Текст книги "Лапка-царапка (ЛП)"

Автор книги: Конни Брокуэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

Закрыв дверь за Джимом и Хлоей, Эдит обессиленно привалилась к косяку. Ключица и затылок пульсировали от прикосновений Куррана, будто от огненных поцелуев. Интересно, почему у него был такой странный вид? И почему он так внезапно засобирался домой? У Эди не получалось взглянуть на недавние события объективно. Она трепетала от близости Джима. Но… похоже, он испытывал то же самое. Так зачем уходить?

Иногда она завидовала Хлое, которая делала что считала нужным безо всяких сомнений и колебаний. Когда малышка обняла её, у Эди словно пол ушёл из-под ног, а сердце приятно защемило. Закрыв глаза, она смаковала воспоминание: чудесное ощущение лёгкости и правильности происходящего, возникшее в ту минуту. А ведь до сегодняшнего дня всё, что касается эмоций, совсем не казалось Эди простым.

– Мне надо выбросить это из головы. Всё это, – произнесла она. – Великолепно. Я уже начала разговаривать сама с собой. Поблизости даже кошки нет.

Она самокритично улыбнулась. Пусть её считают чокнутой кошатницей, но ей нравилось управлять приютом. Осознание того, что другие живые существа нуждаются в ней, что она приносит им пользу, дарит счастье и довольство или хотя бы простое чувство защищенности – заполняло пустоту в душе.

Эди любила своих питомцев. Каждого из них. Поначалу она старалась не употреблять термин «любовь» по отношению к бездомным животным, но со временем пришла к выводу, что тот подходит как нельзя лучше. Любовь существует. Её нельзя измерить или разложить на составляющие, а единственным доказательством может служить лишь людская молва. Но Эди ни секунды не сомневалась в реальности этого чувства. Она любила своих родителей, друзей, Хлою и…

Эдит выпрямилась: ей вдруг почудилось, что из глубины приюта доносится тихий голос. Кэрол вернулась через заднюю дверь?

Эди двинулась на звук. Бесшумно ступая, она прошла по устланному линолеумом коридору и остановилась, взявшись за ручку двери, ведущей в комнату для знакомства с питомцами. Голос умолк, в помещении раздавалось только тихое шипенье древнего кондиционера, едва справлявшегося со своей задачей. Эди приоткрыла дверь и заглянула внутрь. В центре комнаты Изи-Пикси ходила по небольшому кругу, выгнув спину, будто тёрлась обо что-то, и урчала. Но больше там никого не было.

– Что это ты тут делаешь? – поинтересовалась Эди. Она могла бы поклясться, что кошка находилась в приёмной, когда Хлоя и Джим покидали приют. Так как Изи прошла сквозь закрытую дверь?

Кошка открыла подслеповатые зелёные глаза и, высоко подняв хвост, немного неуверенно приблизилась. Эди осторожно взяла любимицу на руки. Изи весила не больше, чем книжка в мягкой обложке. Старенькой красавице осталось совсем недолго. Она много спала – и днём, и ночью. Почти ничего не ела. Единственными представителями рода человеческого, которые её хоть как-то интересовали, стали доктор Хенделмен, Хлоя и Джим.

Эдит потёрлась щекой о голову кошки.

– Ах, милая, ты ведь никогда не собиралась покидать приют, я права?

Как грустно. Кошка заерзала, и Эдит отнесла её на старую потёртую софу, ставшую в последнее время любимым местом Изи-Пикси. Та поджала лапки и закрыла глаза.

Почесав её за ушком, Эди отправилась проведать остальных обитателей приюта. Пора доделывать дела и собираться домой. Чтобы убедиться, что все животные находятся в безопасности в своих клетках из нержавеющей стали, стоящих в два ряда, она пересчитала питомцев: Распутин, Моргана Ле Фэй, Дидона, Караваджо, Немо… Краем глаза она заметила что-то на полу в самой правой нижней клетке и нахмурилась. Там никого не должно быть. Эди нагнулась и заглянула внутрь.

– Чёрт! – воскликнула она, отпрыгнув назад.

Прижав руку к груди, она снова боязливо наклонилась к клетке. И встретилась взглядом с жуткими выпученными глазами большеголовой и пухлогубой куклы Хлои. Эдит взяла страшилу, борясь с отвращением. Наверное, Хлоя играла в… тюрьму? И забыла куклу в приюте из-за того, что отец стал торопить малышку.

Как бы Эдит ни относилась к Джиму Куррану и тому неуместному, волнующему и пугающему томлению, которое он в ней вызывал, это не должно влиять на её чувства к его дочери. Открытая и доверчивая, Хлоя смотрела на окружающий мир во все глаза. И поэтому была уязвима. Не хотелось бы, чтобы она решила, что Эди на неё наплевать. Благодаря их дружбе жизнь стала гораздо интересней.

Конечно, долго так продолжаться не может. Как сказал Джим, рано или поздно Хлоя поймёт, что Изи-Пикси никогда не принадлежала её матери, и сдастся. Правда, девочка оказалась гораздо упорнее, чем все они поначалу полагали. В последние дни она проводила все меньше времени с Изи, занятая своей новой «работой» – наполнением кошачьих мисок водой и «уроками физкультуры» с обитателями приюта. Скоро Хлоя признает, что Изи-Пикси не желает покидать «Котов-купидонов». Но если и нет… старой кошке недолго осталось – несколько недель, может, месяц. А потом? Как сообщить малышке, что Изи-Пикси…

Глаза защипало от слёз, Эди сердито смахнула их.

Она не знала, что делать, и это пугало её до чёртиков. Она ненавидела пребывать в неведении относительно чего-либо. Всю жизнь посвятила сбору информации, чтобы понимать происходящее, прогнозировать развитие событий и управлять ими. Но на сей раз Эди бессильна.

Чёрт, чёрт, чёрт! Она слишком много думает! Её вечная проблема. Склонность к размышлениям не помогала избежать ошибок или наладить контакт с окружающими, скорее, загоняла в тесный угол, из которого Эди боялась выбраться. Исключением стали коты. Её плечи поникли. Ей и тридцати нет, а она уже превратилась в сумасшедшую старушку-кошатницу. Не к этому она стремилась. Она хотела быть рядом с Джимом… и Хлоей.

Хлоя… Взгляд Эдит упал на куклу-головастика.

Малышка будет скучать по игрушке. Или вообще не заметит потери. Но последнее – маловероятно. Выбора нет, надо вернуть куклу Хлое. Эдит запихнула страшилу в свою огромную сумку, проверила голосовую почту, дабы убедиться, что ни один представитель семейства кошачьих не нуждается в немедленном спасении, и, заперев за собой дверь, ступила в объятия чикагских сумерек.

Днём температура поднялась выше тридцати градусов, вечер тоже не принёс с собой желанной прохлады. Эдит шла быстрым шагом, репетируя ответ на приглашение Джима зайти. А он обязательно пригласит – потому что хорошо воспитан. В течение последних недель он несколько раз уговаривал её составить ему компанию за обедом, но на ужин Эди не соглашалась ни в коем разе. Слишком уж это будет похоже на свидание.

Сначала она решила, что его приглашения на обед вызваны чувством признательности за то, что она разрешила Хлое приходить в приют. Эдит не желала принимать такую благодарность, ведь она сделала это не только для девочки, но и для себя тоже. Но потом Курран объяснил, что хотел бы, чтобы Эди больше общалась с клиентами, и за трапезой планировал познакомить её с различными способами привлечения инвесторов. Вполне приемлемый повод. Но если Джим сегодня предложит заглянуть в дом, Эди, конечно же, откажется. Нельзя так нагло напрашиваться в гости. Она вернёт игрушку и всё.

Эдит завернула за угол, любуясь видами. Ей всегда нравился этот район. Он был довольно современным: перед симпатичными домами расстилались небольшие аккуратные лужайки, гаражи прятались на задних дворах. К каждому строению – представлявшему собой нечто среднее между бунгало, декорированном в национальном стиле, и просторным южным особняком – с ухоженных тротуаров вели небольшие лесенки, переходящие в обрамлённые клумбами дорожки.

Пройдя один квартал, Эди нашла жилище Курранов – отштукатуренный оливково-коричневый дом с покатой крышей, нависающей над белой верандой. С ветки огромной липы свисали качели. Газон не мешало бы подстричь.

Эдит достала куклу и поднялась на крыльцо. Входная дверь оказалась открыта, единственным препятствием для непрошеных гостей служила сетка от насекомых. Внутри царила тишина, дом казался пустым. За небольшой прихожей начиналась гостиная. Книги, журналы и безделушки лежали в беспорядке на кованном кофейном столике, мягкие игрушки валялись на вишнёвом диване и паре кресел с красно-коричневым рисунком. Шелковый абажур цвета меди венчал торшер, свет которого разливался на потёртом персидском ковре янтарным пятном. Арка в дальней стене, похоже, вела в коридор, также заваленный игрушками. И ни одной живой души.

Эдит глубоко вздохнула и постучала. Подождала. Ничего. Снова постучала, уже громче, и постаралась уловить хоть какой-нибудь звук. Очевидно, кто-то в доме всё же был – дверь-то открыта. Наверное, они ужинают на кухне, в другой части здания.

– Ау? – позвала Эди. – Есть тут кто?

Тишина. Надо положить куклу внутрь и уйти… Эдит открыла дверь-сетку, согнула тощие ножки головастика и посадила её на пол. Выпрямилась, посмотрела на дело рук своих. Игрушка в центре маленькой прихожей имела довольно зловещий вид. Улыбка на пухлых губах казалась неискренней, непропорциональные глазищи смотрели в пустоту. Эди нахмурилась. Не хотела бы она, вернувшись домой, увидеть такую картину. Может… положить куклу на кофейный столик к другим вещам, где та не будет выглядеть столь пугающе?

Это займет всего пару секунд.

Эдит проскользнула в дом и крадучись двинулась к цели. Под ногой громко скрипнула половица, прикрытая старым ковром. Поморщившись, Эди быстро кинула игрушку на столик.

– Знаете, а ведь, вламываясь в чужие дома, вы совершаете преступление.

Эди резко обернулась.

В проходе стоял Джим Курран, одетый лишь в джинсы, и улыбался ей уголком губ, неспешно вытирая волосы полотенцем. На тёмных кудрях сверкали капельки воды. Он походил на модель из рекламы мужского белья, которую Эди видела в одном из журналов в приёмной дантиста. Только лучше. Не смазливый паренёк, а настоящий сильный мужчина. Мускулистую грудь покрывала поросль тёмных волос, сужающаяся на рельефном животе и исчезающая под поясом джинсов, держащихся на бедрах. У Эдит пересохло во рту.

– Ой! Прошу прощения, – сказал Джим, закинув полотенце на плечо, и шагнул к ней, вместо улыбки у него на лице отразилась тревога. – Я не хотел вас напугать. Чёрт! Да вы просто в ужасе. Идите сюда.

От вида мускулов, перекатывающихся на груди и руках Куррана, Эди будто парализовало. Она и представить не могла, что скрывается под отутюженной белой рубашкой. Боже мой!

– Н-нет, – заикаясь пробормотала Эдит. – Я, э, просто хотела вернуть Хлое куклу. Я стучала, но никто не ответил, и я… игрушка выглядела странно, сидя в прихожей.

– Она везде выглядит странно, – заметил Джим, встав рядом.

Он улыбался и, похоже, был рад её появлению. Хотя, наверное, он вёл бы себя точно также, окажись она электриком. Ведь не мог же он и правда… неровно к ней дышать. Всё равно, что представить звезду школьной футбольной команды, влюбившимся в капитана сборной по математике. Не то чтобы Эдит судила по собственному опыту – школу она закончила экстерном – но кое-что узнала от студентов в колледже.

– Прошу прощения, я не слышал, как вы подъехали. Я избавился от старого колышка для бельевой верёвки на заднем дворе. – Курран указал большим пальцем себе за плечо. – И решил принять душ.

Душ. Теперь понятно, почему он босиком и с мокрыми волосами. Разве могут мужские ступни выглядеть сексуально? Оказывается, могут. Ноги Джима были длинными и чистыми, и…

– Я не приехала, я пришла пешком.

– Да? Хорошо, хотите… лимонада? Пива? Воды?

Он казался таким воодушевлённым. Ерунда, просто Джим прекрасно воспитан. Проявляет вежливость в ответ на оказанную услугу.

– Выпейте хоть чего-нибудь. На улице жуткая жара.

Эдит решила, что отказ будет выглядеть смешно, даже странно. Почему бы не выпить стакан лимонада?

– Хорошо, спасибо. Лимонада, пожалуйста.

Улыбка Джима стала ещё ослепительней.

– Чудесно. Я быстро, присаживайтесь. – Он окинул взглядом игрушки, разбросанные везде где только можно. – Просто скиньте вещи на пол.

– Я думала, Хлоя – единственный ваш ребёнок.

Джим озадаченно посмотрел на Эди, вероятно, впечатлённый её дедуктивным мышлением, хотя она не очень-то и старалась. Совершенно очевидно, что одной девочке не под силу устроить такой бедлам.

– Я догадалась по огромному количеству игрушек, – пояснила она.

Джим смущенно покраснел:

– Хлоя единственный ребёнок.

– А зачем тогда столько вещей? – удивлённо спросила она.

– Мы её немного разбаловали, – признался он.

– А, – произнесла она, потом нахмурилась. – Вам, конечно, виднее, но за время моего короткого знакомства с вашей дочерью, она ни разу не показала себя избалованной. В ней довольно много детского нарциссизма, но это нормально.

– Ну, спасибо, наверное.

– Я не пыталась сделать комплимент. Всего лишь поделилась наблюдениями.

– Вы довольно много знаете о детях, учитывая, что ни на работе, ни вне её вам не приходится иметь дела с малышней.

Эди почувствовала, что румянец заливает щеки и горло.

– Я всегда полагала, что рано или поздно стану матерью, поэтому начала собирать информацию ещё на последнем курсе университета. Я… – Она замялась, не желая делиться личным, но в то же время чувствуя необычное стремление открыться Джиму, который довольно улыбался ей. – Я люблю детей.

– Это заметно, – сказал он, обойдя её, чтобы сбросить некоторые игрушки с дивана. – На первый взгляд так не кажется, но на самом деле у нас чисто, а всё это барахло – это просто следы присутствия Хлои.

– Очень мило, – пробормотала Эди, но Джим уже скрылся в коридоре. Она осмотрелась и решила, что диван выглядит свободнее всего. Переложила игрушки на кофейный столик и села.

– Прошу прошения, в доме очень жарко, – прокричал Курран из кухни. – Кондиционер накрылся.

– Накрылся?

– В настоящий момент находится в неисправном состоянии.

Джим появился с двумя стаканами: в одном был лимонад, а во втором… вода? Или джин. А может, водка. Ведь Эди толком ничего не знала о привычках Джима. И ещё он надел футболку. Хорошо, конечно… Но досадно! Он протянул ей заказанный напиток, поставил свой стакан на кофейный столик. Небрежно смахнув остальные игрушки с дивана, сел рядом и повернулся к Эдит.

– Спасибо за куклу. Думаю, Хлоя не заметила пропажи, иначе давно бы уже позвонила.

– Позвонила?

– Ага, она сегодня ночует у Мелиссы.

Хлои нет. Сначала Эди расстроилась, но когда осознала, что они с Джимом остались наедине, затрепетала. Чтобы скрыть нервозность она откашлялась.

– Мелисса – ваша сестра. Та, что меня невзлюбила.

Он не стал возражать, но с другой стороны, казалось, его указанный факт совсем не волновал.

– Ага, а вообще, у меня их три.

– Да, Хлоя говорила. Мелисса самая старшая. Находится под влиянием романтического, но совершенно необоснованного убеждения, что котам необходимо позволять свободно бродить по округе, дабы они познали настоящую радость жизни, – сухо сказала Эди, не ожидая, что Джим сможет уловить подтекст. Обычно люди не воспринимали иронию в её исполнении.

Но Курран рассмеялся:

– Тут не поспоришь!

Эдит покраснела:

– Я не имела в виду…

– Ещё как имели, – легкомысленно перебил он. – Не волнуйтесь, тем более, скорее всего, вы правы.

– Я совершенно точно права.

Он встретился с ней взглядом, его голубые глаза сверкали.

– Наверное, тяжело жить, зная всё обо всём, когда остальной мир прозябает в невежестве.

Эдит понимала, что он её дразнит, но всё равно ответила:

– Очень.

– Вы никогда не ошибаетесь?

– Никогда, – заявила она, но потом добавила: – Ну, довольно редко. Я могу поменять мнение на основании новых данных, но чаще всего предпочитаю не делать выводов, пока тщательно не изучу все факты.

– Понятно.

Он отпил из стакана, и она обнаружила, что не может оторвать взгляд от горла Джима, пока тот глотал. Очевидно, брился он рано утром, и на его мужественном точёном подбородке уже успела появиться лёгкая тёмная щетина.

– И каково ваше мнение обо мне? – спросил Курран, посмотрев на Эди.

– О вас? – пискнула она.

Пискнула! Хуже некуда, осталось только умереть со стыда… Что?! Докатилась… она не из тех людей, кто выражается глупыми фразами вроде «умереть со стыда»! Во-первых, это не возможно с научной точки зрения, а, во-вторых, чрезмерный трагизм не в характере Эди.

Джим широко улыбнулся:

– Ага, обо мне.

Она сделала глоток лимонада, чтобы выиграть время на раздумье. Но жидкость попала не в то горло, и Эди поперхнулась. В мгновение ока Джим оказался совсем рядом. Обняв за плечи, наклонил её вперёд и постучал по спине.

– Вы в порядке?

Эдит кивнула, всё ещё кашляя.

– Вот, – сухо произнёс он. – Выпейте.

Она никак не могла восстановить дыхание. Он схватил свой стакан в одну руку, другой аккуратно поддерживая Эди. Она наблюдала за Курраном слезящимися глазами, чувствуя себя идиоткой. Не разжимая объятий, он поднёс стакан к её губам:

– Выпейте. Хоть один глоточек.

Она послушно отхлебнула, совсем чуть-чуть. Вода, обычная вода. Эди понимала, что это смешно, но представив, что её губы дотронулись до того же места, что и губы Джима, она покрылась мурашками. Жалкое зрелище. И нелепое.

– Ещё.

Он снова наклонил стакан, и она глотнула. Поставив воду на кофейный столик, Курран приподнял подбородок Эди:

– Лучше?

Она не знала, что ответить. Просто не могла заставить мозг работать. Её окутывал чудесный мужской аромат. Сильная рука Джима покоилась у неё на плечах. Его мускулистое бедро касалось бедра Эди. Она с трудом кивнула.

Тепло улыбаясь, Джим вопросительно заглянул ей в глаза. Большим и указательным пальцами нежно удерживая её подбородок, медленно, очень медленно приблизился ртом к её губам, давая шанс отстраниться. Но она им не воспользовалась. Сердце громыхало в груди, руки, лежавшие на коленях, конвульсивно сжались в кулаки. Эди замерла в ожидании.

Наконец, их губы соприкоснулись.

Она почувствовала, что тает. По-другому не назовёшь. Кулаки разжались сами собой, и тонкие пальцы изо всех сил вцепились в широкие мужские плечи, пока тело Эдит растворялось в его объятиях, а губы становились все более податливыми. Джим заключил её лицо в ладони и неспешно целовал. Нежно, но настойчиво коснулся языком сомкнутых губ.

Она запуталась пальцами в густых влажных волосах на затылке Куррана, ощутила тепло, исходящее от кожи. Эдит открыла рот и робко коснулась его языка своим. На вкус как крыжовник.

Джим провел пальцами по её шее, плечам, рукам… обнял за талию. Не прерывая поцелуя, потянул вниз, укладывая на диванные подушки, а сам очутился сверху. Немного подрагивая, опёрся на локти, выпустил, наконец, её губы из плена и стал осыпать поцелуями щеки, шею, ключицу. Эдит выгибалась навстречу Джиму, желая большего. Её бедра беспрестанно двигались. От переизбытка невероятных ощущений кружилась голова.

Он скользнул рукой под футболку Эди и медленно, чувственно погладил позвоночник снизу вверх. Она задрожала от желания и поняла, что тоже хочет исследовать тело Джима на ощупь. Потянула его футболку, и он приподнялся ровно настолько, что ей удалось задрать одежку до подмышек, попутно зацепив свою футболку и открыв его взгляду бюстгальтер. Эдит страстно обняла Джима, привлекая к себе, и чуть не задохнулась, почувствовав, как его пресс коснулся её обнаженного живота. Ох, как эротично. Джим рукой ещё сильнее прижал её к своему обжигающе горячему мускулистому телу.

Эди жаждала большего. И Джим тоже – если судить по тяжелому возбужденному члену, прижимающемуся к внутренней стороне её бедра. Это ощущение оказалось сильнейшим афродизиаком. У Эдит вырвался стон желания. Джим поднял голову и внимательно посмотрел на неё, с трудом переводя дыхание.

– Эди, – в голосе прозвучал скрытый вопрос. Глаза Куррана сверкали, как сапфиры на солнце.

– Да, – с готовностью кивнула она. – О, да! Да, да…

– Папочка! Где поп-дива Хлоя? – громкий детский голос донёсся с лужайки перед домом. – Папа!

Джим застонал.

Эди оттолкнула его, в её глазах, наверное, читались ужас и мольба. Издав недовольный возглас, Джим выпрямился, поднял Эдит и усадил на диван, одёрнув её футболку. Потом вскочил на ноги и едва успел поправить свою одежду, как Хлоя влетела в комнату. Эди ощутила, как запылало лицо.

– Папа! Я забыла диву Хлою – ой!

Малышка резко остановилась.

– Эди! – воскликнула она. – Что ты тут делаешь?

Подбежав к дивану, она запрыгнула на него и уселась рядом.

– И правда, что? – послышался вкрадчивый голос Мелиссы, переступивший порог. Её взгляд порхал с Джима на Эдит, в конце концов остановившись на алеющих щеках последней. – Здравствуйте, доктор Хенделмен. Здесь очень жарко, не правда ли?

– Да, – опередил Эди Курран. – Жарко.

Он повернулся к Хлое:

– Ты оставила куклу в приюте, а Эди принесла её, потому что не хотела лишать тебя любимой игрушки.

Он указал на поп-диву, лежащую на кофейном столике.

– Ого, какая забота, – сказала Мелисса, подняв брови.

– Именно, – заверил сестру Джим, наградив её сердитым взглядом. – Это очень мило с её стороны. Что надо сказать, Хлоя?

– Спасибо, Эди, – поблагодарила девочка.

– Не за что.

Мелисса прошествовала в помещение и непринужденно присела на ручку кресла. Скрестив ноги, покачала мыском верхней и поинтересовалась сладким голосом:

– Я гляжу, ты позаботился о своём колышке.

Лицо Куррана стало тёмно-красным:

– Лучше не начинай.

– Чего не начинать?

Эди не совсем понимала, что Мелисса имеет в виду, но слова сестры ужасно разозлили Джима.

– Я спросила, удалось ли тебе выдернуть из земли столбик на заднем дворе. А ты что подумал?

Он проигнорировал её, его лицо по-прежнему горело от гнева.

– Вот твоя кукла, Хлоя. – Джим взял игрушку и протянул дочери. – Вам с Мелиссой лучше поторапливаться, чтобы не пропустить всю развлекательную программу, которою запланировали для тебя братья и сестры.

– О, да нам совершенно некуда спешить, – возразила Мелисса. – Мы собирались разжечь костёр на заднем дворе и приготовить сморы[11]11
  С’мор или смор (англ. S’more от англ. some more – «ещё немного») – традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у костра. S’more состоит из поджаренного маршмэллоу и куска шоколада с двумя крекерами.


[Закрыть].

Разжечь костёр? В присутствии Хлои? Это же так опасно.

– У вас есть разрешение? – спросила Эди. – Вы знаете, что нужно разрешение, чтобы…

Она осеклась от взгляда, которым пронзила её Мелисса.

– Я… мне пора.

Эди встала. Джим мгновенно оказался рядом:

– Но вы ещё не допили лимонад.

– С меня достаточно.

Враньё. Правда, хотела она совсем не лимонада. Но с каждой секундой, проведённой под перекрестным огнём проницательного взора Мелиссы и недоуменного – Хлои, Эди становилось всё неуютнее.

– Спасибо.

Она скользнула мимо Джима, слегка задев его плечом, и от этого едва ощутимого прикосновения её будто током пронзило. Эдит поспешно ретировалась.