Текст книги "Миры Клиффорда Саймака. Книга 2"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц)

– Рай, – сказал Теннисон, – означает вечную жизнь, жизнь после смерти. Можешь мне ответить, нашли ли ваши Слушатели хоть какие-нибудь доказательства того, что такая жизнь существует, хоть бы какие-то признаки жизни после смерти?

– Не знаю, Джейсон. Не уверен. Честное благородное слово, не знаю. Нет возможности…

– Что значит «не уверен»?

– Понимаешь, существует много разных форм жизни. Вселенная просто-таки кишит всевозможными формами жизни – биологической и всякой другой. Среди небиологических форм жизни полным-полно разновидностей…

– Ну да, – кивнул Теннисон, – роботы, к примеру.

– При чем тут роботы, черт возьми? Ну да, извини, конечно, роботы – одна из разновидностей небиологической жизни. Произведенная, искусственная форма небиологической жизни. Но существуют природные формы небиологической жизни, понимаешь? В области созвездия Орион, например, существует пылевое облако. Небольшое скопление пыли и газа. Отсюда его трудно разглядеть даже в самый мощный телескоп. Смешение магнитных полей, газов высокой плотности, мощнейшая ионизация, тяжелые облака космической пыли. И там есть что-то живое. Может, сам газ, сама пыль. А может – и что-то еще. Можно почувствовать ритм жизни, ее пульс, и… оно разговаривает! Нет, разговором это с большой натяжкой можно назвать – «коммуникация» подойдет лучше. Уловить это можно, но понять – увы! Может быть, те формы жизни, которые там обитают, что-то пытаются сказать нам, а может быть, говорят между собой…

– Но какое отношение это имеет к жизни после смерти?

– А я разве сказал, что это имеет отношение к жизни после смерти?

– Да нет, – вздохнул Теннисон, – не говорил как будто.

Иногда Теннисон, прихватив с собой немного еды и бутылочку вина, перебросив через плечо термос с кофе, отправлялся бродить по окрестностям – ходил по узким, извилистым тропкам, взбирался на невысокие холмы. И всегда перед его глазами были горы – синие и лиловые, они возвышались над окрестностями, всегда волшебные, всегда таинственные, изборожденные причудливыми тенями, сползавшими по склонам, сверкающие белизной заснеженных пиков. Долгие часы Теннисон мог сидеть, глядя на горы, устроившись на невысоких пригорках, и никогда не мог наглядеться. Загадка гор, их необъяснимая притягательность оставались нераскрытыми, сколько на них ни смотри.

Он уходил далеко от Ватикана, порой плутал, шел не по той дороге, которой ушел из дому, но в конце концов всегда находил тропинку, которая выводила его домой. Он радостно топал по ней, поднимая башмаками маленькие облачка пыли, спину его грели лучи теплого солнца, а в памяти хранилось величавое спокойствие гор. Проходило несколько дней, и он вновь отправлялся на прогулку, порой менял направление, но горы видели его всюду и следили за ним.

Однажды, после полудня, возвращаясь в Ватикан по одной из нешироких дорог, он услышал позади шум мотора. Оглянувшись, он увидел сильно помятый автомобиль, за рулем которого сидел мужчина. Теннисон был удивлен не на шутку – впервые за время его одиноких вылазок ему кто-то встретился, не говоря уже об автомобиле. Он отступил с дороги в сторону, чтобы пропустить машину, но автомобиль остановился. Водитель поинтересовался:

– Вы такой любитель ходить пешком, что даже не хотите, чтобы вас подвезли немного?

У незнакомца было простое, честное, открытое лицо, умные голубые глаза.

– С удовольствием проедусь, – улыбнулся Теннисон.

– Надо понимать, – сказал мужчина, когда Джейсон уселся рядом, – вы – новый доктор из Ватикана? Теннисон, если не ошибаюсь?

– Верно, – не без удивления ответил Теннисон. – А вы?

– Я Декер. Томас Декер – к вашим услугам, сэр.

– А я тут брожу уже столько дней, – признался Теннисон, – и, представляете, вы – первый, кого я встретил.

– И ничего удивительного. Только со мной вы и могли встретиться. Остальные-то по домам сидят, у каминов греются. Даже неинтересно им выйти да посмотреть, что за порогом делается. Смотрят на горы каждый божий день и только горы видят. А вот вы видите больше, чем просто горы, а, доктор?

– Гораздо больше, – не стал отрицать Теннисон.

– Ну, а как насчет того, чтобы увидеть еще больше? У меня сейчас такое настроение, что я вполне мог бы для вас экскурсию провести.

– Получайте клиента, – улыбнулся Теннисон. – Никаких возражений.

– Ну что ж… Батарея заряжена, хватит на несколько часов. Предлагаю для начала взглянуть на фермы.

– Фермы?

– Ну, конечно, фермы. Что это вы так удивились? Вы же хлеб едите, правда? Мясо, молоко, яйца?

– Ну, естественно.

– И как вы думаете, откуда это все берется, если не с ферм?

– Как-то, признаться, в голову не приходило.

– Эти роботы, они все продумали, – объяснил Декер. – Они должны кормить своих людей, поэтому некоторые из них стали фермерами. Нужно электричество – они построили плотину и поставили электростанцию. Они пользуются и солнечной энергией, но не слишком широко. Однако такая возможность есть, и, если понадобится, – они ее используют, не сомневайтесь. У них есть и ветряк, но он работает редко – нет большой потребности. Раньше он был очень нужен, когда его только построили. Но это было давно, много веков назад. – Прищелкнув языком, он продолжал: – Уж в чем, в чем, а в безделье роботов не упрекнешь. Ну, вот взять хоть лесопилку для примера. Там у них стоит примитивный паровой двигатель – как вы думаете, на чем он работает? На щепках и опилках.

– Полное самообеспечение. Круговорот, – заключил Теннисон.

– А куда деваться. Приходится. Жизнь заставляет. Они ведь предоставлены сами себе. Такой вещи, как импорт, практически не существует, – то есть он есть, но крайне ограничен. Небольшие грузы, которые время от времени доставляет «Странник». Доставка влетает в копеечку. Роботы ввели строжайший режим экономии, потребности ограничены до минимума. Ведь если вам нужно немного, то и денег нужно немного, согласитесь. А денег у роботов мало. То, что они выкачивают из паломников – и есть все их средства. У них существует небольшой отряд лесозаготовителей – эти весь год только тем и занимаются, что собирают сучья и хворост для каминов и очагов, которые тут есть у всех. Постоянная потребность – постоянное обеспечение. Все рассчитано до мелочей. У них есть мельница, чтобы молоть зерно – пшеницу и другие злаки. Не было случая, чтобы хлеба не хватило, еще и запасы делают на случай неурожая. Хотя до сих пор, насколько мне известно, неурожаев тут не было. Все примитивно до чертиков, но все работает, а это – самое важное.

Теперь они ехали по более широкой дороге, чем та, на которой Теннисон повстречал Декера. Дорога пошла под уклон и спустилась в долину, покрытую желтыми полями. Акры поспевающей пшеницы золотым морем колыхались под порывами легкого ветерка.

– Скоро сбор урожая, – сообщил Теннисону Декер. – Даже ватиканская братия оторвется от своих священных обязанностей и выйдет на поля, чтобы собрать урожай. Кардиналы подвернут края лиловых мантий, чтобы не запылились. Монахи прибегут в своих коричневых балахонах – пользы от них только раз в году. Ходят с серпами, жнут вручную, ползают по полю, как муравьи. У них есть машина – сборщик соломы – замечательно работает, все собирает, ничего не остается. Есть паровая косилка, и для нее они заранее запасают дрова.

Между полями пшеницы попадались пастбища, заросшие сочной, зеленой травой, – там паслись коровы, лошади, овцы и козы. В загонах похрюкивали довольные, толстые свиньи. В небольших вольерах озабоченно кудахтали куры.

Декер указал в сторону горизонта.

– А там, – сказал он, – поля кукурузы, чтобы скот кормить. А вот это небольшое поле впереди – там рожь. Я же вам говорю – они все продумали. За холмами – отсюда не видать – у них есть пасека, и там целая куча ульев. А вот где-то тут должен быть… ага, вот, мы как раз подъезжаем – тут сахарный тростник – для тех пирожных, что вы потом будете есть за утренним кофе.

– Совсем как на моей родной планете, – сказал Теннисон. – Я родился на аграрной планете.

Они проезжали огороды, сады – яблони, груши, абрикосы, персики – все деревья клонились под тяжестью плодов.

– А вот вам и вишневый сад, – показал Декер. – Ранние сорта. И все до вишенки собирается.

– Да… – протянул Теннисон. – Потрясающе. Вы правы, у них все продумано.

Декер весело усмехнулся.

– Ну, скажем так: у них было полно времени, чтобы все продумать. Тысяча лет, а может, и побольше того. Но все это им не понадобилось бы, не будь им нужны люди. А люди им были нужны. Не знаю, когда они привезли сюда первых людей. Мне кажется, лет через сто после того, как сами тут обосновались.

…Когда они возвращались, солнце почти село.

– Спасибо вам огромное за экскурсию, – поблагодарил Теннисон. – Честное слово, я себе такого не представлял.

– Ну, а как вам в Ватикане, если не секрет?

– Недурно. Привыкаю помаленьку. То, что видел, пока нравится.

– Знаете что-нибудь про эту болтовню насчет Рая?

– Да так… время от времени кое-что слышу. Пока не могу понять, в чем тут дело. Есть одна женщина, которая думает, будто нашла Рай.

– Так-таки нашла?

– Не знаю, – пожал плечами Теннисон. – Лично я склонен сомневаться.

– Вы правы, – кивнул Декер. – Слухи тут все время гуляют. Не Рай, так что-нибудь другое.

В это мгновение Теннисон заметил вспышку света над правым плечом Декера. Отвел взгляд и снова взглянул на то же место – над плечом Декера сверкало крошечное облачко искристой пыли. Теннисон непроизвольно поднял руку, протер глаза – сияние исчезло.

– Что, в глаз что-то попало? – спросил Декер.

– Да нет, ерунда. Пылинка, наверное. Уже все прошло.

– Может, хотите, чтобы я посмотрел? Или все в порядке?

– Нет, спасибо. Все нормально.

Декер вел машину по серпантину дороги, поднимавшейся на нагорье, где был расположен Ватикан. Горы в лучах закатного солнца казались фиолетовыми.

– Вас у клиники высадить? – спросил Декер. – Или где-нибудь в другом месте?

– У клиники, если вам не трудно, – попросил Теннисон. – Еще раз спасибо за прогулку. Было просто замечательно.

– Я иногда выбираюсь в горы, – сообщил Декер. – Порой на несколько дней ухожу. Если у вас найдется время, не хотите ли как-нибудь прогуляться со мной?

– Был бы счастлив, Декер.

– Давайте на «ты». Зовите меня Том.

– Хорошо, Том. Меня зовут Джейсон. Думаю, мне удастся выкроить пару дней как-нибудь.

– Конечно, только чтобы прогулка на нарушила твоего рабочего режима. Думаю, тебе понравится.

– Я просто уверен, что мне понравится.

– Ну, значит, на том и порешили.

Декер высадил Теннисона у клиники. Джейсон немного постоял у крыльца, глядя, как исчезает вдали громыхающая колымага. Когда машина скрылась за поворотом, он повернулся и собрался было отправиться к себе, но совершенно неожиданно для самого себя вдруг передумал и пошел в сад – тот самый, который обнаружил в первый день своего пребывания в Ватикане.

Сумерки ласковой пеленой окутывали сад, здесь царили нежность и странный, терпкий аромат поздних цветов. Сад был похож на тускло освещенную театральную сцену на фоне темно-лилового занавеса отвесных гор. Оглядывая сад, Теннисон понял, почему его потянуло сюда: это было самое подходящее место, где можно было попрощаться с уходящим прекрасным днем. Самое интересное – пока он не пришел сюда, он не понимал, как прекрасен был этот день.

«Не Декер ли, – подумал он, – сделал этот день таким замечательным?»

Но тут же прогнал эту мысль. Дело было, конечно, не в Декере. Кто такой Декер? Просто новый знакомый – человек, который никак не связан с Ватиканом и поэтому немного непохожий на тех, с кем ему приходилось встречаться до сих пор. Но все-таки в нем было что-то такое, чего Теннисон пока понять на мог.

По вымощенной гравием дорожке к Теннисону подкатился робот.

– Добрый вечер, сэр, – проговорил он.

– Добрый вечер и тебе, – ответил Теннисон. – Прости, сразу не узнал тебя. Ты – садовник. Как поживают розы?

– Неплохо, неплохо, – ответил робот. – Большинство уже отцветает, но еще есть несколько бутонов. Через пару дней будут цветы. Чайные розы, очень красивые. Приходите полюбоваться на них.

– Непременно, – пообещал Теннисон.

Робот двинулся вперед в сторону калитки, но вдруг резко обернулся.

– Новости слыхали, сэр?

– Не уверен. О каких новостях ты говоришь?

– О, сэр, значит, не слыхали! Слушательницу Мэри собираются канонизировать.

– Канонизировать? То есть… объявить святой?

– Именно, – подтвердил робот. – Ватикан так думает…

– Но, прости, людей не канонизируют, пока они живы! Проходит какое-то время после смерти, пока…

– Я про это ничего не знаю, сэр. Но та, что нашла Рай…

– Погоди-ка, садовник, постой минутку. Где ты об этом слышал? Кто об этом говорит?

– Ну, вся община в Ватикане. Она будет нашей первой святой. Все считают, что это просто превосходная идея. Наша первая святая, сэр. До сих пор у нас не было святых, а теперь будет своя святая, и…

– Ну а кардиналы? А Его Святейшество что думает по этому поводу?

– Не знаю, сэр. Мне таких вещей знать не положено. Мое дело маленькое. Но все говорят. Вот я и подумал, что вам будет интересно.

В знак прощания робот поднял руку, в которой были зажаты садовые ножницы, и удалился по дорожке, ведущей к калитке, а Теннисон остался в саду один-одинешенек.

Легкий ветерок обдал его лицо ароматом вечерних цветов и вывел из задумчивости.

– Боже милостивый, – сказал Теннисон вслух, обращаясь к самому себе, – теперь с ней совсем сладу не будет!

Глава 17

Настала ночь. В библиотеке погасили свет. Единственная лампа горела над столом Джилл. Двое ее помощников уже ушли – один по церковным делам, а второй – за сандвичами и стаканом молока для Джилл.

Джилл отодвинула в сторону стопку бумаг – записи, над которыми она работала – и, откинувшись на спинку стула, закинула руки за голову. Посидела так, потом руками обняла плечи и поежилась.

«Где же это может быть и как это может быть? – думала она. – Что это за места такие – за пределами времени и пространства?»

Она всеми силами пыталась сконцентрировать свои познания о подобных вещах, но ей было совершенно не от чего оттолкнуться, не за что ухватиться, а в здешних записях не было ничего такого, что могло бы облегчить эту задачу. Одно было ясно – иногда роботы отправлялись в путешествия за пределы пространственно-временного континуума на кораблях собственной конструкции, приводимых в движение энергией мысли, силой разума. Она не была в этом уверена, но из записей следовало именно это.

«Господи Боже, – покачала головой Джилл, – ну и угораздило же меня влезть во все это! И как только я позволила, чтобы меня в это втянули?»

Теперь было ясно – она ни за что не сможет отказаться от этой работы, не захлопнет раскрытую на середине книгу. Она обязана узнать – а узнать надо так много… А ведь Джейсон ее именно об этом предупреждал – следовало прислушаться к его словам. «Ты втянешься, – говорил он, – и не сможешь оторваться».

Работала она настолько добросовестно, что даже неутомимые помощники пытались отговорить ее от такой скрупулезности. Один из роботов посоветовал ей прочитать все записи от начала до конца, не углубляясь в мелочи. Но она была убеждена, что без этих самых мелочей ей не удастся составить общую картину.

«Подходят ли для таких мест понятия «где» и «когда»? – думала Джилл. – Может, там другое «где» и «когда»? Нет, это неправильно. Это за пределами разума, за границей понимания. Может быть, – гадала Джилл, – эти места – где-то в районе завихрений магнитных бурь, и там обитают небиологические существа – не только живые, но и разумные, хотя даже представить себе такой разум было просто невозможно».

«Невозможно», – твердила она себе, но вынуждена была признать, что такие формы жизни существовали и в пределах знакомых пространственно-временных понятий, как бы непостижимо ни было само их существование для человеческого понимания.

«Внутри пространства и времени, – рассуждала Джилл, – должны действовать физические законы, такие, какие действуют в известной нам части Вселенной, – должны существовать энергия и материя, причина и следствие, бытие и небытие… но внутри этих параметров есть место для интеллекта и мышления, которые запросто могут идти на несколько шагов впереди биологического интеллекта и биологического мышления. Это можно принять теоретически, но невозможно понять умом, представить воочию».

Самое ужасное, что она никак не могла представить себе существования чего-либо за пределами пространства и времени – страны «Нигде-никогда», которая могла преспокойно жить-поживать, не испытывая никакой нужды в пространственно-временных рамках, не повинуясь твердой руке физических законов, определяемых этими рамками.

«Мир, в котором царствует энергия мысли, – размышляла Джилл, строя догадки, – да ведь и «энергия» – понятие, которое тут никак не годится». И именно в такие миры порой отбывали роботы на своих кораблях, управляемых силой разума, путешествовали не только по обитаемой Вселенной, но даже трудно себе представить – где.

Что до остальных моментов истории Ватикана – все выглядело довольно-таки просто и было изложено во всех подробностях: прибытие на Харизму, первые дни освоения планеты, строительство самого Ватикана, разработка проекта и создание до сегодняшнего дня электронного Папы, прибытие людей, начало работы в рамках Поисковой Программы, создание и усовершенствование новых типов роботов.

Было такое впечатление, что роботы самым тщательным образом продумали все еще до того, как покинули Землю. Еще там, еще тогда они знали, что им нужно – отдаленная планета, на которую вряд ли залетят случайные путешественники, где никто не будет им мешать осуществлять задуманное. Единственное условие: планета, которую они искали, должна быть пригодной и для жизни людей, – ведь сами роботы могли существовать практически на любой планете, и, если бы не люди, им было бы намного проще отыскать базу для своей деятельности. Но роботы и не помышляли приниматься за осуществление проекта без помощи людей. Прямых указаний на это Джилл в записях не обнаруживала, но верила, что роботы не представляли своей работы без людей. Проверенное веками сотрудничество, партнерство с людьми существовало до сих пор, а в те далекие дни, когда Ватикан только-только зарождался, оно было и того прочнее.

А вот сколько у роботов было кораблей, на которых они прибыли, и как они раздобыли на Земле оборудование для них, этого в записях Джилл не нашла. По самой точной ее оценке кораблей должно было быть никак не больше трех. Было сделано несколько челночных рейсов на Землю и обратно, последним из них доставили материалы и оборудование, еще не собранные ко времени первой высадки. Последним рейсом прибыли и люди, чьи потомки до сих пор жили на планете. Впоследствии корабли были разобраны на части и использованы в качестве утильсырья. Но когда это сделали, было неясно.

«Скорее всего, – предположила Джилл, – не раньше, чем были построены новые корабли, управляемые разумом, если они действительно были таковыми».

На первый взгляд могло показаться, что роботы сделали гораздо больше, чем можно было успеть за тысячу лет – могло показаться, если забыть о том, что роботы не нуждаются ни в отдыхе, ни в сне. Они могли работать круглые сутки напролет в течение недель, месяцев, лет. Они никогда и ничем не болели. Им не нужны были ни отпуска, ни развлечения. Им не нужно было тратить время на еду и перекуры.

А создание роботов нового поколения и их модернизация – это же было намного проще, чем эволюция биологических форм жизни! Естественная биологическая эволюция – это смерть старых поколений и рождение новых, необходимость генетических мутаций в процессе длительного, медленного процесса адаптации. А роботам для появления новых видов нужно только разработать новые модели и механизмы и воплотить то, что существовало на чертежах.

За спиной Джилл послышались шаги, она обернулась.

Это был Аза с молоком и сандвичами. Он аккуратно поставил поднос на стол и бесшумно отошел в сторону.

– Чем еще я могу помочь вам, мисс?

– Ничего не нужно, – улыбнулась Джилл. – Отдохни. Посиди со мной. Поболтаем?

– Я не нуждаюсь в отдыхе, – возразил робот. – И сидеть мне вовсе не обязательно.

– Но в этом же нет ничего противозаконного.

– Противозаконного – нет, мисс.

– Даже кардиналы сидят, – убеждала она робота. – Когда Его Преосвященство, Феодосий, навещает меня, он всегда садится на эту табуретку и разговаривает со мной.

– Если желаете, – сказал Аза и опустился на табуретку.

Джилл взяла с подноса сандвич и откусила кусочек. Сандвич был с необычайно вкусным ростбифом. Отхлебнув молока, она спросила:

– Аза, ты не мог бы рассказать мне о себе? Ты появился на Земле?

– Нет, мисс, не на Земле.

– Значит, здесь?

– Да, здесь. Я – робот третьего поколения.

– Понятно. И сколько же здесь может быть поколений?

– Трудно сказать. Это как считать, мисс. Кто говорит – пять, а кто – и все семь.

– Так много?

– Так много. Может, и больше.

– А ты бывал когда-нибудь в тех местах, которые находили Слушатели?

– Дважды, мисс. Я совершил два путешествия.

– А за пределами пространства и времени бывал?

– Один раз.

– А ты не мог бы мне рассказать, на что это похоже?

– Не могу, мисс. Невозможно рассказать. Просто – другое место. Совсем не так, как здесь.