Текст книги "Признайся (ЛП)"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Он проникает глубоко в меня и останавливается. Смотрит на меня, затаив дыхание и улыбается.

– Не могу понять, ты так сказала, потому что чувствуешь, что я невероятно добр к тебе или снова высмеиваешь мои инициалы.

Я улыбаюсь между вдохами.

– И то, и другое.

Наши улыбки исчезают, когда он снова начинает двигаться.

Он прижимается своим ртом ко мне, но находится достаточно далеко, чтобы смотреть мне в глаза. Он медленно двигается в меня и из меня, пока его губы оставляют нежные как перышко поцелуи по всему моему телу.

Я издаю стоны и мне очень хочется закрыть глаза, но то, как он смотрит на меня – это именно то, что я хочу помнить каждый раз, когда буду переводить дыхание.

Он снова выходит и толкается в меня в момент, когда его губы встречаются с моей щекой. Он держит этот ритм между каждым поцелуем и удерживает свой взгляд, сосредоточенным на мне с каждым новым толчком.

– Это то, что я хочу, чтобы ты помнила, Оберн, – тихо шепчет он. – Я не хочу, чтобы ты помнила, каково это – когда я внутри тебя. Я хочу, чтобы ты помнила, что ты чувствуешь, когда я смотрю на тебя.

Его губы касаются моих так легко, что я почти их не чувствую.

– Я хочу, чтобы ты помнила, как твое сердце реагирует каждый раз, когда я целую тебя.

Его губы встречаются с моими, и я пытаюсь запечатлеть в своей памяти каждое чувство, которое ощущаю от его поцелуев и его слов. Его рука скользит по моим волосам, и он слегка приподнимает мою голову с постели, даря мне глубокий поцелуй.

Он отстраняется, чтобы мы могли перевести дыхание. Вновь, глядя в мои глаза, он говорит:

– Я хочу, чтобы ты запомнила мои руки, и как они не могут перестать прикасаться к тебе.

Он двигается, его рот медленно поднимается вверх по моему подбородку, пока не доходит до моего уха.

– И мне нужно, чтобы ты помнила, что любой, кого ты пожелаешь, может заняться с тобой сексом. Но я единственный, кто заслуживает того, чтобы заниматься с тобой любовью.

Мои руки цепляются за его шею от этих слов, и его рот опускается на мой. Он сильно врывается в меня, и я хочу кричать.

Я хочу плакать.

Я буду молить его не останавливаться, но то, что я действительно хочу, даже больше этого поцелуя – я хочу запомнить каждую его часть.

Я хочу выгравировать его вкус на моем языке.

Следующие несколько минут – это размытие стоны, поцелуи, пот, руки и рты.

Он на мне, потом я на нем, затем он снова на мне. Когда я чувствую тепло его рта на моей груди, то полностью теряю себя.

Позволяю голове упасть на подушку, и мои глаза закрываются, а сердце падает прямо в ладони его рук.

Я так выдохлась, у меня так кружится голова, и я так благодарна, что приняла решение остаться, что не могу это выразить словами, когда все заканчивается.

Я все еще тяжело дышу, сердце в груди разрывается. Не уверена, что просто получить оргазм с Оуэном достаточно. Потому что приходить в себя после этого вместе с ним, ощущается так же невероятно, как чувствовать, когда это происходило.

Я лежу на его груди, а его руки обвиваются вокруг меня, и я никогда не думала, что снова буду в таком состоянии.

Состояние, когда я знаю, что нахожусь там, где должна, но ничего не могу поделать, чтобы здесь остаться.

Это напоминает тот день, когда мне пришлось попрощаться с Адамом. Я знала, что то, что мы чувствовали друг к другу, было больше, чем то, что окружающие могли нам дать, и была оторвана от него прежде, чем успела взять все, что могла получить.

И теперь, то же самое происходит с Оуэном.

Я не готова сказать «прощай». Я боюсь прощаться. Но я должна попрощаться, и это больно, как ад.

Если бы я знала, как остановить слезы, я бы это сделала.

Не хочу, чтобы он видел меня плачущей.

Не хочу, чтобы он знал, как я огорчена тем, что мы не можем чувствовать это каждый день в течение всей нашей жизни.

Не хочу, чтобы он спрашивал «что случилось».

Он чувствует, как мои слезы падают ему на грудь, но не делает ничего, чтобы остановить их. Вместо этого, он просто сжимает меня еще сильнее и прижимается щекой к моей макушке.

Его руки мягко гладят мои волосы.

– Я знаю, малыш, – шепчет он. – Я знаю.

Глава 18

Оуэн

Я должен был догадаться, что она уйдет до того, как я проснусь.

Ночью я чувствовал ее разочарование, когда она раздумывала о том, как сказать «прощай», поэтому меня не удивил тот факт, что она ушла так ничего и не сказав.

Сюрпризом для меня явилось признание, лежащее на подушке рядом со мной. Переползаю на ее сторону кровати и беру его в руки, чтобы прочитать. Я все еще могу почувствовать ее запах здесь.

Разворачиваю бумажку и читаю ее слова.

Я всегда буду думать об этой ночи, Оуэн. Даже когда не должна.

Моя рука опускается на грудь и сжимается в кулак.

Я уже до боли скучаю по ней, а она, наверное, ушла только час назад. Читаю ее признание еще несколько раз. Теперь, это признание не просто самое любимое для меня, но и самое болезненное.

Иду в свою мастерскую, переношу и устанавливаю холст с ее незаконченным портретом в середине комнаты. Собираю все материалы, которые мне понадобятся, и встаю перед картиной.

Опускаю глаза на признание, воображая, как именно она должна была выглядеть, когда писала это, и у меня наконец-то появляется необходимое вдохновение, чтобы закончить портрет.

Я беру кисть и рисую ее.

Не знаю, как много времени прошло. Один день. Два дня.

Думаю, я останавливался по крайней мере трижды, чтобы поесть. За окном уже стемнело, и я знаю, что это много.

Но я, наконец, закончил.

Я редко чувствую, что какая-либо из моих картин действительно закончена. Всегда есть что-то еще, что я хочу к ним добавить, вроде еще нескольких мазков кисти или немного другого цвета. Но с каждой картиной наступает момент, когда я просто должен остановиться и принять ее такой, какая она есть.

Сейчас такой момент с этой картиной. Это, наверное, самая реалистичная картина, которую я когда-либо рисовал на холсте.

Ее выражение лица точно такое, какой я хочу ее помнить. Это не выражение счастья. На самом деле, она выглядит как-то грустно. Я хочу думать, что это тот самый взгляд, который появляется на ее лице каждый раз, когда она думает обо мне.

Взгляд, который показывает, как сильно она по мне скучает. Даже когда не должна.

Перевешиваю картину на стену. Нахожу признание, которое она оставила утром на моей подушке, и прикрепляю к стене рядом с ее лицом. Вытаскиваю коробку с признаниями, оставленные ею для меня в течение последних нескольких недель, и прикрепляю их все вокруг ее портрета.

Делаю шаг назад и разглядываю то, что у меня осталось от нее.

– Что произошло между тобой и Оберн? – спрашивает Харрисон.

Я пожимаю плечами.

– Как обычно?

Я качаю головой.

– Даже не близко.

Он поднимает бровь.

– Ого, – удивляется он. – Это впервые. Уверен, что хочу услышать продолжение этой истории.

Он наливает еще пива, отправляет его через стойку ко мне, наклоняется и добавляет:

– Хотя нет, расскажи мне сокращенную версию. Я заканчиваю через несколько часов.

Я смеюсь.

– Это легко. Она причина всего, Харрисон.

Он растерянно смотрит на меня.

– Ты сказал кратко, – уточняю я. – Это сокращенная версия.

Харрисон качает головой.

– Ну, в таком случае, я передумал. Я хочу полную версию.

Я улыбаюсь и смотрю на свой телефон. Уже больше десяти.

– Возможно в следующий раз. Я провел здесь уже два часа.

Кладу деньги на стойку и делаю последний глоток пива. Прежде, чем разворачиваюсь, чтобы вернуться в свою мастерскую, вижу, как он машет мне рукой на прощание.

Сейчас картина, которую я закончил ранее, уже должна почти высохнуть. Думаю, она станет первой картиной, которую я когда-нибудь повешу в спальне своей квартиры.

Вытаскиваю ключ из кармана и вставляю его в дверь, но она не заперта. Уверен, что запирал ее. Я никогда не ухожу отсюда, не заперев дверь.

Толкаю дверь, и когда она открывается, весь мой мир останавливается. Смотрю налево. Направо. Иду вглубь студии и поворачиваюсь вокруг, разглядывая повреждения на всем, что у меня есть.

Всем, над чем я работал.

Красной краской залиты стены, полы, чехлы каждой картины на всем нижнем этаже.

Первое, что я делаю – касаюсь одной из ближайших ко мне картин. Касаюсь краски, размазанной по холсту и могу сказать, что она уже высохла. Она, наверное, была нанесена около часа назад. Тот кто это сделал, ждал пока я выйду из студии сегодня вечером.

Мне на ум приходит Трей, и это момент, когда я реально начинаю паниковать.

Сразу взлетаю по лестнице и направляюсь прямиком в мастерскую. Распахиваю двери, наклоняюсь в сторону картины, нервно прижимая руки к бедрам.

Делаю огромный вздох облегчения.

Они ее не тронули.

Тот, кто был здесь не прикасался к ее портрету.

Даю себе несколько минут, чтобы восстановиться, выпрямляюсь и подхожу к картине.

Ее не трогали, но что-то изменилось.

Чего-то не хватает.

И вот тогда я замечаю.

Признание, которое она оставила на моей подушке.

Оно исчезло.

Глава 19

Оберн

– Ты ожидала компанию? – спрашиваю я Эмори.

Кто-то стучится в нашу дверь, и я смотрю на часы. Уже больше десяти.

Она качает головой:

– Это не ко мне. Люди не любят меня.

Я смеюсь и преодолеваю путь до двери. Посмотрев в глазок, вижу Трея и тяжело вздыхаю.

– Кто бы это не был, ты выглядишь расстроенной, – замечает Эмори. – Должно быть, это твой парень.

Она встает и направляется в свою спальню, и я рада, что она не стала больше ничего говорить.

Открываю дверь и впускаю его. Мне немного неловко, потому что он здесь впервые. Уже больше десяти вечера, и он говорил, что его не будет в городе до завтра.

Как только дверь открывается, он залетает внутрь. Коротко поцеловав меня в щеку, он говорит:

– Мне нужно в туалет.

Я в растерянности от его поспешности, и смотрю, как он вынимает из-за пояса вещи: пистолет, наручники, ключи от машины. Он оставляет их на столе, в глаза бросается, что он выглядит напряженным.

– Вперед, – говорю я, указывая ему на уборную, – чувствуй себя как дома.

Он направляется в туалет, но как только он открывает дверь, во мне нарастает паника.

– Подожди! – кричу я, обгоняя его.

Вхожу и забираю все мыло с раковины. Выхожу за дверь, и он с любопытством смотрит на мои руки.

– И чем я должен мыть руки? – спрашивает он.

Я киваю головой в сторону ванной.

– Там достаточно мыла, – отвечаю я и перевожу взгляд на свои руки, – А это не для гостей.

Он закрывает дверь перед мной, а я возвращаюсь в комнату, чувствуя себя довольно забавно.

Кладу мыло на тумбочку и беру в руки телефон. У меня куча различных сообщений, и только одно из них от мамы. Пролистываю их все и понимаю, что они от Оуэна. Начинаю с конца и двигаюсь вверх.

Позвони мне.

Ты в порядке? Это важно.

Пожалуйста, позвони.

Если ты не ответишь прямо сейчас, я приеду.

Я набираю ему ответ.

Не приезжай, Трей здесь. Я в порядке.

Отправляю сообщение и пишу еще одно.

Как ты?

Он тут же отвечает.

Кто-то ворвался в мою студию сегодня вечером. Там все разгромлено.

Прижимаю руку ко рту и вздыхаю.

Он взял твое признание, Оберн.

Сердце бьется у меня в горле, и я хочу убедиться, что Трей не стоит у меня под дверью. Не хочу, чтобы он видел мою реакцию, если захочет узнать, с кем я переписываюсь. Быстро отправляю Оуэну еще одно сообщение.

Его ответ приходит в ту же секунду, когда до меня доносится звук открывшейся двери.

И что я должен им сказать, Оберн? Чтобы они пришли и прибрались?

Перечитываю его сообщение дважды.

Прибрались?

Убираю телефон и пытаюсь напустить на себя невозмутимый вид, но его сообщение все еще крутится у меня в голове.

Он думает, что Трей сделал это?

Я хочу сказать, что он ошибается.

Я хочу сказать, что Трей никогда не поступил бы так, но уже не знаю, кому и во что мне верить.

Он появляется в дверном проеме, я пытаюсь найти ответ в его глазах, но не нахожу ничего.

Улыбаюсь ему:

– Ты быстро вернулся.

Он не улыбается в ответ, и мое сердце бьется о грудную клетку. К сожалению, не в лучшем смысле.

Он заходит в мою комнату и садится на кровать. Снимает ботинки и ставит их на пол.

– Что случилось с тем котом? – спрашивает он. – Как, ты говорила, его зовут, Спаркс?

Почему он спрашивает о коте Оуэна?

– Сбежал, – как можно спокойнее отвечаю я, – Эмори убивалась неделю.

Он кивает, двигая челюстью вперед и назад. Нащупывает мою руку и берет ее в свою, потом притягивает меня к себе, обнимая за талию, и целует в лоб.

– Я скучал, поэтому так рано.

Он был милым. Слишком милым. И все-таки он мой страж.

– Знаешь что? – произносит он.

– Что?

Он проводит рукой по моим волосам и запускает в них пальцы.

– Я нашел квартиру сегодня.

Поднимаю взгляд с его груди и смотрю ему в глаза. Он берет прядь моих волос и заправляет за ухо.

– Я не знала, что ты ищешь другой дом.

Он улыбается.

– Я подумал, что было бы неплохо подыскать что-то более просторное. Сейчас, когда мама возвращается, я решил оставить ей этот дом. В любом случае, каждому из нас не помешает личное пространство. В доме, который я нашел, есть сад. Недалеко от парка. Это очень хороший район.

Я ничего не отвечаю, потому что это звучит так, словно он нашел дом для нас. Одна мысль об этом пугает меня.

– Мама ездила со мной, чтобы посмотреть на него. Она говорит, что ЭйДжею там понравится.

Я не могу представить, чтобы Лидии понравилось что-то, что не принадлежит ей.

– Она действительно так сказала?

Трей кивает, я пытаюсь представить, на что это вообще похоже. Жить в одном доме с ЭйДжеем, в хорошем районе, в доме с садом. И снова мне приходит в голову, что, возможно, оно того стоит.

Я никогда не любила Трея так, как люблю Адама, и никогда не была близка с ним так, как была с Оуэном, но ни Адам, ни Оуэн не могли дать мне того, что мог дать Трей.

– Что ты сказал, Трей?

Он смотрит на меня сверху вниз, и я понимаю, что Оуэн ошибался. Если бы Трей был способен ворваться в его студию, он не сидел бы здесь и не говорил мне всего этого. Он был бы убит, прочитав мое признание.

– Я говорю, что это не игра, Оберн. Я люблю ЭйДжея и хочу знать, что ты поддерживаешь меня. Что мы вместе.

Он придвигается ко мне ближе, наклоняется и целует. Мы встречались два месяца, и я никогда не позволяла ему заходить дальше поцелуев. И я до сих пор не готова. Но знаю, что он готов. И знаю, что его терпение на исходе.

Он стонет и его язык пробирается глубже в мой рот. Я крепко закрываю глаза и ненавижу себя за то, что пытаюсь убедить себя в том, что со мной все в порядке. Но понимаю, что просто тяну время, чтобы обдумать все, что происходит, потому что сообщение Оуэна все еще крутится у меня в голове, не говоря уже о том, что он вполне может быть на пути сюда.

Его руки ласкают меня все настойчивее, его губы движутся в такт с моими. Он продолжает целовать меня, когда его рука оказывается у меня под майкой.

Я хочу попросить его остановиться, но все происходит слишком быстро. Его руки проникают в мои джинсы, а пальцы преодолевают трусы, когда я понимаю, что больше не в силах терпеть ни секунды. Я упираюсь пятками в кровать, пытаясь оттолкнуть его и выгнать прочь с моей кровати.

Он отрывается на секунду и смотрит на меня, но слова не спешат слетать с моих губ. Не получив ответа, он льнет к моим губам еще настойчивее. Он не получил устного отказа, и для него это стало согласием. Я снова отталкиваю его.

– Трей, стой.

Он тут же перестает целовать меня и утыкается лицом в подушку. Он потерян, и я не знаю, что сказать дальше. Я знаю, что вывожу его из себя.

Я его больше не целую. Его рука все еще в моих джинсах и продолжает скользить дальше, пока я не отталкиваю ее. Он упирается руками в постель рядом со мной и поднимается, пока его лицо не зависает в нескольких сантиметрах над моим. Его глаза полны гнева, но это не тот гнев, что пугает меня.

Это отвратительно.

– Ты трахалась с моим младшим братом в пятнадцать, но не можешь переспать со мной сейчас, когда выросла?

Его слова обжигают. Обжигают так сильно, что мне хочется закрыть глаза и отодвинуться подальше.

– Я не трахалась с Адамом, – откликаюсь я. Медленно поворачиваюсь в его сторону и смотрю ему прямо в глаза. – Мы занимались любовью.

Он опускается ниже, касаясь губами моего уха. Жар его дыхания заставляет мою кожу покрыться мурашками.

– А когда Оуэн трахал тебя в этой кровати? Это тоже была любовь?

Я поспешно втягиваю воздух.

Мое тело напрягается. Я знаю, что если попытаюсь убежать, он остановит меня. Но если я не сделаю этого, я пропаду.

Никогда я не была настолько напугана. Он по-прежнему на мне, его рот рядом с моим ухом, и он продолжает свои действия внутри моих джинсов.

Несколько секунд я думаю, что должна позволить ему сделать это. Просто позволить ему взять то, что он хочет, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы простить то, что произошло с Оуэном.

Это не должно встать между мной и моим сыном.

Но эти мысли длятся не больше двух секунд, потому что я не могу позволить ЭйДжею вырасти с бесхарактерной матерью.

– Отвали от меня.

Он не слушает. Вместо этого он поднимает голову и смотрит на меня сверху вниз таким холодным взглядом, что он промораживает меня насквозь.

Я не знаю, кто он сейчас. Никогда не видела его таким.

– Трей, пожалуйста.

Его руки настаивают, я сжимаю ноги, но это не мешает ему изучать все закоулки моего тела. Я отталкиваю его, но мое сопротивление выглядит смешным в сравнении с его силой.

Его губы возвращаются к моим, и когда я пытаюсь отвернуться, он ударяет меня и снова целует.

Я чувствую вкус крови.

Я начинаю рыдать, как только он тянется расстегнуть свои джинсы.

Но этого не происходит.

– Она сказала хватит.

Это не мой голос и не голос Трея, но он заставляет его остановиться.

Я поворачиваюсь в сторону двери и вижу Эмори с пистолетом в руке, направленным на нас. Трей медленно поворачивается к ней лицом и переворачивается на спину. Его ладони повернуты вверх.

– Ты понимаешь, что угрожаешь пистолетом офицеру полиции? – спрашивает Трей.

– Ты понимаешь, что я препятствую изнасилованию, не так ли? – смеется Эмори.

Она медленно садится, держа пистолет поднятым и нацеленным в Трея.

– Я не знаю, что, по-твоему, здесь происходит, но если ты сейчас же не отдашь мне пистолет, у тебя будут огромные неприятности.

Эмори смотрит на меня, но продолжает держать пистолет, направленным в Трея.

– Как ты думаешь, у кого будут проблемы, Оберн? У офицера, который накинулся на тебя, или у соседки, которая отстрелит ему член?

Хорошо, что ее вопрос был риторическим, потому что я рыдала так сильно, что не смогла бы выдавить из себя ответ.

Трей прижимает ладонь ко рту. А затем сдавливает челюсть, пытаясь найти выход из ситуации, которую сам создал.

Эмори снова обращает на него внимание.

– Сейчас ты выйдешь из комнаты и дойдешь до конца коридора. Пистолет и ключи я положу на полу у выхода.

Чувствую, что Трей смотрит на меня, но я не смотрю на него.

– Ты же знаешь, я бы никогда не обидел тебя. Скажи ей, что она не права.

Я чувствую, что он хочет коснуться моего лица, но голос Эмори останавливает его.

– Убирайся нахрен отсюда, – шипит она.

Подняв руки вверх, Трей встает с кровати, застегивает джинсы и натягивает обувь.

– Оставь их. Убирайся, – повторяет она.

Он медленно проходит мимо нее, направляясь к двери так, что я могу видеть его спину. Эмори следует за ним.

– Иди до конца коридора.

Проходит несколько секунд, прежде чем она кричит

– Брось мне его ботинки, Оберн.

Я обхожу кровать и беру с пола его обувь. Передаю их ей и наблюдаю, как она вышвыривает ботинки за дверь, вслед за их хозяином. Пистолет летит следом. Как только пистолет покидает ее руки, она закрывает дверь, заперев ее на замок.

Я стою в дверном проеме своей комнаты, чтобы убедиться, что он ушел.

Эмори подходит ко мне и смотрит, прищурив глаза.

– Я говорила, что другие парни мне нравятся больше.

Я смеюсь сквозь слезы, и она крепко обнимает меня. Должна сказать, что сейчас я благодарна ей больше, чем кому-либо в моей жизни.

– Огромное спасибо за освобождение, – благодарю я.

Она смеется.

– Обращайся. – Вновь смотрит мне прямо в глаза, – Ты в порядке? Он не поранил тебя?

Я качаю головой и прикладываю ладонь к губам, чтобы убедиться, что они больше не кровоточат. Кровь все еще идет, но прежде, чем я успеваю дойти до раковины, Эмори приносит мне салфетку.

Она поворачивается, когда раздается звонок.

Мы обе смотрим на дверь.

– Оберн, – это голос Трея, – Оберн, мне жаль. Мне так жаль, – он плачет.

Или он просто очень хороший актер.

– Нам надо поговорить об этом. Пожалуйста.

Я знаю, что Оуэн уже в пути после всех этих сообщений, и мне нужно избавиться от Трея, прежде чем они столкнутся лицом к лицу.

Это последнее, что мне нужно сегодня.

Я подхожу к двери, но не открываю ее.

– Поговорим об этом завтра, Трей. Мне нужно время.

Прошло несколько секунд прежде, чем я слышу ответ.

– Хорошо. Завтра.