Текст книги "Дом утех «Соблазн» (СИ)"

Автор книги: Конни Дженс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 36

К своей комнате я шла как на плаху. Ой, не казалось мне, что часть триумвирата пришла просто развлечься, ой, не казалось. От страха затряслись коленки, и к горлу поступила тошнота, но собравшись, я сделала глубокий вдох и толкнула дверь.

Нейзи вышагивала по периметру туда-сюда, нервно поджимая и покусывая губы, завораживающе развивая свою длинную шелковую юбку, и стоило ей услышать, как скрипнула дверь, она обернулась и, оскалившись, бросилась ко мне:

– Где мой Люц, цветочек?! Где мой Люц! – Она сжала пальцы на моем воротнике и тряхнула мной в воздухе, показывая насколько горяча в ней кровь оборотня.

– Нейзи! Поставь девушку. – Дракон расслабленно, но лишь на первый взгляд, сидел, широко расставив ноги, и сверлил мою скромную персону ничем не слаще самой Нейзи, которая хоть и перестала трясти меня, но не отпустила. – Она сама нам все расскажет. Верно, Таша?

Я только сглотнула.

Конец подкрался незаметно, и оттуда, откуда не ждали.

– Он вам не ска-азал? – заикаясь, спросила я, и Маркус отрицательно покачал головой:

– Лишь частично. Сказал, что пришел на выручку милой девочке из «Соблазна» и исчез. Его нет уже третий день, ни его, ни каких-либо известий.

Сердце рухнуло.

Люция нет, и это моя вина. Моя. Ведь именно я попросила его о помощи, и вся ответственность лежит на мне.

Заметив, как я обмякла в ее руках, Нейзи странно на меня взглянула и рывком бросила на постель, рядом с Маркусом.

– Расскажи нам все по-хорошему и желательно очень подробно. Ты не представляешь, что может произойти.

– Представляю, – тихонько ответила я, пряча лицо в ладонях. – Это моя вина, если… с ним что-то случилось…

– С кем? С Люцием? Не смеши! – Нейзи нервно засмеялась, высоко запрокинув голову, отчего ее воздушные кудри рассыпались по спине. – Это Люций может создать проблемы. Он, – она долго подбирала слово, но вскоре сдалась, – сумасшедший. И если тьма в нем проснулась, она потребует крови.

– Что? – Я отняла лицо от ладоней, недоумевающе смотря то на Маркуса, то на Нейзи. – Крови?

– Да. Мясорубки. С кишками и всем прочим. – Девушка сложила руки на груди. – И пока это не переросло в межгалактическую катастрофу, нам нужно его найти. А то потом трупы сжигать замучимся.

– Я, правда, не знаю где он. – Обессиленно опустив плечи, я закрыла глаза. – Моя сестра… Ее хотели продать, сделать с ней что-то плохое. Я очень боялась, ведь я здесь, только чтобы ее спасти!

– Подробности Таша. Подробности, – тихо потребовал Маркус, но от его тона и взгляда меня окатило холодной волной.

И только я открыла рот, чтобы начать каяться, посреди комнаты вспыхнул черный портал, переливаясь всеми оттенками алого. Первое что я увидела это черные рога, угрожающе выставленные вперед, потом бледное лицо с лихорадочно блестящими глазами, все в кровавых разводах.

Не его.

Чужой.

Он был покрыт липкими каплями сверху донизу, словно пытался окунуться в кровавую ванну, но вышло не очень.

Огромный, массивный, он словно стал еще выше и шире, и мои догадки подтверждала разорванная и частично треснутая по швам одежда, которая не выдержала натяжения и с треском разорвалась.

А потом я увидела Элизу, и время замерло.

Моя девочка.

Она была грязная, бледная и очень напуганная, но доверчиво прижималась к ноге Люция, словно он тот единственный оплот спокойствия и уверенности. Ее светлые волосы слиплись от крови и грязи, а огромные глаза судорожно осматривали помещение, пока не нашли меня.

– Элиза! – Я кубарем скатилась с кровати, и девочка бросилась ко мне навстречу:

– Наташа!

Так меня давно уже никто не называл. Прижав к себе подрагивающее исхудавшее тельце, я до хруста сдавила его руками, не веря, что она, наконец, со мной. Не веря, что жива, и я могу прикоснуться к ней, обнять, смотреть.

Она вся дрожала и плакала, утыкаясь в мое плечо и крепко хватаясь за мою шею руками, и мне было больно и хорошо одновременно. Больно от всех ее переживаний, и всего что наш папашка свалил на наши головы из-за своей чертовой зависимости, и хорошо, что все уже почти закончилось. Она здесь. Моя маленькая сестренка здесь.

– Наташа, они хотели… – задыхаясь, шептала она. – Мне было так страшно! Они нас не кормили, били. Я не могла спать, мне было так страшно!.. Люций помог, это ты его отправила? Я не верила, я ему не верила… – Сбивчиво тараторила она, и я смогла открыть глаза, подняв их на мужчину, что спас мое сердце.

– Все, моя хорошая. Почти все закончилось. Я так по тебе скучала! – Я обняла ее еще крепче, понимая, что с минуты на минуту должна буду вновь с ней расстаться.

Ей здесь не место, и Тер уже ждет.

– Спасибо… – прошептала одними губами, смотря на сатира.

Он тяжело дышал, его грудь вздымалась вверх-вниз, а глаза, полностью залитые чернотой, казалось, пробираются под кожу и что-то внутри ломают с диким треском. Но это не пугало. Моя благодарность была ему так велика, что запроси он в качестве платы мою жизнь, я бы согласилась, не задумываясь, попросив лишь отсрочку, чтобы устроить Элизу окончательно.

– Ты нашла для нее место? – похоже, поняв, что произошло, спросил Маркус.

– Да. Эли, слушай меня внимательно. – Я оторвала ее маленькое личико от себя и заставила посмотреть мне в глаза, давая понять, что все мои слова требуют от нее максимального внимания. – Здесь тебе оставаться нельзя. Сейчас я отведу тебя к своему другу, он за тобой присмотрит, пока я закончу со всеми делами.

– Но…

– Не перебивай. Тер – мой очень хороший друг, он тебя не обидит и во всем поможет. Там тебя никто не найдет, кроме меня. Там сейчас безопасно. Понимаешь, о чем я? – Девочка поджала губы, но кивнула. – Прошу тебя, милая, делай то, что я говорю, и мы уже совсем скоро увидимся, обещаю. Я решу наши проблемы и приду к тебе при первой же возможности.

– А папа?

Многие могли бы подумать, что ребенок переживает за родителя, но только мы с ней знали, что этот вопрос означал совершенно другое.

– Нет, он нас больше не тронет. Я клянусь тебе. А сейчас нам пора, малышка.

– Мы отведем ее. – Сжалился Маркус и косо посмотрел на пышущего гневом сатира, который словно был не здесь и на все смотрел через призму. – Сейчас твоя забота – он. На болота Террилиэля? – уточнил он, и я кивнула. – Хорошо.

– Но Маркус!

– Без «но», Нейзи.

Девушка раздраженно засопела:

– Мы должны забрать его! – разозлено прошипела она.

– Вон, – шепотом сказал сатир, но все услышали. Ветер словно пробежался по полу. Ледяной, могильный.

– Все вон.

– Пойдем, малышка. – Маркус протянул руку к Элизе, и та вопросительно посмотрела на меня, дожидаясь одобрения. – А ты, Таша, успокой его.

– Иди. Иди Эли, я приду к тебе позже.

– С чего мы вообще должны ей помогать?! – Взбрыкнула Нейзи, но дракон так красноречиво пронзил ее взглядом, что она дернула головой, очаровательно тряхнув кудряшками, и создала портал из зеленых лиан.

– Пошли уже. Быстрее начнем, быстрее закончим.

– Тела на седьмом поясе, – зачем-то сказал Люций, но остальные его поняли и. кивнув, вошли в портал, заводя за собой и мою сестру, которая до последнего смотрела на меня, будто тоже все это время не верила, что мы когда-нибудь встретимся, и сейчас пыталась осознать.

Портал исчез, оставляя нас с Люцием наедине, и если бы не моя бесконечная благодарность ему, впору было бы бежать.

Кривая улыбка исказила тонкие губы, и черные глаза сильнее напомнили пропасть.

– Иди сюда, Таша.

Глава 37

Я поднялась с колен и, раздеваясь на ходу, медленно шагала вперед под пристальным взглядом сатира.

– Почему ты раздеваешься? – хмыкнул он, но с места не сдвинулся.

– А зачем мне одежда с тобой, Люций? Я хотела бы тебя отблагодарить, но кроме моего тела у меня больше ничего нет.

– Есть, – двусмысленно ответил он, но продолжать не стал.

Скинув свою многострадальную тогу, я встала прямо перед ним и дрожащей ладонью провела по покрытой кровавыми брызгами груди. Не пытаясь их стереть, бесполезно, просто чтобы коснуться его, попытаться передать то, что я чувствовала.

Это было больше чем просто «спасибо».

Меня буквально в клочья раздирало от щемящей нежности и благодарности. Я не могла подобрать слов, просто приблизилась окончательно и уткнулась лоб ему в грудь.

– Я не знаю, как тебя отблагодарить. Ты спас мою жизнь, Люций. За мной должок. – Широкая пятерня накрыла затылок, чуть сильнее придавливая к себе и мягко погладила. – Я боялась. За тебя.

– За меня? – его голос дрогнул, но я сделала вид, что не заметила, и продолжила:

– За тебя. Я бы не пережила, если бы еще и с тобой что-то случилось.

– Ты во мне сомневалась?

– Я испугалась. Это другое.

– Никогда во мне и моих словах не сомневайся, На-та-ша, – нараспев произнес он. – И, пожалуй, ты права. Мне сейчас нужно твое тело. Или Марта будет восстанавливать руины, – он хохотнул, но скрывая под этим реальную суть вещей.

– Тьма вышла?

– Да. Мне нужно много секса или много крови. Или… всему конец.

– Крови не обещаю, и надеюсь, до этого не дойдет.

– Я буду груб.

– Переживу.

– Могу сделать больно.

– Без тебя мне было бы больнее. – Он опустил глаза на меня, отрывая от своей груди, и сдавил волосы на затылке.

– Надеюсь, на это. Но потом, мы с тобой обсудим кое-что о-очень важное.

– Как скажешь Люц, как скажешь.

Больше мужчина не ждал и, подхватив меня под руки, забросил на кровать, которая жалобно заскулила от неожиданности, и только в этот момент я поняла, как Люций на самом деле крепко держал себя в руках.

Вокруг него заклубилась тьма, черными всполохами завиваясь кольцами по всему телу, на кончиках рогов особенно сильно. Его тело вновь запульсировало, затряслось от мощи и кулаки сжались.

Страшный, ужасающий и призывающий поклоняться.

Боги милостивые! Если бы я видела это раньше, я бы не сомневалась в словах Нейзи о том, что он выживет и еще проблем создаст!

Такой не может умереть. Это просто нереально!

Он двигался медленно, но как мне казалось, в тумане этой черно-серой дымки он передвигался со скоростью звука, словно тысяча изображений, наложенных одно на другое.

Навис надо мной, забравшись на уже заскулившую от нехорошего предчувствия кровать и оскалился. Он был похож на чудовище – древнее, невероятно сильное как бог и такое же завораживающее. Мне хотелось на него смотреть так внимательно, чтобы точно не пропустить ни единого движения, ни единого звука.

Меня словно прибило волной его власти, несокрушимой, неуправляемой, и дыхание замерло.

– Только не трусь.

– С тобой не страшно.

Он вновь криво улыбнулся и с рыком раздвинул мои ноги, пытаясь втиснуть свои сейчас очень широкие бедра.

– Может быть больно.

– Ты уже говорил, – выдохнула я, ощутив, как конец горячего органа прижался к чуть влажным складкам.

– Терпи, Таша. Терпи.

Он сжал мои плечи, притягивая к себе и медленно, словно щадя, начал вдавливать свой каменный член.

Все, на что у меня хватило сил, это вдохнуть и впиться ногтями в его грудь, чтобы хоть как-то снять напряжение. Черт! Он был просто огромный и так туго входил в практически сухое лоно, что я бы закричала, но не могла. Воздуха не было. Кислород в комнате сгорел.

– Жела-ай! – по-змеиному прошипел он, и я неожиданно для себя почувствовала, что возбуждаюсь. Это было даже сильнее, чем афродизиак Аризеля, и по крови пробежалась волна лавы, спускаясь вниз, и концентрируясь на точке, где соприкасались наши тела.

Под дружный выдох член дернулся и начал входить сильнее, упрямее, и словно под гипнозом я расслабила мышцы, позволяя ему. Влага упрощала процесс, и я невольно захныкала, чувствуя, как жарко там, куда Люций пытался попасть.

Толчок, еще один… и широко распахнув глаза, я поняла, что все, он внутри, и я чувствую каждую вену на огромном члене, и словно прочитав мои мысли, сатир задвигался, сжимая меня так сильно, что даже пошевелиться было бы невозможно.

Он предупреждал, что может быть больно, но в сравнении с моим желанием эта боль уходила на задний план, беспокоило другое. Люций высасывал из меня жизнь. Я будто бы видела, как всполохи, клубившиеся теперь вокруг нас, неожиданно прилипли ко мне и начали жадно сосать энергию прямо через поры в коже. Это было странно. Все эмоции разгорелись с такой силой, что походило на истерику и панический ужас, от которого я могла бы, наверное, умереть, но… Они исчезали.

Сатир будто бы сжирал их, все мои страхи, переживания, сомнения. Он впитывал их, и член с пошлыми шлепками толкался все быстрее и быстрее, и если бы не его крепкий захват, я бы возможно уже головой пробила бы изголовье кровати.

Но ей и этого было достаточно. Спустя уже пару бесконечных минут, она заскрипела и с громким треском сломалась, падая на пол, и деревянные ножки разлетелись в разные стороны, оставляя после себя дорожки щепок и стружки.

– О боги! – крикнула я, но сатир со звериным и таким оглушающим ревом начал буквально вбивать меня в остатки кровати, отпустив и высоко запрокинув голову.

Словно зверь, обозначающий свою территорию. Словно лев, демонстрирующий свою силу.

Он двигался резко, сильно, вколачиваясь в меня так, что мне оставалось только как можно шире развести ноги и, не осознавая этого, ждать, когда он насытится.

Все вокруг рушилось, с потолка хлопьями летела штукатурка, стены тряслись, угрожая убить нас под своими руинами, если он не остановится и здание посыплется, словно карточный домик. И когда, казалось, спастись уже не будет и шанса, сатир с хриплым рыком остановился, падая на меня всем телом и тяжело дыша.

– Отдай мне Элизу, Таша, – прошептал он, и по моей спине пробежала холодная волна пота. – Ты мне должна. И она – моя плата.

Глава 38

У меня по спине водопадом пробежали холодные мурашки, а внутри вспыхнул и рванул целый вулкан отчаяния. Он будто заполнил меня до краев и излился наружу в виде дорожек слез. Нет. Нет. Нет.

– Нет, – забормотала я, чувствуя, что меня сейчас накроет истерика. – Люц, прошу, умоляю… не трогай ее. Она же маленькая. Как ты можешь… господи, возьми лучше меня и делай, что хочешь. Я выдержу все, что придет тебе в голову. Хоть убивай. Пожалуйста, только не ее…

Голос сорвался до шепота, и я умоляла, закрыв глаза и чувствуя, что это была огромная ошибка – обратиться к нему. Кто же знал? Кто же знал? Я теперь могу только умолять, потому что попробуй я помешать сатиру – и он просто свернет мне шею.

– Таша…

– Она маленькая, Люц…

– Таша, ты не поняла. Я не испытываю к ней влечение, если ты об этом. Она слишком мала. И я не посмел бы даже посмотреть на нее с такими мыслями.

Надежда всколыхнулась во мне и тут же погасла. Но зачем тогда?.. Я еле разлепила мокрые от слез ресницы и посмотрела на сатира. Он выглядел как-то напряженно и серьезно. На его лице не было похоти, когда он говорил о моей сестре.

– Но зачем тогда?

– Она – моя истинная.

Я моргнула удивленно.

– С чего ты взял?

– С того, что я чувствую потребность оберегать ее. И отдать за нее жизнь, если до этого дойдет, – с угрозой произнес Люц, сверкнув глазами. – Стоило мне только увидеть ее в окружении этих ублюдков, и я понял. Иначе бы не вернулся в таком состоянии, Таша.

Я молча смотрела на него, укладывая в голове то, что он сказал. Истинная… Ни за что не хотела бы, чтобы моя маленькая сестра связалась – сейчас или когда-либо – с этим существом. Зная его темную сторону. Зная, на что он способен. И зная, чего он хочет в постели. Сейчас, может быть, он для нее просто защитник, и очень неплохой… но…

– Она подрастет, Люц, и… что?

– Когда она подрастет, все изменится. – Он будто выжирал меня глазами и своим непререкаемым и решительным тоном закладывал в мою душу понимание, что он не отступится, отчего мне становилось страшно. Мое согласие – всего лишь формальность в этом случае. Дань нашей… дружбе, если это можно так назвать.

Но я все равно не могла спокойно кивнуть, покорившись этой решительности. Я покачала головой. Не хочу Элизе такого спутника. Почему хотя бы она не может просто выйти замуж и жить спокойно, не связываясь с существами, вроде Люция? Его бэкграунд вряд ли можно назвать хоть сколько-нибудь положительным.

– Я не могу тебе сказать: «Да, Люц, береги ее. Благословляю», – грустно усмехнулась я, – но тебе ведь плевать. Я не хочу, чтобы Элиза росла, наблюдая за твоей темной стороной жизни… Да у тебя и светлой-то нет даже. Ты связан с триумвиратом, ты любитель походить по борделям. Ты… Твоя тьма…

Сатир молча, без слов, поднялся и принялся одеваться. Будто полностью игнорируя меня, пока я сидела, качая головой и понимая, что семья Элизы – отец и я – смогли подарить ей только самое плохое в жизни. И не смогли защитить от грязи.

– С триумвиратом мои отношения закончились с этого дня, Таша, – коротко и тихо произнес Люц. А потом раскрыл возле себя портал и шагнул в него, исчезая. Я без слов поняла, куда. Наверняка проведать мою сестру. Дерьмо!

Я с яростью стукнула кулаком по кровати. Потом вскочила с нее, услышав, как хрустит под ногами штукатурка, подхватила одну из ножек и с криком швырнула в зеркало на стене.

– Да что б ты сдох, ублюдок! – вырвалось у меня, когда я вспомнила, из-за кого заварилась вся эта каша с борделем и с продажей сестры. – Я убью тебя! Найду и убью! – Я уже швырялась всем, что попадется под руку. Зеркало с тихим звоном треснуло, люстра жалобно звякнула и осыпалась осколками на пол. – Придушу и заставлю отрабатывать все зло, что ты нам причинил! Подложу под извращенцев, и пусть тебе во все дыры напихают!!!

Я с силой пнула книжный шкаф и, ахнув, схватилась за ногу и упала попой на пол. Черт. Так и палец можно сломать. Зачем я крушу все? Делу это не поможет. А вот холодный разум и связи – еще как.

Хотя сейчас мне казалось, что даже если сюда Марта зайдет, чтобы наказать за поведение – я наброшусь на нее и придушу, сомкнув на шее руки.

Я потрясла головой, закрыв глаза, и возвращая себе самообладание. Потерла ладонями лицо, с протяжным стоном выпуская горячий воздух из легких. Все, тихо, Таша. Ты сможешь. Все сможешь. Все исправишь.

Открыла глаза. Комната походила на поле боя – люстра разбита, кровать сломана, пол усеивает ровный слой белой штукатурки.

Стоило мне посмотреть в дальний угол, как сердце тревожно ударило в груди, а по коже пробежал неприятный и липкий морозец.

Баред черной тряпочкой лежал на полу, вытянув лапки и закрыв глаза. Черная шерстка казалась неопрятной и грязно-серой из-за пыли. Над тельцем животного поднимался темный дымок.

Господи. Мы что, убили кота? Ешки-поварешки. Как так вышло-то? Рядом с ним я не заметила ничего, что могло бы его ранить. Я ненароком вспомнила, как он любил торчать под кроватью, и застонала обреченно. Конечно. Наверняка кровать рухнула на него, а он выполз потом из последних сил и умер.

Какая дурацкая смерть… Прости, котик, меня-дуру.

Я отвернулась, не в силах смотреть на тельце, которое выглядело так жалко и беззащитно сейчас. В груди поселилось гадкое и тянущее чувство вины. Надо его похоронить. Положить в какую-нибудь коробочку и закопать во дворе борделя. Ему же тут нравилось…

Я открыла дверцы и принялась рыться в шкафу с одеждой, подыскивая подходящий гробик для животного. Коробка нашлась одна – забитая чеками и ярлычками от одежды. Не сильно большая, но должна подойти.

Вытряхнув весь мусор из нее, я забрала коробку, захлопнула двери шкафа и повернулась к коту.

Коробка выскользнула из ослабевших внезапно рук и с тихим стуком упала на пол.

Мои глаза округлились, а рот сам по себе открылся.

Сердце в очередной раз за день исполнило кульбит и рухнуло куда-то в пятки, а из груди вырвалось глупое сипение, вместо ошарашенного «котик?».

Он стоял, запрокинув голову и прикрыв глаза в клубах черного дыма. Черные волосы обсидиановым водопадом рассыпались по его спине и груди. Я в предобморочном состоянии скользила взглядом по высокому мужчине со смуглой кожей, абсолютно голому и абсолютно идеальному. Смотрела, как он поднимает когтистую руку и рассматривает ее, словно не веря тому, что видит. Смотрела на его рога на голове, на линию профиля, которую будто художник нарисовал, на крепкие и высушенные мышцы груди, рук и пресса. На длинные черные ресницы. Он был прекрасен настолько, что на секунду мелькнула мысль – нет никакого котика, и просто сам сын дьявола решил посетить этот бордель.

Но тушки животного нигде не было видно. А стоило только незнакомцу довольно растянуть губы в улыбке, и я увидела по-кошачьи острые клыки, блеснувшие во рту.

Котик?

Котик?!

КОТИК?!

Моя ладонь сама по себе поднялась и легла на грудь, будто я сейчас тут кони двину от сердечного приступа. Ноги перестали меня держать, и я рухнула на пол.

В этот момент он решил обратить на меня внимание.

Повернул голову, и черные глаза уставились на меня, а в глубине их вспыхнул знакомый желтый огонек. Тонкие губы плавно приподнялись в ухмылке.

Иисус Христос и Дева Мария!

– Та-аша, – протянул он хрипловато. И, запрокинув голову, тихо засмеялся.