Текст книги "Витязь особого назначения"

Автор книги: Кирилл Кириллов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пока дошел до островка, обходя или перелезая рукотворный бурелом, с него сошло семь потов. С трудом выбравшись на берег, он лег прямо на тропку лицом к темнеющему небу, которое почему-то… было разрисовано в крупную клетку. Он едва успел выхватить нож, когда толстая сеть с тяжеленными грузилами припечатала его к земле. Грузы стали расползаться вниз, путы врезались в тело и лицо, не давая возможности шевельнуться. Костеря на все лады князя, его семью, их родственников до седьмого колена и небесных покровителей – святых угодников, он стал пилить веревку, что ближе к запястью. Осилил. Дальше дело пошло споро, через минуту он мог уже спокойно двигать рукой, через три поднялся, разминая передавленные конечности.

А умны болотные жители… Кто бы в топь ни забрел, наверняка захочет выбраться на деревянный помост, а тут яма под ноги. Кто не провалится, а обратно побежать решится, тому сеть. Все ли это подарки от болотного народа али еще остались? Знамо дело, еще не все, он бы точно понаставил гостинцев непрошеным гостям. А сил уже почти и нет, горько думалось Ягайле. Но и помирать в этих гнилых местах он не собирался.

Собрав все силы в кулак, он бросился дальше. За плечо цапанула какая-то вовсе неуместная тут ветка. Быстро вниз. Со свистом рассекая воздух, над ним пролетело подвешенное недобрыми людьми бревно. Что-то щелкнуло и затрещало. Ничего не видя, почти наугад, он откатился в сторону. В то место, где он только что лежал, вонзилось десяток потемневших, обожженных на огне заостренных кольев. Земля под его рукой расступилась, и он провалился почти по локоть. Выдернул обратно и по движению травы понял, что очутился на самом краю еще одной ловчей ямы. Задом, на рачий манер стал отползать от края и зацепил каблуком еще одну веревку. По стволу ивы над его головой хлестнула толстая гибкая береза. К ее стволу были примотаны острые обломки трубчатых костей крупной птицы, не иначе ядом пропитанных.

Его тело хотело вскочить и бежать, но разум кричал: нельзя! И верно. Подняв очи, витязь заметил укрепленный в рогатке меж двух веток взведенный самострел с толстенной тетивой и стрелой с тупым зазубренным наконечником, такой из раны просто так не вырвешь. А вырвешь, так вся кровь за час вытечет. Выпрямившись, он положил ладонь на орех, [10]10
  Орех – здесь: вращающаяся деталь самострела, колесико с зарубкой, за которую цепляли тетиву.


[Закрыть]всунул палец под тетиву и сдернул ее с зарубки. Теперь понятно, почему болотники не спешили выяснить, кто бьется в расставленных ими силках. Больно уж хитры были ловушки, и больно мало было шансов остаться живым и невредимым у того, кто в них попал. Но они придут, обязательно придут. Наверное, – он посмотрел на быстро темнеющее небо – теперь уже утром.

Откуда-то со стороны болот прилетела обмотанная паклей стрела и с шипением воткнулась в землю. Несколько секунд пакля курилась сизым дымком, потом ярко вспыхнула. Ягайлу, обернувшегося посмотреть, откуда стреляли, словно подхватил горячей ладонью великан и зашвырнул далеко-далеко в топь. И уже в полете догнал его и хлопнул по ушам грохот взрыва.

* * *

Витязь открыл глаза. Вокруг колыхалась тьма, едва подсвеченная смутными зелеными огоньками. Глухо, как из бочки, доносились какие-то звуки, не то кваканье, не то… Не пойми что. Было холодно – да так, что пробирало аж до самого нутра. Леденило сердце. Особо невыносимым мороз казался после обжигающего дыхания взрыва – последнего, что осталось в памяти. Что-то тяжелое и липкое гнетом давило на члены, не давая шевельнуться. Неужели его убило? А это тогда что? Чистилище? Геенна огненная? Что угодно, но уж точно не рай. Да и кто его, душегубца, в рай-то пустит? Он попробовал пошевелиться. Ноги его не слушались вовсе, руки двигались. Медленно, как в детстве, когда, ныряя в омуты, попадал он в тинные места, и намотавшиеся на локти тяжелые водоросли…

Да он же в воде! В болоте. Эвон, вонища какая. А зеленый свет – от гнилушек. А мрачно так, потому что тучи на небе луну и звезды скрыли. Ягайло облегченно выдохнул и поднес руку к лицу. Ощупал. Бровей не было. Сгорели брови. И от бороды остались только клочки по подбородку, волосы над лбом тоже обгорели до корней. Ерунда, не красна девица. Вроде без ран кровавых обошлось, а вот спину ломит сильно. А звуки такие странные, потому как уши-то под водой. Как и все тело, кроме лица. А голова на кочке подводной. Бывает же везение такое… Ведь, чуть в сторону упади, мог бы и утопнуть. Ягайло осторожно, чтоб ненароком не сдвинуть какую-нибудь переломанную кость, поднял голову. И тут же захотел уронить ее обратно. В голову хлынули звуки ночного болта – кваканье лягушек, крики выпи, шепот ветра в ветвях и… Невнятный разговор. Он прислушался внимательней, слова вроде знакомые, но о чем, не разобрать, все сливалось в один невнятный галдеж. И непонятно откуда, звуки в болоте коварные, с какой стороны доносятся, не уразуметь.

Над топями пронесся порыв ветра. Глаз луны подмигнул веками облаков, и Ягайло увидел совсем близко от себя два странных холма в человеческий рост. Будто кто-то тины болотной в снопы накидал. И эти снопы медленно двигались в его сторону. И было в их тихом, скользящем движении что-то неземное и пугающее.

Стараясь ни всплеском, ни звуком дыхания не привлечь их внимания, витязь нашарил возвышающуюся из воды тростинку, обломил ее у корня и, медленно поднеся ко рту, зажал в зубах. Закрыл глаза и, мысленно перекрестившись, сдвинулся с кочки. Кольчуга и оружие потянули на дно. Бурая жижа хищно сомкнулась над головой. Звуки вновь стали далекими и призрачными. Мелкая болотная живность забегала вокруг, проверяя ножками и усиками, съедобный ли ей достался подарок. Все тело невыносимо зачесалось, вода набралась в нос и защекотала, понуждая чихнуть. Стерпеть было трудно. Тело заколыхали приходящие неизвестно откуда волны. Но от движения ли неведомых холмов они происходили али от другого чего, например рыб – водятся ж тут рыбы, – Ягайло было невдомек. Потому он лежал и терпел. Старался вспоминать о чем-то хорошем, светлом, но перед мысленным взором вставало бледное лицо Акимки, его остекленевшие глаза и посиневшие губы, не шевелясь, вопрошающие: «Почто ж ты, дядька Ягайло, меня не уберег?»

Бурление дна стихло, потом возобновилось с новой силой и по-другому. Раньше оно напоминало шаги по воде человеческих ног, теперь какую-то возню, словно боролись в трясине речные ящеры, заморские. Иногда в воду что-то падало, разгоняя вокруг сильные волны, заносящие в его ноздри новые порции вонючего ила. Он смог выдержать, как ему показалось, целую вечность, а может, и часа не прошло. Нащупав руками дно, приподнял лицо из воды, разжав зубы, выронил соломинку. Странных снопов видно не было, другой какой напасти тоже. Зато в свете зарождающегося утра ясно просматривались и вчерашний сруб, и огненный остров, и кусок гати. Бревна лежали ровно, одно к одному, будто и не разворотило их вчера, как плотно укупоренную кадушку с забродившими огурцами. Все, надо отсюда убираться и князя просить, чтоб дружину прислал. Прав был Акимка – только огнем и мечом…

Дождаться бы, пока рассветет, но у Ягайлы уже мочи не было торчать в этих проклятых местах. Он поднялся во весь рост, отплевываясь, срывая с себя налипшие водоросли, вытряхивая из-за пазухи раков и отдирая с рук жирных насосавшихся пиявок. Воды было едва по срамное место. Пробуя дорогу ногой, шагнул в сторону острова.

Нагрудную пластину его кольчуги клюнула стрела. Не сильно, на излете. Не пробив, упала и встала торчком, как поплавок, перьями вверх. Сомлевший от усталости Ягайло с удивлением уставился на нее, нагнулся, вынул из воды, посмотрел. Стрела была настоящая, болотная, из тростника. С наконечником из толстой рыбьей кости. Еще одна стрела зарылась в воду саженью правее от него. Ягайло чертыхнулся, повернулся и кинулся бежать в другую сторону, поднимая фонтаны брызг. Он надеялся, что это хоть чуть скроет его от стрелков. Еще одна стрела, пущенная более сильной рукой, ударила меж лопаток, повалила. Костяной наконечник разлетелся вдребезги, покрывая воду вокруг Ягайлы белой крошкой. Фыркая и отплевываясь, он снова вскочил и опять побежал, держа курс на нависающий над самой водой разлапистый куст. Добежал. Схватился, полез наверх, цепляясь за тонкие ветви, выбрался на клочок поросшей невысокими деревьями сухой земли. Снова провалился по пояс. Потом по грудь. Потом пришлось плыть, преодолевая тяжесть тянущих на дно сапог и кольчуги. Опять выбрался на сухое место и снова побежал. Силы покинули его недалеко от какой-то голой косы, полумесяцем разрезающей залив с кувшинками и мертвой, стоячей водой. Он с трудом выполз на нее и рухнул, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Приник щекой к казавшейся теплой земле и закрыл глаза.

– Дядько, дядько!

Кто-то тряс Ягайло за плечо. Он открыл глаза и увидел перед собой кусок ткани, когда-то, наверное, бывший белым, а теперь насквозь пропитанный зеленой водой и покрытый грязными разводами. С трудом развернув шею, узрел наборный поясок и стеклянные шарики на нитяной вышивке.

– Дядько…

– Да не тряси ты, – буркнул Ягайло, поднимая голову и щурясь на восходящее солнце.

Перед ним на корточках сидела отроковица лет четырнадцати-пятнадцати. В длинном, до пят платье и повязанном до бровей платке. Увидев лицо витязя, сплошь в красных пятнах ожогов, она отшатнулась и мелко закрестилась:

– Свят, свят, свят…

– Что такое? – насупился он.

– Да это… Борода у тебя, – пролепетала девица. – Да брови. И лоб огнем покарябан, и щеки. Это тебя, что ль, вчера взорвать хотели?

– Меня, – поморщился Ягайло, дотрагиваясь до зудящей раны на лбу. – Да только в толк не возьму, что там взорваться могло, не огненный же порошок китайский. Его заранее закладывать надо, а в болоте он вмиг отсыреет.

– Болотный газ то был. Если его много скопится где, малой искры хватит, он ка-а-а-ак… – Девица округло взмахнула руками. – Там серой воняло?

– Зело воняло. – Ягайло вспомнил сизый дымок на пакле, которой была обмотана стрела, и поморщился. – Погоди, а ты откель такая умная? – подозрительно спросил витязь. – Что делаешь в этих гиблых местах?

– А ты сам кто такой, чтоб спрашивать? – Девица отошла на несколько шагов, задрала подбородок и скрестила руки на груди.

– Меня князь послал со специальным поручением, – гордо ответил Ягайло и смутился: ай молодец витязь, расхвастался перед сопливкой.

– С каким таким поручением?

– То тебе знать не положено! – рявкнул вконец недовольный собой Ягайло.

– Да погоди. Не кипятись, витязь, может, я тебе в чем помочь могу? – кротко ответила отроковица.

– Чем это ты мне помочь можешь? – подозрительно прищурился тот.

– Я у княжича в обозе была. Ты ведь его ищешь, витязь? Ты ведь Ягайло. – Девица не спрашивала, утверждала.

– Ну Ягайло, да. А ты откель знаешь?

– Да кто ж тебя в нашем княжестве не знает! Первейший воин! Князев любимец. Нешто тебя послали княжича выручить?

– А и послали. Сказывай лучше, как дело было и как тебе сбежать удалось? – Ягайло навис над ней широкими плечами.

– Погоди, витязь, чего ты, все я расскажу! – замахала девица руками. – Только давай сначала с видного места уйдем. Неуютно тут.

– И правда, – ответил Ягайло, вспомнив, что за ним могут гнаться болотники. – Веди.

Молча они достигли окончания косы и углубились под сень раскидистых сосен. Девица уверенно вела его меж кустов в какое-то определенное место, только мелькала впереди спина в изгвазданном платьишке.

– А куда идем-то? – спросил у нее Ягайло.

– Я тут яму подходящую нашла. Там и от глаз посторонних укрыться можно, и дождь пересидеть, – бросила через плечо отроковица.

Шли долго. Ягайло даже устал перепрыгивать через корни. Спину заломило от земных поклонов, что приходилось отвешивать поваленным стволам. Наконец добрались до едва приметной промеж корнями дыры. Девица ловко скользнула в лаз. Побитый и обожженный Ягайло, кряхтя, влез следом. Повозился, устраиваясь, сел так, чтоб боль не отдавалась в ушибленных членах. Присмотрелся к девице. Высокая да нескладная, но на лицо красна, коли отмыть хорошенько. Если б еще не платок этот, да белил с румянами добавить…

– Ты чего пялишься, витязь? – спросила девица.

– Да ничего, я так просто, – смутился Ягайло.

– Вот и неча… Ты знаешь, как с болот выбраться?

– Через гать можно. Но там ловушки и заставы, наверняка есть дозорные.

– Вот я и побоялась… Я, правда, туда не лезла, из кустов посмотрела. Болотники там часто бывают. Тут по берегу не пройти, топь такая, что палка, – она мотнула головой в сторону березового стволика, обломанного с двух концов и до половины замызганного грязью, – не достает. Там, – она прочертила рукой широкую дугу, – тоже болота сплошные. Беспросветные. До самого до горизонта. Без лодки не одолеть. Я вот и пробовала через косу и левее забрать, вдоль болотной гати.

– Понятно. А здесь как очутилась?

– Так разбойные ж люди. – Лицо девушки помрачнело, меж бровями залегла недетская складка. – Поубивали всех, а кого не убили, так в полон свели.

– А княжич жив? – подался вперед Ягайло.

– Был жив, сейчас не знаю.

– Ты воду в ступе не толки, – озлился витязь. – Сказывай, как дело было. С самого начала, да не утаивай ничего.

– С самого начала, да ничего не утаивая, долгонько получится, – ехидно улыбнулась девица. – Давай я тебе с того места, как напали на нас, расскажу.

Витязь кивнул.

– Обоз наш дошел до балки, самого узкого места на дороге, что у болотного леса самого. С нами всадников было две дюжины. Половина – люди воеводы Якима, все с княжьей охраны, люди проверенные. Остальные пришлые какие-то, не знала я их. И вот, когда доехали до балки, пришлые эти как бросятся на наших! Со спины. Одного сразу насмерть убили, а другие-то не сплоховали, давай с этими рубиться.

Ягайло ждал, что девица расплачется, но вышло наоборот: глаза ее разгорелись, она размахивала руками, показывая, как что происходило.

– Наши-то на мечах половчее были, ломить начали. А тут из леса еще люди повыскакивали. С луками и саблями кривыми наголо.

– Западные сабли были али восточные? – уточнил Ягайло, захваченный рассказом девицы.

– Вот не знаю, витязь, – ответила та. – Воеводу нашего сразу стрелами утыкали, как ежа, прямо насмерть. Остальных тоже поранили сперва, потом и добили. А нас, мамок да нянек с княжичем, на болото свели.

– В которое место?

– Того не знаю, на головы мешки понадевали да на лошадей позабрасывали, через седло.

– Что, так до места на конях и довезли? – напрягся Ягайло.

– Нет, на лодку еще пересаживали. Да своим ходом вели, по местам сухим и ровным. И привели в крепостицу на острове.

– Болотников крепостица? – перебил ее Ягайло.

– То и странно, что нет. Разные там люди, не единого роду-племени. И поляки, и русские, даже ордынцы были.

– Ордынцы? – удивился витязь. – Точно знаешь?

– Да откуда мне, сиволапой, ордынца-то знать? – вроде как обиделась девица.

– Ладно, ладно, не серчай, – примирительно сказал Ягайло. – Сказывай, как дальше было.

– Так вот, – продолжала она, – стены там бревенчатые, но крепкие, в три слоя. С наклоном в сторону болот. Давно построены, на иных изрядные кусты выросли да мох космами. Ворота небольшие, без оковки, да и зачем она тут, ржа вмиг поест. Во дворе изб дюжины две, амбары какие-то, а вот церквы, даже самой завалящей, нет. Дом, на нее похожий, с колокольней, есть, а крестов на нем нет, там, болтали, заводилы их военный совет держат обычно.

– Про церкву ладно, укрепления какие разглядела? Стражу? – перебил ее Ягайло.

– Четыре башни по-над воротами. На них дозорные стоят, но чаще спят, чего там зреть в такой глуши? На башнях тех трубы огненные, ядрами каменными палить могут да картечью. По одной али две, не разглядела. В стенах гнезда сделаны, там тоже огненные трубы, по одной, и склад ядер рядом с каждой, штук по десять. А вокруг крепостицы той в воде ловушек понатыкано всяких-разных. В них живность болотная часто попадается, так дозорным приходится ходить наново заряжать. Уж и ругаются они, уж и богохульствуют. Но со страху то, не по злобе – ловушки больно хитрые, сами попадаются, давеча одному ногу перебило в медвежьем капкане, а другому…

– И откуда ты знаешь-то столько? Особливо про военное дело да про ловушки всякие? – удивился Ягайло.

– Так я ж при княжиче была. Он часто книжки читал про походы рыцарские да битвы, с картинками разноцветными. И мне иногда пересказывал. Вот я и запомнила, а когда увидела, сообразила, что к чему.

– Странно как-то, вроде и на земле болотников крепость, нешто они с ней никак не связаны? Может, приходили зачем? Или привозили что, припасы какие, должны ж в крепости есть что-то.

– Того не ведаю. Я и болотников тех, признаться, не видела никогда, если даже и были, не отличу, – потупилась девица.

– Понятно, – вздохнул Ягайло. – А много ль народу в той крепости?

– Я душ дюжины четыре видела. Некоторые в отряде, одному воеводе подчиняются, некоторые так. Сами по себе. Иные приходили, иные уходили. Воины большей частью. Но и мужики простые бывали, и бабы.

– А бежать тебе как удалось?

– Да само как-то вышло, – развела руками девица. – Домов там маловато, потому запихали всех в один – и княжича, и нас с Лукерьей, стряпухой, и наставника его по манерам да поведению. И писца Агафона. Всех, кто жив остался. Вот как-то на вечерней заре вышла я воды набрать, тряпки простирнуть надо было, старика-то одного в сече по ноге зацепило, да тут один из этих ко мне приставать начал.

– А что ты?

– А что я? Сделала вид, мол, согласная, да только стесняюсь. Да и он, хоть и пьяненький был, а соображал, начальство настрого запретило им к нам цепляться. Ну и вышли мы с ним за ворота, до ближайшего леска. Тут я ему камнем по голове да и бежать.

– Что, прямо так через болота и бросилась? – удивился захваченный этой историей Ягайло.

– Сначала посуху старалась, а потом, как погоню за мной снарядили, подобрала подол и бегом куда глаза глядят. Вот тут и скитаюсь.

– Показать, где тот лагерь, сможешь?

– Нет, не смогу, долго нас везли. А уж как по болотам продиралась, и вовсе не помню. Да и не надо тебе туда, витязь.

– Почему не надо? Княжич же там? – удивился Ягайло.

– Нет там княжича, увезли его. Вернее, грозились увезти с рассветом, – вздохнула девица.

– А куда повезут, не слыхивала? Или хоть на каком языке говорили те, кто собирался.

– Один-то русский, наш, точно, – задумчиво пробормотала отроковица. – Второй, наверное, все-таки из панов, хотя выговор странный был.

– В Польшу, значит, повезут? – Ягайло нагнулся вперед и схватил ее за рукав.

– Неведомо то мне, – вырвалась она. – Может, в Польшу, а может, в Орду. А может, и в Москву.

– А в Москву-то зачем? – удивился Ягайло.

– А в Польшу зачем? Княжич и так туда ехал. Хотели б его поляки захватить, проще было на своей земле, а не у княжьих застав под носом.

– И то верно, – нахмурился Ягайло.

– Ты б, витязь, думы свои резвые придержал. Из топей сначала выберись, да и меня вытяни, а там и о великом думать будешь.

– И то верно, – снова промолвил он. – Идем, поищем дорогу какую.

Они вылезли из-под корней. Ягайло задумчиво потер зудящие щеки. Девице он верил, врать ей было незачем, и в сметливости ее он не сомневался. Искать болотную крепостицу смысла не было. Если точно знать, что княжич там, можно было бы попробовать проскользнуть за стены и выручить. А ну как увезли? В одиночку обыскивать все закоулки и подвалы несподручно, и времени на то уйдет много. Надо выходить к людям, посылать оттуда гонца к князю, пусть дружину собирает, а самому народ расспросить по окрестным деревням. Что в Орду, что в Польшу – все мимо ехать. Может, кто что слышал, кто что знает? Ягайло закинул на плечо стволик и пошел обратно к мысу, девица, подобрав подол, посеменила за ним.

Они без приключений добрались до той косы, где встретились несколько часов назад. Перед тем как сойти с твердого берега в темную воду, Ягайло обернулся:

– Скажи хоть, отроковица, как зовут-то тебя?

Глава третья

Над болотом опускалась ночь. Призрачным светом засветились гнилушки, зашныряли по воде ужи, направляясь на поиски спящих лягушек. Заухали ночные птицы.

– Все, ночуем тут, – выдохнул Ягайло, опускаясь на небольшой, два шага на два, островок сухой земли.

В общем-то островки тут были нередки, но большинство так пропитались влагой, что присесть на них означало промочить порты, а то и с головой бултыхнуться. Этот же был крепок и пригоден для ночлега. Девица выбралась из воды, отжала подол и, свернувшись калачиком, задремала. Ягайло сел, привалившись спиной к тонкому деревцу, вытянул гудящие ноги. Караулить смысла не было – кругом вода, всплески будет за версту слышно. А поспать бы надо. Ягайло поворочался, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза.

Сон не шел. Его гнали то ли гудящие над ухом комары, то ли невеселые думы. Стареть что-то стал, думалось ему. Два раза проваливался по грудь, да так, что, ежели б не палка и не спутница, кормить бы ему раков в тине. А как выбрался, насилу отдышался, неужели старость так подкатывает? И в брюхе пустом бурчит, выловить бы рыбу, так живьем бы съел, да тут, кроме пиявок да лягушек, и живности нет. Чай, не франк или галл какой, лягушек-то жрать. И птицу не сбить, пуганые здесь птицы, сторожкие…

И главное, пока он тут о сытости думает, из топей этих выбраться пробует да силы собирает, княжича могут увезти куда угодно и сотворить с ним что угодно. Просто убить, запытать до смерти, женить, в конце концов, неизвестно на ком. Или, может, дани потребовать. Или земли. Отпишут князю, отдай, мол, волость какую, пока мы твоего сына на ремни не порезали, и сынов локон приложат. А надежа князева, витязь Ягайло, месит тут гнилую жижу да нянчит привязчивую девицу.

Он посмотрел на свою нежданную спутницу. Она спала беспробудным сном вусмерть умаявшегося подростка, улыбалась и шевелила во сне губами. Эх, молодость беззаботная, подумал витязь. Перед ним как живое встало лицо Акимки, а за ним потянулась долгая череда лиц. Печальных, укоризненных, злых. Они…

Ягайло проснулся от толчка в бок:

– Вставай, княжий спаситель, двигаться пора уж.

Он открыл глаза. Край неба едва розовел над темными верхушками далеких деревьев. Ополоснул лицо затхлой водицей, надел не просохшие за ночь, скукожившиеся сапоги и взял в руки палку.

– Почто квелый такой, витязь? Нерадостный? Взбодрись. – Евлампия снова ткнула его локтем в бок.

– Чему тут радоваться-то? – буркнул Ягайло.

– Как чему? Живы, и радостно. Ночь прошла, утро наступило. Благодать.

– И то верно… Ладно, пойдем уже. Глядишь, дотемна выберемся куда-нибудь, хоть до нормального места сухого дойдем.

– А хочешь, я вперед пойду? – спросила девица.

– Ну, иди, коль охота. – Ягайло протянул ей палку. – Стой! – заорал он и схватил ее за руку.

Девица замерла как истукан. Тревожно вгляделась в окаменевшие черты витязя:

– Что случилось-то, Ягайло?

– Стой, не двигайся, – проговорил тот, медленно опускаясь на корточки.

Погрузившись до плеч, он ухватил одной рукой что-то на уровне ее пояса, а другой зашарил под водой. Наткнулся на что-то. Скомандовал:

– Сделай два шага назад и замри.

Девушка повиновалась. Только сейчас она заметила, что витязь сжимает в поднятой руке какую-то палку.

– Что это? – спросила она.

– Капкан, – коротко ответил Ягайло и дернул что-то под водой.

Раздался громкий щелчок, поверхность перед ним вздыбилась, полетели брызги. Витязь напрягся и поднял из воды что-то вроде двух крепких деревянных коромысел, утыканных ржавыми остриями, наподобие клыков хищного зверя.

– Вот и все. – Он обернулся к Евлампии, ухмыляясь во весь рот. – Хорошо, я вовремя заметил, а то бы полноги как не бывало.

– А лыбишься-то чего, витязь? – удивилась та. – Я тут чуть без ноги не осталась, а он лыбится…

– А то, что капканы в местах, где никто не ходит, не ставят. Что-то тут близко есть – то ли дорога, для войска годная, то ли жилье, из коего незваные гости забрести могут. Так что выбрались, считай.

– А ведь верно! Так пошли скорей.

– Э, нет, – остановил ее Ягайло. – Теперь мы медленно-медленно пойдем. Где один капкан есть, там и второго жди, и третьего. Дай-ка мне палку. Вперед я пойду, а то ты в этом деле несмышленая.

Девица безропотно согласилась. Ягайло взял палку и, полукругом проверяя пред собой дно, пошел к ближайшем деревьям, долженствующим расти на сухом месте. Через несколько десятков шагов дно начало подниматься, тина стала не такой вязкой. Ноги сами понесли воина к близкому берегу. Он чуть не поддался этому искушению, но остановился. Сообразил: почуяв близкое спасение, жертва кидается к нему, не видя ничего вокруг, и именно тут…

Он медленно повел палкой. Под водой щелкнуло. Палку чуть не вырвало из рук. Еще один капкан. Ягайло развернул укоротившийся стволик и покачал головой, оглядывая размочаленный конец. Показал Евлампии:

– Ишь оно как…

Та в ответ тоже покачала головой:

– А скажи, Ягайло, зачем они так капканы ставят? Он же насмерть не убьет ведь, покалечит только. Оттяпает полноги.

– На то и расчет, – ответил Ягайло, хмуря брови и сосредоточенно водя палкой по мелководью. – Ежели ты один, так далеко уползти не сможешь, без ноги-то. А ежели со товарищами, так они тебя, увечного, не бросят, ежели не басурмане какие али варвары жестокосердные. Нести на себе будут. Тут их догнать и взять легче, усталых-то.

– Не по-людски это, – как-то совсем по-стариковски вслух подумала девица.

– Люди вообще часто так поступают – не по-людски. Ладно, неча молодым о таких вещах думать.

– А когда думать, как не в младости? – спросила девица. – Если с младости не думать, с возрастом жестокосердие в привычку войдет, не отучишь.

Ягайло обернулся и с интересом посмотрел на долговязую некрасивую девицу с плоской грудью. Вздохнул и стал прощупывать путь до берега дальше. Видать, неласково судьба с ней обошлась, раз такие думы в голове.

Скользя разбухшими подошвами, Ягайло выбрался на глинистый берег и осмотрелся, ища в просветах меж деревьями блеск воды, говорящий о том, что болота тянутся дальше. Не нашел, равно как и самих просветов. Лес стоял дерево к дереву, как в ратном строю, сомкнув стволы. Неужели все-таки кончились топи?

– Дошли, похоже, – подтвердила его мысли Евлампия, отжимая подол платья, за время хождений превратившегося в грязную тряпку. – А дальше куда?

– В трактир надо, у меня там вещи кое-какие остались, – ответил Ягайло. – От грязи отмыться надо, поесть, поспать, может, чуть да княжича искать.

– И как ты его искать собираешься?

– Сначала постояльцев порасспрошу да хозяина, он многое знать должен. Там и поглядим.

– А со мной что? – спросила девица.

– А что с тобой? Обратно в княжий дворец поедешь или домой, к мамке.

– Так нельзя мне в княжий дворец. Опасно там.

– Это с чего? – удивился Ягайло.

– Так я ж сказывала: на воеводиных людей свои напали. Ну, не свои, – поправилась она, – а те, кого ему в помощь дали. А раз так, то долго мне там не прожить.

– Это почему? Кому ты нужна-то?

– Вот, витязь, силен ты, ловок, а глуп непроходимо, – съязвила девица.

– Это с чего? – насупился Ягайло.

– Да все у тебя «с чего», «почему», «не пойму». Если свои на своих нападают, значит, заговор в княжьих палатах. Вдруг кто из тех нападавших, кто потом в крепостицу вез, сейчас при дворе ошивается? Если заявлюсь, наверняка решит, что я его вспомню, и плавать мне в пруду с перерезанным горлом.

– И то верно, – почесал в затылке Ягайло. – Ну, домой иди тогда.

– Нет у меня дома, сиротинка я подкинутая. Ни отца, ни матери не знаю. С младенчества при кухне жила, куда князь по доброте сердечной определил. – В ее голосе задрожали слезы.

«Вот только плача бабьего не хватало!» – подумал Ягайло и поспешил успокоить девицу:

– Ладно, ладно, сопли утри. До трактира доберемся, а там и подумаем, что делать с тобой. Чу, слышишь?

Он поднял палец вверх, призывая к молчанию.

– Не, не слышу ничего, – шепотом пробормотала Евлампия. – А что там?

– Да колеса скрипят, кажись. А ну идем.

Он схватил девицу за рукав и поволок прямо сквозь кусты. Она не сопротивлялась, только старалась укрывать глаза от веток локтем да быстрее перебирать ногами, поспевая за ломящимся сквозь кусты, будто бык, витязем. Перепрыгнув отводную канаву, они выскочили на земляную дорогу, красиво обложенную с двух сторон цветными камешками. И как раз успели заметить скрывающийся за деревьями задок крестьянской телеги. Не говоря ни слова и не выпуская девичьей руки, Ягайло бросился следом. Его сапоги выбивали из дороги клубы пыли, грудь раздувалась кузнечными мехами, грива волос развевалась по ветру, во все стороны летели водоросли и комья подсохшей грязи. Евлампия болталась у него на руке траченной молью скатертью.

Телегой правил одинокий мужичонка, сухонький, как веретено, в мешковатой рубахе. Услышав сзади топот, он, не оборачиваясь, хлестнул кнутом лошаденку, и та пошла тряским галопом, от чего, казалось, ее острые ребра разорвут дряблую шкуру. Телега загромыхала на выбоинах. Груз под соломой запрыгал, добавляя лишнего грохота и скрипа.

– Стой! – что есть духу заорал Ягайло. – Стой, собачье отродье! Стой, тебе говорят!

Мужичонка не обернулся, только втянул голову в плечи и стал сильнее нахлестывать свою клячу, будто надеясь, что она сможет бежать резвее. Ягайло наддал. Евлампия запуталась в подоле платья и упала. Витязь протащил ее по дороге еще сажени две, потом расцепил пальцы и, освободившись от груза, рванул семимильными шагами. Догнав телегу, ухватил ее за заднюю ось и приподнял. Лошадь дернулась в постромках и стала как вкопанная. Мужичок слетел с передка и, кувыркнувшись в воздухе, укатился ей под копыта. Ягайло поставил колеса на землю и вразвалочку обошел телегу. Мужик лежал в дорожной пыли ни жив ни мертв. Очи его были крепко смежены, руки сцеплены под животом, одна нога едва подергивалась, должно быть, со страху. Ягайло нагнулся, сгреб его за ворот рубахи и поднял. Мужичонка засучил в воздухе ногами, но глаз не открыл и рук не разомкнул.

– Э, землянин, [11]11
  Земствами в старину называли небольшие хозяйства свободных крестьян.


[Закрыть]ты чего не останавливаешься, когда тебя добрые люди просят? – спросил его витязь, встряхнув для острастки.

– Откуда мне знать, что вы добрые? – прохрипел тот, но очей так и не разомкнул.

– И то верно, – проговорил Ягайло и опустил мужичка, чуть придержав, пока тот не нащупал лаптями земную твердь. – А что, тут добрых мало, все в последнее время худые шастают?

– Шастают, – обреченно согласился мужичок. – И так спасу от вас нет, да еще болота рядом. Оттуда не то что люди недобрые, вообще нечисть какая-то забредает.

– Прям нечисть? – удивился Ягайло.

– Нечисть, нечисть, – подтвердил мужик, мелко крестя пуп. – Лешаки да кикиморы. Ночью по окрестностям бродят. Кричат, огни зажигают. Жуть. – Мужичка передернуло. – Скотину иногда со двора сводят, а следы чудные.