Текст книги "Признайся (ЛП)"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Порочный круг.

– Хочешь об этом поговорить?

Я больше не стала повторять своей ошибки и поднимать на него взгляд, но меня снедало любопытство, что он имел в виду.

– Поговорить о чем?

– От чего ты пыталась сбежать прошлой ночью, – ответил он, глядя на меня.

Я покачала головой.

– Нет, Оуэн. Не хочу, – в этот раз посмотрела на него, даже несмотря на болезненные протесты головы. – А ты хочешь рассказать, почему закрываешь студию?

Мой вопрос застал его врасплох. Это можно было прочитать по его глазам прежде, чем он успел отвернуться.

– Нет, Оберн. Не хочу.

Мы одновременно остановились, когда достигли салона. Я взялась за дверь, сняла с головы его кепку и натянула ему на голову, для чего мне пришлось встать на мысочки.

– Вот и поговорили. А теперь давай замолчим и исправим твою прическу.

Он придержал для меня дверь, пропуская вперед.

– Именно об этом я и подумал.

Мы прошли в салон, я показала ему следовать за мной. Уяснив раз и навсегда, что с его волосами проще справиться, если их намочить, я сразу же повела его в комнату с раковинами.

Эмори следила за нашими передвижениями, в то время, как мы проходили мимо ее секции, и мне стало интересно, почему она не забеспокоилась, когда я вчера не вернулась домой и не позвонила, используя кодовое слово.

Прежде, чем у нее появился шанс наорать на меня, я решила извиниться, проходя мимо нее.

– Прости, что не позвонила вчера, – тихонько извинилась я.

Она посмотрела на Оуэна за моей спиной.

– Не беспокойся. Кое-кто предупредил меня, что ты жива и здорова.

Я сразу же обернулась и посмотрела на Оуэна, и по его пожатию плечами, поняла, это он предупредил Эмори. Не уверена, что мне это нравится, ведь проявления заботы с его стороны уменьшает злость.

Когда мы достигли дальнего помещения, все раковины оказались свободны, так что я прошла к самой дальней. Настроив высоту, пригласила Оуэна присесть. Отрегулировала температуру воды и стала наблюдать, как он наклоняет голову в прорезь раковины.

Я пыталась сконцентрироваться на чем угодно, кроме его лица, пока пыталась намочить голову. Он удерживал свой взгляд на мне все то время, что я занималась его волосами, намыливая шампунь. Я работала парикмахером уже около месяца и основную клиентуру нашего салона составляли женщины. Поэтому никогда особенно не обращала внимания, насколько мытье головы может оказаться интимным занятием.

Но с другой стороны, никто и никогда так беззастенчиво не пялился на мою работу. Осознание, что он внимательно следит за каждым моим движением, заставляло меня нервничать. Пульс начал ускоряться, а руки трястись. Через некоторое время, он заговорил.

– Ты злишься на меня? – тихо спросил он.

Мои руки замерли. Это был такой по-детски наивный вопрос. Словно мы снова стали маленькими и давали друг другу молчаливый обет. Но ответить на этот простой вопрос было очень сложно.

Три недели назад я злилась на него. Злилась и прошлой ночью. На самом деле, находиться рядом с ним, видеть, как он на меня смотрит, заставляет меня придумывать ряд уважительных причин, по которым он не смог вернуться ко мне, и они никак не были связаны со мной.

Мне просто нужны его объяснения.

Я пожала плечами и начала смывать его волосы.

– Злилась, – ответила я. – Но ты же меня предупреждал, ведь так? Ты предупреждал, что девушки для тебя не самое важное в жизни. Так что злость – это неподходящее слово. Разочарование, да. Раздражение, тоже. Но не злость.

Это было достаточно откровенный ответ, который он, кстати говоря, не заслуживал.

– Я говорил, что работа превыше всего, но никогда не упоминал, что веду себя, как козел. Я всегда заранее предупреждал девушек, когда нуждался в личном пространстве для работы.

Я мельком взглянула на него, а потом перенесла свое внимание на бутылку с кондиционером. Выдавив некоторое количество себе на руку, стала втирать ему в волосы.

– То есть, обычно тебе хватает любезности, предупредить подружку до того, как соберешься исчезнуть, но твоя любезность не распространяется на девушек, с которыми ты не спал?

Кажется, я только что передумала. … Я очень злюсь.

Он покачал головой и выпрямился, поворачиваясь ко мне лицом.

– Я не это имел в виду, Оберн.

Вода стекала по его лицу и шее.

– Я хотел сказать, что пропал не из-за рисования. Не в этот раз. Не хочу, чтобы ты думала, будто я не хотел вернуться к тебе, потому что это не так.

Моя челюсть напряглась, и я стиснула зубы.

– Ты сейчас все здесь зальешь, – процедила я, толкая его обратно к раковине.

Взяла в руки шланг и начала смывать кондиционер с его волос. И снова его глаза не отрываются от моего лица, но я не обращаю на него никакого внимания, не желаю встречаться с ним взглядом. Мне нужно было делать вид, что меня больше не интересуют его оправдания, потому что не собиралась ни с кем заводить отношения.

Но, черт возьми, меня это беспокоит.

Я хочу знать, почему он так и не вернулся и почему не попытался связаться со мной все это время.

Закончив споласкивать его волосы, я стала смывать пену с раковины.

– Ты можешь сесть.

Он сделал как сказано и я, взяв полотенце, начала вытирать влагу с его головы. Бросив полотенце в корзину в другом конце помещения, я начала обходить Оуэна, но он схватил меня за запястье, остановил и поднялся, все еще удерживая меня за руку.

Я не пыталась отстраниться. Мне бы следовало так поступить, но меня удерживало на месте любопытство. К тому же, его нежные прикосновения приятно захватывали дух.

– Я солгал тебе, – тихо произнес он.

Мне не понравились эти слова и, определенно, не понравилась откровенность, написанная на его лице.

– Я не… – его брови в задумчивости сошлись на переносице, и он медленно вздохнул. – Я не пришел к тебе, потому что не видел в этом никакого смысла. Я уезжаю в понедельник.

Он выпалил последнее предложение так, словно сразу захотел избавиться от него. Я не оценила это признание. Совсем.

– Ты уезжаешь?

Мой голос насквозь пропитан разочарованием. Почему-то меня не покидало ощущение, что меня бросили, хотя на самом деле, мы даже не встречались.

– Ты уезжаешь? – повторила мой вопрос Эмори.

Я развернулась и увидела, как она сопровождает клиента к свободной раковине, глядя на Оуэна и ожидая ответа.

Я перевела взгляд на Оуэна и прочитала по его лицу, что момент откровений закончен. Отошла от него и вышла из помещения, направляясь к своему отсеку. Он молча следовал за мной.

Мы так и молчали, пока я расчесывала его волосы, пытаясь придумать, что с ними сделать. Придется отстричь большую часть. Он будет выглядеть совсем иначе, и я не уверена, что мне нравится идея его коротких волос.

– Они будут короткие, – заметила я. – Вчера я нехило напортачила.

Он засмеялся, и это именно то, что мне было нужно. Его смех ослабил напряженность, оставшуюся после предыдущего разговора.

– Как ты мог позволить мне сотворить с тобой такое?

Он улыбнулся.

– У тебя был день рождения. Я был готов на любое твое желание.

Вернулся флиртующий Оуэн, я одновременно и любила его, и ненавидела.

Сделав шаг назад, стала изучать его волосы. Решив, как все исправить, повернулась к стойке и взяла расческу и ножницы, которые лежали на своих местах. Я прекрасно помнила, как вчера уронила их на пол, и тут меня накрыло понимание, что сегодня утром Эмори застала беспорядок. Обрезанные волосы также оставались вчера на полу, но сейчас их там не было, нужно будет обязательно ее поблагодарить.

Я начала подстригать его волосы, стараясь заострять внимание на самом процессе, а не на Оуэне.

В какой-то момент стрижки, Эмори вернулась к своей секции. Она уселась на рабочее кресло, наблюдая за нами. Оттолкнувшись ногами от стойки, начала крутиться.

– Ты навсегда уезжаешь или на время? – полюбопытствовала Эмори.

Оуэн посмотрел в мою сторону и выгнул бровь.

– Ой, – произнесла я, поняв, что забыла их представить друг другу. – Оуэн, это Эмори. Моя необычная соседка, – указала я на Эмори.

Он слегка кивнул, немного повернувшись в ее сторону. Он боялся пошевелиться, чтобы я еще сильнее не испортила его прическу, потому старался сидеть смирно, – Это не навсегда. Только по работе.

Эмори нахмурилась.

– Очень плохо, – расстроилась она. – Ты мне уже нравишься гораздо больше, чем другой парень.

Мои глаза увеличились, а голова повернулась в ее сторону.

– Эмори!

Оуэн медленно обернулся на меня и приподнял бровь.

– Другой парень?

Я покачала головой и отмахнулась от нее.

– Она шутит. Нет никакого парня, – потом посмотрела на Эмори. – Тем более «другого», потому что и обычного парня нет.

– Ох, да брось, – она поймала ногами стойку и остановилась. Затем указала на Оуэна. – Он парень. Парень, с которым ты, судя по всему, провела прошлую ночь. Парень, который гораздо симпатичнее другого, и парень, из-за отъезда которого, ты грустишь.

Да что с ней такое? Я чувствовала пристальный взгляд Оуэна, но мне было стыдно смотреть на него.

Вместо этого, я снова обернулась к Эмори.

– Я уже начала уважать тебя за то, что ты никогда не сплетничаешь.

– Это не сплетни, когда я высказываю все вам в лицо. Это называется разговор. Мы обсуждаем вашу взаимную симпатию и то, как вы хотите влюбиться, словно… словно… два…, – она замолчала на мгновение, а затем покачала головой. – Я не сильна в метафорах. Вы хотите влюбиться, но он уезжает, и тебе из-за этого грустно. Только теперь, благодаря мне, для грусти нет никаких причин, ведь ты узнала, что он собирается вернуться через несколько месяцев. Он уезжает не навсегда. Просто не уступай тому, другому парню.

Он смеется, но мне совсем не да смеха. Я хватаю фен, чтобы заглушить ее слова и привести в порядок его теперь уже короткие волосы, которые, кстати говоря, выглядели отлично. Его больше глаза стали выделяться еще сильнее. Намного сильнее. И они стали ярче. Настолько, что было сложно отвести взгляд.

Я выключила фен, и Эмори снова начала говорить.

– Так, когда ты уезжаешь, Оуэн?

Отвечая на ее вопрос, он смотрел только на меня.

– В понедельник.

Эмори хлопнула руками по подлокотникам кресла.

– Идеально, – произнесла она. – У Оберн сегодня и завтра выходные. Вы можете провести их вместе.

Я не просила ее заткнуться, потому что это бессмысленно. Я обошла Оуэна со спины и развязала накидку, обернутую вокруг его шеи, затем бросила ее в ящик, убивая Эмори взглядом.

– Мне нравится эта идея, – замечает Оуэн.

Звук его голоса заставил меня забеспокоиться за безопасность мира, ведь только я, в одиночку, втянула в себя огромное количество кислорода, услышав его. Потом посмотрела на его отражение, он сидел, наклонившись вперед, вперив в меня свой взгляд.

Он хотел провести со мной выходные? Черт, да ни за что на свете. Этого не должно случиться, в противном случае может произойти и кое-что еще, к чему я пока не готова.

Кроме того, я буду занята с… черт возьми. Мне вообще нечем заняться. В эти выходные Лидия отправляется в Пасадену. Что бы такое придумать в оправдание.

– Смотри, как усердно она пытается придумать отмазку, – удивилась Эмори.

Она вдвоем уставились на меня, ожидая ответа. Я схватила кепку Оуэна, натянула себе на голову и пошла на выход.

Я не обязана проводить с Оуэном выходные и не должна устраивать сцены перед Эмори. Распахнув дверь, я направилась в сторону своей квартиры, которая по случайности оказалась в той же стороне, что и студия Оуэна, поэтому его появление меня совсем не удивило.

Мы шли в ногу, и я опять начала считать шаги. Интересно, мы промолчим весь путь до его студии.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

– О чем ты думаешь? – тихо спросил он.

Я перестала считать, потому что внезапно остановилась, обнаружив Оуэна стоящего передо мной и рассматривающего меня своими огромными, подчеркнутыми новой стрижкой, глазищами.

– Я не стану проводить с тобой выходные. Не могу поверить, что ты мог подумать иначе.

Он покачал головой.

– Я и не думал. Твоя бестактная соседка предложила, а я всего лишь признался, что мне нравится эта идея.

От злости я скрестила руки на груди. Я посмотрела вниз на тротуар между нами, пытаясь понять причину своей злости. Расстояние между нами не облегчало мое состояние, и это огромнейшая проблема.

Идея провести с ним выходные возбуждала меня, и то, что я не могла найти достойную причину для отказа, выводила меня из себя.

Я до сих пор чувствовала, что он должен объясниться. Или извиниться.

Если бы Харрисон не позвонил ему прошлой ночью, я бы так и не увидела Оуэна. Это немного пошатнуло мою уверенность в себе, вот почему было сложно поверить, что ему вдруг захотелось провести со мной выходные.

Я расцепила руки, поставила их себе на бедра, а затем посмотрела на него.

– Почему ты мне раньше не сказал, что собираешься уехать?

Вспомнила его попытки объясниться, но тогда оправдания оказались не очень убедительны, потому я до сих пор и злилась. Конечно, он не собирался вступать в новые отношения, так как знал, что уезжает, но тогда он не должен был обещать вернуться на следующий день.

Его выражение лица не изменилось, хотя он сделал шаг в мою сторону.

– На следующий день я не показался, потому что ты мне понравилась.

Я закрыла глаза и в разочаровании опустила подбородок.

– Не очень вразумительный ответ, – пробубнила я.

Он сделал еще один шаг и оказался прямо передо мной. Когда снова заговорил, его голос оказался настолько глубоким, что его вибрации я ощутила своими внутренностями.

– Я знал, что уезжаю, а ты мне понравилась. Эти две составляющие вместе создают не очень хорошую комбинацию. Я должен был предупредить тебя, что не вернусь, но у меня не было твоего номера.

Отличная попытка.

– Ты знал, где я живу.

Он ответил на мое замечание вздохом. Он переступил с ноги на ногу, и я, наконец, набралась достаточно храбрости, чтобы посмотреть ему в глаза. На его лице было виноватое выражение, но не следует доверять в этом мужчинам. Доверять нужно действиям, в которых Оуэн до сих пор не никак не преуспел.

– Я напортачил, – признался он. – Мне очень жаль.

По крайней мере, он не оправдывается. Признание вины предполагает наличие хоть капли честности, даже если он не открывает истинных причин. Что ж, это его выбор.

Я не заметила, как он оказался так близко ко мне, очень близко, настолько, что прохожим наше положение может показаться либо сценой расставания, либо наоборот примирения.

Я обошла его и пошла дальше к студии. Не знаю, зачем я остановилась у его дверей. Мне следовало бы пойти дальше. Не останавливаясь, прямо до своей квартиры, но я этого не сделала. Он открыл дверь и, обернувшись через плечо, посмотрел на меня.

Мне не стоило оставаться. Потом я буду разрываться между воспоминаниями о самом лучшем дне за последнее время и самым худшим понедельником.

Выходные с ним будут ощущаться так же, как выпивка прошлой ночью. Сначала будет весело и волнительно, и пока я буду рядом с ним, позабуду обо всем на свете, но затем последует оуэнохмелье, которое окажется гораздо жестче чем, если я уйду сейчас.

Оуэн открыл дверь в студию, и нас окатило прохладным воздухом, заманивая зайти внутрь. Я заглянула туда, а потом посмотрела на Оуэна. Он заметил сомнение в моих глазах, потянулся за моей рукой и завел в студию, но я и не сопротивлялась.

Дверь за спиной закрылась, и студия погрузилась в темноту.

Я слышала биение своего сердца, оно было настолько громким, что мне казалось, будто сейчас раздастся его эхо по всей студии. Его присутствие ощущалось, но никто из нас не шевелился.

Я слышала его дыхание, чувствовала его близость. Я уловила в воздухе свежий аромат кондиционера и чего-то похожего на дождь.

– Ты боишься провести выходные с малознакомым человеком, отсюда все сомнения? Или ты просто не хочешь провести выходные со мной?

– Я не боюсь тебя, Оуэн. Я обдумываю это предложение только из-за тебя.

Он отступил на шаг, и мои глаза, привыкшие к темноте, смогли рассмотреть его лицо.

В его глазах теплилась надежда. Возбуждение. Радость.

Как я могу отказать ему?

– Что если я соглашусь остаться с тобой на один день? Начиная с этого момента?

Он засмеялся над моим предложением, словно посчитал его глупостью, вроде как, после проведенного с ним дня я не смогу устоять и останусь на все выходные.

– Очень мило, Оберн, – ухмыльнулся он. – И я согласен.

Широкая улыбка растянулась по его лицу, когда он притянул меня к себе. Стиснув в объятиях, оторвал от пола, почти выдавив из меня весь воздух.

После чего отпустил на пол и снова открыл дверь.

– Пошли. Сходим в Таргет.

Я замерла.

– Таргет?

Он улыбнулся и натянул кепку мне на голову, выталкивая на солнце.

– Мне нечем тебя кормить. Пойдем за продуктами.

Глава 10

Оуэн

Я запутался в собственной лжи, которой опутал ее, хотя обычно не обманываю таких, как она. Просто не знаю, как сказать правду.

Мне ужасно страшно потерять ее, ровно настолько же, как признаться, что в понедельник я не уезжаю, а отправляюсь в суд. И после слушания попаду либо в тюрьму, либо на реабилитацию, в зависимости от того, кто победит.

Я или Каллахан Джентри.

Когда мой отец сегодня утром заявился в студию, я старался следить за своими словами насколько возможно, потому что понимал, Оберн могла услышать.

Но сохранять спокойствие оказалось не так-то просто.

Мне так хотелось продемонстрировать ему, что вся эта ситуация делает со мной. Хотелось схватить его за руку, затащить наверх и указать на спящую в моей постели Оберн.

Мне хотелось сказать ему: «Посмотри на нее, отец. Смотри, чего мне стоит твой эгоизм».

Но вместо этого, я сделал все как всегда. Память о матери и брате не позволила мне послать его. Они были моим оправданием. И его оправданием. Они являются нашим оправданием уже в течение нескольких лет. Боюсь, если я не перестану позволять той ночи продолжать контролировать мою жизнь, то Каллахан и Оуэн Джентри никогда уже не смогут быть отцом и сыном.

До Оберн ничто не могло пробудить во мне желание изменить свою жизнь. Чем больше я старался и чем больше задумывался обо всем, тем сильнее било по мне чувство вины

Никогда я не чувствовал себя таким сильным, когда находился рядом с ней. Я никогда ни к чему не стремился до встречи с ней.

В голове всплыли первые слова, сказанные мной при нашей встрече: «Ты здесь, чтобы меня спасти?»

Так ведь, Оберн?

Впервые за много лет у меня появилась хоть крупица надежды.

– Куда ты собираешься? – задала она вопрос.

Ее голос можно было использовать в терапии. Я в этом уверен. Она могла бы войти в комнату полную отчаявшихся людей, взять книгу и прочитать ее вслух, больше ничего не потребовалось бы.

– В Таргет.

Она толкнула меня в плечо и засмеялась, и мне стало радостно снова видеть ее такую. Она не смеялась целый день.

– Я имела в виду не сейчас, олух. А в понедельник. Куда ты поедешь? И почему ты уезжаешь?

Я осмотрел улицу.

Взглянул на небо.

Сфокусировался на своих ногах.

Я смотрел куда угодно, только не на нее, мне не хотелось снова ей лгать. Сегодня я уже раз соврал, больше этого делать не хочу.

Я потянулся и взял ее за руку. Она не оттолкнула меня.

Осознание того простого факта, что знай она правду, то вряд ли позволила бы прикасаться к себе, заставило меня не жалеть о том, что я не признался во всем с самого начала.

Но чем дольше я пытаюсь скрыть правду, тем сложнее мне это дается.

– Оберн, мне на самом деле не очень хочется отвечать на этот вопрос.

Я по-прежнему смотрел на свои ноги, отказываясь встречаться с ней взглядом. Не хотелось, чтобы она смогла прочитать на моем лице ликование от того, что она захотела провести со мной выходные.

Она заслуживает гораздо большего, чем я могу ей дать.

Я все еще не считаю, что она заслуживает кого-то кроме меня. Она идеально мне подходит, а я подхожу ей.

Но она не должна нести бремя всех неверно принятых мной решений. Так что, пока я буду пытаться исправить свою жизнь, два дня с ней – это все, на что я мог надеяться.

Она сказала, что хочет сосредоточиться на сегодняшнем дне, прежде чем остаться на все выходные, но мы оба знаем, что это полная чушь.

Она сжала мою руку.

– Если ты не расскажешь, куда поедешь, тогда и я не стану делиться с тобой, почему приехала в Техас.

В эти выходные мне захотелось узнать о ней больше. Заранее заготовив вопросы, я подготовился быть отвергнутым, но теперь мне самому придется отступить, потому что нет ни единого шанса в том, что я расскажу ей об ужасах своей жизни. По крайней мере, не сейчас.

– Справедливо, – заметил я, наконец, в состоянии посмотреть на нее.

Она улыбнулась и снова сжала мою руку.

Мне чертовски тяжело принять тот факт, насколько ты сейчас прекрасна, Оберн. Свободна от беспокойства, злости и вины.

Ветер бросил прядку волос ей в лицо, и она убрала ее своими пальцами.

Позже, я нарисую этот момент.

Но прямо сейчас, я отведу ее в Таргет. За продуктами.

Потому что она остается со мной.

На все выходные.

Она застенчива во многом, но не когда дело доходило до еды. Она знает, что пробудет у меня всего два дня, но при этом продуктов набирает, как на две недели.

Я все равно позволяю ей, потому что хочу, чтобы эти несколько дней стали лучшими в ее жизни, и если замороженная пицца и овсянка помогут мне в этом, что ж, так тому и быть.

– Думаю, мы закончили, – она заглянула в тележку, проверяя все ли взяла, что ей нужно. – Нам придется взять такси на обратном пути. Мы не сможем это все донести.

Я разворачиваю тележку прямо перед кассой.

– Мы кое-что забыли, – заявил я.

– Что? Мы же скупили весь магазин.

Двинувшись в обратный путь, пояснил:

– Мы забыли твой подарок.

Я ожидал, что она выбежит передо мной, протестуя, как делают большинство девушек. Но вместо этого, она захлопала в ладоши. Мне показалось, что она еще и взвизгнула. Схватив двумя руками меня за руку, поинтересовалась:

– На какую сумму я могу рассчитывать?

Ее возбуждение напомнило мне походы в магазин игрушек с отцом и Кэри. Кэри был старше меня на два года, но между нашими днями рождения разница всего в одну неделю.

Каллахан Джентри раньше часто делал что-то такое, когда еще помнил, как быть родителем.

Один из походов в магазин я помню особенно. Отец захотел превратить выбор подарка в игру. Он предложил загадать ряд, полку и выбрать что-нибудь именно с этой полки.

Кэри пошел первым, и мы остановились около шкафа с конструктором «Лего», ему всегда сопутствовало везение.

Когда очередь дошла до меня, то удача оказалась не на моей стороне. Мой выбор привел нас к полкам с куклами «Барби» и моему разочарованию просто не было предела. Кэри относился к тому типу братьев, которые, если не обижали тебя, то становились яростными защитниками. Он посмотрел на отца и спросил:

– Вдруг он перепутал цифры? Может быть, вместо четвертого ряда и третьей полки, он имел в виду третий ряд и четвертую полку.

Мой отец гордо улыбнулся.

– Это очень характерно для юриста, Кэри.

Мы перешли к третьему ряду, который оказался в секции спорттоваров. Не помню, на чем тогда остановил свой выбор в конечном итоге. Я просто запомнил этот день, и несмотря на неловкий момент, связанный с Барби, этот день стал лучшим воспоминанием, связанным с отцом и братом.

Я взял ее за руку и перестал толкать тележку.

– Выбери ряд.

Она выгнула бровь и заглянула позади себя, пытаясь разглядеть ряды, так что мне пришлось перекрыть ей вид.

– Не жульничай. Загадай номер ряда и номер полки. Я куплю тебе то, что ты выберешь оттуда.

Она улыбалась. Ей определенно пришлась эта игра по вкусу.

– Счастливые тринадцать, – выпалила она. – Но как мне узнать, сколько там полок?

– Просто загадай число. Тебе может повезти.

Она зажала губу большим и указательным пальцем, разглядывая меня.

– Если я, например, загадаю первую полку, отсчитывать сверху или снизу?

– Снизу.

Она улыбнулась и ее взгляд вспыхнул.

– Тогда, тринадцатый ряд и вторая полка.

Она была так взволнована, словно до этого ни разу не получала подарка. Но при этом закусила нижнюю губу, стараясь скрыть свое возбуждение.

Боже, она восхитительна!

Я обернулся, и оказалось, что мы стоим в другой стороне от тринадцатого ряда.

– Похоже, что это либо спортивный инвентарь, либо электроника.

Она слегка подпрыгнула и добавила:

– Или ювелирные украшения.

Ох, черт.

Драгоценности расположены рядом с электроникой. Это может оказаться самым дорогим подарком, который я когда-либо покупал. Она отпустила мою руку и схватилась за край тележки, быстро толкая ее перед собой.

– Поторопись, Оуэн.

Если бы я знал, что подарок сможет так ее обрадовать, то купил бы его в тот же момент, когда впервые ее встретил. И продолжил покупать каждый последующий день.

Мы все еще шли к тринадцатому ряду, когда прошли мимо украшений и электроники, отметая оба этих варианта. У двенадцатого ряда выяснилось, нужный ряд относился к секции спортивных товаров, но несмотря на это, она выглядела все так же взволнованно.

– Я так нервничаю, – пробормотала она, прокрадываясь к тринадцатому ряду на цыпочках.

Она первой заглянула за угол и украдкой осмотрела ряд. Потом обернулась на меня, и по ее лицу растянулась широченная улыбка.

– Палатки!

После чего исчезла из поля моего зрения.

Я проследовал за ней, толкая перед собой тележку, и когда завернул за угол, она уже взяла одну из них в руки.

– Я хочу эту! – возбужденно воскликнула она.

Но затем забросила ее обратно на полку.

– Нет, нет, хочу вот эту, – пробубнила она самой себе. – Синий, его любимый цвет.

Она взяла в руки синюю палатку, и я бы ей помог, но кажется мои ноги прилипли к полу. Пытаясь, переварить его слова.

«Синий, его любимый цвет».

Я хотел спросить, о ком она говорит, и почему думает о кемпинге с кем-то, чей любимый цвет синий, синий, один только синий. Но не стал ничего говорить, потому что не имел на это никакого права.

Она дала мне два дня, а не вечность.

Два дня.

Мне этого мало, Оберн.

Я готов был сказать об этом.

И неважно, кто любил синий цвет, у него не окажется ни малейшего шанса попытать счастье в этой палатке, потому что я приложу все усилия для того, чтобы при следующем взгляде на палатку, единственное, что она вспомнит, будет «ОБожеМой!»

( Прим. – ОМД– инициалы Оуэна)

Я загрузил все продукты в такси и повернулся, чтобы забрать палатку. Она отвела ее от моих рук до того, как я успел взять ее, чтобы положить в машину.

– Я сама. Я бы хотела сначала отправиться к себе ненадолго прежде, чем пойти к тебе.

Я посмотрел на продукты, потом снова на нее.

– Почему? – я захлопнул багажник и заметил румянец на ее щеках, когда она пожала плечами.

– Не мог бы ты просто подбросить меня до дома? А потом мы бы встретились у тебя через несколько часов.

Я не хотел ее подвозить. Так она могла передумать.

– Ага, – скривился я. – Конечно.

Я обошел такси и открыл ей заднюю дверь. Я мог бы признаться, что не хотел отпускать ее домой, но постарался скрыть разочарование. Сев в такси, взял ее за руку и закрыл дверь. Она назвала водителю свой адрес.

Я сидел и смотрел в окно, когда почувствовал, как она сжала мою руку.

– Оуэн?

Посмотрев на нее, увидел настолько милую улыбку, что от напряжения челюсти стало больно.

– Я просто хочу принять душ и взять сменную одежду, прежде чем остаться у тебя. Но я обещаю, что приду, хорошо?

Выражение ее лица обнадеживало.

Я кивнул, не слишком доверяя ее словам. Есть вероятность того, что так она собирается отомстить мне за то, что тогда ее кинул. Она разглядела неуверенность в моих глазах и засмеялась.

– Оуэн Мейсон Джентри, – произнесла она, опустив палатку на соседнее место. Залезла мне на колени, и я схватил ее за талию, беспокоясь, что она будет делать дальше, но не настолько, чтобы остановить.

Она посмотрела мне в глаза, взяв лицо обеими руками.

– Перестань обижаться. И сомневаться.

Я улыбнулся.

– Рифма.

Она громко засмеялась, и я уже говорил, что люблю ее?

Конечно, нет.

Это было бы безумно. Да и вообще невозможно.

– Я – королева рифмы, – улыбаясь, сообщила она.

– Чем больше времени проходит…

Ее руки опустились мне на грудь, и на мгновение она обратила взгляд на крышу такси, пытаясь подобрать следующую строчку, затем снова посмотрела на меня:

– Поверь мне, Оуэн

Желание к тебе

С ума все пуще сводит.

Она пыталась быть соблазнительной, и это прекрасно работало, но в тоже время она не могла перестать смеяться, что было еще лучше.

Такси остановилась у ее дома. Она потянулась за палаткой, но я взял ее лицо в свои руки и приблизился губами к ее уху:

– На душ тебе отведено немного времени

Всего лишь час даю до возвращения

Потом ты, Оберн Мейсон Рид,

Потонешь в море наслаждения.

Когда я отстранился и посмотрел на нее, ее улыбка испарилась. Она громко сглотнула, и ее реакция меня развеселила. Открыв дверь, я вырвал ее из оцепенения.

– Ну, ты и тип, Оуэн.

Она нагнулась над сидением за палаткой. Я улыбнулся ей после того, как выйдя из такси, она улыбнулась мне в ответ, и никто из нас не произнес слов прощания. Я собираюсь попрощаться с ней лишь однажды, и это не произойдет до понедельника.

Я собирался позвонить в дверной звонок. Прошел всего только час, и у нее еще даже не было времени дойти до студии, но мне страшно подумать, что весь путь ей придется проделать в одиночку. Меня бесит, что в рабочий день ей дважды приходится совершать такой путь.

Я не хотел торопить ее и не хотел, чтобы она подумала, будто я ей не доверяю. Возможно, мне стоит пристроиться на ступеньках и подождать, пока она откроет дверь. Тогда все будет выглядеть так, словно я пришел именно в тот момент, когда она собиралась уходить. И если она так и не откроет дверь, о чем я собственно узнаю через несколько часов, пойму, что она передумала. Если такое произойдет, я смогу просто уйти, и она даже не узнает, что я здесь был.

Но вдруг она уже ушла, и мы разминулись, потому что она взяла такси? Она могла быть у меня, и теперь я чувствовал себя идиотом за то, что пришел.

Вот, дерьмо.

– Хочешь зайти?

Резко развернувшись, я увидел Эмори, стоящую в дверном проеме и рассматривающую меня. В одной руке она держала сумочку, а в другой – ключи.

– Оберн все еще дома?

Эмори кивнула и шире раскрыла дверь.

– Она в своей комнате. Только что вышла из душа.

Я засомневался, чувствуя себя не очень комфортно, мне не хотелось заходить в квартиру без ведома Оберн. Эмори прочитала сомнения на моем лице и заглянула в квартиру.

– Оберн! Пришел парень, с которым тебе точно следует переспать. Не полицейский, другой.

Полицейский?

Эмори снова повернулась ко мне и кивнула в сторону квартиры, словно приглашая внутрь. Я мог бы признать, что она ничего, но в разговоре с ней постоянно всплывает этот «другой» парень. Интересно, это у него синий любимый цвет?

Я услышал стон Оберн, раздавшийся из квартиры.

– Клянусь, Эмори. Тебе следует брать уроки поведения в обществе.

Она появилась около двери, и Эмори, выскользнув из квартиры, направилась на выход. Волосы Оберн были влажные, она переоделась. В джинсы и майку, но уже другие. Мне понравился ее простой стиль одежды. Она окинула меня взглядом с ног до головы.