Текст книги "Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины"

Автор книги: Кирилл Еськов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

9

На фоне крутящихся магнитофонных бобин и помаргивающего зеленым регулятора громкости (здесь, похоже, и находится нервный центр заговора) совещаются по трансляции трое невидимых собеседников. Разговор ведется на русском, но для двоих этот язык, похоже, не родной: один – явный американ, другой – что-то гортанно-восточное: араб? или, скорее, кавказец?..

Американ: …Но главное сказать он всё же успел…

Русский: Да, это прокол. Но не фатальный. В Москве девять вокзалов – это не так уж много, вокзальные камеры хранения были наглухо перекрыты прежде, чем закончился их разговор. Робингуд с Ванюшей-Маленьким сейчас в Эмиратах, на этой оружейной ярмарке, все их боевики в разгоне, из главарей группировки в Москве, на хозяйстве, остался один Подполковник – а это мозги, но не стволы. Захватить нужную им камеру хранения силой у них сейчас руки коротки – будем наблюдать за ячейками и ждать.

Американ: Логично, Григорий. Но почему бы вам прямо не вычислить ячейку по тем намекам – «имя Аль-Джеззина», «позывной Медузы»? У вас ведь наверняка есть выходы на архивы ГРУ…

Русский: No comments. Я ведь не интересуюсь, Сайрус, вашими возможностями в ЦРУ и ФБР: знаю для себя, что они есть – и ладно… И не надо нас поучать – тоже мне еще, лорд Джадд нашелся…

Американ: Не будем ссориться, Григорий. Я действительно беспокоюсь – хватит ли у вас людей для такой масштабной операции…

Русский: Саид, ответь товарищу…

Кавказец: У нас хватит людей, мистер Сайрус. Вы даже не представляете, сколько у нас людей. И каких людей!..

Русский: Кстати, раз уж зашла речь… Операция по «иммобилизации» самого Робингуда – мы так и так думали начать ее через пару дней, так давайте начнем ее немедля. Эмираты, Сайрус, – это ваша зона ответственности? Или Саидова?..

10

Опустевший офис в высотке с зеркальными стеклами; Подполковник – у спутникового телефона правительственной связи:

– …Нет, я не рехнулся: эта линия защищена от прослушки… да, с гарантией. …Всё верно, именно так и обстоит дело: последний резерв Ставки, джокер из рукава. …Да, я берег ЭТО именно на такой случай, как сегодня. В твоем распоряжении двадцать минут, максимум – полчаса. …А потому что если позже, это на хрен никому уже не понадобится, вник? Всё, работай. До связи.

В дверях комнаты возникает вице-премьер; он уже в плаще – этой вековечной униформе советских и постсоветских чиновников.

– Весьма вам признателен, Сергей Ильич, – кивает на телефон Подполковник. – Да, и еще одна просьба…

– «Тетенька, дайте попить, а то до того есть охота, что аж переночевать негде!» – хмыкает вице-премьер. – А как насчет того, что «Моя благодарность будет безгранична в пределах разумного»?..

11

Автоматические камеры хранения Казанского вокзала. СтОит какому пассажиру извлечь из ячейки свой багаж, как рядом немедля возникает пара крепких парней специфической милицейско-бандитской наружности (таких пар в зале работает не меньше дюжины): «Антитеррористическая операция! Это ваша сумка? Предъявите содержимое…» Один (по всему видать – старший бригады) о чем-то лениво беседует с дежурным милиционером. Появившийся курьер передает старшему пакет: достаточно полная подборка изображений Робингуда и его вольных стрелков.

…А через сутки все неиспользованные за это время ячейки (их будет не так уж много) можно будет просто вскрыть – на вполне законном основании, в рамках всё той же «антитеррористической операции»…

12

В штабе заговора – виртуальная разборка.

Григорий: …Короче – вы его потеряли.

Саид: Но он же безногий! Ездить может только на своей специальной «тоете», под ручное управление – а она как стояла в тамошнем подземном гараже, так и стоит! Ни в чьей другой машине он не уезжал, наблюдатели мамой клянутся… Может, он всё-таки внутри здания?..

Григорий: М-да… Этого следовало ожидать: «краса и гордость ГРУ», не хрен собачий. Ушел… О дьявол, где ж его теперь искать-то…

Саид: А если они всё же рискнут брать камеру хранения штурмом?

Григорий: Я бы дорого дал, чтоб Подполковник оказался таким идиотом – но не надейтесь…

13

Бронированный лимузин оборонного вице-премьера, неожиданно свернув с трассы и проплутав минут пять по кривым переулкам между Якиманкой и Большой Полянкой, ныряет под облупленную арку и оказывается в замусоренном дворе между полувыселенными трехэтажками начала века, которым явно светит где-нибудь через полгодика превратиться, посредством perestroiki , в жилье для новой элиты. Вице-премьер с охранником распахивают багажник лимузина и помогают выбраться наружу Подполковнику – для человека на протезах это некоторая проблема.

– В американском кино следовало бы поинтересоваться: «Ты в порядке?» – усмехается оборонщик.

– Вполне, – кивает Подполковник и обменивается с ним прощальным рукопожатием. – Мне, знаете ли, случалось путешествовать в багажнике и при куда более скверных обстоятельствах…

Попетляв некоторое время по лабиринту тамошних патриархальных двориков и удостоверившись в отсутствии хвоста , Подполковник вновь оказывается на Якиманке и неспешно идет в направлении центра. По прошествии пары минут его подбирает притормозивший у края тротуара «фольксваген», за рулем которого – Чип.

– Здравствуй, Алёша.

– Здравствуйте, Александр Васильевич! Ёлка просила непременно вам передать, что как вы есть ее идеал мужчины, она всегда ждет вас, «томящаяся нежно»…

– Твоя Елена Прекрасная по прежнему исповедует принцип: «Ревность – лучший цемент для семейного дома»?

– У вас – эксклюзив на поводы для… Нуте-с, что от меня потребуется на сей раз? Опять влезть в ФБРовские X-файлы? Найти по банковским сетям счета Бен Ладена?

– Надо разобраться с какими-то ключами – их прежний владелец предупреждал, что тут понадобится компьютерщик.

– Ясно. А что за ключи – «аппаратные», «открытые»?..

– Не знаю: этого он сообщить не успел. Кроме того, он сказал еще – дословно – так: «Карта… памяти… Нельзя… сразу…»

– Ну. А дальше?..

– А дальше его застрелили. Такие дела.

– Вот оно как… – тянет враз подобравшийся Чип. – Пока всё это звучит довольно бессмысленно – так что надо разбираться всерьез… А еще что-нибудь полезное он сказать успел?

– Успел. Что без этой информации мы – покойники, а человек тот, должен тебе заметить, никогда не бросал слов на ветер… Но самое главное – ключи те еще надо взять в условленном месте, а там нас, боюсь, уже поджидают…

– Но у вас ведь есть план?..

– Есть. По ряду причин, надежнее всего было бы взять их прямо сейчас, вдвоем – ты да я… Ну так как, – насмешливо щурится «краса и гордость ГРУ», – рискнешь со мной за компанию? Или уже всё: «Хороший дом, хорошая жена – что еще нужно, чтобы встретить старость?..»

– «Отойдите прочь, юноша, это не ваша разборка! – К чести д'Артаньяна, он не колебался ни мгновения», – усмехается в ответ экстра-компьютерщик. – Под вашим командованием, товарищ подполковник – куда угодно, почту за честь…

– Верное оперативное решение, вольноопределяющийся, – без тени улыбки кивает Робингудов начштаба. – И – раз уж мы пошли по цитатам: "Придется открыть вам правду: все, кто пойдет сопровождать детей, в конце пути умрут. – А кто не пойдет? – Те умрут несколькими минутами позже "… Так что давай-ка, брат, рули на набережную.

14

Средней обширности помещение: пульты, экраны и микрофоны, милицейские мундиры.

– Дежурный по городу майор Ничипорук слушает!

По мере приема сообщения майор постепенно наливается свекольной яростью и наконец взрывается, что твой гексаген:

– Ты у меня щас дошутишься, Хаттаб гребаный! Думаешь, из автомата звонишь, так не достанем? Три года тебе, ур-роду – это как пить дать!..

Швыряет трубку и, шумно отдуваясь, охлебывает чай из стакана с казенным мельхиоровым подстаканником.

– Чего там такое? – сочувственно интересуется напарник. – Опять, что ль, детишки школу свою «заминировали» по случаю контрольной?

– Какие там, на хрен, детишки! «Партия национал-революционного авангарда» требует освободить из Бутырок политзаключенного писателя Фейхоева – понял?. Иначе сулятся в восемь вечера принародно обезглавить своего заложника, какого-то Петю-Педика, а в девять устроить взрывы на Казанском, Курском и Белорусском вокзалах – взрывчатка якобы уже в камерах хранения, а таймеры тикают…

– Ё-мое! Это что ж, вокзалы, что ль, эвакуировать?

– Щаз! С дуба, что ль, рухнул? Подвести б этого придурка под статью, за телефонный терроризм – да только кто ж его искать станет…

15

Чипов «Фольксваген» притормаживает на набережной.

– Кого-то ожидаем, Александр Васильевич?

– Скорее – чего-то. Ты пока расслабься и любуйся пейзажем…

– А чего? – красивый пейзаж, между прочим… Только вот убоище это Церетелино всю картину портит, – и Чип кивает в направлении Стрелки, где обрел себе пристанище (а вернее сказать – умопомрачительную синекуру) брезгливо завернутый американской иммиграционной службой Колумб, коего Лужков, ничтоже сумняшеся, перекрестил в Петра Первого, точь-в-точь как пресловутого порося – в карася. Что сказал бы сам Петр об идее увековечить себя именно в Москве – городе, который он ненавидел всеми фибрами души и, имей к тому технические возможности, на пару веков опередил бы фюрера с его затеей устроить на этом месте радующее глаз озеро – не знаю, но послушал бы с интересом: царь-реформатор, как известно, был крупным знатоком и ценителем больших и малых морских загибов… Кстати, любопытно: вся та морская атрибутика, что в избытке понаверчена вокруг царской статУи с незатейливой целью увеличения общего тоннажа, – а не есть ли это на самом деле метафорический дискурс Большого Морского Загиба?

– Что, не нравится? – хмыкает Подполковник.

– Ага! Правильно его фейхоевские нацболы взорвать хотели. Я, если хотите знать, ради такого дела сам в нацболы бы записался, честно! Ну, вроде как генерал Чарнота – в красные: взорвал бы – и сразу выписался обратно…

– Ну что ж, как говорится, «идя навстречу пожеланиям трудящихся»… – Подполковник бросает взгляд на часы, и тут спереди, оттуда, где попирает свою Стрелку художественно подсвеченный снизу циклоп, бьет по глазам ярчайшая вспышка, отшвырнувшая порванную на ветошь осеннюю темень куда-то аж за «Ударник», а мгновение спустя с неба обваливается грохот, отозвавшийся воем противоугонок по всему Замоскворечью.

– Что это?!!

– Я полагаю, огнемет «Шмель»: термобарический заряд, объемный взрыв на две тысячи градусов…

– Да нет, я в смысле – зачем вы его?..

– Отвлекающая операция. Надо было взорвать что-нибудь приметное – ну, я и подобрал, чего не жалко…

– Гляньте-ка! – подсветка памятника, как ни удивительно, жива, и в голосе Чипа звучит неподдельное разочарование: – Надо же, устоял! Только башку ему разнесло напрочь…

– Именно так и целились, – пожимает плечами Подполковник. – Экий ты, братец, кровожадный! – не надо так-то уж. Мы ж не Геростраты какие, прости Господи… Церетели, я чай, мужик хозяйственный, ту первую, Колумбову еще, башку непременно заныкал до случая – вот и пускай ее привинтит на прежнее место. В случ-чего – Лужков профессора Доуэля из Парижа выпишет, за городские деньги: у того такие трансплантации неплохо получались… Ладно, вольноопределяющийся: отставили смехуечки – наш выход.

16

У дежурного по городу – дым коромыслом: пульты перемигиваются лампочками и перещелкиваются тумблерами, экраны полыхают сполохами сварки, микрофоны раскалились добела: пожар на базе – он и есть пожар на базе. Майор Ничипорук объясняется – судя по бледности и обильному потоотделению – с кем-то не ниже замминистра:

– Так точно: партия «Национал-революционный авангард», требуют освобождения писателя Фейхоева… Так точно, в восемь нуль-нуль, как и грозились… Да почем мне знать, что Государь-реформатор и есть «Петька-Педик»? – мы про это в школе не проходили… есть заткнуться! Никак нет, акустическую экспертизу сообщения начали, но пока ничего… План «Перехват»… так точно: болван! Заминированы Казанский, Белорусский и Курский… сказали – в девять… Поисковые группы и кинологи уже работают… начали частичную эвакуацию пассажиров.

17

Камеры хранения Казанского вокзала. В полностью очищенном от народа помещении работают минеры: одну за другой приоткрывают универсальным ключом дверцы ячеек, содержимое которых тут же обследуют натасканные на взрывчатку собаки. Бесцеремонно изгнанные из зала парни милицейско-бандитской наружности (на такой серьезный расклад легендами и документами они не запаслись) угрюмо переминаются по ту сторону от цепочки вооруженных автоматами омоновцев, в быстро густеющей разъяренной толпе опаздывающих на поезд пассажиров. Старший бригады растеряно запрашивает по мобильнику новых инструкций.

18

Штаб заговора вынужден играть навязанный ему блиц.

Григорий: …Что ж, по крайней мере план его ясен, да и круг поисков сузился: три вокзала против девяти исходных. Его человек (или люди) – наверняка в составе одной из бригад минеров: откроют по ходу проверки известную им ячейку, и привет!

Саид: Это возможно?

Григорий: Элементарно. Люди в таких бригадах собраны из разных ведомств, лично между собой не знакомы: внедряйся кто хочет… А можно просто перебить всю бригаду по дороге на вокзал и работать в их форме и с их документами…

Саид: Перебить служивых – это не их стиль работы.

Григорий: Ну, не обязательно же до смерти: «Человека можно напоить… оглушить… усыпить…» Короче – немедля уточните состав выехавших на происшествие бригад, вплоть до самого последнего омоновца из оцепления, и сопоставьте с тем, что есть. Сколько вам нужно времени?

Саид: Понято. Я уже отдал распоряжение – результаты будут минут через десять-пятнадцать. Раньше им не закончить, а до того мы никого из них наружу не выпустим Что еще?

Григорий: Перебросить все силы на эти три вокзала. Теперь только следить в оба и ждать. Пускай он возьмет свои документы, а мы на выходе возьмем его – так даже проще. Мы теперь, слава Богу, точно знаем, где он…

Саид: Не Богу, а Аллаху…

Григорий: Да хоть Будде на пару с Заратустрой. В общем – «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!» Как тебе такая сура ?..

19

Стекляшка Московского автовокзала на Щелковской…

Как? – вы не в курсе, что, помимо ДЕВЯТИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ, в Москве есть еще некоторое количество ВОКЗАЛОВ, как то: Аэровокзал, Речной вокзал – 2 (прописью: две) штуки, Северный и Южный, etc , – и на каждом из них есть камеры хранения?..

Но если вы решили, что о существовании этих сооружений точно так же позабыли и Робингудовы враги – это уж хрен вам, ребята! Чтоб и они дошли до такой степени непрофессионализма – такого вы, в нашем триллере, пожалуй, не дождетесь. То есть личный состав отсюда, со Щелковского автовокзала, конечно, в свете последних событий, срочно перебросили (Вопрос: на какой именно из вокзалов? Ответ: На Курский! – Йе-ес-ссс! Приз в студию!!), но некий минимум наблюдателей здесь – порядку для – конечно оставили.

И можно понять чувства подобного наблюдателя , когда он, вроде бы уже неся караульную службу в глубоком тылу своей армии, слышит вдруг негромкое: «Стой, как стоишь, и держи руки на виду!» Трусов ни в мафии, ни в спецслужбах не держат, так что по прошествии краткого и вполне естественного замешательства наблюдатель обретает способность «напрячься и ощетиниться». Расклад, между тем, – хуже некуда. Они с напарником, как раз провожавшим взглядом (профессиональным, не подумайте чего другого!) подошедшую к ячейкам хохлушку-челночницу с парой клетчато-клеенчатых мега-сумок, являют собою узкое основание равнобедренного треугольника, а вершину его – взявшийся неведомо откуда человек, фотка которого была им показана самой первой: жуткая, собранная из кусков , рожа, черная трость и рука в кармане плаща – чего уж тут не понять…

Ясно, что кому-то из двоих надо дернуться – неизбежно получив на этом пулю (из кармана), и давши тем самым напарнику время выхватить оружие и вступить в бой. Вопрос только – кому именно получать пулю сразу, а кому под тем прикрытием вступать в бой; э-э-э?..

…Я бы лично снимал эту сцену в стилистике вестерна: «американская дуэль», ракурс с уровня колен, дающий колонообразность неподвижных фигур, кисть опущенной правой (крупный план) сжимается и расслабляется… – ну, короче, классическая сцена из «Профессионала»: благородный майор разведки Бельмондо против гнусного флика … Ну и – ровно тем же манером! – сбоку вклинивается лох, но только, понятно, не вальяжный француз с букетом, ищущий квартиру дамы, а сугубый россиянин с полуотхлебнутым «Ярпивом», интересующийся у комбатантов – не объявляли ль уже девятичасовой на Макарьев?..

Впрочем, «Профессионала» гоняют у нас по ТВ часто, так что даже лоху из такой дыры, как костромской райцентр Макарьев по прошествии пары секунд становится ясно, куда он попал – после чего означенный лох, ойкнув в строгом соответствии с сюжетом первоисточника, пятится в тараканью щель между камерами хранения… И вот тут классический сюжет дает сбой, ибо на ристалище появляется еще один лох – вокзальный мент. Этот, надо заметить, тоже мигом въезжает, куда он попал, и, впавши в полный столбняк, обращает треугольник в четырехугольник. Эта финальная сцена из «Ревизора» длится по меньшей мере секунд десять, после чего обеим противоборствующим сторонам становится ясно как день: классический пат.

Подполковник медленно-медленно отступает к входным дверям вокзала, и наконец исчезает за ними; выражение лица его при этом заставляет вспомнить паночку, пережившую облом у вычерченного Хомой защитного круга. Наблюдатели, проводивши его взглядом, с немалым облегчением хватаются за мобильники: рапортовать и вызывать подкрепление. Вот ведь какая ерунда иной раз решает судьбы миров – один некстати (или кстати – это как посмотреть) подвернувшийся мент…

20

За рулем «Фольксвагена» Подполковника уже поджидает Чип – именно он, разумеется, и был тем самым лохом, что лез к ратоборцам с идиотским вопросом про девятичасовой автобус на Макарьев. В руках у него – единственный трофей операции: только что извлеченная из 112-й ячейки связка ключей (самых что ни на есть натуральных, а никаких не «аппаратных», или там «открытых») с продолговатым пластиковым брелком. Огорошенным, однако, компьютерщик не выглядит – наоборот:

– Всё в порядке, Александр Васильевич! Ключики – это чисто для отвода глаз, а информация, что вы ищете – здесь, в брелке! Гляньте: это ведь на самом деле флэш-память, флэшка. И насчет «память-сразу-нельзя!» теперь всё понятно: флэшка подсоединяется к компу напрямую, через ю-эс-би разъем, и если там вручную вставлена проволочка параллельно диоду, то через пару секунд во флэшке сдохнет микросхема – не размагнитится, а именно сгорит, физически: никакими силами не восстановишь. Простенько, но со вкусом…

– Молодец, Алеша, – только тут Подполковник, сосредоточенно следивший – не повиснет ли кто на хвосте у их «Фольксвагена», несущегося по Щелковскому шоссе, позволяет себе чуть расслабиться: извлекает из кармана плаща «беретту» с глушителем и ставит ее на предохранитель.

– Но… вы же никогда не носите оружия! – отвисает челюсть у Чипа. – Как английский полисмен…

– Верно. В «Аквариуме» от этой подростковой джеймс-бондовской манеры – повсюду таскать при себе ствол – отучают раз и навсегда. Но из этого вовсе не следует, что я не умею им пользоваться… Как и те английские полисмены, кстати говоря.

До компьютерщика, похоже, наконец доходит, в каком деле он только что побывал:

– А если бы он понял нашу игру?..

– Я бы его положил, – спокойно отзывается Подполковник. – А второй, вероятно, положил бы меня… Но тебе это дало бы время добраться до ячейки.

– Ну и ну… – крутит головою Чип. – А кто, кстати, те парни? Бандиты или спецслужба?

– Пока не знаю, – честно признается Подполковник. – То ли бандиты, работающие под спецслужбу, то ли спецслужба, работающая под бандитов. Впрочем, сейчас сплошь и рядом это просто одно и то же. При социализме – ты-то этого толком не застал – всё призывали «осваивать смежные профессии» и «стирать грани»; вот оно и свершилось – в одной отдельно взятой сфере деятельности… Ладно, давай-ка радио послушаем, что ль.

Тычет пальцем в приемник; попадает как раз на девятичасовые новости:

"…Радикально-византийская партия России. Это уже шестая за последний час организация, взявшая на себя ответственность за взрыв дружно любимого москвичами памятника Петру Первому, так что Генеральная прокуратура решила временно подвести черту под приемом заявок.

А вот сообщение на ту же тему из-за рубежа. Авторитетнейшая в Старом Свете Академия авангардного искусства из Сен-Тропеза на своем внеочередном он-лайновом заседании признала произошедший в Москве антимонархический хеппининг «Долой царя!» главным художественным событием последнего десятилетия и заочно избрала его участников членами своей Академии. Вице-президент Академии Шарль Атан заявил журналистам, что он предвидит возможность преследования участников московского хеппининга консервативно настроенными властями и предложил загодя обратиться в Европейскую комиссию по правам человека.

Далее мэтр Атан посетовал, что авангардисты порою становятся жертвами не только консервативной, но и излишне радикальной части общества. Он напомнил в этой связи трагедию Хорли О'Элберета, отважного новатора, который по ходу затяжного парашютного прыжка из стратосферы успешно произвел совокупление с поросенком дикой африканской свиньи-бородавочника, но в момент приземления был захвачен членами боевого крыла партии OTSOS, более известными как «зеленые феминистки», и кастрирован ими при помощи садовых ножниц. Суд склонялся уже к тому, чтоб оправдать вчистую "отважных мстительниц мужской шовинистической свинье за циничное глумление над вымирающими видами животных" и возложить на оную шовинистическую свинью все судебные издержки, но тут вскрылись важные привходящие обстоятельства. Оказалось, что О'Элберета тоже голыми руками не возьмешь: он – твердый гей и болен СПИДом, а хеппининг свой учинил имея целью привлечь внимание общественности к страданиям бородавочников, ставших жертвами гражданской войны в Заире. Присяжные оказались в тупике: чей же всё-таки козырь старше? Голоса их разделились ровно пополам, и…"

Подполковник вырубает передачу:

– Ну вот, а ты боялся… Теперь еще поди докажи, что это я – академик-авангардист…