Текст книги "Анаконда (сборник)"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

Соавторы: Франсис Карсак,Фредерик Браун,Жерар Клейн,Бертрам Чандлер,Лино Альдани,Орасио Кирога,Гарри Уолтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Орасио Кирога
АНАКОНДА

I

Было десять часов вечера; стояла удушливая жара. Ветер стих, и черное, как уголь, предгрозовое небо тяжело нависло над сельвой. Время от времени, рассекая непроглядный мрак, на горизонте вспыхивали молнии и слышались глухие раскаты грома; но шумный тропический ливень был еще далеко.

С медлительностью, свойственной ядовитым змеям, Лансеолада осторожно скользила по тропинке среди зарослей белого дрока. Это была на редкость красивая полутораметровая ярара 11
  Ярара – разновидность южноамериканской ядовитой змеи.


[Закрыть], покрытая с боков – чешуйка к чешуйке – ровными черными зубцами. Она пробиралась вперед, ощупывая дорогу раздвоенным кончиком языка, который, как известно, у змей служит органом осязания.

Лансеолада вышла на охоту. На перекрестке двух троп она остановилась, свернулась не спеша клубком, поерзала немного, чтобы поудобнее устроиться, и, медленно опустив голову на кольца своего гибкого тела, замерла в ожидании.

Минута за минутой прошло пять часов, Лансеолада ничем не выдавала своего присутствия. В эту ночь ей не везло! Начинало светать, и она уже собиралась уйти ни с чем, как вдруг изменила свое решение. Прямо перед ней, на бледном предрассветном небе отчетливо выступала огромная неподвижная тень.

– Проползу-ка я около Дома, – прошептала яраpa. – Вот уже несколько дней, как оттуда доносится шум… Надо быть начеку…

И она осторожно заскользила в сторону тени.

Дом, который занимал внимание Лансеолады, был старым деревянным бунгало, еще сохранившим следы побелки. Вокруг виднелось несколько навесов. С незапамятных времен здание было заброшено, и в нем никто не жил. А теперь оттуда слышались непривычные звуки: топот ног, лязг железа, ржание коней – все говорило о присутствии человека. Плохо дело…

Однако опасения следовало проверить, и это удалось Лансеоладе гораздо раньше, чем она ожидала.

До слуха змеи донесся протяжный скрип открываемой двери. Она вытянула шею и при свете занимавшейся зари увидела высокую плотную фигуру, которая двигалась по тропинке в ее сторону. Шум шагов – твердых, уверенных, гулких шагов – издалека возвещал приближение врага.

«Человек!» Лансеолада вмиг сжалась в клубок и приготовилась к нападению.

И вот тень уже над ней. Где-то совсем рядом опустилась огромная нога, и ярара, рискуя жизнью, хищно выбросила вперед голову и сейчас же отдернула ее назад.

Человек остановился; ему почудилось, будто его ударили невидимым хлыстом по ногам. Не сходя с места, он внимательным взглядом окинул заросли и, ничего не обнаружив в обманчивом полумраке зарождавшегося дня, решительно зашагал вперед.

И Лансеолада поняла, что на этот раз Дом действительно начал жить привычной жизнью Человека. Она поползла к своей норе, унося уверенность в том, что ее ночное приключение было лишь прологом великой драмы, которая не замедлит разыграться в ближайшие дни.

II

На следующий день Лансеолада сразу же вспомнила об опасности, нависшей над змеиным родом с появлением Человека. С незапамятных времен два понятия – человек и опустошение – слились воедино для Царства животных. Для змей эти два понятия воплотились в стальном мачете, беспощадно пролагающем себе путь в сердце девственной сельвы, и в огне, который вслед за ним пожирает вековую чащу, а заодно и скрытые в ней змеиные логова.

Необходимо было действовать быстро и решительно, но не раньше, чем наступит ночь. Лансеолада разыскала двух подруг, которые помогли ей разнести по сельве тревожную весть; они успели до полуночи заглянуть во все змеиные гнезда и норы, и к двум часам собрался Конгресс, хоть и не в полном составе, но с достаточным количеством голосов, для решения вопроса о дальнейших действиях.

У подножья пятиметровой скалы, в глубине леса, притаилась в зарослях папоротника пещера.

С давних пор она служила жильем Террифики, старой-престарой гремучей змеи, с длинным хвостом, на конце которого красовались тридцать две погремушки. В ней не было и полутора метров длины, зато толщиной она была с пивную бутылку. Словом, прекрасный, ядовитый хищник с желтыми ромбами вдоль мускулистого тела, упорный и настойчивый, способный семь часов подряд, не двигаясь с места, подстерегать врага, чтобы затем внезапно вонзить в него свои острые полые зубы, которые, уступая по размеру клыкам других ядовитых змей, не имеют себе равных по совершенству внутреннего строения.

В этой-то пещере и открылось перед лицом неотвратимой опасности и под председательством гремучей змеи заседание Змеиного Конгресса. Кроме Лансеолады и Террифики, на нем присутствовали и другие змеи страны: общая любимица, крошка Коатиарита, с заостренной головой и яркой красноватой полоской вдоль всего тела; стройная, самоуверенная красавица с кофейно-белым узором на спине и боками цвета лососины, прозванная Нойвид, по имени открывшего ее натуралиста; Крусада, которую на юге зовут крестовой гадюкой, – дерзкая соперница Нойвид, не уступающая ей по красоте рисунка; Атрос 22
  Атрос – свирепая, жестокая (исп.).


[Закрыть], одно имя которой наводит страх; а в глубине пещеры притаилась Золотая Уруту; ее черное бархатистое тело, покрытое косыми золотистыми полосами, достигало ста шестидесяти сантиметров.

Надо сказать, что отдельные разновидности страшного змеиного рода Лахезис, или Ярара, к которому, за исключением Террифики, принадлежали все участницы Конгресса, издавна соперничают друг с другом по красоте и яркости своего узора. И действительно, на свете найдется немного существ, столь щедро одаренных природой.

По змеиным законам ни одна из слабо распространенных и малочисленных разновидностей не имеет права председательствовать на заседаниях Конгресса. Поэтому Золотая Уруту – грозная, ядовитая гадюка, которая встречается, однако, довольно редко, – не претендовала на эту честь, охотно уступив ее менее сильной Гремучей змее, представляющей весьма известную и удивительно плодовитую ветвь змеиного рода.

Итак, большинство членов Конгресса было на местах, и Террифика объявила заседание открытым.

– Друзья! – сказала она. – Лансеолада принесла весть о пагубном присутствии Человека. Я думаю, что выражу общее желание, поднимая вопрос о необходимости оградить нашу Империю от вражеского нашествия. У нас остается только одно средство, – ведь опыт показал, что территориальные уступки не спасают положения. Этим средством, как вы отлично понимаете, является непримиримая, беспощадная война против Человека, война, которая должна начаться сегодня же ночью, дав каждой из нас возможность проявить свои способности и таланты. При создавшейся обстановке мне особенно отрадно сообщить Конгрессу, что я не признаю имени, данного мне Человеком: я не Гремучая змея, а такая же Ярара, как и все здесь присутствующие. Смертоносная ярара! Итак, дорогие друзья, мы поднимаем черное знамя Смерти! А теперь пусть кто-нибудь из вас предложит план боевых действий.

Ни для кого не секрет, по крайней мере в Змеиной Империи, что длина зубов Террифики обратно пропорциональна ее умственным способностям. Она отдает себе в этом отчет и, как опытная королева, проявляет достаточно такта, чтобы помалкивать в тех случаях, когда речь идет о разработке плана.

Тогда, лениво потягиваясь, выступила Крусада:

– Я тоже придерживаюсь мнения Террифики и считаю, что не следует ничего предпринимать без определенного плана. Я очень сожалею, что на Конгрессе отсутствуют наши неядовитые родственники – ужи и удавы.

Настало длительное молчание. Очевидно, последнее замечание пришлось собравшимся не по вкусу. Крусада кисло улыбнулась и продолжала:

– Сожалею, что мои слова вам не по душе. Но я напомню лишь об одном: любой удав сильнее нас всех вместе взятых. Победить его невозможно. Это все, что я хотела сказать.

– Если дело идет об их невосприимчивости к яду, – прошипела из глубины пещеры Золотая Уруту, – то я беру на себя рассеять ваши сомнения…

– Яд тут ни при чем, – презрительно возразила Крусада. – У меня его тоже достаточно… – прибавила она, бросая косой взгляд на черно-золотистую гадюку. – Я имею в виду их силу, ловкость и быстроту! Никто не станет отрицать за ними этих прекрасных боевых качеств. Повторяю, что в борьбе, которую мы, змеи, собираемся начать, ужи и удавы будут нам исключительно полезны; больше того, мы не сможем без них обойтись.

Но предложение все еще не находило поддержки.

– На что нам ужи? – воскликнула Атрос. – Они омерзительны!

– У них рыбьи глаза, – жеманно прибавила Остроголовка.

– Когда я их вижу, меня тошнит от отвращения! – процедила сквозь зубы Лансеолада.

– Мне кажется, тебя тошнит от чего-то другого! – откликнулась, злобно сверкнув глазами, Крестовая гадюка.

– Кого? Меня?! – прошипела, задетая за живое, Лансеолада. – Предупреждаю, что на этом высоком собрании ты играешь незавидную роль, защищая бродячих червей.

– Скажи-ка об этом самим ужам-охотникам… – иронически пробормотала Крусада.

Услышав слово «охотники», сборище взволнованно зашумело:

– Глупости! Какие там охотники! Обыкновенные ужи, и больше ничего!

– Они сами называют себя Охотниками, – сухо обрезала Крусада. – И вообще прошу не забывать, что вы на Конгрессе!

Следует сказать, что между Лансеоладой, дочерью крайнего севера, и Крусадой, прирожденной южанкой, с незапамятных времен идет непримиримая борьба, вызванная, по мнению ужей, женским соперничеством.

– Ну, довольно, довольно! – вмешалась Террифика. – Пусть Крусада объяснит, зачем ей нужна помощь ужей, что общего у них с нами – служительницами Смерти.

– Затем, – уже спокойно ответила Крусада, – что нам необходимо знать, чем занимаются люди, поселившиеся в Доме; а для этого к Дому нужно подобраться, и как можно ближе. Как видите, дело нелегкое, – ведь если нашим девизом служит Смерть, то девизом людей тоже является Смерть, и притом гораздо более быстрая, чем наша! Ужи, конечно, намного ловчее нас. Любая из участниц Конгресса может отправиться в Дом попытать счастья. Но вопрос, вернется ли она? Тут Ньяканина просто незаменима. Такие вылазки для нее дело привычное; взобравшись на крышу, она могла бы увидеть и услышать много интересного и сообщить нам обо всем еще до наступления рассвета.

Предложение показалось столь разумным, что на этот раз все собрание, хотя и без особого энтузиазма, было вынуждено с ним согласиться.

– Кто же за ней пойдет? – спросили сразу несколько голосов.

– Я! – откликнулась Крусада и, соскользнув со ствола, поспешила к выходу. – Слетаю в два счета!

– Еще бы! – бросила ей вслед Лансеолада. – Ты с ней так дружишь! Как не слетать!

В ответ Крусада успела лишь обернуться и вызывающе показать язык.

III

Крусада нашла Ньяканину, которая в это время взбиралась на дерево.

– Эй, Ньяканина! – окликнула она подругу. Ньяканина услышала свое имя, но из осторожности не отозвалась сразу.

– Ньяканина! – прошипела Крусада чуть погромче.

– Кто там меня зовет? – спросила Охотница.

– Это я, Крусада!..

– А-а! Кузина… Что тебе нужно, обожаемая сестричка?

– Брось шутки, Ньяканина… Тебе известно, что происходит в Доме?

– Да, я знаю, в нем появился Человек… Что же тут такого?

– А знаешь ли ты, что мы собрали Конгресс?

– Ах, нет, об этом я не знала, – ответила Ньяканина и с такой уверенностью скользнула с дерева вниз головой, точно пробежала по ровной лужайке. – Случилось что-нибудь серьезное?.. В чем дело?

– Пока ни в чем; на всякий случай мы созвали Конгресс. Словом, нам стало известно, что в Доме поселились люди и будто бы они задумали остаться в нем навсегда. А люди – это Смерть! Прежде всего для нас…

– А я-то думала, что вы сами служительницы Смерти! Ведь вы только и болтаете об этом! – насмешливо прервала ее Охотница.

– Оставим это! Нам нужна твоя помощь, Ньяканина.

– Для чего? Ваши дела меня ничуть не касаются.

– Кто знает? На твою беду, ты слишком похожа на нас, гадюк. Защищая наши интересы, ты одновременно защищаешь и свои.

– Понятно! – протянула Ньяканина, решив, что последствия этого сходства и в самом деле могут оказаться для нее роковыми.

– Итак, можем ли мы рассчитывать на твою помощь?

– Что я должна сделать?

– Очень немного. Отправиться в Дом и разнюхать все, что там происходит.

– Это пустяк. Сущий пустяк! – небрежно ответила Ньяканина, почесываясь головой о ствол. – Но вот беда, у меня там наверху пропадает верный ужин… Вчера лесной индейке взбрело на ум устроить на дереве гнездо…

– Тебе наверняка удастся поужинать по дороге, – обнадежила ее Крусада. Кузина медлила в нерешительности.

– Ну, давай, пошли! – заторопилась ярара. – Только сперва зайдем на Конгресс.

– Ну, уж нет! – возразила Ньяканина. – Только не туда! Я делаю вам одолжение, и этого вполне достаточно. А на Конгресс зайду на обратном пути, если мне вообще удастся вернуться. Но видеть раньше времени морщинистый череп Террифики, крысиные глаза Лансеолады и глупую морду Коралины, уж это – извините…

– Но Коралины там нет!

– Все равно. И остальные не лучше!

– Хорошо, хорошо, – примирительно буркнула Крусада. – Но если ты не сбавишь хода, мне за тобой не угнаться.

И действительно, она едва-едва поспевала за легко скользившей Ньяканиной.

– Оставайся-ка лучше здесь, вместе со всеми, – посоветовала та и, рванувшись вперед, в один миг оказалась далеко впереди своей кузины Крусады.

IV

Не прошло и четверти часа, как Охотница достигла цели своего путешествия. В Доме еще не спали. Через открытые настежь двери лились потоки света, и Ньяканина издалека увидела людей, мирно сидевших за столом.

Но чтобы не попасть в беду, следовало остерегаться собак. Есть ли они здесь? Ньяканина их очень боялась. Удвоив осторожность, она скользнула к веранде и, поднявшись по ступенькам наверх, внимательно осмотрелась: ни впереди, ни слева, ни справа не было ни одной собаки. Только на противоположной террасе, которая виднелась позади сидящих людей, развалясь, спал черный пес.

Итак, можно действовать! Со своего места Охотница хорошо слышала голоса, но увидеть людей ей не удавалось. Бросив быстрый взгляд к потолку, она сразу же нашла то, что искала. Это была лестница, приставленная к стене террасы. Разведчица быстро взобралась наверх и примостилась на балке в промежутке между крышей и стеной. Но как ни осторожно скользила змея, она столкнула валявшийся на балконе старый гвоздь, и один из сидящих на веранде поднял голову.

«Конец!» – подумала Ньяканина, затаив дыхание.

Другой человек тоже посмотрел наверх.

– Что там такое? – спросил он.

– Ничего, – ответил первый. – Мне показалось, там мелькнула черная тень.

– Крыса.

– Человек ошибся! – прошептала Ньяканина.

– Или змея.

– А этот Человек угадал, – снова прошептала Охотница, готовясь дорого продать свою жизнь.

Но люди опять склонили головы над столом, и, наблюдая за ними, Ньяканина целые полчаса могла слышать их разговор.

V

В Доме, который вызвал тревогу обитателей сельвы, разместилось весьма важное научное учреждение. Издавна зная, что в этом отдаленном уголке страны водится множество змей, федеральное правительство решило создать здесь Офидиалогический институт серотерапии для изготовления сывороток против змеиного яда. Как известно, главным препятствием для широкого производства сыворотки служит недостаток ядовитых пресмыкающихся. При научном институте находились лаборатории, серпентарий с ядовитыми змеями, а также три лошади, иммунизация которых была почти завершена. Однако научные сотрудники еще не могли приступить к работе: необходимо было пополнить серпентарий, так как на последней стадии иммунизации требуется шесть граммов яда на каждую инъекцию. Заметим, что такое количество оказалось бы смертельной дозой для двухсот пятидесяти неиммунизированных лошадей.

Занятые работой по размещению института в сельве, научные сотрудники засиживались до глубокой ночи, обсуждая лабораторные планы и другие важные вопросы.

– А как сегодня лошади? – спросил человек в дымчатых очках, по-видимому, директор института.

– Совсем сдали, – ответил другой. – Если в ближайшие дни охота окажется неудачной…

Ньяканина, неподвижно застыв на балке, не упускала ни одного слова, ни одного движения собеседников.

– Похоже на то, – успокоенно прошептала она, – что мои ядовитые сестрички изрядно перетрусили. Эти люди вряд ли способны на что-нибудь серьезное…

Вытянув шею и высунув нос из-за края балки, она внимательно рассматривала говоривших. У людей были и другие неприятности.

– Сегодня нам просто не везет, – продолжал один из них. – Разбито пять ампул…

Ньяканина все больше и больше сочувствовала людям.

– Бедняги! – пробормотала она. – Разбить пять ампул!

И она уже собиралась покинуть свое убежище, чтобы заняться обследованием этого безобидного дома, как вдруг услышала следующие слова:

– Зато змеи чувствуют себя отлично… Кажется, здешние условия идут им на пользу.

– Что такое?! – чуть не подскочила Охотница, быстро двигая раздвоенным кончиком языка. – О чем болтает эта лысина в белом халате?

А человек продолжал:

– Для них лучшего места и не придумаешь… А мы в них сейчас очень нуждаемся. И мы и лошади…

– К счастью, здесь можно наловить целую кучу змей. Несомненно, это настоящее змеиное царство.

– Г-м… г-м… г-м… – пробормотала Ньяканина, свернувшись на своей балке в еле заметный клубок. – Дело принимает иной оборот… Надо подольше побыть в обществе этих милых людей… Можно узнать много любопытного.

Она в самом деле услышала столько любопытных вещей, что, покидая через полчаса свое убежище, забыла всякую осторожность и одним неловким движением выдала свое присутствие: сорвавшись вниз, она ударилась о дощатую перегородку, но тут же угрожающе вытянула вперед голову. Из раскрытой пасти показался язык.

Ньяканина иногда достигает трех метров в длину и очень смела. Ее без преувеличения считают самой дерзкой из всех американских змей. Она не боится вступить в схватку с человеком, хотя он значительно сильнее ее. Уверенная в себе, она мнит, что ее все боятся; вот почему наша разведчица почувствовала себя задетой, когда при виде ее люди спокойно рассмеялись.

– Это Ньяканина… Тем лучше; она переловит крыс в доме…

– Крыс? Как бы не так… – вызывающе прошипела змея, не двигаясь с места.

Тогда один из людей не выдержал и встал.

– Хоть она и полезна, но все же змея… Того и гляди заползет ночью в кровать…

И схватив палку, он изо всех сил запустил ее в Ньяканину. Палка, свистя, пронеслась над головой непрошеной гости и с треском ударилась в стену.

Хоть Ньяканина и не труслива, но вдали от сельвы, лицом к лицу с четырьмя людьми, ей стало не по себе; она пустилась наутек с той стремительностью, которая наряду с отвагой является одним из основных качеств Охотниц.

Преследуемая лаем собаки, которая гналась за ней следом, что проливало новый свет на намерения этих людей, – беглянка, изнемогая от усталости, добралась кое-как до пещеры; потом переползла через Лансеоладу и Атрос, чтобы, свернувшись в клубок, отдышаться.

– Я берусь начать боевые действия, – заявила Крусада.

– У тебя есть план кампании? – быстро спросила Террифика, которой никогда не хватало собственных мыслей.

– Никакого. Завтра к вечеру я просто постараюсь подстеречь Человека.

– Будь осторожна! – многозначительно сказала Ньяканина. – У людей еще немало пустых клеток для нас… Да! Я забыла сказать, – прибавила она, обращаясь к Крусаде. – Несколько минут тому назад, около Дома, мне пришлось столкнуться с черной мохнатой собакой… Кажется, она обучена охоте на змей… Будь осторожна!

– Что ж, увидим! Но я прошу завтра вечером созвать Конгресс в полном составе. Если мне не удастся присутствовать, тем хуже…

Между тем удивлению собравшихся не было границ.

– Собака, обученная охоте на змей! Ты уверена?..

– Почти. С ней надо быть начеку. Она может причинить нам больше вреда, чем все люди вместе взятые!

– Я беру ее на себя! – воскликнула Террифика, очень довольная тем, что может без особого умственного напряжения пустить в ход смертоносные железы, из которых яд устремлялся к зубам при малейшем раздражении.

А змеям уже не терпелось разнести новость по своим лесным владениям. Ньяканина, как отличный древолаз, получила особое задание поднять по тревоге змей, живущих на деревьях.

В три часа утра заседание закрылось. Вернувшись к обычной жизни, змеи в мрачном молчании, перестав узнавать друг друга, расползлись в разные стороны. А в глубине грота, свернувшись в клубок, дремала гремучая змея. Ей грезилась целая свора черных собак, медленно цепенеющих под ее стеклянным, безжизненным взором.

VI

– Наконец-то! – воскликнули все в один голос, окружая разведчицу. – А мы уж думали, что ты, по старой дружбе, останешься с людьми.

– Г-м… – пробормотала Ньяканина.

– Ну, какие новости? – спросила Террифика.

– Ждать ли нам нападения, или просто избегать столкновения с людьми?

– Пожалуй, это самое лучшее… Необходимо перебраться на тот берег реки, – ответила Ньяканина.

– Что?.. Как?.. – вырвалось у всех. – Ты с ума сошла?

– Сначала выслушайте меня.

– Так рассказывай!

И Ньяканина рассказала обо всем, что она видела и слышала о создании Института серотерапии, об его планах и целях, о намерении людей выловить в этих краях всех ядовитых змей.

– Это нас-то выловить?! – не выдержали Лансеолада, Крусада и Золотая Уруту, уязвленные до глубины души. – Ты оговорилась; должно быть – убить!

– Нет! Именно выловить! Посадить под замок, хорошенько кормить и каждые двадцать дней выкачивать из вас яд! Не жизнь, а мечта!

Змеи оцепенели от удивления. Ньяканина отлично объяснила, для чего заготовляется яд, но не успела рассказать о средствах, с помощью которых будет добываться сыворотка.

Сыворотка против змеиного яда! Другими словами, верное исцеление, полная невосприимчивость людей и животных к укусам; а для змей – неизбежная гибель от голода среди просторов родной цветущей сельвы!

– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Ньяканина. – Именно об этом и идет речь.

Будущее не пугало Охотницу. Что ей за дело до того, если все животные сельвы окажутся невосприимчивы к яду? Сестры-охотницы надеются лишь на свои зубы да мускулы. Их семье угрожает только одна опасность – слишком большое сходство с ядовитыми змеями. Как бы это сходство не оказалось для них роковым. Вот почему Ньяканина была тоже заинтересована в уничтожении института.

клубок, лежала под палящими лучами солнца.

Все в серпентарии было сделано, по-видимому, на скорую руку; для купания змей стояли низкие просмоленные ящики, а для ночлега обитателям этого наспех созданного рая были предоставлены клетки и груды набросанных камней.

Вскоре несколько товарок окружили ярару, бесцеремонно переползая через нее и стараясь определить, откуда она родом.

Крусада узнала всех, за исключением большой змеи, которая купалась за проволочной сеткой. Кто была эта незнакомка? Крусада видела ее впервые. Сгорая от любопытства, она медленно направилась к сетке.

Она подползла так близко, что незнакомка угрожающе подняла голову. Отпрянув, Крусада зашипела от изумления: шея могучей змеи на ее глазах стала раздуваться, образуя чудовищный капюшон, гораздо более внушительный, чем у ее племянницы Бойпевы. В таком виде незнакомка была поистине великолепна!

– Кто ты такая? – полюбопытствовала Крусада. – Не иначе как из нашего рода. Ядовитая, как и мы.

Убедившись, что Крусада не собирается нападать на нее, змея медленно убрала свой широкий капор:

– Да. Но я не здешняя. Моя родина далеко отсюда… в Индии.

– Как тебя звать?

– Гамадрия, или Королевская кобра.

– А меня – Крусада.

– Знаю, знаю, можешь не говорить. Здесь уже много твоих сестер… Когда тебя изловили?

– Только что. Мне так и не удалось убить Человека.

– Для тебя было бы лучше умереть самой…

– Но я убила собаку.

– Какую собаку? Здешнюю?

– Да.

Кобра насмешливо расхохоталась; а Крусада вздрогнула, услышав лай лохматой собаки, которую давно считала мертвой…

– Ты удивлена, не так ли? – продолжала Гамадрия. – Не ты первая!..