Текст книги "Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Хорошо, у пятого причала стоят три сторожевых катера. Вот приказ. А вы сами?

– Пойду с О’Дерби. У него это первый бой.

– Действуйте, полковник. И готовьте место для медали Конгресса. Ходатайствует сам президент. – Генерал приложил руку к пилотке, украшенной четырьмя звездами.

Дмитрий вернулся в батальон, вызвал Архипцева и поставил ему задачу, передав приказ на использование катеров. Еще раз прогнали график движения.

– Скорость у них большая, поэтому выходишь через час после всех – пока они соберутся, ты будешь на месте. Сигналы обычные. Присядь!

– Все, по коням!

Архипцев козырнул, а Дмитрий приказал собрать всех командиров-американцев. Квартирьеры работали хорошо, в штабе было место на всех. Сагалаев повесил карту, занавесил ее, разложил пакеты на столе. Начали собираться командиры. Они курили, довольно шумно разговаривали, занимали места в комнате для совещаний. Часы пробили 21 час.

– Господа офицеры! – подал команду Антон. Вошел Дмитрий, Сагалаев отдал рапорт. Американцы уже привыкли к такому началу совещаний, но видели Дмитрия в первый раз в «боевой сбруе». Он не посадил офицеров, а прочел приказ Эйзенхауэра.

– Джеронимо!!! – закричали американцы.

Антон раздал пакеты, приказав вскрыть их только на борту. Дмитрий знаком приказал всем сесть.

– В командование батальоном вступает майор О’Дерби! На мне – общее руководство операцией, так как в захвате плацдарма принимает участие и батальон коммандос. Мои позывные: «Дельта Ту». На переходе соблюдать полное радиомолчание. Задача батальона! – он раскрыл план, на котором не было ни одного названия, все характерные участки местности были убраны. Разобрали все места высадки и маршруты движения.

– И помните! Это ваш первый бой, и у ваших бойцов – тоже! Связь, связь и еще раз связь!

Подождав окончания перевода, приказал:

– Майор О’Дерби! Принимайте командование!

Билл сунул берет под погон и начал говорить. Василий попытался начать переводить, но Дмитрий остановил его. Через пятнадцать минут Билл спросил разрешения распустить людей. Командиры вышли.

– Меня трясет! – заявил Билл.

– Меня тоже, это нормально!

Через час начали выдвигаться к местам посадки, затем десантные катера пошли к «матке» – судну-доку. Там строго по расписанию подходили к борту и входили в шлюз. Бойцы сидели в БТР, хождение было запрещено. Наконец загремела якорь-цепь, закрутились винты «матки», и она медленно вышла по узкому каналу в море. Рядом пристроились два эсминца, едва различимые в темноте. Где-то сзади выходило второе судно с коммандос на борту. Дмитрий пожал руку О’Дерби, сошел на палубу дока, предъявил свои бумаги, и они втроем прошли в помещение под ходовой рубкой, где находился штаб высадки. Броняшки были задраены, в помещении горел свет. Макс подключил свою антенну и питание к штатному месту. На столах слева и справа от главного стола лежали бутерброды, стояли банки с пивом. У стола с картами работали несколько офицеров флота. «Комфортно!» – подумал Дмитрий, вспоминая тесноту и темноту предыдущих десантов.

– Где мы? – спросил он у штурмана. Тот ткнул пальцем и быстро-быстро заговорил. Было видно, что сильно волнуется. У всех – спасательные жилеты оранжевого цвета, лишь трое русских были без них. Через сорок две минуты Макс поднял руку, Дмитрий пошел к нему.

– Высадились. «777». – Дмитрий двинул локтем Василия. До начала высадки – час пятнадцать. Корабль шел противолодочным зигзагом, море спокойное. Дима глазами спросил Макса о новостях, но тот отрицательно помотал головой. Время тянулось как американская жвачка. Оставалось тридцать минут до начала, а сигнала от Архипцева не поступало. Через некоторое время корабль начал снижать обороты.

– Отключайся, Макс, пошли наверх, пятнадцать минут до начала.

Макс не торопясь отключил бортовое питание и крутил накидной винт антенны.

– Есть сигнал! «777»!

– Лады! Переведи. Сектор чист! Можно начинать!

Макс с бешеной скоростью отключил антенну и прикрутил свою, через тамбур они вышли на крыло, начали подниматься по трапу в ходовую рубку. Путь преградил матрос с винтовкой. Дмитрий показал пропуск, матрос вызвал вахтенного, им разрешили войти в рубку.

– Командир корабля лефтенент-коммандер Петерсон. С кем имею честь?

– Лефтенент-колонел Матвеев, командир первой волны десанта. Это радист, а это – переводчик.

– Вы откуда?

– Красная Армия, СССР.

– Подходим к точке высадки, колонел. Нам сказали, что поступил сигнал начать высадку.

– Да, можете начинать.

– Еще пять минут!

– Начинайте!

– Йес, се! Давайте зеленый! – командир передвинул телеграф на малый назад, останавливая движение судна. Поморгали кильватерным огоньком, давая сигнал позади идущим кораблям. Через некоторое время от борта оторвались первые катера, а корабль начал балластировку, подгоняя осадку под следующие катера в грузовом доке, катера выстраивались в линию. Затем дали ход, Макс передал сигнал об этом и получил квитанцию. На берегу было тихо, изредка взлетали ракеты на месте пулеметных гнезд. На это обстоятельство обратил внимание коммандер.

– Немцы не дадут возможности подойти! – он указывал рукой на взлетевшую ракету.

– Там нет немцев!

– А кто пускает ракеты?

– Мои люди. Пока огня с берега нет, огонь не открывать.

Опять медленно потянулось время. Макс получил квитанцию, что высадка началась.

– Коммандер, дайте сигнал на второй док: подходить и начинать высадку!

Коммандер чертыхнулся, но передал сигнал назад, передвинул рукоятки телеграфа и начал самым малым циркуляцию, освобождая место для второй волны.

– Стоп! Не уходите! Сейчас подойдут катера, начнется путаница!

Сзади из темноты показался второй корабль-док, на траверзе отработал машинами и начал выгрузку. Через семь минут от него отошли первые катера, но они двинулись сразу к берегу. Дмитрий несколько раз ударил кулаком по комингсу и выматерился.

– Что вы сказали, полковник?

– Ругательства! Они будут мешать нашим катерам возвращаться! Расходиться придется с каждым из этой цепочки.

– На королевском флоте мы всегда действуем так! – сказал командир дока. – Для меня было странным, что ваши катера предварительно выстроились.

– Если этого не сделать, то высадка растягивается, у противника больше шансов обнаружить десант.

Спустя некоторое время вернулось два катера, на одном был десант, но он был сильно поврежден столкновением с порожним катером. Док подбирал катера, которые подходили неравномерно. Берег по-прежнему молчал. По-прежнему, также равномерно, взлетали ракеты. Вдруг Макс протянул наушники Дмитрию:

– Вас Архипцев!

– Дельта-два, дельта-пять. Что происходит? Часть катеров двинулось вправо на вход в залив?

– Понял! Батальон на исходных?

– Доклада не было, но по времени должен быть!

– Ссууки! Дельта-три, дельта-ту! А ю рэди?

– Дэльта-ту, файф!

– Дэльта-три, «555».

«Началось!»

– Дельта-пять, ноль-ноль-ноль, – Дмитрий дал команду ребятам находиться на месте и держать пляж.

– Коммандер! Передайте на основной ордер! Бата-льон-2 нарушил порядок выгрузки, мы начали атаку! Просьба ускорить движение! Сколько катеров подобрали?

– Процентов восемьдесят.

– Еще пятнадцать минут, и начинайте отход!

Справа заговорили немецкие орудия: они обнаружили катера коммандос. Дмитрий приказал прикрытию открыть огонь по позициям немцев. Все! Радиомолчанию пришел конец! Эфир взорвался командами, переговорами, но основной ордер по-прежнему хранил молчание. О’Дерби доложил, что продвигается без боя, не считая мелких столкновений с выбегающими из домов немецкими офицерами-летчиками. Два танка Т-IV работают на аэродроме: давят «фоккеры» на стоянках, аэродром захвачен, вышли на исходные, окапываются. Непривычные к ночному бою немцы оказать серьезного сопротивления не смогли. Их зенитчики прикрывались от налетов домами и имели многочисленные мертвые зоны со стороны земли. Наконец, появился на связи Воэн, но ответить толком на вопрос, зачем они поперлись в Форт-Маон, который не был целью высадки, он не сумел. Но упирал на то, что несмотря на потери, батарея 88-мм орудий частично уничтожена, а частично захвачена. Что через час он будет купаться в холодном мартовском море, он даже не догадывался.

Принесли шифровку от Эйзенхауэра, в которой он поздравлял батальон с выполнением первого этапа. До рассвета оставалось полтора часа.

Немцы очухались быстро: через полчаса над ордером у Берка повисла САБ, осветив два дока, три эсминца и десяток сторожевиков. Бомбу быстро сбили, но немцы открытым текстом передали, что это разведка, ордер небольшой, до полка пехоты. Еще через полчаса справа у Форт-Маона разгорелся сильный бой. Там высадилось всего семь или восемь катеров LCVP, которые сразу ушли обратно, не дожидаясь окончания боя за батарею, поэтому рота сразу оказалась в окружении и прижатой к воде. Кроме «стрелковки», у коммандос ничего не было, пулеметов было мало, пользоваться 88-мм «ахт-ахтами» их не учили. Они продержались минут двадцать, их задавили пулеметно-минометным огнем и уничтожили.

Даже танки не понадобились. Воодушевившись, немцы уселись на бронетранспортеры и рванули в Берк, постреливая во все стороны для поднятия духа. Первый «Ганомаг» влетел на мост через Сомму и упал в речку вместе с мостом и экипажем. Здесь уже побывали рейнджеры на М3 и заминировали мост. Следующий мост в объезд в сорока километрах, а берега Сомма – сплошное болото! Мост у Колин-Бомонт тоже заминировали и оставили прикрытие: он и самим пригодится, если все будет хорошо. От него до первого крупного гарнизона немцев в Амьене – семьдесят пять километров. Станции Ран-дю-Фле, Вертон и Коншил-ле-Темпль в руках десанта: рокадная дорога перерезана в трех местах. Неприятности можно было ожидать только со стороны Этапля, но у Мерлимона готовят управляемое фугасное поле. Как себя Дмитрий ни успокаивал, все равно на душе было неспокойно, несмотря на поступающие доклады от разведгрупп обоих батальонов. После того как вынесли роту у Форт-Маона, Воэн перешел на волну Дмитрия и начал согласовывать действия, а потом и вовсе просто выполнял его распоряжения. Вдруг заговорили пулеметы на левом фланге, и Сашка Архипцев доложил, что ведет бой примерно с ротой противника в пешем строю, выдвигающейся от Ле-Тук-Пари-Пляж. Сашкины пулеметы работали минут десять, затем последовал доклад, что противник отошел и начал окапываться. Начало светать, и в воздухе появились Си-47 и Си-54. Из них посыпались парашютисты. Си-54 тащили за собой планеры. В воздухе было очень много самолетов: и транспортников, и истребителей. Из накатывающегося с моря легкого тумана или дымки, в Канале это частое явление, вышла армада транспортов и началась высадка. Британский флот нанес удар по Ле-Тук-Пари-Пляж, и там тоже началась высадка, но уже под огнем противника. На всем протяжении пляжа, длиной пятнадцать километров, к берегу рвались десантные катера. Сашка передал, что их сменили, и они отходят. Через час приказ на смену и отход получили оба батальона первой волны. Возвращались все вразнобой, собрать группу и 1-й батальон рейнджеров удалось только в конце дня в Нью-Хэйвене. До этого Дмитрий успел побывать в штабе Эйзенхауэра. Там же был и Монтгомери. В отличие от Эйзи, Монти сухо пожал ему руку и почти сразу удалился из штаба, сославшись на то, что его соединения ведут погрузку на суда, и его разрывают на части. Эйзенхауэр попросил называть его Айком во внеслужебной обстановке, попытался накачать его бурбоном, сам он пил в тот день много, и было заметно, что он сильно волнуется. Причина выяснилась чуть позже, когда генерал заметил:

– Слишком легкое начало!

– Мы просто вовремя успели, господин генерал! Рядом с пулеметными точками на пляже была сделана разметка под доты. А на станциях уже лежала готовая опалубка под них, куча цемента и гравия. Через несколько месяцев здесь бы была хорошая оборона.

– Получается, что Атлантический вал – миф? И мы просто потеряли год, Дмитри?

– Получается, что так, Айк!

Генерал плеснул себе еще бурбона, добавил содовой, ломтик лимона.

– Это все политика, грязная вонючая политика. Говорят, что вы собираетесь сегодня в «Дэ ля Пляж ду Пари»? Я заеду поблагодарить твоих солдат!

– Да, сэр!

«Хорошо у них работает разведка! Интересно, а такой ресторан существует?» – подумал Дима, пожимая руку Айку.

Ресторан действительно существовал. С канканом, стриптизом и прочими прелестями.

– Придется идти! Не валить же связь! – сказал Василий.

– Это ж дорого!

– А что делать! Оплачу из… фондов, и счет возьму.

Пошли все, кроме пяти человек, которые лежали в госпиталях. Там уже сидели американцы – офицеры 1-го батальона. Эйзенхауэр появился, был встречен овациями, как американцев, так и присутствующих англичан из батальона-2, которых было довольно много, пробыл недолго, закатил небольшую речь, поблагодарил присутствующих за взятие плацдарма. Передал Дмитрию чек с премией на всех, и ушел. Когда Василий пошел расплачиваться, оказалось, что армия США взяла на себя полностью расходы. Ему даже вернули залог, который туда отнесла связная. Утром обналичили чек и раздали премию всем, Василий рекомендовал все потратить здесь, как зарплату, так и премию. Из Москвы пришли указания всем, кроме Дмитрия и Василия, садиться на крейсер «Cumberland», следующий в Мурманск через Исландию. Дмитрию лететь в Рейзендорф, а Василий переводился в США в управление по ленд-лизу. ВВС передало, что 1-я и 3-я армии США, при поддержке Роял Флиит, подразделений английских коммандос и морской пехоты Дунайской военной флотилии Красной Армии, форсировали Английский канал и высадились во Франции в провинции Нор-Па-де-Кале. В настоящее время идет наращивание сил частями британской и американской армий. Главы государств Объединенных Наций обменялись приветственными телеграммами по этому поводу.

Усадив людей на корабль, Дмитрий попытался найти Айка, но тот был уже во Франции. С некоторым трудом, ему удалось попасть на аэродром и получить разрешение на вылет. На этот раз летел транспортником через Каир с грузом каких-то запчастей. Сильно болтало, сопровождения не было, экипаж нервничал, но полет прошел без особых проблем. База в Рейзендорфе готовится к перебазированию в Полтаву. Там суматоха, но комендант нашел для него транспортный борт в Николаев. Прибыл в Николаев, там выяснилось, что требуется лететь в Москву для отчета. Опять «Си», и через четыре часа он был в Москве на Центральном аэродроме. В воздухе читал скопившиеся письма. Больше всего было писем от Ники. Но только первый месяц – так как ответов не было, то постепенно переписка иссякла. Два письма от матери, несколько писем от солдат и офицеров из госпиталей, и довольно приметный «штабной» конверт. Внутри фотография Сони и Сашки. На обратной стороне всего несколько слов: «Саша и мама ждут папу с фронта. П. Гаспра, Крым. 15 января 1943 г.». Витиеватая подпись и отпечаток маленького пальчика. Дмитрий хмыкнул, но положил фотографию в конверт, а его в командирскую сумку. Прибыл в штаб флота, там заставили писать отчеты. Три дня убил на писанину в оперативном отделе флота. Весь изнервничался, испачкался чернилами, заставляли «раскрывать» все новые и новые эпизоды. Наконец с писаниной было закончено, но велели чего-то ждать. Прошло еще три дня ничего-не-делания. Чуть не нарвался на скандал в каком-то ресторане из-за приклеившейся девицы. Хорошо, что обошлось без драки, так как мгновенно подскочил комендантский патруль. Получил замечание за неуставной пистолет, хотели забрать в комендатуру, но рассмотрели надпись на кобуре, и отпустили. Ночью кто-то зажег свет в номере флотской гостиницы:

– Товарищ подполковник, вас вызывает комфлота!

Второй час ночи. Сел в машину, и поехали, но не к штабу флота, а в Кремль. Кузнецов ждал его в приемной Сталина. Приняв доклад, подтолкнул к двери: «Проходи!» Сам зашел следом.

– Товарищ Сталин, подполковник Матвеев.

– Здравствуйте, товарищ Матвеев.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Мы ознакомились с вашими отчетами. Каково ваше мнение, сумеют наши союзники удержаться во Франции? Каково психологическое состояние войск союзников, их готовность выдержать концентрированные и мощные удары противника?

– В настоящее время на Западном фронте у немцев значительных сил не наблюдается. Все его силы находятся здесь, на Восточном фронте. Но транспортная система Европы позволяет быстро и эффективно перебрасывать войска на большие расстояния. У американцев и у англичан откровенно слаба противотанковая оборона, но они имеют превосходство в воздухе. Сухопутные части устойчивостью в обороне, скорее всего, не обладают. Вооружение капризное, очень не любит грязи. Трудно сказать наверняка, товарищ Сталин, но если немец будет давить, как под Ростовом или Барвенково, скорее всего, побегут.

– Вы хорошо выполнили задание Ставки. Кажется, вы были в отпуске перед ним?

– Так точно, четыре с половиной дня из тридцати отгулял.

– Товарищ Кузнецов! Обеспечьте полноценный отдых товарищу Матвееву!

Выйдя из кабинета, Матвеев удостоился дружеского тумака от адмирала Кузнецова.

– Редко приходилось видеть такое довольное лицо у самого! Порадовал ты его! Ну, что? Куда хочешь? В Крым? На Кавказ?

– В Крым, товарищ адмирал.

– Да, там сейчас хорошо! Все в цвету! Эх, завидую! Кто бы мне отпуск предоставил!

– У каждого свой крест, товарищ наркомфлота.

– Возьмешь мой самолет завтра, путевку тебе выпишут. Все, давай!

По прилете выяснилось, что «полноценный отдых» обеспечивается исключительно на даче № 1 РККА, в отдельном домике наркомфлота. Шлепнув по заднице очень симпатичную краснофлотку в фартучке, Дмитрий с интересом осмотрел интерьер: все было свежеустановленное, очень напоминало адмиральские апартаменты на линкоре «Севастополь».

– Вы у нас первый посетитель после ремонта! – сказала зардевшаяся девица. – Немцы все разграбили, товарищ дважды Герой Советского Союза! Вы же черноморец?

– Нет, я с Балтики, но воевал здесь, в Крыму, Азовская флотилия.

– Ой, я вас знаю! Вы же разведкой здесь командовали! В газетах о вас писали! И фотографии были!

– Да-да, разведкой. Но здесь ни разу не был.

– А я не здешняя, я из Севастополя, просто служу здесь. Хотела на фронт, а послали сюда.

– Ну, это, наверное, к лучшему.

– Да пристают! И руки распускают, как вы!

– Там тоже пристают! А еще грязь, холод, голод. Так что, хорошее у тебя место службы! Во сколько обед? А то я не завтракал.

– Сейчас принесу меню, и можете спускаться в кают-компанию. Четкого расписания нет, товарищ полковник. Вы сами выбираете время.

«Да! Надо срочно становиться наркомфлота!» – подумал Дмитрий, переодеваясь в парадную форму для обеда. Постучав, вошла Надежда с меню. Постояла, ожидая, пока он выберет блюда. У нее круглое, чуточку веснушчатое лицо, вся такая кругленькая, молоденькая и свежая. Румянец с лица не сходит. Глядит задорно и с интересом. Мужиков повыбивало, в окружении один младший лейтенант – очкастый, громкоголосый «белобилетник». Весь остальной персонал – женщины. Даже в охранении дачи только они – одетые в синюю форму «вохровки». Неизменный наган, трехлинейные винтовки.

– Наденька, а где взять пропуск, чтобы съездить в Феодосию?

– А зачем вам пропуск? Военное положение снято, после того как татар выселили, стало спокойно. Комендантский час с часа ночи и касается только побережья. Только с собой путевку носите, и документы, что в отпуске. Комендатура и пограничники могут придраться. А так, берите машину, водителя, и куда хотите. Вот только дороги плохие! Кроме шоссе до Симферополя и Севастополя, еще ничего не делали. Так выбрали, товарищ подполковник?

– Нет! Тут столько всего! Давай на твое усмотрение, ты эту кухню лучше знаешь!

– Есть! Подходите через пятнадцать минут! – она широко улыбнулась и выскочила из комнаты.

Обед поставлен здесь по-флотски! Две официантки справа и слева, все подают и наливают они. Вымуштрованы от а до я! Дмитрию тоже пришлось держать марку и изображать как минимум адмирала, командира крупнейшего в мире линкора. И неизменный флотский компот с абрикосами! Церемонно поклонившись и поблагодарив, он вышел из столовой, поймал лейтенантика, взял машину, «Виллис», и поехал в Феодосию. Дурманящий запах цветов плыл над полуостровом, открытая машина позволяла наслаждаться видами и теплым воздухом. Весна! Наверное, самое лучшее время в Крыму, только ночами еще прохладно. Дорога, после Алушты, и вправду оставляла желать лучшего. Но до Феодосии он добрался довольно быстро. Сары-Гель теперь называется Береговое. Он проехал мимо дома Десфины. Там никто не живет, окна и двери заколочены крест-накрест. Проехал мимо, на кладбище. По справке нашел могилу. Она ухожена, стоит невысокий обелиск со звездой, свежепокрашенный черной краской низкий заборчик. Скамеечка. Налил водки, положил сверху кусочек хлеба. Сзади подошел человек, инвалид. Встал невдалеке. Дмитрий налил полстакана водки и протянул ему.

– Спасибо, полковник! Жена?

– Жена.

– Земля ей пухом, – выпил и закусил рукавом.

– Вы местный?

– Сторож я тутошний.

– А кто за могилой ухаживает?

– Да сначала флотские приезжали, вот памятник установили, оградку, уважительные такие, завсегда с подходом. А сейчас женщина с ребенком ездит. Одна. Три дня как была. Колясочку тут поставит, ребенка на руки возьмет, посидит и уедет. Не местная. И не разговаривает.

– Спасибо! На, допьешь!

– Да как же так, мужик, не по-людски! Одному – никак!

– У меня машина, я – за рулем.

– Ну, тогда да! А воевали где?

– Здесь, здесь.

– А я под Москвой, вот руку отняли, правую, – сторож шел сзади, рассказывая о том, как добирался до дому.

– Ладно, рядовой, бывай! – расправив флотскую шинель, Дмитрий уселся поудобнее и нажал на газ. Остановился на заправке, «Виллис» довольно прожорлив, достал талоны, выданные в санатории, вместе с ними достал конверт и перечитал адрес в Гаспре. Решил, не откладывая в долгий ящик, решить эту не самую приятную проблему. Если удастся, то он мог успеть отвезти ребенка к матери. Поезда из Симферополя уже ходили. Еще до заката успел в Гаспру. Расспросил людей об адресе и неожиданно для себя оказался возле того самого дома, где был с Соней в прошлый раз. Дома никого не было, лаяла собака. Ставни в доме не были закрыты.

– Сонечка бывает после семи, товарищ моряк! – из-за соседнего забора выглянула соседка в повязанном платке и в кацавейке. – Последним автобусом из Ялты приезжает. Она в Ялте работает.

– А ребенок?

– А что ребенок? Он в яслях, там же в Ялте.

Оставалось еще больше часа, Дима сел в машину и отъехал к остановке автобуса, не хотелось разговаривать с соседкой. Рядом небольшая рюмочная. Купил хинкали, крымского вина, сел за столик с видом на остановку.

– Товарищ офицер! У вас закурить не найдется? – спросила продавщица, явно для того, чтобы завязать разговор. Народу в забегаловке не было: не сезон!

Дмитрий залез в шинель, вытащил оттуда флотский «Кэмел», большое количество которого приволок из Англии.

– Ух ты какие! Как американцы улетели, мы таких и не видели, но те больше «Уинстона» курили.

– Да, летчикам он полагается, и «Лаки Страйк». А это – флотским выдают.

За разговором время потекло быстрее. А вот и автобус показался. Он расплатился, продавщица проводила его расстроенным взглядом. Он сел в «Виллис», развернулся и встал сразу за остановкой, по ходу к дому Сони. Она вышла из переполненного автобуса чуть ли не последней. На руках у нее был ребенок. Лицо у нее было недовольным, строгим, как бывало тогда, когда она находилась за радиостанцией. По сторонам она не смотрела, прошла мимо, и Дмитрий двинулся за ней.

– Гражданочка! Вас подвезти?

Она крепче ухватила ребенка и замотала головой. Потом повернулась, и у нее побелело лицо. Диме пришлось выпрыгивать из машины, иначе Соня бы упала.

– Как ты меня напугал! Я тебя не видела, а на машине обычно приезжает или Касатонов, или Иванов. А я их видеть не хочу! – сказала она, отдышавшись уже на сиденье автомобиля. – Вот, смотри! Ты же никогда его еще не видел! Только он спит, он всегда засыпает в автобусе.

Дима взглянул на спящего малыша, улыбнулся и тронул машину. У дома, зажав ручник, прошел открыть ворота, въехал на знакомый двор. Собака разбудила малыша. Он сонно тер ручками глаза и похныкивал. Передав Дмитрию сына, что тому еще больше не понравилось, и он разревелся, Соня открыла дверь и жестом пригласила войти.

– Клади его на диван и помоги раздеться. Да не мне, а ему!

Довольно неумело Дмитрий снимал ботинки и пальтишко с сына. Соня достала откуда-то молоко и кусок хлеба, предложила их Саше, но тот замотал головой и прошептал: «Бай-бай». Его переложили в кровать, он немного поворочался и уснул.

– Не пописал, скоро проснется! – сказала Соня.

– Почему ты здесь, а не в Севастополе?

– Я развелась с Ивановым 15 января и решила ждать тебя. А там как получится, Дмитрий. – Она смотрела на него усталыми и грустными глазами. – Извини, покормить тебя у меня особо нечем, надо идти в магазин. Но там уже почти ничего нет. Из-за того, что с коляской в автобус не втиснуться, приходится почти все покупать здесь, или держать на работе.

– Где ты работаешь?

– На узле связи, мастером. Как у матери-одиночки у меня только дневная смена, пока. Еще полгода. Учусь на заочном в Симферополе.

– А дом откуда? Ты же не местная.

– Получила. Хозяев повесили, полицаями служили и доносчиками в гестапо. А комендантом здесь в Гаспре служил Коля Спесивцев, помнишь его? Был у нас взводным некоторое время, а потом его по ранению перевели в комендатуру. Вот он и помог.

– А кто такой Иванов?

– Октябрьский, его настоящая фамилия Иванов, поэтому я была Иванова. А ты не знал?

– Нет, – сказал Дмитрий и направился к дверям.

– Ты куда?

– В машине сухпаек лежит, по привычке с собой таскаю.

– Спасибо!

– Ты изменилась, Соня! – сказал он, вернувшись и вытаскивая из американского десантного рюкзака консервированную ветчину, шоколад, пакеты с супом, кашу быстрого приготовления и прочие радости десантной жизни.

– Такое сейчас дают на фронте? – удивленно спросила Соня.

– Да, на Западном, у союзников.

– Я слышала по радио о том, что в высадке во Францию принимала участие морская пехота Дунайской военной флотилии Красной Армии. Сразу же подумала, что это наш батальон.

– Нет, батальона там не было. Сводный взвод.

– Один взвод? И объявление на весь мир? Что же вы там сделали?

– Как обычно: обеспечили захват основного плацдарма.

– Потери? Кто погиб?

– Никто, Соня. Пятеро раненых: Денисов, Шмидт, Вольфке, Хабаров и Томов.

– Томас опять ранен? Не везет ему! Как я хочу вернуться обратно! Слушай, давай я сделаю, что ты возишься с едой?

– Да ладно, сиди, я в отпуске и уже ужинал.

– Где?

– В рюмочной, на остановке.

– Не ходи туда! Галка разводит водку, сует какие-то гадости в еду – в общем, сукой считается в поселке.

– Заметно, но я водку не брал, ты же знаешь, что я ее не люблю. А хинкали были вкусными.

– Явно для тебя отдельно делала! Как же, дважды Герой! Ее хинкали все ругают, вот уж прости господи!

В этот момент зашевелился Санька, Соня метнулась к нему, быстро сняла с него рейтузики и усадила на горшок. Затем надела ему другие штанишки, дала подогретой кашки в бутылочке. Малыш засопел и зачмокал. Соня улыбнулась, глядя на него.

– Ой, вот так и живем! С водой плохо, уголь еще не подвезли, греть воду можно только на керосинке. Приходится выкручиваться и ходить на речку стираться. Слушай, Матвеев, возьми меня в жены! Я буду очень хорошей женой! Я уже поняла, что для того, чтобы ею стать, недостаточно быть просто красивой бабой. Ты на таких не клюешь. Надо научиться быть «твоей», до мозга костей, научиться подчиняться тебе, беспрекословно. У меня с этим были проблемы: я всегда все решала сама. Я у родителей была одна. Папа рано погиб, мама больше замуж ни за кого не вышла. Много работала, а я была одна. Сама по себе. И все хозяйство на мне. Я хочу быть нужной тебе. И, извини, любимой. Без этого я не смогу.