Текст книги "Паломничество в волшебство"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

19

На следующий день, в полдень, они нашли место, где была отрублена голова. Сама голова осталась погребенной после торопливой молитвы у подножия большого гранитного камня у прежнего лагеря. Над ней поставили грубый крест.

Оливер возражал против установки креста.

– Они не трогают нас, – говорил он. – Зачем же оскорблять их? Ваши глупые скрещенные палки для них – проклятье!

Но Корнуэлл не уступил.

– А как насчет швыряния в нас человеческими головами? – сказал он. Это значит, нас не трогают? Крест – это не оскорбление. Голова принадлежит человеку и, по всей вероятности, христианину. Мы просто обязаны прочитать над ней последнюю молитву и поставить крест. И мы сделаем это.

– Вы думаете, что это один из людей Беккета? – спросил Джиб.

– Возможно, – ответил Корнуэлл. – От самой гостиницы у нас нет сведений о Беккете. Мы не знаем, пересек ли он границу. Но если здесь есть люди, то это вполне могут быть люди Беккета. Этот вполне мог отстать от остальных, заблудиться и встретиться с кем-то, кто не любит людей.

– Вы упрощаете, – заметил Снивли, – в Диких Землях нет никого, кто бы любил людей.

– Но если не считать этой головы, против нас не было предпринято ничего, – заметил Корнуэлл.

– Дайте им время, – заметил Снивли.

– Вы также должны принять во внимание, – сказал Оливер, – что среди нас вы единственный человек. Возможно, и нас они не очень любят, но все же…

– А Мери?

– Мери жила здесь ребенком. К тому же, у нее рог, который какой-то пустоголовый единорог оставил в дереве.

– Мы же не армия вторжения, – сказал Джиб. – Мы иммигранты, если хотите. Им нет причин бояться нас.

– Но нам нужно считаться не с их страхами, – сказал Снивли, – а скорее с их ненавистью к нам. Эта ненависть, существующая уже не одно столетие, глубоко вошла в них.

Корнуэлл спал мало. Как только он засыпал, его преследовал кошмар. Он снова видел голову, а, вернее, дикую, искаженную карикатуру на нее, вселяющую ужас.

Он просыпался в холодном поту. Подавив страх, вызванный кошмаром, он снова вспоминал голову, но не во сне, а наяву, как она лежала у костра. Искры поджигали ей волосы и бороду, глаза были открыты и, казалось, смотрели на них. Они были похожи скорее на камни, чем на глаза. Рот и лицо были искажены, как будто кто-то взял голову в сильные руки и сжал. Оскаленные зубы сверкали, отражая пламя костра, а из угла рта тянулась нить высохшей слюны.

Наконец, к утру он погрузился в сон, настолько истощенный, что даже видение головы не могло разбудить его. Когда он проснулся, завтрак уже был готов. Корнуэлл поел, стараясь, правда, не совсем успешно, не смотреть в ту сторону, где стоял крест. Разговаривали мало, торопливо оседлали лошадей и тронулись в путь.

Они двигались по тропе, которая не расширялась и не превращалась в дорогу. Местность становилась все более дикой и неровной, пересеченной глубокими ущельями. Тропа то опускалась вниз, то поднималась на вершины, чтобы снова углубиться в ущелье. Страшновато было даже разговаривать, так как, казалось, звуки могли разбудить кого-нибудь, притаившегося в тишине. Не было ни жилища, ни следа чего-либо живого.

По общему согласию, без обсуждений, путники решили днем не останавливаться.

Вскоре после полудня Хол догнал Корнуэлла, ехавшего впереди.

– Взгляните туда, – сказал он.

Он указал на узкую полоску неба, видимую между кронами больших деревьев, росших по обе стороны тропы.

Корнуэлл посмотрел.

– Я ничего не вижу. Только одну или две точки. Это, наверно, птицы.

– Я давно слежу за ними, – сказал Хол. – Их становиться все больше. Это канюки. Там что-то мертвое.

– Корова, вероятно.

– Здесь нет ферм, и, следовательно, нет коров.

– Тогда олень или лось.

– Не просто олень или лось. Канюков много, значит, много и падали.

Корнуэлл натянул поводья.

– К чему вы клоните?

– Голова, – сказал Хол, – она ведь откуда-то взялась. Тропа впереди опускается в очередное ущелье. Там прекрасное место для засады. Если нас захватят здесь, ни одному не уйти.

– Но мы уверены, что Беккет здесь не проходил. Ведь он не показывался у Башни, и мы ни разу не встретили никаких следов его отряда: ни отпечатков копыт лошадей, ни остатков костра, ни человеческих следов. Если бы здесь была засада…

– Не знаю, – сказал Хол. – Но там канюки, и их много.

Подъехали Оливер и Снивли.

– Что происходит? – спросил Оливер. – Что-нибудь случилось?

– Канюки, – сказал Хол.

– Я не вижу никаких канюков.

– Точки в небе.

– Неважно, – сказал Корнуэлл. – Они здесь – ну и что? Там просто что-то мертвое. Прошлым вечером, перед тем, как кто-то швырнул в нас голову, слышалось гудение…

– Темный Трубач, – сказал Снивли, – я же говорил…

– Теперь я вспомнил. Но с тех пор так много всего произошло. Кто такой Темный Трубач?

– Никто не знает этого, – ответил Снивли. – Никто никогда его не видел. Его слышат не часто, иногда он молчит годами. Он – предвестник бедствий, и играет всегда перед тем, как происходит что-то ужасное.

– Не говорите загадками. Что именно? Голова – это и есть ужасное? – спросил Хол.

– Не голова, – возразил Снивли. – Что-то гораздо худшее.

– Ужасное для кого? – спросил Корнуэлл.

– Не знаю, – ответил Снивли. – И никто не знает.

– Что-то в этом гудении мне знакомо, – сказал Оливер. – Я думаю об этом все время и не могу вспомнить. Это так ужасно, что я испугался. Но сегодня я вспомнил, частично, одну или две фразы. Это часть древней песни. Я отыскал ее ноты в одном древнем свитке в Вайлусинге. Там была эта фраза. В свитке говорилось, что она дошла до нас от очень далеких столетий. Возможно, это самая древняя песня на Земле. Не знаю, откуда человек, написавший этот древний свиток, мог знать…

Корнуэлл хмыкнул и двинул лошадь вперед. Хол последовал за ним. Тропа неожиданно пошла вниз, как бы уходя под землю, и по обе стороны от нее появились крутые стены. По склонам текли ручейки, кое-где за камни цеплялись мхи, из трещин росли кедры, настолько изогнутые, что казалось, они вот-вот упадут. Отрезанное от солнца, ущелье, по мере того как они в него углублялись, становилось все темнее.

Меж стен ущелья подул ветер и принес запах. И от этого запаха, тошнотворного и сладковатого, у путников пересохло горло.

– Я был прав, – сказал Хол. – Там внизу смерть.

Перед ними был поворот. А за поворотом ущелье кончалось. Впереди располагался амфитеатр – кольцо, окруженное крутыми утесами. Взрыв крыльев – и стая больших птиц оторвалась от пиршества и взмыла в воздух. Несколько отвратительных птиц, слишком объевшихся для того чтобы взлететь, неуклюже отпрыгнули в сторону.

Запах стал резким, как удар кулака в лицо.

– Боже! – воскликнул Корнуэлл.

Он боролся с тошнотой, вызванной видом того, что лежало на каменистом берегу ручья, протекавшего посреди амфитеатра.

Из общей массы мяса и костей выступали отдельные детали – лошади с застывшими ногами, люди. Среди травы скалились черепа, торчали грудные клетки, мягкие животы, как наиболее доступные для еды, были разорваны, виднелись ягодицы. На ветках колючих кустарников развевались клочья одежды. Копье с острием, вонзившееся в землю, торчало наклонившись, как пьяный восклицательный знак. Тусклое солнце отражалось во всех мечах и щитах.

Среди растерзанных лошадиных и человеческих тел лежали и другие, покрытые черной шерстью, скалившие огромные клыки, с короткими хвостами с кисточками, с большими тяжелыми плечами, тонкой талией, огромными лапами, вооруженными изогнутыми когтями.

– Вот где проходил Беккет, – сказал Джиб.

На противоположном конце амфитеатра виднелась уже не тропа, а дорога, которая вела в новое ущелье.

Корнуэлл приподнялся на стременах и оглянулся. Все сидели на лошадях неподвижно, с восковыми от ужаса лицами.

– Мы ничего не сможем тут сделать, – сказал Джиб. – Уедем лучше отсюда поскорее.

– Христианское слово, – сказал Корнуэлл, – чтобы дать им мир и…

– Нет слов, которые помогли бы, – ответил Джиб хрипло. – И нет для них мира.

Корнуэлл кивнул, соглашаясь, и пустил лошадь рысью в направлении дороги. По обе стороны от них били крыльями птицы, которым помешали пировать. Промелькнул хвост вспугнутой ими лисицы.

Выбравшись на дорогу, они оставили бойню за собой. На дороге тел уже не было. А позади них черные птицы начали возвращаться к прерванному пиршеству.

20

Человек находился на вершине хребта, находившегося за амфитеатром, где они наткнулись на последствия битвы. Было совершенно очевидно, что он ждал их. Он удобно сидел у подножия большого дуба, упираясь в ствол, и с интересом смотрел, как они приближаются к нему по дороге.

Рядом с деревом стояло странное сооружение, раскрашенное красной и белой красками, оно стояло на двух колесах, как будто с трудом удерживалось на них в равновесии. Эти колеса были какие-то необычные – не из дерева, а из железа, черного цвета, и обод их был не плоский, каким он должен быть, а какой-то закругленный. Спиц в колесе было не слишком много, и были они не из дерева, а из тонких полосок металла. Любой человек в здравом уме сразу же понял, что такие тонкие спицы ни на что не годятся.

Когда они приблизились, человек встал и отряхнул с брюк листья и грязь. Брюки на нем были белыми, плотно облегающими. Кроме них, на нем была красная рубашка, а поверх нее была одета белая куртка. Ботинки у него были очень аккуратного изготовления.

– Значит, вы пришли, – сказал человек. – Я был уверен, что вы сумеете это сделать.

Корнуэлл кивнул, указывая назад.

– Вы имеете в виду вот это?

– Точно, – сказал человек. – Вся страна в возбуждении. Это случилось два дня назад. Вы могли попасть головой в петлю.

– Мы ничего не знали, – сказал Корнуэлл. – Мы идем от Башни, а те люди внизу шли другой дорогой.

– Что ж, вы прошли благополучно, а это главное. Я вас ждал.

– Вы знали, что мы идем?

– Я слышал о вас вчера. Пестрая компания, как мне сказали, И действительно, они были правы.

– Они?

– О, мои разнообразные друзья, пробирающиеся сквозь чащу, бегущие среди травы. Глаза и уши. Мало что происходит без их внимания. Я знаю и о роге, и о голове, подброшенной к лагерному костру. Я с нетерпением ожидал вас.

– Вы знаете, кто мы?

– Только ваши имена. Прошу прощения, но я не представился. Меня зовут Александр Джоунз. Я приготовил для вас…

– Простите, мистер Джоунз, – перебила его Мери, – мне это не нравится. Мы вполне можем сами…

– Мисс Мери, если я обидел вас, я прошу прощения. Я только хотел предложить вам свое гостеприимство. Убежище от надвигающейся ночи, тепло, горячая пища, место для сна.

– Что касается меня, – заметил Оливер, – то все это будет принято с радостью. И еще хорошо бы кружку пива или стакан вина. Запах все еще стоит у меня в горле. Надо чем-нибудь смыть его.

– Пиво, конечно, – сказал Джоунз. – Целый бочонок ждет вашего прихода. Вы согласны, сэр Марк?

– Да, согласен. Я не вижу здесь ничего плохого. Но не зовите меня «сэр», я всего лишь ученый.

– В таком случае держите покрепче своих лошадей, – сказал Джоунз. Эта моя кобылка – очень шумное животное.

Он подошел к сооружению на двух колесах, перебросил через него одну ногу, и сев на то, что называется седло, взялся за два выступа впереди.

– Минутку, – сказал Джиб. – Вы нам не сказали бы об одном обстоятельстве. Как вам удается оставаться в живых? Ведь вы человек – не так ли?

– Хочется так думать, – ответил Джоунз. – А ответ на ваш вопрос прост. Здесь меня считают колдуном. Хотя на самом деле это не так.

Он, держась на одной ноге, пнул что-то другой. Двухколесное сооружение с гневным ревом ожило, выпустив облако дыма. Лошади в испуге попятились. Оливер, сидевший за Снивли, упал с лошади, но тут же на четвереньках отбежал в сторону, чтобы уйти из-под копыт лошади. Рев двухколесного чудовища перешел в ровное гудение.

– Простите, – крикнул Джоунз Оливеру, – но я вас предупреждал.

– Это дракон, – сказал Снивли, – двухколесный дракон, хотя я до этого и понятия не имел, что бывают драконы на колесах. Но кто же, кроме дракона, может испускать такой рев и изрыгать пламя и дым.

Он протянул руку и помог Оливеру взобраться на лошадь. Джоунз верхом на драконе покатил вниз по дороге.

– Все же, я думаю, следует двигаться за ним, – сказал Хол. – Горячая еда. Мне бы хотелось горячей еды.

– Мне это не нравится, – пожаловался Снивли. – Совсем не нравится. Не люблю драконов, даже прирученных.

Дракон двигался быстро, и им пришлось подгонять лошадей, чтобы не отставать. Дорога стала гораздо лучше. Она пролегала по плато, мимо березовых и сосновых рощ, где лишь изредка попадались дубы. Потом дорога пошла вниз, но не резко, а постепенно. Они очутились в прелестной долине, где находились три палатки, ярко раскрашенные, с развевающимися вымпелами.

Дракон остановился возле самой большой палатки, и Джоунз спешился. Рядом с палаткой находился стол, сколоченный из досок, была яма для костра с решеткой для приготовления пищи и большой пивной бочонок.

Вокруг огня, горевшего в яме, толпились оборванные домовые, тролли, гоблины. При виде лошадей с путешественниками некоторые из них бросили работу и разбежались.

– Посидим, поболтаем, – сказал Джоунз. – У нас найдется, о чем поговорить.

С полдюжины троллей наполнили кружки пивом и поставили на стол.

– Прекрасно, – сказал Джоунз. – Можно выпить перед едой. Еда, как обычно, никогда не готова вовремя. Мои маленькие друзья работают неохотно, неорганизованно. Садитесь и поговорим.

Оливер схватил кружку, погрузил в нее мордочку и с удовольствием начал пить. Напившись, он вытер пену с усов.

– Хорошее пиво. Гораздо лучше, чем в тавернах Вайлусинга.

– Снивли называет вашего коня драконом, – сказал Хол Джоунзу. – Но хотя он изрыгает огонь и дым, убедительно ревет, я знаю, что это не дракон. Я никогда не видел драконов, но слышал о них, и ни одно описание драконов не похоже на эту штуку, на которой вы ездите. У нее нет ни головы, ни крыльев, а у драконов должно быть все это, да и хвост.

– Вы правы, – обрадованно сказал Джоунз. – Это не дракон, хотя многие думают так же, как и Снивли. Это вообще не живое существо, а машина. Она называется «моторный велосипед».

– Моторный велосипед, – повторил Джиб. – Я ничего подобного никогда не слышал.

– Конечно, не слышали, – сказал Джоунз. – Он единственный в этом мире.

– Вы говорите, что это машина, – сказал Корнуэлл. – У нас есть, конечно, машины, но все они не похожи на вашу. Военные машины, осадные машины, бросающие камни, стрелы и горючие материалы в осаждаемый город.

– Или мельничное колесо, – сказал Джиб. – Это тоже машина.

– Но мельничное колесо движется силой воды, – сказала Мери, – а военные машины натяжением веревок. А как работает ваша машина?

– Я не могу вам объяснить, – сказал Джоунз. – Я бы рассказал, но для вас это не имеет смысла.

– Значит, вы не знаете, как она действует?

– Точно, не знаю.

– Тогда это магия.

– Могу заверить вас, что это не магия. В моем мире не существует магии. Чтобы ее отыскать, нужно явиться в ваш мир.

– Не может быть, – сказала Мери. – Магия должна быть. Она часть жизни.

– В моем мире магия уничтожена, – сказал Джоунз. – Люди, конечно, вспоминают о магии, но как о чем-то исчезнувшем. Когда-то она была, но потом исчезла. Я же явился сюда, чтобы отыскать утраченную магию. Я изучаю ее.

– Странно, – сказал Корнуэлл. – Все это очень странно. В вас, должно быть, есть какая-то магия, хотя вы ее и отрицаете. Ведь этот маленький народ охотно работает на вас, смотрит за огнем, готовит еду, приносит вино, заботится о лошадях. А за нами они следили, но не помогали. Только прятались и следили.

– Дайте им время, – сказал Джоунз. – Так же вначале было и со мной. Они прятались и следили за мной, а я занимался своими делами, не обращал на них внимания. Через некоторое время они стали приходить и разговаривать со мной. Из моего поведения и слов они решили, что я колдун и могу быть им полезен.

– У вас преимущество перед нами, – сказал Корнуэлл. – В нас нет колдовства.

– Я слышал другое, – сказал Джоунз. – Эти малыши мне все рассказали. Среди вас есть тот, кто смог выдернуть рог единорога из дуба, и есть другой, с магическим мечом, и третий, у которого особый камень.

– Откуда они узнали? – спросил Джиб. – О камне? Камень укутан, и я несу его тайно. Мы о нем не говорили.

– О, они все отлично знают, – сказал Джоунз. – И не спрашивайте меня, откуда, так как я этого все равно не знаю. Просто скажите, если они в чем-то ошибались. Этот камень изготовлен давным-давно древними и вы хотите вернуть его им.

Корнуэлл порывисто повернулся к Джоунзу и наклонился к нему:

– Что вы знаете о древних? Где их можно найти?

– Только то, что мне рассказывали. Сначала нужно идти к Ведьминому дому, потом через Сожженную Равнину, обогнуть замок Зверя Хаоса и дойти до Туманных гор. Там, если повезет, вы сможете найти древних. Мне говорили, что они постепенно вымирают и их осталось совсем немного, да и те скрываются в труднопроходимых местах. Впрочем, если столкнуться с ними неожиданно, то придется спасать свою жизнь.

– Ведьмин Дом? – с беспокойством спросила Мери. – Вы говорили о Ведьмином Доме? Это старый-старый дом, который как будто вот-вот развалится? Он стоит на небольшом холме над ручьем? И через ручей переброшен старый каменный мост? Старый двухэтажный дом со множеством труб и галерей вдоль сада?

– Очень точное описание. Как будто вы его уже видели.

– Я его видела, – сказала Мери. – В этом доме я жила ребенком. Под мостом жил тролль Бромли. И еще там был домовой Скрипичные Пальцы…

– Бромли приходил к вам вчера вечером, – сказал Джоунз.

– Да, он приходил повидаться со мной. Остальные притаились, а он пришел. Он меня помнит. Если бы не бросили эту ужасную голову…

– Я беспокоился, что произойдет, когда вы достигните поля боя, сказал Джоунз. – Я трусил. Мне бы следовало выйти вам навстречу, но я боялся вызвать нежелательные последствия. Сначала я все же вышел вам навстречу, но потом вернулся…

– Но нам ничего не повредило, – сказал Корнуэлл. – Это, конечно, было ужасно, но не так уж опасно. Ведь поблизости были лишь тролли, гоблины и другой народец.

– Они мои друзья, – сказал Джоунз. – Я рад, что вы верили в их доброжелательность. Возможно, эта вера и помогла вам. Я не хочу вас пугать, но должен сказать, что тут есть и другие.

– Какие другие? – резко спросил Снивли.

– Церберы, – ответил Джоунз. – Стая кровожадных церберов. Они следуют за вами с того момента, как вы пересекли реку.

– Церберы? – спросил Корнуэлл. – Там были тела на поле битвы, с хвостами и клыками.

– Да, вы правы, это они.

– Я знал о них, – спокойно сказал Снивли. – Они часть нашей традиции. Но я их никогда не видел и не встречал тех, кто видел. – Он объяснил Корнуэллу: – Они палачи, профессиональные убийцы. Они наказывают…

– Но пока они позволили нам пройти, – заметил Корнуэлл.

– И позволят идти дальше, – сказал Джоунз. – Они не настроены против вас. Но сделайте хоть один неверный шаг, и они набросятся на вас.

– А как они к вам относятся? – спросил Корнуэлл. – Они и за вами следят?

– Может быть, вначале, и следили, а может и сейчас еще следят. Но видите ли, у меня сложилась репутация колдуна, и, кроме того, они, должно быть, считают меня безумцем.

– И это вас защищает?

– Надеюсь. Я ничего не делаю, чтобы разуверить их.

– Кто-то идет по дороге, – сказал Снивли.

Все повернулись к дороге.

– Это Сплетник, – сказал Джоунз. – Чертов паразит. Он чувствует еду за семь миль, а выпивку вдвое дальше.

Сплетник ковылял по дороге, высокий, в грязном балахоне, концы которого волочились по дорожной пыли. На плече у него сидел ворон. С другого плеча у него свешивался на веревке какой-то продолговатый предмет в овечьей шкуре. В левой руке он держал длинный посох, при каждом шаге энергично ударяя им по дороге. За ним, прихрамывая, бежала маленькая собачка. Собачка была белая, за исключением черных пятен около глаз, похожих на очки.

Сплетник подошел к столу и остановился перед Корнуэллом, который повернулся к нему лицом. Теперь, когда Сплетник был рядом, стало видно, что его одежда изношена и изорвана, со множеством дыр, сквозь которые виднелось голое тело. Некоторые дыры били залатаны тканью разных цветов, но солнце и грязь привели к тому, что их цвет стал неотличим от цвета балахона. Ворон линял, на его хвосте торчали перья и вся птица выглядела как поеденная молью. Собачка тут же уселась и принялась ловить блох.

Если Сплетник и был человеком, то все же не совсем похожим. Уши у него были большие и заостренные, глаза странно скошены, нос приплюснут, а зубы похожи на клыки. Всклокоченные волосы походили на крысиное гнездо. Ногти на его руке, державшей посох, были длинными, неровными и грязными.

Он сказал, обращаясь к Корнуэллу:

– Вы Корнуэлл, ученый из Вайлусинга?

– Да.

– Вы предводитель этого отряда пилигримов?

– Не предводитель. Мы все равны.

– Тем не менее, у меня для вас есть слово мудрости. Или, вернее, дружеское предупреждение. Не ходите дальше Ведьминого Дома. До этого места пилигримам ходить разрешается.

– Беккету не позволили дойти и туда.

– Беккет не был пилигримом.

– А вы уверены, что мы пилигримы?

– А дело не во мне, сэр ученый. Это они так думают. Я лишь передаю их слова.

– А кто это – они?

– Прекрасный сэр, неужели вы так невежественны? Если вы это не знаете, то в вашем отряде есть такие, которые знают.

– Вы говорите об Оливере или обо мне, – тут же вмешался Снивли. Советую вам выбирать слова. Я, как гном, и Оливер, как гоблин, мы здесь дома и можем идти куда захотим.

– Вы уверены, что имеет на это право? – сказал Сплетник. – Вы предали Братство.

– Но вы не ответили мне, – сказал Корнуэлл. – Кто такие «они», о которых вы говорили?

– Вы слышали о церберах?

– Я о них знаю.

– А о Звере Хаоса? И о Том, Кто Размышляет В Горах?

– И о них слышал. Это старые басни путешественников. Я встречал лишь беглое упоминание о них.

– Тогда вы должны молиться, чтобы ваше знакомство с ними не стало более тесным.

Корнуэлл взглянул на Джоунза. Тот кивнул.

– Он мне говорил то же самое. Но, как вы уже догадались, я трус. Я не пошел за Ведьмин Дом. – И спросил у Сплетника: – Как насчет пива?

– С удовольствием. И кусочек мяса. Я проделал долгий путь, и меня мучит голод и жажда.