Текст книги "Возвращение к любви"

Автор книги: Колин Гувер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ах, значит, ты хотел сначала уложить меня в постель, а потом уже расстроить?! Отличный план! – саркастически усмехаясь, парирует она.

Я хлопаю себя по лбу и в изнеможении закрываю глаза: да, эта девчонка способна выиграть даже самое провальное дело!

– Уилл, ну ты сам подумай, поставь себя на мое место! Допустим, у меня был секс с одним парнем, задолго до того, как мы познакомились. И вот, когда мы с тобой наконец-то собираемся заняться любовью, ты заходишь ко мне в спальню, а там этот парень и я с ним обнимаюсь. Потом ты видишь, что я целую его в шею, а ты больше всего на свете любишь, когда я целую тебя в шею. Затем ты узнаешь, что уже несколько недель я встречаюсь с этим парнем практически через день, но тебе об этом ничего не сказала. Как бы ты поступил? А? – Она уже не разглядывает свои ногти, а смотрит на меня в упор в ожидании ответа.

– Ну, для начала, – отвечаю я, – дал бы тебе возможность все объяснить, не перебивая каждые пять секунд.

Лейк вскакивает с дивана и решительно направляется к выходу. Я хватаю ее за руку и тяну к себе, она падает на диван рядом со мной, я обнимаю и прижимаю ее к груди. Я не должен ее отпускать. Не могу отпустить. Ни за что!

– Лейк, прошу, дай мне шанс все тебе рассказать! Пожалуйста, не уходи!

Она уже не сопротивляется, не пытается меня оттолкнуть, а спокойно лежит в моих объятиях и молчит.

– Я даже не знал, в курсе ли ты насчет Воэн. Ты же сама терпеть не можешь воспоминания о прежних отношениях. Вот я и решил, что лучше на эту тему не заговаривать. Наша с ней случайная встреча меня совершенно не тронула, и я не хотел попусту тебя волновать, – торопливо объясняю я, гладя ее по голове.

– Я так хочу верить тебе, Уилл! – вздыхая, со слезами в голосе произносит она. – Очень хочу! Но как же она оказалась в твоем доме вчера вечером? Если у тебя не осталось к ней никаких чувств, зачем ты с ней обнимался?

– Лейк, милая, – оправдываюсь я, целуя ее в макушку, – я попросил ее уйти. Она заплакала, поэтому я обнял ее.

– Она плакала? – в ужасе смотрит на меня Лейк. – Почему? Уилл, она что, до сих пор тебя любит?

И что мне прикажете на это ответить, чтобы снова не оказаться последней сволочью? Что бы я ни ответил, все будет не в мою пользу.

Лейк отодвигается от меня так, чтобы смотреть мне прямо в глаза.

– Уилл, не я, а ты настаивал на этом разговоре. Тогда рассказывай все! Я должна знать, зачем она сюда приходила, что она делала в твоей комнате, почему ты ее обнимал и почему она плакала. Рассказывай все! – выпаливает она, отдергивая руку, когда я пытаюсь погладить ее пальцы. – Говори!

Я быстренько соображаю, с чего начать. Делаю глубокий вдох, медленно выдыхаю и готовлюсь к тому, что меня перебьют еще раз сто, не меньше.

– Позавчера она написала мне записку, спросила, можно ли ей со мной поговорить, а вчера взяла и заявилась ко мне домой. Я бы ее дальше порога не пустил, Лейк! Когда она пришла, я был у себя в комнате, – честно рассказываю я, глядя Лейк в глаза. – Бабушка хотела, чтобы она осталась на ужин, но я был категорически против и позвал Воэн в свою комнату, чтобы поговорить. Я собирался просто попросить ее уйти. Она расплакалась, сказала, что ее до сих пор мучает совесть из-за того, что она ушла от меня. Сказала, что знает про тебя, про наших родителей, про то, что мы воспитываем братьев. Потом сообщила, что «ради тебя» я должен разобраться в своих чувствах и понять, не встречаюсь ли я с тобой из чувства жалости. Она просила дать ей еще один шанс, чтобы таким образом проверить, истинны ли мои чувства к тебе. Я отказался, Лейк, заявил, что люблю только тебя, и попросил ее уйти, но она снова начала плакать, поэтому я ее обнял. Почувствовал себя последней сволочью и обнял, вот и все!

Я жду от нее хоть какой-то реакции. Но Лейк уставилась на свои колени, и мне не видно выражения ее лица.

– А зачем ты поцеловал ее в лоб? – немного помолчав, тихо спрашивает она.

– Не знаю, Лейк, – вздыхаю я, нежно поглаживая ее по щеке и внимательно глядя в глаза. – Пойми, мы с ней встречались больше двух лет. Есть некоторые вещи, которые со временем становятся просто привычкой. Этот поцелуй ничего не значил, я лишь пытался ее утешить…

Лейк опирается спиной о подлокотник дивана и долго смотрит в потолок. Я даю ей время подумать. Впрочем, ничего другого мне не остается. Я молча разглядываю ее… Как же мне хочется лечь с ней рядом и обнять ее! Ужасно, что я не могу это сделать…

– Как ты думаешь, она может быть права? – спрашивает она, не сводя глаз с потолка.

– Права насчет чего? Что она любит меня? Может быть, я не знаю… Какая разница? Это все равно ничего не меняет.

– Нет, я не об этом. То, что она хочет с тобой встречаться, и так понятно: она об этом напрямую сказала. Я имела в виду, может ли она оказаться права насчет нас… Ну, что ты встречаешься со мной из-за того, что просто так сложились обстоятельства? Потому что тебе меня жаль?

– Лейк, даже не думай! – кричу я, резко подаваясь вперед и буквально падая на нее всем телом. – Не смей даже думать об этом!

Она крепко зажмуривается, по щекам текут слезы. Я осушаю их поцелуями: целую ее щеки, ее слезы, ее глаза, ее губы… Я хочу уверить ее в своей любви, в том, что по-другому никогда не будет.

– Перестань, Уилл! – устало просит она.

В ее голосе все еще слышатся слезы, а по лицу я вижу, что она сомневается во мне.

– О нет, малыш! Пожалуйста, не надо так думать! Пожалуйста! – Я прижимаюсь лицом к ямочке между ее плечом и шеей. – Я люблю тебя, потому что ты – это ты!

Впервые в жизни мне так сильно хочется, чтобы человек мне поверил. Она сопротивляется, отталкивает меня, но я лишь прижимаю ее к себе еще сильнее.

– Лейк, перестань! Пожалуйста, не уходи! – умоляю я ее дрожащим голосом.

Никогда в жизни я еще так не боялся кого-то потерять! Напрочь лишившись самообладания, я плачу.

– Уилл, ты что, не понимаешь? Как ты можешь быть уверен? Откуда тебе знать на самом деле? Сейчас ты не смог бы бросить меня, даже если бы захотел, – ты слишком хороший и никогда бы так со мной не поступил! Откуда мне знать, стал бы ты со мной встречаться в другой ситуации? Ты уверен, что вообще полюбил бы меня, если бы наши родители были живы и нам не надо было бы воспитывать Кела и Колдера?

– Хватит! – Я зажимаю ей рот. – Лейк, перестань! Прошу тебя!

Она прикрывает глаза, и слезы с удвоенной силой текут по ее щекам. Я снова осушаю их поцелуями. Положив ладонь ей на затылок, я покрываю поцелуями ее щеки, лоб и губы с таким отчаянием, какого не чувствовал никогда раньше. Она обнимает меня за шею и целует в ответ.

Она целует меня!

Мы оба плачем, отчаянно пытаясь ухватиться за последние капли оставшегося в нас здравого смысла. Не переставая целовать, она слегка отталкивает меня, чтобы я сел на диван, потом забирается ко мне на колени и гладит меня по лицу. На долю секунды мы перестаем целоваться и смотрим друг на друга, а затем начинаем вытирать друг другу слезы. В ее взгляде сквозит боль, но она зажмуривается и подставляет мне губы для поцелуя. Я так крепко прижимаю ее к себе, что у нас обоих перехватывает дыхание. Задыхаясь, мы пытаемся найти некий общий ритм в этой безумной битве. Еще никогда я не хотел ее так сильно! Она тянет меня за рубашку, и я наклоняюсь, чтобы помочь ей стянуть ее с меня. На секунду оторвавшись от моих губ, она через голову снимает футболку и бросает на пол. Я обнимаю ее, гладя по голой спине, и крепко прижимаю к себе.

– Лейк, я так тебя люблю! Прости меня, пожалуйста! Я тебя очень люблю!

– Уилл, я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, – вдруг произносит она, глядя мне в глаза.

Не выпуская Лейк из объятий, я встаю с дивана. Она обнимает меня за шею и охватывает ногами талию. Так мы добираемся до спальни и падаем на кровать. Нащупав пуговицу на моих джинсах, она расстегивает их, а я медленно целую ее в шею. Даже не верится, что все это происходит на самом деле, но у меня нет времени на сомнения. Пальцы сами скользят под бретельки бюстгальтера, я целую ее грудь, а Лейк сражается с пуговицей на своих джинсах. Немного приподнимаюсь, чтобы помочь ей, и мы вместе снимаем с нее джинсы и бросаем их на пол рядом с кроватью. Она ложится головой на подушку, я вытаскиваю из-под нее одеяло, накрываю ее своим телом, а сверху натягиваю одеяло. На долю секунды наши взгляды встречаются, и я вдруг вижу застывшую в ее глазах муку. По щекам Лейк текут слезы. Она пытается снять с меня джинсы, но я отвожу ее руки в сторону – я же вижу, что ей больно! Не могу позволить ей сделать это, ведь она мне сейчас не доверяет.

– Лейк, я так не могу, – задыхаясь, шепчу я. – Это неправильно. Ты расстроена. Я не хочу, чтобы твой первый раз был вот таким.

Она ничего не отвечает, просто молча продолжает плакать. Мы лежим рядом несколько минут, не говоря ни слова. Я пытаюсь взять ее за руку, но она отдергивает ладошку, встает с кровати, поднимает с пола джинсы и выходит в гостиную. Я иду за ней следом и смотрю, как она, прерывисто дыша в попытках не разреветься, надевает футболку и джинсы.

– Ты уходишь? – осторожно спрашиваю я. – Не хочу, чтобы ты уходила. Побудь со мной еще немного!

Она не отвечает. Идет к двери, обувается, надевает куртку. Я подхожу к ней и пытаюсь обнять:

– Ты же не злишься на меня за это? Лейк, ты плохо понимаешь, что делаешь! Если мы займемся с тобой любовью сейчас, пока ты на меня еще злишься, то уже завтра ты пожалеешь об этом и будешь злиться не только на меня, но и на себя. Понимаешь?

– Уилл, ты же занимался с ней сексом. – Она отходит от меня подальше и вытирает слезы. – Как я могу не думать об этом? Как я могу не думать о том, что с ней ты занимался любовью, а со мной не хочешь? Ты не представляешь себе, что значит быть отвергнутой. Отвратительное чувство! Из-за тебя я чувствую себя отвратительно!

– Лейк, это полный бред. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью в первый раз, когда ты рыдаешь. Если мы сделаем это сейчас, то оба будем и правда чувствовать себя отвратительно.

Она трет руками глаза и смотрит в пол, стараясь не разрыдаться. Мы стоим посреди гостиной и не понимаем, что будет дальше. Я сказал все, что мог, и теперь мне нужно, чтобы она поверила мне, поэтому я даю ей время подумать.

– Уилл, – наконец произносит она, поднимая на меня глаза с таким видом, как будто ей больно на меня даже смотреть. – Я не уверена, что смогу…

От обращенного на меня взгляда Лейк у меня в буквальном смысле этого слова чуть сердце не останавливается. Мне знаком этот взгляд: так девушка смотрит на тебя перед тем, как сообщить, что собирается уйти.

– В общем… Я не уверена, что смогу быть с тобой. Я пытаюсь, но не знаю, как забыть обо всем этом… Откуда мне знать, чего ты хочешь на самом деле? Откуда тебе самому знать, чего ты хочешь на самом деле? Тебе нужно подумать, Уилл. Нам обоим нужно хорошенько над этим подумать. Мы все должны ставить под сомнение.

Я молчу. Не могу найти нужные слова. Что бы я ни сказал, все оборачивается против меня.

– Я пойду домой, – успокоившись, говорит Лейк. – Пожалуйста, отпусти меня. Просто отпусти меня. Ладно?

Ее спокойный голос, решительность и невозмутимость в глазах разрывают мне сердце. Она поворачивается, чтобы уйти, мне не остается ничего другого, кроме как отпустить ее. И я ее отпускаю!

* * *

В течение часа я пинаю все, что подвернется под руку, точнее под ногу, чищу и мою все, что можно отчистить и отмыть, и громко ругаюсь, вспоминая все известные мне ругательства… А потом иду к Шерри. Она смотрит на меня, не говоря ни слова, уходит и возвращается с чем-то зажатым в кулаке. Я протягиваю ладонь, она дает мне таблетки и смотрит на меня с искренним сожалением. Ненавижу, когда меня жалеют!

Вернувшись домой, я глотаю таблетки и падаю на диван. У меня осталось только одно желание: поскорее забыть обо всем.

* * *

– Уилл! – произносит чей-то голос.

Я пытаюсь открыть глаза и понять, кто это. Пытаюсь пошевелиться, но тело совершенно не слушается, словно его закатали в асфальт.

– Чувак, просыпайся!

Просыпайся?! Да я вообще никакой! С трудом привстаю на диване, протираю глаза и стараюсь приоткрыть их, готовясь сощуриться от яркого солнечного света… Но оказывается, что за окном темно. Я оглядываюсь по сторонам: в кресле напротив сидит Гевин.

– А сколько сейчас времени? И какой день недели? – спрашиваю я.

– Пока что все еще суббота. Где-то около десяти вечера. Сколько же ты в отрубе?

Его вопрос заставляет меня задуматься: мы с Лейк ели базанью около семи. Около восьми я ее отпустил. Я ее отпустил! Я молча ложусь обратно на диван, вспоминая то, что происходило в этой комнате два часа назад.

– Хочешь поговорить об этом? – спрашивает Гевин, но я отрицательно мотаю головой: никакого желания. – Эдди сейчас у Лейкен. Она, кажется, очень расстроена. Мне было неловко там оставаться, поэтому я подумал, что могу пока посидеть у тебя. Но если желаешь побыть один, ты скажи.

– Да нет… Если хочешь есть, в холодильнике стоит базанья.

– Не откажусь. Хочешь чего-нибудь попить? – спрашивает Гевин, направляясь в кухню.

О да! Точнее, выпить. Потирая лоб, я бреду в кухню – голова просто раскалывается. Отодвигаю в сторону стоящие на холодильнике коробки с хлопьями, достаю из бара бутылку текилы и наливаю себе рюмку.

– Э-э-э, я, вообще-то, имел в виду лимонад или минералку! – удивленно восклицает Гевин, глядя, как я залпом заглатываю текилу.

– Отличная идея! – отзываюсь я, достаю из холодильника бутылку с тоником и мешаю с ним текилу в стакане побольше. Не самое удачное сочетание для коктейля, но и так сойдет.

– Уилл?! Я тебя таким еще не видел… Ты уверен, что все в порядке?

Запрокинув голову, я допиваю «коктейль» и ставлю стакан в раковину. Не хочу отвечать на этот вопрос: скажу «все в порядке», он сразу поймет, что я вру, скажу «нет, не в порядке» – спросит, что случилось. Поэтому я просто сажусь рядом и молча смотрю, как он ест базанью.

– Мы с Эдди хотели поговорить с тобой и Лейкен. Но, судя по всему, сейчас не самый подходящий момент… – Гевин замолкает, сосредоточенно ковыряя вилкой базанью.

– О чем поговорить?

Он вытирает рот салфеткой и вздыхает. Вилка в опущенной правой руке зажата так крепко, что белеют костяшки пальцев.

– Эдди беременна, – выдавливает он наконец.

Ушам своим не верю! Голова раскалывается. Из-за таблеток Шерри в сочетании с текилой в глазах двоится.

– Беременна? Как это?! Это точно?!

– Точнее не бывает, чувак!

– Вот дерьмо!

Я встаю из-за стола, беру текилу и наливаю еще одну рюмку. Спаивание несовершеннолетних не входит в число моих занятий, но иногда я готов поступиться своими принципами. Гевину дважды предлагать не приходится: он залпом выпивает текилу и ставит рюмку на стол.

– И что вы решили? – спрашиваю я.

Он идет в гостиную и садится на третий диван. Когда это я успел обзавестись третьим диваном? Забрав со стойки бутылку с текилой, я тоже иду в гостиную, на ходу протирая глаза. На секунду зажмуриваю их, открываю снова: дивана всего два! На всякий случай быстренько сажусь… пока не упал.

– Ничего мы не решили. Эдди хочет оставить ребенка. А мне ужасно страшно, Уилл… Нам же по девятнадцать лет. Мы к этому вообще не готовы.

К сожалению, я прекрасно знаю, что значит внезапно обзавестись ребенком в девятнадцать лет…

– Но ты сам хочешь его оставить? – спрашиваю я.

Глава 8

Воскресенье, 22 января

…Я думаю. Наверное, сейчас еще вечер субботы. Да какая разница! Какая, к дьяволу, разница?!

Лейк… Лейк, Лейк, Лейк, Лейк. Я бы горы свернул, а потом выпил бы еще рюмку. Я так тебя люблю! Да, наверное, выпью еще текилы… И еще мне нужен колокольчик. Я тебя люблю, прости меня, пожалуйста! Нет, я не хочу пить! Но я же не хочу есть, я хочу пить. Но я больше никогда не буду пить чизбургеры! Боже, как я тебя люблю!

Эдди беременна. Гевин в панике. Я отпустил Лейк. Больше про вчерашний вечер я ничего не помню.

За окном противно сияет солнце. Вылезаю из-под одеяла и иду в туалет. Кое-как доползаю до двери, но она заперта. Какого черта кто-то заперся у меня в туалете?! Cтучусь в дверь – ощущение ужасно странное: стучаться в собственный туалет, когда, кроме меня, в доме никого не должно быть!

– Секундочку! – раздается чей-то бодрый голос. Мужской голос. Это не Гевин. Что, черт побери, тут происходит?! Я заглядываю в гостиную: на диване лежат одеяло и подушка. У входной двери стоят ботинки, а рядом с ними – чемодан. Я пораженно чешу затылок и резко поворачиваюсь на звук открывающейся двери туалета.

– Рис?!

– Доброе утро!

– Ты что тут делаешь?

– Ты что, издеваешься? – смущенно взглянув на меня, спрашивает он и садится на диван.

Почему сразу издеваюсь? Мы с ним больше года не виделись, с какой стати мне над ним издеваться?

– Вовсе нет! Что ты тут делаешь? Ты когда пришел?

– Уилл, ты вообще ничего не помнишь? – в шоке переспрашивает Рис.

Я сажусь и пытаюсь напрячь мозг. Так, Эдди беременна… Гевин в панике… Я отпустил Лейк. Все. На этом мысли заканчиваются… По моему растерянному выражению лица Рис понимает, что ему придется напомнить мне, что случилось.

– Я вернулся в прошлую пятницу – мама выставила меня из дома. Вчера мне нужно было где-нибудь переночевать, и ты сказал, что можно остаться у тебя. Ты правда ничего не помнишь?

– Прости, Рис, не помню, – сокрушенно качаю я головой.

– Ничего себе, чувак! – смеется он. – Это ж сколько надо было выпить!

Мысленно подсчитываю рюмки с текилой, вспоминаю про таблетки, которые дала мне Шерри…

– Думаю, дело не в алкоголе…

– Слушай, если я мешаю, то уйду… – внезапно засуетившись, выпаливает Рис.

– Да нет, что ты! Просто я и правда ничего не помню… Первый раз у меня такой провал в памяти.

– Ну да, когда я пришел, ты лыка не вязал… все время говорил что-то про какие-то звезды и про озеро. Я решил, что ты таблеток нажрался. Но ты ж не употребляешь, правда?

– Да не употребляю я никаких таблеток, – смеюсь я. – Просто это самые отстойные выходные в моей жизни… Хуже мне еще не было. Нет, не хочу даже говорить об этом!

– Ну-у-у… Если ты и правда ничего не помнишь про вчерашний вечер… Ты мне сказал, что я могу у тебя пожить месяц-другой. Не помнишь? – приподняв бровь, спрашивает Рис.

Вот поэтому я не люблю много пить: вечно соглашаюсь на то, на что в жизни бы не согласился на трезвую голову… Никакого предлога отказать ему мне не придумать: гостевая спальня у нас в доме есть, он почти что жил у нас, когда мы учились в школе. Мы не виделись со времени его последнего приезда в отпуск из армии, но я все равно считаю его своим лучшим другом.

– Живи сколько нужно. Но я сейчас не самая приятная компания. Тяжелая выдалась неделя.

– Да я уже понял…

Рис берет чемодан, ботинки и идет по коридору в сторону гостевой спальни. Я подхожу к окну и смотрю на дом Лейк. Машины нет. Куда это она уехала? Обычно по воскресеньям она сидит дома и смотрит кино, поедая попкорн, чипсы и прочую гадость.

– Слышь, у тебя в холодильнике мышь повесилась, – раздается голос вернувшегося Риса. – Жрать хочется ужасно. Что купить?

– Да у меня абсолютно нет аппетита, так что покупай что хочешь. Может, попозже и сам съезжу. Завтра Колдер возвращается, так что все равно надо в магазин.

– А где этот проказник?

– В Детройте.

Рис обувается, натягивает куртку и выходит из дома. Я иду в кухню варить кофе, но на столе уже стоит дымящийся кофейник. Что ж, во всем есть свои плюсы…

* * *

Едва я выхожу из душа, как хлопает входная дверь. Это либо Рис, либо Лейк! Я быстро натягиваю штаны и выбегаю в коридор. Так и есть: она уже направляется к двери с вазой в руках и, заметив меня, прибавляет шаг.

– Черт побери, Лейк! – кричу я, бросаясь ей наперерез и загораживая выход. – Не смей! А то я ее вообще от тебя спрячу!

– Ты вообще права не имеешь держать ее у себя, Уилл! – пытаясь обойти меня, кричит она. – Ты лишь ищешь повод, чтобы я к тебе заходила!

Она права, совершенно права, но мне наплевать.

– Неправда! Просто я тебе не доверяю: если ты ее заберешь, то откроешь все сразу!

– Кстати, насчет доверия! Ты сюда ничего по тихой не подкладываешь?! Чтобы я прочитала, растрогалась и простила тебя? – сердито глядя на меня, спрашивает она.

Наверное, мама дает ей крайне разумные советы, раз она решила, что я мухлюю!

– Может быть, тебе стоит прислушаться к тому, что думает твоя мама, Лейк? – смеюсь я.

Она упрямо пытается протиснуться мимо меня, поэтому я вырываю вазу у нее из рук, но Лейк дергает ее к себе с неожиданной силой, ваза падает на ковер, и из нее высыпается несколько десятков крошечных звездочек. Лейк плюхается на колени и лихорадочно начинает собирать их. Только вот складывать их ей некуда – на брюках нет карманов. Тогда она решительно оттягивает воротник рубашки и засыпает звездочки прямо туда.

– Лейк, перестань! – кричу я, хватая ее за запястья. – Ты ведешь себя как десятилетний ребенок!

Я поднимаю вазу и лихорадочно собираю в нее звездочки. Лейк тем временем упорно набивает их за пазуху, и мне не остается ничего, кроме как залезть к ней под рубашку и вытаскивать их оттуда. Она бьет меня по рукам и пытается отползти подальше. Я хватаюсь за край рубашки, Лейк не останавливается, и в конце концов рубашка соскальзывает через голову и остается у меня в руках. Лейк быстро подбирает с пола еще несколько штук и бежит к двери, прижимая звездочки к лифчику.

– Лейк, ты не выйдешь на улицу в таком виде! – кричу я, но спорить с ней бесполезно.

– Еще как выйду! – кричит она в ответ.

Бросившись к ней, я хватаю ее за талию и оттаскиваю от двери, собираясь толкнуть на диван, но тут распахивается дверь и в дом входит Рис с набитыми едой пакетами. Он замирает в холле и смотрит на нас широко открытыми глазами.

Лейк пытается вырваться у меня из рук, совершенно не обращая внимания на то, что какой-то незнакомый человек наблюдает за ее истерикой. Я же не могу думать ни о чем, кроме того, что другой парень видит ее в одном лифчике! Приподняв ее повыше, я все-таки кладу ее на диван, но она тут же вскакивает и пытается прорваться мимо меня к выходу, однако наконец-то замечает стоящего в дверях Риса и кричит, шлепая меня по рукам:

– А ты еще кто такой?

– Э-э-э, меня зовут Рис… я тут как бы живу… – неуверенно отвечает он.

Лейк перестает драться и со смущенным видом складывает руки на груди, пытаясь скрыть наготу. Пользуясь случаем, я выхватываю у нее бульшую часть звездочек и кидаю их в вазу, а потом поднимаю с пола рубашку и протягиваю ей:

– Оденься!

– Черт! – произносит она сквозь зубы, натягивая рубашку на левую сторону и роняя остатки звездочек. – Ну и сволочь же ты, Уилл! Ты не имеешь права держать их у себя! И с каких это пор у тебя появился сосед? – спрашивает она, глядя на Риса.

Рис ошарашенно смотрит на нее, не говоря ни слова и явно не понимая, что происходит. Лейк забирает из вазы несколько звездочек и бросается к выходу. Рис едва успевает отскочить в сторону. Мы смотрим, как она бежит к дому, дважды останавливается, чтобы поднять вывалившиеся на бегу звездочки, и Лейк хлопает за собой дверью. Рис поворачивается ко мне и восхищенно произносит:

– Ого! Боевая девчонка! К тому же симпатичная.

– И к тому же моя! – осаживаю его я.

* * *

Рис занимается обедом, а я ползаю на коленях по гостиной и собираю разбросанные звездочки. Вазу решаю спрятать в буфет в кухне: если Лейк не сможет ее найти, то ей придется заговорить со мной и спросить, куда я ее дел.

– Так что это все-таки за штуки? – спрашивает Рис.

– Подарок от ее мамы. Долгая история, – отвечаю я и тут же понимаю, что тайник чересчур ненадежный: Лейк ее тут сразу найдет. Немного подумав, я достаю вазу из-за пакетов с хлопьями и ставлю ее в бар, за бутылку текилы.

– Так эта барышня – твоя подружка?

Вопрос ставит меня в тупик, учитывая то, что между нами происходит на данный момент, но я все-таки киваю.

– Кажется, ты ей не особенно нравишься, – искоса поглядывая на меня, продолжает Рис.

– Она меня любит! Просто в данный момент я ей не нравлюсь.

– А как ее зовут? – смеясь, спрашивает Рис.

– Лейкен. Но я называю ее Лейк. – Я наливаю себе попить – на этот раз никакого алкоголя.

– Ах так вот о каком «озере» ты бубнил вчера вечером! – еще громче хохочет Рис, раскладывает пасту по тарелкам, и мы садимся за стол. – И что же ты такого натворил, что она так на тебя злится?

Я кладу вилку на стол и вздыхаю. Наверное, сейчас самое время рассказать ему последние новости за тот год, что мы не виделись. Мы с Рисом дружим с десяти лет. Правда, последние два года, с тех пор как он ушел в армию, мы практически не общались. В общем, я рассказываю ему всю историю от начала до конца: как мы с Лейк познакомились, как столкнулись в школе, как поссорились из-за Воэн и что происходило после этого… Когда я наконец умолкаю, Рис уже доедает вторую тарелку пасты. А я к своей даже не притронулся.

– Значит, ты… Значит, между тобой и Воэн действительно все кончено? – осторожно спрашивает он, помешивая пасту.

Обалдеть! Я ему столько всего рассказал, а он спрашивает меня о Воэн!

– Решительно и бесповоротно, – отвечаю я.

– Слушай, ты скажи, если тебе не понравится моя идея… – нерешительно начинает он, ерзая на стуле. – В общем… ты не против, если я приглашу ее на свидание? Если против, я к ней близко не подойду!

Ну конечно, Рис ни капельки не изменился! Из всего моего рассказа он услышал только одно: есть свободная девчонка на примете.

– Рис, мне глубоко наплевать, что будет у тебя с Воэн. Честное слово. Только пообещай, что не станешь приводить ее сюда. Это единственное, о чем я прошу. Она не должна переступать порог этого дома – договорились?

– Да не вопрос! – довольно улыбается он.

* * *

Следующие несколько часов я доделываю домашнее задание и читаю конспект, который оставила мне Воэн. Переписываю все в тетрадку, а ксерокопии выкидываю: меня тошнит от одного вида ее почерка.

Я пытаюсь держать себя в руках и шпионю за Лейк всего раз в час. Не хочу, чтобы Рис решил, что я совсем свихнулся, поэтому подхожу к окну только тогда, когда он выходит из комнаты.

Я сижу за столом, занимаюсь, Рис смотрит телевизор, и тут входит Кирстен – разумеется, не постучавшись.

– А ты еще кто такой? – спрашивает она у Риса.

– А тебе еще не рано так со старшими разговаривать? – парирует он.

Кирстен закатывает глаза, проходит в кухню и садится напротив меня. Она кладет локти на стол, подпирает ладонями подбородок и смотрит, как я читаю конспект.

– Ну что, Лейк сегодня видела? – спрашиваю я, не поднимая на нее глаз.

– Ага.

– Ну и?

– Смотрит кино. Ест кучу всякой гадости.

– Что-нибудь про меня говорила?

– Знаешь что, Уилл, – скрестив руки на груди и слегка понизив голос, произносит Кирстен, – если ты хочешь, чтобы я на тебя работала, думаю, самое время обговорить размер моего честно заслуженного гонорара.

– Значит, ты согласна мне помочь? – спрашиваю у нее я.

– Значит, ты согласен мне платить? – вопросом на вопрос отвечает она.

– Думаю, мы с тобой вполне сможем договориться. Оплаты наличными не будет, но возможен бартер: могу помочь тебе с портфолио.

Кирстен бросает на меня заинтересованный взгляд:

– Продолжай.

– Знаешь, я имею довольно приличный опыт выступлений на сцене. Могу дать тебе кое-что из моих стихов… помочь тебе подготовиться к слэму.

– Ну вот что, – перебивает меня Кирстен, и я вижу, что она напряженно думает над условиями контракта, – будешь водить меня на слэм. Каждый четверг, минимум месяц. Через несколько недель у нас в школе конкурс талантов, я хочу участвовать, поэтому мне нужно как можно чаще бывать на публике.

– Целый месяц?! Не, так не пойдет. Мы с Лейк должны помириться куда раньше. Целый месяц я не выдержу!

– Ты идиот, что ли? Да если я тебе не помогу, она тебя и через год не простит! – Кирстен встает со стула, со скрипом придвигает его к столу и направляется к выходу.

– Ладно. Будь по-твоему. Согласен.

– Отличное решение, – улыбается она. – Тогда пойду займусь делом… Хочешь, чтобы я подкинула ей какую-то конкретную идею?

Что ей ответить? Как вернуть Лейк? Что я могу сказать, чтобы она поняла, как сильно я ее люблю? О чем мне попросить Кирстен? И тут меня осеняет:

– Да! Слушай, Кирстен, попроси ее водить тебя на слэмы! Скажи, что я отказался и что решил больше никогда туда не ходить! Если придется, умоляй ее взять тебя с собой! Если я и смогу убедить ее поверить мне, то разве что со сцены!

– О, какое коварство! – восхищенно ухмыляется Кирстен. – Обожаю! – добавляет она и уходит.

– А это кто? – спрашивает Рис.

– А это моя новая лучшая подруга! – с улыбкой отвечаю я.

* * *

Если не считать нашей стычки из-за звездочек, я, по-моему, достаточно позволил Лейк побыть одной. Кирстен сообщила, что после долгих уговоров Лейк все-таки согласилась сводить ее на слэм в этот четверг. В награду моя новая лучшая подруга получила одно из моих старых стихотворений.

Уже десять вечера. Знаю, что поступаю неправильно, но просто не могу лечь спать, не попытавшись поговорить с Лейк хотя бы еще раз. Что же делать? Какое зло меньше: оставить ее в покое или упорно преследовать? Кажется, пора взять еще одну звездочку. Мне не нравится, что мы так часто открываем их, но сейчас чрезвычайная ситуация.

Выхожу в кухню и застаю там Лейк: она роется в буфете! Прохожу мимо, и она подскакивает от неожиданности. Не говоря ни слова, я достаю из бара вазу, ставлю ее на стойку и беру одну звездочку. Она смотрит на меня, ожидая, что я снова начну кричать, но я молча протягиваю ей вазу. Мы облокачиваемся на противоположные стороны стойки, открываем звездочки и читаем про себя то, что там написано.

Следуй жизненному ритму природы: ее секрет – терпение.

Ральф Уолдо Эмерсон

А я чем занимаюсь? Да терпение – моя вторая натура! Я молча жду, пока Лейк прочитает свою звездочку. Ужасно хочется подбежать к ней, обнять, поцеловать и чтобы все стало как раньше, но я решаю проявить терпение. Она хмурится, читая послание, а потом комкает бумажку, бросает ее на стойку и уходит. А я снова отпускаю ее…

Убедившись, что она ушла, я хватаю ее звездочку и разворачиваю:

 
Что говорит тебе сердце?
Дай ему второй шанс,
Откроется к счастью дверца!
 

«Братья Эйвитт»

Я бы и сам не сказал лучше, думаю я и тихо шепчу:

– Спасибо тебе, Джулия.