Текст книги "Конец Ядовитого Мну"

Автор книги: Константин Дубровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава VII

Утром фотонолёт «Мисхор» начал торможение, и к полудню огромный чёрно-жёлтый диск Ядовитого Мну закрыл полнеба. Все участники акции возмездия собрались в кают-компании и прилипли к иллюминаторам. Стало так тихо, что было слышно, как печень Ихи Еврюжихи обезвреживает принятый накануне алкоголь. Не выдержав нервного напряжения, астроном Панибрат вытянулся в струнку и чистым детским голосом запел: «За детство счастливое наше спасибо, родная страна». Обстановка разрядилась. Все заговорили, перебивая «друг друга, причём выделялся бас Скабичев-кого, который доказывал доктору Фишеру, что жёлтый цвет планеты обусловлен большим количеством дисперсного золота во взвешенном состоянии. Фишер несколько переполовинил оптимизм рыцаря науки, сказав, что это может быть не мелкодисперсное золото, а крупнодисперсный кал.

– Сами вы кал, – обиженно сказал Скабичевский, но тут Аванес Попян постучал «Паркером» по графину и объявил:

– Соратники! Мы у цели. Слушайте ближайшую и отдалённую задачи – шапки долой! Первым на пробный облёт планеты отправится глиссер-вездеход «Свободный труд» с двумя добровольцами на борту. Так как, судя по лицам, желают все, полетят самые достойные, то есть навигатор Монц и практикант Маховлич. Ваше задание – выбрать безлюдное лесистое место для приземления недалеко от столицы. В контакты не вступать, себя не обнаруживать, постоянно находиться на связи. Почему вы плачете, Маховлич?

–Я не могу лететь – у меня самоотвод, – сквозь слёзы прогнусавил стажер.

– Онанизм – не есть веская причина, – строго сказал Попян. – Гордитесь! Вы, может быть, умрёте молодым.

Навигатор Монц был спокоен – за ним было шесть судимостей и два «мокрых» дела на Язике, так что на прощение он не рассчитывал, и потому, беспечно посвистывая, отправился в шлюз для глиссера. Рыдающий Маховлич обречённо поплёлся за ним, вспоминая свою бабушку, которая всегда хотела, чтобы он стал закройщиком.

Через пять минут в динамике раздался весёлый крик Монца:

– Пошла, гунявая!

И глиссер «Свободный труд» плавно отвалил от бор а «Мисхора». Все смотрели на экран – глиссер приближался к плотным слоям атмосферы.

– Монц! Это Попян! Как слышите? Как обстановка?

– Это Монц, слышу тебя, Попян! Обстановка отвратительная. Стажёр Маховлич обгадился в скафандре – вонь нестерпимая. Вижу землю. Имеет место скопление пунктов сельского типа, вдали горы. Курс прежний

– Так держать, – приказал Аванес и устало закурил. Глиссер скрылся в облаках.

– Все свободные от вахты могут отдыхать, – сказал Олива и сразу заснул.

Группа Золтана Вдуича моментально стала играть в «панаса», учёные отправились в виварий, а доктор Фишер – подглядывать за изнурительными тренировками супругов Асс-Бабич.

– Попян, это Монц, – раздалось в наушниках, – записывай координаты. Квадрат 0,5—0,8, угол Бромзича – 45°. Место – пальчики оближешь: кудрявый лес, зеркальный пруд, небольшое лесничество и дочь лесника. Зовут Барбара. Как поняли? Повторяю по буквам Борис, Арон, рубль...

– Какой «рубль», что ты мелешь? – заорал Попян. – Зачем нам лесничество?

– Это наоборот удобно, – возразил Монц, – к леснику привыкли и можно не опасаться проверок.

– Об этом после, – вздохнул Аванес, – как там Маховлич?

– Спит, – коротко ответил Монц, – но воняет по-прежнему.

– Рекомендую возвращаться на базу, – приказал Попян и вдруг в наушниках раздался характерный треск крупнокалиберного пулемёта – связь сразу стала односторонней. Попян слышал Монца, а Монц не слышал Попяна.

– Мессеры! – истошно вопил Монц, – эй, ты, скунс, включай силовое поле!

Его голос заглушали разрывы зенитных снарядов.

– Не могу, я прилип, – стонал стажёр, – прыгай, я прикрою!

В радиосвязь неожиданно внедрился незнакомый лающий голос: «Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!»

– Монц! Я – Попян! Монц! Я – Попян! – скороговоркой бубнил Аванес.

– Слышу, что не Иванов, – на секунду прорезался голос Монца и раздался оглушительный взрыв.

Аванес увидел на экране, как из жёлтых туч вылетел, охваченный пламенем глиссер и, заваливаясь на левый бок, медленно подлетел к шлюзу «Мисхора».

– Аврал! Готовность № 17! – распорядился Попян и бросился в камеру дегазации.

Опаленный и искореженный «Свободный труд» уже окружили ребята Вдуича и сбивали ватниками пламя с дизеля. Вока Немудрак натянул защитные очки и вырезал люк лазером. В полном молчании доктор Фишер багром вытащил из кабины тело навигатора Монца. Его с трудом достали из расплавленного скафандра и положили внутрь универсальной лечебно-диагностической машины «Доктор Гааз». Пока машина обрабатывала информацию, удалось обнаружить каловый оттиск стажёра Маховлича – сам он, по-видимому, испарился. Находчивый Талисман залил оттиск гипсом и через десять минут все обнажили головы перед трагическим монументом – стажёр Маховлич в стремительном порыве драит зад серпантином и лицо его при этом напоминает рабочего с антикварного плаката «Даёшь!»

Тем временем из «Доктора Гааза» выпал рецепт с рекомендациями, Фишер прочитал, сильно охая: «Ожог парами окислителя сто два процента тела. Лизис бурого жира. Перелом основания черепа с признаками диффузии содержимого в открытый космос. Жизненный индекс – сто семьдесят по Ито Соесима. Рекомендуется прощание с друзьями и кремация».

Олива несильно потряс навигатора за плечо и тихо сказал: – Монц, дружище, брось лепить горбатого – ты не на допросе.

Навигатор на секунду открыл глаза и с трудом прохрипел:

– Не суетись, Фрум, помирать буду. Слушай. Это очень важно. Дочь лесника зовут Барбара – она. за нас...

– Откуда ты знаешь? – спросил Попян, но Монц вдруг стал очень строгим и затих.

– Шутки кончились, – сказал вечером Аванес, открывая поминки, – нет с нами Монца и Маховлича, но ответ наш будет ужасным – Ядовитый Мну навсегда исчезнет с карты звёздного неба!

– Помянем, Аванес Рубенович, помянем, – приговаривал Ихи Еврюжихи, который, пожалуй, единственный из личного состава не знал, что такое поминки и думал, что это приблизительно праздник Той – его любимый праздник на кольцах Сатурна.

– Приказываю всем спать, – объявил Попян, – завтра посадка.

Фрум Олива был совершенно спокоен. «Высадка, выгрузка, какая разница?», – размышлял он, сидя в капитанском кресле, – найду себе фашисточку, набью трюмы икрой и пушниной, продам и всё пропью. А там снова полетать можно». Золтан Вдуич тоже не волновался – это был его две тысячи пятьсот сорок седьмой десантный выход. «О пенсии думать рано, – думал он разглядывая в зеркало свой чудовищный трицепс, – я теперь директор спецшколы и это сразу почувствуют гитлеровские недобитки». Неспокойно было в группе учёных, к которым примкнул колеблющийся Фишер.

–Вот увидите, нет там никаких товаров первой необходимости, шлёпнут нас, вот и всё.

– Никуда отсюда не выйду, – решительно заявил Скабичевский, – я и так уже без волос.

– А вы как считаете, коллега Еврюжихи? – спросил Фишер у полиглота.

– На ужин нам подавали сладкие баккукоты... – улыбаясь, ответил Ихи – он после двух не боялся ничего.

Леонид Посыпай боялся больше всех и поэтому отчаянно хвастался своим орденом «За, юркость». Этот орден он украл у папы, но это было так давно, что Лёня думал, что это правда. Вока Немудрак лениво перебирал струны мандолины и задушевно пел «Синий платочек».

В общей каюте космодесантников спали все, кроме Ози Бассеншниллера и неистовых Асс-Бабич. Ози писал очередное звуковое письмо тёте, но на этот раз заменял нецензурщину криком «Ап!» и поэтому письмо начиналось словами: «Тетя, Ап!», а заканчивалось горестным криком «Апатулечки!». Могучий Боб Нисневич видел во сне венгерский шииг и широко улыбаясь в темноте. Экипаж спал. Стояла темная ночь в созвездии Рака.

Глава VIII

Было раннее утро осеннего месяца мисан и стая белоголовых несторов со свистом неслись на Юг, туда, где в туманной дымке виднелись зеленые горы загадочного материка Кеа, единственного клочка земли, где на Ядовитом Мну не ступала нога человека.

Фотонолёт «Мисхор», тихо урча единственным отражателем, опустился в лесном массиве к северу от столицы фатерлянда Шпарвассера. Олива мастерски произвёл посадку, ничем не нарушив тишины осеннего леса – только лишь негромко лопнула попавшая по шасси гуава и испуганно вскрикнула сойка.

Состав звездолёта выстроился по росту в шеренгу по одному. Сразу бросилось в глаза различие в экипировке. Группа Золтана Вдуича, за исключением Миши Талисмана и Ози Бассеншпиллера, были в маскхалатах «зелёных беретов» и вооружены до зубов. Аванес Попян и группа учёных были одеты в офицерскую форму чёрного цвета и вооружены секретным оружием «фау». С ними находились и Миша с Ози в полосатой арестантской робе. Хрустнув новенький портупеей, которая ему очень шла, Аванес сказал:

– Акт возмездия считаю открытым! Вы конечно понимаете, что на нас с вами ложится. А ложится нас с вами ответственность за судьбы человечества. Итак мы разделены на четыре действующие группы. Первая – под руководством Золтана Вдуича входит в контакт с лесником и ждёт сигнала для выступления. Разрешается партизанская война и повреждение техники противника. Вторая группа под моим началом внедряется в различные ведомства и аппараты руководящей верхушки, ликвидирует последнюю и добывает секретные данные. Третья группа – это, конечно, Миша и Ози – наше самое слабое место. Они сразу попадают в колонию общего режима и организуют подполье. И, наконец, четвертая группа – это экипаж Оливы. Экипаж Оливы остаётся в корабле и является центром связи. Кроме того, при провале всех остальных групп капитан Олива обязан нажатием специального рычага уничтожить «Мисхор» и всю планету.

«Хрен тебе в зад, – подумал при этом Фрум, – за «Мисхор» деньги плачены».

Между тем Попян продолжал по восходящей:

– Все руководители имеют шифрованные пакеты с инструкциями и справочниками, вскрывать которые можно только в критической ситуации. Помните – живыми не сдаваться. А если уж сдались, то не сознаваться, откуда вы прибыли. Вопросы, пожелания, предложения, вручение ценных по дарков?

– А где икра и пушнина? – спросил дотошный Панибрат.

– И совсем не видно товаров первой необходимости, – грустно глядя в иллюминатор, добавил Немудрак.

– А ты наверное хотел, чтобы в этой чаще на всех деревьях были развешаны охотничьи ружья, полевые бинокли и болотные сапоги? – ехидно сказал Аванес. – Всё это нам предстоит обнаружить в тайниках канцлера Фука, – громко объявил он, – и всё это будет нашим.

– И моим? – заискивающе спросил астроном Скабичевский.

– И твоим, – уверенно ответил Аванес и сочувственно погладил трясущегося учёного по лысой голове.

– Да, чуть не забыл, – крикнул Фрум, – кто заберёт с собой аквариум с президентом?

– Аквариум заберёт группа Золтана и представит леснику как доказательство наших мирных целей, – сказал Попян. – Кстати, замените масло, это уже прогоркло. При большом желании можно его разбудить, хотя это не гуманно. Он хочет застрелить своего дядю-гестаповца, которого не помнит в лицо. Это радует. Ничего не случится, если он застрелит какого-нибудь другого дядю.

– Давление в шлюзах – сатис, – объявил Зе Сельпуга.

– Ну... с богом, – вздохнул отважный Аванес и первым вышел из звездолёта.

Правда, он тут же зашёл и приказал идти первому Воке, так как он, как руководитель, должен идти в центре колонны, чтобы ,не подорваться на мине. Люди по одному исчезали в тумане. Последним ракету покинул Лёня Посыпай с тяжелым станковым огнеметом. При этом он орал:

–Напрасно, старушка ждет Лёню домой...

Но туман заглушал его страдания.

Отойдя от звездолёта на пять километров, Золтан Вдуич объявил привал:

– Курить в кулак, – сказал он и начал точить тяжёлый десантный штык об кожу Бена Нисневича – полетели искры.

Вилли Кенис незаметно достал из чемодана Асс-Бабичей книгу «Подкожная любовь», вырвал оттуда листок и свернул цигарку. Бабичи на это никак не отреагировали, так как находились под плащ-палаткой. Вацек Хари обнаружил в кустах настоящий ягель и теперь ел его прямо с земли, поливая предварительно уксусом.

– Тебе г...а на закуску не надо? – подшучивал над ним Юозас Гейдукис, уписывая что-то национальное из тюбика.

– Разговорчики, – прикрикнул Золтан и посмотрел в план. До лесничества было не более пятнадцати метров.

– Идут Бабичи и Вацек, – приказал он, – заходите в дом и втираетесь в доверие. Никакого нажима. Помните, как это делал курсант Талисман. Сигнал, что нам можно заходить тоже – крик супругов «Вацек, не подглядывай!» Всё. Можете действовать.

Золтан отлично видел торец дома лесника и приготовился слушать. Остальные держали дверь на прицеле. Разведчики подошли к массивным пихтовым воротам с вывеской «Лесник Няга», и Вацек сразу замолотил по ним прикладом бластера. Двери открыла ширококостная, плосколицая толстуха в пончо. «Барбара» – решил Вацек и вежливо спросил:

– Простите, где я могу увидеть старого Нягу?

– А вы кто? – удивлённо разглядывая землян спросила Барбара.

– Мы ботаники, – ответил Хари, – изучаем рептилий. Так где я могу увидеть старого Нягу?

– Кто это так хочет увидеть старого Нягу? – раздался из глубины двора низкий хриплый голос и в дверях появился огромный белобородый дедуган. В руках он держал вилы-тройчатку. Вацек заговорщицки подмигнул деду и быстро зашептал в его прокуренное ухо:

–Я от Кутькова... Всё в порядке... Через три дня наши будут здесь... Вам передавал привет Дебабов...

Старый Няга вытаращил глаза.

– От какого Дебабова привет? – наконец сказал он, заворожённо глядя на телодвижения супругов Асс-Бабичей.

– Это военная тайна, – прошептал Вацек. – Ваш дедушка был эстонцем?

– Да, дедушка был, – подтвердил старый Няга, – но я его не помню. Он погиб в белофинскую.

– Он умер у меня на руках, – вытирая слезу всхлипнул Вацек, – и просил передать вам это.

Он порылся в нагрудном кармане и достал пожелтевший листок из ученической тетради (его изготовил фальсификатор Фишер).

– «Няга, внучек, – вслух прочёл дед, – этому человеку верь – он приведёт нас в светлый цимис. Обогрей его, накорми, будь с ним ласков. Всё. Умираю. Твой Томас Няга».

– Проходите в дом, – сказал вздохнув старик.

Асс-Бабичи сразу завизжали: «Вацек! Не подглядывай!»!

– Вперёд, ублюдки, – взревел Золтан, и через минуту во дворе у лесника уже подрумянивался круторогий як, а в котлах весело булькал кулеш. Няга и Золтан сидели на ступеньках и уточняли взаимоотношения.

– Итак, будем работать вместе, – чеканил Вдуич, – ваша задача – докладывать нам обо всем стратегическом и секретном.

– Я лесник, а не канцлер Фук, – горячился Няга, – самый большой секрет, который я знаю, это то, что Барбара живет с сельским учителем, болт ему в дышло, чтоб галифе и не спадали.

Барбара в это время с восхищением смотрела как Бен Нисневич кушает второе бедро яка.

– Где расположена ближайшая войсковая часть? – спросил Золтан.

– В хуторе Шпандау, – ответил старик, – а зачем вам? Вы же ботаники.

– Хотим поймать жирную гусеницу, дедушка, – засмеялся Вдуич, – а если серьёзно, то учти: если кто-нибудь узнает, что у тебя живёт группа ботаников, Барбара перестанет жить с сельским учителем, потому что ей это делать будет нечем. Доступно?

– Вполне, – ответил старый Няга, – и где только вы взялись на мою седую голову?

– Отбой, – крикнул Вдуич. – На посту Нисневич. Вилли, оставьте девушку в покое – вы не на Земле.

Через час все спали и Золтан отстучал первую депешу: «Децел – Бецелу. Контакт осуществлён. Лесник ручной. Начинаем террористические акции. Готовы на большее».

Глава IX

Уже второй день Аванес Попян трудился офицером-снабженцем в подвале рейсхканцелярии под имеем Микаэль Гржимек. Его адъютантом был Ихи Еврюжихи, которому на Ядовитом Мну нравилось все больше и больше. Это было связано с тем, что тут отсутствовал сухой закон. Учёных удалось устроить в институт Этисмана, где занимались созданием газа «Фиалка и капель Оксмана – страшных отравляющих веществ из группы психотоминьетиков. Вака Немудрак работал сторожем в зоопарке для жён высшего комсостава. Связным был Лёша Посыпай —хитрец и злюка.

В этот субботний вечер Аванес гудел в компании группенфюреров и оберстов в ресторане на свежем воздухе «Нахтигайль». В отличие от них он не пьянел – сказывалась древняя армянская закалка. Рядом с ним сидел грузный и потный гауптман Апанасиади – секретчик канцлера.

– Отгадай загадку, Гржимек, – хохотал он, – висит, болтается – на «П» называется?

– «Плакат» – ответил Попян.

– Неправильно, – ещё больше захохотал пьяный секретник, – это Попян.

Аванес побледнел.

– Что такое «Попян»? – спокойно спросил он, обгрызая сардинеллу.

– Могу сказать честно, – зашептал Аванасиади, – это какой-то тип из космоса, на которого объявлен всепланетный розыск и награда в один миллион сольдо.

– А как о нём узнали? – ощупывая в кармане лазер спросил Аванес.

– Взяли двух его людей в концлагере при попытке поднять бунт скелетов. Эти ненормальные думали, что у нас в лагерях есть недовольные. А у нас нет недовольных, у нас все довольные. Вот ты, ты всем доволен?

– А скажи, дружище, как можно взглянуть на этих космических подонков? – небрежно спросил Аванес.

– Зачем тебе? – подозрительно глядя на него через фужер с анисовой, удивился гауптман.

– Хочу плюнуть в их гнилые пасти, – яростно заорал Аванес, – ненавижу! Мы сломим им головы! Раух!

За столом глянули «Хорста Весселя». По лицу патриотичного Апанасиади текли слезы.

– Молодец, Гржимек, – сказал он, достав связку ключей и приказал водителю: «В бункер, живо!»

Машина «Хорьх» мчалась по ночному Шпарвассеру.

Попян размышлял, что делать дальше и решил действовать по обстоятельствам. Спустившись в глубокий подвал, Апанасиади, пошатываясь, открыл дверь камеры смертников, и Попян увидел Мишу Талисмана, прикованного к стене, со следами горячего утюга на животе.

– Швайн! – заорал Аванес и стеганул Мишу лайковой крагой.

– Браво, – икнул гауптман, – продолжайте, а я пойду вырву, кажется я переел синеньких.

– Кто сдал? – свирепо прошептал Попян, когда гауптман вышел.

Ози не выдержал испытания – его били мёртвым ежом на палке,

– Где он сейчас?

– Ещё вчера преставился – отворил себе вены.

– Попян быстро расковал Мише ноги и приложил палец к губам. Зашёл Апанасиади с плоскогубцами.

– Талисман, сейчас ты станешь монархом, – я откушу тебе яйцо, – заплетающимся языком сказал гауптман и стал возле Миши на колени. Пятка разведчика свистнула в воздухе и по щиколотку вошла в горло садиста.

– Как?! – удивленно хрюкнул толстяк и ткнулся лицом в загаженный пол.

– Быстро! В машину, – сказал Попян.

– Кто дал санкцию? – спросил дежурный по этажу.

– Арестованного затребовал канцлер, – спокойно ответил Аванес и сказал пароль: «Яйка».

– «Млеко» – ответил офицер и открыл дверь машины.

Через полчаса они тихонько стучали в крошечную коморку Воки, прилепившуюся к стенке слоновника.

– Мишу надо спрятать, – сказал Попян, – через полчаса начнутся облавы.

– Можно, – спокойно буркнул Немудрак и стал связывать избитого Талисмана резиновым клеем. Затем он обвалял его в рыжей шерсти, вставил в рот жёлтые клыки и сказал:

– Это типичный горный окапи Пржевальского. В клетке его никто не узнает. Вода есть, колбасу я буду заворачивать в солому. У посетителей конфет не выпрашивай, гадить придётся на виду у всех.

–Толково придумано, – похвалил Попян, посмотрел на часы и стал стучать ключом Морзе.

Далеко в лесу Фрум Олива взял карандаш и записал: «Готлиб – Бецелу. Акция вступила в завершающую стадию. Необходимы данные о месте, где можно без труда заложить «машинку Кениса», чтобы планета раскололась с первого раза. Предлагаю группе Вдуича взять «языка» и занять позицию в доме номер четырнадцать по улице Мойвы Тойво. Связной принесёт дальнейшие инструкции. Фук-капут!»

Олива отстучал задание Золтану, пнул Зе Сельпугу в зад и сказал:

– Наши болваны заварили хорошую кашу. Как с товаром?

– Золото расфасовано, икра в бочках, меха в моей каюте, – доложил штурман.

– Правильно, сдавай! – распорядился Олива, и они зашлёпали нардами из хлебных мякишей.

А в это время Вилли Кенис, Юозас Гейдукис и Вацек Хари сидели в сугробе возле сауны и караулили «языка». Накануне за «языком» послали Бена Нисневича, но тот неправильно понял задание и задушил четырёх пленных еще по дороге, а пятого убил ударом кулака по спине, когда тот начал выдавать военные тайны. (Бену показалось, что он матюкается).

Дверь сауны распахнулась и оттуда с весёлым поросячьим визгом выскочил голый фашист с татуированными генеральскими погонами на плечах. Он заорал:

– Корош русски морозец! – и прыгнул в сугроб к разведчикам.

Там он очень удивился, потом возмутился, а потом крепко зажал во рту кукурузный кочан, заботливо предложенный Вацеком, и смирился.

Допрос был коротким.

– Где секретная кнопка? – спросил Золтан.

– (В нашем селе, – ответил генерал, – но вам до неё не добраться – там мины, электричество, овчарки и альпийские стрелки. Завтра приезжает канцлер Фук с супругой, чтобы на неё надавить.

– Зачем? – удивился Золтан, – ему что, жить надоело?

– Кнопка срабатывает только от направленного взрыва силой сто мегакалорий, а так давить ее бесполезно.

– Скажи пароль.

– «Юзик».

– Не лги, ложь наказывается, – назидательно предупредил Вдуич и отщипнул генералу мочку уха.

– Ай, я пошутил, – завыл немец, – пароль «Вы слышали, Киршнер умер!» – ответ «Протестую, Киршнер бессмертен».

– Спасибо за информацию, – сказал Золтан и махнул рукой.

Снайпер Гейдукис, конечно, не промахнулся.

– Здесь больше делать нечего, – сказал Золтан, – уходим на улицу Мойвы четырнадцать. Дом сжечь, деда Нягу лишить памяти на полгода. Барбару парализовать с последующим медленным выздоровлением.

Все распоряжения были выполнены быстро и чётко, как на учениях, и через пятнадцать минут старый Няга уже думал, что его зовут Бисмарк, а рядом в каталке-самоходке сидела неподвижная Барбара с катетером и газоотводной трубкой. Дом весело потрескивал. В квартире номер четырнадцать разведчиков ждал астроном Скабичевский и его коллега Панибрат – оба сильно пьяные, потому что пили с вечера для храбрости.

Люди Золтана рассредоточились по комнатам и стали ждать связного. Скабичевский и Панибрат, подперев друг другу щёки графинами, уныло тянули: «Давно не бывал я в Донбассе...» А в это время связной Лёня Посыпай шёл на явку. Когда он уходил, у Попяна защемило сердце: он понял, что Лёня совсем не умеет ходить в военной форме и носить оружие.

По пути на улицу Мойвы Тойво Лёня выпил нарзану и съел конский животик. Потом он зашел в зоопарк, подразнил приматов и, потеряв бдительность, вышел на проезжую часть на «красный свет».

– Ваши пешеходные права, – сразу взял его за руку постовой из гитлерюгенд.

– Не умничай, мальчик, – погрозил ему Лёня, вдруг страшно испугался и бросился бежать.

Золтан видел в окно, как постовой два раза крикнул ему «Цурюк!», а потом нажал курок фаустпатрона. Когда дым рассеялся, Вдуич увидел, что умирающий Лёня в окружении людей из гестапо доедает шифровку.

– Кто разрешил ему есть? – орал какой-то человек в штатском и пытался разжать Леониду зубы, но тот уже остекленел.

«Мужик», – с уважением подумал Вдуич, и вдруг раздался звонок в дверь. Открыли супруги Асс-Бабич. На пороге стоял взвод автоматчиков и молодцы из подземной тюрьмы Апанасиади во главе с человеком в штатском.

– Кто такие и почему голые? – раздраженно спросил главный.

– Мы супруги Эйзельсберг, – высокомерно ответили Асс-Бабичи, – а где ваш мандат на право проверки?

Вместо ответа главный махнул перчаткой и приказал:

– Стать лицом к стене. Квартира временно превращается в засаду.

Тут его взгляд упал на Скабичевского и Панибрата.

– Это что ещё такое? – заорал он. – Встать, когда с вами разговаривает следователь Клюге!

– Я таких Клюге вертел на унитазном круге, – заявил Панибрат и наколол вилкой маринованный огурчик. – Коллега Скабичевский, пусть он расскажет нам еврейский анекдот.

Клюге от ярости завертелся волчком на месте и вдруг без предупреждения выстрелил Панибрату в лоб из тяжелого «люгера». Старый донецкий астроном сказал «Майна» и упал головой в торт. В следующий момент рухнул линкруст и началось настоящее дело.

В грохоте выстрелов и вспышках бластеров ничего не было видно. Кто-то кричал: «Отто! Я слабею! Вызывайте вертолёты!» Где-то в дыму деловито гукал Нисневич и слышался треск ломающихся позвоночников.

Постепенно всё затихло. Золтан Вдуич мягко спрыгнул с люстры и крикнул:

– Живые, ко мне!

Из сортира выполз раненый Клюге, которого Золтан сразу добил. Потом показался Нисневич в разорванной тельняшке, жизнерадостный Вилли и сизый от пережитого Скабичевокий. Супруги Асс-Бабичи лежали в углу небольшой горкой, посеченные автоматными очередями. На дужке душа висел Вацек Хари с табличкой: «Он алеут – он убивал немецких солдат». Вокруг лежало человек тридцать автоматчиков, утыканных эскимосскими стрелами из моржовых клыков.

– Ряды редеют, – мрачно сказал Зоптан, – придётся вскрывать секретный пакет.

В пакете оказалась записка «Не суетись! Стой где стоишь! Буду с минуты на минуту. Попян».

– Будем ждать, – вздохнул Вдуич, – хотя нас, безусловно засекли и скоро здесь будет очень неуютно.

– Братва, давайте свалим, – предложил Скабичевский, – до ракеты рукой подать.

Но в этот момент за дверью раздался условный сигнал – три прихлопа, два притопа – и вошёл сам Аванес Попян с Вокой.

– Что произошло? – быстро оглядев комнату, спросил Аванес.

– Трошки постреляли, – ответил Золтан и тревожно спросил: – А где Миша?

– Миша и Ихи ждут внизу в глайдере, уходим немедленно. Через минуту-другую тут будет эскадрилья «Юнкерсов», а канцлер уже подъезжает к хутору.

Группа быстро погрузилась в глайдер, не забыв заминировать подходы к дому, и Талисман вывел глайдер на финишную прямую.

Жарким выдался осенний месяц мисан на Ядовитом Мну.