Текст книги "Black Wizard (СИ)"

Автор книги: Кирилл Клеванский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

Для зрителя серия ударов Профессора была стремительной и выглядело это так, будто он подметал арену безвольной куклой в лице юноши.

Для Томаса же прошла целая жизнь. Жизнь под градом смертельных, ленивых выпадов. Его гоняли как назойливую букашку, а когда надоело...

Корнев с удивлением посмотрел вниз. Из его живота медленно вынимали ладонь.

Мозг с опозданием оповестил: “У него есть и вторая рука”. Все это время, Раевский сражался лишь одной. До тех пор, пока не решил загнать мышонка в ловушку.

Из раны, диаметром с шар для бильярда, хлынула кровь. Лицо Томаса побледнело, но не настолько сильно, чтобы не заметить на нем бесстрашной улыбки. Похожей на ту, которой сверкал двенадцатилетний мальчишка в его видении.

Похожей на ту, которой он встречал любые проблемы десять лет назад.

– По...пался, – прохрипел Корнев и вонзил меч в бок Профессора.

Тот опять не вздрогнул – что такая рана для SSS ранга. Пустяк и не более. Даже без вмешательства лекарей затянется через пару часов. Корнев с рыком вонзил клинок по самую рукоять. Они, орошая песок кровью, стояли так близко, что едва не касались друг друга лицами.

Удивительно, раньше Раевский казался ему очень высок. А теперь ему пришлось наклониться, чтобы произнести на ухо:

– Надеюсь... больше... не встретимся.

В ушах прозвенел добрый, девичий смех.

– “Надеюсь, ты права, Глоумбуд” –  и Томас с силой дернул рукоять в сторону.

Зазвенел метал и не выдержал. Слишком много ударов пришлось по клинку, слишком много силы через него провели. В момент, когда сломалось Холодное Пламя – его верный и, наверное, единственный товарищ, Корнев услышал облегченный вздох. Как если бы кричащий от боли человек вдруг спокойно выдохнул и заснул.

Томас из последних сил ногой оттолкнул Раевского в сторону, а сам упал на песок. Он, не в силах пошевелиться, смотрел как его учитель недоумевающе смотрит на бок. А следом открывает рот в беззвучном крике.

Его ладони, окутанные черным дымом, хватаются за рану, но сквозь них пробивается яркий, оранжевый свет. Такой мощный, что царапает непроницаемый купол и превращает песок в стекло.

Профессор упал на колени. Он сжимал рану, но света становилось все больше и больше.

Корнев зажмурился, затем услышал что-то мало похожее на человеческий вопль. Затем даже сквозь зажмуренные веки пробилась вспышка света и все затихло.

Томас открыл глаза.

На песке лежал Раевский. Лицо вниз, он не двигался, но... печать не исчезла. Значит тварь еще была жива.

Томас со стонам достал из-за голенища сапога нож. Засунув его в зубы, он, не обращая внимания на кровь и боль, пополз вперед. Каждое движение отзывалось такой болью, будто кто-то лил кипяток прямо ему на нервы.

И все же, он добрался до цели.

Пораженный бок Профессора теперь выглядел как хорошо прожаренный гриль, но Томас еще слышал пусть и неровное, но дыхание.

Он перевернул Раевского на спину и занес кинжал.

Но не было ни последнего стона, ни жалостного всхлип.

Корнев смотрел в глаза учителя и в который раз за день, его сердце остановилось. Там, в глубине безжизненной пустоты, он увидел то, чего не должен был. Говорят, что если долго вглядываться в глаза магу, то можно заглянуть тому в душу. И внутри души учителя, Томас увидел светящуюся печать.

Он уже видел её. Очень давно.

Раевский случайно оставил одну из своих рабочих тетрадей на кухонном столе. И там была эта печать.

Рабский знак – так она называлась. А снизу было написано контр заклинание. Томас тогда выучил его, но не рассказал учителю. Чего греха таить – самый расцвет пубертатного периода, так что захотел опробовать на Ире. Вот только кишка оказалась на это тогда тонка.

Сам не зная зачем, он дрожащей рукой начертил на лбу профессора кровавый знак и произнес слово ключ.

Глаза Раевского медленно наливались жизнью, а изо рта вырвался полуживой хрип:

– Мол...од...ец, – сказал он. – Гор...усь.

– Что? Что происходит?

Его схватили за плечо.

– Бе...ги, То...ас.

– Профессор?

Хватка Раевского ослабла, рука упала на песок, а огонек ненадолго вспыхнувший в глазах погас. Но... печать, на которой они лежали, так и не исчезла. Как и не пропал купол.

Сверкнула молния. Так близко, что на мгновение ослепила Корнева.

Ударил гром. Самый сильный, который Томас когда-либо слышал в своей жизни. Но самое страшное – он не знал, гремело ли внутри его сознания или все же раскололось небо.

Как выяснилось, так звучали аплодисменты.

Из клубов песчаной пыли медленно появлялась высокая, широкоплечая фигура.

– Бронсерн?

– Нет, – ответил едва знакомый голос.

И то, что Томас сперва принял за стального мага, действительно им оказалось. Вернее, его головой, брошенной в сторону Корнева. Та покатилась по песку, а печать жадно слизывала за ней кровь.

Наконец, из песчаной бури вышел человек. Высокий, намного выше Томаса, что уже маловероятно. С аршином в плечах, высокими, квадратными скулами, длинными, густыми волосами, украшенными несколькими седыми прядями.

Густая борода не могла скрыть могучей шеи, а одежда... Несколько странно на фоне красной пустыни выглядела бирюзовый полушубок с белым мехом.

В правой руке мужчина сжимал жезл с белой сферой, а его левая... Она была давно обожжена магией холода. Черная, исчерченная сверкающими синими узорами, она давно стала визитной карточкой одного мага.

– Генерал, – недоуменно выдохнул Томас. – Генерал Летов.

Перед ним стоял Ледяной Маг собственной персоной. Снежный маньяк, цепной пес России, убийца ледяных гигантов. Человек, в одиночку одолевший едва ли не половину армии орков.

Одно из самых могущественных существ на земле.

– Не люблю местную погоду. Жарко здесь.

Летов щелкнул пальцами и зубы Корнева застучали от холода.

Пустыня превратилась в ледяную пустошь. Ветер закрутил снежные бураны, а огромный щит из ревущего желтого пламени застыл. Пламя все еще ревело, но теперь уже внутри ледяного плена.

Томас смотрел себе под ноги и видел, как кровь продолжала стекать в уже почти завершенную печать.

– Неужели удивлен? – Летов говорил спокойно, едва ли не отеческим тоном. – Признаться, я боялся, что под конец все станет очевидным.

Сознание Томаса заработало на полную катушку. Уже сложившийся пазл вновь разлетелся на десятки осколков. Но на этот раз Корнев, как бы не старался, не мог сложить его вместе.

– Что происходит? Что, проклятье, происходит?

Генерал улыбнулся, совсем как дедушка Мороз в старых фильмах. По-доброму. Вот только если вглядеться в его глаза, то можно было обледенеть от холода, спрятанного в них.

– Всего-лишь эволюция, Томас, – пожал он плечами. – Ничего, противоречащего законам природы. Выживает сильнейший.

Летов всегда был повернут на могуществе, но...

– Ты понимаешь, что ты творишь, отморозок?! – завопил Корнев, глядя на то, как начинает светиться печать под его ногами. – Сюда же сейчас прорвется демон такой силы, что и ты помрешь!

Генерал, все это время, медленно шагавший к Томасу, замер. Он пару раз моргнул и засмеялся и от его смеха льда и снега вокруг становилось все больше. Снежные бураны кружили вокруг Корнева и тот уже почти не чувствовал рук.

– Ты ведь так ничего и не понял, да? – спросил, наконец генерал. – Ладно, вижу, что не понял.

Томас пытался понять, что ему делать в этой ситуации, но мыслей в голове не осталось. Только трещащая по вшам реальность, в которой он пытался ухватиться хоть за какой-нибудь твердый край.

– Немного банально, не находишь? – Летов огляделся и развел руками. – Под занавес появляется главный злодей, выкладывает герою весь план, а героя в последний момент спасают.

Где же проклятый Майор с его чудо-пушкой!

– Вот только Стражи тебе не помогут, – сказал генерал и очередной край реальность откололся. Томас все быстрее падал в бездну едва ли не безумия. – Пушка, на которую они так надеются – не доедет. Мои ребята об этом позаботиться. Так что, до того, как печать насытиться, у нас с тобой действительно есть время. Ну что, Томас, хочешь послушать свою историю?

Томас вздрогнул.

– Мою?

Летов подошел к нему едва ли не вплотную и опустился на корточки. Вблизи он казался еще массивнее. Как настоящий богатырь из древних сказок.

– Твою, Томас. Или ты думал, что я действительно такой идиот, чтобы открывать проход иноземным тварям? Мне хватает ушастых, глазастых и коротконогих. Не хватало, чтобы человечеству еще и демоны угрожали.

– Но...

– Я не собираюсь призывать демона, Томас. Я лишь хочу освободить того, что и так слишком долго нашу землю топчет.

– Но зачем?

– Зачем?! И меня об этом спрашиваешь ты?! – Летов, кажется. Был расстроен. – Из всех людей на этой планете, я рассчитывал, что именно ты, Томас, меня поймешь.

– Неужели ради...

– Эволюции!

– SP ранга. Ты хочешь шагнуть на следующую ступень.

Летов кивнул и поднялся на ноги.

– Эти идиоты – кабинетные крысы, – на спокойном, холодном лице промелькнула тень презрения. – Они давно забыли ужасы Первой Волны, а я их помню. Я помню, как ледяные гиганты убили моих отца, деда, мать, жену и дочь. Я помню, как моего брата растерзали монстры. Помню, как друга сожгли драконы. Я помню, как я остался один в ледяной пустоши, Томас.

Генерал Летов жил в Мурманске.

Черт, опять Мурманск...

Думай, Корнев, думай!

– И эти трусы полагают, что теперь все хорошо, – бураны все усиливались. Лед нарастал все быстрее, а Томас чувствовал, как Летов свирепеет. – Думают, что мы должны как звери жить в загонах за стенами. Думают, что можно сохранить мир с иными расами. Идиоты! Это наша планета, Томас. Это наш дом! Мы за него сражались тысячелетиями!

– Друг с другом.

– Не важно! Мы проливали кровь. Наши деды и прадеды. Почему мы теперь должны жить вот так в собственном доме?! М? Разве ты этому рад?

– Нет, но я не собираюсь призывать демона!

Летов хмыкнул:

– Ты слышал – уже появился первый SP... О, вижу, что слышал. И это только первый нам известный. А сколько их еще, Томас? Сколько по земле бродит нелюдей, способных по желанию разрушить то, за что наши предки отдавали свои жизни?! Почему я должен с этим мириться и ждать, забившись в угол, когда какой-нибудь фейри соизволит разрушить мой дом?! Грядет война, Корнев и лишь идиоты этого не замечают.

– Ну так и готовились бы к этой войне! При чем тут я?! И все люди, которые сегодня погибли.

– Они погибли, потому что были слабы и глупы! – рявкнул Летов и узоры на его руке засветились ярче. – Но только представь, сколько магов сегодня выжило? Сколько ленивых, разжиревших боровов почуяли запах войны. Сколько из них сегодня шагнет дальше? А сколько захотят шагнуть еще дальше. Те, кто погиб – лишь пища для тех, кто станет сильнее. Кто будет защищать наш дом!

Летов ударил себя в грудь, и порыв ветра и метели оттащили в сторону тело Раевского.

– Они стали жертвой, принесенной на алтарь свободы. Мы освободим этот мир, Томас. От тварей, от эльфов. От гномов. Мы вернем мир на наши земли. Мы снесем стены и люди снова смогут, наконец, вздохнуть полной грудью. И никому больше не придется смотреть как умирают их жены, мужья! Не будет больше матерей, стоящих в очереди, чтобы прийти на могилы детей!

Томас хотел было что-то сказать, что учебники истории говорят об обратном, но внезапно его осенило:

– Вы... вы были в том отряде с Профессором.

– Вижу ты начал догадываться, – кивнул немного успокоившийся генерал. – Да, я был в том отряде. Нас было четверо. Догадаешься, кто последний?

– Ректор Академии... Именно поэтому вы в ней смогли преподавать.

– Именно так.

Пазл вновь начал потихоньку складываться.

– Но ведь Бронсерн его убил.

– Упертый дурак этот Бронсерн, – вздохнул Летов. – Ничуть не лучше твоего Чон Сука. Я ведь все сделал, чтобы вы нашли нашу униформу у него в кабинете, а вы только пол здания разнесли.

– Униформу?

Томас посмотрел на тело Профессора. На плащ, гриммуар и на осколки серебрянной маски.

– Правильно думаешь. Так мы одевались во время операций. Никому не хотелось светить лицом – у демонологов ведь могли быть родственники и друзья.

– Вы хотели подставить Бронсерна.

– Я хотел, чтобы он ко мне присоединился. Что все они ко мне присоединились! Но они размякли. Разжирели. Стали слабыми.

Летов говорил с нескрываемым отвращением.

– Тогда я решил использовать их. Не было ничего сложного в том, чтобы навести Стражей на один ложный след, а Бронсерна на другой. Все по науке твоего Профессора – одни камнем, двух зайцев.

– Бронсерн решил, что Маска – это Ректор и убил его.

– А стражи должны были прикончить его самого, но... – Летов развел руками. – Все приходиться делать своими руками. Даже на это Корпус оказался не способен.

Как Томас не вертел осколки пазла, а те все не хотели собираться в единую картину.

– Но, при чем тут я?

– Ах да, – Летов хлопнул себя по лбу. – Твоя история...

Печать вокруг светилась все ярче, времени оставалось все меньше – а пушка так и не выстрелила.

– Ну, у нас есть еще пара минут, так что я задам тебе весьма простой вопрос, – Летов снова сел на корточки. Он посмотрел в глаза Томасу и спросил: – Как звали твоих родителей?

Что за дурацкий вопрос.

Его родителей звали...

Его родителей звали...

– Что? – пробубнил Томас. – Почему я не могу...

– А выглядели твои бабушка с дедушкой?

Они были обычными. Обычными... Обычными, расплывчатыми, собирательными образами, за которые Томас сейчас никак не мог ухватиться.

– Ты залез ко мне в голову?!

Летов опять засмеялся.

– А твой день рождения. Хоть какой-нибудь, до Раевского, ты помнишь?

Конечно он помнил.

Он должен был помнить!

Проклятье, он ведь был с родителями в тот день!

Но, какой это был день?

И почему его родители тоже размыты. Почему, он не может вспомнить...

– Как выглядела твоя мать, Томас? Разве мог сын забыть, как выглядела его мать? Или, может, у тебя есть их фотографии?

Его мама. Она... Она...

Фотографии... Почему у него нет их фотографий...

– Убирайся из моей головы!

Летов продолжал смеяться.

– Ты знаешь, что я ничего с тобой сейчас не делаю. И ты знаешь, что я прав. Всегда знал. Тебе ведь Бронсерн сразу показался знакомым, да?

– Нет. Проклятье, нет!

– Кто принес тебе извещение о их смерти, Томас?

– Заткнись.

Летов схватил его за волосы и вздернул, вглядываясь в глаза.

– Кто принес извещение?! – зарычал он.

– Проклятье. Проклятье!

– Кто?!

– Бронсерн! – закричал Томас, вновь вспоминая тот день.

И только сейчас, спустя годы, закрытое фуражкой лицо стало для него ясным и отчетливым. Это был декан боевого факультета, стальной маг Бронсерн.

– Тогда, во время Битвы за Мурманск, по моей просьбе нас забросили в тыл, – внезапно начал рассказывать Летов, а Томас лежал на снегу и хотел завыть, но не мог. Он снова падал в бездну. – Меня тогда, после смерти Алены, немного переклинило. Я не мог остановиться – гонялся по пустоши за гигантами. Совсем не заметил, как отбился от отряда.  А когда нашел... Раевского уже не было. Остальные мне сказали, что наткнулись на что-то. Что было сражение, в ходе которого Профессора сильно ранило., но он выжил и вернулся в город.

Летов поднялся и подошел к старому другу.

– Я еще тогда понял, что они что-то скрывают от меня. Слишком они были... не такими как обычно. Будто увидели что-то... А потом нас, по просьбе Раевского, расформировали. Демонологами занялся тогда еще не Корпус Стражей, но его зачатки. Косили их без разбору. Под ноль. Я долго не понимал, почему. А потом, внезапно, столкнулся со старым товарищем в магазине. Вот просто как в дурацком кино – стояли в одной очереди. Раевский, я и, – Летов обернулся к Томасу. – и ты. Мальчуган лет восьми.

Томас пытался дышать, но опять не мог. Он силился вспомнить хоть что-нибудь о своей семье, но... не мог. Образы, которые были у него в голове, распадались, стоило к ним прикоснуться.

– Я уж думал, что Профессор, пусть и нелюдимый затворник, но успел где-т нагулять. Но он придумал какую-то безумную историю о друзьях. Друзья у Раевского?! Ха-ха. Да он с нами то мог месяцами не разговаривать! Тем более – друзья B ранга? Да как бы они вообще познакомились!

Меч кричал. Меч кричал...

Маре не показалось.

Оружие, выкованное из мести, страдало потому, что его закалили в жертве невиновных. Пусть и монстров, пусть саламандр, но невиновных.

– Откуда, спрашивается, у Профессора ребенок? Я тогда не придал этому значения, но, опять же, случайно наткнулся на старые отчеты и записи с базы в Мурманске. Туда вернулся Раевский. Со свертком в руках. С маленьким, плачущим, кричащим свертком, – Летов щелкнул пальцами по ожерелье Профессора и прислушался ко звону. – Я не знаю, на что они там натолкнулись – да и не узнаю уже, но из пустошей Раевский вернулся с тобой.

– Нет... Это не правда...

– Хватит отрицать очевидное, Томас! – закричал Летов. – Я знаю, ты не такой! Ты сильнее. Я сделал тебя сильнее! Не разочаровывай меня!

– Ты... сделал сильнее?

– Эта тряпка, – генерал поднялся над Профессором. – Я к нему пришел с вопросами, а он только отмалчивался. Мы тогда едва не подрались, но... Нет, он всегда был сильнее. Тогда я начал следить. И что же я заметил? Я заметил безумно талантливого мальчишку. Мальчишку, с такими способностями к черной магии, какие я не видел у лучших из лучших. Даже у тех, кого прочил себе в заместители. И кроме этого, – Летов начал возвращаться к Томасу.

– Не подходи! – закричал тот, но на него обратили внимания.

– Кроме этого, я заметил в глубине глаз мальчика красные искры. Искры, из-за которых он вечно влипал в передряги. Знаешь, как собаки ведут себя в присутвии волка – они на него набрасываются. Из-за страха. Так же и люди. Они боялись тебя, Томас. И знаешь почему?

– Заткнись!

– Потому что...

– Замолчи!

– Профессор никогда не подселял в тебя демона. Он настолько привязался к своему, как он мне сказал, эксперименту – что даже под рабской печатью умудрился спасти тебе жизнь. Откуда же в тебе демон? Сказать?

Из груди Томаса вырвался рев и лед треснул под натиском алых молний.

– Закрой свой рот!

– Уфф, – выдохнул Летов, выставляя вперед жезл. – Вот это настоящий ты... Демон был в тебе, Томас, с самого начала.

Мир Корнева треснул. Тот начал тонуть в черной бездне. Воспоминания хлынуло в него, закручивая и затягивая в себя. Все не состыковки и несуразности из его юношества. Все нелогичности и странности последних лет.

Как он смог стать сильнее, не поглощая у.е.м.?

Почему он знал демонический язык?

Почему он мог призывать духов?

Откуда в нем был второй источник магии?

Проклятье, да кто угодно бы догадался, что это невозможно из-за одного лишь присутствия в нем “пассажира”.

Кто угодно...

Если бы только захотел до этого догадаться. Томас не хотел.

– Не буду рассказывать, как мне удалось поставить на Раевского знак рабства, это было не просто. Но потом... я начал исследования демонической магии. Я знал о ней достаточно и было легко. Ты, наверное, уже понимаешь кого я использовал в качестве “белых мышек”. Да-да. Студентов этого нюни. Опыты были успешными и я решил, что пришло время извлечь из тебя демона. Понятия не имею, как он там оказался – да мне и не интересно.

Летов улыбался, а Корнев не чувствовал тела.

– Я знал одно – что если я сражусь с этой тварью, то стану сильнее. Намного сильнее. Достаточно, чтобы защитить всех вокруг. Чтобы спасти мир, Томас. Что такое несколько жизней перед угрозой для всего мира! Но я знал, знал, что Профессора так просто не сломить. И я подослал к нему своего человека, а когда тот умер...

Демоноборец... Как демоноборец, которого Томас всю жизнь считал своим неудавшимся спасителем, узнал о ритуале?!

– Сразу помчался на квартиру. Мне нельзя было там показываться раньше, чтобы не навести подозрений, но ждать было уже нельзя... Но я опоздал, – Летов покачал головой. – Раевский, каким-то образом, смог пересилить печать и вместо одной печати, начертил другую. Он запер в тебе демона. Так глубоко и надежно, что даже я не смог тебя отыскать. А когда я пытался заставить его, – Летов ткнул пальцем в сторону тела. – То тут даже печать не срабатывала. Все же, он ведь был не просто SSS рангом. Он был сильнейшим, Томас. На планете. Единственный SSS 2559 той эпохи. Я лишь несколько лет назад добрался до этого же уровня. И, как видишь, разобраться с Броснерном – да я даже не вспотел! Хоть он и сопротивлялся.

Томас хрипел.

– Что, что?

– Синдикат...

– О, ну наконец-то, – хлопнул в ладони генерал. – не только, синдикат. Представь мое удивление, когда, спустя три года бесплодных поисков ты сам появился у меня на пороге. Опять же – сама судьба сводила нас с тобой. Дальше все было просто – я навел на тебя органы. Купил суд. Недешево, кстати, купил. Можешь гордиться. Но, уж извини, конфисковал твое имущество в свою пользу.

Государство не имело права забирать у него собственности... Он так долго на это сетовал, но, почему-то, ни разу не заглянул глубже...

– Подставить тебе перед Синдикатом в тюрьме вообще было расплюнуть. Видел бы ты лио Павла, когда я показывал ему фотографии его дочерей. Он был готов тебя хоть на следующий же день распять.

– Турнир...

– О да, – протянул Летов. – Ты же фигура у нас звездная – все это специально для тебя было устроено.

– Но как?

– Трусы, они ведь жадные, Томас. Они не как мы с тобой. Они слабые. Поманил деньгами перед носом одних. Намекнул другим. Посоветовал третьим и вот государственные шестеренки уже закрутились. Мне же только изредка надо было их смазывать.

– Дракон...

– На дракона ты сам натолкнулся. Признаться, ты меня тогда удивил. Я уж думал, придется вмешиваться.

Старпом и его портсигар. Его проклятый портсигар, который Томас притащил с собой в Академию!

– Удобный жучок, который ты так и не заметил. При всей-то своей паранойе, Томас, – Летов цыкнули и констатировал. –  Размяк. Не так я тебя вылепливал, Томас.

– Но... зачем?

– Да все из-за этой печати! – Летов ткнул пальцем в грудь Томасу. – Видишь ли, в чем загвоздка – если бы ты сам не вошел в область ритуала. Если бы не пролил крови демонолога его устраивающего, то ничего бы не произошло. Видишь ли, Корнев – я-то не демоно-призыватель. Просто знаю пару трюков, и все. А печать-то не исчезает. Да она уже вон, почти закончена.

Наконец Корнев все понял. Теперь проход не откроется только в том случае, если умрет он сам. Потому что теперь он – Маска.

– Видишь, как все красиво, – Летов выпрямился. В его руке, покрытой узорами, появилось ледяное копье. – Я тебя убиваю, освобождаю демона. Убиваю его и останавливаю ритуал. Комар носа не подточит. А на следующих выборов в кресло Совета ООР за кого народ проголосует? За своего спасителя. Так что, радуйся Томас. Ты станешь самой важной жертвой человечества.

Печать мигнула и исчез водоворот крови, пропал вихрь силы. Корнев почувствовал, как истончается барьер, а с той стороны уже ждет своего часа кровожадная тварь

– Теперь – прощай.

Летов замахнулся, а Томас так и лежал без движения. Он не мог сопротивляться. Если он проживет еще хоть пару минут, то город падет. Да и сам Корнев – в конечном счете, всего равно станет пищей демона. Корнев ведь, несмотря на то, что ритуал был завязан теперь на него – не знал, как его остановить.

Магия, это не размахивание дубинами, а фехтование. Так всегда говорил его учитель.

Генерал обыграл его. Это была классическая шахматная вилка.

Томас прикрыл глаза и приготовился... Он не знал, что его ждет, и единственное, что ощущал – вовсе не страх. Он только представлял, как Маре снова придется плакать на чужой могиле. Как Веснушка будет вынуждена сама отбиваться от клиентов. Как некому будет подмести пол в таверне. Как никто больше не покажет пару фокусов настырному мальчишке.

Почему-то от этого ему становилось больно.

Но шли секунды, а ничего так и не происходило.

Корнев открыл глаза и увидел широкую спину. Совсем как тогда – в детстве.

– Ну здравствуй... капитан, – Раевский вытер кровь с уголков рта.

Он стоял шатаясь. С его правого бока капала кровь, но рану крепко удерживал черный туман. Пока удерживал.

Летов медленно поднимался в сотне метров от них.

– Командир, – все так же продолжал улыбаться генерал. – Ты как всегда – живучий как таракан.

Вихри силы крутились вокруг него. Такие плотные и мощные, что Томас видел их невооруженным взглядом. Его же чувства мага трубили тревогу. Он чувствовал себя клопом под ногой слона.

– Томас, – внезапно, не оборачиваясь, позвал Раевский.

– Да?

– Я выиграю нам немного времени. Ты знаешь, что делать.

– Знаю.

Корнев, сквозь боль, с трудом поднялся и сел в позу для медитации Он потянулся внутрь. Все глубже и глубже, и глубже, и глубже.

Откуда-то издалека, будто из другого мира, до него донеслось:

– Прости меня, кузнечик.

И это было последним, что Томас услышал от своего Учителя. Он не видел, что происходило в это время в мире. Да и даже к лучшему – увидь он такое и даже его нервы бы не выдержали.

Жезл засветился в руках Летова и у него под ногами вспыхнула исполинская печать. Такая большая, что почти закрыла собой ритуальную.

– Я больше не тот, кем был раньше! – закричал Летов, творивший свои чары.

– Да, – немного грустно сказал Профессор. – К сожалению, это так.

Раздался рев, слышный даже за куполом. Рядом с генералом из бурана и метели вышел, сотрясая землю, огромный исполин. Похожий на бескрылого дракона, покрытый огромными ледяными шипами, он занял собой практически всю арену. Лапами он продавливал снег, песок и бетон, оставляя огромные впадины-следы.

Длинным хвостом он обвил Летова. Ударом лапы такой твари, генерал превращал ледяных гигантов в снежную пыль. Её ледяным дыханием, он заморозил взрослого огненного дракона. Одним лишь взмахом её хвоста, он разрубил все заклинания Бронсерна и отсек тому голову.

Это было одно из его сильнейших заклинаний.

Раевский же стоял спокойно перед лицом титанической бестией.

Внезапно вокруг него затанцевали сотни, тысячи черных печатей. Они сливались. Наслаивались одна на другую. Уплотнялись и скручивались, до тех пор, пока между ладоней Профессора не появилась миниатюрная, размером с головку иголки –  черная сфера.

Она закрутилась и сам свет начал пропадать в ней. Снег вокруг таял и превращался в воду, тоже затягиваемую в эту сферу. Она поглощала все это, но не увеличивалась в размерах, становясь все плотнее и плотнее.

Два SSS мага отпустили свои заклинания одновременно.

Ринулся в прыжке зверь.

Сорвалась в полет сфера.

За куполом люди почувствовали, как к их горлу приложила косу смерть. Как повисла жизнь на спущенной в ад ниточке. Барьер дрогнул, но не исчез. Не пропал с него и лед.

– Старый... слабак, – Летов стоял на одном колене. Жезл, вместе с оторванной рукой, валялся рядом.

Раевский же, закрыв собой Томаса, навсегда застыл в позе раскинувшего руки колосса. Все позади него, кроме медитирующего Корнева, превратилось в ледяной кошмар.

– Тоже мне... пожертвовал... жизнью, – причитал генерал. Он поднял руку, приложил её к плечу и завыл, когда кожу схватил синий лед. – На ближайшее время хватит. Ну да ладно.

Летов, хромая и шатаясь, держа в руке ледяное копье, зашагал в сторону Корнева. Он уже тоже слышал, как ревет демон по ту сторону разрываемого печатью барьера. У него осталось слишком мало времени.

Томас открыл глаза.

Летов замер, глядя на поднимающегося юношу и на то, как сверкают алые искры под его бровями. За спиной юноши вспыхнула печать, в которой смешались синий, черный и красные цвета.

– StromRage! – произнес Корнев и генерал с удивлением ощутил давно забытое чувство – укол страха. Легкие, почти незаметный, но все же – даже Раевский не вызвал у него этого чувства.

Он успел видеть лишь то, как в руке Томаса появился меч, граду которого обвивал дракон. Как тело юноши стало нечетким, расплывчатым, а потом обернулось красной молнией. Как если бы он сам ею стал на мгновение.

Томас, чувствуя, как тело разрывает магия и молнии, а душу рвет Королевский клинок, завопил от боли.

Он все же нашел размен – себя на противника. Летов не выиграет, но и барьер не порвется.

Хороший итог.

Томас сделал движение вперед и переместился к генералу быстрее, чем тот мог осознать реальность. В сотни раз быстрее, чем во время второй печати его стиля Черного Клинка.

Но удар он сделать не успел.

Мир застыл. Не замедлился, а застыл.

– Остановись, – прозвучал рядом густой, низкий бас.

Томас смотрел на себя со стороны. На ожившую, кровоточащую молнию, занесшую клинок над головой Генерала.

Он стоял рядом, вместе с фигурой в плаще, из-под которого торчали белые волосы.

– Ты умрешь, Томас. Если сейчас же не остановишься – умрешь.

– Я знаю.

Демон повернулся к нему и Корневу действительно показалось, что он увидел его глаза, спрятанные во тьме.

– Зачем? Зачем ты сражаешься, Томас Корнев?

Томас посмотрел на себя со стороны, а потом взглянул на город. Он не видел его из-за обледеневшего города, но знал – он есть там.

– Генерал прав, – кивнул Корнев. – Пусть и в одном, но он прав. Это наш мир, демон. Не мир эльфов, не мир фейри, не мир монстров. А наш – человеческий. И мы не должны жить за стенами. Не должны...

Томас покачал головой, будучи не в силах сформулировать пока не ясную ему мысль.

– И поэтому мы должны бороться, – в глазах Томаса плясали алые искры. – Бороться своими силами. Чтобы стать сильнее. Чтобы освободиться. Но не такими методами. Нет, не такими.

– Ты умрешь, – повторил демон.

– Возможно. Возможно нет – я будущего не знаю, а ты?

Корнев мог поклясться, что тварь ему улыбнулась. И, боги, от этой улыбки того дракона, с которым он сражался полгода назад, хватил бы инфаркт.

– Тогда сражайся, человек Томас Корнев. Сражайся или умри.

Демон исчез.

Мир продолжил свой непреклонный бег.

Меч опустился на выставленный Летовым жезл.

Закричал ледяной маг.

Ему вторил и черный.

Генерал, сгорая в молниях и прогибаясь под давлением клинка, успел выставить вперед левую руку. Между двумя магами расцвел бутон ледяного цветка и их отбросило в разные стороны.

Летов врезался в купол и сполз по нему, оставляя за собой кровавый след. Все его тело напоминало один, большой ожог. Из многочисленных глубоких порезов лилась кровь. Рядом с ним на несколько метров вглубь и на сотню в длину зиял разрез, оставленный мечом. Такой же, как когда-то срубил часть скалы.

Печать мигнула и начала медленно исчезать, впитываясь в спрятанный подо льдом песок.

Томас лежал в центре Арены. Только лишь по глазам, можно было определить кто это. Обожженное, разрезанное тело, пришпиленное к земле ледяным копьем.

– Ид..оты, – прокряхтел Летов. Он вытащил что-то из кармана и проглотил. Его раны затянулись, ожоги исчезли, а лед, удерживающий руку у плеча, треснул, обнажая свежий шрам. – Да что бы вы обыграли меня?! Я готовил это десятилетие! Ха. Ха-ха!

Летов на мгновение зашелся в истерическом хохоте, и никто не заметил бы, как по его правой щеке сбежала прозрачная капля. Она обернулась снежинкой и затерялась среди сотен таких же.