Текст книги "Неприкасаемый чин"
Автор книги: Кирилл Казанцев
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Во дела творятся, – вздохнул владелец химкомбината и прищурился, осматривая своего зама. – Живой, хоть?
Борис Михайлович нервно передернув плечами, сглотнул.
– Живой, Анатолий Игоревич, – тихо проговорил он. – Но пока машина в полете кувыркалась и потом на крышу упала, раз пять головой о потолок успел стукнуться. Башка жуть как болит.
– Главное, что не убили, – справедливо заметил Бахрушин и добавил: – А голову, ты мне это, береги. Мне твои мозги ох как нужны.
Владелец химкомбината откинул уголок одеяла, присел на край кровати и положил руки на колени.
– Вы словно чувствовали, что произойдет что-то неладное, когда попросили Коляна высадить вас у ночного клуба и отпустили меня с ним домой. Кстати, как ваш шофер? А то у меня, когда мы на землю приземлились, сознание отключилось. Ничего не помню, – вскинул брови Борис Михайлович.
– Более-менее. Пару царапин, да и голову, как ты, ушиб. Только в больницу ехать отказался. А машина, между прочим, бронированная была. Это вас с Коляном и спасло, – сказал Анатолий Игоревич. – А у ночного клуба я не просто так вышел. Хотел своего оболтуса проконтролировать. Представляешь, застал его за тем, как он кокс нюхал. Во молодежь пошла. Уж лучше бы водку жрал.
– Это точно, – аккуратно ощупывая голову, процедил сквозь зубы Гросс.
Вдруг Бахрушин сделался серьезным. Его лицо словно окаменело, а глаза заледенели.
– Короче, хреновые у нас дела. Точнее, мои, – зацокал он языком. – Кто-то хотел меня вальнуть. Да вот облом вышел. Но в следующий раз может и не повезти. У тебя, случаем, нет соображений, кому это моей смерти хочется? Я лично таких смельчаков не знаю.
Хоть у Бориса Михайловича ужасно болела башка, но он продолжал мыслить трезво. И за непродолжительное время своего пребывания в палате уже успел перебрать всевозможные варианты. А потому стал рассуждать вслух:
– Конкурентов можно отмести сразу же по той причине, что их у вас нет. Бандиты? Так они все под вами ходят и с ваших рук кормятся. Менты? Аналогично. Они на вас еще и молиться должны, что неплохую прибавку к зарплате имеют. Отморозки какие-нибудь? Так а им это зачем?..
– Тогда кто же? – нетерпеливо перебил его Анатолий Игоревич.
– А вы вспомните, кому вы в последнее время дорогу перешли, кого обидели, кто на вас злобу мог затаить, – морщил лоб Гросс.
– Да в бизнесе я никому дорогу не переходил.
– А не в бизнесе?
Владелец химкомбината напряженно задумался. И вдруг его осенило:
– Слушай, может, это кто-то из тех баб, которых я ночами, ну, того…
– Бабы, насколько злостными они ни были бы, на такое не способны. Тем более вы им всем денег дали. Кроме одной, – и Борис Михайлович посмотрел прямо в глаза боссу.
– Наташа Бабарыкина, – заерзал на койке Бахрушин. – Она не взяла. Вернее, ее отец. Баран упертый.
– А ее отец, между прочим, в Афганистане воевал. Так что с военным делом знаком. Да и мотив вырисовывается – решил отомстить за дочь. Вот, по-моему, мы и нашли того, кто хотел вас грохнуть. Других вариантов я просто не вижу.
Теперь уже и у владельца химкомбината не осталось никаких сомнений, что на его жизнь покушался не кто иной, как Павел Бабарыкин. Он даже вспомнил слова Коляна, когда тот, вернувшись ни с чем от бывшего командира десантно-штурмового батальона, сказал ему: «Стремный он мужик, Анатолий Игоревич. Я это в его бешеных глазах прочитал. Такие никогда ничего не прощают, а при первом удобном случае и отомстить могут. Давайте лучше его того, грохнем. Спокойней будет». На что тогда Бахрушин ответил: «Инвесторы скоро приезжают. А их лишними смертями пугать не надо. Да и кто он такой, чтобы я боялся? В конце концов у меня охрана есть, которой я деньги плачу».
И если бы время можно было открутить назад, владелец химкомбината непременно сказал тогда своему шоферу-телохранителю: «Мочи его». Но произошло то, что произошло. Хотя, как говорится, Акела промахнулся. И у Бахрушина были все возможности исправить свою ошибку.
– Убить надо, гадов. И девчонку, и ее папашу, – рассвирепел Анатолий Игоревич, раздувая ноздри.
Гросс не любил, когда эмоции берут верх над разумом. Да и по большому счету не хотел лезть во все эти разборки, хоть и стал их невольным участником. Он мыслил совершенно другими категориями, никогда не бросался в крайности и даже в плохом находил определенный позитив:
– А вы знаете, Анатолий Игоревич, этот неудавшийся теракт случился как нельзя кстати, – неожиданно заявил он.
– Что ты хочешь этим сказать? – в недоумении округлил глаза Бахрушин. – То, что на меня совершили покушение, – это хорошо? Да тебе, Боря, и впрямь башку отшибло, – резко ответил Бахрушин.
Однако Гросс нисколько не обиделся. И не такое говорил ему босс. Поэтому спокойно продолжил развивать свою мысль:
– Это, безусловно, плохо. Но вы только подумайте, как мы эту тему можем использовать себе во благо, – самодовольно ухмыльнулся он. – Помните наш недавний разговор в сауне? То-то и оно. Этим неудавшимся терактом мы устрашим немецких инвесторов. Мол, смотрите, какие у нас здесь средневековые порядки царят. Владельцев целых предприятий взрывают. А вас и подавно в расход пустят. И еще один маленький бонус. Благодаря этому покушению вы поднимите свой авторитет в глазах населения. Наш же народ как думает? Раз убить хотели – значит, человек принципиальный и твердый, своей позиции держится. А таких холопы любят.
В который раз Бахрушину пришлось убедиться, что его заместитель не зря ест свой хлеб.
– Это ты хорошо, Боря, придумал. Извини, что нагрубил, – немного подобрел Анатолий Игоревич. – А с этим Павлом Бабарыкином я поквитаюсь. Но перед тем как отправить этого афганца к праотцам, прямо у него на глазах поразвлекаюсь с его дочкой.
– Дело, конечно, ваше, – развел руками Гросс и, немного осмелев, добавил: – Хотя на вашем месте девушку я не трогал бы. Она-то ни в чем не виновата.
Но Бахрушин уже не слышал своего зама. Бросив ему «поправляйся», он вышел из палаты, прикрыв за собой дверь. Его шаги гулким эхом отзывались в коридоре.
*
Миссия Лоры не заканчивалась на том, чтобы охмурить Бахрушина-младшего. Ей предстояло еще очаровать и старшего. А вот с этим было посложнее. Ведь она практически ничего о нем знала, кроме того, что он любит насиловать молоденьких девиц. А она была уже женщиной и могла оказаться вне зоны его извращенных сексуальных интересов. Да и входить в контакт с «объектом» подобным образом напарница Ларина не собиралась. Впрочем, для стервы не существовало преград и неразрешимых задач. Если она ставила перед собой цель, то обязательно ее добивалось.
В первую очередь Лора выучила маршрут передвижения Бахрушина-старшего по городу. Выяснила, в каких заведениях он завтракает, обедает, ужинает. В какие места наведывается. И проанализировав всю эту информацию, выбрала подходящее место для «засады». Оставалось решить только один вопрос – как приманить жертву, заставив обратить на себя внимание. И вот тут напарнице Ларина помогли кудесники из лабораторий тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти, возглавляемой Павлом Игнатьевичем Дугиным…
…Бахрушин привычно толкнул плечом дверь ресторана «Седьмое небо», в который он регулярно приезжал на обед, и бросил на стойку гардероба свое пальто. Он уже собирался пройти в зал, как оттуда навстречу ему вышла эффектная брюнетка. Женщина бросила мимолетный взгляд на Анатолия Игоревича и, элегантно покачивая бедрами, неторопливо направилась к выходу. Следом за красоткой тянулся почти неуловимый шлейф специфического аромата, который из различных химических соединений вывели в лабораторных условиях спецы Дугина. Этот аромат был способен переворачивать мозги у мужчин. Перевернул он их и у Бахрушина.
– Постойте! – бросил вслед женщине владелец химкомбината, чувствуя легкое головокружение.
– Да, – обернулась Лора.
– Мы с вами где-нибудь раньше виделись? – спросил он. Его ноздри возбужденно раздувались.
– Вряд ли, – раздалось в ответ.
Одурманенный Бахрушин приблизился к брюнетке и несвойственным ему бархатным голосом произнес:
– Тогда давайте исправим это недоразумение. Я Анатолий, – представился он.
– Лора, – назвалась женщина.
– Вы, конечно, извините меня за настырность, но не могли бы мы…
Так произошло первое знакомство напарницы Ларина с самым влиятельным человеком в городе. После этого они встречались еще несколько раз. Но памятуя о том, что Бахрушин – насильник и в момент крайнего возбуждения может распустить руки, Лора всегда назначала ему встречи в людных местах. Все-таки когда на тебя смотрят десятки пар глаз, поневоле будешь сдерживать себя. Но однажды Анатолий Игоревич не сдержался. Прямо посреди оживленной улицы полез напарнице Ларина под юбку. За что тут же получил сильную пощечину.
– Больше ты меня не увидишь, – жестко проговорила тогда Лора и растворилась в толпе.
Бахрушин с ног сбился, разыскивая желанную женщину. Но та куда-то исчезла, словно сквозь землю провалилась. Однако владелец химкомбината не терял надежды вновь ее увидеть. А потому, каждый раз открывая дверь «Седьмого неба», он на какое-то мгновение замирал на пороге, вглядывался в ресторанный зал в надежде, что оттуда навстречу ему вот-вот выйдет Лора.
*
Редко агенты тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти действовали в одиночку, выполняя то или иное секретное задание. Как правило, Дугин соединял их в пары, а то и в тройки, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств те смогли друг друга подстраховать. По такому принципу работали и Ларин с Лорой. При этом увидеть их вместе было практически нереально. А зачем лишний раз светиться? Куда проще связаться по мобильному телефону или по скайпу. Но бывают случаи, когда без личной встречи наедине не обойтись. Происходит это тогда, когда агенты переходят к заключительной фазе миссии и им нужно скоординировать свои дальнейшие планы. И тут одним телефонным разговором или Интернетом уже не обойдешься.
Настал такой момент и у Андрея с Лорой. Обычно они встречались на конспиративной квартире. Во-первых, так было безопаснее – никто тебя не подслушает, не заснимет на видеокамеру. Во-вторых, спокойнее – не надо постоянно озираться по сторонам, выискивая взглядом в случайных прохожих «тихаря». Но сегодня Ларин с напарницей изменили своей привычке, условившись встретиться в одном из кафе на окраине райцентра…
Припарковав машину во дворе девятиэтажной новостройки, Ларин нырнул в узкую арку, прошел квартал и расположился за одним из столиков небольшого, но довольно-таки уютного кафе «Перекресток». Оно целиком и полностью оправдывало свое название – находилось в угловом доме, на пересечении двух улиц.
Неспешно потягивая через трубочку морковный фреш, Андрей в который раз поймал себя на мысли, что Лора никогда не приходит вовремя. Вот и сейчас опаздывала. Причем безбожно. Ларин даже забеспокоился – а не случилось ли чего с его напарницей? Он уже достал мобильник, чтобы набрать ее, как в этот самый момент у него за спиной раздалось едкое:
– Заждался, красавчик? – Стерва села напротив Андрея, повесила сумочку на спинку стула и недовольным взглядом окинула стол. – Мог бы и мне чего-нибудь заказать.
Ларин вскинув руку, посмотрел на часы.
– Опоздала ровно на пятнадцать минут.
– У меня в отличие от некоторых более плотный график работы, – фыркнула женщина.
Неожиданно выплывший из-за колоны официант поставил перед Лорой чашечку капучино и удалился.
– А ты говорила, что я ничего тебе не заказал? – ухмыльнулся Андрей. – Заказал, причем сразу, как сюда пришел. Только попросил принести заказ через пятнадцать минут. Ровно на столько ты всегда опаздываешь. По тебе даже часы сверять можно.
Перекинувшись еще парочкой колкостей в адрес друг друга, напарники-антикоры наконец перешли к делу.
– Итак, у меня расклад следующий, – заглядывая в пустой стакан, произнес Ларин. – Маргарита полностью находится под моим влиянием и чутким руководством. Делает абсолютно все, что я ей скажу. Даже съездила со мной на днях в Москву к именитому психотерапевту Рудневу. Помнишь такого?
– А как же! К нему в свое время Бахрушин наведывался, – кивнула Лора.
– Короче, Руднев ввел девушку в транс. И та под диктофон выдала все, что знает, но о чем боится сказать. Среди прочего я узнал, что Маргарита, оказывается, в курсе ночных «поездочек» своего супруга, во время которых тот насилует молоденьких девиц. Но боится и слово ему сказать. Опасается, что тот ее прибьет. К тому же она целиком от него зависима в финансовом плане. Поэтому в дальнейшем Маргарита нам еще пригодится – скажет нужное слово в качестве свидетеля на суде над владельцем химкомбината, – заявил Андрей.
– Негусто, – поджала губы стерва.
– Еще заметил, что за мной в последнее время следят. Думаю, что это люди Бахрушина. Ревнует, наверное, что я целыми днями с его супругой нахожусь. Ну ничего, пускай понервничает.
– Ты хоть за собой «хвоста» не привел.
– Обижаешь. Я что тебе, пацан какой-то?
Лора отпила немного кофе, облизала пенку с губ и проговорила:
– А вот у меня успехов больше. Мало того что я закадрила, даже, можно сказать, приручила Витька. Так мне еще удалось охмурить и его отца, – хвасталась женщина. – Ты не представляешь, каких усилий мне это стоило. Он в буквальном смысле потерял от меня голову. Ищет по всему городу, чтобы снова встретиться.
– Ты это с ним – поосторожнее. Мы же с тобой знаем, на что он способен, – предупредил напарницу Андрей.
– Он уже пытался меня домогаться, но я улучила момент и ускользнула, – призналась Лора.
– Короче, как я вижу, у нас с тобой целый любовный треугольник, а вернее, непонятная геометрическая фигура вырисовывается. Я кручу шуры-муры с Маргаритой, а ты одновременно с Витьком и его отцом. Как бы нам не заиграться. А главное, чтобы толк от этого был. Ведь сколько времени прошло, а реального компромата на Бахрушина мы так и не насобирали.
– Толк будет, – уверенно пообещала стерва. – Кстати, у меня тут план на днях родился, относительно того, как компромат добыть.
– И? – тут же проявил заинтересованность Ларин.
Лора была немногословна. Говорила лишь по существу. Все это время Андрей молча слушал ее, не перебивая. А когда та закончила, покачал головой.
– Не годится твой план, – отрезал он.
– Это еще почему? – с вызовом спросила женщина.
– Слишком опасно и рискованно. Да и, уверен, Павел Игнатьевич не одобрит.
– У тебя есть другие предложения?
– Нет, – честно признался Ларин. – Но советую тебе этого не делать. Уверен, что есть и другой выход заполучить компромат.
– Я подумаю, – Лора поднялась, чмокнула Андрея в небритую щеку. – Я действительно подумаю. Обещаю. Аривидерчи, – и она заспешила к выходу.
«Знаю я ее. Все равно сделает по-своему. Даже думать не будет. Боже, и за что мне досталась такая напарница? – Ларин уже выбирался из-за стола, когда краем глаза заприметил камеру наблюдения над барной стойкой, на которую он раньше не обратил внимания. – Черт, как говорится, улыбнитесь, вас снимают. Что ж, прокол. Нужно было выбрать другой столик, в дальнем углу зала, вне поля зрения камеры. Но что уж поделаешь? Да и в конце концов ничего страшного в этом нет. Вон сколько в городе видеокамер понаставлено. Так что, теперь от каждой шугаться? И вообще, Андрей, ты стал слишком осторожным в последнее время. Прямо зациклился на этом. Ну что страшного в том, что тебя с Лорой засняла видеокамера какой-то кафешки? Ничего. Завтра же запись автоматически сотрется. А потому будь спокойней, нервы побереги. Они же не восстанавливаются».
Антикор еще раз окинул взглядом видеокамеру и, тут же забыв про нее, покинул «Перекресток», оставив «на чай» официанту щедрые чаевые.
*
На этот раз Бахрушин приехал в офис раньше обычного. Ненамного – всего минут на десять-пятнадцать до начала рабочего дня. Он хоть ничего и не смыслил в химическом производстве, а в свое время в школе по химии перебивался с двойки на тройку, но за то время, когда стал владельцем предприятия, превратился, как говорится в народе, в «крепкого» руководителя. Он твердо знал, что нельзя давать подчиненным ни на йоту расслабиться. Только тогда они будут работать не покладая рук. Боятся – значит, суетятся. Любой наемный работник просто обязан читать мысли своего хозяина. Если ему вздумалось приехать раньше положенного, то и они уже должны находиться на работе.
Анатолий Игоревич, хоть и был с солидного бодунища, но внешне это почти ни в чем не выражалось. Строгий костюм, застегнутый на все пуговицы. Светлая накрахмаленная рубашка. Синий деловой галстук. Пахло от него дорогим парфюмом. Ну а то, что «мешки» под покрасневшими глазами – так это простительно. Все-таки на человека было совершено покушение. Вот и не спит, переживает, бедняга. Ведь могли же и убить.
– Жди у крыльца, – бросил Коляну Бахрушин, в сердцах хлопнул дверцей автомобиля и неторопливо поднялся на крыльцо.
Он лишь коротко кивнул охраннику при входе и зашел в зеркальный лифт. Подрагивающий после вчерашнего палец не сразу попал в кнопку нужного этажа. Лифт тихо, мерно загудел, мелодично звякнул, и створки плавно разъехались. Мягкие ковры в коридоре гасили шаги. Анатолий Игоревич толкнул приоткрытую дверь приемной плечом. Ожидания его оправдались.
На мягком кожаном диване в приемной его уже дожидался Гросс со своей привычной папкой для бумаг, с которой он никогда не расставался. Ну разве что во время сна. Он поприветствовал хозяина широкой почтительной улыбкой, как бы говоря ему: «Я знал, что вы раньше приедете».
– Доброе утро, Анатолий Игоревич.
Секретарша поднялась из-за своего стола. В приемной уже пахло свежесваренным кофе.
– Здорово, – голос Бахрушина прозвучал хрипло – с утра он произнес максимум пять слов, а потому голос еще был хриплым.
– Вам подать кофе прямо сейчас? – услужливо поинтересовалась секретарша.
– Попозже. Немцы не перезванивали?
– Нет, встречу они не отменяли.
– Ну и отлично. Звякнут – обязательно предупреди, – владелец химкомбината повернул голову на негнущейся толстой шее к Гроссу. – Пошли, неудавшаяся жертва теракта, – хохотнул он, – перетрем, пока они не приехали.
Гросс вновь сдержанно кивнул и шагнул в кабинет вслед за хозяином. Жалюзи уже были подняты. Кабинет еще хранил влагу после недавней уборки. За широкими панорамными окнами открывался утренний городской пейзаж. Из труб химкомбината, как обычно, валил разноцветный дым.
– Садись, – сам Бахрушин садиться не стал – расстегнул пиджак, по обыкновению заложил руки за спину и принялся мерить кабинет шагами, то и дело поглядывая на высокие часы-куранты, за стеклом которых мерно покачивался отполированный до кристального блеска золоченый маятник.
– Внимательно слушаю вас, Анатолий Игоревич.
– Как думаешь, теперь немцы точно сдриснут? Инвесторы долбаные. Ох как кстати теракт пришелся.
– Надеюсь, что свалят. Всем ведь жить хочется, – отозвался Борис Михайлович.
– Не зря же они встречу на самое утро назначили. Видать, в городе боятся остаться лишний день. Но свое бабло они теперь точно выдернуть не сумеют.
– Не получится, даже если очень сильно захотят. Я им хитрую схему предложил, они, дураки, и повелись. Вроде бы так меньше налогов с них сдерут. Всегда можно будет отыскать лазейку в законодательстве. Нет, конечно, мы не будем отказываться возвращать инвестированные средства. Может, в результате какую-то часть и придется вернуть через несколько лет, но это сущая мелочь по сравнению с тем, что они уже вбухали, купив у нашего химкомбината львиную долю отходов. Побоялись, что кто-то их опередит.
Владелец химкомбината потирал руки, глядя на терриконы за окном.
– И теперь эти горы – их собственность. Ну и хер с ними. Что они самолетами это дерьмо в Германию таскать начнут? Да пусть хоть в карманах носят, мне не жалко.
– И это не все. В договоре есть очень хороший пунктик, с которым они после долгих споров все же согласились. Если в течение пяти лет инвестор не начнет промышленную переработку отвалов, то они вновь переходят в собственность вашего комбината. Так что через пять лет фокус можно будет повторить.
– Жизнь сейчас такая сложная, что пять лет еще прожить надо, – философски заметил хозяин.
Бахрушин подошел к шкафчику, открыл дверцу. В зеркальном чреве, как по мановению волшебной палочки, вспыхнула лампочка подсветки, заискрились разнокалиберные бутылки, бокалы. Владелец химкомбината взял было бутылку виски, но все же передумал – с неохотой поставил назад. Разговор с инвесторами должен пройти на абсолютно трезвую голову. Он опустился в мягкое вращающееся кресло с массажирующей спинкой и откатился к стене, запрокинул голову. Тихим зуммером напомнил о себе селектор.
– Анатолий Игоревич, немцы приехали, – донесся из динамика сдержанный голос секретарши. – Сказать, что вы на месте?
– Пусть поднимаются, – Бахрушин неохотно поднялся, подошел к зеркалу, поплевал на ладони и пригладил волосы – состроил несколько дежурных выражений лица, пробуя изобразить радушие, огорчение и разочарование.
Первым в кабинет вошел Феликс Халлер. За ним его компаньоны: Ганс Мюллер и Эрвин Хаусберг.
– Очень рад вас видеть. Присаживайтесь, пожалуйста, господа, – поздоровавшись с каждым за руку, Бахрушин указал на кресла возле стола для совещаний.
– Благодарю, – за всех по-русски ответил герр Халлер.
– Кофе, чай? – дежурно поинтересовался Гросс.
Феликс тут же вскинул руку – мол, ничего этого не надо, мы только после завтрака, есть дела и поважнее, чем чаепитие.
Бахрушин смотрел в непроницаемые лица немцев, пытаясь понять, что они задумали. Ему уже доложили, что «фрицы» до поздней ночи что-то обсуждали в номере Мюллера. А вот к какому результату пришли – все еще оставалось большой загадкой. В душе Анатолий Игоревич надеялся, что теракт напугает их, и они, наплевав на уже вложенные деньги, поспешат ретироваться на Родину.
– Мы очень сочувствуем вам, – трагическим голосом произнес Феликс Халлер, – в связи с покушением и очень рады, что оно не удалось.
– Это я хочу попросить у вас прощения, – Бахрушин картинно приложил руку к сердцу. – Но вы же понимаете наши российские реалии. В столицах теперь, может, и другие порядки царят, цивилизованные. А у нас в провинции многое из славных девяностых все еще в ходу. Ну не нравятся кому-то перспективы нашего комбината, сотрудничество с инвесторами. Вот и пытаются ставить палки в колеса.
– Думаете, это случилось из-за нас? – осторожно спросил Халлер.
– К сожалению, почти уверен в этом, – покачал головой Анатолий Игоревич.
– Мы тоже пришли к такому мнению, когда совещались до поздней ночи, – признался Феликс.
Бахрушин не удержался от того, чтобы обменяться взглядом с Гроссом – мол, правильным путем идем, товарищи.
– Надеюсь, нашему сотрудничеству это никоим образом не помешает? – спросил Анатолий Игоревич, состроив на помятом после вчерашнего лице лживую маску сочувствия.
– Мы долго сомневались, спорили и, должен признаться, всерьез обсуждали возможность свернуть сотрудничество.
– Конечно, я вас прекрасно понимаю. Тут будут работать ваши немецкие специалисты, особенно в первое время. И вам не хотелось бы подвергать их жизни опасности.
– Я очень признателен вам за понимание, – на этот раз уже немец приложил руку к сердцу, – однако вы целиком можете рассчитывать на нас. Мы решили продолжить проект, несмотря ни на какие обстоятельства. Конечно, нам придется платить нашим специалистам несколько больше, чем планировали раньше, да и посоветовать им приезжать сюда без семей, что потребует солидных доплат. Но овчинка стоит выделки, как любят говорить у вас в России.
– Это окончательное и бесповоротное решение? – напрямую спросил Бахрушин и тут же осекся. – Извините, что вот так, в лоб, спрашиваю. Но я, как руководитель градообразующего предприятия, должен мыслить перспективно. Это не дело, если сегодня вы скажете «да», а завтра измените свое решение.
– Наше решение бесповоротное. Только «да», – ответил за себя и своих компаньонов Халлер.
– Очень признателен вам за это, – попытался улыбнуться Бахрушин, хотя на самом деле ему хотелось подняться и прямо через стол смачно врезать холеному немцу в рожу.
Халлер взглянул на дорогие, но скромные с виду часы.
– Теперь вы уверены в нашей позиции. А мы должны откланяться. Нас еще ждут в мэрии. Выезжаем с их специалистом по землеустройству на полигон для отвалов. Нам уже подобрали три площадки под строительство завода.
Бахрушин кусал губы, жалея, что вовремя не подсуетился. Следовало наехать, подкупить чиновников в мэрии, чтобы тянули решение вопроса, мурыжили, всячески отбивая охоту у немцев работать в городе.
«Какого черта мне Гросс об этом не напомнил? А я-то, как дурак, когда мэра с немцами сводил, всячески вид делал, что собираюсь доводить проект с новым заводом до логического конца, вот он и решил передо мной выслужиться», – с этими тяжелыми мыслями Анатолий Игоревич проводил инвесторов до двери приемной, вновь пожал каждому из них руку, пожелал успехов.
Затем владелец химкомбината вернулся за стол, сел и подпер буквально раскалывающуюся с похмелья голову руками. Гросс только пожал плечами – дескать, кто ж знал, что так вот повернется.
– Ты ж говорил, что сдриснут.
– Говорил, но не обещал, Анатолий Игоревич. Все-таки немцы – народ воинственный. Это вам не итальянцы-макаронники или французы-лягушатники, те бы уже давно деру дали, только пятки сверкали бы.
Бахрушин потер лоб, понимая, что все более-менее законные способы воздействия на инвесторов уже исчерпаны и настало время прибегнуть к самым действенным, проверенным способам, знакомым ему еще по бурному бандитскому прошлому.
– Боря, – негромко проговорил хозяин химкомбината, – когда мы с тобой о расходах говорили, ты что-то о психологах сказал. Так они поработали или нет?
– В каком смысле, Анатолий Игоревич? – удивился Гросс.
– Ну это… как его?.. – Бахрушин щелкал пальцами.
– Психологические портреты? – тут же нашел нужное слово его заместитель.
– Во-во, они самые. И как наука их психологические рожи рисует?
Гросс всегда имел при себе нужные документы. Еще не случалось такого, чтобы ему приходилось бегать за ними в свой кабинет. Заместитель Бахрушина умел читать мысли своего хозяина еще до того, как те приходили ему в голову. Он раскрыл папку, вытащил прозрачные файлы с бумагами.
– С кого начинать, Анатолий Игоревич?
– С Халлера. Он вроде у них за главного получается. Если по головке ударить, то и остальные вздрогнут.
– Халлер… Халлер… – Борис Михайлович перекладывал бумажки, – вот наконец отыскался голубчик. Сангвиник экстравертного склада, – он поднял глаза и приспустил очки на кончик носа.
Бахрушин скривился, как от невероятно сильной зубной боли.
– Ты мне свою образованность не показывай, по делу давай. Чего он там? Бухает сильно или, может, кокс нюхает? Мальчики его интересуют?
Гросс слегка улыбнулся.
– Явных пороков, как таковых, за ним не замечено. Разве что простительные, – он вновь опустил взгляд на бумагу. – Так… это вряд ли имеет значение… это тоже отметаем… Вот. Нашел. Коллекционирует курительные трубки, хотя сам не курит, – и Борис Михайлович вопросительно посмотрел на хозяина.
– И что мне с этого? Если там и остальное такое, скрути эти бумажки в трубочку и засунь в задницу тому умнику, который их составлял. И поглубже.
– Погодите… все-таки есть у него одно слабое место. До женщин падок.
– Проститутки? – воодушевился владелец химкомбината.
– В том-то и дело, что не проститутки. Его приличные женщины интересуют.
Бахрушин чуть заметно усмехнулся, в чем-то почувствовав духовное родство с немецким инвестором. Ведь его тоже интересовали не путаны.
– Насилует их, что ли? – с придыханием спросил он.
– Нет. Любит обхаживать, угождать, что-то вроде спорта у него. За один вечер успевает не только познакомиться с женщиной, которая о нем и думать не думала, но и уже через пару часов умудряется затащить ее в постель. Даже не знаю, как это у него получается.
– Это точно? Не домыслы психиатра, чтобы бабло отработать?
– Информация достоверная. За время пребывания у нас уже было три таких случая. Два удачных. В третий что-то не склеилось. Видно, он или она не в духе были. И осмелюсь заметить вам, Анатолий Игоревич, психиатры – это те, которые психами занимаются. А психологи – нормальными адекватными людьми.
– Один хрен, что психами, что адекватными. Но этот момент с Халлером берем на заметку. Поехали дальше.
– Ганс Мюллер.
– Валяй.
На этот раз Гросс уже не стал зачитывать: инвестор – сангвиник, холерик или меланхолик, экстраверт или интроверт. Он просто пробегал строчки глазами, при этом беззвучно шевелил губами. Пока зацепиться было не за что.
– Что, совсем без слабостей и пороков, за которые зацепить можно? – нетерпеливо поинтересовался заметно подуставший Бахрушин. – Такого в природе не бывает. У каждого свои тараканы в голове да скелеты в шкафу.
– Похоже, что это именно такой редкий случай, – разочарованно произнес Борис Михайлович. – Абсолютно не пьет… – начал было перечислять он, но его тут же перебил владелец химкомбината:
– Как это не пьет? А тогда в бане? Нажрался, будь здоров.
– Это не он нажрался, а вы его напоили. Да и один раз не считается.
– И то правда. Ладно, проехали. Продолжай.
– Значит, так… не пьет, не курит, девочками-мальчиками не интересуется, во всяком случае, за время пребывания у нас в этом замечен не был. По ресторанам не ходит, даже ужин к себе в номер заказывает. В город выезжает только по делам и только вместе со своими компаньонами. Возвращается, и из машины сразу в лифт, оттуда в номер. Вот и все, что могу о нем сказать.
– От машины сразу в лифт и в номер… – повторил Бахрушин задумчиво, а затем повеселел, – тоже пойдет. Ну и теперь давай про последнего. Что у него там в плане разврата, пьянства, наркомании, зоофилии и некрофилии?
Гросс заскользил взглядом по листку. И на этот раз ему вновь пришлось неопределенно пожать плечами.
– Ничего порочащего и противозаконного. Даже в карты со своими компаньонами не играет.
– Чего это так? Мужик вроде здоровый. Ему что, и трахаться не хочется? Не верю.
– В душу, к сожалению, ему не залезешь. Ну и я на его месте вел бы себя сдержаннее и предусмотрительнее. Ведь к нему сегодня жена с пятилетним сыном приезжают.
– С какого такого бодуна? – округлил глаза владелец химкомбината.
– Любит, наверное, он ее. Ему пятьдесят, ей двадцать пять. Вот и боится бабу одну оставлять. Уведут еще.
– Так. И это берем на заметку. Все, иди работай, Боря. А остальное по моей части.
Борис Михайлович, как обычно, не стал уточнять, что именно задумал босс. Наперед знал, что ничего хорошего. А если так, то зачем спрашивать? Ведь как говорится, меньше знаешь – крепче спишь.
