Текст книги "Проклятие тигра"

Автор книги: Коллин Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Салон был разделен занавеской, и Нилима разложила диванчик, превратившийся в уютную постель с шелковыми простынями и пышными мягкими подушками. В стене над кроватью горел утопленный в стену светильник, выключавшийся кнопкой. Нилима приглушила свет в салоне и сказала мне, что мистер Кадам спит за занавеской и что я могу разбудить его, если понадобится.

Я в последний раз подошла к клетке с тигром. Рен, не поднимая головы, взглянул на меня сонными щелочками глаз.

– Спокойной ночи, Рен. До завтра, до Индии.

Читать у меня уже не было сил, поэтому я просто забралась под шелковистые простыни, погасила свет и уснула, убаюканная мерным рокотом двигателей.

Меня разбудил запах бекона. Заглянув за занавеску, я увидела, что мистер Кадам уже сидит и читает газету, а на столике перед ним стоит стакан яблочного сока. Он взглянул на меня поверх газетного разворота. Я заметила, что он уже переоделся, и волосы у него слегка влажные после душа.

– Советую поторопиться с утренними процедурами, мисс Келси. Мы скоро прибываем.

Я схватила свою сумку и бросилась в роскошную душевую. Быстро приняв душ, я намылила волосы душистым шампунем с запахом розового масла. Потом накрутила на голову тюрбан из пушистого полотенца и запахнулась в кашемировый халат. Он оказался такой мягкий, что я охнула от восторга и позволила себе чуть подольше понежиться в нем, выбирая одежду для выхода. В конце концов я остановила свой выбор на красной кофточке с джинсами и зачесала волосы в конский хвост, перевязав его красной лентой. Покончив со своим туалетом, я выбежала в салон, села в кресло и стала ждать, когда Нилима принесет мне подогретую тарелку с беконом, тостом и яичницей.

Я съела яичницу, раскрошила тост и выпила немного апельсинового сока, но бекон решила оставить для Рена. Пока Нилима складывала стол и постель, я поспешила к клетке и просунула кусочек бекона через прутья, чтобы подманить Рена. Неторопливо поднявшись, он подошел ко мне, очень осторожно взял мясо за краешек, вытянул у меня из руки и проглотил одним махом.

Я засмеялась.

– Ох, Рен, а жевать кто будет? Постой-ка, а тигры вообще пережевывают пищу? Ладно, как бы там ни было, но лучше ешь помедленнее! Бедняжка, наверное, ты никогда в жизни не пробовал такой вкуснятины. – Я по очереди скормила ему три оставшихся кусочка. Он проглотил их все до одного, а после высунул язык через прутья и облизал мне пальцы.

Я тихонько засмеялась и пошла в кухонный отсек мыть руки. Потом собрала свои вещи и поставила сумку в багажную полку наверху. Не успела я закончить, как подошел мистер Кадам. Он указал в иллюминатор и сказал:

– Добро пожаловать в Индию, мисс Келси.

6
МУМБАИ

Я прилипла к иллюминатору и не отрывалась от него все время, пока мы летели над океаном к берегу. Почему-то я не ожидала увидеть современный город, поэтому страшно удивилась при виде целого моря высоких, белоснежных, однообразных небоскребов. Самолет описал круг над огромным зданием аэропорта в форме полумесяца и, выпустив шасси, зашел на посадку.

Последовало два толчка, и наш элегантный «Летающий Тигр» приземлился на взлетно-посадочную полосу. Я повернулась, чтобы посмотреть, как себя чувствует Рен. Он нетерпеливо вскочил, но в целом вел себя совершенно нормально. Меня охватил дикий прилив энергии, и я с трудом дождалась, когда самолет закончит рулить и остановится в конце летной полосы.

– Ну, мисс Келси, готовы сойти на землю? – спросил мистер Кадам.

– Да! Только вещи возьму.

Я закинула сумку на плечо, вышла из самолета и торопливо сбежала вниз по трапу. Вдохнула полную грудь сырого вязкого воздуха и даже слегка растерялась, увидев серое небо над головой. Снаружи было тепло и очень влажно, но в целом вполне терпимо.

– Мистер Кадам, разве в Индии не круглый год солнечно и жарко?

– Сейчас у нас сезон муссонов. Вы правы, холодно здесь почти не бывает, но в июле – августе у нас очень дождливо, а порой бывают сильные ветры.

Я передала ему свою сумку, а сама пошла посмотреть, как грузчики будут спускать на землю клетку с Реном. К сожалению, здесь все прошло не так гладко, как в Америке. Двое грузчиков пристегнули длинные цепи к ошейнику Рена, а третий спустил трап из кузова фургона. Из самолета они выгрузили тигра без проблем, но когда очередь дошла до погрузки в машину, один из мужчин, стоявший ближе всех к Рену, слишком туго натянул цепь. Рен отреагировал мгновенно. Он сердито зарычал и беззлобно замахнулся лапой на оплошавшего грузчика.

Я понимала, что подходить к нему сейчас опасно, но какая-то сила подтолкнула меня вперед. В этот момент я думала только о Рене, поэтому подбежала к перепуганному грузчику, взяла у него из рук цепь и жестом велела отойти в сторону. Он с видимым облегчением передал мне свои полномочия. Я успокоила тигра, похлопала его по спине и поманила за собой в фургон.

Он с готовностью повиновался и пошел за мной, кроткий, как ягненок, волоча по земле тяжелые цепи. Возле трапа Рен остановился и вдруг потерся боком о мою ногу. Потом легко вспрыгнул в грузовик, повернулся ко мне и лизнул в руку.

Продолжая ласково приговаривать и успокаивать его, я погладила тигра по плечу, а затем осторожно нащупала его ошейник и отстегнула цепи. Рен перевел взгляд на грузчиков, изумленно приросших к месту, презрительно фыркнул и негромко заворчал. Когда я налила ему воды, он потерся головой о мою руку, но при этом ни на миг не сводил глаз с рабочих, словно был не тигром, а сторожевой собакой. Грузчики о чем-то быстро-быстро говорили между собой на незнакомом мне языке.

Я закрыла и заперла клетку, а мистер Кадам в это время переговорил с грузчиками на их родном языке. Мне показалось, что это маленькое происшествие нисколько его не удивило. Не знаю, что именно мистер Кадам сказал рабочим, однако его слова явно успокоили их, поскольку грузчики вновь засуетились вокруг, стараясь держаться подальше от Рена. Вскоре самолет разгрузили и загнали в ближайший ангар.

После того как тигр был надежно заперт в фургоне, мистер Кадам познакомил меня с водителем, который оказался очень милым, но очень молодым – на вид даже младше меня. После этого мистер Кадам показал мне, куда положили мою сумку, а затем сообщил, что приготовил для меня еще один багаж. Это оказался огромный черный рюкзак со множеством отделений. Мистер Кадам открыл несколько из них, чтобы показать мне содержимое. Во внутреннем черном кармашке на молнии хранился внушительный запас индийских рупий. В другом кармане лежали наши с Реном документы. Я открыла еще одно отделение и нашла там компас и фонарик. Главная часть рюкзака была забита энергетическими батончиками из злаков с витаминами, картами и бутылками с питьевой водой.

– Э-ээ… Мистер Кадам, а зачем вы положили в рюкзак компас и фонарик, не говоря уже обо всем остальном?

Он с улыбкой пожал плечами, застегнул все молнии и поставил рюкзак на переднее сиденье.

– Кто знает, что может понадобиться во время путешествия! Мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы полностью готовы к любым неожиданностям, мисс Келси. Кстати, там же вы найдете хинди-английский разговорник со словарем. Водителю я дал все необходимые инструкции, однако он очень плохо говорит по-английски. А теперь я должен вас покинуть, – мистер Кадам снова улыбнулся и взял меня за плечо.

Внезапно я растерялась. Меня пугала необходимость расстаться с мистером Кадамом и путешествовать дальше в одиночестве. Это было похоже на первый день в средней школе – только эта средняя школа была одной из самых больших стран мира, где все говорили на незнакомом мне языке. «Ну вот, теперь ты сама за себя. Давай, Келси, настало время вести себя, как большая!» Я честно пыталась подбодрить себя, но страх перед неизвестностью стремительно пожирал меня изнутри, проделав внушительную дыру где-то в глубине живота.

Не выдержав, я жалобно спросила:

– А вы точно не можете поменять свои планы и отправиться с нами?

– К сожалению, я никак не смогу сопровождать вас дальше в этом путешествии, – покачал головой мистер Кадам и ободряюще улыбнулся мне. – Выше нос, мисс Келси. Вы прекрасно справитесь с уходом за тигром, а я предусмотрел все детали вашего путешествия. Будьте уверены, ничего плохого не случится.

Я кисло улыбнулась ему, а он взял мою руку в свои ладони, задержал на мгновение и сказал:

– Доверьтесь мне, мисс Келси. С вами все будет хорошо, – он подмигнул мне и ушел.

А я посмотрела на Рена.

– Ну, малыш, вот мы с тобой и остались вдвоем.

Водителю явно не терпелось поскорее начать и закончить путешествие, поэтому он высунулся из кабины и крикнул:

– Мы ехать?

– Да, мы ехать, – со вздохом ответила я.

Когда я забралась в кабину, водитель сразу же нажал на газ и больше уже – ни разу! – не снимал ногу с педали. Он вылетел из аэропорта и уже через две минуты на дикой скорости влился в поток транспорта. Я в панике вцепилась одной рукой в дверь, а другой в приборную доску. Самое ужасное, что мой водитель не был единственным психом на дороге. Создавалось впечатление, что здесь каждый участник дорожного движения считал езду со скоростью ниже 130 километров в час (или, как подсказывал путеводитель. 80 миль в час) по переполненному городу, кишевшему пешеходами, пустой тратой времени. Толпы людей в пестрых одеждах самых ярких и сочных расцветок сновали во все стороны мимо моего окна.

Улицы были запружены всевозможным транспортом – здесь были и автобусы, и обычные легковушки, и какие-то непонятные крошечные машинки без дверей и на трех колесах. Судя по всему, эти трехколесные кабинки служили разновидностью местного такси, поскольку они так и мелькали перед глазами. Но что кабинки, я видела на дороге даже животных, запряженных в тележки с людьми и поклажей!

Немного придя в себя, я сообразила, что движение здесь левостороннее, только на шоссе не было ни разделительной полосы, ни каких-либо других дорожных знаков. Тут вообще обходились практически без светофоров, указателей и сигналов. Водители без всякого предупреждения поворачивали налево или направо – туда, где был просвет, а иногда и туда, где его не было. Один раз какая-то машина вдруг понеслась прямо на нас и только в самый последний момент чудом свернула в сторону. Нанятый мистером Кадамом водитель громко хохотал каждый раз, когда я ахала от ужаса.

Но человек привыкает ко всему, и скоро я настолько освоилась, что стала обращать внимание на окрестности, мимо которых мы проносились, и впервые заметила огромное количество пестрых рынков и рыночков, не говоря уже о разносчиках, предлагавших всякую всячину. С прилавков, выставленных перед домами, или прямо с лотков и тележек продавали марионеток, драгоценности, ковры, сувениры, специи, орехи, всевозможные фрукты и овощи.

Казалось, в этом городе все что-то продают. На огромных щитах над дорогой крутили рекламу карт таро, наладонников, салонов экзотических татуировок, пирсинга и росписи по телу хной. Весь город был одной живой, спешащей, пестрящей, гудящей, снующей и наводненной туристами сценой, запруженной людьми всех классов, возрастов, обликов и состояний. Казалось, здесь не то что яблоку, а ореху негде было упасть!

Но наконец, изнурительная поездка через шумный город подошла к концу, и мы выехали на магистраль. Только теперь я смогла слегка ослабить судорожную хватку – разумеется, не потому, что водитель сбросил скорость, ибо на самом деле он помчал еще быстрее – а потому, что движение стало менее плотным. Какое-то время я пыталась проследить наш путь по карте, но при отсутствии дорожных указателей это оказалось не так-то просто сделать. И все-таки я заметила, что водитель пропустил важный поворот на другое шоссе, ведущее прямо к тигриному заповеднику.

– Туда, налево! – замахала рукой я.

В ответ он пожал плечами и махнул рукой, беспечно отметая мое предложение. Тогда я выхватила словарь и лихорадочно зашуршала страницами, ища слова «налево» или «не туда едем». Наконец я нашла выражение «кхараби раха», обозначавшее «неправильная дорога» или «неверный путь». Но водитель только ткнул пальцем на дорогу перед собой и сказал:

– Быстрая дорога.

Я сдалась. Пусть делает, как знает, в конце концов это его страна! Наверное, он знает про здешние дороги больше, чем я.

Часа через три мы остановились в небольшом городке под названием Рамкола. Впрочем, назвать это место даже городком было бы преувеличением, потому что он мог похвастаться только неизменным рынком, заправкой и пятью домишками. Зато прямо за городком начинались настоящие джунгли, и я впервые увидела полноценный указатель:

ЯВАЛ. Заповедник живой природы.

Паксизаала Явал

4 км

Водитель вышел из машины и начал заправлять грузовик. Не отрываясь от своего занятия, он махнул рукой на рынок через дорогу и сказал:

– Поесть. Хорошая еда.

Я взяла с сиденья рюкзак и пошла посмотреть, как там Рен. Он развалился на полу клетки. Услышав мои шаги, тигр открыл глаза и зевнул, однако и не подумал подняться.

Войдя на рынок, я потянула на себя скрипучую облупившуюся дверь. Мелодичный перезвон колокольчиков объявил о моем приходе.

Из задней двери вышла индианка в сари и улыбнулась мне.

– Намаете. Любить пишу? Поесть?

– О! Вы говорите по-английски? Да, я бы хотела пообедать.

– Вы сесть тут. Я делать.

Клонившееся к горизонту солнце подсказывало, что хотя для меня сейчас было время обеда, для местных уже наступил час ужина. Женщина указала мне на стоящий возле окна маленький столик с двумя стульями, а затем исчезла. Я осталась одна в маленькой прямоугольной комнатке, набитой какими-то продуктами, сувенирами с изображениями соседнего заповедника и всякими необходимыми вещами, вроде спичек и инструментов.

Где-то в глубине дома играла индийская музыка. Я расслышала звуки ситар и даже узнала перезвон колокольчиков, но остальные инструменты остались для меня загадкой. Бросив взгляд на дверь, за которой скрылась женщина, я услышала звяканье посуды. Насколько я могла понять, этот зальчик находился в парадной части большого дома, а семья жила в задней половине.

Женщина вернулась неожиданно быстро, неся четыре глубокие тарелки с едой. Следом за ней шла девочка, и в руках у нее было еще больше посуды. От еды поднимался пряный незнакомый аромат.

– Пожалуйста, кушать и наслаждаться, – сказала женщина.

Хозяйка снова скрылась в задней части комнаты, а девочка осталась в зале и все время, пока я ела, деловито расставляла товары на полках. Столовых приборов мне не подали, поэтому я взяла по щепотке от каждого блюда пальцами, вовремя вспомнив, что делать это нужно только правой рукой. Как хорошо, что мистер Кадам не забыл упомянуть об этом во время полета!

Таким способом я опознала рис басмати, лепешку наан и цыпленка-тандури, но еще три блюда так и остались для меня загадкой. Я посмотрела на девочку, кивнула и спросила:

– Ты говоришь по-английски?

Она кивнула и подошла к моему столу. Потом сложила пальцы щепотью и сказала:

– Немножко по-английски.

Я указала на треугольный пирожок с пряной овощной начинкой.

– Как это называется?

– Самоса.

– А это и это?

Девочка по очереди указала на обе тарелки.

– Расам ал ай и байган бхарта.

Она смущенно улыбнулась и снова вернулась к полкам.

Насколько я поняла, расамалай оказался шариками козьего сыра в сладком сливочном соусе, а загадочный байган бхарта – пюре из баклажанов, лука, гороха и помидоров. Все это было невероятно вкусно, но слишком много для меня одной. Когда я поела, женщина принесла мне коктейль из йогурта, козьего молока и свежего манго.

Я поблагодарила и стала потягивать напиток, поглядывая в окно. Смотреть было особенно не на что: заправка и два человека, о чем-то разговаривавших возле нашего фургона. Один из них был поразительно красивым молодым человеком, одетым во все белое. Он стоял лицом к магазинчику и что-то говорил своему собеседнику, повернувшемуся ко мне спиной. Этот человек на вид был гораздо старше и чем-то напоминал мистера Кадама. Мне показалось, что мужчины о чем-то спорили. Чем дольше я на них смотрела, тем сильнее мне казалось, что это действительно мистер Кадам, однако пожилой человек слишком горячо спорил с юношей, а я никак не могла представить себе мистера Кадама в таком гневе.

«Да уж, вот странно!» – подумала я, пытаясь разобрать хоть что-то через открытое окно. Пожилой человек несколько раз произнес «нахи маходайя», на что молодой твердил «авашьяк» или что-то похожее. Пролистав свой словарь, я очень быстро нашла «нахи маходайя». Это означало или «ни в коем случае», или «ни за что». Разобраться с «авашьяк» оказалось труднее, потому что я не знала, как пишется это слово, однако через какое-то время отыскалось и оно. В словаре значилось: «необходимо» или «насущно», иными словами, «нечто, что должно произойти».

Я подошла к окну, чтобы лучше видеть. Как раз в эту минуту молодой человек в белом поднял взгляд и увидел, что я смотрю на них из окна. Он тут же замолчал и отошел в сторону, спрятавшись от меня за бортом грузовика. Мне стало стыдно, что меня поймали за подслушиванием, но любопытство оказалось сильнее смущения, и я стала пробираться к двери через лабиринт стеллажей. Надо же было убедиться, мистер Кадам там стоит или нет!

Взявшись за расшатанную дверную ручку, я повернула ее и распахнула дверь. Она громко скрипнула ржавыми петлями. Я прошла по грунтовке к грузовику, но никого не увидела. Обойдя грузовик кругом, я посмотрела на Рена, который внимательно следил за мной из своей клетки. Тигр был на месте, зато оба мужчины и водитель как сквозь землю провалились. Я заглянула в кабину. Там тоже было пусто.

Я была совершенно сбита с толку, но помнила, что еще не расплатилась за еду, поэтому снова перешла улицу и вернулась в лавочку. Девочка уже убрала посуду с моего стола. Я вытащила из рюкзака пачку банкнот и спросила:

– Сколько с меня?

– Сто рупий.

Мистер Кадам научил меня ориентироваться в ценах, сказав, что для пересчета в доллары любую сумму нужно делить на сорок. Я быстро сосчитала, что с меня просят два доллара и пятьдесят центов. При этом я не смогла удержаться от улыбки, вспомнив, как мой одержимый математикой отец донимал меня задачками на быстрое деление. Я дала девочке двести рупий, и она просияла от радости.

Я еще раз поблагодарила ее и сказала, что все было восхитительно. Потом взяла рюкзак, открыла скрипучую дверь и вышла на улицу.

Грузовик исчез.

7
ДЖУНГЛИ

Куда же он мог подеваться?

Я бросилась к заправке и посмотрела в обе стороны грунтовки. Ничего. Ни облачка пыли. Ни людей. Ни грузовика. Ничего.

Может быть, водитель забыл обо мне? Может, ему что-то срочно понадобилось, он отъехал ненадолго и сейчас вернется? Или грузовик угнали, и водитель где-то поблизости? Умом я понимала, что все это маловероятно, но каждый из этих вариантов давал надежду, пусть даже кратковременную.

Я обогнула заправку и увидела свой черный рюкзак, валявшийся в пыли. Я бросилась к нему, подняла, заглянула внутрь. Похоже, все было на месте.

Внезапно я услышала сзади какой-то шум и, обернувшись, увидела Рена, сидевшего на другой стороне дороги. Он смотрел на меня, покачивая хвостом. Огромный белый тигр был похож на брошенного щенка, заискивающе виляющего хвостиком в надежде на то, что кто-то полюбит его и возьмет домой.

– О, нет! – простонала я. – Нет, это просто замечательно! Как там сказал мистер Кадам? «Ничего плохого не случится»? Ну да, конечно! Разве что водитель угонит грузовик и бросит тебя в какой-то глуши. И что мне теперь делать?

Как всегда, когда я чувствовала себя усталой, напуганной и одинокой, в памяти у меня зазвучали мамины наставления на все случаи жизни: «и с хорошими людьми плохое случается», «секрет счастья прост: не падай духом и будь благодарна за то, что имеешь» и, конечно, ее извечное: «если жизнь угостила тебя лимонами, приготовь из них лимонный пирог с меренгами!» Моя мама очень долго безуспешно пыталась завести ребенка и уже почти отчаялась, но тут на свет появилась я. С тех пор мама часто повторяла: никогда не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом.

Вот и я по ее примеру решила сосредоточиться на хорошем. Итак: во-первых, вся моя одежда осталась при мне. Во-вторых, у меня были деньги и документы. Это были плюсы. Минусы заключались в том, что моя машина исчезла, а тигр оказался на свободе! Я решила, что прежде всего нужно обезопасить Рена. Вернувшись в лавчонку, я купила немного вяленого мяса и длинную веревку.

Вооружившись только что купленной ядовито-желтой веревкой, я вышла наружу и попыталась договориться с тигром. Оказалось, что пока я была в магазине, он отошел в сторону и теперь направлялся в джунгли. Мне ничего не оставалось, как броситься за ним.

Конечно, разумнее всего было бы вернуться в лавку, попросить телефон и позвонить мистеру Кадаму. Он прислал бы каких-нибудь людей, профессионалов, чтобы поймать тигра. Но когда дело касалось Рена, я почему-то утрачивала всякое благоразумие. Я боялась за него. За себя я нисколько не опасалась, но что, если другие люди, увидев тигра, впадут в панику и возьмутся за оружие? Кроме того, я почему-то беспокоилась, что бедняжка Рен не сможет выжить в джунглях, если сбежит. Ведь он не привык самостоятельно добывать себе пропитание! Я понимала, что веду себя как идиотка, но все равно бросилась вдогонку за тигром.

– Рен, вернись! – причитала я на бегу. – Нам нужно попросить кого-нибудь о помощи! Это же не твой заповедник, глупыш! Вернись, а я дам тебе кое-что вкусненькое! – При этом я призывно размахивала в воздухе мясом, но тигр продолжал идти прочь. Я старалась не отставать, но увесистый рюкзак не позволял мне догнать Рена.

Он шел не слишком быстро, но все время держался на несколько шагов впереди меня. Внезапно он сорвался с места и помчался в джунгли. Я бросилась за ним, и рюкзак тяжело запрыгал за моей спиной. Примерно через двадцать минут такой погони на лице у меня выступил пот, одежда прилипла к телу, а ноги стали как каменные.

Я перешла на шаг и снова взмолилась:

– Рен, пожалуйста, иди ко мне! Нам нужно вернуться в город. Скоро стемнеет!

Он даже ухом не повел, продолжая петлять среди деревьев. Только теперь он стал часто останавливаться и оборачиваться на меня.

Но каждый раз, когда мне казалось, будто я вот-вот его поймаю, Рен убыстрял шаг, а то и отпрыгивал на несколько футов вперед, заставляя меня снова бросаться в погоню. Скоро мне стало казаться, будто он играет со мной. Он всегда оставался вне досягаемости. Еще через четверть часа этой бесплодной погони я решила прекратить преследование. Я ушла довольно далеко от города, и вокруг уже темнело. И еще я, кажется, заблудилась.

Должно быть, Рен почувствовал, что я больше не иду за ним, потому что вдруг остановился, повернул обратно и кротко вернулся ко мне. Я сердито покосилась на него.

– Так я и знала! Стоило мне остановиться, как ты сразу явился. Доволен собой, разбойник?

Я привязала веревку к его ошейнику, а потом огляделась по сторонам, пытаясь сообразить, где же очутилась.

Итак, мы вошли в джунгли, долго плутали среди деревьев, много раз поворачивая в разные стороны. У меня оборвалось сердце, когда я поняла, что безнадежно заблудилась. Смеркалось, темные кроны деревьев скрывали гаснущее солнце. Удушливый страх охватил меня, струйка кусачего ледяного холода медленно растеклась вниз по позвоночнику. Вскоре этот холод разлился по рукам и ногам, так что я вся покрылась гусиной кожей.

Нервно крутя в руках веревку, я бессмысленно ворчала на тигра:

– Большое вам спасибо, мистер! И где я теперь, скажите на милость? Что я делаю? Нет, это просто сон, я стою в какой-то индийской глуши, в джунглях, ночью, с тигром на веревке!

Рен тихо опустился на землю рядом со мной.

На какое-то время меня охватил панический страх, мне показалось, будто джунгли подступают все ближе. Незнакомые звуки приобрели пугающую громкость и со всех сторон обрушивались на мой перепуганный разум, заглушая слабый голос здравого смысла. Всюду мне мерещились дикие звери, они следили за мной, смотрели на меня горящими злыми глазами, готовясь к прыжку. Я подняла голову. Хмурые муссонные облака неслись по небу, заглатывая вечернее небо. Резкий и зябкий ветер зашуршал в листве деревьев, закружил вокруг моего оцепеневшего тела.

И тогда Рен встал и пошел вперед, мягко потащив меня за собой. Я нехотя повиновалась. Потом вдруг зашлась в приступе нервного смеха – нет, ну надо же, тигр ведет меня через джунгли! С другой стороны, было бы странно, если бы я пыталась вести его. Я даже приблизительно не представляла, где мы находимся. Рен молча шагал по какому-то невидимому пути, волоча меня следом. Я полностью утратила всякое представление о времени, но мне казалось, что шли мы около часа, во всяком случае, не больше двух. Уже полностью стемнело, я умирала от страха и хотела пить.

Вспомнив, что мистер Кадам положил мне в рюкзак воду, я открыла отделение и пошарила в поисках бутылки. Мои пальцы коснулись чего-то холодного и металлического. Электрический фонарик! Я поспешно включила его и сразу почувствовала себя увереннее, когда яркий луч света прорезал темноту джунглей.

В темноте густые джунгли казались особенно зловещими, хотя я отлично понимала, что днем они ничуть не менее опасны. Свет моего слабенького фонарика не проникал далеко вглубь, и от этого было еще страшнее. Вскоре на небо взошел узкий месяц, временами его лучи просачивались сквозь густую завесу листвы, окрашивая светящимся серебром белую шкуру Рена.

Я шагала вперед, стараясь не упустить из виду бледные пятна, обозначавшие тигра, идущего от одного участка зыбкого света к другому. На мгновение месяц скрылся за облаками, и Рен полностью исчез. Пошарив лучом фонарика, я увидела, как колючие заросли безжалостно впиваются в его серебристо-белую шкуру. Но и Рен не остался в долгу, он решительно продирался сквозь колючки, грубо ломая ветки, и мне на какой-то миг почудилось, будто он сознательно прокладывает путь для меня.

Еще через какое-то время Рен привел меня к зарослям бамбука, стеной окружавшим большое тиковое дерево. Здесь он задрал голову, принюхался неизвестно к чему, а потом отошел на поросшую травой лужайку и лег.

– Если я правильно поняла, здесь мы будем ночевать? – Я бросила с плеч рюкзак и дала волю своему раздражению. – Прекрасно! Нет, просто замечательно! Превосходный выбор. Если здесь растет мята, я дам этому месту четыре звезды.

Первым делом я отвязала веревку от ошейника Рена, решив, что в создавшемся положении смешно притворяться, будто я могу удержать его от бегства. Потом вытащила рубашку с длинным рукавом, завязала ее вокруг талии и выгрузила из рюкзака запасы провизии – три энергетических батончика и две бутылки воды. Развернув два батончика, я протянула их Рену.

Он аккуратно взял один батончик у меня из руки и быстро проглотил.

– Неужели тигры едят батончики? Значит, тебе не хватает протеинов, а единственный доступный здесь источник протеина – это я, но ты и думать не смей об этом! На вкус я ужасно гадкая.

Рен склонил голову и некоторое время задумчиво смотрел на меня, как будто обдумывая мои слова, а потом молча слизнул у меня с руки второй батончик. Я развернула третий и неторопливо съела. Расстегнув еще одно отделение рюкзака, я нашла зажигалку и решила разжечь костер. Посветив фонариком по сторонам, я с удивлением обнаружила аккуратно сложенную кучу сухого дерева.

Вспомнив свои скаутские будни, я развела небольшой костерок. Два раза ветер задувал робкое пламя, но на третий огонь разгорелся и заплясал, издавая уютное потрескивание.

Довольная проделанной работой и стараясь не думать о том, что мне еще предстоит, я перебралась с рюкзаком поближе к огню. Потом достала пустой пластиковый пакет, отыскала на земле большой выгнутый кусок коры, обломала щепки по краям и выстлала его изнутри полиэтиленом. Опорожнив в самодельную миску бутылку воды, я пододвинула ее Рену. Он выхлебал всю воду и стал лизать пакет, поэтому я вылила туда еще одну бутылку, и тигр жадно выпил все до капли.

Я хотела подойти к огню, но меня напутал зловещий вой, раздавшийся где-то совсем рядом. Рен тут же вскочил и вихрем бросился в темноту. Раздалось низкое ворчание, быстро сменившееся злобным и угрожающим рыком. Я в страхе вглядывалась в темноту между деревьями, где исчез Рен, но вскоре он появился вновь, целый и невредимый, и стал чесаться боком о ствол тикового дерева. Хорошенько обработав его, он перешел к другому дереву, потом к следующему, пока не перетерся обо все деревья вокруг.

– Ну и ну, Рен! – только и сказала я. – Наверное, у тебя зуд.

Предоставив ему чесаться на здоровье, я соорудила себе подушку, засунув свои вещи еще в один пластиковый пакет, и натянула рубашку с длинным рукавом. Потом вытащила из сумки свое одеяло и укрыла ноги. Мне ужасно не хотелось пачкать бабушкино рукоделие, но сейчас я, как никогда, нуждалась в тепле и уюте старого одеяла. Повернувшись на бок, я подложила руку под щеку и стала смотреть в огонь, чувствуя, как слезы ручьем текут у меня по лицу.

Со всех сторон меня окружали таинственные звуки. То и дело вокруг раздавалось щелканье, свист, стук и треск, так что вскоре мне стало казаться, будто какие-то отвратительные ползучие твари кишат у меня в волосах и залезают в носки. Дрожа от ужаса, я села и туго-туго обмотала вокруг себя одеяло, запеленавшись в него, как мумия, после чего снова улеглась на землю. Так стало гораздо лучше, но теперь мне стало чудиться, что голодные звери бесшумно подкрадываются ко мне сзади. Я попыталась перевернуться, но тут Рен лег рядом со мной, прижавшись спиной к моей спине, и тихонько замурлыкал.

Я была так благодарна ему за это, что вытерла слезы, закрыла глаза и вскоре в самом деле смогла отгородиться от звуков джунглей под убаюкивающее мурлыканье Рена, перешедшее в глубокое, размеренное дыхание. Тогда я придвинулась поближе к его спине, и с удивлением поняла, что, оказывается, могу спать и в джунглях.

Яркий луч солнца ударил мне в веки, и я медленно открыла глаза. Я не сразу вспомнила, где нахожусь, поэтому закинула руки за голову и собралась хорошенько потянуться, но чуть не взвизгнула от боли, проехавшись спиной по твердой земле. И еще какая-то тяжесть придавливала мне ногу. Я скосила глаза и увидела Рена, который безмятежно спал, зажмурив глаза и положив голову и лапу мне на ногу.

– Рен! – прошептала я. – Проснись. Ты мне ногу отдавил.

Он даже не шелохнулся.

Я села и тихонько пихнула его.

– Ну же, Рен! Слезь.

Он негромко заворчал, не трогаясь с места.

– Рен! Я серьезно. Встань!

Я дернула ногой и толкнула его посильнее.

Только после этого он открыл глаза, зевнул – чудовищным, зубастым тигриным зевком – и перекатился на бок, освободив мою ногу.