяин, позевывая и сонно почесываясь, проводил ее до дверей Ночного Терновника, и с почтением прикрыл двери за нею.

Ведунья, несмотря на поздний час, была оживленной. Казалось, ей совсем не хотелось спать. Она потирала довольно руки, глаза ее блестели.

– Надо же, как много блага получаю я от того, что вы двое поселились в Вольном Городе! – произнесла она, не дав ни слова сказать Терновнику. – Только что я была у Королевы. Она призвала меня тайком. ночью, чтобы никто не знал, но, думаю, об этом пронюхала уже половина города. Бедняжка совсем пала духом! А все потому, что ее супруг очарован твоей подругой. Она долго плакала и спрашивала у меня какого-нибудь средства, чтобы вернуть его любовь. А я? Что я? Кто я такая против чар Священного Источника? Это он наградил твою подругу таким странным даром. Она нарочно попросила об этом? Впрочем, откуда тебе знать.

И уже весь город говорит о том, что вы оба хотите идти к Священному Источнику и просить у него некоего блага. Все уже решено; так зачем же ты позвал меня?

Ночной Терновник не ожидал такого поворота.

Гурка не говорила ему о том, что Король влюблен в неё, и новость эта неприятно резанула сердце Терновника.

А что, если она хочет разделиться не для того, чтобы быть с ним, с Терновником?

Вместе с этими мыслями пришла жгучая, невыносимая ревность и страх.

Ночной Терновник вдруг осознал, что, по сути-то, никого у него нет. Гурка – это единственное существо в целом мире, скрашивающее его вечное, долгое одиночество – ведь он получил долгий эльфийский век в придачу с нею.

А что, если и она покинет его?

Ведунья, раскладывая на столе свои корешки и баночки с зельями, с улыбкой наблюдала за лицом Терновника, на котором все его мысли и чувства отражались так ярко, что и простому человеку не составило бы никакого труда угадать, о чем думает он.

– Что, страшно? – хихикнула ведунья. – Вот поэтому вы и не можете разделиться. Ты никогда не отпустишь ее по доброй воле, если, конечно, не пройдет твой страх одиночества.

– Если бы я был хорош собой, – медленно произнес Терновник, разглядывая свое изувеченное лицо в серебристое зеркало, в которое обычно по утрам смотрелась Гурка, – то, наверное, она не бросила бы меня? Как думаешь, может стоит попросить у Источника вернуть мне красоту?

Ведунья расхохоталась.

– Источник – это не просто место, что исполняет твои желания, – ответила она. – Невозможно придумать список всех благ, которые ты хотел бы получить от жизни, прочитать их ему и получить все сполна. Иначе к этому священному месту вел бы не еле заметная стежка в траве, а проторенная широкая дорога, и по ней нескончаемой рекой двигались бы днем и ночью просители! Нет, мой юный полукровка, Источник исполняет лишь то, что спрятано глубоко в твоем сердце, то, о чем ты даже не подозреваешь, но то, что самое настоящее в тебе. Так что подумай еще раз, решаясь пойти к этому месту.

Глава 19

– Я все уже решил, – ответил Терновник. – Что мне терять? Если я сам искал смерти в лесу, то чего бояться мне еще?

– Жизни, – ответила ведунья. – Жизни, конечно, той, что может начаться у тебя, когда Источник еще раз выполнит твою просьбу как-нибудь по-своему. Так о чем ты хотел спросить у меня? Давай разузнаем поскорее ответы на твои вопросы, и я пойду отдыхать.

Ведунья развела огонь в жаровне и кинула в него пучок ароматных трав. Комнату наполнил густой душистый дым. Терновнику казалось, что в его серых тонких клубах ему видятся какие-то лица, какие-то места, ветви в мокром лесу.

– Ну-у, что тут у нас? – ведунья принюхалась к ароматам. – Ах, Источник тебя так и манит, так и зовет! Давно ему не попадались такие отчаянные просители, как ты! Ты понравился ему. Он и рад бы угодить тебе, да только не умеет он иначе. Он снова прочтет в твоей душе то, что спрятано ото всех, и исполнит это, исполнит обязательно. От тебя и впрямь нужна жертва. Великий старый черный олень с ветвями о двадцати ветках. Это злой дух леса. Никто уж и не помнит, сколько ему лет. У него красные глаза и белоснежная грудь, своими рогами он ломает лес и убивает других оленей в схватках. Это могучий и благородный зверь. Подарить такого Источнику дорогого стоит. Его еще бьющееся сердце разбудит Источник, и свежая кровь придаст ему сил, чтобы поглубже заглянуть в твое сердце... и, возможно, отказать тебе в твоей просьбе.

Вижу так же твою подругу, Светляка. Так ты ее называешь? Вот почему она так легко пленяет сердца мужчин, Зеленый Огонек! Она последует за тобою всюду. Не бойся Терновник, она и не думает покидать тебя. Но вот достанется ли она тебе – это только от тебя зависит. Не только Король захочет отнят ее. Еще враги, много врагов, жестоких и коварных. Тебе придется сражаться, долго сражаться за нее и за себя. Готов ли ты?

– Я готов! – ответил Терновник.

– Ах, славные, маленькие дети! Как я хотела бы помочь вам! Да только что я могу? Я ничто и никто против Источника. И вашим недругам помогают такие силы с которыми и связываться-то боязно.

– Не можешь помочь, так благослови, как благословила бы мать!

– Это можно, маленький господин. Я благословлю тебя. Я пожелаю тебе удачи и доброго пути. Мои слова, хоть и не самые громкие, кое-что да значат. А кроме благословения хотела бы я дать тебе совет: остерегайся Короля и Королеву! Королеве я дала духи. На некоторое время их аромат поможет ей удержать при себе Короля. Но как только они окончатся, он вновь вспомнит о своей страсти. И тогда он помчится вслед за вами, словно гончая по следу. И Королева – вслед за ним. И я не знаю, кто из них будет отчаяннее в своем стремлении догнать вас и вернуть свою любовь... И каким способом...

Так что торопись, юный Ночной Терновник! Торопись! Я не знаю, почему твои звезды выбрали тебя, но нет тебе покоя на этой земле, пока тебя хотят такие силы, как силы Волшебных и Священных мест.

Чем могла, я помогла тебе. Когда ты уедешь я буду просить звезды проводить тебя, и еще – попрошу их как можно дольше петь свои нежные песни для Короля, чтобы он подольше не вспоминал о вас. На закате я выйду к воротам города и заговорю дорогу, по которой ты уедешь, чтобы недруги твои долго не могли найти твоих следов. Взамен же пообещай мне замолвить за меня словечко, когда склонишься над источником! Просто подумай обо мне; очень я хотела бы, чтобы мысли твои были добрыми!

Потом ведунья ушла.

Поутру Ночной Терновник и Гурка собирались в путь.

Не было времени на долгие сборы, и таиться больше было не от кого. Весь город знал о них почти все, и многие хотели посмотреть на отважных чудаков, отважившихся вернуться к Источнику. А потому в этот день в гостинице много толклось народа.

Кроме прочих, был там и тролль, верный скупщик Терновника. Он прибыл по первому зову, погоняя толстенького упитанного ослика, навьюченного всякой всячиной, и к поясу его был привязан увесистый кошелек с деньгами. Его желтых злые глазки весело блестели из-под сползшей на глаза красной шерстяной шапки, и он в предвкушении потирал свои ручки. Терновник велел передать ему с посыльным, что многие меха – лучшие, разумеется, – которые он прежде оставлял Гурке, теперь он продаст троллю, и тролль уже мечтал о том, сколько он выручит звонких монет, когда перепродаст их городским модницам.

С собою же тролль привез лишь то, что понадобилось бы любому путешественнику, задумавшему пересечь леса Эльфов. В его тюках были и добротные теплые плащи, украшенные лишь скромной тесьмой, и крепкие сапоги, не лишенные, однако ж, некой щеголеватости, и охотничьи куртки, и походные фляжки, в которые можно было б налить доброго красного вина, и кисеты для табака, и ножи, и плетеные эльфийские ремни, и прочее, прочее, прочее.

К полудню тролль покинул гостиницу, и сумки с охотничьей одеждой, навьюченные на его осла, порядком похудели. Пара же тюков, взятых про запас, напротив, раздулись. Из одного из них предательски торчал рыжий хвост лисьей шкурки.

Кошелек тролля тоже похудел, но, кажется, тролль ничуть не горевал по этому поводу, и словно бы даже радовался. Словом, он в накладе не остался.

К вечеру и сам Ночной Терновник покинул гостиницу. Только теперь он не пешком уходил из города, а верхом на лошади, и сопровождал его длинноногий белоснежный пес.

Королю его наушники о том доложили, как доложили и о том, что комната, закрепленная за Ночным Терновником, теперь свободна и сдана вновь, а толстый довольный тролль вывозит из нее все предметы роскоши, приобретенные сами знаете для кого. Но Король лишь отмахнулся от этой вести.

Он был одурманен духами своей Королевы, и на некоторое время позабыл о своей страсти к Светлячку.

И когда совсем стемнело, к ночи, пришла в город одинокая оборванная путница.

Одежда ее была грязна и убога, седые волосы вились по ветру, а недобрые глаза, глядящие из-под капюшона злыми горящими угольями, походили на глаза голодного лесного чудища.

Странно принюхивалась она к воздуху, и тонкие губы ее на миг тронула недобрая улыбка.

Ведунья, что пришла к тому времени к воротам города, первая встретила недобрую путницу. Посасывая свою трубочку, ведьма сразу смекнула, что это не простая нищенка. Звезды и духи, что обычно помогали ей в ее колдовстве, сразу начали напевать ей тонкими голосами, что эта злая женщина одна из тех, кто желает зла Терновнику.

"Черные мысли, жестокое сердце – вот что привело ее вслед за молодым полуэльфом, – подумала ведунья, посмеиваясь. Страшная старуха, все так же принюхиваясь, ни на кого не глядя, нерешительно двинулась вверх по улице. – Если б в тебе осталось хоть что-то человеческое, ты бы попробовала поговорить с кем-нибудь. Но ты не веришь никому, кроме своего черного сердца. Что ж, обманывайся! Обманывайся, старая злодейка!"

Неторопливо ведунья прошла к воротам, и там, в свете засыпающего солнца, она посыпала разрыв-травы в следы коня, увезшего Терновника в лес.

"Доброго пути тебе, мальчик мой!"

Сделав свое дело, ведунья, покуривая трубочку, пошла обратно в город.

Звезды над ее головой пели и шептали.

Злое колдовство она уловила не сразу.

Оно плыло, словно запах дурной смерти, по ветру.

Раньше в городе такого запаха отродясь не было.

Были запашки мошеннических делишек, и ловкие обманщики тоже водились в Вольном Городе.

Но никто из них не жаждал крови так сильно и так истово, как тот, кто пришел убивать.

Именно убивать, потому как в запаху ярости и одержимости примешивался запах погребальных костров. Такой чудится путешествующий воинам, которые, захмелев, вспоминают битвы и смерти.

– Странно, – произнесла озадаченная женщина, – что за недобрые дела замышляются в нашем городе?

И она пошла на запах этот, как ищейка, вскоре пришла в ничем непримечательное место, маленькую харчевню неподалеку от окраины города.

Стараясь не привлекать внимания, она прошла в дальний угол и уселась там, осматривая публику.

Люди, тролли, гоблины – все было как обычно. Они попивали крепкое красное вино, подогретое и сладкое, чтобы согреться после непогоды, царящей за дверями гостеприимного заведения.

Существо, от которого исходил этот опасный запах, не пряталось и не таилось.

Старая женщина с седыми волосам сидела у огня, грея озябшие ладони. Добрая хозяйка готовила путнице ужин, даже не подозревая, что красные огни, разгорающиеся в глазах уставшей путницы – это не отсвет от рдеющих углей, а ее ярость.

Старуха, пряча лицо в тени низко опущенного капюшона, молча принюхивалась к воздуху. Казалось, она ищет кого-то – или что-то. Она, как ищейка в лесу, по запаху определяла, тут ли ее вожделенная добыча, или уже давно ушла, ускользнула.

Для ведуньи не было тайной, что она пришла за Ночным Терновником. Но такая свирепость, и такая страшная сила поразили ее.

"Однако, мальчик мой, у тебя могущественные враги, если по следу твоему они пускают полубезумную орочью дочь. Такая страшная ненависть может родиться только в сердце орка, хоть раз в жизни отведавшего человеческой свежей крови!

Странно это. Уже давно орки не нападают на людей, и люди научились ладить с орками, или хотя бы справляться с теми из них, кто безумеет. Откуда же пришла ты, старая ведьма?"

Меж тем расторопная хозяйка подала старухе ее заказ, и женщина схватила свою тарелку торопливо, словно голод терзал ее уже несколько дней. Наблюдая, как поспешно и жадно она ест, ведунья подумала, что так оно и есть. Ведьма или нет, человек или орочья дочь, а все же она была простой смертной, уставшей женщиной. У нее не было ни коня, ни мула. Она пешком шла через лес, и, наверное, последнее обитаемое поселение встречалось ей несколько дней назад. С нею был небольшой походный мешок, но в него не вошло бы много запасов.

– А скажи-ка мне, добрая хозяйка, – женщина, набивающая рот хлебом, ухватила женщину за руку, и та испуганно вздрогнула. Странная гостья произвела на нее впечатление помешанной немой, и она не ожидала от старухи вопросов. – Нет ли в городе вашем такого человека – молодого, но всего израненного, искалеченного? У него синие глаза и темные, как ночь, волосы?

– Ты говоришь, верно, о Ночном Терновнике? – неприязненно ответила хозяйка, высвобождая свою руку из цепких худых пальцев старухи. – Только он не человек. Он полуэльф.

От злости старуха заскрежетала зубами и с такой силой сжала в ладони ложку, что чуть не переломила потемневшую от времени деревянную ручку.

– И где же он? – глухо спросила старуха.

– Он уехал, – сухо ответила хозяйка, делая вид, что занята. Она сметала какие-то несуществующие пылинки со своей стойки, и, сама не зная почему, искренне радовалась, что Ночной Терновник не встретил странную ночную гостью. – Еще засветло он покинул город.

– Как?! – прокаркала старуха, подскакивая. Ее бледные щеки загорелись румянцем, ноздри трепетали. – Я же чую, что он тут!

– Твое чутье подвело тебя, орочья дочь, – все так же неприязненно ответила хозяйка. – Наверное, он часто ходил по этим улицам, раз ты пришла сюда по его запаху. Да только правду я говорю. Уехал он.

Старуха зло шипела, сжимая бессильно кулаки.

– И преследовать его я бы тебе не советовала, – уже грубее продолжила хозяйка. – Не знаю, из каких земель ты пришла, но в наших запрещено охотиться на кого бы то ни было. Если Терновник погибнет, а Король узнает, что ты его преследовала, плохо тебе придется.

Старуха перевела взгляд горящих глаз на хозяйку, и ее тонкие губы разъехались в недоброй ухмылке.

– Преследую? Я? – словно бы искренне удивилась она. – Да вовсе нет. Я к нему по делу. Но никак не могу нагнать его.

Хозяйка, видимо, не поверила старухе ни на грош, но смолчала.

А ведунья спряталась поглубже в тень. Ей не хотелось привлекать к себе внимания.

Глава 20

И снова туда, туда, где все и началось! Отчего-то казалось, что это странное, страшное и священное место отчаянно звало, влекло к себе Ночного Терновника так, словно не израненный мальчик нуждался в древнем колдовстве его темной воды, а наоборот.

Все все больше Ночной Терновник задумывался о тревожащих его с самого детства снах, о том, кто были те Эльфы, что зазывали его под темные лапы елей, поближе к заброшенному колодцу, и не находил ответа. Но больше всего его теперь угнетало то, что с пути его, словно почуяв неладное, исчезли все звери, даже днем крохотные птички умолкали, стоило лошади Ночного Терновника ступить на тропу рядом с их маленькими гнездышками. А ведь днем в седле была Гурка!

И это было странно и страшно.

Гурка от волнения не могла спать; она глядела на притихший испуганный ночной лес глазами своего возлюбленного и видела, как прочь уносятся даже светляки, и белый пес зря рыщет в кустах, выискивая добычу. Все лесные обитатели были надежно упрятаны, ушли от тропы прочь, были укрыты лапами елей, словно дети руками родителей.

– Лес не хочет отдавать никого, – горько заключила Гурка.

– Или источник не хочет того, кого лес согласен отдать, – ответил Ночной Терновник. – Ему нужен особый дар.

Внезапно собака, до того молча бегающая в темноте, залаяла. В ее голосе были злость и страх, и сердце ночного Терновника дрогнуло.

– Лес отдает нам того, кто хочет источник, – прошептал он.

Громкий грозный рев пронесся над испуганным притихшим лесом, с визгом выскочил белый пес из кустов, трусливо прижимая уши, и Ночной Терновник соскочил с коня, нервно заплясавшего под ним.

Он пошел на звуки, доносящиеся из темноты, тропа вывела его на прогалину в лесу.

Небольшой холм, поросший бьющейся под порывами холодного ветра жесткой сухой травой, присыпанной снегом, весь окруженный лесом, был ярко освещен луной, и под ее ослепительно-белым серебряным диском стоял прекрасный олень, огромный зверь с черной блестящей шкурой, с белой, как снег, грудью.

У него были большие ветвистые белые рога, словно высушенное дерево, на котором дожди и время нарисовали причудливые желтоватые узоры. Они были так огромны, что россыпи бледных звезд в темном небе казались листвой на них. Его лоснистый мех был покрыт каплями ночной росы, вспыхивающей в лунном свете бриллиантовой россыпью, пар белесыми клубами валил из огненно-алых ноздрей. Он поднял к звездному небу голову и вновь огласил притихший лес своим грозным ревом, а затем обернул взгляд своих огромных глаз к замершему перед ни на тропе охотнику.

И зрачки его блеснули зловещим рубиновым блеском.

– Лесной злой дух! – пискнула Гурка. – Это о нем говорили! Это тот, кто нужен источнику!

Ночной Терновник не ответил; медленно он вынул стрелу из колчана, глядя в глаза зверю. Но не успел он и коснуться тетивы, как могучий зверь сорвался с места и одним прыжком скрылся в чаще лесной.

– За ним! – выкрикнула Гурка отчаянно. – Это он! Он нужен нам!

Свистом Ночной терновник призвал собаку и пустил ее по следу ускользающей добычи, и верный пес, ощетинясь и рыча от страха, дрожа всей шкурой, все же пустился на поиски.

Теперь лес словно ожил; задышал, задвигался, распуская отвернувшиеся было от лесной тропы в страхе ветви. Ночные насекомые, светляки, проснувшись от зимнего сна, роями облепили деревья вдоль тропы, по которой бежал Терновник, преследуя оленя, а самые отважные ночные птицы метались над рогами убегающего зверя, словно призывая охотника.

Сильные ноги быстро несли оленя, и он бы сотню раз мог ускользнуть, убежать от Терновника, если бы не останавливался изредка и не оборачивался, словно проверяя – а преследует ли его отчаянный смельчак, не боящийся духа ночи?

Но Ночной Терновник не отставал. Привыкший к погоням, он бежал вслед за зверем, словно обезумев, ослепнув, оглохнув, и напрасно Гурка кричала и плакала, убеждая его, что хитрый зверь заманивает его куда-то – он не слышал.

Потеряв из виду зверя, Терновник остановился, переводя дух, и тотчас же олень выскочил на него из мрака, рогами поддев лук и вырвав его их рук охотника, сильным ударом грудью сбив Терновника с тропы. Оглушенный, тот покатился в подлесок, а рядом по белому снегу скакал олень, рогами расталкивая хлещущие ветки.

Избитый, растрепанный, Терновник выкатился из пышных кусов и попытался подняться на ноги, вытаскивая нож. Он все еще горел желанием убить страшного зверя, и хотел расправиться с ним как обычно расправлялся с прочей своей добычей. Но олень, вновь вынырнув из мрака, распуская холодный туман на ленты рогами, налетел на юношу и вышиб из его руки и это оружие. Нож улетел в жесткую желтую траву, торчащую колким ежиком из-под снега, и потерялся, а хитрый зверь отскочил прочь, словно опасаясь, что беззащитный эльф накинется и голыми руками разорвет ему горло.

Впрочем, наверное, так и было бы. Ночной Терновник, несмотря на ноющую боль в теле, вновь упрямо поднялся, переводя дух, и упрямо глядя в горящие, как угли, глаза лесного духа.

– Можешь не выставлять свои рога, – выкрикнул он, пошатываясь на ослабевших ногах. – Я все равно вырву твое сердце и отдам его источнику! Даже если ты заманишь меня в свое нечистое логово, и там меня встретят темные друиды и колдуны – вы не сможете остановить меня! Мне нужна жертва для источника, и я ее принесу!

Словно отчаянный волк, огрызаясь и едва не рыча от ярости, набросился Терновник на оленя и ухватился крепко за выставленные вперед острые рога, стараясь пригнуть голову животного к земле. Эта борьба длилась совсем недолго, Ночной Терновник не смог совладать с огромным зверем, и олень, мотнув головой, отшвырнул своего противника далеко в бьющуюся на ветру траву, в мертво мерцающий неглубокий снег.

– Я все равно убью тебя...

Несколько раз шибались они в поединке – олень, шумно дышащий горячей глоткой, и охотник, в кровь изранивший руки о костяные ветки оленьих рогов. И каждый их поединок оканчивался одинаково – могучий зверь отшвыривал Ночного терновника все дальше в лес. Тот упрямо поднимался и нападал вновь, стараясь победить. Но зверь все глубже и глубже сталкивал его во мрак...

Последнее падение едва не выбило дух из Терновника; он скатился по небольшому склону, по каменистой дорожке, и больно ударился боком о каменную кладку.

Израненной ладонью он ощупал невысокую холодную стену, и с ужасом понял, что зверь завел, заманил, закинул его в самую чащу, в то самое место, где и начались его, Терновника, злоключения! Он сидел рядом с волшебным источником, и уставший олень, опустив голову, стоял рядом, тяжело дыша.

Страшная догадка пронзила мозг Ночного Терновника.

Он уже слышал плач Гурки, он ощущал ее страх, но, увы, ничего уже не мог сделать, силы оставляли его, и он с отчаянием понимал, что слишком слаб, чтобы что-то исправить.

– Так тебе нужен я, – прошептал он, глядя в огромные горящие глаза, – ты сам должен принести жертву источнику?

Словно понимая его, олень опустил устало веки и чуть качнул отрицательно головой.

Медленно, неслышно ступая, оставляя черные следы на белом покрывале, он обошел замершего юношу, колодец, и склонился над водой. Терновнику показалось, что олень что-то хочет достать из воды, и потому охотник встал, опираясь на древнюю кладку, и тоже заглянул в источник.

Там, в священной светлой воде, качаясь и расцвечиваясь хрустальными бликами, танцевали отражения – его, избитого и израненного мальчишки, и остроухого темноволосого эльфа с синими, как ночь, глазами.

Одни и те же звезды украшали их кожу, одинаково были очерчены брови и рот, и Терновник, охнув, чуть не упал, отпрянув от колдовской воды.