Текст книги "Викинг"

Автор книги: Конни Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Великан потянулся, расправил свои необъятные плечи и соскочил на причал. Он коротко переговорил о чем-то с Торном, затем тускло сверкнула монета, переходя в огромную ладонь рыжеволосого.

Затем моряк вернулся на свой драккар.

Еще минута – и появился человек в монашеском клобуке и сошел на причал к Торну.

С этим человеком Торн разговаривал уже подольше. Человек в клобуке несколько раз отрицательно качал головой, но, к сожалению Фионы, говорили они так тихо, что девушка не могла разобрать ни единого слова. Однако вскоре голос показался ей знакомым. Она огляделась, и лицо ее побледнело.

Теперь она и в самом деле знала, кто стоит на причале рядом с Торном.

Отец Демьен, монах из монастыря, что стоял на холме совсем рядом с родной деревней Фионы. Отец Демьен не раз приходил, чтобы отслужить мессу в их маленькой сельской церкви. А за несколько дней до вторжения викингов на Мэн Фиона исповедовалась ему перед причастием. Фиона слышала о том, что викинги разорили монастырь и взяли пленных, но она и подумать не могла о том, что когда-нибудь встретит кого-то из монашеской братии.

Да еще где встретит!

– Отец Демьен! – не сдержалась наконец Фиона. Монах вскинул голову, узнавая.

– С тобой все в порядке, дитя мое?

– Да, слава богу.

Фиона подошла ближе и спросила, обернувшись к Торну:

– Вот, значит, где ты решил найти священника? Очень мило! – И она окинула Торна сердитым взглядом. Глаза ее вспыхнули на секунду ярким фиолетовым пламенем.

– Ульм разорил монастырь, – пояснил Торн. – Как раз тогда, когда я метался по острову Мэн в поисках одного… одной женщины, которая околдовала меня. Когда мы вернулись домой, захваченные в плен монахи были проданы работорговцу. Теперь их повезут на невольничьи рынки в Византию. Там сейчас огромный спрос на рабов.

– Но это же христианские священники! – воскликнула Фиона. – Как можно продавать их в рабство, да еще в какие-то дикие страны! К язычникам!

– Перестань, дитя мое, – вступил в разговор отец Демьен. – Я смирился со своей судьбой. Господь бог по милости своей спасет и защитит меня. Значит, такова была его воля – чтобы монастырь был разорен, а братия попала в рабство. Я верю, что за земные страдания нам воздастся на небесах. И ты не переживай за нас, я же буду молиться за тебя, пока живу на свете. Этот викинг сказал, что ты желаешь обвенчаться с ним по христианскому обряду. Это действительно твое желание, дитя мое?

Фиона молча отрицательно покачала головой.

– Да, священник, – ответил за нее Торн. – Фиона хочет, чтобы наш брак был совершен по всем за конам христианской религии.

– Так это правда, Фиона? – переспросил отец Демьен.

Лгать священнику Фиона не могла. Ведь она действительно сказала Торну, что выйдет за него замуж, если тот сумеет разыскать христианского священника.

– Д-да, отец, – неуверенно ответила Фиона. – Так я и сказала, но…

– Поторопись, священник, – приказал Торн. – Если ты не согласишься совершить обряд, для Фионы будет только хуже. Ведь я все равно уложу ее в свою постель.

Тон его был таков, что отец Демьен понял, что для спасения души Фионы ей лучше всего выйти замуж за этого викинга. И чем скорее, тем лучше.

– У вас есть свидетель?

Торн посмотрел на дорогу. Бренн приближался, сидя верхом на неторопливо трусящем муле.

– Сейчас подъедет.

Бренн остановил мула, сошел на землю и, прихрамывая, направился к месту, где стояли Фиона и священник. Присмотревшись внимательнее, Бренн воскликнул: – Господи, да это же отец Демьен!

– Ты очень вовремя догнал нас, колдун, – сказал Торн. – Нам нужен свидетель. Я беру Фиону в жены.

– Постойте! – воскликнула Фиона. – Дайте мне переговорить с Бренном!

– Драккар с рабами должен отчалить, как только начнется отлив, – сказал Торн. – У нас нет времени на разговоры.

Затем он взял из руки Фионы узелок, развязал его и вытащил удивительной красоты голубой плащ из тончайшей шерсти. Торн встряхнул его и набросил на плечи Фионы, полюбовался и застегнул плащ у нее на шее своей собственной золотой застежкой.

– Теперь мы готовы, священник, – сказал Торн.

– Нет! – протестующе закричала Фиона, сама удивившись своей горячности. – Мы слишком плохо знаем друг друга. Викинг хочет жениться на мне только ради того, чтобы…

– Фиона, – мягко остановил ее отец Демьен. – Намерения викинга совершенно очевидны. Так же очевидно и то, что он от своих намерений не отступится. Так вот, в глазах господа тебе гораздо лучше и душеспасительнее быть женой, чем любовницей. И слава богу, что этот язычник согласился на то, чтобы ваш брак был совершен по христианскому обряду.

– И да сбудется все предначертанное, – нараспев произнес Бренн.

– Что же, я ни на волосок не могу изменить судьбу, что предначертана свыше?! – воскликнула Фиона, ошеломленная столь быстрым развитием событий.

– Твоя судьба в руках господних, – напомнил ей отец Демьен.

– Да сбудется все, предсказанное древними волхвами, жившими на нашей земле задолго до Христа, – несколько невпопад пропел Бренн.

– Хватит разговоров! – рявкнул Торн. – Венчай нас, священник! Венчай сейчас же, покуда я не взял эту женщину прямо здесь, на берегу, у вас на глазах.

Торн не собирался поступать подобным образом, но, великие боги, сколько можно испытывать его терпение.

Да, Торну не терпелось поскорее завершить все необходимые формальности и законно, безо всякого опасения насладиться наконец нежным телом Фионы.

Сначала он станет ласкать ее шелковую кожу, упругую грудь, точеные бедра. Потом войдет внутрь…

А когда он овладеет этой женщиной, ее заклятие, возможно, начнет понемногу слабеть. Хорошо, если бы это было так. Ведь до сих пор все было наоборот, и Торн с каждым днем становился все менее похожим на прежнего воина, не знавшего сомнений.

Торн должен был бы спать с нею уже давным-давно, и это было бы справедливо и правильно. Он бы так и сделал, но страх перед темными силами, послушными воле колдуньи, останавливал его. Он не мог взять эту женщину помимо ее воли, он боялся сделать это, чтобы не навлечь тем самым гнев богов на свою голову и на свою семью.

И вот он пошел на все, даже на то, чтобы обвенчаться с этой женщиной по ее христианскому обычаю. И он пойдет до конца, и ничто не остановит и не смутит его – даже гнев и насмешки отца.

Отец, брат, Бретта, все-все-все будут считать его сумасшедшим – пусть!

Фиона вошла в душу Торна, в его сердце и стала для викинга вечным мучением и непрекращающейся болью.

Да поможет ему Один исцелиться от этой болезни!

Они стали мужем и женой.

Церемония венчания уже закончилась, а Фиона все никак не могла сдвинуться с места, подавленная, ошеломленная бурными событиями сегодняшней, кажущейся бесконечной, ночи.

Она промолчала и не сказала «да», когда священник спросил, желает ли она взять в мужья Торна, и тот сам ответил за нее. Впрочем, это не смутило отца Демьена, поскольку через несколько минут он объявил Торна и Фиону мужем и женой.

– То, что господь соединяет на небесах, то человек да не разрушит на земле, – сказал в заключение священник.

Сразу после венчания отца Демьена вернули на драккар, а Бремну Торн велел возвращаться домой.

– И никому ни слова о том, что было сегодня ночью, ты понял меня, колдун? – предупредил его на прощание Торн.

– Куда мы теперь идем? – устало спросила Фиона, когда поняла, что Бренна отправляют домой одного.

– Туда, где нам никто не помешает, – ответил Торн. – Я слишком долго ждал этого, Фиона. Знала бы ты, сколько раз я обладал твоим телом – в своих мечтах, разумеется. Целый год меня мучают сны, в которых я пронзаю тебя своим кожаным мечом. Но теперь, по милости твоего бога, я могу познать это наслаждение не во сне, а наяву!

И Торн мечтательно улыбнулся.

– Я всегда хотела выйти замуж по любви, – негромко сказала Фиона. – Думала, что мы с мужем будем заботиться друг о друге, беречь…

Ее перебил короткий смешок Торна.

– Это неважно, – заметил викинг.

Пустынная дорога вывела их на берег фьорда. Наползавший из ночных сумерек туман укутывал, прятал, накрывал своим плащом деревья и дома, и каменистый берег, и волны так? что Фиона не могла рассмотреть сейчас даже верхушки высоких скал, взметнувшихся над заливом. Все сливалось в одну плотную серебристо-серую шевелящуюся на ветру массу – словно облако сошло с небес и легло на землю. В тишине слегка шуршали волны, одна за одной набегавшие на покрытый мелкой галькой прибрежный пляж.

Фиона застыла. Туманное марево превратило камни, скалы, море в зыбкие, переливающиеся картины чьих-то сновидений.

– Что это за место? – спросила она. – И почему ты привел меня сюда?

Торн ответил – негромко, спокойно:

– Здесь тихо. И есть маленький домик, в котором никто не живет. Я подумал, что тебе хотелось бы провести первую брачную ночь подальше от чужих глаз и ушей. Ведь прислуга так любопытна – все эти служанки… – Он бросил на Фиону пылающий взгляд и резко переменил тему: – В тот день, когда я привез тебя в свой дом, ты была девственницей. А сегодня?

Фиона вскинула брови, посмотрела в глаза Торна.

«Разве можно ждать каких-то нежных чувств от этого дикаря, грубияна, варвара? – подумала она – Разве способен он подумать обо мне, а не о том, что у меня между ног? Собственная похоть застит ему мир. О господи! За что мне это?!»

– Я задал тебе вопрос, Фиона. Она тяжело вздохнула:

– Да. Я все еще девственница.

– Я так и думал, – удовлетворенно кивнул Торн и неожиданно добавил: – Не бойся. Я возьму тебя осторожно.

Торн взял Фиону за руки и свернул на неприметную, но, как видно, хорошо знакомую ему тропинку. Из тумана вскоре показался маленький домик. Он стоял не то чтобы на самом берегу, но достаточно близко к воде, чтобы его было хорошо видно с моря в ясный солнечный день.

Они подошли к домику. Торн распахнул незапертую дверь и провел Фиону внутрь. Комната, в которой они очутились, была темной, без окон. Ее освещал сейчас лишь слабый свет, проникающий с улицы в открытую дверь. Вместе со светом в дом потянулись тонкие струйки тумана.

В комнате был железный очаг, но угли в нем давным-давно остыли и покрылись сизым налетом холодной золы.

– Сейчас я разожгу огонь, – сказал Торн, увидев, Как зябко повела плечами Фиона.

Он исчез и вскоре вернулся с охапкой сухой травы и щепок для растопки. Торн уложил все это в очаг, опустился на колени, высек огонь из кресала, и вскоре по комнате поплыл первый белый дымок от затлевшей травы. Торн следил за огнем, покуда тот не разгорелся, затем подложил несколько крупных поленьев и повернулся к Фионе:

– Скоро будет тепло. Отдохни пока, а я поищу что-нибудь мягкое, на чем можно будет улечься.

Фиона растерянно смотрела ему вслед. Она и представить себе не могла, что он может оказаться таким заботливым. Или у нее неправильное представление о викингах вообще? Вряд ли. Ей были известны десятки, сотни случаев насилия и жестокости, творимых викингами во время их набегов на мирные деревни. Нет, викинги – это викинги. Язычники, жестокие варвары.

А почему тогда так ведет себя Торн?

«Да просто считает меня ведьмой и боится, как бы я его на самом деле в жабу не превратила», – подумала Фиона.

Торн вскоре вернулся, принес охапки сосновых веток и сухого мха. Уложил на полу сосновые лапы, покрыл их слоем мха. Затем сбросил свой плащ и накинул его поверх импровизированной постели.

Все совершалось так быстро, что голова Фионы просто закружилась от стремительного потока событий.

Викинг хочет ее. Впрочем, это стало ясно Фионе сразу. Удивительным оказалось то, что он не взял ее силой, вступил с нею в брак. Это могло быть только во сне!

Тут Торн заговорил, и Фиона поняла, что после венчания викинг нисколько не переменился. Перед нею был все тот же спесивый и примитивный варвар, каким она привыкла его видеть.

– Раздевайся, жена, – сказал Торн. – Постель готова. Ложись, раздвинь пошире ноги и с радостной улыбкой пригласи мужа войти в твое лоно.

Может быть. Торн хотел этими словами разжечь в ней пламя страсти?

Увы, реальный результат оказался плачевным. Его слова действительно разожгли в Фионе пламя. Но – гнева.

– Нет! – закричала она.

Торн потянулся к Фионе. Она отпрянула в сторону.

– Иди ко мне, моя сладкая женушка, и дай мне то, что обещала, – протяжно сказал Торн.

– Я ничего не обещала. Она увернулась и бросилась к двери.

– А вот это ты напрасно задумала, – воскликнул Торн, без труда перехватывая беглянку. Фиона еще раз рванулась, но викинг крепко держал ее. – Ты что, решила отказать своему законному мужу? Но ты же перед своим богом клялась быть верной мне, любить и слушаться меня!

– Не прикасайся ко мне!

– Ты ведешь себя так, словно я собираюсь съесть тебя живьем. Ты что, боишься меня, Фиона?

– Ты же викинг! Я все знаю о вас. О ваших жестоких набегах. О том, как вы хватаете и насилуете невинных женщин.

– Если ты боишься меня, то прибегни к своему колдовству, – усмехнулся Торн. – Ну, давай, превращай меня в жабу!

Фиона закрыла ладонями свое покрасневшее от стыда лицо.

Торн отвел руки Фионы от ее лица.

– Нет, смотри на меня. Я не собираюсь делать тебе больно. Я возьму тебя осторожно – так осторожно, как только сумею. И неважно теперь – обвенчались мы с тобой по желанию, по любви или просто под влиянием минутной страсти. Как бы то ни было, теперь ты – моя жена. Викинги очень гордятся своими женами. Я тоже хочу гордиться тобой, Фиона. А еще – хочу ласкать твое тело. У меня все болит внутри от желания. Ведьма ты или нет, околдован я или нет, но я должен взять тебя. И я возьму тебя, Фиона!

Голос Торна был слегка охрипшим от сжигающей его страсти. Руки же его, принявшиеся расстегивать заколку на шее Фионы, оказались на удивление нежными.

Он осторожно снял плащ с плеч Фионы. Все это время глаза его неотрывно смотрели в ее глаза.

Лед и пламя были в его взгляде. Лед и пламя.

Фиона стояла неподвижно. Все тело ее обдало жаром – это Торн вслед за плащом расстегнул ее платье, и оно соскользнуло на пол к ногам Фионы.

«Богиня! Валькирия!» – подумал в эту секунду Торн.

В свете очага тело Фионы казалось отлитым из золота. Игра теней на прелестных изгибах еще сильнее распаляла страсть, давно уже бушующую в душе Торна.

Он восторженно вздохнул. Легкий озноб пробежал по его телу. Наступал конец году мучений, которые он перенес, заколдованный этой женщиной. Конец году, который показался Торну вечностью.

Разве думал он, отправляясь во второй раз на остров Мэн убить ведьму, что вместо этого окончательно погибнет в ее сладких сетях?

И все же слава Одину за то, что он удержал тогда Торна от убийства. За это Торн будет вознагражден сейчас моментом неописуемого наслаждения – когда проникнет в девственное тело Фионы.

7

Спокойная деловитость Торна удивляла Фиону. Она-то думала, что сейчас он просто швырнет ее на подстилку и немедленно возьмет – грубо и жадно.

На самом же деле все произошло иначе. Сначала Торн долго и нежно целовал Фиону. Покуда его губы касались губ Фионы, пальцы викинга легко блуждали, поглаживая шею и плечи девушки.

Фиона постепенно прониклась нежностью Торна, успокоилась и стала сама отвечать ему, прижимаясь к груди викинга, раскрывая губы навстречу его поцелуям.

Кожа Фионы сделалась горячей, все тело ее слегка напряглось, и, когда ладонь Торна наконец легла на ее грудь, Фиона негромко и страстно застонала. Торн осторожно, но решительно опустил ее на их импровизированное ложе.

Фиона чувствовала на своих губах его губы, ставшие требовательными, ощущала его дыхание, его язык – горячий и ищущий, проникавший все глубже в ее рот.

Да, это был поцелуй настоящего мужчины, истинного бойца, не отступающего ни перед чем и всегда добивающегося своего. Наконец Торн оторвался от губ Фионы, и они, тяжело дыша, посмотрели в глаза друг другу.

– С той минуты, как я увидел тебя, я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы оказаться между твоих волшебных ног, – хрипло прошептал Торн. – Сколько раз я представлял себе, как раздвину их и погружусь в тебя – до самого дна. В моих снах ты не только позволяла мне это, но еще и кричала слова любви и страсти прямо мне в ухо.

– Очень нежное признание для викинга, – заметила Фиона, выслушав сбивчивую речь Торна.

Он неожиданно обиделся.

– Ты никогда не слышала баллады викингов о любви? Это прекрасные песни! Да, мы, викинги, прежде всего воины – бесстрашные и грубые. Жизнь наша сурова, и если нам приходится работать, так мы работаем; приходится сражаться – и мы сражаемся. Зато уж когда дело доходит до любви, то мы – любим. По-настоящему. Сильно. Страстно. Искусно. Впрочем, вскоре ты и сама в этом убедишься.

Фиона не ответила, и Торн вытянулся на плаще рядом с нею, любуясь обнаженной грудью девушки. Никогда еще Фиона не видела в глазах Торна столько нежности и страсти.

– Твоя грудь прекрасна, – прошептал Торн и прикоснулся пальцами к соску. Затем раскрыл ладонь и легко, нежно принялся гладить вес полное, упругое, восхитительное полушарие. Насладивши руку и глаза, он припал к груди Фионы жадными губами.

Фиона вздрогнула, когда зубы Торна нашли и легонько сжали ее сосок. Затем зубы сменил язык, принявшийся нежно ласкать грудь девушки. Фиона почувствовала, как внутри ее разгорается неукротимое пламя страсти. Ласки Торна становились все настойчивее, и Фиона почувствовала, что, если он не прекратит, она сойдет с ума от этой нежной пытки.

Рука Торна опустилась к ее животу и ниже, ниже, к желанной расщелине, таинственной, манящей.

Язык Торна ласкал рот Фионы; руки его блуждали повсюду, все сильнее разжигая еще непонятные ей самой желания. Своими прикосновениями Торн заставлял Фиону окончательно потерять голову.

Она прижалась к груди викинга; нет, невозможно сохранить хоть каплю разума! Ею обуревает настоящее бесстыдное безумство. Бороться со страстью Торна, противостоять волнам возбуждения, исходящим от него, нельзя. Желание, бушевавшее в сердце Торна, пронизывало все вокруг своей примитивной, дикой, но неотразимой силой, и сила эта творила с Фионой все, что хотел Торн.

Торн обрел власть над разумом Фионы.

И не только над ее разумом.

Фиона продолжала еще сопротивляться натиску Торна, но это были последние, слабые попытки. Они страшно возбуждали Торна, доводили его желание до невидимых высот. Его ладонь вновь поползла вдоль узкой полоски темных волос, растущих вдоль нежной расщелины, коснулась заповедных глубин. Фиона невольно затрепетала. Пальцы Торна лежали на темном треугольнике волос, гладили самые потаенные места прекрасного тела. Ноги Фионы инстинктивно сомкнулись, но это не смутило Торна. Он положил свою ногу поверх ног Фионы и легко раздвинул их.

Теперь пальцы Торна свободно достигли предельной, заветной границы. Руки его ласкали тайную плоть Фионы, и она задохнулась от невиданного, острого наслаждения.

– Что?.. Что?.. Что ты делаешь со мной? – простонала она, извиваясь в агонии страсти. – Я не выдержу этого… Прошу тебя…

Все свое тело Фиона ощущала в эту минуту как один плотно сжавшийся комок нервов – возбужденный и пульсирующий.

– Расслабься, Фиона. Расслабься, и тебе будет со всем не больно.

Фиона почувствовала, что огромный твердый член Торна приблизился к ее лону. Услышала изменившийся, напряженный голос Торна и его возбужденное дыхание. Она поняла, что сейчас – прямо сейчас! – произойдет это, и еще больше напряглась в ожидании неизбежной боли.

Торн, почувствовав напряженность в ее состоянии, внезапно отпрянул, пальцы его вновь затеяли любовную игру.

Фиона застонала от наслаждения. Самые разные чувства переполняли ее в эту минуту – и восторг, и испуг, и смущение.

«Что он делает со мной? – подумала она. – Как это ему удается – доводить меня до такого состояния, когда душа готова покинуть тело?»

В эту минуту Торн стал на коленях клониться над Фионой, крепко ухватил за бедра и согнул их, поднимая вверх и прижимая колени девушки к ее животу. Его громадный набухший член тянулся к раскрывшейся влажной расщелине. Торн запустил пальцы в волосы Фионы и заставил девушку взглянуть ему в лицо. Она посмотрела в его сияющие, горящие глаза, затем опустила взгляд ниже и обомлела.

– Ты убьешь меня, – прошептала Фиона в ужасе.

– Не бойся, обними меня покрепче, – ответил Торн.

Торн понял, что напряжение его достигло предела и ему просто необходима разрядка. От робких прикосновений Фионы к его плоти по телу Торна пробежала дрожь.

В следующую секунду Торн развел пошире ноги Фионы и вошел в нее одним сильным, уверенным толчком, разрывая ее тело. Боль оказалась сильной, но мгновенной. Фиона вскрикнула, но это был скорее крик удивления, чем боли.

Войдя в Фиону, Торн на мгновение застыл. Ей показалось, будто ее разорвали пополам, но очень скоро боль отступила и проснулись новые ощущения, главным из которых было ощущение изумительной и естественной наполненности.

– Я же говорил, что все будет хорошо, – с трудом проговорил викинг, глядя в глаза Фионы.

– Мне было больно.

Торн осторожно стал двигаться – вперед-назад.

– И до сих пор больно?

– Да. Ты чудовище.

Плоть Торна, погруженная в узкое лоно Фионы, пульсировала и требовала разрядки. Сердце грохотало в груди викинга. Дыхание его было тяжелым.

– Я не могу остановиться, – прохрипел он. – Я слишком долго ждал этого. Ты охватываешь меня, словно тугая перчатка. Я чувствую, какая ты влажная и горячая внутри. Я не могу больше бороться со своим желанием. Я должен дойти до конца. Не бойся. Ведь ты – моя жена, и я не причиню тебе вреда.

Торн двигался внутри Фионы – поначалу медленно и осторожно, но постепенно усиливая и ускоряя свои толчки. Прошло совсем немного времени, и Фиона, к великой радости Торна, принялась отвечать ему, подкидывая свои бедра навстречу его движениям. А когда она протянула руку и положила ее на плечо Торна, из груди викинга вырвался торжествующий крик.

Фиона была близка к оргазму. Торн услышал ее стон, и девушка заметалась под ним, устремляясь к высшему наслаждению. Торн, как мог, помогал ей, сдерживая до поры свой собственный оргазм. Фиона стонала все громче, и тогда страсть начала брать верх над разумом и телом Торна. Проникая на всю глубину в лоно Фионы, Торн, казалось, уже не был способен замечать что-либо вокруг, но, когда ногти девушки страстно впились в его плечо, он вздрогнул и закричал.

Фиона не понимала того, что с нею происходит. Напряжение внутри ее росло, сводило с ума, готово было разорвать тело на части. Движения Торна стали совершенно неудержимыми, могучими, требовательными.

Новое чувство поднималось из глубин естества Фионы и было таким острым и испепеляющим, что она твердо поверила – сейчас не выдержит и навсегда покинет бренное тело.

– Торн! Я боюсь! – успела воскликнуть Фиона. – Не бойся! – ответил викинг сквозь стиснутые зубы, не прекращая своей безумной скачки. – Не бойся и иди вместе со мной. Доверься мне.

Не очень-то легко довериться человеку, который взял тебя в плен и сделал рабыней. Человеку, который повесил тебе на шею цепь в знак того, что отныне ты его собственность.

Впрочем, сейчас у Фионы не было выбора. Ей нужен был умелый проводник, знающий ту страну – волшебную cстрану! – которую открывала сейчас для себя Фиона.

Но Фиона уже отдалась безумным ощущениям, головокружительному полету, всему тому, неведомому раньше, что с такой страстью дарил ей Торн.

Фиона почувствовала себя так, словно ее пронзила молния. Она закричала и выгнулась навстречу Торну. Навстречу своему мужу.

Торн насладился зрелищем оргазма, который на его глазах пережила Фиона. Низкий, страстный стон услышала Фиона словно во сне. Еще несколько мгновений, и громкий восторженный вопль вырвался из глотки Торна. Оргазм его был глубоким, сильным, но, и пережив его, викинг не торопился покинуть лоно Фионы.

Сердце Торна колотилось словно тяжелый кузнечный молот, ноздри жадно раздувались, вдыхая запахи любовной влаги, пропитавшие воздух в жарко натопленной комнате.

Никогда в жизни Торн не переживал наслаждения, близкого к сегодняшнему, когда он лишил девственности свою жену. Заниматься любовью с нею оказалось так чудесно, что Торну уже не терпелось вновь слиться плотью с плотью Фионы.

– Ложись рядом, – выдохнула Фиона, придавленная телом Торна. – Ты такой тяжелый, викинг.

Торн нахмурился. Не таким ему представлялись первые слова Фионы, ставшей женщиной. Он полагал, что она скажет что-нибудь лестное о силе Торна, на худой конец – о его искусности в любви. Ведь в глубине души этот суровый викинг оставался большим ребенком.

Так почему же она не говорит о главном?

Это больно задело мужскую гордость Торна.

– Я знаю, что сумел доставить тебе наслаждение, – пробурчал он, скатываясь на бок.

Фиона покраснела, потянула на себя плащ и прикрылась им.

– Ты сделал мне больно.

– Иначе не бывает. Но признайся, эту боль с лихвой искупило наслаждение, о котором говорили твои стоны и крики. Я-то знаю, что так женщины стонут и кричат не от боли, а от наслаждения, которое я им даю. Ты обнимала меня и даже царапала плечи от страсти.

Фиона сердито прикусила губу. До чего же много он о себе воображает, этот викинг! На такие слова можно и не отвечать.

Но в глубине души она живо помнила ту волшебную молнию, что пронзила ее тело, – а ведь ее подарил Фионе Торн!

Да, будь Фиона порешительнее, она с наслаждением поговорила бы о своих новых ощущениях, но…

Но ей нужно было время. А пока что она даже не могла подобрать точное слово, чтобы вообще назвать то, чем они только что занимались с Торном.

Занимались любовью? При чем тут любовь, если этот викинг даже слова такого не знает? Для него то, что произошло, было просто вспышкой страсти, утолением похоти… совокуплением.

Фиона вздохнула. Непросто ей будет научить викинга любить. Но еще труднее самой полюбить человека, который видит в ней только объект для удовлетворения своей похоти…

Фиона продолжала молчать, и лицо Торна становилось все более и более хмурым. А может быть, он просто неправильно истолковывает ее молчание? Нет, вряд ли. Уж кого-кого, а женщин в своей постели Торн повидал предостаточно и прекрасно знает, как они себя ведут и что доставляет им удовольствие.

Фиона не похожа на них. А ведь он так хотел, чтобы она узнала, что такое настоящее наслаждение! И вовсе не потому, что боится ее черной магии, нет! Было в этой женщине что-то такое непонятное, заставлявшее его быть с Фионой нежным, каким он не был ни с кем и никогда.

– Ты ничего не хочешь сказать мне, Фиона? Тебе все еще больно? Ну, ничего, я позабочусь о тебе. Ведь я теперь твой муж, не так ли? Лежи спокойно, я сейчас вернусь.

Фиона с удивлением увидела, что Торн отрывает рукав от своей тонкой рубахи и совершенно голый с этим лоскутом выбегает за дверь.

Когда через пару минут Торн вернулся, с оторванного рукава капала вода.

– Дай-ка мне взглянуть, – сказал Торн и потащил с Фионы плащ, которым та укрывалась. Спокойно и уверенно раздвинул ей ноги. Фиона немедленно завопила.

– Что ты делаешь?

– Хочу посмотреть, нет ли разрывов.

– Нет! Не смей! Не так уж сильно ты меня и разворотил.

Она попыталась сдвинуть ноги, но Торн не дал ей сделать этого.

– Не дергайся. Я сейчас вытру кровь. Холодная вода быстро снимет боль, и тебе станет легче.

Фиона покраснела так густо, что даже ее шея стала малиновой.

– Нет, что ты. Нельзя. Это… это стыдно.

Лицо Торна застыло, сделалось жестким.

– Никогда не говори мне «нет», Фиона. Только я имею право решать, что хорошо и что плохо между нами.

Он уверенно прикоснулся холодной мокрой тряпицей к телу Фионы.

– У тебя нет разрывов, – с удовлетворением отметил Торн, продолжая орудовать мокрой тряпкой.

– А я и не говорила, что они есть, – сквозь зубы процедила Фиона.

Торн погладил внутреннюю поверхность бедер Фионы кончиками пальцев и неожиданно сказал, глядя на свою жену загоревшимися глазами:

– Знаешь, я снова хочу тебя, Фиона. Каким колдовством ты переполнена, что меня так тянет к тебе? Если ты меня не избавишь от этого наваждения, я умру или сойду с ума от постоянного болезненного желания обладать тобой.

– Зачем ты все время обвиняешь меня в колдовстве?

– Говори что хочешь, но я-то знаю, что я теперь не тот человек, каким был до встречи с тобой. Гром и молния! А ведь я – викинг! Нас не так-то легко переделать.

– Я не вижу никаких таких особенных изменений, – пробурчала в ответ Фиона. – У кого хватит сил убедить в чем-нибудь такого упрямца?! Нет, я умею лечить болезни и раны – и больше ничего.

Глаза Торна лукаво блеснули.

– Исцели меня, ведьма. Утоли страсть, что распирает меня. Дай мне снова войти в тебя. Очисти мое тело и душу от своего заклятия. Я хочу снова стать самим собой.

Торн медленно повернулся, и, опираясь на локти, навис над телом Фионы.

– Торн, прошу тебя…

– Иди ко мне!

И вновь последовала безумная скачка! Фиона потеряла способность размышлять о чем бы то ни было.

В ту ночь Фиона мало поспала. Каждый раз, когда Торн переворачивался во сне, она просыпалась. Викинг был таким огромным, а она рядом с ним такой крошечной!

Спустя какое-то время Фиона вновь забывалась чутким сном, чтобы вновь проснуться при первом движении Торна.

Под утро ее разбудили его руки, нежно и требовательно сжимавшие ее грудь. Фиона окончательно проснулась, и вскоре расщелина между ее ногами стала достаточно влажной, чтобы безболезненно принять в себя Торна.

Она успела только ахнуть от удивления, когда Торн подхватил ее за талию и легко вскинул на себя, усадив сверху.

Потом Фиона уснула и крепко проспала все утро, пока не вернулся уходивший куда-то Торн.

– Нам пора, – сказал он.

Фиона внимательно всмотрелась в его лицо. Сегодняшним утром викинг выглядел как-то по-новому, не так, как обычно. Он не был похож на того человека, который был так нежен с нею прошедшей ночью. Не был он похож и на себя вчерашнего, позавчерашнего – метущегося, несколько растерянного. Перед Фионой стоял настоящий викинг – неустрашимый, твердый воин, жестокий боец.

Фиона села в постели, прикрывая плащом грудь.

– Я хочу искупаться, – сказала она. Ее ноздри явственно чувствовали пропитавший все ее тело запах – резкий, острый запах плотской любви.

– Я уже искупался в фьорде, – ответил Торн. – Вода холодная, но зато прекрасно освежает.

Фиона молча завернулась в плащ и вышла на берег – попробовать воду. Торн был прав. Вода оказалась холодной, но до чего же приятно было плескаться в ней! Она действительно освежала, остужала тело Фионы, помнящее горячие ласки мужских рук и губ. Вода холодила тело, но не могла остудить возбужденные мысли.

– Вылезай на берег! Простудишься! – крикнул ей Торн.

Он стоял на берегу и держал наготове плащ, чтобы укутать им Фиону. Она выскочила из воды и оказалась в крепких объятиях викинга. Торн плотно укутал Фиону плащом, прижал ее к себе, и она почувствовала сквозь тонкую ткань, как напряглась – в который уже раз за последнее время – его плоть.