Текст книги "Секретный проект. Дилогия"

Автор книги: Комбат Найтов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Несколько минут в зале было тихо.

– Какая у них скорость?

– 950 км/час. 512 узлов максимально. – ответил я.

– На 200 узлов больше, чем у моего «спитфайра»! – раздался чей–то голос. – А вооружение?

– Четыре 37–мм пушки, встроенные, остальное под крыльями, до 4 тонн. Можно бомбы, 1000 фунтовые, 8 штук, или ракеты – 160 штук.

– Давно сделали такой?

– В 41 году. Сюда мы прилетели на модернизированных. На них радиолокационный прицел и самонаводящиеся ракеты.

– Нам сразу сдаваться? Или у нас ещё есть время? – раздалось из зала.

– А разве мы с вами воюем? Я думал, с Гитлером! – в зале послышался смех. И тут встал тот хромой майор Джонсон, медленно прошёл между столиками и подошёл к эстраде, где мы стояли.

– А маршал прав! Сдаваться должен Гитлер. Вы меня все знаете, на сегодняшний день у меня больше всех сбитых. «снутс» лучше «спита», и лучше «месса». И что русские на кого–нибудь напали? Это Гитлер напал на Польшу, на Францию, и на Россию. То, что мы не могли с ним справиться сами? Не могли. У русских это получается лучше. И если бы они нам не помогли на Кипре и в Египте, да и здесь, тоже. Нас даже по ночам бомбить перестали, а кто нам дал «ночников»? Тоже русские. Ну и кого нам бояться? Тех, кто нам помогает. Маршала Андреева? Который дрался вместе со мной?

– А если они на нас нападут? Как Гитлер? Напали же они на Финляндию, на Польшу, на Прибалтику.

– Разрешите? – задал я вопрос.

– Пожалуйста, маршал!

– Все перечисленные вами страны, ранее входили в состав нашей страны. Они вышли из–под нашего контроля в результате прошлой Мировой войны. До 38 года, пока не было военной угрозы со стороны Германии, мы их не трогали. Территория у нас большая и народы имеют право на самоопределение. В 38–м Германия вышла из–под Версальского договора и начала готовится к войне. И мы начали готовиться к ней. Одна за другой страны присоединялись к АНТИКОМИНТЕРНОВСКОМУ пакту, то есть против нас. И что нам оставалось делать? Ждать, когда Прибалтика пустит на свою территорию Гитлера? Немецкое влияние в этих республиках очень сильное! В прошлую войну нам удалось защитить столицу: Петербург, потому что мы перекрыли минами Финский залив, и он прикрывался фортами и артиллерией с обеих сторон. Сейчас мы попросили Финляндию временно вернуть нам НАШИ же форты, отдать в аренду. Там очень мощная артиллерия. Нам ответили отказом, хотя мы предлагали вдвое большую территорию за это. Значит и Финляндия могла, и хотела, присоединиться к Гитлеру. И нам ничего не оставалось, как применить силу, для того, чтобы иметь возможность повторить тот же вариант защиты Ленинграда, как и в прошлую войну. Ну и, огромные силы и средства нами были брошены в авиацию и связь. Благодаря этому, и при участии вас, наших союзников (а мы не сразу ими стали!), нам удалось привести свою армию в боеспособное состояние, и сорвать планы Гитлера напасть на нашу страну. Гитлер хотел на нас напасть летом прошлого года. 22 июня. Мы помешали ему. Поняв, что завоевать господство в воздухе ему не удастся, а затяжную войну ему не выиграть, он пошёл на юг, за нефтью. Там мы его, с вашей помощью, тоже остановили. «Лис пустыни» у нас в плену. А вспомните, те, кто был в Египте, что говорили ваши солдаты и офицеры, когда мы встали вторым эшелоном у вас за спиной. Помните? – несколько человек покачали головами в знак согласия. – Румынию и Венгрию мы захватили, как сателлитов Гитлера, и уйдём оттуда, как только кончится война. Мы не намерены оккупировать эти страны. Оставим там пару баз, для контроля и уйдём. Нам не нужны территории. А вот то, что делать с Германией, которая, второй раз за 30 лет, развязывает мировые войны, я и прилетел решать сюда. Вы, как и мы, приложили максимум усилий для разгрома Германии. Нашим странам и решать, что с ней делать. Иначе опять появится новый Гитлер.

– Милорд! Сколько у вас сбитых?

– До 06 мая я их считал, было 36. Сейчас считать перестал, т. к. пересел на реактивный, к тому же бронированный самолёт. Неспортивно. Да и летаю на боевые мало, у меня немного другая работа.

– Бронирован? Так же как Ил–2?

– Лучше.

– Group Captain Badder! – представился ещё один летчик, – Я думаю, что выскажу общее мнение, господа маршалы, мы с удовольствием посмотрим завтра русские машины. То, что говорил маршал Андреев, вселяет в меня уверенность, что мы никогда не будем воевать друг против друга! За доблестную Красную Армию! За Россию, господа!

Импровизированный митинг закончился, и мы прошли в кабинет из общего зала. Вместе с нами прошло ещё несколько лётчиков с женами, включая Баддера. Теддер сказал, что Баддер командует самым результативным крылом в РАФ, и что у него нет обеих ног, но он летает на боевые задания на протезах. Имеет сбитых.

Разговор крутился вокруг самолётов и службы в РАФ и ВВС. Много расспрашивали и о новых, и о старых машинах, об условиях службы. Головы лётчиков оказались забиты стереотипами про нас. Причём, больше всего их пугал троцкистский лозунг о мировом пожаре. Пришлось объяснять, что у нас отказались от этого. Мы строим социализм в одной, отдельно взятой стране. И заниматься экспортом революции не намерены. Англичане были уверены, что СССР отсталая бедная страна. Когда выяснилось, что лётчики в СССР получают больше, чем Англии, то надо было видеть их лица. То, что у нас, последнее время, стало гораздо лучше жить, они не знали. Они находились под впечатлением послевоенной разрухи, о которой писали их газеты. Второй момент, который их сильно напрягал, это – однопартийная система. Хотя никто из них так и не смог объяснить, чем в их системе отличается та или иная партия. Самым антикоммунистом оказался Баддер. Довольно характерная особенность англичан заключалась в крайнем консерватизме и абсолютной уверенности в том, что всё лучшее делается в Англии. Тем не менее, разговор не переходил рамок приличия, и ужин прошёл в тёплой и дружеской атмосфере.

Нас отвезли назад, и мы пригласили Теддера с женой выпить в холле гостиницы. Баронесса расспрашивала меня и Петра о наших семьях, я ей рассказал о Маргарите, Мите, Оленьке, и о Тлюше с Туле.

– Из Мексики? Надо же! Никогда бы не подумала, что в России так любят собак! – она, оказывается, была председателем какого–то клуба любителей собак. – И он перелетел с вами океан! Фантастика! Война кончится, надо будет съездить и в Мексику, и в Россию. Я – большая любительница путешествий.

Я пригласил её посетить СССР. Вечер заканчивался, и мы попрощались с Теддерами. Артур обещал подъехать за нами утром и отвезти нас в Фарнборо.

Но утром приехал не он, а только машина RAF за нами. В 10 мы были в Фарнборо, через полчаса приехал Теддер и попросил выкатить самолёты к трибуне на другом конце поля. Подошли три машины, техники прицепили к ним самолёты, а мы поехали к трибуне. Там было пусто, но 11 часам вся трибуна оказалась заполненной людьми. Появился и, исчезнувший куда–то, Теддер. Из подъехавших двух машин вышла королевская чета, премьер–министр и министр иностранных дел Иден с супругами. Мы поприветствовали Его величество и остальных, ответили на многочисленные вопросы, потом нас попросили показать машины в воздухе. Я извинился и попросил несколько минут на переодевание. Когда мы с Петром вышли из Ан–6 в противоперегрузочных костюмах, раздались аплодисменты. Мы с Петром договорились, что будем показывать, пока одевались. Запуск, рулёжка, добро на старт. Взлёт. Прошли на малом газу над трибунами. Затем в плотном строю показали не очень сложный пилотаж, который закончили распадающейся вертикалью, затем Пётр пошёл на посадку, я выполнил хорошо отработанный каскад фигур, с которым выступал на парадах в Москве, включая мой любимый «кленовый лист» и «разворот на пятке». Сел. Подрулил на место. Король ещё раз вышел на взлётное поле.

– Милорд, я получил истинное удовольствие, наблюдая ваш пилотаж. До войны мы никогда не пропускали ни одной выставки в Фарнборо! Скорей бы кончилась война. Я надеюсь вас увидеть сегодня у нас в 5 часов! – Я наклонил голову в ответ. Королевская чета пошла к машине. А возле меня оказался Черчилль, который внимательно осматривал мой костюм.

– Сэр Эндрю, для чего это?

– Помогает при перегрузках во время исполнения фигур или в воздушном бою.

– У меня есть много вопросов к вам, милорд. Как я понимаю, вы прибыли со специальной миссией, не правда, ли?

– Да, господин премьер.

– Вас не затруднит прибыть ко мне на Даунинг–стрит через час?

– Мне ещё надо переодеться после полётов.

– Хорошо, через два часа, милорд.

Пётр показывал машины вчерашним лётчикам и давал разъяснения, а я переоделся и поехал к Черчиллю.

Черчилль принял меня в своём кабинете. Я передал ему несколько писем Сталина, и, пока он их читал, рассматривал его кабинет. Несколько темноватый, с отделанными дубом стенами, дубовой же мебелью, он казался маленьким из–за просто гигантских кресел и стульев. Но учитывая физические размеры премьера, и вечный запах его сигары, как нельзя лучше подходил ему.

– Как я понял из письма вашего премьера, вам поручено провести предварительные переговоры о послевоенном устройстве Европы, сэр Эндрю?

– Не совсем так, хотя это и входит в те инструкции, которые я получил от товарища Сталина. Товарищ Сталин обеспокоен поисками мира, которыми озадачился Гитлер. Он даже нам прислал предложение о перемирии.

– Вот как!

– Товарищ Сталин поручил мне передать вам его озабоченность этими вопросами. Он считает, что нам следует воздержаться от необдуманных шагов, могущих иметь необратимые последствия. Наша цель, которую мы преследуем в этой войне, это уничтожение фашизма и нацизма, денацификация Германии и Италии, и невозможность, в будущем, возрождения этих правых течений, где бы то ни было. Особенно в Европе. Других целей мы не имеем. Хотелось бы обратить ваше внимание на то обстоятельство, что Советский Союз ни в одной из захваченных стран, в течение этой войны, не ввёл иных государственных форм правления, кроме существовавших.

– А Болгария?

– Там произошёл дворцовый переворот. Наших войск на территории Болгарии не было. Новое правительство объявило войну Гитлеру и пропустило наши войска для освобождения Югославии и Греции.

– А Литва, Латвия и Эстония?

– В результате выборов победили компартии этих стран и через парламенты присоединились к Советскому Союзу.

– Но без ваших войск этого бы не произошло!

– Все три государства были полицейскими государствами. С жесточайшей цензурой. Как только цензуру отменили, так местные компартии и победили. Мы не вмешивались в эти процессы, но и не препятствовали им. Мы готовились к войне. Режимы этих стран были профашистскими. Это угрожало нам свободным приближением к нам войск Гитлера. Это нас не устраивало, слишком близко к границам находился важнейший, в промышленном отношении, город Ленинград. И, милорд, позвольте напомнить вам, что мы присоединились к объединённым нациям тогда, когда уже начал сыпаться фронт в Африке.

– Я хорошо помню это, милорд Эндрю. И уже высказывал вам лично и всему русскому народу свою признательность за этот решительный шаг. Это говорит, в том числе, и о широте русской души. Но, в данный момент меня беспокоит отсутствие документального подтверждения наших отношений. Несколько, ничего не значащих, листков договора о намерениях, и всё.

– Товарищ Сталин сказал, что лучшим выходом из сложившейся ситуации было бы скорейшее создание института Организации Объединённых Наций, взамен распавшейся Лиги Наций. Это предложение президента Рузвельта полностью нас устраивает.

– Второй момент, который меня беспокоит, это то, что мы не готовы сейчас к высадке в Европе, а события развиваются стремительно.

– Красная Армия слишком быстро наступает? Но мы не хотим затягивания войны. Как я понимаю, вас беспокоит вопрос о репарациях с Германии.

– Несомненно! Расходы на ведение войны просто огромны!

– Мы также понесли очень большие расходы. Один такой самолёт за вылет съедает 5 тонн горючего!

– О да! Это большие деньги! Вы устроили просто революцию в авиации!

– А вы считаете, что революции не приносят пользу!

– Вовсе нет, мне революция помогла залечить язву желудка. Ваши чекисты посадили меня в тюрьму и морили голодом, и моя язва зажила. Но меня беспокоит ваша экспансия на Запад.

– Я думаю, сэр премьер, что вы находитесь в заблуждении относительно нас. У вас устаревшее отношение к нашей стране. Лозунги о мировой революции давно в прошлом, и рекламируются небольшой кучкой сторонников Троцкого и IV–м Интернационалом.

– Но вы же поддерживаете контакты с другими компартиями.

– А как иначе дать информацию о том, что у нас действительно происходит? Если остальная пресса обычно пишет о нас просто гадости?

– Да, сэр Эндрю, господин Сталин не ошибся, поручив именно вам вести эти переговоры. Вы интересный собеседник. Но, вернёмся к репарациям.

– Милорд, ваша страна, вне зависимости от того произведёте вы высадку на континент или нет, получит репарации с Германии в полном объёме. Мы же не заинтересованы ни в малейшей задержке наступления мира в Европе, и продолжим наступать в том темпе, в каком нам позволяет сделать это противник. Мы не настаиваем на каких–то дополнительных усилиях с вашей стороны. Но, для увеличения количества репараций, необходимо изменить тактику воздушных ударов по Германии. Перейти от ударов по площадям к точечным ударам по войскам противника. Потому что с полностью разбомбленной Германии мы будем получать эти деньги совсем не скоро! Не правда, ли?

– Не лишено здравого смысла, сэр Эндрю. Перед прилётом сюда вы были на Южном Фронте. Как дела в Ливии?

– Там жарко, и хорошо, что бои закончились. Я встречался с генералом Эйзенхауэром, и мы пытались согласовать усилия на Южном фронте, но я не знаю, пока, о принятых командованием США решениях.

– Генерал Эйзенхауэр хочет изменить место высадки. Он хочет высаживаться во Франции.

– Это целесообразно. Я обещал ему поддержку в этом случае, т. к. это ведёт к сокращению сроков войны в Европе.

– А Италия?

– Италию возьмёт 2 Украинский фронт с гораздо меньшими потерями. Без Севера Муссолини быстро сдастся. Экономика у него там. Идти с Юга бессмысленно, милорд.

– А авиацией вы эту высадку поддержите?

– Если дотянемся! Радиус действия у них не очень большой: 300–400 км. А сбрасывать топливные баки – довольно дорогое удовольствие.

– Это те две огромные сигары, которые вы отсоединили от самолётов сегодня? А я думал, что это бомбы и вы не хотите о них рассказывать. – я улыбнулся предположению Черчилля.

– Это подвесные танки с топливом для дальних перелётов. Они не бронированы, и на боевых вылетах не используются.

– Осталось три вопроса, о которых необходимо выяснить позицию вашей страны: судьба Польши, Франции и самой Германии. – сказал Черчилль.

– Что касается Польши, то её правительство в Лондоне не признаёт новых границ по Бугу, эти территории получены Польшей в результате войны 20 года, то есть в результате агрессии. В 38 году это правительство поддерживало Гитлера, и присоединило себе Тешинскую область Чехословакии, не дав нам возможности выполнить свою часть договора с Чехословакией. Следовательно, мы, пока, считаем Польшу генерал–губернаторством Германии, и будем решать её судьбу, так же как и Германии. Франция, несмотря на своё поражение, получит обратно всю свою территорию, вне зависимости от того, кто осуществит её освобождение: вы, мы или американцы. В Германии останутся наши войска. Государственным строем останется парламентская республика, армии и флота у Германии больше не будет. Детям спички в руки давать опасно.

– Зоны оккупации?

– Нет, слишком велика угроза того, что единую Германию раздерут на части. Зоны ответственности, я бы так это назвал. Везде и нигде. И без вмешательства в политику. Кроме денацификации. Т. е. на парламентском уровне запрет на некоторые профессии для бывших членов НСДАП.

– По поводу Польши я с вами не согласен! Мы вступили в эту войну из–за Польши! Мы несём ответственность перед Польшей.

– Пусть правительство Польши признает наши новые границы по Бугу, тем более, что никакой промышленности в этих районах нет.

– А Львов? Это крупный город.

– Украинский, милорд. И перешёл к Польше в результате войны. Если вы помните, вся Польша входила в состав России. И именно Польша виновата в том, что началась эта война. Не захотели договориться о коридоре в Кенигсберг. Теперь коридор требуется нам, для того, чтобы контролировать Германию. Мы не хотим, чтобы наши поставки в наши войска в Германии шли через таможню и т. п… Слишком хорошо знаем поляков, и не испытываем к ним доверия. Я проезжал через Польшу в 38, в дипвагоне приходилось держать оружие наизготовку! Это никуда не ведущий путь. Проще признать границы Германии 40 года и остановиться на этом. Мы понимаем и признаём вашу ответственность перед Польшей, но реалии таковы, что без нашей общей границы с Германией вся Европа всё время будет сидеть на пороховой бочке. Вы же помните, что происходило в Мюнхене. Завтра, вместо вас, милорд, может прийти к власти другой человек и история вновь повторится. А вооружения меняются и быстро! Мы хотим установить мир надолго.

– Я понимаю, ваши опасения, дорогой сэр Эндрю, но я, пока, не готов урегулировать эти разногласия. Требуется время для их решения.

– Если у вас возникнут с этим сложности, то довольно значительная часть здравомыслящих поляков, авторитетных, могут составить более удобное для нас с вами, подчёркиваю: с вами, правительство. Мы, пока, не склонны идти на такие меры, предпочитаем договариваться с вами и с прежним правительством. Польская армия уже существует.

– Кстати, что произошло с генералом Андерсом?

– Отказался воевать. При аресте и обыске обнаружена переписка с немцами. После войны сам генерал и все улики будут переданы правительству Польши. Пусть оно решает его судьбу.

Черчилль посмотрел на часы.

– Вы же приглашены к королю на файф–о–клок.

– Да, но я не знаю, что одеть: фрак или мундир.

– Мундир. Сейчас Его Величество и сам носит мундир.

– Спасибо, сэр!

– А мы продолжим этот диалог с вами в расширенном составе завтра, подключим военных и форин офис. Но, предварительно, я бы хотел задать вам вопрос: США несут потери на Востоке, мы потеряли два линкора там. Намерено ли ваше правительство объявить войну Японии?

– Союзные отношения это предусматривают, но вести войну на два фронта очень тяжело экономически. Плюс слишком протяжённые коммуникации. Но, этот вопрос рассматривается Генеральным штабом, но, до окончания войны в Европе, урегулирования политической ситуации здесь, мы предпринимать какие–либо шаги не будем. Гитлер, пока, активен в Атлантике, и ленд–лиз идёт через наши восточные порты. Флот на Тихом океане у нас маленький, и японцы с легкостью перережут его. Пока, наш нейтралитет с Японией отвечает интересам Объединенных Наций.

– Ну, что ж. Тогда на сегодня всё, увидимся позже, я тоже приглашён на файф–о–клок к Его Величеству.

Мы попрощались, и я поехал в посольство. Передал содержание переговоров Майскому, попросил передать всё по его каналам. Майский проинструктировал меня об этикете на чаепитиях во дворце и сказал, что сам он, за много лет, был на файф–о–клок во дворце лишь однажды, год назад. Порекомендовал взять с собой фотографии семьи, т. к. королева любит этим интересоваться.

– Не забудьте, что первую скрипку на таких приёмах играет она, королева. Ордена не надевайте, только колодки и Звезду Героя. Кстати, у вас дубликат с собой?

– Да.

– Оденьте и его. Указ о вашем награждении вчера опубликован. Всем командующим ВВС и ПВО трех западных округов за бои 6 мая присвоены звания Героев, Новикову и вам. Так что, примите самые искренние поздравления.

– Что ещё дома происходит?

– Вчера в Вену прилетел бывший рейхсмаршал Геринг и сдался Жукову. Крысы побежали с тонущего корабля.

– Ну да, он понимает, что сдаваться англичанам ему не следует. Повесят.

– Товарищ Сталин передал через Швецию ответ Гитлеру: безоговорочная капитуляция. Можете сообщить королю. Про Геринга просили не сообщать.

– Всё понял, Иван Михайлович! Извините, мне пора!

– Жду вас после визита. Думаю, что уже получим ответы.

Более скучного мероприятия, чем английский файф–о–клок, трудно придумать, но всё прошло успешно. Леди Розалинда успела много сообщить королеве про меня и про вчерашний вечер. Действительно, пришлось показывать фотографии Маргариты, детей и собак. Королева сказала, что у меня очень красивая жена, дети и собаки, и, узнав, что собака у меня от Диего Риверы, подарила мне его миниатюру.

Его величество сказал, что хотел стать лётчиком, но ему пришлось стать королём, поэтому ему летать запретили, но в юности он много летал, т. к. не был наследником престола.

– Поэтому, сэр Эндрю, я питаю особое отношение к красивым самолётам. Самому очень хочется проделать такой пилотаж. Кто конструктор этих красавцев?

– Павел Сухой.

– Не слышал. Вы говорили, что он бронирован.

– Да, ваше Величество. Его можно сбить только крупнокалиберной зениткой или с хвоста, повредив оба двигателя.

– Очень мощная машина. Не удивительно, что ваша армия так успешно действует в Германии. Что вас сдерживает в войне с Японией?

– В первую очередь, отсутствие десантных средств, ваше Величество. И незаконченная война в Европе.

– А если мы дадим вам десантные средства, – спросил Черчилль, – у вас не возникнет желание высадиться на нашем острове? – и хитровато улыбнулся.

– Ваше Величество! Русские уже брали и Берлин, и Париж, и всегда возвращались к себе домой. Я понимаю, что всех сейчас волнует вопрос: «Где мы остановимся?» Но, ваше Величество, я прилетел сюда именно по этому вопросу: «Заранее оговорить условия послевоенного мира.» И, главная угроза Англии, как я считаю, исходит не от СССР, а, извините, от США. Мы – уйдём, а они – останутся. Воюют не армии, воюют экономики. Метрополия сейчас, из–за Гитлера, ослаблена, в первую очередь – экономически. А все дивиденды уходят в США. Не правда ли?

– Да, сэр Эндрю, это так, но что нам оставалось делать?

– Назначить многоуважаемого лорда Черчилля премьером в 1938 году, до Мюнхена. Тогда Жукову не пришлось бы готовить план штурма баварской столицы.

Король и премьер заулыбались.

– Вы ещё и умеете льстить, сэр Эндрю! – заметил Черчилль, – Мои скромные усилия в этой войне замечены в России.

– Несомненно, лорд премьер. Мне поручено сообщить вам, ваше величество, и вам, господин премьер–министр, что в ответ на предложение Гитлера о перемирии, полученное нами через посольство Швеции, Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин предложил безоговорочную капитуляцию Германии. Т. ч. ждём ответа Гитлера.

Король и Черчилль переглянулись.

– Сталин абсолютно уверен в своей победе! Имея такую армию, это не удивительно. – сказал Георг VI. – Вы слышали, что сегодня ваша авиация повредила в районе Кенигсберга линкор «Шарнхорст». Он был вынужден выброситься на мель, и, по сообщениям вашего радио, захвачен. Геббельс сообщает о сбитых им 200 самолётах. Геббельс, как обычно, врёт, даже не понимая, что даже 200 самолётов не стоят одного линкора! Ваши реактивные самолёты могут носить торпеды?

– Да, две, там, где дополнительные топливные баки подвешиваются, вместо них.

– Ну, скорее всего это так и было. И никого они не сбили! – заключил король.

– Сэр Эндрю, мы дадим вам десантные средства, но, с одним условием: их основным местом базирования должен быть Тихий океан. По окончании войны вы будете должны нам их вернуть. Те, которые уцелеют. Там же, на Тихом океане, – задумчиво сказал Черчилль. Король внимательно посмотрел на Черчилля.

– Почему вы изменили своё решение, Уинстон?

– С Россией выгоднее дружить, ваше величество. Мы видим, что происходит с врагами России. Не правда, ли, сэр Эндрю.

– Это очень мудрое решение, господин премьер.

В посольство, а оно было рядом, я просто летел! Мне казалось, что водитель еле шевелится. Быстро поднялся на второй этаж, вошёл к Майскому, и попросил всех выйти. Рассказал, что случилось. Вызвали шифровальщика и отправили шифрограмму. Через час получили ответ Сталина: «Поздравляю с успехом миссии. Дальнейшие переговоры возлагаю на посла Майского и наркоминдела Молотова. Товарищу Андрееву срочно прибыть для доклада в Москву.