Текст книги "Олимпиада-80 (СИ)"
Автор книги: Константин Арий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
Они поспешили к автобусной станции. Алена беспрестанно посматривала на часы, беспокоясь что они не успеют на нужный им рейс.
Наконец, добравшись до станции и сев в автобус они стали ждать отправления. Из репродуктора раздался голос диспетчера, оповещая об отбытии, и вскоре наши герои покидали жаркий и душный олимпийский город.
Их путь лежал в небольшую подмосковную деревушку. Возникшая когда-то на пустоши, как и большинство русских деревень, она хранит в себе крохотную частичку той широкой русской души, поющей о дремучих русских лесах, необъятных просторах и о вольной вольнице, такой желанной русскому духу. Здесь просыпается в душе что-то далеко забытое и глядя на красоту русской природы, щемит в самом сердце. Это просыпается память, память русского человека. Она поднимается из самых глубин, из-под вороха повседневных забот и беспорядочных мыслей. «Смотри, – говорит она, – смотри и любуйся. Все это твое, здесь ты сам, здесь твой дом и твоя Родина, ты – русский человек!» Ее голос звучит все громче и сильнее, превращаясь в громогласный крик, и разум и мысли плотной лозой оплетает то чувство внезапной встречи с тем, что ты так сильно любил, что так старательно не замечал, и от чего так стремительно убегал. И слезы долгожданной радости текут по щекам. «Вот это – моя Родина» повторяет сам себе русский человек, вспоминая что вышел он из такой же крохотной деревушки огромной и необъятной России. А эти деревушки – и есть Россия, в них ее сила и могущество, и живет она, пока живет деревня.
Автобус петлял по дороге, проложенной сквозь непроходимый лес. Проехав поворот, он остановился на развилке.
– Вот мы и приехали, – обратилась Алена к Максу.
Тот поспешил слезть с автобуса и галантно подал девушке руку.
– Нам туда, – пальцем показала Алена на виднеющиеся невдалеке домики.
Они пошли по проселочной дороге по направлению к деревне. Непринужденно болтая, они прошли хрупкий мост через речку и вышли на узенькую тропку, едва заметную в зарослях густой травы.
Когда они уже вышли на грунтовую дорогу, громко сигналя их догнал желтый «Москвич».
– Привет, Аленка! – остановив машину радостно закричал водитель, им оказался средних лет коренастый мужчина. – К бабушке приехала? Садись довезу, – призывно открывая дверь произнес он.
Наши герои откликнулись на предложение водителя и уселись на заднее сиденье. Сиденья были оббиты мягким мехом, так же как и ручка переключения передач, на зеркале заднего вида болталась рыбка, сделанная из старых капельниц, а под задним стеклом находилась милицейская фуражка; по периметру лобового стекла были прикреплены пятикопеечные монеты. «Советский тюнинг» подумал про себя Макс, осматривая убранство машины.
– Ну как там в столице, Олимпиада идет, все по плану? – слегка обернувшись назад спросил разговорчивый водитель.
– Все идет как никогда лучше всех, – ответила ему Алена.
– А вы как раз вовремя приехали, – казалось даже не обратил на ответ девушки никакого внимания водитель, – у нас сейчас большой праздник, все село гуляет. Светка Пескарева замуж выходит. И за кого, за Кольку Евсеева, того самого, сына главного агронома, представляешь? Три дня гулять будем.
– Представляю, – безразличным тоном ответила ему Алена.
– А что так? – заметил перемену в ее голосе внимательный водитель. – А, сама небось за ним приударить хотела, да? Ну теперь все, как говориться жена есть жена. Раньше надо было соображать.
– Так я ничего и не соображала, что за дурные мысли у вас такие? – слегка грубовато сказала девушка.
Макс чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Чтобы прекратить ненужный ей разговор, Алена демонстративно взяла Макса за руку. Водитель, увидев ее движение, широко улыбнулся и дальше они поехали уже в тишине.
Машина доехала до небольшого домика, утопающего в зелени деревьев и остановилась.
– Ну вы приходите обязательно, в час у Светкиного дома, невесту выкупать будем, – крикнул на прощание водитель, уже заводя машину.
Мотор громко взревел, и машина укатила дальше по дороге, подняв клубы густой пыли.
– Ну вот мы и дома, пойдем, – сказала Алена, открывая старенькую калитку.
Откуда-то из глубины двора, услыхав шум прибывших гостей, с громким тявканьем выбежал лохматый пес, весь в репьях и колючках, и совсем невысоко роста. Узнав Алену, он приветливо заскулив, бросился ей под ноги, бешено мотая хвостом.
– Привет, Трезорчик, – ласково потрепала девушка собаку. – А где бабушка?
Пес, словно поняв сказанное, быстро засуетился и несколько раз громко гавкнув, побежал к сараю. Там он резко остановился, сел на задние лапы и гавкнул еще несколько раз.
– Что ж ты орешь-то, негодник, этакий, – раздался старушечий голос и в дверях сарая появилась пышущая здоровьем пожилая женщина.
Она подняла глаза и, увидев гостей, обрадованно воскликнула:
– Вот те на! Молодежь приехала, ну идите сюда мои родные.
Бабушка Алены крепко обняла свою внучку и, расцеловав ее, обернулась к Максу. Рассмотрев того с головы до ног таким пристальным взглядом, что Максу стало даже не уютно, она обратилась к Алене.
– Эх, хорошего себе жениха оттяпала, статный, красивый, а здоровый-то какой, мой хряк и то хилее будет. Настоящий мужик, уж поверь моему слову, я-то в этих делах толк знаю. Такого еще днем с огнем сыскать надо, да всю Ивановскую обойдешь – не сыщещь. Не то что этот сынок агронома-безбожника, женится который, только и знает как языком молоть. Да он коммунист, что с него взять.
Баба Настя, так звали эту женщину, еще немного постояла, осматривая Макса и любуясь собственной внучкой и, наконец, пригласила молодых в дом.
– Дед-то в поле сейчас. Сенокос, знаешь ли, отдыхать некогда, будет только поздно ночью, да и то может в поле заночует, – сказала бабушка, войдя в дом и пройдя на кухню.
– А у меня для тебя есть подарок, – радостно сказала Алена, разворачивая сверток с таинственным лекарством.
Ее бабушка недоверчиво потыкала деревянной палочкой в лежавший перед ней кусок темного вещества и осторожно понюхала его, как будто что-то вспоминая.
– А! – неожиданно произнесла она. – Это же и есть та самая мумия, которая якобы все хвори прогоняет. Знаю-знаю, в прошлую субботу лекция у нас была про Древний Египет, там про них и говорили. Шибко умный один из Москвы приезжал, все про темные времена рассказывал, как там ихние фанмароны людей притесняли. А как ему Васька-хромой с полупьяну вопрос задал чем у нас не Египет, так умник и стух, все оправдываться начал, мол там коммунизьма не было. А, и леший с ним, – сказала баба Настя, унося сверток куда-то на улицу. – Собачке буду давать, а то совсем ест плохо в последнее время, так и сдохнуть может. Козе уж не дам, – кто знает из чего этих мумий делали.
Тщательно отмыв руки от чудодейственного лекарства, баба Настя достала из-под подпола большую глиняную крынку. Скоро на столе появился внушительный каравай белого хлеба, и длинная палка домашней колбасы. Баба Настя уже было достала глубокие тарелки, готовясь до краев заполнить их наваристыми русскими щами, как Алена, видя ее приготовления, произнесла:
– Нет, нам не надо, мы не будем есть, мы сейчас на свадьбу идем.
– Как не надо? – оторопела неожиданности бабушка. – Ты давай, внучка, не шали, тебе не надо, мужику твоему надо. Мужиков, их ведь как боровов откармливать надо, тогда и покой в доме будет, и тебе свое женское счастье. Поверь старой, я ведь не один год по земле хожу.
– Ну, бабушка, время уже без пятнадцати минут, мы не успеем, – молящим голосом, показывая на висящие на стенке старинные часы, произнесла Алена.
– Эх, внучка, внучка, всему тебя учить надо, да черт с ней со свадьбой, чай не своя, – и, видя что девушка уже поднялась из-за стола, готовясь улизнуть в двери, обиженным тоном продолжила, – ну хоть молочка попейте, держи, – она протянула Максу доверху заполненный стакан козьего молока.
Макс залпом осушил стакан и, поблагодарив бабушку, вышел вслед за Аленой.
Они добрались на соседнюю улицу. Здесь, перед деревянным домом, украшенным старинной резьбой, собралась шумная и веселая толпа. Беспрестанно смеясь и рассказывая друг другу какие-то истории, собравшиеся ожидали жениха, который вот-вот должен был подъехать.
В палисаднике, за высоким решетчатым забором сгрудилась кучка подружек невесты, чем-то тихо перешептывающихся и загадочно хихикающих. Они беспрестанно смотрели вдаль на дорогу.
– Эх, не придет ваш жених, – громко сказал один их гостей, уже явно в изрядном подпитии.
– Ну ты, дядя Петя, еще накликай давай, – пригрозила одна из девушек кулаком.
– А шо я? Ты посмотри на меня, какой я. Меня выбирай лучше. Не хошь? Ну и будешь всю жизнь в девках ходить… – пьяные разглагольствования мужика утонули в бурном шуме выкриков.
«Вон он, едет» раздалось со всех сторон. И у дальнего конца дороги появилась бравая тройка лошадей, нарядно украшенных разноцветными лентами. На красочной повозке сидели десяток коренастых юношей, сопровождающих жениха.
Тройка остановилась и парни ловкими движениями соскочили на землю.
– Ну, где здесь моя суженая? – громко сказал один из них, подходя к калитке.
Девушки за забором явно оживились.
– А вот не пустим, не отдадим невесту за так, – наперебой начали щебетать они, став плотной стеной за калиткой.
– Не пустите, говорите? – весело косясь на них произнес жених. – А нас вон сколько, – показал он на своих товарищей. – Штурмом возьмем.
– Э-не, нас штурмом не возьмешь, – заговорила одна из подружек, – выкуп давай, тогда отдадим.
– Выкуп говорите, ну ладно. – ответил ей жених, беря у своего товарища холщовый мешок и вытаскивая из него кочан капусты. – На тебе выкуп, – сказал он отдавая капусту девушкам.
Те весело расхохотались.
– Ну раз такой выкуп, то во тебе и такая невеста.
Откуда-то из кустов палисадника вышла женщина, облаченная в белую простыню. Ее лицо закрывая белая кружевная занавеска, из-под которой торчали клоки сена. В ее руках был букет из засохших полевых трав. Девушки пропустили «невесту» к жениху.
– А ну-ка, ну-ка, – сказал тот, поднимая занавеску с ее лица. – О, Митяй! Здорово, ты здесь как?
«Невеста», оказавшаяся на поверку старым знакомым жениха, весело, до колик, расхохоталась, протягивая тому свой букет.
Пользуясь тем, что внимание девушек отвлечено, один из сопровождающих жениха отошел к дальнему концу забора и встал на скамейку, пытаясь перелезть через изгородь. Но его действия не остались незамеченными, – и вот, сорвав несколько стеблей крапивы к нему понеслась девушка. Она подбежала к нему и стала стегать крапивой по рукам неудачливого лазутчика. Парень, потирая обожженные руки, отошел от забора, уже не делая попыток перелезть через него.
Видя кратковременное замешательство в рядах обороняющихся, жених сделал едва заметный знак своим товарищам. Вдруг, сплотившись единую массой, они налегли на калитку, стараясь прорвать оборону девушек.
– Ах нет, куда, куда, забор сломаете, – громко заверещали они, стегая штурмующих прутиками и ветками.
– Ах нет? – грозно воскликнул раскрасневшийся жених. – Ну нет, так нет.
Он плюнул себе под ноги и, демонстративно развернувшись, ушел к телеге. Вместе с ним пошло еще два парня. Сев на телегу, он громко скомандовал и тройка унеслась куда-то вдаль.
Девушки озадаченно переглянулись между собой.
– Что, все? – спросила одна из них у оставшихся дружков жениха.
– А что вы хотели, Колян сказал – Колян сделал, его слово железно. Уехал, значит все, – развел руками самый коренастый из них.
В толпе гостей прокатился ропот непонимания.
– Это вот такой у тебя жених был неадекватный, да? – с насмешкой спросил Макс, обращаясь к Алене.
– Да, – язвительно ответила девушка. – Это не мой жених, и никогда им не был. И вообще, не надо доставать меня прошлым, тоже мне святые нашлись. То что было в прошлом уже прошло, – девушка демонстративно сложила руку за руку на груди и скрестила ноги, как бы отстраняясь от Макса.
Толпа начала все активней обсуждать действия жениха, бросившего свою невесту.
– Ну все, девки, расходиться пора, отпугнули вы жениха своим видом, – сказал пьяный Петр, – чай не трактор продаете, сразу отдавать надо было.
Девушки обиженно уставились на него, не зная что ответить. Среди гостей уже начали звучать насмешки в сторону неудавшейся свадьбы, незадачливой невесты и неадекватного жениха. «Вот так и поженились, и свадьба и развод в один день» слышалось с одной стороны. «А что тянуть-то, коль человек человеку не мил, так и сходиться не стоит. Все правильно сделал» слышалось с другой. «Да ладно, все образуется, не в этот раз, так в другой, еще крепче семья будет» не соглашались с ними с третьей.
Уже слышались реплики о том, что пора расходиться. «Нечего тревожить молодых и потешаться над чужим горем» говорили они.
И вот, когда уже казалось что свадьбы не будет, и когда уже послали гонцов разыскать жениха и уже силой и уговорами привести его обратно, в дальнем конце улицы появилась все та же удалая тройка.
– Едет, едет, – послышалось со всех сторон.
Девушки отошли от калитки, широко распахнув ее, готовясь уступить невесту задаром. И гости были уже готовы пожурить жениха его выходкой, как вдруг все заметили, что он сидит не один. А вместе с ним, крепко держа его за руку, широко улыбаясь от счастья, в белом кружевном платье сидит его невеста с огромным букетом роскошнейших цветов.
Повозка резко остановилась, жених подал руку, помогая спуститься девушке, и они вместе подошли к дому. Он победным взглядом осмотрел собравшихся.
– Ну что, гости дорогие, айда гулять! – браво крикнул он.
Казалось что толпа замерла, в недоумении осматривая молодоженов.
– Ай да Колька, ай да шельмец, – оживленно закричал Петр. – Всех провел, дворами объехал. Вот это стратег, настоящий мужик, – говорил он, потрясая крепко сжатым кулаком.
Жених с невестой уселись в телегу и та медленно покатилась по дороге. Вслед за телегой, громко смеясь и потешаясь над выходкой жениха, пошли гости.
Наконец они подошли к большому дому, богато украшенному пестрыми лентами и свежими цветами. Это был дом жениха. В просторном дворе были выставлены длинные столы, плотно заставленные разной снедью.
Завидев приближающуюся процессию, к свадебной телеге ринулась какая-то женщина.
– Ну все, Светка, прощай, покидаешь ты нас, теперь дом твой здесь будет, – с громким плачем радости кинулась она к невесте.
– Стой, стой, мать, не разводи сырость, не вечно же ей в девках ходить, – подошел к женщине мужчина, крепкой рукой отстранив ту от невесты.
Женщина, утирая слезы и при этом радостно улыбаясь, смотрела на счастливую невесту. Вот оно – женское счастье. Быть кому-то нужной и кем-то любимой. Нет никого счастливей чем женщина, создавшая уют и тепло в доме, заботливо оберегаемом ее супругом. Нет никого прекраснее, чем еще пока незамужняя девушка, идущая со своим возлюбленным. Она идет, нежно держа его за руку. Она чувствует себя любимой и желанной, ее душа поет в предвкушении грядущего благополучия. Она ловит завистливые взгляды своих неудачливых соперниц. «Теперь ты только мой» думает она про себя, нескромно мечтая о романтике. Ее душа переливается тысячами соловьиных трелей. Ей кажется, что это сиюминутное счастье будет длиться вечно, она снова и снова дает себе зарок сохранить его. Она думает что все у них будет хорошо. Но нет, она гордиться не собой, она гордиться своим спутником. Она втайне надеется что тот однажды придет к ней, нежно взглянув в ее глаза и протянет ту самую желанную коробочку с двумя кольцами. И ее сердце затрепещет от радости, и словно нежные жаворонки прелестной стаей разлетятся из своего самого укромного местечка, задевая своими нежными крыльями тончайшие фибры ее натуры. И он будет ждать. Его руки будут дрожать от того чувства нетерпеливого волнения, когда уже сделан тот долгий и решающий шаг, и все последствия зависят всего лишь от одно решения такого близкого и любимого человека. И мгновения покажутся вечностью, – теперь все зависит от нее, теперь все будет так, как скажет она. «Я согласна» тихо шевельнутся ее губы, и влажный от счастья взгляд встретится со взглядом возлюбленного. И они бросятся друг другу в объятья, крепко обнимая друг друга и будут клясться друг другу в вечности своих чувств. «Объявляю вас мужем и женой» вскоре зазвучит только для них этот торжественный голос, и первый поцелуй семейного счастья начнет их нерушимый союз.
Молодожены, нежно держась за руки, идут в сторону их теперешнего дома. Им навстречу выходит нарядно одетая женщина, держащая в руках огромный каравай хлеба на вышитом узорами полотенце.
– А ну-ка, молодые, отведайте хлеб-соль нашего дома, – громко говорит она, подходя к молодоженам.
Те, следуя старинным обычаям русского гостеприимства, отламывают по кусочку белого хлеба, обильно приправляя его солью.
Затем следует напутственное слово отца невесты, и к ним подходит новоиспеченная теща, держа в руках православную икону.
– Дарим вам лик святой Богородицы, чтобы никогда счастье и мир не покидали ваш дом, а печали и горести обходили вас стороной, – говорит она.
Жених с благодарностью принимает священный подарок. «Он же не верующий» подумал про себя Макс и хотел было сказать об этом Алене, но его внимание отвлекла кучка маленьких детей, стаей бросившихся к молодым. Дети из маленьких мешочков горстями доставали зерна пшена и лепестки роз, осыпая молодоженов.
«Еще одна странная традиция, – подумал Макс, – теперь они весь вечер будут вычесывать из волос эти зернышки». Он усмехнулся своей, как ему показалось, остроумной мысли и с улыбкой посмотрел на Алену. Но девушка увлеченно наблюдала за происходящим, ее глаза светились каким-то романтичным блеском.
Невеста, обернувшись к гостям, звонким голосом произнесла:
– Ну девчонки, готовьтесь, сейчас посмотрим кто следующей замуж выйдет.
Все девушки, которые только здесь присутствовали гурьбой подбежали поближе к невесте. Алена тоже, едва заслышав слова невесты, подбежала к ним. Макс недоуменно посмотрел ей вслед.
– И раз, два, три, лови! – повернувшись спиной к девушкам крикнула невеста, кидая им свой свадебный букет.
Небольшое смятение, два десятка протянутых рук, во что бы то ни стало старающихся заполучить вожделенный букет и вскрик ликования. «Кто же там поймал этот букет?» Макс заинтересованно разглядывал пеструю массу. И тут он увидел что это была Алена.
Стоящий рядом с ним мужик, также с любопытством наблюдавший за девушками, многозначительно похлопал Макса по плечу. Макс обернулся, встретив улыбающийся взгляд стоящего рядом, и многозначительно отвернулся, сделав вид что не понял его намеков.
Тем временем к Максу подошла Алена, счастливо улыбающаяся и нежно прижимавшая пойманный букет к груди.
– Ну теперь тебе осталось только жениха найти, – обратился к ней Макс, едва она с ним поравнялась.
Девушка, казалось, совсем проигнорировала его слова. До чего же все это кажется странным – наблюдать за тем, как какая-нибудь особа пытается устроить в своей жизни то, что она зовет счастьем. Каждая из них назовет своим счастьем уютный дом и крепкую семью, но далеко не каждая признается в этом. Вот идет она гордой походкой независимости, нацепив шоры темных очков; вся сущность ее кричит о свободе и неподвластности. Свободе от гендерного плена и неподвластности мужской воле. Кажется она наслаждается одиночеством, упивается им и считает своим украшением, выставляя открыто напоказ. Но это лишь внешний лоск, шик, блеск, такого рода, какой обычно наводят на себя люди глубоко несчастные внутри, дабы скрыть свое душевное беспокойство. Каждая женщина мечтает быть порабощенной, покоренной, сломленной; она мечтает чтобы ее конкистадор вошел в нее, не взиряя на все протесты, завоевал и подчинил себе. Каждая женщина ищет защитника и покровителя; каждая из них оценивает всех мужчин с точки зрения мужей. Она смотрит с дерзким вызовом «Возьми меня», в каждом из них – мольба о покровителе; но она не признается в этом, и до самого последнего момента будет изображать неприступную крепость, пока наконец не будет взята силой, наперекор воле, и только тогда она станет довольной. Но если ей не попадется мужчина, который окажется сильнее, она будет громче всех кричать о женской независимости и свободе, пытаясь найти себя в этих демагогических выкладках. Но если девушка захочет выйти замуж, она выйдет, и согласие ее избранника в этом даже не потребуется. И она бросается в другую крайность, теперь утраченная свобода представляется ей самой желанной мечтой. Материнский инстинкт продолжения рода взывает к себе, появляются дети; и только напрочь глупая женщина сможет решиться теперь на разрыв семьи. Время, когда она была свободна и независима остается в памяти, окутанное дымкой романтики. Женщина никогда не будет счастлива – она с трепетом вспоминает время свободы, посылая бесконечные упреки тому, кому она подчинилась.
– Сначала женщины говорят что все мужики козлы, потом все козлы кроме одного, а потом козел оказывается только один, за кого она чудным образом вышла замуж, – ехидно произнес Макс, обращаясь к Алене.
Девушка косо посмотрела на него, не обратив внимания на его слова.
Тем временем жених с невестой пригласили гостей за стол. И понеслось праздничное застолье. Тосты следовали один за другим. Многократное «Горько!» не раз доносилось за свадебным столом. Гости хмелели и вот уже пустились в пляс. Долго продолжалось торжество, до самой глубокой ночи не утихали смех и веселье.
Макс с Аленой вернулись домой глубоко за полночь. На печке храпел вернувшийся с поля дед, на лавочке спала бабушка и, стараясь никого не разбудить неловким движением, наши герои прошли в горницу. Макс развалился на стоявшей здесь кровати, а Алена тихо пожелав тому спокойной ночи, легла рядом.
День девятый: Сливаясь с водной стихией. Король спорта
Утром Макса разбудил донесшийся с кухни громкий грохот упавшего на пол металлического блюда.
– Что ж у тебя совсем руки-то не держат, – тут же раздался раздраженный голос бабушки, отчитывающей Алену. – Разбудишь своего мужика-то, а они этого не любят. Сейчас придет живо тебе руки куда надо вправит.
Макс глубоко зевнул и огляделся. В просторной горнице он находился один. Дед, ночевавший на печке, спозаранку уехал в поле; Алена со своей бабушкой хозяйничали на кухне.
Лучи утреннего солнца пробивались сквозь плотные занавески. Макс сладко потянулся и, резким движением встав с кровати, стал одеваться.
Дверь тихонько скрипнула и в едва приоткрытой щели показалось любопытное лицо Алены.
– Ага! – открывая дверь полностью и вбегая в комнату воскликнула она, увидев что Макс не спит. – Проснулся наконец-то! Спишь долго, солнце смотри как высоко.
Девушка резким движением одернула шторы и яркий солнечный свет заполнил горницу.
– Давай иди умывайся и пойдем есть, только давай быстрее, нас сегодня ждет очень много дел, – увидев что Макс оделся, торопливым тоном протараторила Алена.
Выйдя из дома, девушка показала Максу на прикрепленный к стене умывальник, со стоящим рядом кувшином полным воды.
– Вот так это делается, – видя легкое замешательство Макса произнесла Алена, наливая в умывальник воду из кувшина и нажимая на торчащий из его дна стержень, – у вас в будущем, наверное, таких и не видели.
Макс неразборчиво пробормотал в ответ что-то недовольное и, взяв в руки кусок хозяйственного мыла, начал старательно намыливать себе лицо и шею. Неосторожное движение, и едкая капля попала прямо в глаз, вызвав нестерпимое раздражение. Стараясь побыстрее смыть едкую массу, Макс нетерпеливо нажал на стержень умывальника. Вода текла тонкой струйкой и ее было явно недостаточно, чтобы смыть все мыло разом.
Видя его тщетные потуги, девушка взяла кувшин и, выливая Максу на голову остатки воды рассмеялась:
– Ну я смотрю, вы там у себя в будущем даже мыться нормально не научились.
Макс, покончив наконец со столь неприятной для него процедурой, взял висевшее рядом полотенце и начал вытираться.
– Аленка, где ты! Давай иди сюда, негодница, бросила все на меня, – раздался недовольный голос бабушки.
– Ой, я сейчас, – девушка, поставив кувшин на землю, быстро скрылась в дверях дома.
Еще раз сполоснув лицо и руки от хозяйственного мыла, оставившего на коже свой непонятный специфический запах, Макс огляделся. За домом располагался большой трудолюбиво возделанный огород с аккуратными рядами грядок. На самом конце виднелись заросли малины; живым забором, указывающим границы участка, тянулись кусты смородины. Совсем рядом находилась небольшая грядка виктории. Макс, подошел к ней и, старательно раздвигая листья, пытался найти хоть одну, самую последнюю ягоду. Тщетно осмотрев едва ли не половину кустов, и чуть не растоптав растущие здесь рядом сладкие перцы, Макс разочарованно вздохнул и выпрямился в полный рост.
Оглядевшись еще раз, он заметил сливовое дерево, выглядывающее своими ветками с налитыми сине-фиолетовыми плодами из-за угла дома. Решив сорвать пару слив, Макс подошел к нему. За домом оказался настоящий фруктовый сад. Помимо сливовых деревьев, сверху доверху усыпанных сочными плодами, здесь росли яблони, груши, облепихи и даже несколько деревьев целебной калины. Макс протянул руку, желая сорвать несколько слив, но его прервал раздавшийся за спиной голос Алены:
– Ага, вот ты где! Давай уже пошли, бабушка рвет и мечет, тебя ждет не дождется, говорит с голоду скоро помрешь. Ты с голоду помирать не собираешься еще? – девушка схватила его за руку и быстро повела в сторону дома, бросив по пути через плечо. – Еда, кстати, тоже стынет.
– А вот и наши молодые пришли! – радостно воскликнула баба Настя, приветливо раскинув руки. – Вчера-то вас как следует не встретила, а это вот все стрекоза эта, мечется из стороны в сторону, покоя ни себе, ни людям не дает, – она с каким-то наигранным гневом взглянула на Алену. – Ну так вот давайте хоть сегодня нормально посидим.
Баба Настя гостеприимным жестом пригласила гостей за стол, усадив Макса во главе стола – под самыми образами православных святых. Сегодня бабушка была одета в нарядное пестрое платье, вышитое в традиционном русском стиле. На со вкусом сервированном столе, в центре которого располагалась небольшая ваза с желтыми тюльпанами, находились всевозможные яства.
Бабушка, видя что Макс уселся на свое место, подала быстрый, едва заметный, жест Алене. Та мигом вскочила со своего места и метнулась к печке, аккуратно доставая из нее большой чугун. Поставив его на стол и взяв в руки половник девушка пододвинула к себе ближайшую тарелку.
– Сначала мужику надо наливать, ты с голоду не озвереешь, – строго глядя исподлобья ворчливо произнесла бабушка, внимательно наблюдая за действиями внучки.
Алена поспешно взяла тарелку Максу и, возвращая ту полную наваристых ароматных щей, едко произнесла:
– Кушать подано, господин озверевший, извольте жрать, пожалуйста.
Видя, что тарелки полны и расставлены, баба Настя удовлетворенно произнесла:
– Всему вас молодых учить надо, но ничего научитесь еще, – и, обращаясь к Максу, продолжила. – Ну что, зятек, давай уже с тобой за знакомство, – сказала она, показывая рукой на откуда-то появившуюся на столе бутылку, – домашняя, на меду и травах, таких, чай, в Москве не купишь.
– Да я и не пью особо, – пытался отговориться от выпивки Макс, но бабушка, совершенно его не слушая, уже разливала спиртное по небольшим стопкам.
– Не пьешь? – с подозрением взглянула она на Макса. – Больной, чтоли? Ну ничего, у нас в деревне любая хворь мигом пройдет. Ну давай, – баба Настя подняла свою стопку и, сделав движение в сторону Макса, как бы чокаясь с ним, осушила ту одним махом.
Макс, видя что увильнуть от употребления алкоголя ему не удастся, взял свою стопку, осторожно понюхал жидкость и одним махом проглотил обжигающую настойку.
– Вот молодец, – довольно произнесла бабушка, – а то не пью, не пью. Вот помню у меня прадед, эх крепкий мужик был. Жбан самогона одним махом мог выдуть. Да и сгинул, впрочем от пьянства, пошел в лес кабана валить, да и не удержал того рогатиной. Выпил мало. Восемьдесят три годка ему было.
Баба Настя, закатив глаза к потолку, судорожно перекрестилась.
Некоторое время они ели молча. Когда тарелки уже были пусты, бабушка жестом приказав Алене убрать их со стола, вновь обратилась к Максу:
– А ты, внучок, то сам откель будешь, московский?
Тот неоднозначно пожал плечами.
– Ну ладно, коли тайна не отвечай. Сама вижу что не московский – уж больно здоровый. Кого тамошних не увидишь – одни заморыши, кругом, как будто от ихней атмосферы высохшие, аж смотреть невозможно. А ты ничего, на тебя смотреть еще можно. – сделала такой своеобразный комплимент бабушка и, склонившись к Максу поближе, тихим голосом спросила. – Любишь Аленку?
Девушка, услышав слова бабушки улыбнулась, украдкой посмотрев на Макса. Тот, явно сконфуженный таким вопросом, не зная что ответить, сделал вид что не расслышал, и что его сейчас больше всего интересуют узоры, изображенные на скатерти.
– Давай быстрей, что копаешься там, корми своего мужика, – стараясь прервать неловкую паузу громко сказала баба Настя, обращаясь к своей внучке.
Та, подбодренная выкриком, быстро поставила на стол большую тарелку с длинной стопкой золотистых блинов и крынку свежего парного молока.
Пообедав, поблагодарив бабушку и нежно поцеловав Алену в щеку еще масляными от блинов губами, Макс прошел в горницу. Здесь в углу, прямо напротив дивана на небольшой деревянной тумбе стоял телевизор с мощным темно-серым глазом кинескопа. «Рубин Ц-202» выделялось белыми буквами на черном пластике корпуса. Макс щелкнул ручкой переключателя и, усевшись на диван и удобно положив ноги на стоящую перед ним табуретку, уставился в экран.
На телеэкране отразилась таблица сегодняшних олимпийских соревнований.
– А сейчас мы представляем вашему вниманию прямую трансляцию из крытого бассейна спорткомплекса «Олимпийский», где будут разыграны комплекты наград в плаванье, – раздался голос комментатора.
На экране появилось изображение большого бассейна. Операторская камера, показав его с разных ракурсов, зафиксировала изображение на спортсменках, выходящих к бассейну.
В горницу зашла Алена.
– Ну что, так и будешь сидеть? Пойдем в сад, поможешь сливу собирать, – обратилась она к Максу, беря того за руку и пытаясь стащить с дивана.
– Ох, нет, – вяло ответил ей Макс, чувствуя приятную лень после плотного завтрака, – сегодня я буду трутнем.
Девушка бросила его руку и, резко повернувшись, вышла из комнаты. Макс лениво уставился в экран телевизора.
– Первая дисциплина, в которой будут проходить сегодняшние соревнования, – плавание стилем баттерфляй на дистанцию 100 метров у женщин, – диктор представил девушек, стоящих у начала дорожек. – Как хорошо видно, здесь собрались сильнейшие спортсменки мира. К сожалению, советские пловчихи не прошли в финал этой дисциплины. Поэтому дорожки полностью заняты гостями Москвы. Здесь представлены лучшие пловчихи плавательной школы ГДР.
