Текст книги "Final destination по-русски (СИ)"
Автор книги: Кирилл Кудряшов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Flashback
Вано гордо вышагивает по улице, попыхивая неизменным в компании «Marlboro», совершенно не интересуясь тем, что идущая с ним под руку Лиза недовольно морщится каждый раз, когда облачко табачного дыма опускается на ее лицо. Ярко светит майское солнце, в кронах тополей, расположившихся вдоль дороги, перекликаются птицы, не то споря о чем-то, не то намекая противоположной половине на то, что пора бы подумать о продолжении рода.
Вано и Лиза идут под руку, занимая практически всю ширину узенького тротуара, в результате чего Вано время от времени врезается плечом в очередного прохожего. Те, кто покрепче и посерьезнее, бросают ему вслед неприятные эпитеты, желая ему всех земных благ и множества сексуальных удовольствий. Тех, что помладше и похилее облаивает сам Вано, посылая им в спину точно такие же эпитеты и пожелания, ибо на большее ни у него, ни у встречных прохожих фантазии не хватает.
Слева от него простирается четырехполосная дорога. Назвать ее транспортной магистралью не поворачивается язык, но в то же время движение на ней достаточно оживленное. Дальнобойщики, транзитом следующие через Медянск, давно уже привыкли срезать здесь путь, проносясь по окраине города и выбираясь на трассу до Новосибирска…
Все происходит слишком быстро, чтобы успеть среагировать. Впрочем, ни у Вано, ни у Лизы реагировать и мысли нет. Подчиняясь одному из сильнейших инстинктов, любопытству, они даже и не думают укрыться от опасности, хотя бы просто потому, что опасности этой не видят. Они просто стоят и любуются стремительно развивающейся автокатастрофой.
Огромная фура «Reno», вдруг делает короткий финт в сторону, вылетая на встречную полосу…
– Смотри! – восклицает Вано, толкая задумавшуюся о чем-то Лизу локтем в бок.
Навстречу фуре несется пятисотый «Мерс», не привыкший ни медленно ездить, ни уступать дорогу. Впрочем, последним принципом ему приходится поступиться, так как тягаться с грузовиком – это вам не «Запорожцу» бампер помять. Мерседес виляет в сторону, пытаясь уклониться о столкновения, и одновременно с ним то же делает и фура. Грузовик возвращается на свою полосу в то же время, когда «Мерседес» выезжает на встречную.
Они сталкиваются практически лоб в лоб… Капот «Мерседеса» сминает в гармошку. Во все стороны брызжет разбитое стекло… Удар страшен, и страшна скорость, которую приобретают стеклянные осколки разбитых фар и лобового стекла…
Лиза успевает подумать, что они стоят слишком близко к месту аварии, но опасается она лишь того, что может взорваться бензобак машины… Она хочет сказать об этом Вано, но в этот момент краем глаза видит, как он резко вскидывает руки вверх, тянется к лицу…
– Ты что? – спрашивает она, оборачиваясь к нему, но ее спутник уже заваливается на спину с торчащим в правом глазу длинным стеклянным осколком. Второй глаз все еще открыт, и Лиза видит, как в нем угасает жизнь. Будто искорка в ночи, покинувшая костер…
Затылок Вано звучно ударяется об асфальт.
Лиза истошно визжит.
Раскатисто взрывается бак «Мерседеса», радостно ревет огонь, охвативший машину.
Прижимая руку к рассеченному лбу зычно матерится водитель «Мерса», успевший выбраться из машины за секунду до взрыва.
Тополя больше не шелестят. Птицы больше не поют. Они чувствуют, как рядом прошла Смерть, и потому молчат, боясь привлечь к себе ее внимание. Умолкает и Лиза, почувствовав на себе чей-то холодный, пронзительный взгляд.
Now
– Он умер? – спросил Дима, чувствуя, как на по спине побежали мурашки, – Умер именно так, как ты видел, да?
– Да… И примерно в то же время.
– Откуда ты узнал?
– Лиза позвонила спустя несколько часов. Захлебывалась слезами, просила придти к ней и поговорить. Я ее спрашиваю, что случилось, а она в ответ только плачет. Мне и отвечать-то не нужно было, я и так все понял.
– Да… Ситуация…
– Это уж точно. Ситуация! Я тут же позвонил Кате и Маше, рассказал о случившемся. Сказал, что иду к Лизе, и что нам всем нужно встретиться.
– Они пришли?
– Пришли. Мы долго успокаивали Лизку, а потом, когда я рассказал о том, что видел, успокаивать ее пришлось по-новой. Но теперь-то они мне поверили! Я описал все, что видел. Все, подробно, в деталях, и Лизка подтвердила, что так все и было. В точности так! Она даже отчетливо помнила этот взгляд у себя между лопаток, как будто она была кроликом, позади которого притаился удав.
– Знаешь, что мне все это напоминает?… – задумчиво сказал Дима, но Гриша не дал ему закончить.
– Знаю! Этот чертов «Пункт назначения», мать его! Мы чудом избежали смерти, нарушили ее генеральный план, и теперь она будет охотиться за нами. Пока не уничтожит всех.
– Значит нужно не отходить друг от друга, постоянно прислушиваться к собственной интуиции, чтобы вовремя вмешаться, опять нарушить план смерти…
– Ага! Проскочить! В фильме они это так называли. Вот только, если ты помнишь, даже в фильме это не особенно-то работало. Смерть все равно настигала всех.
– Но вы пытались?
– Да… Но в общем, до этого я еще не дошел. Теперь уж я выступал в роли Фомы неверующего, пытающегося разбить в пух и прах эту версию с «Пунктом назначения».
– Не хотелось верить?
– Не хотелось… – со вздохом сказал Гриша, – Очень не хотелось. Потому что это означало бы, что всем нам скоро крышка. Я и брякнул, что согласно теории вероятностей два случая – совпадение, а три – уже закономерность. Ну а на данный момент у нас есть как раз два случая, которые как раз и можно списать на совпадение. На случайность, в общем…
– Девушки, наверное, жутко обрадовались перспективе ждать, когда еще кого-то из них заберет смерть, – скептически заметил Дима, – Особенно должна была обрадоваться та, которая идет следующей… Кстати, в каком порядке все умирали в твоем видении? По-моему этот Вано как раз и был первым?
Гриша согласно кивнул.
– Да… И об этом мы говорили. Я видел наши смерти в таком порядке: Вано, за ним – Катя, потом Лиза, Маша и последним – я сам. Вано погиб ровно через 24 часа после того, как должен был погибнуть. Этого, конечно, было мало для того, чтобы делать какие-то выводы, ведь два случая – совпадение, а у нас, по большому счету, был и вовсе один, но все же… В общем, мы решили весь следующий день не расставаться ни на секунду, и особенно приглядывать за Катей. Ну и за мной, конечно, раз уж я – источник этих жутких видений.
– Ночевали вы тоже вместе?
– Конечно…
– Малина… – задумчиво протянул Дима, – Ты, в компании трех перепуганных девушек, ищущих крепкое мужское плечо, на которое можно было бы опереться. Какой простор для комбинаций!
– Я и сам был напуган не меньше их. Да какое там, даже больше! Ведь вестником смерти был я! Получается, и ответственность за Катю в гораздо большей степени лежала на мне, чем на всех остальных… Так что, я и сам был бы рад, фигурально выражаясь, опереться на чье-то плечо. Так что, какие уж тут комбинации!
– Ну да, – согласился Дима, – Прости, не подумал. Ну так что дальше-то? Ты видел что-то еще?
– Видел… Мы всю ночь провели вместе, в одной комнате – уж не знаю, как на это реагировали Катькины родители, но по крайней мере, ни слова не сказали. Конечно же, большую часть ночи не спали. Утром никто и никуда не пошел. Девчонки не сговариваясь решили прогулять занятия, я – работу. Это была такая мелочь в сравнении с тем, что за нами охотилась сама смерть! Так мы и сидели в одной комнате до самого вечера… Выходили только по нужде, да на кухню, всем табуном, поесть приготовить.
– А не боялись, что вас всех там, на кухне накроет? Мало ли, взорвется что-нибудь, и всем вам… Ну, ты понимаешь.
– Так мы ж умирать должны были по одному! Ну, точнее, как мы думали, если допустить версию «Пункта назначения».
– А если бы в кухне что-то рвануло, всех бы покалечило и умирали бы вы с интервалом в десять минут?
Гриша на минутку задумался…
– Да, – сказал он, наконец, – Об этом мы как-то не подумали. С этой точки зрения находиться всем вместе было еще опаснее. Но мы предположили, что смерть будет забирать нас с интервалом в сутки, как раз в то время, когда мы должны были умереть. И, между прочим, оказались правы.
– Скажи-ка… – озаренный внезапной догадкой спросил Дима, – На пикник вы пошли в воскресенье, и вас было пятеро. Сегодня пятница, пятый день с того момента. Ты – пятый… Скажи-ка мне вот что, ты остался последним? Остальные уже мертвы?
Под сердцем, вдруг, разом образовался вакуум, и оно ухнуло куда-то вниз, замерев в полете от испуга. Неужели вот так бывает в реальной жизни? Неужели у смерти действительно есть некий генеральный план, который она исполняет со скрупулезной тщательностью? Тогда что же, бесполезно быть медиумом, бесполезно ходить к гадалке чтобы выяснить дату своей смерти, дабы избежать ее? От судьбы не уйдешь…
– Все умерли… – глядя в пол произнес Гриша, – И сегодня пятница. Мой день!
– Тогда зачем ты пришел ко мне?
– Посоветоваться… Нет, просить о помощи. Я нашел способ победить смерть. Я уверен, что это сработает, но для этого мне нужна твоя помощь.
– Что я должен сделать?
Гриша лишь покачал головой.
– Дай мне насладиться моментом триумфа! Я – первый человек, который нашел способ обмануть смерть! Дай мне в полной мере осознать это… Еще нет и трех, а она должна придти за мной в пять десять. Я даже это знаю точно! Дай мне рассказать тебе все, чтобы ты пришел к тем же выводам, что и я. Тогда тебе будет легче мне помочь…
– Ну, тогда рассказывай… Нет, погоди! Дай мне кое-что уяснить. Ты остался последним, ведь так? Значит и Катя, которую вы охраняли в тот день, погибла? Скажи, все умирали в одно и то же время?
– В пять десять – пять пятнадцать. Точно мы так ни разу время и не засекли… Но, как видишь, Смерть пунктуальна…
– А порядок, в котором она забирала вас? Именно тот, каким ты его видел в своем первом видении?
– Да.
– Значит Катя умерла именно в тот день? Не смотря на все ваши попытки спасти ее?
– Да. Мы следовали теории «Пункта назначения» – будем называть ее так. План был прост до безобразия. Ждем, когда у меня случится видение, ждем, пока за Катькой не придет Смерть, и тогда вмешиваемся, и Катька проскакивает. Окончательно нарушает план Смерти, и Смерть забывает о ней. Как я и ожидал, около пяти на меня опять накатило…
– Около пяти?
– Да. Тогда никто не додумался засечь время, а потом стало как-то не до того… Я опять увидел все со стороны. Увидел, как в комнату чрез открытую форточку, влетает оса, и как Катька шарахается от нее прочь. Она жутко боялась насекомых… Более глупой смерти я еще не видел – она отшатнулась от осы, споткнулась о задравшийся уголок ковра и упала на спину, шеей ударившись о краешек стула.
– То есть, в твоем видении она сломала себе шею?
– Да…
– Но то в видении? Ведь ты увидел его, значит вы должны были попытаться это предотвратить?
– Мы и попытались…
Flashback
Гриша открывает глаза и видит осу, влетающую в комнату. Ту самую осу, которая должна послужить причиной Катиной смерти. Его видения опережают реальность на какие-то секунды. Все должно произойти сейчас… Все должно произойти так, как он видел, если не вмешаться!
– Маша! – кричит он, – Сядь на стул!
Она без раздумий опускает сою филейную часть на стул – все было оговорено заранее, в час Х он приказывает, все подчиняются. Беспрекословно и без раздумий, потому что времени на объяснения может и не быть. Их и нет…
Теперь единственный стул в комнате перестает быть угрозой, в крайнем случае Катю подхватит Маша… Сам Гриша бросается вперед, и не раздумывая обнимает Катю, опрокидывая ее на диван.
– Что ты делаешь?! – удивленно и испуганно кричит она, но объяснять нет ни времени, ни желания.
Оса проносится мимо, издавая звук подбитого бомбардировщика и уносится куда-то в сторону кухни… Гриша приподнимает голову, озираясь вокруг. Все живы. Он жив. Угроза миновала?
– Ты что-то видел, да? – спрашивает Катя, – Я должна была уже быть мертвой?
– Должна была… – отвечает он, – Но я вмешался! Это работает!
– Что ты видел? – спрашивает Маша, поднимаясь со стула, – Почему я должна была сесть?
В двух словах Гриша пересказывает им суть видения. Оса, ковер, стул, смерть… Логическая цепочка случайностей, выстроенных самой смертью.
Катя вся дрожит после пережитого, но главное – она жива. Она проскочила…
– Мне нужно выпить… – говорит она, – Можно я поду на кухню?
– Нет, – отвечает ей Гриша, – Оса улетела куда-то туда. Вдруг все случится не совсем так, как я видел? Вдруг эта оса – катализатор, который запускает цепь событий? Что, если эта цепь запустится в другом месте, спустя пару минут?
– Асфальта бояться – вообще не ходить! – с наигранной бодростью возражает она и поворачивается к двери, чтобы выйти из комнаты.
Поворачивается и замирает… Замирает с отвисшей челюстью и пустотой в глазах. На ее затылок падает веселый солнечный зайчик, проскочивший в прорезь между белыми тюлевыми шторами. Лицо девушки светлее этого зайчика и белее этих штор.
– Что это? – спрашивает она, указывая рукой куда-то вперед, и голос ее дрожит, – Что это?!
Катя срывается на крик, но крик этот тут же сходит на нет, переходя в свистящий выдох. Последний выдох в ее жизни…
Гриша смотрит туда, куда указывает Катя, но видит лишь входную дверь квартиры и коридор, ведущий на кухню. Он хочет сделать шаг к Кате, хочет положить ей руку на плечо, обнять, успокоить, сказать что ей что-то привиделось, но не может сделать ни шага. Не может потому, что знает, ей не привиделось! На границе порога восприятия он видит в прихожей движение. Едва различимое, как дуновение ветерка, как поползновения хамелеона по стволу дерева.
Не может еще и потому, что его тело отказывается подчиняться ему. Он парализован ужасом… Он придавлен к полу нечеловеческим страхом. Что-то удерживает его на месте, крепко держа холодными пальцами за сердце.
Катю отбрасывает назад. Как будто в нее попал футбольный мяч, посланный могучим пинком слона или носорога. Катю как будто сдувает с места порывом ураганного ветра, возникшего из ниоткуда. И этот ураганный ветер со всей силы швыряет девушку об подоконник.
Гриша слышит, как хрустят кости… Видит, как из уголка Катиного рта выползает струйка крови… В ее глазах застыл ужас. Ее пальцы вцепились в ковер в стремлении остановить свой роковой полет. Слишком поздно… Кому нужны парашюты, раскрывающиеся автоматически при ударе о землю?
Now
– Она умерла прямо у меня на глазах. За считанные секунды… Ее не стало, а мы продолжали стоять как вкопанные, будто бы еще не понимая, что произошло. На самом деле мы понимали… Понимали, но боялись признать, кто удостоил нас своим присутствием.
Дима молчал. Говорить не хотелось совсем. Хотелось закрыть глаза и не открывать их всю оставшуюся жизнь, чтобы ненароком не увидеть, как это движется мимо тебя. Или, еще хуже, к тебе… Движется, подобно порыву ветерка.
– Большую часть дня мы провели в отделении милиции, – продолжал, тем временем Гриша, – Менты, конечно же, пытались представить случившееся как убийство и повесить на меня. Меня три часа продержали в камере, и с небольшими интервалами ко мне забегали два мента, задававшие один и тот же вопрос: «Сознаться не надумал?» Брали на понт как в Голливудских боевиках, по схеме «добрый мент и злой мент». Один стращает тем, что запихнет меня в общую камеру с десятком педиков, другой говорит, что я еще молод, и если сам сознаюсь – могу годика через два за хорошее поведение выйти на волю.
– Отпустили? – спросил Дима.
– Ну ясное дело, отпустили, раз я сейчас перед тобой сижу. Даже не били, как ни странно. Видать девчонки не сплоховали и качественно поднесли версию, что Катька сама споткнулась и упала. Несчастный случай, в общем.
– Значит, вмешиваться бесполезно?
– Да… Если до того момента я еще сомневался в правильности версии «Пункта назначения», то после того, как Катя умерла, от моих сомнений не осталось ничего! Смерть существует. Не как физический процесс, а как реальное существо, чем бы или кем бы оно ни было. Есть тот, кто забирает нас, и делает это строго по графику. Допустим, сегодня смерть должна забрать десяток человек. Она и заберет! А тут на горизонте появляюсь я, и путаю ей все планы со своим пророческим видением. Второй ошибки она уже не допустит, поэтому любое наше вмешательство бесполезно. От Смерти не уйдешь!
– Но ты, ведь сам недавно сказал, что нашел способ?
– Нашел… – самодовольно улыбнулся Гриша, – Я тебя к этому способу и подвожу. Хочу, чтобы ты сам все понял…
– Тогда, что же это получается… Смерть должна была забрать тебя в определенный срок, но промахнулась. И если ты найдешь способ избежать этого вторично, ну, образно говоря, найдешь способ вычеркнуть себя из ее списка – ты будешь жить вечно?
– Не знаю… Но я уверен, что после того, что я сделаю, Смерть пересмотрит свой план и поместит визит ко мне на другое время. Может быть она и вовсе забудет обо мне – кто знает?
– Но почему ты так уверен, что твой план сработает?
– А я и не уверен, – Гриша помрачнел, но тут же вновь вскинул голову, – Мне просто кажется, что так должно быть. Выбора-то у меня все равно нет – либо сидеть и ждать неизбежного, либо попытаться сделать хоть что-то. И я, уж лучше, что-нибудь сделаю.
– Знаешь, о чем я, вдруг подумал… – сказал, вдруг Дима, непонятно к кому обращаясь. Взгляд его был направлен куда-то вниз, не то на поверхность стола, не то на собственные ноги, – Если уж мы… Ну, то есть вы, вышли на аналогию с «Пунктом назначения», то можно я продолжу ее еще кое-чем из области массового кино?
– И что же это тебе еще напоминает?
– «Матрицу»…
– Интересно, каким это боком?
– Знаешь, пару лет назад мы с одой знакомой смотрели «Матрицу». Я, как истинный фанат, пересматривал ее уже, наверное, на десятый раз, а она же, как выяснилось, не видела ее вообще! И когда я спросил ее, как ей фильм, она ответила, что это полная чушь.
– Ну и? – Гриша пока не видел никаких аналогий с его ситуацией, и Дима понимал, что в этом нет ничего удивительного. Аналогий пока что и не было.
– Она у меня была логиком до мозга костей, вот она и заявила, что если мир – «Матрица», и если за каждым из нас постоянно следят десятки, если не сотни роботов, если каждый наш шаг в вымышленной реальности контролируется, то зачем «Матрице» агенты?
– Ну… – на лице Грише отражался нешуточный мыслительный процесс, – Я «Матрицу», конечно, смотрел тыщу лет назад, но смысл помню, и довольно неплохо. Агенты – способ борьбы с инакомыслием. Каждого, кто осознал, что он живет в выдуманном мире, они устраняют, либо какими-то манипуляциями заставляют вновь поверить в реальность происходящего вокруг них.
– Но, согласись, ведь агенты – часть «Матрицы»? Часть программы. Неотъемлемая ее часть.
– Ну и?
– Смотри дальше. Если я, вдруг, осознал, что мир вокруг меня – один большой вымысле, то не проще ли меня просто пристукнуть?
– Проще, конечно, – согласился Гриша, – Так для того агенты и существуют. Однажды тебе позвонят в дверь, а на пороге будет стоять мужчина в черном. Направит на тебя пистолет и без зазрения совести нажмет на курок. У него, собственно, и совести-то нет, он, ведь, машина!
– Но ведь агент – часть «Матрицы», и подчиняется ее приказам. Зачем все так усложнять? Зачем агенты, пистолеты, и все такое прочее? Почему на улице у меня под ногами не может появится канализационный люк? Почему на меня, вдруг, неожиданно не упадет кирпич?
Гриша ненадолго задумался.
– Ну, в принципе, логично. Только вдруг ты научишься уворачиваться от кирпичей и станешь внимательнее смотреть себе под ноги? Тогда-то без сурового дядьки с пистолетом не обойтись.
– Вот тут ты прав. И скажи, тебе это ничего не напоминает?
Гриша лишь послал ему недовольный взгляд, явно досадуя, что ему не дают закончить свой рассказ и поведать-таки о том, как же он нашел способ обмануть свою смерть.
– Смотри, – не удостоив этот взгляд вниманием, продолжил Дима, – Вы все должны были умереть, но по нелепой случайности ты, вдруг, оказался провидцем и вмешался в планы Смерти. Она, как и подобает честному работнику, решила закончить начатое, и принялась отлавливать вас по одному, но ты и ту вздумал вмешаться! Опять использовать свои экстрасенсорные способности и вновь помешать Смерти. И ведь у тебя получилось, не так ли? Катя должна была умереть по нелепой случайности, из-за какой-то ерунды, из-за глупого стечения обстоятельств!
– Но она, ведь, все равно умерла! – воскликнул Гриша.
– Да, но как! Уже не по случайности! Ей на голову не упал неизвестно откуда взявшийся кирпич, она не упала в неожиданно появившийся канализационный люк. Ее убили! Убило то существо, которое, как мы думаем, и собирает урожай душ.
– Смерть?… – тихо произнес Гриша.
Он боялся произносить это имя, и Дима понимал его… Страшно знать, что за тобой охотится очередной Чикатилло, который поклялся бить тебя любой ценой. Но в конце концов, его можно остановить… Поймать, убить, сдать в милицию, ведь он всего лишь человек.
Куда страшнее, когда ты точно знаешь, что за тобой охотится бестелесный призрак… Но и призрак оставляет тебе шансы на выживание. Может быть он горит жаждой мщения не конкретно к тебе, а к человеческому роду вообще? И тогда тебе удастся переключить его внимание на кого-то другого, или и вовсе убедить в том, что люди не так плохи, как ему кажется. Если верить кинематографу и бульварной прессе, то жизнь насчитывает сотни таких примеров.
Но Гришу угораздило попасть под самый страшный вариант. Стать личным врагом «агента Смита». Того, кто охотится за тобой не из чувства мести или от неуравновешенности психики. Того, кто всегда холоден и спокоен, уверен в своих силах и в своей правоте. Ведь он выполняет свой долг!
Как говорил Данила Багров, «У кого правда, тот и сильнее», и приходится признать, что правда здесь на стороне «агента Смита», то есть Смерти. Выше нее нет никого, и в то же время она – подневольный работник. Она выполняет свой долг, и правда – на ее стороне.
– Это ничего не меняет! – сказал Гриша, выходя из недолгого транса, – Ты просто по-другому смотришь на те же самые вещи. Это существо, чем бы оно ни было, останется самим собой, как его не называй и с кем не сравнивай. И законы его существования тоже не изменяется от того, что ты посмотришь на них через другую призму или с другой точки зрения.
– Значит ты уверен, что твой план сработает?
– Еще раз говорю, ни в чем я не уверен, но сработать должно!
– Тогда рассказывай дальше… – сказал Дима, – Ты вышел из КПЗ. И что? Кто следующий на очереди?
– Лиза… – выдохнул Гриша.
– Вы попытались вмешаться? Или ты уже тогда придумал свой метод?
– Нет. О своем методе я тогда еще даже не думал. Но и вмешиваться больше желания не было. Я знал, я был уверен, что ничего не получится, а если бы у меня на руках умер еще один человек – такое совпадение показалось бы ментам весьма странным.
– То есть, ты бросил девчонок на произвол судьбы?
– Не бросил! – воскликнул Гриша, подавшись вперед, – Не бросил, а… Не знаю! Но согласись, у меня не было выбора, и ты не можешь меня в этом обвинять!
– Я и не обвиняю… – попытался возразить Дима.
– …Что я мог сделать? Поприсутствовать при их смерти, чтобы потом даже не попасть на их похороны? Чтобы в тот же день меня упекли в тюрьму? Представь, что в лесу на твою девушку напал медведь. Что он уже ранил ее, что ей уже не помочь, и даже если ты сумеешь отвлечь медведя, заставить его бросить ее, пусть даже и ценой своей жизни – она все равно умрет от потери крови. Что ты сделаешь? Бросишься на медведя с ножом в руке, или все же попытаешься бежать? Добежишь до населенного пункта и сообщишь о том, что в лесу хозяйничает дикая зверюга, которую после этого, может быть, убьют, и этим спасут еще пару жизней? Что ты сделаешь?
– Не знаю…
– А если это не твоя девушка, не та, которую ты любишь больше жизни, а, скажем, я? Твой случайный знакомый, которому ты ничем не обязан, и который не вызывает у тебя никаких чувств? Что, и ради него ты бросишься умирать? Даже если будет реальный шанс спасти его жизнь ценой своей? Чья жизнь важнее? Моя или твоя?
– Нельзя измерить цену жизни…
– Нет можно! Только, опять таки, все зависит от точки зрения. Пушкин или Дантес? Погибни второй – сколько бы еще успел сотворить первый? А если так, Пушкин, или я? Представь, что у тебя есть возможность оживить великого поэта, принеся меня в жертву? Ты сделаешь это? Молчишь… Потому что знаешь, что сделаешь. С твоей точки зрения жизнь гения важнее, чем жизнь простого русского парня. А если поставить вопрос иначе. Пушкин, или ты? Выбирай!
– Не могу! – воскликнул Дима, тоже поднимаясь со стула, – Даже будь у меня такой выбор – не мне решать. И тебя я бы не принес в жертву, потому что это не мое право. Не моя должность. Пусть выбирает твоя знакомая, Смерть – это ее работа! Я даже думать об этом не хочу!
– Хочешь… – уже тише произнес Гриша, успокаиваясь, – И где-то в глубине души ты уже нашел ответ на этот вопрос. И я нашел… И для Пушкина, и для себя, и для Лизы с Машкой. Если бы я мог принести им хоть какую-то пользу – я бы еще колебался. Но я не мог сделать ничего. Ты бы вышел на ринг с Тайсоном? А пошел бы бодаться с быком? Вот и я не хочу бодаться со Смертью. Не тот уровень… Она, наверное, даже и не заметила меня тогда, при первой встрече.
– Но без твоих видений девушки лишались даже малейшего шанса… – осторожно заметил Дима.
– Да у них и не было этого шанса. Я же говорю, не тот уровень, не та весовая категория. Позавчера не стало Лизы, вчера – Маши.
– Ты видел, как они умерли?
– Я видел, как они должны были умереть. Машка говорила, что будет с Лизой до конца. Что не бросит ее, что еще раз постарается вмешаться… Так что, не знаю, так ли все было, как в моих видениях. Знаешь, что в этом самое страшное? Что когда ты видишь, как у тебя на глазах кто-то умирает… Ну, например, как корчится в агонии человек, которого сбила машина – ты всегда можешь закрыть глаза, заткнуть уши, и сделать вид, что тебя здесь нет. Как в кино, во время особо кошмарных сцен… даже когда ты спишь и видишь кошмар – у тебя есть шанс проснуться и осознать, что все это – сон. И когда ты будешь вспоминать что-то страшное, виденное тобой в жизни – ты можешь отогнать это воспоминание прочь. Кому-то это дается легче, кому-то – труднее. Мне же, когда я видел, от этого было некуда деться! Я не мог ничего изменить, не мог даже закрыть глаза и заставить себя перестать видеть это! И я видел, как должны были умереть девчонки…
– В то же время?
– В пять десять. Смерть точна как часы…
Дима машинально перевел взгляд на часы. Четыре с копейками… Каков бы ни был Гришин план по обману Смерти – пора было начинать притворять его в жизнь.
– Лиза сгорела… – тем временем продолжал он, – Короткое замыкание в розетке, тлеющий ковер, вспыхнувшая занавеска. И ошалевшая от запаха дамы кошка, так некстати бросившаяся под ноги. Она так и упала, вытянув руки вперед, будто бы пытаясь полететь… Лицом в огонь…
