Текст книги "Последнее предупреждение"

Автор книги: Кирилл Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Переждав минут двадцать, Василий также вышел из подъезда и покинул двор. Здесь ему делать было уже нечего.

Вообще-то он и сам не знал, зачем пришел сюда. Ну, лишний раз убедился в том, в чем уже был уверен более чем на сто процентов. Что это ему дает? Практически ничего. Ну, риелторский центр является одной из многих легальных составляющих криминальной империи Лося. Налицо явная связь с исчезновениями людей, бандой Лося и квартирными аферами. Но только Краснокаменский район и его глава никоим образом в эту тему не вписываются. Получается, что искал он одно, а нашел совершенно другое.

Хотя... Не исключено, что деятельность группировки Лося представляет собой некоторый интерес для правоохранительных органов.

Решение напрашивалось само собой – "отдать" жилищных аферистов во главе с Паленым милиции. Причем не просто милиции, а непосредственно Игорю Михайлову – в нем Скопцов был полностью уверен. Не продаст. А то странные наступили времена – днем вроде бы и страж порядка, а вечером...

И первое, что сделал Василий, вернувшись домой, – это позвонил старому приятелю на службу. Но только чей-то незнакомый голос ответил:

– Михайлов – в командировке.

– А когда он будет? – разочарованно спросил Скопцов.

– Ну, дня через три... – ответил неизвестный собеседник. И тут же поинтересовался, как бы между прочим: – Может, что ему передать? Как приедет...

– Не надо, – решил Скопцов. – Я лучше перезвоню. Через три дня.

– Как хотите, – собеседник не уговаривал – просто повесил трубку.

Некоторое время Василий метался по собственной квартире, как зверь по клетке. Хотелось что-нибудь сделать, но только он не знал, что именно.

В конце концов, немного успокоившись, он заставил себя сесть за стол и продолжить работу над этой проклятой книгой для Альберта Матвеевича. Он должен заниматься своим делом. А разоблачением всяких проходимцев пусть занимаются те, кому это положено по долгу службы, – та же милиция.

Но только спокойно поработать не удалось – опять зазвонил телефон.

– Слушаю... – Скопцов снял трубку.

– Василий Арсеньевич? – голос "независимого юриста" он узнал сразу, поэтому ответил немного грубовато:

– А кто, по-вашему, здесь еще может быть?

– Ну, мало ли... – неопределенно отозвался Подлесовский, не обращая на грубость особого внимания.

– Ладно, говорите, Анатолий Павлович, чего хотите? – Скопцов не хотел и не собирался затягивать эту беседу.

– Вы не могли бы сейчас подъехать ко мне?

– Зачем?

– Нашего с вами клиента беспокоит продвижение работы. И он попросил меня посмотреть то, что у вас уже готово.

– Как специалиста? – позволил себе немного сарказма Скопцов.

– Нет. Его пока не интересует содержание. Нашего клиента беспокоит объем проделанной вами работы.

Вот, значит, как. "Нашего с вами"... Скопцов не смог сдержать улыбки. Каким-то непонятным образом отголосок тех событий, что происходили здесь, в областном центре, прозвучал в далеком северном Краснокаменском. Значит, все же он суетился не зря. Ваш ход, Альберт Матвеевич! Ваш ход, малоуважаемый Органчик!

– Что вы молчите, Василий Арсеньевич? Мне вас ждать?

– Ну, разумеется! – весело откликнулся Скопцов. – Ждите! Буду в самое ближайшее время!

Представитель заказчика с некоторой неуверенностью во взгляде посмотрел на кипу исписанной бумаги, которую Скопцов свалил перед ним на столе. Весь апломб "независимого юриста" моментально куда-то испарился. Скорее всего, он умел работать с документами, но только не такими.

– Это что? – пожевав губами, спросил он.

– Это – выполненная часть работы, – совершенно серьезно поведал ему Василий.

– А... Вы разве не пользуетесь пишущей машинкой? – "Независимый юрист" очень осторожно, как некий взрывоопасный предмет, взял в руки верхний листок. Почерк у Скопцова был далеко не каллиграфический. Даже очень далеко – иногда сам Василий с трудом читал то, что им было написано несколько дней назад.

– Пишущая машинка – это архаизм! – уверенно заявил Василий. Подлесовский подозрительно покосился на него, но Скопцов выглядел совершенно серьезным.

– Но ведь это... – юрист коснулся пальцем бумаг, – все равно потом надо будет перепечатывать?

– Это уже техническая сторона работы! – глядя со стороны, никто и никогда не подумал бы, что Скопцов таким образом просто развлекается – говорил он предельно серьезным тоном, не позволяя себе и тени улыбки. Даже в глазах можно было заметить какой-то фанатичный огонек. – А основная и наиболее трудоемкая часть – творческая! И именно ею я сейчас и занимаюсь!

– Ясно... – возможно, у Подлесовского и были какие-то сомнения на счет сказанного Василием, но только спорить он не стал. Глубокомысленно кивнув, юрист поинтересовался у Скопцова:

– Вы не будете возражать, если я на один вечер оставлю эти бумаги у себя?

– А как же мне работать? – задал встречный вопрос Скопцов.

– Ну... – Подлесовский натянуто улыбнулся. – Я надеюсь, что один вечер вы сможете себе позволить немного отдохнуть.

– Если вы настаиваете. – Василий сделал вид, что у него аж руки чешутся, настолько не терпится продолжить эту нудную и бессмысленную писанину.

– Не настаиваю, но пока просто не вижу другого выхода, – огрызнулся Подлесовский. – Завтра днем будьте дома – до обеда я вам завезу ваши материалы!

– Хорошо! – легко согласился Василий. А сам подумал: "Интересно, один заедет или с "группой поддержки"?" Если это будут все те же Паленый и компания, то у него найдется, о чем с ними поговорить.

Так что домой Василий отправился в настроении более чем боевом.

Дома проверил надежность запоров – не хотелось бы быть застигнутым врасплох незваными гостями. Почему-то Скопцов был твердо уверен в том, что они непременно придут ночью, под покровом темноты.

Поэтому он погасил свет в квартире, поставил кресло поближе к прихожей и удобно устроился в нем, положив под руку увесистый деревянный брусок – некоторое подспорье в неравной схватке. В свое время Скопцова обучали использованию подручных предметов в качестве оружия.

Утром он чувствовал себя по меньшей мере идиотом. Просидев всю ночь в кресле, он так никого и не дождался. Никто не пытался вломиться, не подкрадывался к дверям с отмычкой, не строил козней на лестничной площадке. Неужели он опять ошибся?! Неужели звонок Подлесовского означал не желание вывести не в меру любопытного журналиста из игры, а всего лишь заботу Органчика о вложенных в него деньгах?!

Скопцов в очередной раз пожалел о столь неудачной командировке Игоря – сейчас совет профессионала был бы весьма кстати.

Подлесовский позвонил около двенадцати часов:

– Вы дома? – По сравнению с днем вчерашним тон его изменился, в нем опять слышалась деловитость и уверенность в себе.

– А где мне еще быть? – ответил Василий. – Мы по-моему, договаривались.

– Отлично! Я сейчас поднимусь!

В отличие от того же Василия, который провел бессонную ночь, "независимый юрист" был бодр и свеж. И вообще, выглядел довольным, как кот, которому повезло сожрать хозяйскую сметану. Звучно хлопнув на стол папку с рабочими записями Василия, скомандовал:

– Забирайте!

– Спасибо! – Скопцов в знак благодарности слегка склонил голову. – Вы удовлетворены?

– Ну, как вам сказать... В конечном счете определяю ведь не я. А вы сами знаете, кто. Так что... – Подлесовский полез в карман и достал оттуда... авиабилет! – Вам придется самому вылететь к заказчику!

– Однако лихо! – не удержался от комментариев Василий.

– Что именно? – не понял Подлесовский.

– Паспорт – у меня. Билет – у вас.

– Бросьте! – отмахнулся юрист. – Ваши паспортные данные у меня имеются, а при наличии некоторых знакомств можно еще и не то проделать!

"Даже продать квартиру без хозяина!" – продолжил про себя Скопцов. А вслух поинтересовался:

– И что я там буду делать?..

– Встретитесь с заказчиком, обсудите направления и объемы вашей работы. Возможно, он сочтет нужным что-то исправить. Так что действуйте! Вы вылетаете вечерним рейсом!

– А это... обязательно? – спросил Василий. И самому противно стало – голос звучал просительно, даже немного заискивающе.

– Это – требование заказчика! – развел руками юрист. – Прошу отметить, что именно не просьба, а требование!

– Понятно... – тяжело вздохнул Скопцов. Весомых аргументов для отказа у него не было. А фраза: "Я боюсь летать самолетом!" прозвучала бы уж слишком по-детски.

– Вот и хорошо! – В голосе Подлесовского слышалось облегчение – возможно, он опасался, что Василий будет возмущаться или отказываться, что придется его уговаривать... – Я поеду – у меня дел по горло! Ну а вы собирайте вещи.

Неожиданно взгляд "независимого юриста" упал на персональный компьютер Скопцова.

– Значит, пишущая машинка – архаизм? – Подлесовский недовольно покосился в сторону Василия. Тот, преданно глядя ему в глаза, часто закивал в ответ.

– Ну-ну... – пробормотал юрист себе под нос и, недовольно покачивая головой, направился к выходу...

Проводив Подлесовского, Василий вернулся в комнату. Тяжело вздохнув, достал из кладовки дорожную сумку и, следуя совету юриста, начал собирать вещи. Хочешь не хочешь, а ехать надо. И вовсе не потому, что Органчик повелел! Плевать Василий на него хотел! И вообще, он все чаще задумывался о том, чтобы вообще отказаться от этой работы.

Дело здесь было в другом. Оставаясь в городе, Скопцов не сумел бы разобраться, действительно ли убили Валентина и его жену? Имеется ли какая-то связь между Лосем, Паленым и чиновником из Краснокаменского?

А получить ответы на эти вопросы очень хотелось. И получить их можно было только в поселке.

Еще раз вздохнув, представив себе предстоящий перелет, Василий начал складывать в сумку те вещи, которые, по его мнению, могли ему понадобиться в Краснокаменском.

Глава 12

Перелет прошел нормально. Если, конечно, можно так сказать. Не спавший до этого ночь Василий просто-напросто уснул в самолете, презрев все свои страхи. И проснулся только в Краснокаменском.

Все было так же, как и в первый раз, – черный джип на взлетной полосе, сдержанный и немногословный Николаша в качестве водителя и сопровождающего. Избушка-развалюшка с евроремонтом внутри. Милая и улыбчивая администратор Маша, готовая во всем услужить дорогому гостю.

Кстати, Маша забралась в постель Скопцова сразу же, как только он лег спать. Легко и непринужденно, как в свою собственную. Вроде бы и не было той размолвки, что произошла между ними перед отъездом Василия из Краснокаменского в прошлый раз. Нет, понять женщин мужчине определенно невозможно! Не дано... Василий и не пытался – просто пользовался тем, что само шло в руки. Кхм... И не только в руки...

Особую пикантность и остроту происходящему в спальне "резиденции" придавало ощущение близкой опасности. Нет, Николаша не высказывал каких-то угроз! Вел себя так, вроде бы и видит Скопцова впервые. И под окнами не маячили злые деревенские дядьки с обрезами. Но только в воздухе носились флюиды напряженности, предвещающие близкую беду. А улавливать их Василий научился еще там, в Чечне. На войне... Что-то должно было произойти. Василий не строил иллюзий – ему предстояла схватка. Возможно, последняя в его жизни. Но это будет позже. А пока...

Проснулся Василий рано. Настроение было самым прекрасным, и даже предстоящая встреча с Органчиком не могла его испортить.

Николаша подъехал к десяти, как и в прошлый визит Скопцова. На этот раз даже в дом не заходил – вместо него заскочила Маша:

– Вася! Выходи, за тобой приехали...

Чмокнув на прощание ее в щеку, Василий вышел из "резиденции" и устроился на переднем сиденье джипа. Помощник Альберта Матвеевича тут же тронулся с места.

По дороге они не разговаривали. Но в то же время каких-то признаков враждебности по отношению к Скопцову Николаша не проявлял. Забыл? Ну, это уж вряд ли. Не был помощник похож на человека, которому свойственно все забывать и прощать ближнего своего.

Значит, здесь другое. А что именно? Может, Альберт Матвеевич просто сказал оставить Василия в покое? Дать ему спокойно завершить эпохальный труд? Может быть...

И все же что-то в отношении к журналисту здесь, в Краснокаменском, изменилось. Он не мог этого не почувствовать. Сначала Николаша. Потом – сам Органчик.

На этой встрече не было радушия, пусть даже и показного, что присутствовало в прошлый раз. Не было и многословных велеречивых выступлений. Глава администрации не то что коньяку не предложил, он даже из-за стола не встал – просто протянул руку и требовательным тоном произнес:

– Давайте!

Василий молча выложил на стол папку, которую приволок с собой. Вообще-то у него имелась и электронная версия того же текста. То, что он подсовывал и юристу, и Органчику рукописный вариант, было своего рода маленькой местью за попытку вмешиваться не в свои дела. Пусть потрудятся, разбирая написанные им каракули!

Органчик смотреть папку сразу не стал:

– Надеюсь, вы никуда не спешите. Поэтому я сегодня вечером просмотрю вашу работу. А завтра мы опять встретимся и все обсудим более подробным образом. Когда я, так сказать, буду владеть темой.

Василий в ответ только плечами пожал. Хозяин, вообще-то, барин. Делает так, как считает нужным.

– Марина! – Органчик нажал на кнопку селектора. – Николаша там?

– Да, – ответ прозвучал по-военному четко.

– Скажи, пусть отвезет господина журналиста. – Отпустив кнопку, Органчик поднял голову:

– Все. Я вас больше не задерживаю. Встретимся завтра.

Скопцов не стал прощаться – много чести будет. Просто развернулся и вышел из кабинета.

– Николай ждет вас в машине, – сообщила секретарша. Кивнув ей в знак признательности, Василий направился к выходу.

И опять за всю дорогу Николашей не было сказано ни единого слова! Жить становилось все интереснее и интереснее.

Василий совершенно не нравится как самому заказчику, так и людям из его ближайшего окружения. Это не нуждается в каких-то там доказательствах – ему это явно продемонстрировали. И Николаша, в свое время первым открыто выразивший свою неприязнь к приезжему, молчит! Нет, определенно, здесь что-то не так.

Стало быть, ни в коем случае нельзя расслабляться! В любую минуту можно ждать какого-нибудь подвоха.

Вот так и получилось, что остаток дня Василий провел в состоянии предельного психологического напряжения. Не помогала и постоянно вившаяся вокруг и льнущая к Скопцову сдобная администраторша. Не до нее как-то было.

Хотя в то же время Василий женщину и не отталкивал – все же живой человек рядом. Пытался как-то общаться, разговаривать о чем-то. О чем именно? А кто его знает... Сам Василий, если бы его через некоторое время попросили вспомнить тему разговора, не сумел бы повторить ни единого слова.

Разумеется, его состояние не осталось незамеченным. Маша пыталась развеселить его всеми доступными ей способами – ластилась, как кошка, рассказывала анекдоты и какие-то очень смешные, по ее мнению, случаи из жизни сельской глубинки. Даже собственные стихи читала, дирижируя сама себе руками и время от времени подвывая для придания их звучанию большей глубины и выразительности. Ничего не помогало.

Василий настраивался на сшибку. Причем на сшибку серьезную, а не обычную уличную драку. Почему? Этого и сам Василий не знал. Чувствовал. Тем самым шестым чувством, которое, если верить некоторым авторитетам, находится у человека сзади, в районе копчика...

– Нет, Вася, так больше нельзя! – поздно вечером заявила Маша, украдкой кинув быстрый взгляд на наручные часики.

– Как нельзя? – переспросил Скопцов, не совсем понимая, о чем конкретно идет речь.

– А вот так, как ты! – Маша надула щеки и развела в стороны руки, пытаясь, видимо, пародировать внешний вид любовника.

Скопцов негромко рассмеялся – выглядела она действительно забавно. Администратор вторила ему. А потом вдруг предложила:

– Вася, я думаю, что тебе необходимо выпить! Чуть-чуть, самую малость!

– Зачем? – разговор о выпивке Маша завела впервые за все время их знакомства. Правда, не так уж много его и было, того времени. Но все равно – впервые. Непроизвольно Василий подобрался. Неужели начинается?! Но почему именно Маша?!

– Ты весь какой-то... Как ежик! Весь в колючках. Тебе просто надо расслабиться.

– И для этого обязательно пить? – с некоторой ленцой поинтересовался Скопцов. – Есть и другие способы снятия напряжения.

Произнося последнюю фразу, Василий довольно откровенно заглянул в вырез Машиной кофточки, одновременно пристраивая ладонь на ее пухлое колено.

– Это тоже. – Маша не задергалась, не отстранилась. – А вот если в комплексе. Немного водки... А потом...

Взгляд ее был многообещающим, но... Просматривалась в глубине глаз какая-то фальшь.

– А ты?

– Что – я? – переспросила девушка.

– Ты со мной выпьешь?..

– Ну, вообще-то я не пью... – замялась Маша.

– То есть ты предлагаешь мне, как последнему алкашу и забулдыге, хреначить водяру в одиночку? – Скопцов сделал вид, что такое вот предположение наносит ему смертельную обиду.

– Ну, разве что немного... – поторопилась исправиться Маша. – С тобой за компанию.

– Отлично! – Скопцов резво соскочил с дивана, на котором они сидели. – Сейчас я сделаю! Ты что будешь пить?

Он решительно направился к стоящему в комнате бару, искоса поглядывая на Машу. И ему было приятно и в то же время чертовски обидно видеть ее откровенную растерянность.

– Ой, даже не знаю. У меня с собой есть бутылочка. Хочешь, принесу?

– Зачем?! – "удивился" Василий. – Разве Альберт Матвеевич в бар для гостей ставит паленку?!

– Нет, ну что ты, – смутилась администратор. – Просто я подумала...

– Ну вот видишь! – Не слушая Машу, Василий быстренько налил в два бокала граммов по сто водки и вернулся к дивану. Остановившись напротив женщины, протянул один из бокалов ей и спросил:

– И за что мы пьем?

– За любовь! – Маша отчаянно встряхнула головой и подарила Василию такой многообещающий взгляд, что он на какое-то мгновение усомнился – может, и не было ничего? Может, ему просто показалось, что Маша ведет себя не совсем естественно?

Еще раз встряхнув копной блондинистых волос, Маша, стукнувшись краешком своего бокала о тот, что держал в руках Скопцов, лихо опрокинула содержимое в рот. Шумно выдохнула, закашлялась, лицо ее на какие-то мгновения сморщилось и утратило свою привлекательность.

– Может, что запить или закусить надо было? – наклонился к ней Василий. Он уже немного даже жалел о том, что настоял на этой выпивке.

– Запить – не надо, – решительно ответила женщина. – А закусить...

Неожиданно она подалась вперед, цепко ухватила Скопцова за пояс джинсов одной рукой, в то время как вторая...

Коротко скрипнул замок-"молния"... Пальчики ловко расстегнули пряжку ремня, и джинсы Василия медленно начали сползать по бедрам. Скопцов непроизвольно вздрогнул – шаловливые пальчики не остановились на достигнутом, а активно стремились дальше, к самому чувствительному и сокровенному мужскому месту.

Сознание Василия опять раздвоилось. Какая-то его часть с восторгом и короткими негромкими стонами принимала получаемое наслаждение. Он наслаждался, ласково поглаживая и перебирая густые волосы на ритмично двигающемся взад-вперед Машином затылке...

И в то же время он недоумевал – что же такое, из ряда вон выходящее, заставило Машу изменить своим взглядам и принципам?

Дело в том, что еще в прошлый свой визит Василий довольно неуклюже намекал ей на то, что минет – это, в конце концов, не так уж и плохо. На что Маша ответила решительным "нет".

– Ты меня за кого принимаешь?! – искренне возмущалась она. – Я тебе что, соска?! Вафлерша, да?! Ты меня что, совсем не уважаешь?!

И сейчас ехидное второе "я" Василия отстраненно констатировало, что "порядочная" женщина весьма умело работает и губами, и языком. Да и руками тоже. Короче, заметен изрядный опыт в такого рода делах.

Именно эта вот раздвоенность его сознания затянула процесс почти до неприличия. Но Маша была старательна и упорна в достижении своей цели. И, в конце концов, добилась своего – глухо зарычав и рефлекторно сжав в кулаке прядь волос любовницы, Скопцов несколько раз содрогнулся, выпуская "заряд" во влажную и горячую глубину.

Маша шумно сглотнула, подняла голову. Губы ее и подбородок влажно блеснули под яркими лампами.

– А ничего закуска... – игривым тоном сообщила она Василию.

– Спасибо... – Скопцов ласково провел ладонью по ее волосам.

Маша соскочила с дивана:

– Подожди, я сейчас! – и тут же бросилась куда-то в глубину помещения, в свою каморку, в которой Скопцов так и не побывал ни разу.

В свою очередь Василий окончательно сбросил джинсы и направился в ванную.

Вернулся он минут через десять в одних только плавках. Маша уже была в комнате, сидела на диване. Перед ней стоял бокал, другой она держала в руке. И в обоих бокалах было налито примерно на два пальца какой-то прозрачной жидкости.

– Давай еще выпьем! – весело предложила она.

– Хорошо. – Василию надоела эта игра. Он подошел немного ближе и протянул руку к тому бокалу, который женщина держала в руках.

– Подожди! – Маша немного отстранилась и кивнула на второй бокал, тот, что стоял перед ней. – Вот этот твой!

– А почему мне нельзя из этого? – поинтересовался Василий, пытаясь отобрать у женщины ее "тару".

– Это – мой! Понимаешь?! – Маша очень мило покраснела. – Ну, я ведь только что.

– Ты об этом?! – в очередной раз за этот вечер "удивился" Скопцов. – Так я не вижу в этом ничего страшного! И с удовольствием это тебе докажу!

Он опять настойчиво потянулся за бокалом в женской руке. Маша еще больше отстранилась и завела руку за спину.

– Вася! Ну не надо! Я тебя прошу!

– Ну, ладно... – "сдался" Скопцов. Он неторопливо отступил на шаг, взял стоящий на столике бокал, поднял его, поднес ко рту. Искоса глянул на Машу. В глазах женщины читалось невероятное нервное напряжение, ожидание чего-то...

– Пьем? – лихо поинтересовалась она, заметив взгляд Скопцова.

– Пьем! – согласился Василий. Прикоснулся к краешку бокала губами, чуть приподнял его вверх. Маша нервно облизнула губы.

Василий так и не сделал ни одного глотка. Спокойно отставил бокал в сторону и самым будничным тоном спросил:

– Что там?

– Где? – в глазах Маши теперь метались растерянность и страх.

– Здесь... – Скопцов кивнул подбородком на бокал.

– Водка... – ответила женщина. Она все еще на что-то надеялась...

– Кроме водки? – не повышая голоса, уточнил Василий.

– Ты о чем, Вася?! – Она изо всех своих сил старалась выглядеть убедительной. Но у нее это не получалось.

– Поставь, – коротко приказал Скопцов, глядя Маше прямо в глаза. Она была не в силах отвести свой взгляд, в котором теперь ничего, кроме страха, не было.

Но Василия поняла правильно. Осторожно, на ощупь, поставила свой бокал на столик и замерла на диване, чинно сложив руки на коленях. Лицо быстро приобрело какой-то безжизненный, сероватый оттенок, нижняя губа заметно дрожала, а пальцы нервно перебирали складки короткой юбки.

Скопцов сделал шаг вперед, вплотную приблизившись к сидящей женщине:

– Я тебя в последний раз спрашиваю – что там? – повторил он свой вопрос. В принципе, ему не было особой разницы, какой использовался яд. А в том, что напиток был отравлен, он уже не сомневался. Для него сейчас важнее было другое – информация. Основа успеха в любом деле.

– Вася... – жалобно заныла женщина. – Прости меня! Это не я! Меня заставили, запугали!

Она была уже полностью подавлена психологически и смертельно боялась нависшего над ней почти голого мускулистого мужика. Но того, кто отдал ей команду отравить Скопцова, она боялась еще больше. Поэтому надеялась как-нибудь выкрутиться, остаться хорошей и там, и тут. Надеялась обмануть Василия. Вот это уже зря.

Ни она, ни ее хозяева не знали главного – Скопцов прошел не самую простую войну. И сейчас он опять ощущал себя на передовой. Он вновь был на войне. Только на этот раз у него были другие противники. Не "злые чечены", а вроде бы свои, соплеменники. Что, впрочем, не делало их ближе или лучше.

Ни она, ни ее хозяева не знали, что невозможно вернуться с войны. Да, можно приехать с фронта и попытаться окунуться в мирную жизнь. Но война никогда не отпускает до конца, она всегда идет следом за тобой...

"Где ты видел честность на войне, Скопа?" – опять перед глазами замаячило лицо Командира.

Больше Василий не задумывался и не занимался самокопанием – неожиданно схватив женщину за пышные волосы, он резко намотал их пряди на кулак и запрокинул ее голову назад. Напряглись тонкие синие жилочки на шее.

Маша попыталась было закричать, даже рот уже открыла. Но Василий, вплотную приблизив свое лицо к ее, скомандовал громким хриплым шепотом:

– Молчать!

Она подавилась собственным криком. Маша с нескрываемым ужасом глядела в глаза Василия и не в силах была отвести свой взгляд. Теперь ей было по-настоящему страшно. Теперь она понимала, что этот полуголый мужик может ее убить в любой момент. Именно это она и увидела в глазах Скопцова.

– А теперь отвечай! – Василий не повышал голос, не кричал и не рвал на груди рубашку. Тем более что ее и не было на нем. Но от этого голос его звучал не менее страшно.

Есть такая малоизвестная дисциплина из разряда специальных – психология проведения допроса. Не та, что используется в криминалистике, где все делается по закону. А та, что используется разведкой в поиске, в глубоком тылу противника, где закон только один – выжить и выполнить поставленную задачу. И эта дисциплина входит, пусть и не в полном объеме, в программу подготовки бойцов частей специального назначения.

Скопцов в свое время был не самым худшим солдатом. И многому научился в армии из того, чему, казалось бы, совершенно нет места в мирной жизни. А сейчас пришло время вспомнить некоторые полученные давным-давно навыки. Причем особого труда с воспоминаниями не возникло – человека достаточно один только раз научить ходить. А потом он будет это делать сам, непроизвольно, не задумываясь над последовательностью движений. И разучить его будет практически невозможно.

Маша растерянно кивнула – сейчас она уже была готова на все.

– Вопрос тот же – что там? – Василий не мотал головой – контролировал поведение Маши. Но она его прекрасно поняла.

– Клофелин! Только клофелин! – и тут же заныла опять. – Меня заставили...

– Тихо! – прикрикнул на нее Скопцов. – Отвечать на вопросы! Понятно?!

Кивнуть она не могла, поэтому просто торопливо моргнула глазами.

– Кто приказал?

– Аль... – женщина судорожно сглотнула слюну, – Альберт Матвеевич...

– Зачем?

– Я не знаю! Мне не объясняли! Просто сказали, что делать!

– Потом?

– Когда ты уснешь, я должна была несколько раз моргнуть светом.

– Зачем? – повторил вопрос Скопцов.

– За тобой должны прийти.

– Кто?

– Ты их не видел. Это зэки, они всегда выполняют поручения Альберта Матвеевича. Или Николая...

– Сколько их?

– Двое, – сказала женщина и тут же, стараясь угодить этому парню с глазами убийцы, торопливо добавила: – Я только двоих видела! Но их может быть и больше!

– Понятно. – Двое или четверо – это не проблема. На этот раз Василий не планировал миндальничать и жалеть противника. Он был на войне. Там, где жалости нет места.

– Что они должны со мной сделать?

– Я не знаю... Правда, не знаю!

– Убить?

– Нет, что ты! – испугалась Маша. – Твой труп здесь совсем не нужен! Они тебя должны просто забрать.

– А зачем клофелин?

– Я слышала... – Маша заерзала на диване. – Николай говорил Альберту Матвеевичу... Вроде бы ты в городе троих "крутых" в кровь избил. Они их посылали, чтобы наказать тебя.

– За что?

– Николай говорил, за лишнее любопытство.

– Понятно. – Действительно, все потихонечку становится на свои места. Местный чиновник слишком умен или, скорее, хитер, чтобы компрометировать себя связями с откровенными уголовниками... Зато Николаша вполне может выступать в качестве посредника между ним и красногорской братвой. Разумно.

– И как бы ты объясняла мое исчезновение? – задал Василий следующий вопрос.

– Ты уехал с водителем-дальнобойщиком! Стариковым!

– И он это подтвердит?

– Да! Ему сказали...

– Где он сейчас?

– Уехал! Два часа назад ушел на Красногорск!

Вот тут уже не надо было ничего уточнять. Надо думать, что водитель демонстративно остановился возле домика, зашел и постоял некоторое время в прихожей, а потом спокойно сел в машину и уехал в рейс.

– Понятно. – В принципе, Василий уже знал все, что ему требовалось. Но оставались еще кое-какие вопросы.

– Кто такой Николай?

– Я не знаю! Его Альберт Матвеевич у Шубина выкупил! Он раньше где-то воевал, в Афганистане, что ли. Какой-то очень крутой специалист. А потом, когда уволили, убил кого-то. Его посадили. Двенадцать лет дали. А Альберт Матвеевич с Шубиным договорился.

Тоже интересный факт. Чутье Скопцова не подвело – Николаше действительно приходилось убивать. И, возможно, голыми руками. Значит, если им придется схлестнуться, надо будет этот момент учитывать и относиться к нему предельно осторожно.

Все. Как источник информации Маша полностью себя исчерпала. Какой-либо ценности для Скопцова она больше не представляла – наоборот, являлась существенной помехой, связывала ему руки. И по законам военного времени в таком случае для нейтрализации этой помехи и потенциальной опасности существовал только один вариант...

– Вася... – тихо заныла женщина. – Не убивай меня! Пожалуйста...

Наверное, она прочитала свою судьбу в его глазах.

Василий горько усмехнулся. Он не мог ее оставить в живых. Нельзя оставлять за своей спиной того, кто в удобный момент, не задумываясь, воткнет в эту спину нож.

Но в то же время он не мог вот так вот взять и убить женщину, с которой меньше чем полчаса тому назад был близок! Не мог! Рука не поднималась.

Маша понимала всю бесполезность своих просьб. Она и не просила больше – только тихо плакала, прощаясь с собственной жизнью. Крупные горошины слез торопливо сбегали по щекам вниз, к милой ямочке на пухлом подбородке.

Скопцов разжал кулак, отпустив Машины волосы. Сделав шаг назад, взял приготовленный ею для него бокал и насильно воткнул его женщине в руку.

– Пей!

– Зачем?! – казалось бы, она не могла уже испугаться сильнее. Но испугалась.

– Или пей... – Василий больше ничего не счел нужным объяснять. Он просто демонстративно размял перед ее лицом крупные кисти рук и продолжил: – Или...

Сказано это было весьма и весьма многозначительно. И Маша поняла его правильно – торопливо схватив бокал, она шумно, по-мужски выдохнула и залпом выпила его содержимое. Отставив бокал в сторону, замерла на месте, сжавшись в комок и плотно зажмурив глаза.

Через двадцать минут все было кончено. Маша расслабленно полулежала на диване. Не одеваясь, Василий прошелся по комнатам домика. В одной из них отыскал рулон упаковочного скотча.

Вернувшись в гостиную, подошел к женщине и, заведя ее руки за спину, начал старательно перематывать запястья клейкой лентой. Он так и не смог заставить себя поднять на нее руку. И то, что он сейчас делал, было единственным возможным в данной ситуации способом нейтрализовать ее.