Текст книги "Вечерняя заря"

Автор книги: Кнут Гамсун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ

Та же комната на слѣдующій день. Частью новая меблировка; новое кресло передъ письменнымъ столомъ. Садовая скамья вынесена, и на ея мѣсто поставлена качалка.

Карено сидить передъ письменнымъ столомъ и читаетъ газеты.

Фру Карено 44-хъ лѣтъ, въ черномъ, входитъ справа. Въ рукахъ у нея новый халатъ и палка съ серебрянымъ набалдашникомъ. Любуется комнатой. Ну, здѣсь стало немного получше, Иваръ. А ты видѣлъ другія комнаты?

Карено. Мнѣ было некогда посмотрѣть.

Фру Карено. Я и Натали все еще убираемъ. Все новыя вещи. Когда все устроится, у насъ будетъ прямо чудесно.

Карено. Я рѣшилъ выйти изъ общества «Гора».

ФруКарено. Да что ты? Слава Богу! Ты совсѣмъ не подходилъ ко всѣмъ этимъ радикаламъ.

Карено. Прежде я былъ ихъ единомышленникъ.

Фру Еарено. Да, понимаю, но… Такъ ты правда рѣшилъ? Ну, за то ты получишь маленькій подарокъ. Протягиваетъ ему халатъ. Вотъ. Какъ тебѣ удобно будетъ въ немъ работать!

Карено поднимается. Благодарю. Это ты мнѣ?

Фру Карено. Да, надѣнь-ка его. А я сейчасъ вернусь. Уходитъ быстро направо.

Карено снимаетъ сюртукъ и надѣваетъ халатъ. Осматриваетъ себя.

Голосъ фру Карено. Ты готовъ?

Карено удивленъ. Готовъ? Почему? Отворяетъ дверь направо.

Фру Карено входитъ. Я хотѣла спросить, ты переодѣлся?.. Великолѣпно сидитъ. Поворачиваетъ его въ разныя стороны. Онъ очень идетъ къ тебѣ, Иваръ… А вотъ и еще что-то. Вдругъ прячетъ палку. Нѣтъ, это ужъ Сара. Отворяетъ дверь направо и зоветъ: Сара. Сара, 10–11 лѣтъ, высокая для своихъ лѣтъ, входитъ.

Фру Карено. Подай эту палку твоему отцу, Сара.

Capа беретъ у нея палку и подаетъ Карено. Пожалуйста.

Карено. И еще палка, – и съ серебрянымъ набалдашникомъ. Благодарю тебя, дорогая! Разсматриваетъ палку. Даже и имя выгравировано.

Сара. Твое имя? Дай посмотрѣть!

Карено, не слыша ея. И гербъ тутъ же.

Фрy Карено. Нѣтъ, какъ великолѣпно сидитъ на тебѣ халатъ! Надо позвать Натали. отворяетъ правую дверь и зоветъ: Натали!

Фр. Ховиндъ откликается за сценой и входитъ. Что это? Ахъ, Господи! Такой же халатъ былъ у профессора Іервена, когда онъ былъ моимъ женихомъ. Поздравляю. Осматривается. Ну, теперь стало немного лучше, хотя еще многаго недостаетъ.

Карено. Чего еще недостаетъ?

Фр. Ховиндъ. Больше, чѣмъ вы думаете. По намъ нельзя терять время, Элина. Теперь надо подумать, гдѣ поставить піанино. Уходить направо.

Фру Карено. Сейчасъ иду. Къ Карено. Поболтай съ Сарой, хорошо?

Карено. Прости, Элина, но, къ сожалѣнію, у меня такъ строго разсчитано время… Перелистываетъ бумаги на столѣ, палку держитъ подъ мышкой.

Фру Карено. Ты на нее и не взглянулъ. Къ Сарѣ, печально. Ступай въ кухню, милая Сара, и попроси Александру почистить тебѣ башмаки.

Сара. Я сама могу ихъ вычистить. Уходитъ налѣво.

Карено. Ты не должна просить меня объ этомъ, Элина. Ходитъ съ палкой взадъ и впередъ.

Фру Карено. Во всякомъ случаѣ я не думала, что ты покажешь это ребенку.

Карено. Когда мы согласились снова жить вмѣстѣ, у насъ было рѣшено не брать къ себѣ ребенка.

Фру Карено. Да, но ты же знаешь, что она не можетъ оставаться въ деревнѣ, разъ отецъ умеръ и имѣнье продано.

Карено. Пусть ребенокъ живетъ, гдѣ хочетъ, но не приставай ко мнѣ съ нимъ. Откровенно говоря, ты могла бы избавить меня отъ этого позора.

Звонятъ.

Фру Карено въ другомъ тонѣ. Я такъ благодарна тебѣ, Иваръ, что ты выходишь изъ ферейна. Я такъ боялась Тарэ, когда онъ приходилъ.

Карено невольно. Кажется, звонили?

Фру Карено. Теперь у насъ будутъ бывать порядочные люди. Люди твоего положенія. Теперь мы, слава Богу, не бѣдняки.

Карено. Не понимаю, почему я такъ плохо спалъ сегодня ночью. Я вчера ничего не позволилъ себѣ лишняго.

Фру Карено. За это ты отлично выспишься послѣ обѣда въ этой качалкѣ.

Карено. Благодарю. Я еще не такъ старъ.

Александра входитъ изъ двери на заднемъ планѣ и подаетъ Карено письмо. Пожалуйста. Уходитъ налѣво.

Карено распечатываетъ письмо и читаетъ. Вотъ это. Отгадай, отъ кого письмо.

Фр. Ховиндъ въ дверяхъ направо– Когда же ты придешь, Элина? Я тебя жду.

Карено, читая подпись. Отъ профессора Іервена.

Фру Карено. Что?

Фр. Ховиндъ входитъ. Профессоръ Іервенъ прислалъ вамъ письмо?

Карено. Онъ проситъ меня не отказать ему въ нѣсколькихъ минутахъ разговора сегодня днемъ здѣсь, у меня.

Фру Карено. Вотъ какъ! Вынимаетъ изъ кармана пудру и пудрится.

Карено бросаетъ письмо на столъ, гордо. Разумѣется онъ явится, чтобы передать мнѣ стипендію.

Фр. Ховиндъ беретъ у фру Карено зеркальце. Можешь себѣ представить, гдѣ у меня на лицѣ выросъ волосъ? Вырываетъ волосъ.

Фру Карено. На подбородкѣ?

Фр. Ховиндъ. Вообрази! Тонкій, какъ шелковинка. Отдаетъ зеркало.

Карено. Разъ мы ждемъ такихъ гостей, то я долженъ поглядѣть, что вы такое тамъ устроили. Уходитъ направо.

Фру Карено хочетъ итти за нимъ.

Фр. Ховиндъ удерживаетъ ее. Въ такомъ случаѣ ужъ ты извини меня, Элина. Мнѣ надо сбѣгать домой. Подумай только, кто придетъ: профессоръ Іервенъ. Беретъ его письмо. Все тотъ же почеркъ, гордый и твердый.

Фру Карено. Такъ ты вернешься?

Фр. Ховиндъ. Сейчасъ же. Я хочу немного переодѣться.

Фру Карено. Но къ чему это?

Фр. Ховиндъ. Ну, все-таки… Какъ ты думаешь, мнѣ просто ноклониться или сдѣлать книксенъ? Вѣдь передъ великими людьми можно дѣлать книксенъ. Смотри. Присѣдаетъ. Ну, что? Подумай, съ тѣхъ поръ какъ мы разошлись, я ни разу не говорила съ нимъ. Этому уже двадцать лѣтъ.

Фру Карено. Онъ, вѣроятно, ужасно угрюмый?

Фр– Ховиндъ. Угрюмый? Нѣтъ, нѣтъ. Это душа-человѣкъ. Знаешь, что онъ одинъ разъ сдѣлалъ со мной?

Фру Карено шокирована. Нѣтъ, какъ же я могу это знать, дорогая.

Фр– Ховиндъ. Онъ нарисовалъ мнѣ брови. Смѣется. Густыя брови. Серьезно. Знаешь, что я надѣну? Мою голубую шелковую душегрѣйку.

Фру Карено. Почему именно ее?

Фр. Ховиндъ. Такъ я хочу. Зачѣмъ же она меѣ, если я не надѣну ее даже сегодня.

Карено справа. Да, теперь совсѣмъ не то.

Фру Карено. Не правда ли?

Карено. Я просто не узнаю нашего дома.

Фр. Ховиндъ. Итакъ, до свиданья. Я должна сбѣгать на минутку домой, Карено. Уходитъ въ двустворчатую дверь.

Карено. Наконецъ-то и Карстену Іервену пришлось склониться.

Фру Карено. Хотѣла бы я знать, что ему собственно надо отъ тебя.

Карено. О, объ этомъ не можетъ быть никакого вопроса. Онъ хочетъ первый сообщить мнѣ, что я получаю стипендію. На этотъ разъ имъ было невозможно обойти меня. Читаетъ опять письмо.

Фру Карено. Ахъ, Господи, мнѣ еще надо тамъ кончить уборку. Уходить направо.

Сара входитъ слѣва. Мама ушла?

Карено бросаетъ письмо. Да… Послушай, Сара, я долженъ тебя поблагодарить за эту чудную палку?

Сара. О, нѣтъ, маму. Я только должна была передать ее тебѣ.

Карено. Ну, благодарю тебя, дружочекъ. Подходитъ къ ней. Какая ты ужъ большая, Сара.

Сара. Да, я ужъ большая.

Карено. Какъ выросла, какъ выросла!

Сара. А ты мой отецъ?

Карено. Гм… Что?

Сара. Ты мой отецъ?

Карено. Ты такъ выросла, что мнѣ, пожалуй, ужъ не поднять тебя.

Звонятъ.

Сара. Звонятъ.

Карено. Это, вѣроятно, гости.

Сара. Отпереть?

Карено. Нѣтъ, нѣтъ. Это сдѣлаетъ Александра, Обнимаетъ ее. А тебѣ хочется отпереть, дѣвочка? Ты не изъ трусливыхъ, а?

Capа качаетъ головой. нѣтъ.

Карено. Да, такъ… Но тебѣ, вѣроятно, здѣсь въ городѣ многое кажется страннымъ?

Сара. Да. Здѣсь много домовъ.

Карено. Да, да.

Сара. А удивительнѣе всего, что всѣ помнятъ свои дома.

Карено. Ахъ, да. Ну, и ты этому скоро научишься. Треплетъ ее по щекѣ. Славная, милая Сара!

Бондесенъ входитъ черезъ двустворчатую дверь. Карено отталкиваетъ Сару.

Бондесенъ. Здравствуйте, Карено. Я заглянулъ къ вамъ на минутку.

Карено повелительно Сарѣ. Иди къ мамѣ! Сара ухоДитъ направо.

Карено. Садитесь пожалуйста.

Бондесенъ беретъ шляпу и садится. Благодарю васъ, я не надолго. Я спѣшу на собраніе, чтобы… Вы ужъ прочли газету?

Карено. Конечно. Вы могли бы подождать съ вашей замѣтной.

Бондесенъ. Собственно, почему же?

Карено. Потому что я васъ просилъ объ этомъ.

Пауза.

Бондесенъ. Вамъ эта замѣтка въ самомъ дѣлѣ непріятна?

Карено. Что объ этомъ говорить. Можетъ быть, этотъ шагъ необходимъ. Но одно я знаю, двадцать лѣтъ тому назадъ я бы безвозвратно осудилъ себя за него.

Бондесенъ. Двадцать лѣтъ тому назадъ, да.

Карено. Гм… а развѣ теперь я сталъ умнѣе, чѣмъ тогда? Или не былъ я развѣ тогда гораздо умнѣе, чѣмъ теперь?

Бондесенъ. А вы читали замѣтку объ Іервенѣ?

Карено. Іервенъ будетъ сегодня у меня. Подаетъ Бондесену письмо Іервена.

Бондесенъ. Да? Что ему отъ васъ надо?

Карено. У него можетъ быть только одинъ поводъ.

Бондесенъ. Какой же?

Карено. Другого у него быть не можетъ… Какъ вы думаете, этотъ халатъ придаетъ болѣе старый видъ или нѣтъ?

Бондесенъ бросаетъ равнодушно письмо на столъ Ахъ, нѣтъ. Правда, нельзя отрицать, что онъ придаетъ извѣстную солидность.

Карено. А эта палка? Показываетъ палку.

Бондесенъ. Можетъ быть. Я уже имѣю полномочія, о которыхъ вы меня вчера спрашивали. Въ главномъ засѣданіи всѣ со мной согласны.

Карено нетерпѣливо бросаетъ палку на столъ. Не знаю, Бондесенъ, вы дѣйствуете съ такой поразительной быстротой. Я хочу все это сначала хорошенько обдумать. Начинаетъ ходить взадъ и впередъ.

Бондесенъ. Если вы теперь отсрочите хоть на немного этотъ шагъ, – все равно вамъ придется его сдѣлать. Возьмите меня, возьмите себя, если хотите; придя въ извѣстный возрастъ, всегда переходишь на сторону порядка. Мудрая природа разъ навсегда такъ постановила.

Карено. Было время, когда я такъ не думалъ. И еще теперь я трижды подумаю объ этомъ.

Бондесенъ. Вамъ представляется такой почетный случай: вы будете избраны на мѣсто Іервена. Справа входитъ фру Карено, Бондесенъ встаеть. Добрый день, сударыня. Добро пожаловать снова въ нашъ городъ. Пожимаетъ руку фру Карено. Вы долго пробыли въ отсутствіи?

Фру Карено. Всего двѣ недѣли.

Бондесенъ. А я въ это время стараюсь превратить Карено въ депутата.

Фру Карено. Я слышала, что вы ему говорили объ этомъ.

Бондесенъ. Но онъ такъ медлителенъ въ своихъ рѣшеніяхъ.

Карено. Я уже около десяти лѣтъ сомнѣваюсь въ идеяхъ моей юности, но этихъ сомнѣній хватитъ еще на десять лѣтъ. А тогда мнѣ будетъ шестьдесятъ.

Бондесенъ. Нѣтъ, вы именно теперь въ настоящемъ возрастѣ для честнаго образа мыслей. Вы будете избраны на мѣсто профессора Іервена, вы будете занимать должность, на которую васъ призвалъ Богъ и довѣріе гражданъ; а когда придетъ время, вы возвыситесь до члена королевскаго совѣта.

Фру Карено. Государственнаго Совѣта?

Карено. Я не думаю.

Бондесенъ коротко. Вы должны помнить, что я въ такомъ возрастѣ, когда уже откровенно высказываютъ свои мнѣнія.

Фру Карено, Правда, Иваръ, тебѣ не слѣдуетъ такъ говорить.

Бондесенъ къ фру Карено. Повторяю еще разъ: путь Карено открытъ для него!

Карено, продолжая стоять. Почему вы не обратитесь къ кому-нибудь другому?

Бондесенъ. Потому что вы человѣкъ съ именемъ. Потому что вы теперь богаты, – простите, что я касаюсь этого вопроса. И потому, что за вами пойдетъ тридцать человѣкъ.

Карено. Богата моя жена, а не я.

Фру Карено. Но, Иваръ, ты отлично знаешь, что это все равно.

Бондесенъ. Само собой разумѣется. А человѣкъ, который хочетъ быть депутатомъ въ Норвегіи, долженъ имѣть въ карманѣ что-нибудь побольше юридическаго аттестата.

Фру Карено. Дорогой Иваръ, будь такъ добръ и помоги носильщикамъ передвинуть нѣсколько тяжелыхъ вещей. Піанино должно стоять наискось въ углу. Карено уходить. Садитесь, прошу васъ. Бондесенъ садится. Фру Карено садится нѣсколько въ сторонѣ отъ него. Неужели дѣйствительно возможно, что Иваръ будетъ въ государственномъ совѣтѣ?

Бондесенъ. Со временемъ, безъ всякаго сомнѣнія… Разрѣшите мнѣ одинъ вопросъ: я видѣлъ здѣсь прелестную дѣвочку, это ваша дочь?

Фру Карено. Да. Это Сара.

Бондесенъ. Увѣряю васъ, я былъ такъ тронутъ, когда увидѣлъ ее. И я рѣшилъ сдѣлать для вашего мужа все возможное, – какъ ничтожный знакъ моей преданности.

Фру Карено. Развѣ у профессора Іервена шансы не больше, чѣмъ у Ивара?

Бондесенъ. У профессора Іервена нѣтъ больше никакихъ шансовъ. Онъ былъ уличенъ въ весьма предосудительномъ дѣлѣ.

Фру Карено. Что?

Бондесенъ. И что еще больше говоритъ противъ него: это произошло здѣсь, въ вашемъ домѣ.

Фру Карено вскакиваетъ. Что вы говорите? Кто это знаетъ?

Бондесенъ удивленно взглядываетъ на нее. Кто это знаетъ? Я знаю это.

Фру Карено. Это неправда! Никогда!

Бондесенъ. Мнѣ очень жаль огорчать васъ, но вы должны лучше смотрѣть за вашей дѣвушкой.

Фру Карено. Ахъ, Александра! Садится. Нѣтъ, что вы говорите?

Бондесенъ. Я самъ засталъ ихъ.

Фру Карено. Александру и профессора Іервена?

Бондесенъ. Да.

Фру Карено всплескиваетъ руками. Ну да, развѣ я не говорила все время Ивару; въ домѣ нѣтъ никакого порядка. Подходитъ къ письменному столу и начинаетъ складывать бумаги. Я никогда не слыхала ничего подобнаго! Гдѣ же вы ихъ поймали? Садится.

Бондесенъ. Тамъ. Днемъ; всюду мертвая тишина; ни одна душа не могла ничего заподозрить. Я вхожу. И что же вижу? Интимнѣйшій tête-à-tête.

Фру Карено, Что же они дѣлали?

Бондесенъ. Онъ… онъ цѣловалъ ее.

Фру Карено вскакиваетъ. Вы сошли съ ума! Да, да, такъ я и говорила. Идетъ къ столу, быстро и возбужденно приводитъ въ порядокъ бумаги. И вы говорите, это было среди бѣлаго дня?

Бондесенъ. Недурно, не правда ли?

Фру Карено перестаетъ убирать. Я сейчасъ прогоню Александру.

Бондесенъ. При другихъ обстоятельствахъ я бы самъ посовѣтовалъ вамъ это; но при настоящемъ положеніи дѣлъ – нѣтъ. Это можетъ повредить карьерѣ Карено.

Фру Карено. Нѣтъ, и подобныя вещи происходятъ въ такомъ домѣ, какъ нашъ!

Бондесенъ. Совершенно вѣрно. Поэтому я ничего не сказалъ Карено. Вы это понимаете гораздо лучше.

Фру Карено подозрительно. Я понимаю только то, что это можетъ намъ повредить. Снова убираетъ.

Бондесенъ. Да, да, я это и хотѣлъ сказать. Вы лучше предвидите послѣдствія. Оставьте все, какъ есть, до дня ея срока; тогда не выйдетъ никакого скандала. Сквозь зубы. Но профессоръ Іервенъ увидитъ, какъ пройдутъ его выборы.

Фру Карено. Невѣроятно, неслыханно!

Бондесенъ. Я уже сдѣлалъ ему сегодня въ газетѣ тонкій намекъ въ видѣ маленькой случайной замѣтки,

Фру Карено съ внезапнымъ подозрѣніемъ. Но скажите – что вамъ понадобилось въ кухнѣ?

Бондесенъ. Мнѣ? Гм… Что мнѣ… Это вамъ объяснитъ Карено. Здѣсь былъ одинъ молодчикъ, по имени Тарэ. Онъ не желалъ мнѣ позволить выйти въ ту дверь. Указываетъ на дверь на заднемъ планѣ. Такъ что пришлось отправиться черезъ кухню.

Фру Карено. А, Тарэ опять былъ здѣсь со своей шайкой? Ну, отъ этихъ людей всего можно ждать. Садится. Скажите, вы не можете освободить Ивара отъ этого общества? Это совсѣмъ не подходящее для насъ знакомство.

Бондесенъ. Я сдѣлаю это и сумѣю еще выше вознести вашего мужа. Ради Сары и ея матери.

Фру Карено медленно отходитъ отъ него. Благодарю васъ.

Бондесенъ. Сколько лѣтъ Сарѣ?

Фру Карено. Лѣтъ десять-одиннадцать. Почему вы это спрашиваете?

Бондесенъ поднимается одновременно съ ней. Не знаю, но когда она стояла передо мной, мнѣ казалось, что я ее зналъ, что я ее сразу узналъ. У меня что-то здѣсь шевельнулось. Кладетъ руку на грудь.

Фру Карено твердо смотритъ на него. Сара – дочь Ивара.

Бондесенъ. Да. Гм… Конечно. Я очень радъ… Итакъ, рѣшено, онъ долженъ выйти изъ ферейна. Предоставьте это мнѣ.

Карено входитъ справа.

Бондесенъ. Я какъ разъ говорилъ, что считаю дѣло уже рѣшеннымъ. Итакъ, я приготовлю статейку къ завтрашнему номеру газеты.

Карено. Умѣрьте ваше безсовѣстное рвеніе, Бондесенъ. Я уже нѣсколько разъ повторилъ вамъ, что хочу сначала все это серьезно обсудить. Въ концѣ концовъ я не могу сдѣлать этого изъ-за Іервена.

Фру Карено. Изъ-за такого негодяя!

Бондесенъ. Послѣ того, что о немъ стало извѣстно, Іервенъ ни въ какомъ случаѣ не будетъ предложенъ на выборахъ.

Карено къ женѣ. А что сдѣлалъ Іервенъ тебѣ?. Онъ давилъ меня цѣлыхъ двадцать лѣтъ, а теперь ему приходится уступить мнѣ дорогу. И вотъ сегодня онъ является ко мнѣ, чтобы оказать мнѣ вниманіе.

Бондесенъ. Какое вниманіе?

Карено. Іервена можетъ привести сюда только одно: желаніе поздравить меня со стипендіей.

Бондесенъ улыбаотся и качаетъ головой. Вы ошибаетесь, Карено. Вы не получаете стипендіи.

Карено. Что?

Бондесенъ. Это рѣшилось вчера поздно вечеромъ. Ловкій парень вашъ Іервенъ!

Карено, шатаясь, опускается на стулъ.

Фру Карено. Слышишь? На твоемъ мѣстѣ я бы не приняла его. Во всякомъ случаѣ, ему не къ чему входить въ твою комнату.

Карено. Да, такъ я не получилъ стипендіи…

Фру Карено. Слава Богу, ты теперь въ ней не нуждаешься, Иваръ.

Карено горько. Ты хочешь, чтобы я былъ твоимъ стипендіатомъ? Поднимается и быстро ходитъ взадъ и впередъ. Ха-ха, это забавно! Двадцать лѣтъ!

Бондесенъ. Вамъ представляется прекрасный случай вознаградить себя. Іервенъ много лѣтъ стремился къ единственной цѣли и не могъ приблизиться къ ней.

Карено. Я не знаю цѣли, которой не могъ бы достигнуть этотъ человѣкъ. Рѣшимости ему не занимать.

Бондесенъ. Виноватъ, Іервенъ стремился къ этой цѣли, а достигнете ея, напротивъ, вы.

Карено. Да о какой цѣли вы говорите?

Бондесенъ. О портфелѣ министра народнаго просвѣщенія.

Карено. Въ такомъ случаѣ, вы, можетъ быть, и правы. Потому что, видитъ Богъ, онъ совсѣмъ не человѣкъ науки. Останавливается у письменнаго стола. Что это такое?

Фру Карено. Я немного прибрала на столѣ. Надо, чтобы у насъ было побольше порядка.

Карено взглядываетъ на нее. Ахъ, знаешь, никогда не дѣлай этого, Элина. Кладетъ бумаги на прежнее мѣсто.

Фру Карено. Что такое?

Бондесенъ. Ну, дорогой Карено, я отправлюсь назадъ въ засѣданіе. Беретъ шляпу. Когда я вернусь, вы, вѣроятно, придете ужъ къ какому-нибудь рѣшенію. До свиданья. Прощайте, сударыня. Уходитъ.

Фру Карено. Какъ ты говоришь со мной при постороннихъ. Я никогда не дотронусь до твоихъ бумагъ.

Карено бросаетъ бумаги на столъ и начинаетъ ходить взадъ и впередъ. Дваддать лѣтъ! Нѣтъ, это безуміе, безуміе!

Фру Карено. Я хотѣла бы еще тебя попросить

Карено. О чемъ?

Фру Карено. Тебѣ непріятно, Иваръ, чтобы Сара звала тебя отцомъ? Карено молчитъ. Она говоритъ, что спрашивала тебя два раза, но ты ей ничего не отвѣтилъ.

Карено, продолжая стоять. Я доставлю тебѣ этимъ большое удовольствіе, Элина?

Фру Карено. И ты еще спрашиваешь! Да иначе сдѣлать невозможно!

Карено. Да, да, разъ мы живемъ въ такомъ блестящемъ домѣ и для насъ расцвѣтаетъ новая жизнь. Быстро ходитъ взадъ и впередъ.

Фру Карено. Не правда ли! У насъ теперь все мѣняется. И я такъ рада, что ты это понимаешь.

Карено. Да, дѣйствительно, я это понимаю.

Фру Карено. Такъ я передамъ дѣвочкѣ твое позволеніе. А за это и я исполню твое желаніе и не буду ничего у тебя трогать. Мы поставимъ тебѣ сюда новую мебель. Да, а какъ ты находишь, если поставить еще большую книжную полку съ книгами?

Карено, Хе-хе. Конечно, по стѣнамъ не хватаетъ книжныхъ полокъ. Да, это, такъ сказать, большой пробѣлъ въ моемъ приданомъ.

Фру Карено. Но, дорогой, теперь ты можешь покупать все, что тебѣ захочется. Ты сталъ богатымъ человѣкомъ, Иваръ. Ты, кажется, все еще не можешь повѣрить этому.

Звонятъ.

Карено. Нѣтъ, нѣтъ, я понемногу начинаю вѣрить этому.

Фру Карено быстро отворяетъ дверь налѣво и зоветъ: Александра! Къ Карено. Надо ей сказать, чтобы она докладывала о тѣхъ, кто приходитъ. Какъ ты думаешь?

Карено останавливается и удивленно смотритъ на нее. Да, да, разумѣется.

Ходитъ взадъ и впередъ.

Александра входитъ слѣва.

Фру Карено. Когда къ намъ будутъ приходить, спрашивайте сначала, о комъ вы должны доложить.

Александра. Я должна сначала спрашивать, о комъ доложить?

Фру Карено. Да, всегда…Теперь можете итти.

Александра, улыбаясь, уходитъ въ двустворчатую дверь.

Карено. Это правильно. Она должна выучить обычаи, а потомъ къ чорту. Хе-хе.

Фру Карено. Да, и какъ можно дальше… Какъ она вообще вела себя, пока меня не было?

Карено. Александра? Нна…

Фру Карено. Я думаю, мы ей откажемъ.

Карено останавливается. Хорошо, отлично будетъ сдѣлано. Вонъ ее! Ходитъ взадъ и впередъ.

Фру Карено. Да, а ты этого не думаешь?

Карено. Ты не можешь дольше ужиться съ ней вмѣстѣ въ кухнѣ. Мы должны взять другую.

Фру Карено. Почему ты такъ дрожишь?

Карено. Я? Отчего же мнѣ дрожать? Развѣ я не счастливчикъ! Развѣ я не могу съ истинной гордостью смотрѣть на вечернюю зарю моей жизни, – жизни, которая продлится, можетъ быть, еще много лѣтъ.

Фру Карено. Ты такъ дрожишь!

Александра изъ двери на заднемъ планѣ. Кандидатъ Тарэ и съ нимъ нѣсколько другихъ господъ. Улыбается.

Карено быстро. Попросите ихъ войти.

Александра уходитъ въ дверь на заднемъ планѣ.

Фру Карено. Ты все-таки ихъ хочешь принять? Надѣюсь, это въ послѣдній разъ.

Карено. Да, Элина, они ко мнѣ приходятъ въ послѣдній разъ.

Фру Карено. Во всякомъ случаѣ, я не желаю тутъ присутствовать. Карено быстро сбрасываетъ халатъ. Нѣтъ, какъ это ты можешь переодѣваться при мнѣ?! Быстро уходитъ направо.

Тарэ, Хойбро и нѣкоторые другіе члены «Горы» входятъ черезъ дверь на заднемъ планѣ. Всѣ низко кланяются.

Карено, бросая халатъ. Это старость. Беретъ со стола палку и бросаетъ ее изо всѣхъ силъ на полъ. Это костыли. Надѣваетъ сюртукъ. А вотъ это – я.

Тарэ. Мы не помѣшали?

Карено стоитъ у письменнаго стола, дрожитъ отъ волненія. Добро пожаловать, господа! Взгляните на меня: вы видите передъ собой человѣка, который снова обрѣлъ себя. Я сдѣлаю все, о чемъ вы меня просите.

Тарэ. Браво!

Карено. Моя непоколебимость не сломлена, и моя сила въ полномъ расцвѣтѣ. Чего требуете вы отъ меня? Дорогіе друзья, я горю желаніемъ сразиться. Развѣ я старикъ?

Ропотъ среди мужчинъ.

Карено. Подъ моимъ пепломъ тлѣетъ еще огонь. Меня заманиваютъ почестями и должностями – меня, меня! Господа, вино не лимонадъ. Смѣхъ. Я просилъ о стипендіи – я ее не получилъ.

Нѣкоторые. О!

Карено. Меня хотѣли переплавить и подо мной зажгли костеръ. Сколько времени горѣли дрова? Двадцать лѣтъ. Слетались вороны, сбѣгались собаки, тыкались мордами въ дымъ, чихали и убирались назадъ со слезящимися глазами. Господа, моя душа трещала по всѣмъ швамъ!

Хойбро 52-хъ лѣтъ, блѣдный и запуганный, съ длинными, сѣрыми волосами и большой бородой. Но она не сдалась.

Остальные. Нѣтъ!

Карено, топая о полъ ногой. Нѣтъ.

Всѣ. Браво! Браво!

Карено возбужденный. Сегодня я тотъ же, какимъ былъ прежде. Я снова стою у Царскихъ вратъ – и не вхожу въ нихъ. Беретъ со стола рукопись, обернутую въ золотую бумагу. Вотъ моя работа; мнѣ предлагали за нее деньги; она золотая внутри, какъ и снаружи. О чемъ написана эта работа? О всѣхъ прекрасныхъ вещахъ на свѣтѣ, о великолѣпномъ земномъ шарѣ и небесахъ, гдѣ обитаютъ звѣзды. Смѣхъ. За нее дадутъ деньги, цѣлую кучу банковыхъ билетовъ. Но я не печатаю ее. Такъ что же я сдѣлаю съ ней? Я сжигаю ее. Быстро мнетъ рукопись и бросаетъ ее по направленію къ печи съ силой. Я сжигаю ее.

Всѣ. Браво! Браво!

Карено. Земной шаръ! Я высоко цѣню землю, какъ твердое основаніе для моихъ положеній. А звѣзды! Ахъ, звѣзды – слѣды отъ куриныхъ лапокъ, золотыя штучки, которыми Богъ разукрасилъ потолокъ, – господа, не будемъ больше говорить о звѣздахъ. Вытираетъ потъ со лба. Шопотъ и смѣхъ. Вы перешоптываетесь? Я сказалъ слишкомъ много?

Хойбро. Мы говоримъ не объ этомъ.

Карено. Нѣтъ, нѣтъ, я самъ чувствую, что говорю сегодня слишкомъ много. У меня такое ощущеніе, точно кто-то, предостерегая, ударяетъ меня по плечу… Скажите вы, Тарэ.

Тарэ. Что же я могу сказать?

Карено. Что-нибудь сильное, юношеское, что снова воспламенило бы меня, если я потускнѣю.

Одинъ. Вы не нуждаетесь, чтобы васъ воспламеняли.

Тарэ. Да, въ этомъ вы не нуждаетесь. Вы просили о маленькой, ничтожной стипендіи на путешествіе. Вы еще разъ дали случай нашему научному міру постучать къ вамъ въ двери и найти васъ дома, – нашъ научный міръ не воспользовался этой минутой. Ну, и что же, учитель? Сжимаетъ кулаки. Вы протянули открытую руку, – и отдергиваете ее назадъ, зажавъ кулакъ.

Карено. Браво!

Хойбро. Скажите что-нибудь о самомъ господинѣ Карено, Тарэ.

Карено. Да, что-нибудь о томъ, что я написалъ еще въ юности.

Тарэ. Если бы я только зналъ, что вамъ пріятно вспомнить въ эту минуту.

Карено. Правда? Какъ это хорошо! Да, я знаю, это было сказано отъ души. Выберите сами, что хотите.

Тарэ. Мнѣ вспоминается одно мѣсто изъ вашей статьи о четвертой заповѣди. «Чему вы хотите научить юность?» пишете вы. «Почитать старость. Почему? Это ученіе – выдумка самой старости, сдѣлавшейся безсильной. Когда старость не можетъ стоять дольше во главѣ жизненной борьбы, – отходитъ она въ сторону и скрывается? Нѣтъ, она разсаживается на высотахъ и приказываетъ юности оказывать ей почести и подчиненіе. И когда юноши подчиняются, старцы, какъ громадные скелеты птицъ, сидятъ на вершинахъ и радостно киваютъ покорнымъ. Слушайте, вы, юноши! Низвергайте старыхъ и занимайте ихъ мѣста. Вамъ принадлежитъ могущество и слава въ вѣчности».

Карено. Это писалъ я?

Тарэ. «Чѣмъ старцы выше васъ?» говорили вы. «Опытомъ. Во всей его жалкой, блеклой наготѣ опытомъ. Къ чему поможетъ опытъ вамъ, когда вы все-таки должны все познать сами, когда каждый долженъ лицомъ къ лицу столкнуться съ жизнью. Ахъ, никогда еще мой опытъ не оказывалъ тебѣ услуги, о которой ты толкуешь. Низвергайте старую ложь». Карено отираетъ лобъ. «Когда говоритъ старецъ, юноша долженъ молчать. Почему? Потому что такъ сказала старость. Итакъ, старость ведетъ спокойную, беззаботную жизнь на счетъ юности. Старыя сердца умерли для всего, кромѣ ненависти ко всему новому и юношескому. А въ истощенномъ мозгу хватаетъ силы только для одной мысли, для одной злой лжи; юность должна почитать беззубыхъ старцевъ. Въ то время какъ юность мучительно ежится и страдаетъ подъ игомъ этого циничнаго ученія, побѣдители радостно улыбаются своей изобрѣтательности и считаютъ, что міръ устроенъ превосходно».

Карено. И это написалъ я?

Тарэ. И дальше: «Человѣкъ становится психически и физически старикомъ, достигнувъ пятидесяти лѣтъ. Онъ дышитъ съ трудомъ, когда шнуруетъ башмаки, и долженъ отдыхать, написавъ книгу. Если у него есть имя, то онъ долженъ имѣть агентовъ, чтобы распространять его дальше. У него есть соучастники за границей, агенты въ Германіи, Англіи и Франціи; но особенно важенъ нѣмецкій агентъ. А самъ онъ воображаетъ, что еще молодъ. Чтобы не отстать отъ времени, онъ приноравливается къ юности и тайкомъ читаетъ ея книги. И это онъ дѣлаетъ не для того, чтобы въ душѣ порадоваться тому новому, что онъ встрѣтитъ, но единственно, чтобы научиться и позаимствовать – слава и честь ему за: это! Если юноши найдутъ новый путь, старецъ начнетъ самъ себѣ нашоптывать на ухо: „и ты можешь итти этой дорогой“. А если нѣмецкій агентъ – человѣкъ, знающій свою обязанность, то онъ немедленно оповѣстить въ широко распространенныхъ газетахъ, что именно этотъ прекрасный старецъ первый – прежде всѣхъ – и нашелъ новый путь. И старецъ, имѣя за собой полсотни лѣтъ, будетъ себя чувствовать въ высшей степени прекрасно»…

Карено прерываетъ его. Нѣтъ, я написалъ это слишкомъ опрометчиво. Почему вы цитируете именно это мѣсто? Что это значитъ? Это безумныя мысли. Съ тѣхъ поръ я сталъ зрѣлымъ человѣкомъ. Неужели я это дѣйствительно писалъ?

Тарэ. Да, но двадцать лѣтъ тому назадъ.

Карено. Какія глупости! Пятьдесятъ лѣтъ еще не старость. Я, вѣроятно, написалъ «шестьдесятъ»?

Тарэ. Вы написали «пятьдесятъ». Заключеніе гласитъ такъ. Сжимая кулаки. «Зачѣмъ переносите ложь, вы, юноши? Почему не идете вы на улицу, не ищете человѣка пятидесяти лѣтъ и не говорите ему: «прочь съ дороги, старикъ! Мы моложе тебя. Твоя жизнь кончена, дай мѣсто нашей. Умирай съ Богомъ».

Нѣкоторые. Браво! Браво!

Карено. Теперь они гремятъ. О, замолчите… Нѣтъ, это было написано не подумавъ. Вытираетъ лобъ. Коротко и ясно: чего вы требуете отъ меня, господа? Вы вѣдь знаете, что мнѣ самому пятьдесятъ лѣтъ.

Тарэ. Тѣмъ-то вы и велики, что вамъ пятьдесятъ лѣтъ и вы еще молоды.

Карено. Да, я еще молодъ. Не правда ли, вы тоже такъ думаете? Но я созрѣлъ противъ прежняго.

Хойбро. Итакъ, на выборахъ мы можемъ на васъ разсчитывать?

Тарэ. Пст! Это само собой разумѣется! Къ Карено. Весьма возможно, что теперь вы стали опытнѣе, чѣмъ раньше; я не могу судить объ этомъ. Но во всякомъ случаѣ мы дорожимъ вами такимъ, какимъ вы были прежде. Вы не звучали за одно съ хоромъ глупцовъ, вы были драгоцѣннымъ диссонансомъ нашей страны.

Карено. Да, такъ когда-то было. Въ Персіи есть поговорка: Я спрашиваю своего муленка: «Мой быстрый скакунъ, можешь ли ты перенести меня въ городъ?» И муленокъ встаетъ на дыбы и говоритъ: «Да». Черезъ двадцать лѣтъ я спрашиваю того же муленка: «Послушай, муленокъ, мой гнѣдой скакунъ, можешь ли ты перенести меня въ городъ?» И онъ падаетъ ницъ и хрипитъ: «Да».

Хойбро. Что это значитъ?

Карено. Это значитъ, любезный Хиіібро, что воля человѣка не свободна.

Хойбро. Ахъ, такъ.

Карено безпокойно. Развѣ раньше, когда я былъ молодъ, я не говорилъ этого?

Тарэ. Вы учили: «Жизнь – это свободный подарокъ творенію, которое черезъ это становится несвободнымъ».

Карено облегченно. Ну да, это то же самое: «которое черезъ это становится несвободнымъ» Благодарю васъ, Тарэ. Мой теперешній взглядъ не противорѣчитъ прежнему.

Хойбро. Надо ли это понимать такъ, что въ день выбора ваша воля будетъ несвободна?

Тарэ вопросительно. Нѣтъ, вѣдь мы невѣрно поняли васъ?

Карено. Вы все съ вашими вѣчными выборами, Хойбро. Горячо. Взгляните на мои сѣдые волосы, господа. Мнѣ уже пятьдесятъ лѣтъ. Неужели вы снова хотите изгнать меня?

Тарэ. Почему же? Этого мы совсѣмъ не хотимъ.

Карено. Если я исполню ваше желаніе, то вы меня больше не увидите. И меня пугаетъ не разлука съ отчизной, это мнѣ уже приходилось переживать, но, уходя отсюда, я оставлю здѣсь половину моей души.

Хойбро. Мнѣ кажется, это сказано довольно ясно. Идетъ къ дверямъ на заднемъ планѣ.

Карено. Вы не читали сегодня замѣтки въ газетѣ Бондесена?

Нѣкоторые. Нѣтъ.

Тарэ. Мы не читаемъ этой газеты.

Карено. Но чего же вы собственно хотите отъ меня, друзья мои?

Тарэ. Вы были такъ веселы и увѣрены, когда мы пришли къ вамъ сегодня.

Карено про себя. Это была борьба.

Хойбро. Вашимъ двоякимъ отношеніемъ къ выборамъ вы внесли смуту въ наше общество. Если вы выйдете изъ него, то все погибнетъ.

Карено. Такъ вы для этого и пришли ко мнѣ?

Хойбро. Мы ставимъ вамъ простой вопросъ, который рѣшаетъ все: вы раздѣляете наши взгляды или выходите изъ общества?

Карено. А вы, Тарэ?

Тарэ сжимаетъ кулаки, печально. Я обращаюсь къ вамъ съ тѣмъ же вопросомъ.

Карено. Взгляните на мои сѣдые волосы.

Хойбро. Я могу сказать съ такимъ же правомъ: взгляните на меня, Иваръ Карено. Я старше васъ. Пауза.

Карено. Я вашъ. Въ волненіи садится.

Тарэ ударяетъ рука объ руку, къ другимъ. А, что я вамъ говорилъ!

Хойбро. Я позволю замѣтить, что слово это только слово.

Карено. А я позволю замѣтить, чтобы меня оставили теперь въ покоѣ. Я плохо спалъ эту ночь.