Текст книги "Олимпиада-80 (СИ)"
Автор книги: Константин Арий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Алена, едва добежав до подружки, вытащила три цветка и торжественным жестом вручила ей. Марина расплылась в смущенной улыбке.
– Э… э… это мне, – запинаясь спросила она, завороженно глядя на протянутые ей цветы.
Алена нетерпеливо сунула ей цветы прямо в руки.
– Ой, спасибо, – Марина бережно, как дорогую для себя вещь, прижала цветы к груди.
А наши герои пошли дальше. Точнее не пошли, а запорхали, как обыкновенно порхают по улицам люди, в душе которых играет чудесная музыка. Если бы было можно, они бы пустились в радостный пляс, и так, вытанцовывая, и передвигались бы по дороге.
И наши герои шли в густой тени аллей, по нагретому асфальту проспектов и возле набережной, где ветер гонит влажный воздух с поверхности реки.
Они шли, делясь хорошим настроением со случайными прохожими, и получая взамен приветливые улыбки.
Опустив голову долу, погруженный в свои мысли, навстречу им попался священнослужитель. Он шел, медленно перебирая в руках четки и кажется совершенно не обращал внимания на происходящее вокруг.
Макс узнал его. Это был настоятель храма святой отец Василий. Макс взял у Алены несколько гладиолусов и подошел к нему.
– Здравствуйте, – Макс поздоровался.
Тот поднял взгляд.
– Ах, здравствуй, сын мой, – мягко улыбаясь произнес настоятель. – Я рад что ты нашел себя в этом мире.
Макс учтиво протянул ему гладиолусы.
– Цветы? – немного удивленно произнес священник. – Я так далек от бренного мира, что даже не смогу понять их красоту, я уже давно живу в мире духовном. Но я рад принять от тебя этот подарок и благодарю тебя. Иди с миром, сын мой.
Отец Василий взял цветы и перекрестив Макса на прощание, ушел своей дорогой, все так же погрузившись в мысли.
Алена, потрясенная увиденной встречей, – в Советском Союзе на улице священники попадались не так часто, и еще меньше было тех, кто был знаком с ними лично, – уставилась на Макса.
– А ты откуда знаешь святых отцов? – после некоторой паузы спросила она.
– Просто знаю, – безразличным тоном ответил Макс.
– А ты сам случайно не из этих, а то я смотрю тоже как бы не от мира сего?
Макс непринужденно рассмеялся, нежно поцеловал девушку и взял ее за руку.
– Пойдем, – сказал он.
И они пошли дальше.
Они шли вдоль набережной. Здесь было довольно много людей, тех которые сидели на скамейках в тени деревьев, или тех, кто просто прогуливался по мостовой. Алена остановилась возле высоких перил, ограждающих мостовую.
– Смотри как красиво, – произнесла она, показывая на поверхность воды, искрящуюся золотистой рябью под лучами полуденного солнца.
Так они стояли и любовались этим простым и красивым явлением природы, одним из тех, которые так часто окружают человека. Недалеко от них, также любуясь золотым блеском воды, расположилась молодая пара. Увидев наших героев, широкоплечий молодой человек заулыбался:
– Здравствуй, Максим! – подошел он, приветливо протягивая руку.
Макс обернулся. Это были Сергей и Ирья, приютившие его и спасшие от шайки грабителей.
Алена вежливо кивнула им головой и, вытащив несколько цветов, протянула девушке. Та со счастливой улыбкой взяла их.
Постояв еще и перекинувшись несколькими словами со знакомыми, наши герои пошли дальше.
– А у тебя я смотрю здесь много приятелей, – сказала Алена, когда они отошли подальше.
Макс ничего ей не ответил, и лишь взял девушку крепче под руку.
Проходя через сквер, примыкающий одной из сторон к библиотеке, их внимание привлеки двое людей, о чем-то жарко спорящих. Это был научный спор, один из тех, в которые вступают между собой научные мужи, и в которых рождается то самое заветное зерно истины.
После особо яркого и экспрессивного выпада, один из спорящих, видя нежелание оппонента признать доводы, глубоко вдохнул и отвел взгляд в сторону, в поиске новых средств доказательства своей правоты.
Этим ученым был селекционер, тот самый, которого Макс встретил в Ботаническом саду. Он узнал Макса. Увидев букет в руках Алены, селекционер довольно резво для своего возраста подбежал к нашим героям.
– Добрый день, молодой человек, молодая барышня, – поспешно раскланялся он в ту и другую сторону. – Разрешите мне одолжить один из этих прекрасных гладиолусов.
Не дожидаясь разрешения, он выхватил один цветок и все с той же проворностью побежал обратно, с своему собеседнику.
Алена, видя как ученый показывает гладиолус собеседнику и как увлеченно что-то доказывает, прыснула со смеху.
Но она ничего не сказала, а только лишь задорно посмотрела на Макса.
Они пошли дальше. Время неумолимо приближалось к вечеру. Солнце пекло уже не так сильно, бросая свои косые лучи с небосвода.
Проходя мимо жилого квартала, плотно засаженного исполинами типовых советских многоэтажек, внимание Макса привлек одиноко стоящий паренек. На его голове была широкополая шляпа защищающая глаза от солнца, а сам он печально-одухотворенным взглядом романтика, смотрел куда-то вдаль. Это был Юрий, горе-музыкант, которому Макс помог найти нужные записи.
– Ну здорово, Челентано, – подошел к нему Макс.
Тот обернулся и тут же расплылся в улыбке.
– Макс! Как здорово, что я тебя увидел. А то ты так быстро убежал, что я тебя и поблагодарить толком не успел.
– Да ладно, не стоит, – махнул Макс рукой.
Алена подошла к Юрию и протянула тому несколько гладиолусов.
– Вот спасибо, – расплылся в благодарной улыбке тот.
Простившись со своим знакомым, Макс с Аленой пошли дальше.
Они подходили к «Лужникам»; народу вокруг становилось все больше, стали попадаться многочисленные милиционеры в парадной форме. Все попадавшиеся им навстречу спешили в одном направлении – туда, где скоро начнется церемония закрытия Игр.
– Фу-ух, устала тащить, держи, – сказала Алена, передавая Максу букет цветов.
Освободившимися руками, она взяла своего спутника под локоть.
Неспешно обгоняя прохожих наши герои шли в сторону стадиона. Вот уже показалась нарядная, цветущая площадь. Здесь все дышало праздником. Перед центральным входом толпилось огромное количество народа, стремясь быстрее попасть на трибуны. Контроль сегодня был особенно жесток, поэтому очередь двигалась не очень быстро.
Они завидели невдалеке пару из двух немолодых супругов, которые брели взявшись за руки также, наверное, как и в молодости. Алена быстро выхватила часть букета из рук Макса и понеслась к ним навстречу.
– Лев Яковлевич! Лев Яковлевич, – радостно закричала она, – здравствуйте!
Старик обернулся на крик. Это был одессит. Приглядевшись слегка подслеповатыми глазами, он узнал девушку.
– Ах, Аленочка! Здравствуйте, – учтиво поздоровался одессит.
Алена протянула ему цветы.
– Весьма и весьма тронут, благодарствую, – он взял протянутый ему подарок.
К ним подошел Макс.
– А вот и вы, молодой человек, очень рад вас снова видеть, – Лев Яковлевич протянул ему руку.
Макс пожал ее и так галантно, как только мог, протянул оставшиеся гладиолусы Циле Марковне. Немолодая женщина расплылась в широкой улыбке, бывшей такой редкой гостьей на ее лице.
– Это мне? – умиляясь протянутыми цветами произнесла она. – Вот, спасибо.
Циля Марковна бережно взяла гладиолусы обеими руками, вдыхая их нежный аромат и еще больше расплываясь от удовольствия.
– Ах, что вы наделали, молодой человек, – видя эту трогательную сцену произнес одессит. – Теперь мне придется покупать цветы так часто.
Впрочем, его недовольство было совершенно наигранным – видя разомлевшую жену, старый одессит прямо любовался ей, а в его глазах сверкали любовные искорки, может быть так смотрел он когда-то на свою еще молодую невесту, когда дарил ей роскошные букеты.
Макс с Аленой пошли к главному входу.
– А ты откуда знаешь Льва Яковлевича? – спросила девушка.
– Долгая история… – пожал плечами Макс, – я тебе говорил, но ты все равно не веришь. Так что… просто знаю.
– А он у нас на кафедре социологии преподает, – сказала Алена.
Они прошли сквозь вход и направились к трибунам. Они нашли свои места.
– Никакой ты не пришелец, – с доброй улыбкой посмотрела Алена в глаза Макса, когда они уселись. – Врешь ты все.
Макс ничего не ответил, а только нежно обнял девушку за плечи и едва заметно улыбнулся.
Они стали ждать начала церемонии.
Стадион забит до отказа. Нет ни одного свободного места. Сто тысяч зрителей пришли прощаться с Олимпиадой в этот вечер. Еще больше прощались с ней сегодня у экранов телевизоров. Сейчас миллионы людей всего мира ждут последнего праздника олимпийской сказки…
На зеленое поле арены стройным маршем выходят горнисты. Выстроившись тремя равными колоннами, они ждут сигнала о начале выступлений.
Долго идут последние секунды; особенно долго тянуться они, когда щемящее в груди сердце пытается остановить их, или хотя бы ненамного замедлить ход времени, пытаясь остаться в тех радостных мгновениях.
Но нет, время неумолимо движется вперед, и бой курантов возвещает назначенное время – 19:30.
Горнисты вскидывают свои горны, и над стадионом разносится торжественный гром «Праздничной увертюры» Шостаковича. Зрители замирают, слыша величественные звуки музыки.
Начало представления началось.
Отгремели звуки увертюры и горнисты удаляются с поля. Из жерла стадионного входа появляются длинные процессии знаменосцев, несущих ярко-красные знамена. На растянутом по длинному древку каждого из знамен золотиться эмблема Олимпиады.
Маршируя, знаменосцы останавливаются на противоположных концах арены, разбиваются мелкими группами. И теперь словно ярко-красные цветы алеют на зеленом ковре стадиона – такое ощущение производят группы знаменосцев с поднятыми вверх знаменами.
Вслед за ними на поле выходят длинные шеренги молодых спортивных людей. Юноши и девушки – бдительные охранители олимпийского покоя становятся на поле рядами, образуя коридоры и оцепляя его по периметру. Никакая случайность не может помешать последнему дню праздника – настолько тщательно все продумано, выверено до мелочей и согласовано.
Все также торжественно маршируя, на олимпийское поле выходит еще одна длинная процессия знаменосцев. На этот раз в руках каждого из них – флаги разных цветов. Желтые, синие, красные, фиолетовые, оранжевые, голубые – все цвета радуги сливаются в единую пестреющую симфонию. Перемешав цвета, они становятся на место, оставленное для них в середине поля.
Вновь звучат праздничные фанфары. «Начинаем торжественную церемонию закрытия Игр Двадцать второй Олимпиады» звучит громкий голос диктора. На своеобразном экране Восточной трибуны, который выполняют заранее подготовленные статисты, появляется огромная эмблема Олимпиады, с исходящими от нее лучами.
На олимпийские дорожки, где еще совсем недавно проходили игры, выходит еще одна колонна знаменосцев. На этот раз каждый из них несет флаг национальной сборной, под которым спортсмены выступали на соревнованиях. Флаг Греции, родины Игр, плывет первым, за ним, процессией из восьмидесяти полотнищ, развиваются все остальные гости Москвы:
Австралия – Австрия – Алжир – Ангола – Андорра – Афганистан – Бельгия – Бенин – Бирма – Болгария – Ботсвана – Бразилия – Великобритания – Венгрия – Венесуэла – Вьетнам – Гайана – Гватемала – Гвинея – ГДР – Дания – Доминиканская Республика – Замбия – Зимбабве – Индия – Иордания – Ирак – Ирландия – Исландия – Испания – Италия – Камерун – Кипр – Колумбия – Республика Конго – КНДР – Коста-Рика – Куба – Кувейт – Лаос – Лесото – Либерия – Ливан – Ливия – Люксембург – Мадагаскар – Мали – Мальта – Мексика – Мозамбик – Монголия – Непал – Нигерия – Нидерланды – Никарагуа – Новая Зеландия – Перу – Польша – Португалия – Пуэрто-Рико – Румыния – Сан-Марино – Сейшеллы – Сенегал – Сирия – Сьерра-Леоне – Танзания – Тринидад и Тобаго – Уганда – Финляндия – Франция – Чехословакия – Швейцария – Швеция – Шри-Ланка – Эквадор – Эфиопия – Югославия – Ямайка;
и в самом конце торжественного шествия флагов величественно марширует ярко алеющее полотнище Союза Советских Социалистических Республик.
Следом на дорожку выходят спортсмены – участники Игр. Главные герои праздника спорта. Защищавшие честь своих стран на стрелковых полигонах и борцовских коврах, в олимпийской воде бассейнов и бескрайних просторах моря. Ловкостью, силой и выдержкой завоевывавшие победу за победой. Именно они поставили рекорды, которыми так гордятся их соотечественники. Именно они главные герои сегодняшнего дня. Трибуны приветствуют их ликованием.
«Вот вы шествуете гордой колонной,
Единой колонной, сильной, уверенной, непреклонной,
На олимпийском огне закаленной», —
звучит голос диктора, обращенный к спортсменам, -
«Вы состязались светло, беззаветно,
Вас благородные чувства вели,
Вы – олимпийская гордость планеты,
Вы – олимпийская слава Земли!»
Сейчас, когда стартовые и финишные линии позади, когда волнение за олимпийские рекорды иссякло и награды все завоеваны, спортсмены идут не под своими флагами. А идут они все вместе, большой спортивной семьей, единым олимпийским братством. Смешались народы, национальности, языки и расы. Сейчас каждый из атлетов принадлежит к одному народу, сейчас имя каждому их них – олимпионик, и каждый из них говорит на языке спорта, сильного духа и красивого тела.
«Внимание! Внимание! У микрофона президент Международного Олимпийского Комитета лорд Майкл Килланин» представляет диктор взошедшего к микрофону человека.
Трибуны приветствуют его бурными овациями. Президент МОК приветствует трибуны поднятой рукой и дождавшись когда овации стихнут, говорит:
«Я вскоре закрою Игры в соответствии с традицией, но прежде чем сделать это, я хотел бы попросить, так же как я просил на закрытии Зимних Олимпийских Игр в Лейк-Плейсиде, – я умоляю спортсменов всего земного шара объединиться во имя мира против разрушительной войны. Увы, но спорт переплетается с политикой, и я не против обвинений в наивности, но спорт и Олимпийские Игры не должны использоваться в политических целях, особенно когда политические, дипломатические и экономические средства еще не были испробованы. Олимпийские Игры являются благом для будущих поколений.
Спортсмены, собранные здесь Играми Двадцать второй Олимпиады, показали свою большую дружбу, независимо от цвета кожи, религиозных воззрений и политических убеждений в честной конкуренции – давайте возлюбим нашего ближнего.
Уровень соревнований и установленные многими из вас рекорды свидетельствуют о высоких результатах, показанных на этих Играх, и мне лишь жаль тех, кто не смог принять в них участие.
Это мое последнее появление в качестве президента Международного Олимпийского Комитета, и я передаю моему преемнику Хуану Антонио Самаранчу этот пост со своими наилучшими пожеланиями, и обещаю свою поддержку как почетного пожизненного президента в будущих проблемах, с которыми ему придется столкнуться. Также, я благодарю всех членов Международного Олимпийского Комитета, Международных спортивных организаций и национальных олимпийских комитетов, которые помогали мне во время моего пребывания в должности. От имени Международного Олимпийского Комитета я передаю президенту Брежневу и всему народу Советского Союза, властям города Москвы и организационному комитету Игр нашу самую глубочайшую благодарность. Я благодарю участников, официальные лица, зрителей, средства массовой информации и всех тех, кто внес вклад в успех этих Игр. Я объявляю Игры Двадцать второй Олимпиады закрытыми и в соответствии с традицией, я призываю молодежь всех стран собраться через четыре года в Лос-Анджелесе для празднования с нами Игр Двадцать третьей Олимпиады.»
Трибуны взорвались овациями после его выступления. Сто тысяч зрителей аплодировали лорду, так много сделавшему для олимпийского движения, и теперь покидающему свой пост.
Раздаются громкие звуки гимна Олимпийских Игр. Олимпийский флаг, символ Олимпиады – пять переплетенных колец, как знак единства, мира, дружбы, соперничества и триумфа. Синий – красный – желтый – черный – зеленый: пять цветов – пять континентов. Лучшие представители каждого из них встречаются на олимпийском поле.
На весь стадион громом разносятся звуки кантаты «Ода спорту»:
«О спорт! Ты – наслаждение!
Ты верный, неизменный спутник жизни.
Нашему духу и телу ты щедро даришь радость бытия.
Ты – бессмертен.
Ты здравствуешь и сегодня, после крушения затерянных в веках олимпиад.
Ты торжествующий вестник весны человечества. Весны, когда зарождалось упоение от гармонии разума и силы.
Ты как эстафету передаешь нам это наследие предков.
Проходят века. Жизнь торжествует. Ты живешь, неподвластный времени, спорт!»
Все зрители встают под торжественные звуки гимна, все их внимание приковано к олимпийскому флагу, поднятому пятнадцать дней назад, во время открытия Игр.
«О спорт! Ты – зодчий!
Ты помогаешь находить пропорции совершеннейшего творения природы – человека, торжествующего в победе и сокрушающегося в неудаче.
Ты – мастер гармонии.
Ты делаешь нас сильными, ловкими, статными, исправляешь недостатки, с которыми мы рождаемся.
Ты особенный, необыкновенный зодчий. Твой строительный материал – человек в движении.
Ты доказал, что вечное движение – не мечта, не утопия. Оно существует.
Вечное движение – это спорт.»
Восемь спортсменов торжественным маршем подходят к олимпийскому флагу, пока еще бреющему на ветру.
«О спорт! Ты – справедливость!
Ты указываешь прямые, честные пути, которые ищут люди для достижения целей, поставленных в жизни.
Ты – беспристрастен.
Ты учишь. Что правила соревнований – закон.
Ты требуешь: „Ни один спортсмен, выполняющий упражнения перед зрителями и судьями не должен преступать эти правила.“
Ты определяешь границы между видами спорта. Нет судьи взыскательнее и строже, чем ты сам.
Непоколебимо твое требование справедливых оценок за истинные достижения.»
Под громогласные звуки этой торжественной кантаты, олимпийский флаг спускают вниз.
«О спорт! Ты – вызов!
Ты требуешь борьбы. Вся сила наших мускулов сосредоточена в одном на взрыв похожем слове – спорт.
Ты – трубадур.
Твой пламенный, волнующий призыв находит отклик в наших сердцах.
Ты спрашиваешь у вышедших на старт: зачем же сила, опыт и ловкость, если не мечтать о победном финише?
Ты утверждаешь – надо мечтать. Надо сметь. Надо дерзать.
Ты убеждаешь, требуешь, приказываешь. Ты зовешь людей помериться силой. Преодолеть себя.»
Олимпийский флаг спущен. В следующий раз он будет поднят лишь через четыре года в олимпийском Лос-Анджелесе. Следом на флагшток поднимается флаг американского города.
«О спорт! Ты – благородство!
Ты осеняешь лаврами лишь того, кто боролся за победу честно, открыто, бескорыстно.
Ты – безупречен.
Ты требуешь высокой нравственности, справедливости, моральной чистоты, неподкупности.
Ты провозглашаешь: если кто-нибудь достигнет цели, введя в заблуждение своих товарищей, достигнет славы при помощи низких, бесчестных приемов, подавив в себе чувство стыда, тот заслуживает позорного эпитета, который станет неразлучен с его именем.
Ты возводишь стадионы – театры без занавесей. Все свидетели этому. Никакой закулисной борьбы.
Ты начертал на своих скрижалях: „Трижды сладостна победа, одержанная в благородной честной борьбе.»
Бережно, как драгоценную реликвию, олимпийский флаг берут с двух сторон по четыре спортсмена с каждой.
На очереди – олимпийский огонь.
«О спорт! Ты – радость!
Ты устраиваешь праздники для тех, кто жаждет борьбы, и для тех, кто жаждет этой борьбой насладиться.
Ты – ликование.
Ты горячишь кровь. Заставляешь учащенно биться сердце. Как радостно, как отрадно откликнуться на твой зов.
Ты раздвигаешь горизонты. Проясняешь дали. Вдохновляешь стартующих на близкий финиш.
Ты врачуешь душевные раны. Печаль или скорбь одного отступает в то мгновенье, когда нужно побороть все перед многооким взглядом многих.
Доставляй же радость, удовольствие, счастье людям, спорт!»
У пылающей огнем чаши собираются девушки, одетые в древнегреческие туники. Они воздевают к огню руки, прощаясь с ним.
«О спорт! Ты – плодотворность!
Ты преградой встаешь на пути пагубных недугов, извечно угрожающих людям.
Ты – посредник.
Ты рекомендуешь страждущим, немощным, хворым лучшее из лекарств. Себя.
Ты примером своих сильных, здоровых, статных, мускулистых, закаленных, не поддающихся болезням приверженцев врачуешь отчаявшихся.
Ты горячишь кровь. Заставляешь учащенно биться сердце. Исцеляешь от недугов. Ты – красная строка в „Кодексе здоровья“.
Ты утверждаешь: „В здоровом теле – здоровый дух».
Огонь, освещавший своим светом поля олимпийских баталий, медленно гаснет. Все слабее становятся языки его пламени, ярко лижущие вечернее небо.
«О спорт! Ты – прогресс!
Ты способствуешь совершенству человека – самого прекрасного творения природы.
Ты – устремленность.
Ты предписываешь следовать правилам и требованиям гигиены. Сдерживаешь от излишеств.
Ты учишь человека добровольно, сознательно, убежденно поступать так, чтобы никакие высшие достижения, никакой рекорд не были результатом перенапряжения, не отразились на здоровье.
Никаких стимуляторов, кроме жажды победы и мудрой тренировки, не признаешь ты.
Ты убеждаешь, что прогресс физический и прогресс нравственный – два пути к одной цели.»
Безрадостно гаснет олимпийское пламя, последними, еле слышными всполохами хватаясь за олимпийское небо. Еще заметно его радужное дрожание в чаше, еще жив он…
«О спорт! Ты – мир!
Ты устанавливаешь хорошие, добрые, дружественные отношения между народами.
Ты – согласие.
Ты сближаешь людей, жаждущих единства.
Ты учишь разноязыкую, разноплеменную молодежь уважать друг друга.
Ты – источник благородного, мирного, дружеского соревнования.
Ты собираешь молодость – наше будущее, нашу надежду – под свои мирные знамена.
О спорт!
Ты – мир!»
Огонь погас…
Девушки выпускают голубей в темное небо.
Прощай, Олимпиада…
В темном московском небо с грохотом вырастают пять роскошно-сверкающих салютов. Вечернее небо усыпано цветными огнями ярких искр.
Флаги государств-участниц покидают олимпийское поле. Вслед за ними Олимпиаду покидают спортсмены. Две недели не отрываясь весь мир смотрел захватывающий поединок за золотые медали.
На Восточной трибуне появляется панно с огромным изображением олимпийского Мишки. Мишка, суровый русский медведь, вышедший из густых непролазных лесов, провожает своих гостей. «Доброго пути» желает он им. По бурой щеке скатывается горестная слеза…
Сыны Олимпиады покинули ее приветливый дом. Стадион опустел. Москва проводила спортсменов. Олимпиада завершена…
Официальная церемония закрытия Игр завершена, и вслед за спортсменами на зеленый ковер поля выходит объединенный военных оркестр. Семьсот музыкантов маршируют, играя марши триумфа. Гремят над стадионом, проносятся над трибунами и далеко за пределами Москвы слышны звуки советской победы. Победы, воплощенной в звуке; в звуке военного оркестра.
Музыканты, одетые в парадную форму, показывают образец выправки и муштры. Четкий ритм барабанов, высокий голос труб и уханье тромбонов сливаются в едино-мощное произведение военного жанра. Здесь нет лишних движений – каждый шаг выверен; каждое движение согласовано и синхронно. Мощная энергия исходит из каждой ноты военного марша, он воодушевляет и заставляет бросаться в атаку.
Военный оркестр покидает поле.
Бесчисленное количество молодых девушек с обручами в руках выскакивает на поле. Выстроившись ровными длинными рядами, они поднимают свои обручи над головой и начинают представление.
Обручи словно оживают в их руках.
Девушки образовывают шестнадцать колец, разбросанных по всему полю. В центре каждого из них расположились по шесть гимнасток, держащих в руках разноцветные ленты. Представление продолжается, и гимнастки одновременно друг с другом, стали размахивать своими лентами, взвеивая их по ветру. Все поле кажется как будто усаженным трепещущими живыми цветами.
На поле выбежали еще гимнасты. Цветы рассыпались, и взамен, во все поле, был образован вычурный узор в старинном русском стиле. В центре его расположились гимнасты.
Все замерло. Наступила тишина.
Никто не смел проронить и звука, все взгляды были прикованы к зеленому ковру стадиона.
И вдруг, словно слившись звуками из тончайшего воздуха, зазвучал нежный перебор арфы. Ей, едва заметным, чуть слышным и робким голосам подпевала скрипка. А стройный хор виолончелей и контрабасов плел волшебную ткань музыки. Это ожили ноты Чайковского из сочиненной им новогодней сказки про храброго кукольного воина. И, едва заслышав чарующие звуки, гимнасты начали свое представление. Их гибкие тела, подчиненные силе музыки, плавно плывут по волнам красоты и здоровья. Это гимнастический балет, шедевр единения тела и музыки. Неправдоподобное совершенство исполнения, словно все происходящее – частица сказки, волшебным образом перенесенная сюда.
Эта часть представления гимнастов завершилось и рассыпавшись по полю, все участники этого чудесного представления собрались вновь в большой разноцветный цветок. Еще немного, – и цветок ожил, заблистал яркими костюмами гимнастов. Его сердце, лепестки и каждая прожилка его жила своей собственной жизнью, двигаясь, то волнообразно, то по окружности. Каждый из участников взял в руки разноцветные ленты, и цветок расцвел пышным трепещущим цветом. Это было захватывающее представление.
Гимнасты разбежались, и на дорожках стадиона показалась огромная матрешка. За ней еще одна, и еще одна. Три расписных красавицы под восторженный гул зрителей провожали Олимпиаду. Следом за ними на поле вышли русские девушки с коромыслами в руках. Русские красавицы, гордость и услада русского народа, тихие, мирные и спокойные, словно солнце в небе сверкает их улыбка. Они идут медленно, как будто боясь проронить хоть каплю воды из полных ведер. Их движения легки, они плывут по зеленой траве, даря зрителям открытую русскую улыбку. Улыбку, которая может смягчить самого зачерствелого человека, в которой заключена вся душа России.
Девушки становятся кругом, ласковым взглядом приветствуя собравшихся. Медленный, размеренный танец с коромыслами, одним своим видом он показывает всю даль русских полей, бескрайность русских лесов и спокойствие русских рек. Весь русский человек в нем, вся жизнь его здесь – такая же плавная и неторопливая. На Восточной трибуне появляется панно с белостройными русскими березками, качающими своими зелеными кудрями на легком ветерке.
Терпелив и спокоен русский человек, но его буйный нрав проявляется в праздник. Ибо ничего нет на свете столь любимого русской душе, как праздник, где вся жаркая натура изливается в пышущем огнем хороводе народных гуляний.
И под заводные звуки русского перепляса на олимпийское поле врывается толпа молодцев, несущих на руках лихих гармонистов. Вот он – русский праздник, безбашенный, безмятежный, сотрясающий громом веселья землю и несущий смех далеко до небес.
Кто сможет устоять на месте, завидев лихо отплясывающего русского человека? Нет таких, и не будет. Балалаечники, удалые парни, гармонисты, задают такие веселые ритмы, что весь стадион, да что там стадион – вся Москва, весь Советский Союз, весь мир сейчас слышит их танец. И все, кто находится на поле стадиона пускаются в жаркий русский перепляс. Живой и задорный, открытый и чистый, лихой и упрямый, непокорный и буйный безрассудный и смелый. Вот он – русский человек, перед вами.
Танец словно пышет огнем, все жарче становится он, и все теплее становится в душах людей, смотрящих его. Сложно поверить в то, что он может когда-то закончиться – праздник в душе русского человека вечен.
Танец заканчивается, и бурный, непрекращающийся шквал оваций завершает это огненно-страстное зрелище.
Раздаются хрустальные звуки ксилофона. Трибуны словно оживают. Из норы стадионного входа выплывает гигантский Миша.
Миша поднимает руку, приветствуя своих зрителей. Все присутствующие аплодируют ему.
Миша подплывает в центр поля. Свет гаснет, стадион погружается во мрак. Лишь несколько прожекторов, направленные в центр, освещают фигуру Миши.
Макс с замиранием уставился на гигантскую коричневую фигуру, придерживаемую разноцветными шарами. Он знает, что сейчас произойдет.
Звучат ноты прощальной песни.
На трибунах становится тише,
Тает быстрое время чудес…
Миша поднимает лапу, прощаясь со всеми, кому он был так дорог…
Макс посмотрел на Алену. Девушка с влажными от слез глазами следит за происходящим на поле. Макс берет ее ладонь, и девушка со слезами смотрит ему в глаза. Алена плотнее прижимается к нему и так, крепко обнявшись, они вместе провожают Мишу.
До свиданья, наш ласковый Миша,
Возвращайся в свой сказочный лес…
Миллионы людей прощались сейчас с Мишей, и он прощался с ними. Время пришло, и Миша плавно взмыл в воздух. Макс следил за ним, как он становился все дальше и дальше, а губы беззвучно шептали слова с детства знакомой песни…
Олимпийская сказка, прощай…
