Текст книги "Инсайдауt"

Автор книги: Константин Кедров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

–

– Метаметафористы –

Так после моей статьи «Метаметафора Алексея Парщикова» стали называть поэтов Алексея Парщикова, Александра Еременко и Ивана Жданова.

–

– Музыка –

Гармонизация хаоса. Существует предание о том, что Орфей молил богов дать ему возможность услышать музыку сфер. Считалось, что при движении планет по орбитам возникает музыка, неуловимая человеческим ухом. Боги отверзли слух Орфея, и он вместо сладкой гармонии услышал невыносимый грохот и скрежет. Одиссей, решив услышать гибельное пение сирен, велел привязать себя к мачте, а всем своим спутникам велел заткнуть уши воском. Он чуть не погиб от звуков, слишком сладостных для неподготовленного слуха. История Орфея и Одиссея повторялась неоднократно. Музыку Моцарта австрийский император воспринял, как хаос: «Слишком много нет». – «Ровно столько, сколько положено», – ответил Моцарт. На концертах Бетховена студенты в неистовстве ломали стулья. Сегодня это мелодичная классика. Ярость вызывала музыка Прокофьева, Шостаковича, Шенберга. Современники плохо улавливали музыку футуристического стиха Маяковского, а многие и до сих пор предпочитают архаичные пасторали Ахматовой, так и не расширив свой слух до гармонии сфер, открывшейся Орфею и Одиссею. Настоящая музыка стиха часто не ласкает, а ранит слух. Такая «ранимость» – важнейший признак настоящей поэзии.

–

– Н –

– Наблюдатель –

Понятие, без которого не может обойтись физика и космология. Воображаемые наблюдатели размещены Эйнштейном в областях абсолютно недоступных для человека – от дальних галактик до микрочастиц. Вот тут-то и возникла проблема. Оказалось, что в микромире наблюдатель своим взором-прибором так воздействует на объект наблюдения, что делает его либо частицей, либо волной. Когда же выяснилось, что от происходящего в микромире зависит судьба всей макровселенной, получился антропный принцип и сверхсубъективный идеализм. Получилось, что вселенная именная такая и существует только потому, что такой её увидели и видят люди, ангелы или боги. В поэзии Вознесенского и Парщикова роль наблюдателя особенно велика, поскольку их метафора и метаметафора всегда визуальна. Вознесенский считает, что глаз окончательно потеснил ухо. А Сальватор Дали пишет, сравнивать глаз с другими органами просто неприлично, настолько он совершенен по сравнению с ухом или носом. Парщиков говорил мне в 1985 г., что хотел бы стать объективом фотоаппарата в тот момент, когда в него летит свет, неся, деформируя и создавая изображение. Это и есть метаметафора. Но никакого объектива в поэзии нет. Есть только субъектив. Наблюдатель здесь – формирователь и создатель.

–

– «Невеста» –

Программное стихотворение (1978). Написано в пору увлечения мистериальным смыслом канонических и апокрифических Евангелий. Сравнивая 4 канонических Евангелия, я пришел к выводу, что речь в них идет об одном мистериальном браке между Марией Магдалиной и Иисусом. Кроме того, я понял, что жены-мироносицы были его мистериальными женами и невестами. Следы этой мистерии между звездой Венерой (Астартой) и небесным женихом – месяцем я обнаружил и в шумеро-вавилонском эпосе, и в русском, и в японском фольклоре, не говоря уже о масонских мистериях А.Блока «Балаганчик» и «Незнакомка». Священная звезда-блудница Астарта называлась так, поскольку выписывала на небе бедрообразные восьмерки, соединяясь по ходу движения со всеми планетами. Три ипостаси любви – филос, эрос и агапис – в мистерии сливаются вместе. В Древнем Египте сестра-невеста-жена Озириса (Ориона) – звезда Сириус. В момент восхода Ориона и соприкосновения Сириуса-Изиды с фаллосом Озириса-Ориона он воскресал. Эти мистерии разыгрывались и при жизни фараона, который считался богом Озирисом, и с его фаллосом соприкасалась священная блудница, воплощающая в себе небесное лоно. Итак, пляшущая в небе лохматая звезда-блудница – это «невеста, лохматая светом…» Следующая строка – «невесомые лестницы скачут» – отголосок акафиста, обращенного к Деве Марии: «Радуйся, лестница от земли к небу». Строки «она пальчики человечит, она петли дверные вяжет» – один из первых метаметафорических образов и тоже отголосок акафиста: «Радуйся, двери райские нам отверзающая». Следующие строки: «рубит скорбную скрипку, тонет в дыре деревянной», – отзвук вывернутой наизнанку «Скрипки» Пикассо. Утверждение «в холеный футляр двоебедрой секиры можно вкладывать только себя» в особых комментариях не нуждается, так же как и эротический образ «или звеня сосками месит сирень турбобур непролазного света». Хотя реальный турбобур с алмазным напылением, буравящий недра, действительно окутан в движении алмазным сиянием. Поскольку в мистерии отношение между мужчиной и женщиной есть наиболее полный слепок отношений между человеком и космосом, я с удовольствием прибегаю к образу восьмерки – скрипки. Центр восьмерки – точка, где Изида соприкасается лоном с фаллосом Озириса. Верхняя и нижняя часть восьмерки – человек и космос, мужчина и женщина, женщина и мужчина. Вот почему «дивным ладаном захлебнется голодающий жернов 8, перемалывающий храмы». «Невеста» – это мой поэтический манифест и метаметафорическая мистерия, с которой начинается подлинная история метаметафоры. (посмотреть видео http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/301.html )

–

– Нирвана –

Нулевое состояние мироздания, которое познал Будда (см.). Согласно Эйнштейну средняя масса вселенной равна нулю. На фотоне, мчащемся со скоростью 300000 км/сек2, время равно нулю. Быть в нирване значит уподобиться свету. Однако человек может превысить эту скорость и, вывернувшись через себя во вселенную, обрести бесконечную сущность. Для выворачивания необходима любовь. Для нирваны – отказ от всех чувств. Бесконечность и нуль взаимосвязаны: 1/0 = (. Есть люди нуля – нирваны и люди бесконечности – выворачивания. Метаметафора – зримая бесконечность или, на чувственном уровне, преображенный оргазм. Выворачивание – это оргазм агапии (см. Любовь).

–

– Ницше –

Культовый философ, не достигший философского ранга, низвергнувший философию на масскультурный уровень. Главный эффект Ницше – умение создать у неподготовленного читателя иллюзию сопричастности к высшему знанию. Тексты Ницше заранее льстят читателю, убеждая его, что он является сверхчеловеком по ту сторону добра и зла. Его исторические экскурсы строятся на сверхбанальной модели вечного возвращения и круговорота, вероятно, заимствованного из круговорота веществ в природе.

Более плодотворна идея о существовании в культуре двух начал: аполлонического – гармоничного и организующего, и дионисийского, хаотичного и разрушающего.

Сам Ницше причислял себя к дионисийцам.

Известный афоризм Ницше "Бог умер" должен был потеснить христианское пасхальное приветствие "Христос Воскресе" и, действительно, потеснил.

Многоречивые, вычурные и претенциозные тексты Ницше стали для многих своеобразным евангелием, где вседозволенность заменяет отпущение грехов. Натужный  философский культуризм, игра мускулами и культ грубой  силы якобы возрождали дохристианские ценности античного мира. Вместо "Homo Sapiens" – человека разумного – на арену вышла "белокурая бестия", белокурое животное”, чья основная черта – беспощадность. Этот биоробот должен был со временем вытеснить немощных людишек  навсегда испорченных женским, изнеженным, еврейским  христианством.

Антисемитизм Ницше пытался возвести в философскую категорию, слив его с яростной женофобией, разделив мир на сверхчеловеков и недочеловеков, Ницше  оставил в гигантской черте оседлости женщин, евреев  христиан, интеллигенцию, само собой разумеется, финансистов, и конечно же, всех, кто не склонен восхищаться  его атеизмом, женофобией, юдофобией в сочетании с  натужным германофильством.

Ницше видел себя злым весельчаком, канатным акробатом в области мысли, и действительно, был таковым.

“Помни о голове, но не забывай и про ноги", – изречения  такого рода казались (и до сих пор еще кажутся) многим  великой мудростью.

Ницше можно было бы считать создателем жанра веселой философии, если бы он обладал хотя бы граном самоиронии. Ницшеанство подобно марксизму отравило сознание миллионов людей в XX веке, но осталось в пределах философского шарлатанства.

Словесное недержание после Ницше стало нормой, а неумение или нежелание мыслить стало признаком истинной философской свободы.

–

«Нуль Леонардо»(1993). Поэма. Текст http://metapoetry.narod.ru/stihi/stihi29.htm . Фото-акция «Код Леонардо» http://foto.mail.ru/mail/doosad/169/

–

– О –

– Оккам –

Философ, выдвинувший весьма сомнительное положение о том, что «не следует умножать сущности». Так называемая «бритва Оккама» – принцип, запрещающий «затуплять лезвие» логики, преумножая понятия. Проще говоря, незачем придумывать новое, обходитесь старым. Не соблюдая запрет Оккама, я «умножил сущности» и «преумножил понятия», предложив новые термины для своих открытий: метакода, метаметафоры, выворачивания. Термин «голографический стих» (см. Голограмма) я отменил, узнав, что в неопубликованных трудах Ф.Соссюра есть понятие «анаграмма».

–

– П –

– «Позади Зодиака» –

Стихотворение, где сделана попытка передать выворачивание по аналогии ввинчивания винта.

…Небо – гаечный ключ луны —

медленно поверни

Из резьбы вывернется лицо

хлынет свет обратный

на путях луны

в пурпурных провалах

друг в друге алея…

Это не описание реального выворачивания, а один из возможных образов. Метаметафорично само название – итог выворачивания. Космос охвачен человеком. Человек впервые не внутри зодиака, а позади. Для реального космического достижения этой области надо мчаться с релятивистской скоростью по вселенной или лететь с такой же скоростью по направлению к черной дыре, где вблизи от горизонта мировых событий осуществляется сценарий стихотворения. (Посмотреть видео http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/114.html )

–

– Поэзия –

Райское состояние души, запечатленное в словах и звуках. В отличие от прозы поэзия обладает всесокрушающей энергетикой, преображающей миры. Проза может быть поэтической, оставаясь прозой. Поэзии прозаической быть не может. Проза в стихах – это проза. Например, роман в стихах «Евгений Онегин» и почти вся поэзия А.С.Пушкина есть ни что иное, как гениальная проза в стихах. Поэзия как состояние души в полной мере свойственна учителю Пушкина В.А.Жуковскому, хотя Жуковский в отличие от Пушкина не был гением. Четыре формообразующих элемента поэзии – музыка, ритм, рифма, метафора. Они могут быть и в прозе, но только в поэзии очевидна их доминирующая роль. Отсутствие в поэзии музыки, ритма, метафоры или рифмы является поэтическим приемом. Так называемая неметафорическая поэзия всегда подразумевает метафору. Отсутствие рифмы допустимо как прием. Но полностью исключена возможность поэзии без внутреннего ритма и музыки. Речь может идти лишь о расширении возможностей стиха, когда более сложные ритмы и музыкальные фигуры производят впечатление хаоса. Понятие рифмы сегодня расширено до более объемного понятия – анаграмма, включающего и палиндром, и аллитерацию, и ассонанс, и комбинаторику, и метонимию. Анаграммная рифма может быть названа голографической, тотальной (см. «Допотопное Евангелие). Метафора присутствующая в языке, поэзией не является. Только метафора новая, созданная поэтом, может стать поэтическим образом. Она-то и названа мною метаметафорой. Новизна образа – важнейший признак поэзии. Прием парафразы, конечно, допустим и в поэзии, но только в том случае, если при этом творится новое. Концептуализм, соцарт и постмодернизм построены на парафразе и не могут быть поэзией по определению. Поэзия не «пост», а «перед». Поэзия всегда авангард. У Гете во второй части «Фауста» появляется проктофантасмист – задопровидец. Поэт не может быть задопровидцем. Он по природе чужд тяготения к прошлому. Прошлое интересует его только как будущее или настоящее. В этом смысле футуризм – самое последовательное направление в поэзии, подарившее миру Хлебникова, Крученых, Пастернака, раннего Маяковского, позднюю Цветаеву, Терентьева и отчасти Введенского. Если поэт не футурист, значит он просто прозаик. Авангардизм – нормальная составляющая поэта. Рай поэта, а поэзия всегда рай, может быть переполнен страданием, но если поэт не испытывает райское блаженство, создавая стихи, и не передает это состояние души другим, значит он не обладает должной поэтической силой. Он либо прозаик, либо несостоятелен. Поэзия – словесный рай на земле и при жизни. Высшая награда поэту – сама поэзия.

–

– Пространство-время –

Согласно доказанной теории Эйнштейна наша вселенная состоит на уровне макромира из четырехмерного континуума – пространства-времени. До Эйнштейна считалось, что есть три измерения пространства плюс время. Теперь вместо плюса появилась черточка: пространство-время. При таком взгляде мы имеем дело с неким четырехмерным полем, из которого возникает все. Мы так привыкли считать пространство и время разными реальностями, что не в силах воспринять пространство-время как единую сущность. Даже Эйнштейн счел это поначалу обыкновенной математической условностью. В обыденной жизни это звучит, как анекдот о старшине, который велел рыть канаву «от забора и до обеда», соединив тем самым пространство со временем. Существуют весьма экзотические и экстравагантные теории пространства-времени. Например, астроном Козырев считал пространство-время основным источником некой энергии, предшествующей всем формам существования. В частности, он соорудил гироскоп, который, по его утверждению, улавливал энергетические всплески из тех мест космоса, где планета была в прошлом или будет в будущем. Проще говоря, он считал, что линии мировых событий существуют как вечная голографическая решетка пространства-времени, энергетическая канва, по которой Бог вышивает мир. К сожалению, опыты Козырева подтверждения не нашли. «Неправильно сказано, что время течет. Время вечно и неподвижно, это мы движемся сквозь него», – утверждает Каббала. Известно, что Математик Герман Минковский был каббалистом и пришел к своим открытиям, во многом опираясь на философские искания создателей Каббалы. Он же преподавал математику Эйнштейну в политехнической школе. Художественное время метаметафоры близко к этим моделям. Вот его особенности: миг вечен и бесконечен; бесконечность мгновенна, миг охватывает вселенную, вселенная фокусируется в миге («здесь – мгновенно, там – всегда». В.Жуковский); прошлое в будущем; прошлое и будущее всегда в настоящем; прошлое и будущее легко рокируются; будущее раньше прошлого. Соответственно и пространство: близкое далеко, далекое близко; малое вмещает все, все вмещается в малом; мир голографичен (см. Голограмма).

–

– Пуруша –

«Тысячеликий, тысячеглазый Пуруша, твое дыхание – ветер, твой разум – луна, твоя кожа – созвездия, твое зрение – солнце. Только одна четверть твоя на земле, три четверти простираются в небо «(Упанишады). Ср. в «Голубиной книге: «Звезды от риз Божиих, солнце от очей Божиих». После выворачивания человек становится Пуруша – Homo Cosmicus.

–

– Р –

– Рай –

Состояние души при жизни, до рождения и после смерти. Рай до рождения – предчувствие любви и радости. Рай после смерти – воспоминание о пережитом. Рай при жизни – предчувствие, воспоминание и переживание, слитые воедино. Распространенные представления о рае, как о блаженстве, лишь отчасти соответствуют действительности. Рай – это прежде всего ощущение и переживание полноты времени и пространства – вечности. Время и пространство в вечности – это тело и душа человека. Противоречие в том, что душа и тело в земном пространстве и времени воспринимаются, как конечные и смертные. Такова земная реальность. Без неё невозможно было бы грядущее обретение и полное осознание бесконечности. Человек никогда бы не узнал о своем бессмертии, если бы не был смертным (см. Гегель). Метаметафора – зримый рай, воплощенный в слове.

–     –

– «Ромео и Джульетта» –

Трагедия Шекспира. Мистерии мнимой смерти известны ещё со времен элевсинских таинств. Среди посвященных – Платон, Эсхилл, Аристотель. Пережив мнимую смерть, человек встает из гроба и живет как бы после смерти, в вечности. «Лазарь не умер, но спит». Шекспир создал антимистерию. Пережив мнимую смерть, Джульетта умирает по-настоящему. В момент выворачивания прошлое и будущее сливаются до неразличимости. Смерть оказывается уже пережитой и несущественной. «Звезды, я бросаю вам вызов», – говорит Ромео, узнав о мнимой смерти Джульетты. Не обретя вечности в жизни, Ромео и Джульетта обретают её в смерти, поскольку умирают, любя. Метакодовое значение «Ромео и Джульетты» – любовь месяца и звезды. Когда «умирает» месяц, восходит звезда. Смерть Ромео – пробуждение Джульетты.

–

– С –

– Сапгир Генрих –

Поэт. Друг ДООСа в звании «стрекозавр». Проявлял живейший интерес к метаметафоре. В 1991 г. пригласил меня в Париж на фестиваль международного авангарда, где мы обсудили многие поэтические проблемы. «Я знаю одно: то, что внутри и близко, то далеко, а то, что далеко в космосе, то внутри и близко». Я ответил, что это и есть метаметафора. Встречались мы часто, в основном за столом у Сапгира. Именно так родилась идея издавать собственную газету, а также её название – «Газета ПОэзия». За столом присутствовали: Генрих, его жена Мила, Елена Кацюба, прозаик Валерия Нарбикова, издатель Александр Глезер, Игорь Холин и я. Интересно, что мое первое знакомство с Генрихом состоялось сначала заочно – в 1984 г, когда я преподавал в Литературном институте. Ректор В.Ф.Пименов вызвал меня к себе: «Где вы живете?» – «У метро «Варшавская». – «Нет, вы живете в Лианозове, у вас там какая-то школа». – «Да нет, я живу не там». – «А почему же у КГБ другие сведения?» Этот эпизод отодвинул мое утверждение в должности доцента. А с Генрихом Сапгиром я познакомился в 1988 г. на вечере «Минута немолчания» во Дворце молодежи и узнал, что такое Лианозовская школа, где формировался в 40-60-е годы его талант. Сапгир – автор и составитель антологии «Самиздат века», где впервые ДООСу и метаметафоре отведено достойное место. Его вступительная статья к разделу «ДООС» весьма компетентна, а статью о метаметафористах он попросил написать меня. Поэзия Сапгира – слишком значительное явление, чтобы говорить о ней вкратце. К метаметафоре имеет прямое отношение не столько поэзия, сколько сама его личность. «Я бегу от поэзии», – сказал он мне однажды. Это означало отказ вообще от всякой метафоры. Речь идет скорее о метаязыке Генриха Сапгира. Любое высказывание в его поэтических текстах само по себе ничего не означает, важна личность поэта, присутствующая прежде всего в интонации, даже в двух словах поэмы «Война будущего»:

Взрыв!

………

………

………

………

………

Жив….

Какая бездна иронии в провале между двумя словами! Она-то и есть поэзия. В предисловии к моему сб. «Вруцелет» Генрих утверждал, что метаметафорой является весь текст, взятый в целом. И с этим тоже следует согласиться. Тем более, что там же он называет мою поэзию «поэтической литургией». Литургия – несомненно метаметафора, ибо сущность её – таинство Евхаристии, приобщение к вечному вселенскому телу Христа, которое больше, чем вся вселенная. Сапгир принял крещение в Париже, будучи уже в солидном возрасте, но его приобщенность ко вселенной совершилась гораздо раньше, когда он написал свой первый стих. «Для поэзии жизни не пожалею. И уже не пожалел», – сказал он за два года до своего ухода. Генрих Сапгир умер в 1999 г. от сердечного приступа, в троллейбусе, на пути в салон Елены Пахомовой «Классики ХХI века» на Страстном б-ре. (Видео: Г.Сапгир читает свои стихи на презентации 1-го номера «Газеты Поэзия» http://video.mail.ru/mail/jurnalpoet/9/12.html )

–

– Сверхсознание (Христос и Фрейд) –

За два тысячелетия человечеству были предложены две модели души. В одной внутренний мир человека – это любовь и Царствие Божие, которое внутри. Это рай. В другом внутренний мир – это подсознание, наполненное хтоническим адом отцов, кастрирующих детей, и сыновей, убивающих отцов (см. «Допотопное евангелие»). По Фрейду наша душа – это ад, вытесненный в тайники бессознательного. По Христу наша душа – это рай, заточенный в подсознании. Христос воскресает, и ад рыдает: «Христос воскрес, и ад упразднился, упразднился ибо умирился, упразднился ибо посрамлен был» ( «Слово Иоанна Златоуста»). Живой ад – это подсознание. Фрейд, будучи атеистом, тем не менее подтвердил правоту Христа. Фрейд увидел в человеке живой ад и проглядел живой рай. Метаметафора – это рай при жизни, рай, воплощенный в слове. Это вечная жизнь здесь и сейчас. Метаметафора – это преодоление ада ползучего (ад всегда ползает) реализма. В этом смысле метаметафора – это сверхсознание, которое есть ни что иное, как поверженный ад и обретенный рай.

–

– Скрижаль –

См. Звездная книга.

–

– Сократ –

Он никогда не записывал свои мысли, поскольку истина была для него неотделима от человека. Ему могло бы принадлежать изречение – "сколько людей, столько истин". Каждый человек знает истину и носит ее в себе, как женщина вынашивает во чреве плод. Себя Сократ считал не философом, а акушером, помогающим рожать истину.

Истина рождается в диалоге. Учитель задает ученику вопросы, а тот, размышляя над ответами, сам приходит к правильным выводам. Это знаменитый метод Сократа. "В споре рождается истина". Рождается, но эти роды не прекращаются никогда. Ведь любой вывод тотчас же подвергается сомнению. Сократ очерчивает вокруг себя круг и произносит: "Вот сколько я знаю. Окружность – это граница с еще непознанным." Затем Сократ очерчивает еще больший круг: "А теперь я узнал намного больше. Скажи, больше или меньше стала окружность?" Чем больше чело-век узнает, тем больше окружность – граница с еще непознанным. Знание открывает человеку его незнание. "Я знаю то, что ничего не знаю". Это самое известное изречение Сократа. Отсюда чрезвычайная ценность бесед об истине. Окружность во время бесед расширяется постоянно. Философия для Сократа – это беседа в дружеском застолье. Собеседником Сократа был его ученик Платон. Во время бесед пили вино и ели фрукты, приносимые учениками. Сам Сократ был беден и не мог задавать большие пиры. Философствовать, значит беседовать, пировать, дружить и любить.

Поскольку высшая ценность – это стремление к истине, нельзя ставить ее в зависимость от богатства. Отсюда принцип "довольствоваться малым". Если нет вина и фруктов, пир может состоять из воды и черствого хлеба, а если нет воды и хлеба – лучшее блюдо в застолье – истина, которая рождается в диалоге. В то же время Сократ был тучен и любил хорошо поесть. Перед смертью он попросил принести ему петуха и прежде чем выпить чашу с ядом, с удовольствием отведал курятины.

Тучный, лысый, с носом, похожим на картошку, Сократ не укладывался в древнегреческий канон красоты. Он был похож не на Аполлона, а на Сатира и Фавна. Однако Платон утверждал, что Сократ был прекрасен. Его лицо светилось умом, добротой и отвагой. Так родилось понятие о внутренней красоте. Оказывается, дело не в пифагоровских пропорциях и симметриях, а в том, что эти пропорции и симметрии выражают: прекрасно только то, что истинно, а Истина всегда в человеке. Из сократовской философии родилась сентенция Протагора: "Человек есть мера всех вещей, несуществующих, поскольку они не существуют и существующих, поскольку они существуют".

Сократ творец живой философии. Поступок значит больше, чем мысль, образ жизни важнее образа мысли. Образ жизни Сократа ничем не отличался от жизни любого древнего грека. Он храбро сражался во время битвы и вынес из боя раненого друга. И он же покорно выслушивал ругань своей сварливой жены Ксантиппы. Не гонясь за богатством, он с удовольствием принимал подарки учеников, единственный источник дохода, и подолгу торговался на рынке, куда любил захаживать за провизией.

Время для поступка пришло, когда жители его родной Беотии приговорили Сократа к смерти или изгнанию за богохульство и совращение молодежи. Сократ предпочел смерть изгнанию. А из видов смерти выбрал отравление цикутой, которую принял в чаше с вином. Своеобразная греческая евхаристия за 600 лет до Христа. Сократ считал человека вместилищем истины, а истина не подвержена гибели или смерти. Возможно, что тело виделось ему доспехами, защищающими от зла бессмертную душу. Беотийцы были не правы, обвиняя Сократа в богохульстве. Он не сомневался в существовании бессмертных богов, но считал, что Бог в человеке. Похоже, он верил, что люди – земные боги, которым предстоит вспомнить о своей божественной сущности. Воспоминания о бессмертии он и называл философией.

Зная, что человеческий разум всегда ограничен, Сократ все подвергал иронии и самоиронии. Его боги всегда смеются над человеком, но не жестоким, а добродушным смехом. Чтобы приблизиться к богам, Сократ сам берет на себя их функцию. Отсюда знаменитая сократовская ирония.

Сократ не верил в богов без людей. Быть бессмертным означало для него остаться в памяти потомков своими делами, мыслями, поступками и словами. Это было достигнуто им в полной мере.

См. так же Иисус – Сократ – Будда

–

– «Сократ / Оракул» –

В 2001 Ю.Любимов попросил меня написать пьесу о Сократе к Сократовскому симпозиуму в Греции. Моя пьеса называлась «Посвящение Сократ». Ю.Любимов полгода приходил ко мне домой, и мы работали вместе над сценическим вариантом «Сократ / Оракул». Мистерия с успехам прошла сначала в Дельфах, где 2400 лет назад дельфийские жрецы нарекли Сократа мудрейшим и богоравным, и в Афинах на территории Foro Rpmano у подножия Парфенона. После этого мистерия прочно вошла в репертуар Таганки. (Тест пьесы http://metapoetry.narod.ru/teatr/piesy00.htm ,

фото http://foto.mail.ru/mail/kedrov42/194/

–

– Сон –

По утверждению Павла Флоренского во сне время движется в обратную сторону – из будущего в прошлое. Отсюда вещие сны. Игорь Холин, большой друг ДООСа, говорил мне незадолго до своей кончины: «Человек проживает по крайней мере три жизни: наяву, во сне и в своем воображении». Он считал, что эти три потока жизни параллельны и ничем между собой не связаны. Приведу два своих сна, превращенных в стихи. Это стихотворение «Konstantin Kedrov», где главное – ощущение воды, как берега, и суши, как корабля, на котором я уплываю. Корабль одновременно большая детская песочница и могильная насыпь. В принципе весь этот сон исходит от двух строк из «Компьютера любви»: «Корабль – это пристань всего океана, / Океан – это пристань всего корабля». Сон только утеплил и конкретизировал какими-то детскими воспоминаниями это ощущение. Второй сон, где я увидел своих умерших родителей – актеров – на сцене; интересен моментом, когда отец уложил свою сцену в карман и объяснил мне, что театр – это единственный храм, в котором надо молиться. Удивительно, что мое желание видеть во сне папу и маму, как можно чаще, неосуществимо. Поэтому любая встреча с ними во сне весьма значительна, а пробуждение воспринимается как насилие над душой. Сердечный опыт говорит о том, что некоторые сны – скорее всего реальный контакт с другими (возможно, корпускулярными – см. Бор Нильс) мирами. Важно, что сон бывает для нас, хотя и крайне редко, более сильными переживанием, чем явь. Толкование снов по Фрейду, по Юнгу или по какой-либо другой системе я считаю всего лишь программирующей игрой. Толковать сны значит философствовать. Сны порождают философию в той же мере, в какой философия порождает сны. Несомненно, что вещий сон – творческое состояние души. Остальные сны быстро забываются, и не следует придавать им большое значение. В равной мере скучны сны по Павлову и по Фрейду. В них есть загадка, но нет тайны. Куда интересней сны по Флоренскому.

–

– Спиноза–

Музыку называют философией в звуках. В таком случае "Этику" Спинозы можно сравнить с "Волшебной флейтой" Моцарта. Здесь все на своих местах, все стройно, все гармонично. Книга пронизана световыми метафорами гранильщика алмазов и шлифователя линз. "Теперь яснее солнечного света, что..." и далее следует, что именно яснее солнечного света.

Подражая Эвклиду и Декарту, Спиноза выстроил систему доказательств своей философии, как своеобразную геометрию света. Его философия напоминает оптику, поскольку ход мысли постоянно уподобляется солнечному лучу, преломляющемуся в призмах и линзах.

Главная призма призм и линза линз – божественный разум. Он един у природы и у человека. Разум бесконечен, как Бог и свет. Разум – бесконечный источник света. Мысль – луч разума, преломленный в человеке. Кроме разума и света есть еще одна бесконечность – любовь. Но бесконечностей не может быть много, поскольку бесконечность заполняет собой все. Стало быть, разум, любовь и свет – это "модусы" состояния одной бесконечности, имя которой Бог.

Что касается смерти, то она, будучи ничем, не может быть предметом рассмотрения, потому философ не должен уделять внимание этому призраку бытия, миражу, которого нет. Как оптик и гранильщик алмазов, Спиноза знает, что такое оптический обман. Он мыслит глазом. Кстати, глаз является наружной частью мозга.

Из материальных категорий в его философии присутствует понятие "протяженность". Бесконечная протяженность свойственна только Богу и его модусам в человеке (любви, свету, разуму). Таким образом, человек становится призмой, преломляющей при бесконечности глаза-ми свет, мозгом разум, сердцем любовь. Спиноза знает, что луч в призме и в линзе может приумножаться, усиливаться и обретать спектр. Поэтому роль человека в мироздании громадна. Он являет собою Бога, делает его видимым. Чувство само по себе, "аффект" Спиноза не ценит, поскольку аффекты конечны и преходящи. Другое дело, любовь – она не относится к аффектам, поскольку бесконечна по своей природе и, подобно Богу, свету и разуму, заполняет собою все.

Неразумное не обладает реальностью, поскольку реально только вечное и бесконечное. Неразумное, находясь за пределами бесконечности, является таким же миражем, оптическим обманом, как страдание и смерть Интересно, что в XX веке эта метафизическая метафора обрела физическую достоверность в теории относительности Эйнштейна. За пределами скорости света нет вообще никакой реальности. Нет даже времени и пространства. Не случайно Спиноза был любимым философом Эйнштейна.

То, что Спиноза называет Разумом, – это Здравый смысл, облагороженный красотой. Безобразное или без образное вообще не подлежит рассмотрению, поскольку относится к проявлению иллюзии небытия.

Если бы реалии нашего мира ограничивались тем, что можно увидеть глазом или осмыслить разумом, “Этика" Спинозы стала бы наиболее полным отражением такого мира.