Текст книги "Война с Альянсом (СИ)"

Автор книги: Константин Борисов-Назимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Открывай, – приказал Александр Анзорович охраннику, указав на железную дверь в камеру.

– Есть, – коротко ответил ефрейтор.

Господин Корбин сидит на нарах, на лице ссадины, глаз заплыл, губа разбита. Рубашка, когда-то белая, вся в розовых разводах. На ногах у бывшего управляющего заводом обуви нет, только носки, брюки без ремня. Молча огляделся. Кроме нар и отхожего места, да решетки на оконце под потолком, находящимся в самом верху, тут нет ничего, если не считать ярко светящую лампочку.

– Встать! – рыкнул ефрейтор и арестованный со стоном с нар встал и покачнулся.

– Свободен, – махнул я рукой охраннику.

– Дверь не запирай, – велел ефрейтору Александр, когда тот направился из камеры.

Молча прошелся по камере, шесть шагов вперед и уперся в стену. Это одиночка, тут не разгуляешься.

– Хочу услышать все, что говорили под протокол и получить объяснения из-за чего пошли против империи, – не оглядываясь на Корбина, произнес я.

Люди Анзора допрос проводили с пристрастием, этого Александр не скрывал. На самом деле, я опасался увидеть бывшего управляющего с переломанными руками и ногами. Не исключал возможности, что он и вовсе при смерти. Нет, его перед моим приездом, привели в более-менее сносное состояние. Не удивлюсь, если и обезболивающее вкололи. Зная Жало, могу догадаться, что тот мог подстраховаться!

– Отвечай! – гаркнул Александр.

Обернувшись, увидел, что на губах Корбина играет кривая улыбка, а глаза с расширенными зрачками. Тем не менее, его покачивает, да и стонал он когда с нар поднимался. Похоже, дознаватели перестарались, как с выбиванием признания, так и с наркотиком. Увы, но быстро снять боль легче всего с опиумом, который дешев и не запрещен в продаже. Это еще один из пунктов моих споров с Портейгом. Профессор категорически против изъятия из аптек сильного обезболивающего, не соглашаясь, что люди из-за него становятся зависимы.

– Мне не столь интересно на какую вы работали страну, достаточно того, что предали Россию, – подошел я к бывшему управляющему. – Могу допустить, что из-за каких-то убеждений или проблем в личном плане. Но, черт побери, у меня в голове не укладывается, как можно предать Родину! Или это из-за наживы и желания красиво пожить?

– А разве я не этого достоин? – неожиданно ответил Корбин. – Чем хуже вас или ваших шавок, которые могут себе позволить в ресторанах развлекаться и девиц понравившихся в кабинетах обжимать? Н-е-т! Есть у меня гордость и самоуважение! Вы все плохо кончите, народ вас на вилы поднимет или освободители земли Русской придут и накажут!

– Ах ты мразь! – выдохнул Александр и коротким ударом заехал Корбины под ребра, а потом добавил по печени несколько раз.

Бывший управляющий на нары рухнул и демонически рассмеялся, после чего изрек:

– Гниды вы! Ничего, захлебнетесь в кровушке!

Всего ожидал, но не такого разговора. Предполагал, что арестованный начнет на коленях ползать и прощения вымаливать. Он на самом деле говорит, что думает или это так наркота действует?

– На кого он работал? – обратился я к Александру.

– Насколько смогли проследить цепочку предполагаемого перемещения двигателя, то Британия в этом замешана. Конечный получатель груза – Баркер, специализирующаяся на пошиве и продаже обуви. Считаем, что получатель подставной, – ответил правая рука Анзора. – Не удивлюсь, что адрес использован с единственной целью – не вызвать подозрений, а впоследствии груз заберет совершенно другое лицо. Анзор предлагает проследить, кто это будет. В ящик напихать лом или камни и сделать вид, что нам ничего о посылке неизвестно.

– Но ведь, – кивнул в сторону над чем-то смеющегося Корбина, который ползает по нарам, – ни для кого не секрет об аресте данного господина.

Понимаю, что наша контрразведка хочет затеять игру с вражеской стороной. Допустим, груз заберет заказчик и… Что нам это даст? Ровным счетом ничего. А вот если в ящик загрузить двигатель и части самолета, предварительно внести такие изменения, чтобы надолго озадачить противника, то нам это может принести пользу. Как минимум в пару недель форы.

– Анзор сказал, что груз изъяли без шумихи, могут посчитать мол недоглядели и не знали, – пожал плечами Александр.

– А сам как считаешь? – поинтересовался я, но ответа не стал дожидаться, спросил о другом: – Черт возьми! Чем вы его накачали? Он явно под кайфом!

– Гм, перестарались малёха, – печально вздохнул Александр. – Ваше высокопревосходительство, пойдемте в кабинет, этот, – он указал рукой на гладившего ладошкой нары Корбина, – все равно ничего рассказать не в состоянии.

– Скажи, а на хрена вы ему обезболивающее кололи, да еще в такой дозе? Я же предупредил, что приеду!

– Ну, он говорить не мог, – опустил голову Александр, – только визжал и плакал. Укола потребовалось два, первый не помог, потом его в надлежащий вид привели и…

– Хватит, – оборвал я откровения. – Пошли, посмотрим, какие вы из него признания выбили.

Верить или нет, тому, что в протоколах понаписали? Доказательств выше крыши, а счета, где лежат деньги полученные за работу на англичан – нет! С другой стороны, все складно и соответствует виденному на заводе, да и хотел Корбин со своей сожительницей из Екатеринбурга ноги делать. Но что-то тут мне не дает покоя, какая-то зацепка и несоответствие.

– Саша, а кто груз отправлял? – задаю вопрос и стучу пальцем по столу.

– В каком смысле? – не понял меня помощник Анзора.

– В прямом, черт побери! Корбин, при всем желании не мог загрузить двигатель в ящик, упаковать его и отправить перевозчиком по адресу!

– Иван Макарович, да зачем нам такие подробности? Нанял грузчиков и всего-то делов! – махнул рукой Александр, но документы, относящиеся к перевозке груза, стал искать.

В накладной отправитель значился некий Иван Иванович Петров, с несуразной подписью. Нашлась и объяснительная того, кто груз принял, с его слов, подъехал какой-то грузовик, пятеро мужиков споро вытащили ящик, используя для этого тросы и бревна, по которым ящик перекатили из грузовика сразу в вагон поезда. Железнодорожный смотритель поделился своим изумлением с тем, кто его опрашивал. «Сынки-то богатыри, но молчаливы и чем меня поразили – ни словом не обмолвились, даже не матюгнулись и одеты прилично!»

– И после этого ты мне скажешь, что не следует искать этих людей? – подтолкнул я бумагу к Александру. – Ты хотя бы ее читал? Кстати, тому кто додумался провести беседу с железнодорожником и ее записать – премию от моего имени! Три рубля золотом!

– Рубля за глаза, – буркнул расстроенно помощник Анзора. – Но нам это ничего не дает. Описаний грузовика нет, внешность грузчиков неизвестна.

– Саша, скажи-ка мне любезный, много ли ты знаешь грузчиков, что не матюгаются? Ящик тяжелый, его привезли к вагону и быстро перегрузили. Какой вывод?

– Молодцы? – неуверенно спросил контрразведчик.

– В какой-то степени, – хмыкнул я. – Смотритель же рассказал, что у грузчиков имелись с собой направляющие, которые они приладили на борт грузовика и оперли на пол вагона. Используя заготовленные круглые бревнышки, с помощью тросов ящик в момент ока перекантовали! Это я тебе процитировал воспоминание железнодорожника. Нет, парни молодцы, как ты сказал, не спорю. Но вывод какой?

– Чертовщина какая-то, – почесал затылок Александр.

– При этом ни разу не матюгнулись, – покачал я головой. – Ищи их среди иностранцев и в первую очередь среди охраны английского посольства.

– Думаете? – уточнил Александр.

– А ты сам мозгами пошевели!

– Значит эта падла, Корбин который, нам не всю правду рассказал! – заявил мой собеседник.

– Ну, он на себя взял вину, что за десять тысяч золотом был готов предоставить основные узлы самолета, в том числе и двигатель. Отправив их по указанному адресу, ему выдается вексель, которого, в документах нет. Про срыв производства самолетов – ни слова! Корбин не дурак, понимает, что за последнее деяние могут и расстрелять. А вот за продажу оборудования – лет десять тюрьмы. Чуешь разницу?

– Так чего делать-то? – потер глаза Александр. – Хватать всех из английского посольства и допрашивать? Так хрен они чего скажут!

– Ничего пока не делать, – задумчиво ответил я. – Давай-ка побеседуем с бухгалтершей, Софьей… Как там ее?

– Хорева Софья Олеговна, тридцати двух лет, – подсказал Александр.

– Сибирячка или приезжая? – поинтересовался я. – Что о ней известно?

– Полгода назад перебралась в Екатеринбург из-за известных событий. Родом из Спасска – небольшого уездного городка под Рязанью. Свела знакомство с Корбиным, которого, по рекомендации господина Маркова, назначили управляющим на завод. Через какое-то время, установить точно не удалось, стали сожительствовать. Соответственно и работу получила бухгалтером, – чуть морща лоб, по памяти сказал Александр.

– Так-так, – прищурился я, – а узнать в Спасске о такой даме как-то возможно? Жила ли она там, чем занималась? Хорошо бы, если кто-нибудь про ее внешность рассказал.

– Думаете не та, за кого себя выдает? – понял мой намек Александр.

– Кто из нас контрразведчик? – хмыкнул я. – Проверь, а потом с ней и побеседуем. Надзирательницам – отбой, если Хорева на самом деле из уезда под Рязанью, то ничего она не знает и сказать не сможет.

– А если взяла себе не свою личность, то молчать станет до последнего, – понимающе покивал помощник Анзора.

Из здания контрразведки я вышел, когда до назначенной встречи с Гардингом осталось несколько часов. С бухгалтершей разговаривать не стал, против нее нет никаких доказательств, а всю вину на себя Корбин берет. Конечно, словам бывшего управляющего особого доверия у меня нет, не исключаю, что он себя оговорил. Александру Анзоровичу на этот момент пенял, тот проникся и обещал не доводить дело до крайности. Что он подразумевал – понятно, не применять чрезмерную физическую силу. Впрочем, в какой-то степени удивлен увиденным, хотя и подозревал, что люди Анзора действуют жестко. Тот же начальник полиции предпочитает не выбивать показания, а припереть доказательствами обвиняемого. Необходимо начальнику контрразведки перенять опыт у Картко, пусть поучится.

– Иван Макарович, домой? – спросил меня водитель, когда я сел в машину.

– Нет, давайте-ка подпоручик прокатимся к резиденции императрицы, – ответил я, прикинув, что как раз успеем обернуться до встречи с послом.

– Как прикажите, – вздохнув ответил Василий Петрович и попенял: – Охраны у вас мало. Прознает Гастев – орать начнет.

– На меня? – усмехнулся я.

– Нет, на вас не посмеет, но обязательно выскажется, – трогая автомобиль, заявил подпоручик.

Проезжая мимо больницы, где сестрица лежит с малышами, я решил узнать, как они себя чувствуют. Если же профессор на месте, то и с ним переговорить.

– Отменяется резиденция, – указал Василию на поворот к больничному заведению, – рули к служебному входу.

– С радостью! – поворачивая, заявил подпоручик.

Хм, неужели он так ругани Гастева опасается? Хотя, чему тут удивляться, как ни крути, а генералу подчиняются охранители. Нет, мои приказы для них в большем приоритете, но по «шапке» могут и от Анзора получить. Бюрократия? Возможно, и так, в России всегда на одного работника приходилось много командиров.

– Доброго утречка, ваше высокопревосходительство, – сдерживая зевок, сказал медицинский брат, дежуривший у входя для персонала и приема больных.

К одному из наших с профессором достижений отношу наладку работы скорой помощи в Российской империи. Как ни парадоксально, но первая станция скорой помощи возникла в Варшаве, аж в одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году! А в Москве, через год, закупили всего две кареты скорой помощи и то на пожертвования купчихи Кузнецовой, которая еще и финансировала работу станций. В Санкт-Петербурге еще через год появилась такая услуга населению. В общем и целом, по всей империи это нововведение как-то с трудом приживалось. На все необходимы средства, а их – обычно, не хватает, как заявляют чиновники, при этом пуская деньги на какие-то непонятные прожекты. На данный момент в каждом крупном городе Сибири имеется по несколько подстанций скорой помощи, где трудятся сотни человек, если не больше. Карет скорых не очень много – признаю, но заказы размещены, техника не заставит себя ждать.

– Доброе утро, – вежливо ответил я. – Скажите, любезный, господин Портейг на месте?

– Оперируют они, – уважительно ответил медбрат.

– Давно?

– Так сразу, как паренька переломанного привезли, – сокрушенно поведал мой собеседник. – Не жилец, за кошкой на дерево полез, да сверзился с почитай десятиметровой высоты.

– Так-таки и десятиметровой? – не поверил я.

– Можа и нет, – покладисто согласился тот, – сам не видел ту сосну.

– А привезли-то когда?

Медбрат вытащил из кармана часы, открыл крышку, печально вздохнул и сказал:

– Около часа назад, время на дежурстве медленно тянется.

Соглашусь, нет ничего хуже, чем ждать и скучать, когда прошедшая минута кажется часом. Семен Иванович занят, а идти в операционную и узнавать, когда он закончит оперировать не очень-то хочется. Ведь припашет же! И тем не менее, временем располагаю, может чем-нибудь и помогу профессору.

Прошел в умывальную комнату, тщательно вымыл руки, попросил у сестры милосердия принести мне медицинских халат и после того, как облачился, прошел в операционную, предварительно еще раз руки вымыв.

Три операционных сестры милосердия суетятся возле коротко отдающего приказы профессора. На столе лежит пацаненок лет десяти с открытыми переломами. Профессор же борется с внутренним кровотечением у пострадавшего. Аппарат искусственного дыхания работает, пацан под наркозом, но… медицинский брат, что встретил меня на входе, как ни печально, но прав. Ребенку может помочь только чудо, ну, или профессор.

– Зажим и тампон! Кровь убирайте! – рычит он на стоящую рядом сестру милосердия, а потом переводит взгляд на меня. В глазах Семена Ивановича какое-то безумие, честное слово! – Иван! Чего застыл столбом?! Помогай!

Ноги сами собой понесли! Оказался рядом со столом и принялся выправлять переломы. Нет, действую осознанно, все контролирую и разум не утратил. Кости рук и ног пострадавшего соединил, надеясь, что нам всем посчастливилось и нет перелома позвоночника. Больше всего пришлось повозиться с переломом ключицы. Через какое-то время заметил, что работаю один, Портейг стоит у окна и внимательно за моими действиями наблюдает.

– Выживет? – подошел я к профессору, когда закончилась операция, а сестры милосердия, под моим присмотром, забинтовали пацана сделав похожим на мумию.

– А сами как считаете? – со вздохом, поинтересовался тот.

– Пятьдесят на пятьдесят, – честно ответил я, потом добавил: – Хотелось бы, чтобы инвалидом его не оставили. Не дай бог поврежден позвоночник, то тогда его существование в ад превратится.

– Позвоночник я смотрел, на первый взгляд – цел, что невероятно. Возможно, парень в счастливый день родился. А насчет прогноза… – профессор вздохнул, – неблагодарное это занятие. Будем надеяться, что организм молодой и справится. Ладно, мы сделали все, что могли. Пойдемте, коллега, мыть руки, а потом и поговорим за чашечкой чая. Вы уж простите старика, но от кофе у меня стало сердечко пошаливать.

– Что-то серьезное? – забеспокоился я.

Портейг ничего не ответил, отмахнулся и направился на выход из операционной. Черт! Зная его ритм работы, то он себя в могилу загонит раньше времени! Где мне такого компаньона найти? А что будет с лекарственными разработками? Следует как-то так сделать, чтобы он отдохнул и сил набрался. А как? Н-да, задачка! Не послушается же!

Когда мы с профессором уже пили чай в его кабинете, то решил затронуть одну болезненную тему:

– Семен Иванович, скажите, как поступим, если начнется война с Альянсом? – спрашиваю своего компаньона, про себя прикидываю, как бы его все же на курорт сплавить.

– Иван Макарович, в моей профессии ничего не изменяется веками. Призвания врача – помогать людям, – ответил тот, а потом добавил: – Знаете, я тут кое-какие расчеты произвел и пришел к выводу, что если переоборудуем наши фармацевтические фабрики под нужды только военных, то сильно усложним жизнь обычным людям. Им нечем станет лечиться. Лекарственные препараты, которые мы вывели на рынок – исчезнут из аптекарских пунктов. Возникнут сложности в лечении обычной простуды, а про осложнения и не заикаюсь.

– Краски-то не стоит сгущать, – вздохнул я, осознавая его правоту. – В данный момент нарабатываем продукцию на склады, стараемся сделать запасов как можно больше. Однако, раненым на поле боя необходимо помогать. Их тоже на произвол судьбы не бросишь.

– Вот и ищите баланс, ваше высокопревосходительство, – ответил Портейг, намекая, что в данном вопросе он помогать отказывается.

Попытался я развить это направление разговора, но Семен Иванович не поддался. Наоборот, легко перевел разговор на интересующую меня тему:

– Катерина Макаровна, голубушка, меня удивила. Н-да, приятно так удивила, – повторил он. – Не ожидал, что она двойню под сердцем носит. А держалась-то как! Достойна своего брата! – он снял пенсне и протер стекла.

– Проблем со здоровьем, – чуть дрогнувшим голосом, осознав, что Катька мне сильно дорога, – не возникло?

– Кровопотеря составила чуть больше нормы. Заставила она на какое-то время поволноваться, но все обошлось. Чтобы быстрее восстановилась ей нужен покой, овощи и фрук… – профессор резко замолчал, а потом хмыкнул, что ему не свойственно: – Иван Макарович, да чего я вам рассказываю?! Вам же, голубчик, не хуже моего известно, что и как!

Спорить не стал, если других проблем нет, то восстановление стандартно. Много полезной еды (не всегда вкусной), прогулки на свежем воздухе, отдых и как можно меньше физических нагрузок. Ох, боюсь со всеми этими пунктами возникнут сложности из-за Катькиной упорности. Детишки в полном порядке и это радует. А вот повидаться мне с сестрой профессор не позволил. Заявил, что та категорически отказывается видеть дорогих ее сердцу мужчин пока находится в болезненном состоянии.

– А как же вы-то к ней в палату заходите? Насколько знаю, одним из авторитетов являетесь! – заявил я.

– Пыталась от моих услуг отказаться, – улыбнулся Портейг. – Пригрозил, что прикажу ей давать сонное зелье и когда она уснет, то и буду осматривать. Шутил, разумеется, Катерина женщина не глупая, понимает, что с моей помощью на ноги быстро встанет. Планирую ее завтра выписывать, тогда уже увидитесь. Кстати, мой вам совет: готовьтесь к крестинам, от крестного отца требуется много чего. Надеюсь, вы этот обряд знаете в деталях и уже подготовились?

– Честно говоря, смутное имею представление, – озадаченно пожал я плечами. – Да и чего там сложного? Подержал младенца, походил вокруг купели, повторил за священнослужителем необходимые слова и…

– Идите-ка вы голубчик к отцу Даниилу! – смеясь перебил меня Портейг.

Профессор так залихватски смеется, что мне стало не по себе. Похоже, я что-то сильно упустил и явно попал в какую-то непростую ситуацию. Попытался его расспросить, но Семен Иванович только руками замахал и заявил, что мне поможет только священник. Мало того! Семен Иванович еще и слезы смахивал от смеха, так я его рассмешил! Гм, в памяти-то всплывают обряды как крестили в моем мире и времени, неужели тут все разительно отличается и традиции утратили из-за разницы во времени? Придется заехать к отцу Даниилу, взглянул на часы и понял, что пора с послом встретиться. Ну, приготовления к обряду может и подождать, время-то еще, вроде достаточно, Катька родила всего ничего, будущей крестной нет. Кстати, нет у меня уверенности, что императрица согласится на эту процедуру, если я рядом с ней в обряде принимать участие стану. Н-да, ночь и утро выдались удивительными, что в контрразведке, что в больнице меня не слабо так озадачили!

Распрощавшись с профессором, я вышел из больнички и велел водителю:

– В посольство Англии едем!

Глава 7. Переговоры и уступки

Охранители с водителем остались дожидаться меня во внутреннем дворике посольства, где им в беседке организовали завтрак. Честно говоря, при виде овсянки, даже издали, лица моих сопровождающих скривились. Не в русской традиции есть полезную пищу по утрам, к тому же мы еще молоды и о здоровье задумываемся редко.

– Чая с булочками попросите, – подсказал я господам-офицерам.

– Всенепременно, ваше высокопревосходительство, – хмыкнул один из охранителей и спросил: – Через какое время нам начинать беспокоиться?

– Часа два-три, с запасом, – ответил я, не собираясь проводить в посольстве весь день, дел много, а для беседы за завтраком этого вполне достаточно.

– Ваше высокопревосходительство, господин Чурков, сэр Гардинг вас ожидает в библиотеке, – обратился ко мне чопорный дворецкий в форменной ливреи. – Разрешите вам показать путь.

– Ведите, – кивнул я и отправился следом за слугой, идущим как на параде с высоко поднятой головой и прямой спиной, словно ему в позвоночник лом вставили.

Убранство посольства можно описать двумя словами – дорого и богато. Денег не пожалел Чарльз на комфорт и пыль в глаза. Кстати, последнее мое утверждение под вопросом. Насколько знаю, не с кем тут послу встречаться и решать дипломатические вопросы, ну, не считая меня. Хотя, пышные приемы посол устраивает, приглашения присылает регулярно, но я постоянно нахожу веские причины, чтобы не тратить время. Так и нервы свои берегу. Очень уж на торжествах от дам приходится отбиваться, не в прямом смысле, разумеется. И ведь всегда есть вероятность, что особо хитрая хищница сумеет меня затащить в койку. Способов не так много, но есть одни пилюли, которые мы с профессором выпустили в свет, словно джина из бутылки. Средство проверено, без побочных эффектов, если не считать, мощнейшего влечения к противоположному полу. Стоп! Противопоказания-то как раз имеются, это если после приема воздерживаться, то последствия для мужского организма наступят печальные. Нет, разумеется, я не евнух и с хорошенькой дамочкой готов отдохнуть, но без обязательств. Все же вокруг, как правило, преследуют определенные цели. Мужу; брату; свату желают оказать помощь и получить преференции.

– Прошу, проходите, – отворил передо мной двухстворчатые двери дворецкий, пропуская внутрь библиотеки.

Слуга перестарался, распахивать две двери, показывая, что гость занимает чуть ли не высшую должность. Ну, думаю его так проинструктировал посол, который с улыбкой идет мне навстречу.

– Иван Макарович, я счастлив, что вы приняли мое приглашение и почтили своим визитом! – заявил Чарльз.

– Хм, господин посол, не вижу в этом ничего странного, – пожимая ему руку, ответил я. – Кстати, доброе утро!

– Да-да, конечно, и вам доброго утра. Правда, как я слышал русскую поговорку: «утро – не вечер: другие речи!» Получается, решать дела лучше до обеда или не так что-то понимаю? Вы уж простите, но обороты у русского языка витиеваты, смыл для подданного другой империи может ускользать, – сказал посол, а потом указал на сервированный журнальный столик: – Не желаете позавтракать?

– Благодарю, сыт, если только чашечку кофе, – я чуть склонил голову, в знак признательности о такой заботе. – А насчет решений утром, так это зависит от многого, зачастую и за ужином дела делаются.

– Возможно я что-то все-таки не понял, – пожал плечами посол и подойдя к столу взял колокольчик для вызова прислуги. Коротко его тряхнул и на мелодичный звон тут же явилась служанка.

Хм, одета молодая женщина вроде и пристойно, в форменное платье и передник, но выглядит этакой соблазнительницей. Прическа уложена, макияж на лице, несколько верхних пуговок расстегнуто, на показ выставлена большая грудь, а подол платья чуть-чуть до середины бедра доходит. Ходить так прислуге не принято, если только она не выполняет еще и интимные функции. Самое интересное, что для Чарльза ее появление оказалось полной неожиданностью. Посол побагровел, а сказать ничего не в силах. Служанка же переводит взгляд с меня на своего господина и чувствуется, что ей не по себе. Что-то про себя решает, хмурится, но все же заявила:

– Господа, к вашим услугам. Правда, не ожидала, что нас окажется трое!

– Брысь! – прошипел Чарльз. – Скажи, чтобы кофею подали!

– Ой! – одной ладошкой «служанка» или содержанка, так, наверное, более правильно, прикрыла рот, а второй ладонью попыталась натянуть передник пониже.

Гм, зрелище получилось завораживающим! Лифчик-то девица одеть забыла, передник под ее натиском поддался, а грудь, словно два футбольных мяча, выскочила из удерживающего их места. Кстати, размерчик отличный, не такой и большой как казалось, ну, где-то третий с плюсом. Это я успел за несколько секунд рассмотреть, так как «служанка» оказалась не только понятливой и послушной, но еще и проворной. Резко развернулась, короткое платье не скрыло ее упругих ягодиц, на которых так же нет белья, и сделав несколько быстрых шагов, скрылась за дверью. Мы с послом переглянулись, я засмеялся, а из-за закрытой двери меня поддержал хохот барышни легкого поведения.

– Эм, Иван Макарович, простите ради бога за такой казус, – закусив нижнюю губу, попросил посол. – Не ожидал, что Грета придет.

– Это вашу служанку так зовут? И, позвольте полюбопытствовать, если не секрет, каковы ее обязанности? – не сдержался я и задал не слишком деликатный вопрос.

– Поручения выполняет только мои, – ответил Чарльз. – Кстати, вы оказались в ее вкусе, если пожелаете, то могу устроить ваше, гм, тесное знакомство.

– Благодарю, но нет, – помахал рукой.

Естественно, сэр Гардинг не стал настаивать. Радует, что его лицо стало приобретать естественный цвет, а то бы еще удар хватил. Я бы никогда не подумал, что у посла есть содержанка, да еще вчера видел его идущим к девочкам в бордель. Кстати, вот точное название заведениям Олеси Федоровны! Она свою деятельность прикрывает ресторанным бизнесом, но прибыль извлекает из другого. Если мне память не изменяет, уверен на почти сто процентов, что нет, то налоги на увеселительные заведения у нас намного выше. Та же Марта использует определенный этаж, где ее девочки с клиентами встречаются. А вот у госпожи Беляевой есть только один пустующий зал для гостей, которые пришли покушать. И тем не менее, градоначальник пытался организовать угощение свиты императрицы именно в заведениях своей пассии. Что-то не сходится, надо Анзора напрячь, пусть «раскопает» что там на самом деле.

– Господа, – в библиотеку вошел дворецкий, – ваш кофею-с.

– На стол поставь, да смотри не урони, – предупредил своего слугу Чарльз.

– Вот не ожидал, кто роль служанки у вас выполняет, – хмыкнул я, когда дверь за слугой закрылась.

– Это я сам виноват, – сокрушенно вздохнул Чарльз, – дал не точные распоряжения. А слуги, сами знаете, могут воспринять приказы неадекватно.

Мы присели за стол, я с удовольствием сделал пару глотков кофе, а потом попросил разрешения закурить. Жду, когда сэр Гардинг перейдет к делу, а посол хмурится и молчит, словно собирается сообщить неприятное известие.

– Господин посол, сэр Гардинг, за кофе – спасибо, но может к делу? Намечено еще несколько дел на сегодня и хотелось бы успеть их сделать, – сказал я, прямо намекнув, что тянуть кота за одно место уже достаточно.

– Гм, всего столько навалилось, – Чарльз вздохнул, – прямо и не знаю, с чего начать.

– Так может по мере возникновения того или иного? – предложил я. – Готов вас выслушать.

– Конечно, мне стоило бы обратиться к вам, ваше высокопревосходительство, в официальной обстановке, чтобы донести позицию Британии, – сэр Гардинг задумчиво на меня посмотрел и улыбнувшись, продолжил: – Иван Макарович, мы с вами немного друг друга узнали за время нашего знакомства и понимаем, что официальные встречи не всегда идут на пользу делу.

– Это вы о чем? – нахмурился я.

Нет, примерно понимая куда Чарльз клонит, однако, лучше не догадываться, а знать наверняка.

– Отреагировать в официальной обстановке на то или иное предложение другой империи придется согласно этикету и внешней политики. Особенно в ситуации, когда приходится озвучивать свою позицию прилюдно и потом уже ей следовать, даже если и решение пересмотрено. Нет, случается, монархи свои слова на следующий день истолковывали совершенно не так, как вечером, ставя все с ног на голову. Понимаете, о чем говорю? – склонил Чарльз голову к плечу и внимательно на меня посмотрел.

– Да, догадываюсь, – хмыкнул я. – Просите не рубить с плеча, а спокойно все обдумать.

– В том числе, – удовлетворенно ответил он, встал и подошел к стойке с книгами. Выбрал один толстый и большого формата том, открыл его и вытащил из середины книги конверт, облепленный сургучными печатями. Книгу захлопнул, постоял, словно размышляя, передавать ли мне послание или нет. А то, что это именно какое-то послание от важного чина Британии вероятность под сто процентов. – Иван Макарович, – повернулся ко мне сэр Гардинг, – хочу вас заверить, что не со всеми пунктами ультиматума, который вынужден вам вручить, я согласен. Тем не менее, поймите меня правильно, я же своего рода подневольный человек.

– И вы так смело высказываетесь? – удивленно спросил я.

– Оставил за собой право заявить в беседе с вами собственное мнение. За определенные заслуги мне пошли навстречу.

– Значит ультиматум, – кивнул я на конверт. – Что ж, давайте, раз обязали передать.

Прекрасно понимаю, что в данный момент сэр Гардинг официально представляет свою державу. Винить его глупо и не в чем.

– Прошу, – протянул мне конверт посол.

– Благодарю, – встав я взял предложенный мне ультиматум. – На словах что-то не желаете дополнить? – поинтересовался, рассматривая личные печати короля Соединенного королевства Великобритании и Ирландии.

– Нет, – отрицательно покачал головой посол, а потом уточнил: – Пока не готов, вы сперва ознакомьтесь с посланием.

Ясно, ему есть что сказать, но решил посмотреть на мою реакцию. Ну-ну, Чарльз умный господин, наверняка мою реакцию просчитал, но оставил небольшой процент на непредвиденный случай. Я вскрыл конверт, точнее, пакет, в котором обнаружил сложенный лист с отпечатанным с двух сторон текстом.

– Впервые вижу, что официальный документ сразу переведен на русский язык, – удивленно покрутил в руках письмо (такое заглавие успел прочесть).

– Простите, совсем запамятовал, – улыбнулся сэр Гардинг, – просили разъяснить, что данная бумага – неофициальная позиция.

– Это как так? – не понял я, рассматривая подпись Эдуарда VII, короля Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии.

– Ознакомитесь и тогда поймете, – ответил Чарльз. – Иван Макарович, не рубите с плеча, все обдумайте. А перевод сделали по моей инициативе, чтобы не возникло неправильного толкования.