Текст книги "Поворот под Москвой"

Автор книги: Клаус Рейнгардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

7 октября 1941 года на совещании в штабе группы армий "Центр", в котором приняли участие Браухич и начальник оперативного отдела штаба сухопутных войск полковник генерального штаба Адольф Хойзингер, отмечалось, что отданные армиям приказы свидетельствовали о том, насколько благоприятно оценивалась существующая обстановка. Исходя из достигнутых успехов и того факта, что захвачено большое количество трофеев и пленных, и находясь под общим впечатлением планов Гитлера в этой операции, командование оценивало обстановку односторонне, с учетом только позитивных факторов. По мнению Браухича и Бока, 2-я танковая армия должна была возможно скорее выдвинуться в направлении Тулы и захватить переправы через Оку, чтобы затем продвигаться к Кашире и Серпухову. При этом Браухич обратил внимание присутствующих на пожелания Гитлера, который предлагал Гудериану овладеть Курском, а затем силами 2-й танковой группы нанести удар на юге. Принятие окончательного решения о постановке этой задачи ожидалось только в последующие дни. 2-й армии был отдан приказ разгромить противника в северной части кольца окружения под Брянском. Задача 4-й армии состояла в том, чтобы силами пехотных соединений и по возможности большим числом подвижных частей продвигаться до рубежа Калуга, Боровск и во взаимодействии с 9-й армией замкнуть кольцо окружения под Вязьмой. 9-я армия получила задачу вместе с частями 3-й танковой группы выйти на рубеж Гжатск, Сычевка, чтобы, во-первых, обеспечить окружение группировки под Вязьмой с севера и, во-вторых, сосредоточиться для наступления в направлении на Калинин или Ржев. Эти соображения были изложены в "Приказе на продолжение операции в направлении Москвы" от 7 октября 1941 года. В основе этой идеи – повернуть танковые войска на север,– высказанной новым командующим 3-й танковой группой генералом танковых войск Гансом Георгом Рейнгардтом, лежал план разгрома противника силами северного крыла 9-й армии совместно с южным крылом 16-й армии группы армий "Север" в районе Белый, Осташков и нарушения сообщения между Москвой и Ленинградом. И хотя Бок выступал против этого замысла операции, через день 3-я танковая группа получила приказ фюрера наступать на север. Этих сил не хватило для боя в решающий момент под Москвой, когда новые русские оборонительные рубежи не были еще укреплены, а резервы русских большей частью находились еще на подходе. Основываясь на имеющейся оценке противника, ОКВ и ОКХ все же считали возможным осуществить этот широко задуманный план. Оценка противника штабом группы армий "Центр", как это видно из записей от 8 октября, была очень оптимистической: "Сегодня сложилось такое впечатление, что в распоряжении противника нет крупных сил, которые он мог бы противопоставить дальнейшему продвижению группы армий на Москву... Для непосредственной обороны Москвы, по показаниям военнопленных, русские располагают дивизиями народного ополчения, которые, однако, частично уже введены в бой, а также находятся в числе окруженных войск".

Но в приказах о высвобождении всех сил для стремительного преследования противника в направлении русской столицы не учитывались два фактора, которые должны были вскоре затормозить дальнейшее наступление, а именно начало периода распутицы и усиливающееся сопротивление русских. Начиная с 6 октября на южном участке группы войск, а с 7 и 8 октября на остальных ее участках пошли осенние дожди, в результате чего дороги, особенно проселочные, стали труднопроходимы, что ощутимо замедлило наступление. В журнале боевых действий группы армий "Центр" отмечалось 10 октября: "Передвижение танковых частей из-за плохого состояния дорог и плохой погоды в настоящее время невозможно. По этим же причинам имеются затруднения в обеспечении танков горючим".

8 октября были также существенно ограничены действия поддерживающей авиации, так как опасность обледенения, плохая видимость и снежная метель, с одной стороны, и плохое состояние взлетно-посадочных полос – с другой, не позволяли поддерживать на прежнем уровне авиационное обеспечение операции. Части 2-го воздушного флота провели 6 октября 1030 самолето-вылетов, 8 октября – 559, а 9 октября – 269. В связи с этим темпы преследования резко упали, хотя немецкие дивизии все же продвигались вперед и захватывали новые районы. Самые же тяжелые последствия периода распутицы проявились позже, во второй половине октября.

Однако сильнее распутицы сказывалось стремление противника, используя местные и климатические условия, все сильнее тормозить немецкое наступление, наносить все более значительные потери немцам, выиграть время для того, чтобы построить в тылу новые оборонительные рубежи, подтянуть резервы и подготовить свои войска к новым боям. Немецкое командование, будучи уверенным в своей победе, приказало стремительно преследовать противника, считая, что для этого будет достаточно 57-го танкового корпуса и двух пехотных корпусов. 41-й танковый корпус, уже изготовившийся к "прыжку" на Москву, был нацелен на Калинин. Советское же командование днем раньше предприняло решающие контрмеры.

5 октября Ставка поняла, что в связи с немецким наступлением приказ Западному фронту занять рубеж Ржев, Вязьма практически уже опоздал и что следовало создавать дальше на востоке новый рубеж обороны, который должен был проходить по уже частично оборудованной Можайской линии. Туда предполагалось бросить все наличные резервы и направить все войска, избежавшие окружения. В качестве первой меры четырем стрелковым дивизиям Западного фронта было приказано занять позиции на Можайской линии обороны и создать там необходимый заслон. Кроме того, Сталин срочно вызвал Г. К. Жукова из Ленинграда в Москву, чтобы направить его в качестве представителя Ставки на Западный фронт{114}. Такое решение казалось Сталину необходимым, так как он почти не получал сведений об обстановке на фронте, хотя нуждался в точных данных для принятия соответствующих мер. Так как Сталин был недоволен командованием Западного фронта, то он направил к Коневу комиссию Государственного Комитета Обороны, в которую наряду с другими входили Молотов, Микоян, Маленков, Ворошилов и Василевский. Комиссия должна была разобраться по существу вопроса и спасти, что еще можно было спасти. Она нашла положение дел на фронте крайне неудовлетворительным. Так, штаб Резервного фронта, например, не имел представления, где находится командующий фронтом Маршал Советского Союза С. М. Буденный. Не было связи с Западным и Брянским фронтами. В Медыни, одном из важных городов, прикрывавших подступы к Москве, из всех защитников города Жуков обнаружил только трех милиционеров{115}. Получив информацию Жукова о положении дел и беспокоясь о тяжелом положении на Западном фронте, Сталин действовал очень быстро. Он сместил Конева и назначил вместо него Жукова. Несмотря на недовольство прежним командованием Западного фронта, Сталин по настоянию Жукова оставил Конева заместителем командующего фронтом, а Соколовского начальником штаба фронта{116}. Одновременно он тотчас же направил все имеющиеся резервы в район Можайска. К 10 октября на Можайской линии обороны находились четыре стрелковые дивизии, курсанты различных военных училищ, три.запасных стрелковых полка и пять пулеметных батальонов{117}. В тот же день дополнительно были доставлены пять вновь созданных пулеметных батальонов, десять противотанковых полков и пять танковых бригад. Примечательно, что, чтобы поднять моральный дух войск на фронте, Сталин назвал десять противотанковых батальонов, которые имелись в распоряжении Верховного Командования, десятью "противотанковыми полками"{118}. Но этих сил было недостаточно, чтобы снять угрозу немецкого прорыва. В то время, когда начальник пресс-бюро германского рейха Отто Дитрих провозгласил по приказу Гитлера, что с Советским Союзом "в военном отношении покончено", а "Фолькише беобахтер" утверждала, что "армия Сталина стерта с лица земли", русские, с надеждой ожидавшие периода распутицы, организовали отпор наступающему врагу.

Войска, действовавшие в районе Можайска, были объединены в 5-ю армию, а войска, оборонявшиеся в районе Орла,– в 26-ю армию. Были объединены Западный и Резервный фронты в один – Западный – фронт. К этому времени относится переброска войск с Дальнего Востока и из Средней Азии, прибытие которых ожидалось в середине октября. На запад была переброшена 316-я стрелковая дивизия, сформированная в июле в Алма-Ате. В октябре она прибыла в Волоколамск. В тот же день немецкая разведка установила прибытие 312-й стрелковой дивизии из Казахстана, 313-й из Туркестана и 178-й из Сибири. В последующие дни на фронт прибыли другие соединения с Дальнего Востока. Штабы 16, 31, 33 и 49-й армий были передислоцированы на восток с задачей провести формирование новых армий из резерва. До 13 октября удалось сформировать 16-ю армию под командованием Рокоссовского в районе Волоколамска{119}, 5-ю армию в районе Можайска, новую 43-ю армию под командованием Голубева в районе Малоярославца, новую 49-ю армию под командованием Захаркина в районе Калуги и новую 33-ю армию под командованием Ефремова в районе Наро-Фоминска. Все эти соединения были объединены в новый Западный фронт под командованием Жукова, который имел задачу всеми имеющимися в его распоряжении силами остановить наступление немецких войск. Для повышения маневренности своих войск Жуков собрал все средства транспорта, имевшиеся в Москве, для отправки их на фронт. Советское Верховное Главнокомандование смогло передать Западному фронту из резервов Ставки восемь танковых и две механизированные бригады, а также несколько стрелковых соединений, а Брянскому фронту – две танковые бригады и один усиленный танковый батальон. Таким образом, к середине октября на усиление обороны Москвы прибыло 12 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад и 40 артиллерийских полков и другие части{120}. Авиация была также пополнена новыми формированиями и двумя дивизиями дальней бомбардировочной авиации. Все это позволило к тому времени, когда передовые части немцев достигли Можайской линии обороны и завязали бои, создать на главных магистралях, ведущих к Москве, плотный оборонительный заслон, о котором ничего не знала немецкая разведка. Разведывательный отдел штаба группы армий "Центр" констатировал 14 октября: "Противник в настоящее время не в состоянии противопоставить наступающим на Москву силы, способные оказать длительное сопротивление западнее и юго-западнее Москвы. Все, что осталось от противника после сражения, оттеснено на север или юг".

И хотя командование Западного фронта не сумело установить связь с частями, окруженными под Вязьмой, а попытки прорваться из окружения вследствие слабо организованного взаимодействия стоили больших потерь, русским все же удалось сковать на длительное время немецкие танковые силы и тем самым исключить возможность их участия в немедленном преследовании в направлении Москвы{121}. Начиная с 11 октября немецкие танки были вынуждены, продвигаясь вперед, прорывать все новые оборонительные рубежи, преодолевать очень упорное сопротивление противника.

Растущие трудности при преследовании. Несмотря на то что 11 октября была взята Медынь, а 12 октября Калуга, хотя были созданы первые бреши в Можайской линии обороны, все же продолжающиеся упорные бои в кольце окружения свидетельствовали о том, что высвобождение сил, обеспечивших окружение, потребует более длительного времени, чем предполагалось. Попытки противника вырваться из кольца окружения в районе Вязьмы 10 – 12 октября сковали предназначенные для преследования 40-й и 46-й танковые корпуса и задержали их смену. Лишь 14 октября удалось перегруппировать главные силы действовавших под Вязьмой соединений 4-й и 9-й армий для преследования, которое началось 15 октября. Передовые отряды оказались слишком слабыми, чтобы в первом натиске сломить усиливавшееся сопротивление противника. Они могли продвигаться вперед, только неся очень большие потери. 15 октября командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, оценивая обстановку, констатировал, что "психологически на Восточном фронте сложилось критическое положение, ибо, с одной стороны, войска оказались в морозную погоду без зимнего обмундирования и теплых квартир, а с другой непроходимая местность и упорство, с которым противник обороняется, прикрывая свои коммуникации и районы расквартирования, чрезвычайно затрудняют продвижение вперед наших, пока еще слабых, передовых отрядов".

В донесении штаба 57-го танкового корпуса, который вел наступление в районе Медыни и Можайска, сообщалось, что "последние бои за овладение русскими позициями были самыми ожесточенными за весь период кампании в России, так как противник оказывает яростное сопротивление, укрепившись в бетонных долговременных сооружениях, построенных еще в мирное время. Потери в танках с начала операции до середины октября сильно возросли. Так, 6-я танковая дивизия, располагавшая на 10 октября свыше 200 танками, 16 октября имела в своем распоряжении всего лишь 60 готовых к использованию в бою танков. 20-я танковая дивизия, одной из первых начавшая преследование противника в направлении на Москву, из 283 танков, которыми она располагала на 28 сентября, безвозвратно потеряла к 16 октября 43 танка. Потрепанная в боях в районе Мценска 4-я танковая дивизия имела к этому времени всего лишь 38 танков. В общей сложности к 16 октября 2-я танковая армия насчитывала 271 танк, 3-я танковая группа – 259 танков и 4-я танковая группа – 710 танков. Речь, конечно, идет об имеющихся в наличии танках, а готовых к использованию в бою было гораздо меньше. Если группа армий "Центр" пока еще имела в своем распоряжении свыше 1240 танков, то группа армий "Юг" на участке фронта 1-й танковой армии потеряла за период с 26 сентября по 15 октября 1941 года 144 танка. На 15 октября в 1-й танковой армии насчитывалось лишь 165 танков.

Но тяжелые потери несли не только танковые соединения. Пехотные части также вынуждены были дорогой ценой расплачиваться за свои успехи в наступлении. Потери группы армий "Центр" за период с 1 октября по 17 октября составляли 50 тыс. человек. Эти цифры свидетельствуют о том, насколько ожесточенными были бои. Трудности, вызванные тяжелыми потерями в людях и технике и недостатком пополнения, еще более осложнились распутицей и нарушением подвоза. Распутица не сразу дала о себе знать в ходе боевых действий. Только с середины октября стали чувствоваться ее губительные последствия на всем фронте группы армий "Центр", как раз именно в тот момент, когда начались бои на оборонительной линии под Можайском и когда для наступающих дивизий требовалось большое количество боеприпасов и горючего. Немецкое командование знало о тех трудностях, которые могли возникнуть в период распутицы{122}. Но оно полагало, что в расчет это принимать не следует, так как битву за Москву намечалось выиграть до наступления распутицы, то есть до середины октября. Консультироваться по этому вопросу со специалистами немецкое руководство не считало нужным. Заключение метеорологов, находившихся в распоряжении ОКХ, не запрашивалось. Таким образом, все шло как в русской поговорке: "Осенью от ложки воды ведро грязи". Не приняв соответствующих мер и не подготовившись должным образом к распутице, ОКХ осенью 1941 года утверждало, что немцев постигло невероятное стихийное бедствие и что "распутица оказалась небывало сильной и затянулась на необычайно долгое время"{123}.

Таким образом, немецкое командование свою вину готово было переложить на некую высшую силу, от него не зависящую. Позднее Гитлер утверждал: "С наступлением дождей мы лишний раз убедились, что это было счастье, что немецкие армии в октябре не продвинулись далеко в глубь России".

Но факты говорят, что количество атмосферных осадков в октябре и ноябре 1941 года было ниже обычной нормы. Весь период распутицы был, следовательно, суше, чем обычно. Даже если средняя температура воздуха в октябре и ноябре 1941 года была ниже, чем в прежние годы, то это тоже не повлияло ни на продолжительность периода распутицы, ни на ее интенсивность, скорей наоборот. Относительно рано наступившие в 1941 году морозы позволили уже в начале ноября использовать шоссейные и проселочные дороги, а также и местность в стороне от них{124}. Таким образом, сопоставляя данные о температуре и количестве осадков, можно констатировать, что распутица осенью 1941 года была слабее и менее продолжительна, чем в другие годы.

Русские, разумеется, сумели воспользоваться дождливой погодой и в своих планах обороны предусмотрели роль климатических условий. Жуков, например, рассчитывал, что немецкое наступление может развиваться только по главный шоссейным магистралям. Поэтому он сосредоточил те небольшие силы, которыми он располагал 15 октября, на дорогах, ведущих к Москве, в районе Волоколамска, Истры, Можайска, Малоярославца, Подольска и Калуги{125}, в то время как Брянский фронт сконцентрировал оставшиеся в его распоряжении войска на направлении главного удара немцев, вдоль шоссейной дороги Орел Тула.

17 октября штаб 2-й танковой армии доносил, что "по обе стороны от Мценска противник сохранил прежнее количество сил... Занимая свои оборудованные полевые позиции и бункеры с броневыми колпаками, он оказывает ожесточенное сопротивление. Основные силы 2-й армии приостановили наступление, ожидая подхода частей обслуживания".

В донесениях дивизии 2-й армии указывалось, что с 7 октября полностью прекратилось регулярное снабжение соединений, что дивизии растянулись на 240 км и более и вынуждены перейти на снабжение за счет местных ресурсов, ввиду чего их главные силы не способны ни к маршу, ни к боевому использованию.

Такое же положение наблюдалось и в 4-й армии, которая к тому же вследствие контратак противника, поддерживаемых танками и авиацией (несмотря на плохую погоду, она активизировала свои действия), была вынуждена на некоторых участках своего правого фланга перейти к обороне.

На участке фронта 9-й армии и 3-й танковой группы трудности со снабжением были настолько велики, что продвижение их соединений значительно задержалось. Главной линией коммуникаций для подвоза предметов снабжения на северном крыле группы армий являлось шоссе Вязьма – Москва, которое временами было непригодно для использования вследствие различного рода повреждений от обстрела, бомбардировок, взрывов мин замедленного действия. Кроме того, шоссе было перегружено, а вне полотна шоссе двигаться было нельзя. Трудности подвоза выросли в настоящий кризис. В журнале боевых действий штаба 9-й армии по этому поводу отмечалось: "Главная причина возникновения и углубления кризиса заключается в том, что ремонт шоссейной дороги требует значительно больше сил и времени, чем это предполагалось. Несостоятельность первоначальных предположений в первую очередь показали разрушения, причиненные русскими минами замедленного действия. Такие мины, разрываясь, образуют воронку в 10 м глубиной и 30 м диаметром. Взрыватели установлены с такой точностью, что ежедневно происходит по нескольку взрывов, и поэтому приходится каждый день строить заново объездные пути. Этими широко задуманными диверсионными актами, которым не видно конца, противник хотя и не сможет сорвать наше наступление под Вязьмой, но затруднит и оттянет развитие нами достигнутого успеха, а ведь зима приближается".

В районе Калинина русские, подтянув резервы, непрерывно атаковали немецкие передовые отряды. В целях координации боевых действий на этом участке фронта Ставка русских 19 октября создала Калининский фронт под командованием Конева{126}.

Чтобы в какой-то мере решить проблему снабжений 9-й армии, ОКХ предприняло попытку построить железную дорогу от Вязьмы до Сычевки, однако это требовало времени и не устраняло трудностей в тот момент, когда все решала быстрота действий. Ввиду недостатка подвижного состава на участке фронта группы армий "Центр" строительство железной дороги также не спасло. 19 октября для ремонта шоссейной дороги была выделена целиком вся 5-я пехотная дивизия. В этот день на всем участке фронта группы армий положение со снабжением настолько ухудшилось, что наступление фактически пришлось приостановить, происходили лишь бои местного значения.

В журнале боевых действий штаба группы армий "Центр" 19 октября было записано: "В ночь о 18 на 19 октября на всем участке фронта группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжелый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций. Главную заботу всех соединений составляет подвоз материально-технических средств и продовольствия".

Бок в своем дневнике вынужден был признать, что преследование не имело того успеха, на который он рассчитывал. "В общей сложности все это (достигнутые частные успехи) можно оценить только как ничто. Расчленение боевых порядков группы армий и ужасная погода привели к тому, что мы сидим на месте. А русские выигрывают время, для того чтобы пополнить свои разгромленные дивизии и укрепить оборону, тем более что под Москвой в их руках масса железных и шоссейных дорог. Это очень скверно!"

Русские хотя и выиграли время, но их дивизии тоже страдали от распутицы и бездорожья. Генерал А. В. Хрулев, бывший в то время начальником тыла Красной Армии, считает катастрофическое положение с дорогами в период распутицы одной из главных причин, "почему весь Калининский фронт постигла "роковая неудача" и почему нарушился подвоз предметов снабжения. Из всех армий летели тогда к начальнику тыла телеграммы с жалобами на нарушение всей системы снабжения. Ввиду нехватки самолетов нельзя было осуществлять снабжение войск по воздуху и поэтому предлагалось прибегнуть к единственно оставшемуся средству – доставлять грузы гужевым транспортом. На это предложение начальника тыла Сталин саркастически заметил, что Хрулев, по-видимому, забыл, что живет в век техники. Тем не менее в короткий срок вся система снабжения у русских была перестроена в расчете на использование гужевого транспорта, что позволило быстро ликвидировать кризисное положение со снабжением войск.

Цели немецкого командования в отношении Москвы. После окружения советских войск под Вязьмой и начала преследования немецкое командование считало битву за Москву в основном выигранной. Оно полагало, что дело теперь только за тем, чтобы разбить оставшиеся силы Красной Армии и сломить сопротивление немногочисленных, еще продолжающих обороняться войск Жукова западнее Москвы. ОКХ намеревалось снять с советско-германского фронта и перебросить на запад штаб корпуса, четыре пехотные и одну кавалерийскую дивизии с целью их переформирования для использования в операциях по плану на период после "Барбароссы". Речь шла о 8-м армейском корпусе, в состав которого входили 8, 28, 5 и 15-я пехотные дивизии, и о 1-й кавалерийской дивизии. На основе этих дивизий предполагалось сформировать 5, 8 и 28-ю легкие дивизии и 24-ю танковую дивизию.

11 октября ОКХ сообщило командованию группы армий, как оно представляет себе дальнейшее использование 9-й армии и 3-й танковой группы после захвата Калинина. Указанные объединения должны были продвигаться в направлении на Торжок и далее на Вышний Волочек и Осташков с задачей лишить противника возможности отойти далее на восток, не дать ему ускользнуть от ударов фланговых соединений группы армий "Центр" и "Север". В связи с этим все северное крыло группы армий "Центр" не должно было участвовать в прямом наступлении на Москву. Окружение самой Москвы предполагалось осуществить силами 2-й танковой армии, 4-й армии и 4-й танковой группы. 12 октября Гитлер предписал "капитуляции Москвы не принимать, столицу советскую окружить и подвергнуть изнуряющему артиллерийскому обстрелу и воздушным налетам".

Он должен был признать, что первоначальный план "затопить Москву и ее окрестности, чтобы там, где до сих пор стояла Москва... образовалось огромное озеро, которое навсегда скрыло бы от глаз цивилизованного мира метрополию русского народа"{127},

оказался неосуществимым. Планы дальнейших операций исходили из приказа Гитлера повернуть левое крыло группы армий "Центр" на север, а силами 2-й армии наступать на юг через Курск на Воронеж, чтобы предотвратить угрозу удара противника в стык групп армий "Центр" и "Юг". В то время как 2-я танковая армия должна была обойти Москву с юга и замкнуть кольцо окружения восточнее города, 4-я танковая группа должна была осуществить тот же маневр с севера, предусматривая при этом фланговые удары по Рыбинску и Ярославлю. 4-я армия должна была продвинуться вдоль по линии Московской окружной железной дороги, где проходили три оборонительных участка русских. Бок пытался одновременно с маневром 9-й армии нанести удары силами 3-й танковой группы и 2-й армии, так как он опасался, как это было после Смоленска, что силы группы армий окажутся распыленными и тем самым появится риск их ослабления на главном направлении. Но все его попытки успеха не имели.

К тому времени, когда трудности в снабжении фронта впервые достигли своей высшей точки{128} и тень их тяжких последствий уже нависла над войсками, Гальдер объявил о новых больших планах, которые должны были привести к дальнейшему распылению сил группы армий "Центр". После разгрома противостоящих группе армий "Север" сил противника предполагалось занять такие позиции, которые прикрывали бы войска с северо-востока и с севера. Таким образом, всякое давление на них противника из глубины страны в течение зимних месяцев было бы исключено и потребовалось бы меньше сил для решения этой задачи. Цель заключалась в том, чтобы при условии занятия Рыбинска выйти на рубеж Вологда, Озерный край, к границе тундры, и перерезать единственную железную дорогу, ведущую от Белого моря в центральные районы России. Получилось так, что 4-я армия должна была собственными силами выйти в тыл Москвы, к востоку от Волги. На возражение генерал-майора Ганса фон Грейфенберга о "катастрофическом положении дорог в районе действий группы армий" Гальдер ответил замечанием, что он просит о том, чтобы "все было сделано в отношении обеспечения снабжения и была осуществлена должная подготовка к задуманному "долгому пути". ОКХ в это время находилось полностью под впечатлением победных донесений о боях с окруженным противником и надеялось, что в таком духе дела будут идти и дальше. Это проявлялось в безграничном и восторженном признании Гальдером единственного в своем роде сражения под Вязьмой, а поэтому он и слышать не хотел о трудностях, имеющихся в войсках.

Положение 9-й армии, которую предусматривалось использовать для наступления в северном направлении, в это время было далеко не лучшим. Войска армии, обходя своими пехотными корпусами Калинин с обеих сторон, пытались соединиться с передовыми частями 3-й танковой группы, но непрерывно подвергались внезапным ударам русских дивизий. Начиная с 17 октября советские войска при поддержке танков и авиации ежедневно атаковали немцев в районе Калинина. Поэтому 23 октября Бок приказал приостановить наступление через Калинин и сначала разгромить противника в треугольнике Волжское водохранилище – Калинин – Волга. Основанием для этого решения было то, что русские сосредоточили юго-восточнее Калинина крупные силы, которые представляли угрозу флангам 9-й армии и 3-й танковой группы. Гитлер считал, что вместо временно приостановленного наступления 9-й армии следует нанести удар в направлении Рыбинска и Ярославля силами 3-й и 4-й танковых групп, а 9-я армия должна занять оборону западнее Калинина. Бок тотчас же выступил против этого маневра своих танковых сил и обосновывал невозможность его осуществления прежде всего трудностями в снабжении и плохим состоянием дорог. Тем не менее 28 октября Гитлер приказал осуществить этот план, имея конечной целью выход к Волге, чтобы блокировать противника между Волгой и Ладожским озером, перерезать железные дороги, идущие с востока через Ярославль и Рыбинск на Бологое, а также через Вологду на Тихвин, лишив русских возможности осуществлять снабжение войск, и тем самым нанести им решающее поражение. Несмотря на возражения командования группы армий "Центр", считавшего, что осуществление такого плана вызовет огромные трудности и скажется на дальнейшем развитии наступления на Москву, Гитлер сохранил в силе свою директиву. Таким образом, помимо войск северного крыла группы армий в наступлении на русскую столицу не могла участвовать еще и основная масса сил 4-й танковой группы.

Возражая против новых планов использования войск северного крыла группы армий, Бок выступал и против решения использовать танковые соединения 2-й танковой армии для наступления на Воронеж, а не на Тулу. Гитлер считал 4-ю армию достаточно сильной, чтобы силами правофланговых соединений выполнить задачи, предусмотренные ранее для 2-й танковой армии. Несоответствие между оценкой обстановки, которую давал Гитлер, и действительным положением дел на фронте проявилось наиболее ярко в том, что Клюге был вынужден подтянуть свои последние резервы и отдать приказ 13, 12, 20 и 57-му армейским корпусам перейти на южном участке фронта к обороне. По мнению Бока, единственный шанс продолжить наступление силами правофланговых соединений 4-й армии заключался в том, что армия Гудериана начнет наступление через Тулу на северо-восток. Этот удар должен был вынудить противника, противостоящего 4-й армии, снять свои силы с этого участка фронта и бросить их против 2-й танковой армии. Таким образом Бок надеялся облегчить дальнейшее наступление 4-й армии. Поворот же 2-й танковой армии на юг не только делал невозможным выполнение этих планов, но и создавал дополнительно "широкую брешь на... всем фронте группы армий", закрыть которую было нечем. Бок всеми средствами боролся против этого приказа. Он даже объясняя Гальдеру, что медлит с отдачей войскам приказа Гитлера о приостановлении наступления 2-й танковой армии в направлении на Тулу, пока не будет окончательно решен вопрос о постановке ей дальнейшей задачи. В этом случае в конечном счете ему сопутствовал успех и 28 октября Гитлер объявил, что он "согласен, чтобы не терять времени, продолжать наступление 2-й танковой армии на прежнем направлении". Следствием этого было то, что только 2-я армия была нацелена на Воронеж, в то время как войскам Гудериана было приказано наступать в направлении на Москву "между Рязанью и Каширой через Оку". Большие цели, которые провозглашались еще в эти дни в ставке фюрера, на практике, несмотря на все приказы и директивы, были невыполнимы, так как положение со снабжением и состояние немецких войск делали невозможным дальнейшее наступление. Бок отдал приказ, в котором говорилось, что если пока нельзя дальше наступать, то нужно хотя бы делать все возможное для подготовки наступления и как можно быстрее преодолеть трудности со снабжением войск, чтобы с наступлением хорошей погоды (мороза) сразу же возобновить продвижение. Тем самым Бок признал, что последняя попытка в быстротечном сражении разбить оставшиеся части Красной Армии и до наступления зимы захватить Москву, провалилась. Более того, войска его группы армий имели открытые фланги, не были готовы к действиям в зимних условиях и им противостоял противник, получивший подкрепление. Боку было ясно – чтобы разгромить противника, нужно начинать новое наступление, но он не имел возможности восполнить огромные потери, понесенные его войсками. 31 октября Бок писал в своем дневнике: "Наши потери становятся очень ощутимыми. В соединениях группы армий более чем двадцатью батальонами командуют обер-лейтенанты".