Текст книги "Стать человеком - Часть 1 (СИ)"

Автор книги: Кирилл Тропинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Ну, а пока позволю себе пройтись по набережной, лениво подумать об очередном витке сюжета, посмотреть на все цвета и оттенки жизни. Позволю себе быть спокойным и удовлетворенным. Немного, пять капель счастливым. Нельзя пива, возьму хотя бы мороженного.

И только я взял мороженое как на дальнем конце набережной послышался пленяющий стон саксофона. И сразу захотелось бежать на его зов, окунуться в чистоту и надрыв мелодии. Раствориться в гармонии звуков-сапфиров. Успеть до того, как погаснет последняя томная нота. Я должен успеть!

Плачет саксофон! И я плачу вместе с ним. Плачу о счастье, которого мне не надо, но которое я уже начал загребать совковой лопатой. Плачу о времени, которое так быстро ушло, и так настойчиво не торопиться вернуться. Плачу о шагах, которые мне предстоит пройти. Одному плакать противно, а с саксофоном, так ничего.

Но вот смеется саксофон! И что же делать? Я смеюсь, как и он. Смеюсь над жизнью, которую получил. Над смертью, которую мне всучат несмотря ни на что. Над людьми, над каждым и по нескольку раз. Смеюсь над книгой, которую пишу, которую напишу. Над буквами и запятыми. Пусть же он прекратит, ведь я совсем устал смеяться.

Поет саксофон! Но мне уже не запеть вместе с ним. Не о чем мне петь. Даже вот так, хором. Не придумали ещё песен на мой случай. Может быть, я придумаю их сам? И буду тянуть их ворчливым баритоном. А в стенку мне станут стучать соседи.

Замолчал саксофон. Так и я помолчу. Так мало во мне тишины. Пусть её станет чуть больше. Пусть заткнутся все, даже ты. Сверкай несломленным огнем, желай свободы и мести, но помолчи. Дай отдохнуть и от тебя. Займись пока чем-нибудь другим. Ведь я выковал для тебя целый щит.

Ну, а чем заняться мне? По всем раскладам, это должна быть женщина. Тем более, врачи рекомендуют. Скучно? Нет, не скучно. Наоборот, весело, увлекательно крайне приятно. Понял? Понял. Точно понял? Точно, точно. Ну, тогда чего ты ждешь, Казанова? Стесняешься? Боюсь, стесняться ты тоже ещё не научился.

Первые две дамы мне отказали. Впрочем, довольно вежливо. А вот с третьей у нас завязался премилый разговор на околокурортную тему. У нее были полные губы, насмешливые глаза и очаровательный вздернутый носик. Она представилась Татьяной, сотрудницей банка, любительницей крепкого кофе из Санкт-Петербурга. Я, разумеется, был сражен в самое сердце.

Вместо кофе я предложил ей вина, и она не отказалась. Мы сидели и в уютном кафе и обменивались предвкушающими взглядами. Мы ведь ждали друг друга. Не очень долго и не очень верно, но ждали. Ну, вот – дождались. Что дальше? Дальше все довольно несложно, но в наших силах сделать гораздо сложнее. Так почему бы не сделать?

– Давайте, пройдемся.

– К морю?

– К морю, так к морю!

Прогулка! Это, для того, чтобы не оставаться вдвоем слишком рано. Мы ещё не совсем готовы. Почему? Так ведь мы же не звери. Нельзя так сразу. Но, почему? Разве не хочется? Хочется. Разве нет возможности. Да сколько угодно. Ну и? Ну и все равно. Все равно все по плану. Не мешай!

Я не мешал и мы неторопливой, аккуратной походкой шли к морю. Татьяна мило улыбалась и сверкала глазами то на меня, то на прибой. Я старался отвечать ей в такт. Пока это было ещё не столь просто. Требовалась определённая практика. Хотя справлялся я, видимо, все же неплохо.

– Часто выезжаешь на море, Саша?

– Сейчас чаще, чем раньше.

– А я уже давно не была. То работа, то не с кем.

– А в этот раз с кем?

– С подругой. Но она прилетит только через два дня. Так что, пока наслаждаюсь одиночеством.

– Вернее, наслаждалась одиночеством.

– Слава богу, в мире много наслаждений.

– Не только богу.

Она негромко рассмеялась. Я ей нравился. Я был галантен, остроумен и ненавязчив. Ко мне легко прийти, а ещё легче уйти от меня. То, что надо для пары солнечных дней в ожидании подруги. Так, что улыбайся ей, Саня. Улыбайся, хотя бы пару дней. И, конечно же, пару ночей.

– Где будем ужинать? – я улыбнулся в ответ.

– Где-нибудь на берегу.

– Под песни пьяных волн?

– Или ещё чего-нибудь пьяного.

– Ужин мечты!

– Тогда пусть будет шабли.

– Две бутылки.

– И крабы.

– И сигары.

– Я не курю.

– Даже ради мечты?

– Стоит подумать, но ничего не обещаю.

– Пообещай, хоть что-нибудь.

– Я буду в белом.

– Мой любимый цвет.

Она снова рассмеялась. Я ей все еще нравился. Хотя думала она сейчас о шабли и крабах. А о чем думал я? Уж точно не о крабах. Но и о женщине я тоже не думал. Не научился ещё так мелко разменивать свои мысли. А стоило бы, давно уже стоило бы научиться.

Так что думай! Думай об этой женщине. О её губах, глазах, руках, плечах и прочем. Обо всем том, что еще предстоит увидеть. Хорошо, хорошо! Уже думаю. Уже мечтаю, о том, что будет после ужина. Ведь это должен быть ужин мечты. А мечта вряд ли закончится с последним глотком вина.

Мы гуляли ещё пару часов. Говорили о море, книгах, фильмах, нравах. Немного о политике, немного о музыке. И совсем чуть-чуть друг о друге. В конце концов не для того мы встретились, чтобы лезть в чужую душу. Пусть она остается чужой, а нам достанется все остальное. Все сочное и бездушевное.

Мы расстались в тени кипариса и оба оглянулись через несколько шагов. Очень трогательно. Отличная прелюдия ужина, который сам должен стать отличной прелюдией. Ведь ты думаешь о ней? Да, да, конечно! Как тут забудешь?

Прошло не так много времени, а я уже сидел за уютным столиком с видом на море, пил шабли и ждал Татьяну. Таню, Танечку, Танюшу. Весь день я примерно думал только о ней. Ну, может и не только, но уж точно большую часть времени. Думать в целом было не так сложно, но вот получать от этих мыслей однозначное удовольствие... это являлось задачей совершенно иного уровня. И сегодня эту задачу решить мне так и не удалось. Вернее удалось, но на два с плюсом.

Поэтому я пил шабли, смотрел на море и настраивался на романтику. Сегодня будет чудесный вечер и волшебная ночь. Вот на счет утра я, признаться, не полностью уверен. Но утро слишком далеко, чтобы обращать на него внимание. Так, что мы забудем про утро, пусть оно само напомнит о себе.

– А где крабы?

Татьяна с улыбкой опустилась рядом со мной. Она действительно была в белом и белое ей, безусловно, шло. Глаза горели ожиданием, губы желали вина и поцелуев. Но сначала вина.

– Крабы сейчас будут, – я налил ей шабли. – Ждали только тебя. Кстати, в белом ты неотразима.

– Спасибо, – она сделал глоток. – Поэтому я его и одела. Хотя в красном я еще лучше.

– Боюсь представить.

– Не бойся. Тебе не идет.

– А вот и крабы.

Что ж, по крайней мере, за гастрономическую составляющую ужина можно было больше не беспокоиться. Пожаловаться было решительно не на что, кроме конечно цен. Но о ценах будем думать другим, не столь многообещающим вечером.

– Так, как насчет сигары?

– Лучше посмотрю, как ты куришь.

Я курил, а она на меня смотрела. Вот такая незамысловатая игра в откровенность. Без слов, без лишних эмоций. Но все всем понятно. Понятно, что скоро я докурю, а она продолжит смотреть. Останется попросить счет, немного пройтись по темному пляжу под колдовским светом звезд и жадно поцеловать её губы.

И вот мы уже в моем номере. И под белым платьем я нахожу красное белье. Действительно в красном она ещё лучше. А без красного? Да, и без красного Танька не подвела. Впрочем, я немного выпил, могу и ошибаться.

Но сомнения явно не уместны, тем более что мы уже верхом на кровати. Долгожданная вечерняя кода. Ну, давай, Саня! Давай! Наслаждайся! Ты заслужил! И чем интересно я такое заслужил? Тихо! Работай телом! Ни одной мысли на лице! Ни одного намека на пренебрежение ночи. Ни одного...

– Что-то не так?

Ну, вот! Доволен?

– Все отлично! Сейчас, увидишь!

Ну, слава всем, в кого мы не верим! Порази её, удиви её, восхити её. Ведь все это технически не так сложно. А эмоции? Ну не все сразу. Будут и другие женщины. И не надо так вздыхать. Гораздо хуже, если это были бы мужчины. Так, что тебе еще повезло. Вот такое странное сегодня лицо у Фортуны. Но все, больше не отвлекаться. Просто закончи, то, что начал.

Утро. Ну и как оно тебе? Терпимо? Ведь согласись, терпимо? Ведь можно и так? Смотри, ей вроде понравилось. По крайней мере, вчера она говорила именно это. И что важнее, говорила с нужной интонацией. Молодец! Я или она? Оба молодцы. Хотя я, наверное, все же больше. Я думаю, она бы согласилась, если бы знала все детали.

Ну ладно, а что сейчас? У нас ведь ещё как минимум один день. Хватит ли меня на него. Хватит! Я думаю, даже на два бы хватило. Вот больше уже вряд ли. Хорошего понемногу.

– Доброе утро.

– Доброе, – я лучезарно улыбнулся и поцеловал Татьяну. – Позавтракаем?

– В постели?

– В постели так, в постели.

– Если только через час, – она обвила мою шею руками и притянула к себе. Держись, Сашка! Надо!

Через полтора часа нам принесли относительно удачный завтрак, а ещё через час Татьяна оделась и вопросительно посмотрела на меня. Что? Что я должен сказать? Рассказать? Показать? Намекнуть? Мне бы кто намекнул. Ладно, попробуем, что-нибудь до пошлости банальное.

– Какие планы на день?

– Есть предложения?

– И не одно!

Легко сказать! Не одно! А сколько? На что ты готов ради нее? Готов больше никогда её не видеть? Готов забыть её, как только она скроется за горизонтом? А ты ведь начал искать простые решения. Так разве не для этого все затевалось? Не только и не столько для этого. Но это удачная маска, сейчас она мне даже полезна. Но, она ждет. Пора!

– Пойдем, поплаваем.

– А ещё?

– Сначала поплаваем.

– Мне надо зайти за купальником.

– Я буду ждать.

Через не могу, через не хочу, но я её дождался, и мы действительно пошли плавать. И чтобы, кто не говорил, но это не было простым решением. Это было решением прилежного ученика, который, не смотря на солнечный день, читает скучный, но, увы, необходимый учебник. Отрывается на миг, глядит в окно на гоняющих мяч приятелей, матерится сквозь зубы, но вновь возвращается к книге. Кто знает, быть может, он даже прав.

И ведь мы не только плавали. Мы говорили, шутили, смеялись, целовались. Мы смотрели друг на друга влюбленными на миг глазами. Он сильно затянулся этот миг. Он был как зубная боль, которая уже давно должна была прекратиться. Ведь врач уже вырвал этот проклятый зуб.

Но мы уже обедаем и я не говорю ни слова против. Я смирился с обедом и даже не замышляю отказаться от ужина. Я образцовый участник курортного романа. И я из последних, под большой процент занятых сил держу бьющийся в истерике щит. Он дрожит и гудит, он звенит и рычит. Он жаждет вырваться, упасть и дать дорогу воющей ненависти. Меча ещё нет, но вот когти отросли, словно стилеты. И мой когда-то красивый щит давно покрыт уродливыми царапинами. Я только подготовился к очередной яростной атаке, как вдруг прозвучал он. Мой долгожданный спаситель. Телефонный звонок. Татьяна взяла трубку и посмотрела на экран.

– Подруга звонит!

Наконец-то! Это я не ей. Это я себе. А ей?

– Как всегда слишком рано.

На лице Татьяны мелькнула извиняющаяся улыбка. Ну, что вы, не стоит извиняться. Давайте обнимемся и заведем хоровод. Давайте я подарю вам живого фламинго. Назовите его моим именем и кормите исключительно крабами. А когда он загнется от такой диеты, не плачьте ни секунды.

– Вера, оказывается, прилетает уже сегодня, – Татьяна повесила трубку. – Боюсь мне надо идти.

– Не бойся¸ тебе не идет.

Попрощались мы легко, без слез и проникновенных взглядов. Она дала мне номер своего телефона, а я сказал, что постараюсь позвонить. Стоило, конечно, пообещать, но не хотел я обещать невыполнимого. Скоро я снова был один.

Я стремительно дошел до своей гостиницы заперся в номере и открыл ноутбук. Я писал про человека. Такого похожего на каждого, но все же совсем другого. О том, что он должен жить и должен любить эту жизнь. И его мнение на этот счет совершенно не важно. Кто он такой, чтобы так нагло оспаривать свое счастье? Я спрошу ещё раз. Кто он такой? Нет ответа...

Я тяжело вздохнул. Передо мной все также лениво и безучастно текла река. Значит вот так? Да, как-то вот так все и будет. Удовлетворён? Впрочем, это явно не то слово. Очарован? Да, как-то так. Только говорить это надо с жестким, наскальным сарказмом.

Ну, что ж, в путь! В недолгий, нелегкий путь начинающего щитоносца. Выше щит, новобранец! Тебе не отсидеться в окопах. Тебе не стать генералом. А знаешь, что будет за дезертирство? По глазам вижу, что знаешь. По кривой, трусливой усмешке. А значит, что? Правильно! Выше щит! Еще выше! Крепче держать! Глаза не закрывать! Шире! Шире распахнуть! И не закрывать, пока не пробьет отбой!

Меня немного шатало, но это, наверное, с похмелья. Я свернул в пустой, окаймленный серыми домами переулок и вдруг увидел себя. Я шел мне навстречу. У меня было озабоченное лицо, небритые щеки и большая коричневая сумка. Я быстро переставлял короткие ноги и точно знал куда иду. И не было во мне ничего достойного чужого внимания.

И вдруг пробило, ударило, сокрушило. С грохотом упал щит. Молнией рванулась в мир неукротимая ненависть. Засмеялась, захохотала, заскрежетала, залязгала разорванными кандалами. Завыла, зарычала, залаяла. И не поймать, не запереть, пока сама не устанет от дикой, грешной пляски. И разум будет ловить лишь одно роковое слово. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Я ударил себя по озабоченному лицу. По небритым щекам. С силой, со злостью. И да! С лютой, безжалостной ненавистью. Я упал, выронив сумку, крестом разметав руки, в изумлении распахнув широкий рот. Зря я упал. Упавшего бить всегда легче. И я бил! За все, что стерпел. За все, что придется стерпеть. Я бил свое искривленное в ужасе лицо, свою тощую грудь, свой вялый живот. Я ненавидел себя! Только себя я сейчас и ненавидел!

Наконец я резко остановился, и в последний раз взглянул на свое окровавленное, еле дышащее отражение. С прощальной печалью заново поднял испачканный в грязи щит. Пора! Вот теперь уже точно пора! Без права досрочного. Без свиданий и прогулок. Ты знаешь, что я прав. Я посмотрел на часы. Время выдвигаться на вокзал.

Через час я уже сидел на неудобном кресле и безвольно смотрел в окно. Я возвращаюсь в Москву. Возвращаюсь домой. Возвращаюсь вроде бы со щитом, но кажется, что на щите. Сегодня я предал верного друга и улыбнулся заклятому врагу. И это, конечно, временно. Только до тех пор пока...

Клянешься? Не клянись, нечем тебе ещё клясться. Разве что щитом, но не хотелось бы клясться последним. Эх, вернуть бы все чуть-чуть назад. Но поезд уже тронулся с перрона. Ему плевать, кого он везет в своих потрепанных вагонах. Он просто проедет свой путь от завода до свалки. Как бы мне этот путь не повторить.