Текст книги "Танкист (СИ)"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

  В отличие от 22-го, первый танковый уверенно продвигался вперед, и за ним следовал 26-й, они отрезали 4-ю дивизию СС 'Полицай', которая обороняла Нарву. В Кохтла-Ярви двадцать шестой корпус повернул на Тарту, по единственной дороге, чтобы помочь 22-му, забуксовавшему на берегу Чудского озера. Наступление на левом фланге двигалось рывками: от взорванного моста до следующего. Немцы отходили в порядке и оказывали очень серьезное сопротивление. И местность для танков не шибко подходящая, и взаимодействие с пехотой, авиацией и артиллерией хромало на обе ноги. Свежие корпуса и дивизии, есть свежие дивизии. Чуть заговорит пулемет – мордой в снег, и: 'Огня, дайте огня!' СУ-76 постоянно отставали, да и пожгли их немцы много. Задачу первого этапа: перерезать железную дорогу Таллин-Тарту Ленинградский фронт выполнить не смог. Началось таяние снегов и фронт встал. Сталин вывел 5-ю танковую с плацдарма, и приказал расформировать ее. 1-й танковый корпус вернули Катукову в 1-ю гвардейскую танковую армию, а 22-й и 26-й корпуса расформировали и по частям раздали в остальные армии.

  Тем не менее, Ленфронт улучшил свои позиции, ликвидировал долговременную оборону немцев под Нарвой, и был переименован в 1-й Прибалтийский. С этим названием он будет до конца войны. Говорова не наказали, а отправили в Крым, на отдых, потом вернули в Ленинград командующим округом в резерве Ставки. Командующим 1-м Прибалтийским был назначен Толбухин, командовавший до этого Южным фронтом. Чем вызвана такая рокировка осталось неизвестным и непонятным для Сергея. Толбухин за все время войны, пока не провел ни одной наступательной операции. Но, оборонительные бои знал в совершенстве. Последовавшие события по освобождению Советской Эстонии показали, что выбор был совершенно обоснованным: 1-й Прибалтийский выдержал все атаки немцев, стянул на себя множество сил противника, а последовавшее наступление 2-го Прибалтийского, бывшего Северо-западного, фронта, с юга на Псков и Таллин, завершилось окружением и уничтожением всего северного крыла группы армий 'Север'. Хотя сам Сергей считал, что освобождение Пскова и Тарту с севера было потребовало бы меньших ресурсов и меньших потерь. Но, он не командовал фронтами.

  Его продолжали терроризировать самоходной артиллерией, и, неожиданно для самого себя, вскоре он увидел на полигоне в Ржевке шесть опытных машин. Шасси было одно, а вот пушки на всех стояли разные: 180 мм морское орудие Б-1-ПМ, 152мм пушка БР-2, 210мм пушка Бр-17, 203мм гаубица Б-4, 280мм мортира Бр-5 и 305мм гаубица Бр-18. За пушки Сергей не очень волновался, все-таки, в основу положен корпус и приспособления 'Малки' и 'Пиона', а вот как поведет себя шасси при стрельбе из гаубиц и мортир? Там удар почти вертикальный! Первой стреляла 180 мм пушка. Чрезвычайно мощная, правда, вариант 'ПМ' имел сниженный заряд, по сравнению с вариантом 'К' для повышения живучести ствола, но, этот был 'модифицирован'. Новые пороха, сгораемая гильза, любимый конек ленинградцев, так что неизвестно, что она выкинет. Фактически новая пушка. Народу вокруг полно, все чем-то заняты, что-то измеряют и фиксируют. Ба-бах! Сергей смотрел на короткий сошник и ряд катков. Откат нормальный, накат. Шасси держит! Шесть выстрелов в минуту! При угле возвышения в 45 градусов. Присмотревшись, Сергей узнал танковый досылатель от Т-84. Чуть большего размера. Рядом заработала вторая пушка: 152 мм. Не впечатлила. Стреляет, конечно, дальше, чем 152мм САУ-152 Петрова, но та дает до пяти выстрелов в минуту, а эта один в две минуты. Сергей подошел к Горлицкому и спросил:

  – Зачем поставили эту корову на такое шасси?

  – Ну, во-первых, приказали, во-вторых, основное орудие МЛ-20 имеет скорость возки до 40 км/ч, а эта дура – пятнадцать. Их немного, поэтому пошли на это. Мы, даже, не стали автоматизировать заряжание. Поставили, как есть.

  Сергей пожал плечами, но говорить и писать отдельное мнение не стал. Ну, а решение для гаубиц просто потрясло своей простотой и дешевизной. При стрельбе полными зарядами под корпус САУ лебедкой подтаскивали клин, сделанный из стали и обшитый деревом. После стрельбы его отсоединяли от лебедки, и машина сходила с позиции. Перевозкой клина занималась заряжающая машина и ее экипаж. Красивое решение. Временное, как сказали, кто ж им поверит! И оно позволит замерить нагрузку на катки и корпус. Пушки остались стрелять на полигоне до полного расстрела стволов, а молодые гении танково-артиллерийского дела потащили Сергея в 'Метрополь', отмечать успешное начало испытаний. Секрет скорости проектирования оказался прост: все брали готовое у ЛенАКБ. Моряки предоставили тумбы под орудия. А орудия все с цапфами. Простейший расчет прочности днища, и ребер жесткости для него. Плюс привязали тумбу к крыше корпуса шасси, которое усилено в этом районе тоже. Помучиться пришлось только с гидроцилиндрами и системой предохранителей масляной системы.

  – Ну, будем надеяться, что ходовые испытания мы пройдем, но вот намучаемся мы с ней после войны.

  – Это почему?

  – Сейчас нам бронешланги Дюпон присылает, а перейдем на собственные, и увидите!

  Опасения не совсем оправдались. В Германии оказались вполне приличные заводы по изготовлению таких шлангов. Так что выкрутились. Машина оказалась сырой. Замечаний по кабине экипажа, водительскому месту и полуавтоматам заряжания было море, доводили по мере эксплуатации. Максимальной скорости в 55 км/час она не дала. Перетяжелили. Совершенно понятно, что это вовсе не 'Пион', который создавался для весьма специфических задач, но, это единое шасси для всей крупнокалиберной артиллерии. А ее в войсках не сильно и много. Из-за нее мы не могли наступать одновременно на всех участках советско-германского фронта. Её перебрасывали туда-сюда с черепашьей скоростью. Ее холили и берегли. Ни одно орудие особой мощности в руки противника не попало, кроме Гангутских ж/д батарей. И те вернулись. Не считая, конечно, восьми гаубиц Б-4, захваченных немцами в первые дни войны, остальные, из утраченных в боях 41-го года 71 орудия Б-4, восстановлению не подлежали: выведены из строя самими артиллеристами или авиацией противника. Через месяц в Наркомат поступил план на постройку 1010 шасси для всей советской артиллерии РВГК.

  Танцы с бубнами вокруг САУ продолжались более трех месяцев, фронты двинулись вперед, у немцев появилась стабильная отговорка: 'Выравниваем линию фронта'. Скорость замены башен 110/50 и орудий на 110/44 такая, что вообразить страшно, поэтому на появление 'Пантеры' никто не отреагировал. Танк как танк, высокий, заметный и слаборемонтоспособный. На замену катков уходит куча времени. У нас для этого даже гусеницу расстегивать не надо. Рембаты приспособились подкатывать под балансир домкрат, поднимать поврежденный каток, менять, и опускать домкрат. На всю операцию 15-20 минут. А у них внутренние катки 'шахматки' требовали выкатить танк с гусеницы и разобрать все соседние. Наркомат донимал, в основном, поездками на серийные заводы с целью оптимизации производственных процессов и исполнения отдельных операций. То есть, заниматься отлаживанием производства. Лишь в августе неожиданно вызвали в Ставку и показали фотографию нового немецкого танка. Захватить его не удалось. Ему сбили гусеницу артиллеристы, пока 'чухались', немцы его уперли к себе. Бросились в глаза очень широкие гусеницы, дополнительные четные катки для них и 128 мм пушка. Вес? На вид тонн 70. И это с нашими мостами? Класс!

  – Что скажете, товарищ Танкист? – спросил Сталин. – В Ваше время были такие танки?

  – С другим орудием, как у 'Элефанта'. Видимо, на этот раз, все-таки, победил 'Хеншель'. Его танк дешевле. 'Элефанты' Гитлер будет использовать в Африке, а этот, явно, под наше бездорожье. Вот только им придется нам все мосты починить. Такой вес не все Московские мосты выдержат. – улыбнулся Сергей.

  – Как Вы считаете, наша армия готова сразиться с таким танком?

  – Абсолютно. Но, судя по скорости изменений, сейчас понадобится обвешиваться активной броней и противокумулятивными экранами.

  – Я Вас понял, товарищ Танкист. Товарищи Малышев и Горемыкин! Обеспечьте исполнение заказов армии в кратчайшее время. За работу, товарищи. А Вы, товарищ Танкист, примете командование новой 5-й ударной танковой армией. Мы приняли решение, все-таки, построить некоторое количество тяжелых танков. Вчера у меня был на приеме товарищ Котин, и говорит, что вы зажимаете его проект тяжелого танка. Он представил новый, доработанный проект со 125мм гладкоствольным орудием. Его доводы кажутся нам убедительными. Небольшую серию таких танков нам надо иметь, как противовес немецким сверхтяжелым танкам. Профилактический ремонт двигателя Вашего танка выполнен?

  – Так точно. Но, я никогда не командовал армией, товарищ Сталин.

  – Вот и попробуйте. Мы считаем, что у Вас получится. Наркомат уже может обойтись и без подсказок. А на примере Нарвской операции отчетливо видно, что не все командармы занимают это место по праву и способностям. Имея столько войск... Очень досадно. Мы включили Вас в список лиц, представляемых к Сталинской премии за 1943 год, за создание единого шасси для артиллерии Резерва Ставки.

  – Служу Советскому Союзу, товарищ Верховный Главнокомандующий.

  – Вы свободны, товарищ командарм.

  – Есть!

  'Это он правильно решил. На фронте от меня больше толку, но лучше бы оставил меня на бригаде. Привычнее. Но, второй раз отказываться – неудобно. Подумает, что трушу.' – подумал Сергей, выходя из кабинета. Требовалось ехать к Федоренко, он теперь командующий бронетанковыми и механизированными войсками, и представляться. После этого в Генштаб и представляться Василевскому. Штаб располагался в 1-й Краснокурсантском проезде, 3/5.. До войны в этом здании находилась академия бронетанковых войск, теперь академия в Ташкенте. В этой академии учился и сам Сергей. Это в Лефортово. Не так далеко от Кремля. Через Лубянку на Чернышевского, по Карла Маркса до Доброслободского переулка, и, направо, до улицы Радио. Там через мост и академия. На второй этаж в кабинет начальника академии.

  – Товарищ генерал армии (растут люди!)! Генерал-лейтенант Танкист, представляюсь по поводу назначения командующим 5-й танковой армией.

  – Да, знаю, знаю, садись!

  Сергей прошел к столу, буквой 'Т' примыкавшему к столу командующего. Яков Николаевич даже и не подумал изобразить удовлетворения от назначения. Совершенно понятно, что новая головная боль ему не нужна.

  – Тут некоторые товарищи сунули необстрелянную армию в бой и огребли, в результате имеем сплошные проблемы. Свободного старшего командного состава нет. Зачем создавать еще одну армию мне не понятно. Ты, что-ли, просил ее создать, Сергей?

  – И в мыслях не было. До сегодняшней ночи я об этом не знал. Верховный 'обрадовал' на совещании по новому немецкому танку.

  – Как он Вам?

  – Кто? Или что?

  – 'Бенгальский тигр', естественно. Я о нем.

  – Большой. Надо будет ввести на него поправки, он выше 'Элефанта' на 450мм. А может быть и больше.

  – Ладно. Начштабом у тебя генерал-майор Данилов. – Яков Николаевич порылся в бумагах на столе, открыл папку. – Алексей Ильич. Не наш, пехотный. Заканчивал 'Выстрел', но давно, в 24-м, 'Фрунзе' в 31-м. Ну, и курсы при ГенШтабе, эти не так давно, в 39-м. Был в КОВО, в ПВО. С начала войны на Юго-западном, а в сорок втором пришел начштабом в пятую. Сумел доказать, что планирование было верным, а вот исполнение – подвело.

  – Плохому танцору завсегда...

  – И не говори. В общем, пожелание Верховного мы выполним, 1-я маневренная будет передана в пятую. А там, выкручивайся. Давай, завизирую. – командующий взял приказ, и черканул подпись в нижнем уголке. 'Возражений нет'. – Давай к Василевскому, и вперед.

  Сергей посмотрел на часы: 11.30, вряд ли Василевский в такую рань в штабе. Но, аудиенция закончена, встал, попросил разрешения и вышел из кабинета. От адъютанта позвонил в Генштаб, Василевского не было, будет через три часа. Сел в машину и поехал домой. Ларисы и дочери не было. На столе записочка: 'Уехала в Дзержинский, будешь раньше – забери Леночку. Все в холодильнике.' Забрать, скорее всего, не получится. Поковырялся вилкой в холодной котлете. Есть не хотелось, немного посидел, затем сел в машину и поехал в Генштаб. Еще на стоянке увидел машину генерала армии Василевского, и его спину, поднимавшегося по ступенькам. Вовремя! Адъютант начштаба взял бумаги, пробежал глазами по приказу.

  – Я доложу.

  Минут сорок пришлось ждать начштаба. Он принял его в 15.35. Обменялись рукопожатиями.

  – Товарищ Танкист, штаб армии находится в селе Цугольский Дацан. Армия формируется там. Указания высланы фельдъегерской почтой. Товарищ Сталин просил всех максимально ускорить формирование и обучение армии. Вы понимаете?

  – Так точно.

  – Будет поступать новая техника. Уделите особое внимание ее освоению.

  – Есть.

  Попрощались. Ох, ни фига себе! Это ж Чита! Во вляпался! Какой же это фронт? Забайкальский, что ли? Ссылка? Интересный поворот событий! А как же Лариса и Еленка? Прошел получить предписание, а в нем уже билеты вложены. Пришлось ехать в Дзержинский, и извлекать жену с работы.

  – Что случилось?

  – Меня не то повысили, не то сослали подальше. Хрен поймешь.

  – Ты ни с кем не ссорился?

  – Вроде нет. Хвалили.

  – Ну, да, ты говорил. Ладно, буду просить о переводе в Краснокаменск. Там обогатительный комбинат заложили.

  – Не надо этого делать. Сиди в Москве, и тебе проще, и Ленке. Хоть какой-то быт, а там голая монгольская степь. Будем надеяться, что это ненадолго. Как у командарма, мне самолет положен. Так что прилетать буду.

  Женские глаза так устроены, что чуть что, и слезы. Лариса поревела на вокзале, и Сергей сел в купе в мягком вагоне в голове поезда. Вагон старинный, пульмановский, отличался от остальных тем, что часть окон была сдвоенной, из-за туалетов и душа между купе. Сергей завалился спать. Немного почитал на ночь, щелкнул выключателем у головы и провалился в сон под мерный стук колес. Снилась какая-то тревожная ерунда. Соседа не было, но часа в три ночи кто-то открыл дверь, и в купе резко пахнуло духами. Провожающих было двое: какой-то генерал и его супруга провожали свое чадо в долгий путь. От генеральши резко пахло какими-то противными духами, типа 'Красной Москвы'. Возникла 'соседка'. Сергей насторожился, все происходящее стало напоминать 'шпионский роман'. С НКГБ он давненько не сталкивался. Павел Куприн, ставший недавно комиссаром госбезопасности III ранга, был просто старым и верным приятелем, с которым общаться было просто приятно. Умнейший мужик, ответственный, осмотрительный и вежливый. Больше ни с кем из НКВД/НКГБ контактировать не приходилось. Видимо, решили взять в разработку. Но, почему такие сложности? Дама, после отправления поезда, посетила санузел, выключила свет, пошуршала одеждой и угомонилась. И бог с ней! Утро вечера мудренее!

  Разбудило солнце, ударившее по глазам после какого-то поворота. Хотелось курить и выпить чашечку кофе. Сергей достал галифе, и надел их. Соседка спала, повернувшись к стенке вагона. Кофе, естественно, в вагоне не оказалось, только чай, поэтому пришлось заваривать самому, благо, что проводница видела ночью генерал-лейтенантские погоны и изображала саму услужливость в высшей степени. К услугам генерала была предоставлена электроплитка. Сама проводница кофе заваривать не умела. Звали ее Глафирой, Глашей. В разговорах пожаловалась, что теперь она одна на вагон, раньше их было двое. А зарплату подняли только на 20%. Кофе в стакане с подстаканником – это хит Транссиба! И кусковой сахар, щедро уложенный в персональную сахарницу, но, за талоны. Годятся любые, из любого города. Такими же армейскими талонами рассчитываешься за завтрак, обед и ужин. Точнее, если питаешься в буфетах на станциях следования. В ресторане поезда талоны изымаются за хлеб, масло, сахар, первое и второе блюдо. Все остальное – за деньги по коммерческим ценам. Была даже черная и красная икра. 'Талонные товары' можно прибрести и по 'коммерческой' цене, если необходимо. Сергей взял на завтрак красной икры и твердую колбасу на несколько бутербродов. Соседка уже встала, видимо разбудил, когда одевался.

  – Доброе утро.

  – Доброе утро! – ответила молодая девица или женщина лет 20-25-ти. – А чай там есть? По талонам?

  – Только за сахар, можете не брать, сахар есть. – он показал полную сахарницу. Сам, стараясь не привлекать внимание, осматривал 'экземпляр'. Скорее всего, вчерашняя студентка, успела причесаться, пока его не было, в купе ничего не изменилось. Пришлось достать из-под куртки китель, так как был в майке, а соседка нацепила юбочный костюм. Вся такая официальная-официальная. На лице попутчицы появился интерес: генерал, Герой, довольно много орденов.

  – Вы с фронта? – последовал 'дежурный' вопрос.

  – Нет, из Москвы.

  – Далеко едете?

  – В Читу, к новому месту службы.

  – А я до Хабаровска, а потом в Комсомольск-на-Амуре.

  – Так далеко?

  – Я окончила МАИ месяц назад, и, по распределению, попала на 126 завод. Я – конструктор. Мечтаю создать свой самолет.

  'Наивный ребенок! – подумал Сергей, – Кто ж тебе доверит такое дело? Хоть и папа – генерал. Будешь всю жизнь чертить один и тот же узел, кормить ребенка в районе пастбища Дземги, радоваться премиям, перепадающим иногда и в КБ. А самолеты будут строиться в Москве белокаменной. Старым становлюсь, ворчливым и подозрительным! Вот, девчонку восторженную за 'агента кровавого НКВД' принял'. Успокоившись, Сергей поинтересовался именем попутчицы. Ее звали Дарья Юрьева. Отец тоже авиаинженер. Сергею даже стало неудобно из-за своей подозрительности. Впрочем, ненадолго. Разыгрывалась многоходовка. В ресторане поезда через два дня девочку 'узнала' ее 'тетя' из Читы. Познакомились. Дескать, 'будете у нас на Колыме, так милости прошу!'. Впрочем, это ожидаемый вариант. 'Тетя' служит в 5-й армии, связистка. Везет связистам! В Москву просто так катаются. Впрочем, путь долгий, какое-никакое, а развлечение. А статус командарма позволяет поставить на место любого подчиненного. Вот так весело и доехали до Читы. 'Тетя' вышла в самой Чите, а Сергей на остановочном пункте Отпор, попрощался с Дарьей, пожелав ей успехов в работе. У 'тети' ничего не получилось: ни роман завязать, ни поговорить о 'работе'. Даже имя ее мгновенно выскочило из головы. В Отпоре перешел через реку Ингода по железнодорожному мосту вместе с новым адъютантом капитаном Москвиным, и сел в новенький Додж 3/4. Отсюда начинается стратегическая дорога на Чойбалсан. По этой железке поступает полиметаллическая руда, медь, а теперь еще и уран. Недалеко отсюда крупнейшее месторождение урановых руд в СССР. Пригорки стоят желтые, все выгорело, зелень только у самой воды. Гнутые березки немного украшали ландшафт. Младший сержант Уваров лихо крутил по грунтовке, сзади пылил М3А1 'Скаут' с отделением охраны. Довольно быстро поднялись на перевал Седловой, отсюда начинался спуск с хребта, покрытого редколесьем. Дорога шла вдоль железнодорожного полотна, и была очень шумной из-за гравия. Временами встречались глубокие выемки под полотно. Постоянно возникали небольшие гарнизоны, разбросанные вдоль дороги. Затем пригорки кончились, и началась степь. Исчезла последняя растительность. Где-то далеко виднелись небольшие столбики облаков. Жарко, за сорок. Проехали местную столицу Могойтуй, подъехали к станции Степь, там свернули к полевому аэродрому. Здесь стоит 845 смешанный авиаполк и приданная 5-й армии эскадрилья связи. 'Маловато будет одной эскадрильи в такой степи!' – подумал Сергей, после сообщения Москвина. Проехали мимо небольших сборных домиков, там находился штаб полка, остальные люди живут в землянках. И это летчики! То ли еще будет! Подъезжаем! Танки были везде, стояли стройными рядами, свеженькие, с забеленными резиновыми ободами катков. Сверху над танками – маскировочная сеть. Рядом ряды больших палаток, обваленных, как положено. Проходы между рядами палаток расчерчены известкой, видны посты с грибочками для часовых. Въехали в село, в центре обнесенный глинобитной стеной 'Даши Чойнполин' – буддийский монастырь. У ворот часовой, который распахнул ворота и пропустил машину, взяв автомат на караул. Службу знает, за дисциплиной явно следят. Внутри самого монастыря – штаб армии. Прозвучала команда 'Смирно', выскочил дежурный по штабу с рапортом. Вслед за ним, появился и генерал-майор Данилов. Приняв его рапорт, Сергей дал команду 'вольно', и прошел в помещение штаба. Козырнул знамени, зашел за выгородку, где было написано, что это строевой отдел.

  – Здравствуйте товарищи!

  – Здравия желаем, товарищ генерал-лейтенант.

  Четыре человека, одна пишущая машинка. Так обошел весь штаб. Неотлучно за ним следовал его начальник.

  – Ну, и кабинет мой где?

  – Вон там. – показал Данилов на большой постамент в дальнем углу бывшего храма. За постаментом оказалось несколько келий, в одной из них и был кабинет командующего. Украшен старинными росписями, висит портрет Сталина, в углу сейф, небольшой стол, покрытый зеленым сукном, к нему приставлен еще один, для визитеров. На полу – ковер, монгольской работы. Три телефона.

  – Где ВЧ?

  – Через кабинет, товарищ генерал.

  В дверь постучали, вошел пожилой подполковник, который представился начальником секретного отдела.

  – Фельдъегерская почта на Ваше имя, с пометкой 'Воздух', товарищ командующий. Разрешите Ваши документы?

  Подполковник мельком взглянул на протянутое удостоверение личности, и извинился, что он не знает в лицо товарища генерала.

  – Все в порядке. Давайте подпишу. – Сергей расписался в получении и отметил время. Вскрыл пакет и начал читать. Довольно скучное описание обстановки вокруг армии, он уже кое-что видел и слышал, и постановка ближайших задач, куда входила и организация полигонов в районе озер Торей, Хара-Нор и Ножий. Подписано Василевским, ознакомлен Федоренко. Отдельным документом был прислан план формирования и обучения армии. Прочитав первую страницу плана, Сергей понял, что влип надолго и всерьез. 'Уделить особое внимание герметизации техники' – было подчеркнуто от руки красным карандашом. Так чиркать любил только один человек. Но, его подписи нигде не было. До этого времени Сергей не встречал машин в строевых частях полностью герметичных. На многих, вообще, не было уплотнителей. Резина была дефицитом. На большинстве машин не стояла ФВУ. Место было предусмотрено, но самого компрессора и набора фильтров не стояло. 'Очень странно, почему здесь, именно здесь, формируется такая армия?'

  Но, приказ есть приказ. Опыт подобных контролей был, остается накрутить хвоста инженерам и командирам.

  – Ну, что ж, Алексей Ильич, давайте передавать дела?

  – А когда на фронт? Не написали?

  – Нет. К содержанию пакета вернемся позже.

  Армия укомплектована лишь на треть личным составом, техника прибывает каждую неделю, ее составляют по-батальонно, и берут под охрану. Личный состав занят, в основном, караульной службой. Техника идет россыпью, не эшелонами, скрытно. Командующий ЗабВО, генерал-лейтенант Ковалев, бывает часто, все его замы регулярно посещают и штаб, и корпуса. В корпусах мало старшего комсостава, если всех собрать, то только на один корпус.

  – То есть армия не боеготовна?

  – Так точно. Приказ на формирование получен два месяца назад, мы еще в стадии формирования, по срокам пока четко в графике, задержка идет только по старшему комсоставу. Но молодых командиров слишком много. Младший офицерский состав, в основном, сразу после училища, и очень недовольны тем обстоятельством, что их направили не на фронт, а сюда. Бузят, приходится много с этим работать, а впереди зима.

  Пробежались по мобплану, и району развертывания, в случае часа 'Ч'. По графикам подачи транспорта на случай передислокации. У начштаба практически все готово, но запас топлива и снарядов ниже нормы втрое. Дал ценные указания проследить исполнение заявок в полном объеме. В общем, дел по горло, и надо организовывать учебу, хотя бы тех, кто есть, а горючки – кот наплакал. Вышел по ВЧ на связь с Федоренко и передал, что вступил в командование, нет двух третей армии в людях и одной трети в технике. Отсутствует топливо на проведение боевой учебы. На складах только НЗ. Мало боеприпасов. Направлена заявка в управление снабжения ГУБТ и МВ генерал-майору Соколову, но не исполнена. Просрочка 45 дней. (Вот черт, на собственного командующего нажаловался! А что делать?) ВЧ замолчал, без ответа. Немного подождал, и отдал приказ немедленно доложить, если командующий вернется на связь. Через тридцать минут подполковник Медведков принес ленту с ответом Федоренко: 'Ваш адрес перенаправлено топливо зпт бп тчк время прибытия 11 сентября тчк КС'. Через три дня будет. Оперативно.

  Ближе к вечеру выяснилось, что спать придется в кабинете, из-за разницы во времени Ставка и Генштаб работают до 8-ми утра местного. Это сильно не понравилось Сергею, и он распорядился, чтобы его вызывали из дома, который ему отвели, тем более что это в двух шагах от штаба. Но, поспать с дороги не дали. Прилетел генерал Зимин, ЧВС фронта, знакомиться и накачать нового командарма. Принял его в доме, генерал убедился, что накачка не сработает, так как человек приехал опытный, бывалый, и с приличным опытом перефутболивания претензий по политчасти на несуществующего ЧВС. Нет его, будет – обязательно накачаем по линии партии и правительства. А пока, чур меня! Мне еще армию сформировать надо, так что, к начштабу, чтобы учел в плане мероприятия ППР. Не понравившись друг другу, расстались, тот уехал накачивать летунов из 845-го полка.

  Утром Сергей побежал на зарядку вместе со всеми, что было отмечено абсолютно всеми. 'Новая метла', несмотря на приличный возраст, ожирением, одышкой не страдает, ночами не пьет, бегает от инфаркта. В 1-м батальоне 65-й бригады позавтракал вместе с солдатами. Надо столовую строить. Ветра здесь по утрам сильные. А на носу зима. Но, хлопоты по этому поводу были напрасны. Стройматериалов нет, и не запланированы. Укрепрайонам выдают лес со страшным скрипом. Паек у солдат не сильно велик. С голоду не помрешь, но... Собрался и поехал в Оловянный в райсовет, хотел организовать что-нибудь там, но, вовремя понял, что привычки 90-х и 2000-х здесь пахнут приговором. Хотя, в рационе появилось молоко и, раз в неделю, творог с местного молзавода. Излишки, которые раньше попадали в коммерческую торговлю, но ею никто не пользовался. Рудник закрыт, все население строит завод подъемно-кранового оборудования, эвакуированный из Прибалтики. Когда успели? В Оловянном довольно много эвакуированных, человек 600. Договорились с председателем Райсовета, что пришлет ему пару тракторов помочь на строительстве. Оформили это как шефскую помощь, в итоге, шефская помощь в виде молока и творога, подкормить доходяг, из которых надо сделать танкистов. Запустил армейские проверки по всем корпусам и частям армии на тему продовольственного снабжения. Восемь тыловиков отправили на фронт, в штрафные батальоны, с остальными разобрались на месте. Прибыло топливо и боеприпасы, и первый эшелон 1-й маневренной, с ними прибыл полковник Аникеев. Сам Виктор Васильевич был в некотором недоумении, до прибытия в Цугол. Сняли с фронта, куда-то отправили, оказались у черта на рогах. Но, тут бывший командир командует, так что все будет хорошо. Эшелон встретил Сергея многократным 'Ура'. Палатки для личного состава были готовы, но, бригадный комплект на следующий день после разгрузки начали ставить для приема следующего батальона.

  Сергей на По-2 слетал на места будущих полигонов, заодно посмотрел, что там со стройматериалами творится. За соломой придется помотаться! Все колхозы в округе – скотоводческие. Так и оказалось, солому пришлось выписывать из Читы. Доставили немного доски и метизов. Выделили людей, транспорт, охранение, японские диверсанты и разведчики не были редкостью в этих местах. Нашлись люди из Средней Азии, где саманное строительство обычное дело, и в степи начали расти пункты управления полигонами, директриссы (это не те, которые на шпильках, это те, по которым ездят на танках и стреляют), позиции и мишенные площадки.

  Продолжали поступать танки россыпью, но, никаких 'тяжелых' танков, о которых говорил Сталин, так и не появилось. Зампотех армии и зампотехи корпусов и бригад занимались проверкой герметизации танков. Через 'старые' связи с наркоматом и снабженцев ГУБТ и МВ получили уплотнители в полном объеме. Но, не все танки были питерскими, где под них были выполнены проточки. Нашлось немалое количество люков и задраек, где место для установки отсутствовало. Менять крышки просто достало! Списался с Соколовым по ВЧ и получил разрешение заменить челябинские и томские машины на 'ленинградки'. Странно было, что так легко удалось добиться замены. Обычный ответ всегда был: 'Имеете? Доводите до того, чтоб было!' А где взять люк к танку, который уже не выпускается? Но, хотелось, как лучше, а получилось, как всегда: с завода начали поступать Т-55 новой серии с бортовыми узлами поворота, новой гусеницей с высоким гребнем и ФВУ. Новую гусеницу приказали ставить на все танки, старые гусеницы и танки все вернуть в Москву. И началось! Оттуда приходят, отсюда отгружаем. Вот только проверили, промаркировали, что готов, и, бац! Отправить! Но, поток техники не ослабевал.

  С фронта приходили сплошные победные фанфары: наступаем! И безостановочно! Роммель все лето мотал нервы союзникам, лишь к октябрю начал эвакуацию на Сицилию и в Италию. Как и в прошлом году, Япония проводила довольно успешные операции в Тихом океане, не давая возможности американцам и англичанам развивать наступление на тихоокеанском театре. Перелома здесь не наступало. Видимо, часть информации о том, как шла война на Тихом океане, попало в японские уши. Что это? Предательство или специальная утечка? Еще в прошлом году стала заметна разница по сравнению с 'той' войной: три удара по Перл-Харбору, сильно повреждена верфь, потеряно практически все топливо, и сдетонировало торпедное хранилище. На отходе японцы отходили не на северо-запад, а на запад, пересеклись с авианосными группами, и линкоры потопили два из трех авианосцев, а авиация повредила третий. Высадка в Новой Гвинее удалась, японцы дважды пытались высадиться в Австралии, но оба раза десант сбрасывали в море. Пока, перевес на стороне Японии, но, скорее всего, это ненадолго. Слишком много кораблей заложено в Америке. Да, ей требуется некоторое время, чтобы пополнить флот, не случайно они отказались от танков, и закупают их, вся броня идет на флот. Япония, тоже, напрягает последние силы, стараясь переломить ход истории в свою пользу. Это заметно и по тем сводкам разведдонесений, которые попадают в штаб армии. На той стороне, кроме гарнизонов УРов, практически не осталось войск и техники.