Текст книги "Стригатти: Лик Зверя"

Автор книги: Кира Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– А я-то уже было подумал, что вы переоделись, – хмыкает Вебер, почти моментально взяв себя в руки – ему это неприятно, но вовсе не смертельно. – Детектив, зачем вы потратили столько моего времени? Вам и так уже все известно. Неужели нельзя было с этого и начать? Я понимаю, вам все равно – у вас идет смена, а у меня еще назначено несколько встреч на сегодня.

– Затем, что описанное сотрудниками вашего заведения – лишь малая часть мозаики, который я пытаюсь собрать, в то время как вы не хотите помочь не то что мне, но и даже себе самому. Поставьте себя на мое место и подумайте, кто идеально вписывается в роль убийцы в нашей пьесе? – Маргарита кладет бумаги на стол и снова встает, сложив руки на груди. – Пока что на главную роль подходит лишь один человек, – она с трудом удерживается от усмешки. – Мужчина, повздоривший с любовницей перед кучей свидетелей и увезший ее в неизвестном направлении среди ночи, после которой полиция вдруг обнаруживает ее связанный труп, вынесенный на берег! – Марго обходит комнату по кругу, чувствуя на себе его пронзительный взгляд. – Вы ничего не хотите пояснить по этому поводу, герр Вебер? Или вам настолько плевать, что с вами станет?

– У меня слишком хороший адвокат, детектив. Мне не стоит беспокоиться о подобных пустяках, – Вебер продолжает криво улыбаться, пристально рассматривая молодую женщину. – Так и быть, я расскажу вам, что произошло, но при одном условии. Мне нужны имена сотрудников, надумавших откровенничать с полицией. Понимаете, донна, – говорит он, понизив голос до доверительно шепота, – «Мефисто» – заведение самого высокого уровня. Мы не можем держать у себя стукачей. Клиенты должны быть в нас уверены. Если вы не сообщите мне имена – я уволю всех. Даже невиновных. Кроме того, я сделаю так, что их больше не возьмут на работу ни в одно приличное место.

Марго с шумом втягивает носом воздух, резко обернувшись на его слова и едва сдерживая завертевшиеся на языке ругательства. Ей казалось, нельзя упасть в ее глазах еще ниже, но мистер Вебер упорно и стремительно опускается на дно все ниже и ниже.

– Ваш ультиматум, герр, – цедит она, выпрямившись, – больше походит не на заботу о престиже заведения, а на попытку отомстить неугодным свидетелям, выполнявшим требование закона и сболтнувшим лишнее, – Маргарита встаёт напротив, глядя на подозреваемого сверху вниз. – Это низко и подло. А может вам, действительно, есть, что скрывать от полиции?

– Любому в нашей стране есть, что скрывать от полиции – это называется частная жизнь, – Вебер по-прежнему невозмутим, словно каменное изваяние, а не живой человек. – Именно поэтому мне нужны имена болтунов. Они не должны работать в моем ресторане. Это дело чести. Кроме того, у меня часто бывают ваши земляки. Полагаю, донна, вы не хотите, чтоб в следующий раз ваших осведомителей нашли с канарейкой во рту? Думаю, уж лучше они лишатся работы, чем жизней. Не так ли? Что касается убийства – нет, я этого не делал.

– Словно бы убийца сказал как-то иначе, – Маргарита задумчиво кусает губу, размышляя и ругая себя за излишнюю болтливость. Дернул же черт за язык упомянуть сотрудников! А теперь расхлебывать кашу и сталкиваться с последствиями собственных ошибок.

Показания ей нужны кровь из носу, и теперь сидящий напротив черт требует выбирать из двух зол, в которых виновата она и только она. Глубоко вздохнув, Маргарита снова берет со стола бумаги с показаниями.

– Поразительная забота о чести для человека, знающего об этом слове разве что из словаря, – сухо произносит она, переворачивая листы текстом вниз и опуская их на середину стола. – Рассказывайте, мистер Вебер. А после можете взять объяснения свидетелей и ознакомиться.

Вебер вздыхает и откидывается на спинку стула. Он не победил, но и не проиграл. Они просто заключили взаимовыгодную сделку.

– Энн Кларк была красивой, ветреной, глупой и очень настойчивой женщиной. Страшное сочетание. С умной можно хотя бы договориться, – отстранено начинает Вебер, стараясь как можно вернее подобрать слова. Любая двусмысленность сейчас запросто может сыграть против него. – Наши отношения, хотя это слишком громко сказано – нам просто нравилось проводить ночи вместе – продлились около года. Может быть, чуть меньше. После расставания миссис Кларк мне постоянно названивала, шла на различные уловки пыталась добиться встречи и всячески отравляла мою жизнь. Ей хотелось стать моей женой – из всех ее любовников, а я за последний год был у нее не один, я оказался наиболее выгодной партией. Упускать такой шанс выбиться в высшее общество ей не хотелось. Двадцать четвертого апреля миссис Кларк заявилась в «Мефисто», устроила скандал, но вы об этом знаете, – Вебер, усмехнувшись, кивком указывает на бумаги. – Я ее вывел из ресторана, усадил в машину и, отвезя к психиатрической лечебнице, высадил. Я предупредил миссис Кларк, что если она еще раз появится в моей жизни, то проведет в этой лечебнице остаток своих дней. После я уехал домой.

– Видел ли кто-нибудь, как вы ее высаживали? Во сколько это было? Возле какой именно больницы? – продолжает допрос Марго, проверяя на всякий случай, записывает ли диктофон разговор. Она знает, что дома ее еще ждет «чудесный» вечер в компании голоса собеседника, сидящего напротив. – Во сколько вы вернулись домой, и кто может это подтвердить?

Маргарита понимает, что вопросов многовато, но боится что-то упустить. К тому же память собеседника явно лучше, чем тот пытается ей продемонстрировать.

– Я не засекал времени, но ваши свидетели говорят, что мы ушли около полуночи. Я отвез ее в Белвью – это не так далеко от «Мефисто», а мне не хотелось долго с ней возиться – у меня были планы на ночь, – Вебер задумывается, вспоминая тот вечер. – Не думаю, что нас видели, но, вероятно, миссис Кларк вызывала такси или звонила любовнику. Проверьте автоматы или спросите в клинике. Домой вернулся не позже часа – уточнить можете у Изабеллы Бланш. Она меня ждала. Остаток ночи мы проверили вместе. Это все?

Марго задумчиво наблюдает за Вебером, накручивая на палец прядь волос. Она, конечно же, может попросить номер его любовницы, но прекрасно понимает, что в попытке узнать что-то у нее не будет ровно никакого смысла.

«Если эта Бланш даже что-то и знает, то вряд ли сболтнет, тем более, если Вебер сейчас уйдет и наверняка с ней свяжется, ведь удерживать его дольше нет оснований…»

И все же Маргарита протягивает собеседнику пустой лист и ручку.

– Напишите номер телефона, по которому с вами можно связаться, и номер Изабеллы Бланш. И да, не покидайте Нью-Йорк до конца расследования.

С тяжелым сердцем Маргарита молча наблюдает за тем, как Вебер тянется к лежащим на середине стола объяснениям и задумчиво скользит по строчкам взглядом. Прочитав фамилии, он недовольно кривит губы.

– Неприятно знать, что у тебя под самым носом развелось столько крыс, – бормочет себе под нос Вебер. Что ж. Он с ними покончит и преподаст урок другим. Его репутация и репутация ресторана останутся безупречными. Не хватает еще ему проблем с Доном из-за кучки болтунов.

Вебер неторопливо возвращает Маргарите показания свидетелей и, подтянув к себе чистый лист, по памяти пишет левой рукой несколько номеров с пояснениями.

– Это редакционный номер «Нью-Йорк Таймс», – говорит он, откидывая в сторону ручку. – Вы можете связаться по нему с мисс Бланш. Она штатный журналист.

Вновь откинувшись на спинку стула, Вебер внимательно рассматривает детектива. Он так и не может понять нравится она ему или нет, но эта женщина совершенно точно будоражит его разум.

Дверь в комнату, где проходит допрос, с шумом распахивается, и в нее буквально влетает худой светловолосый мужчина в полосатом сером костюме. Весь он какой-то взбудораженный и взлохмаченный, а круглые очки перекошены на крючковатом носу.

– Фокс, наконец-то, – бурчит Вебер. – Мог бы и не спешить. Мы закончили.

Маргарита, хмуро и коротко кивнув юристу, подтягивает к себе лист с телефонными номерами и убирает в папку. У нее слегка подкипают мозги – с Вебером слишком непросто общаться. Он изворотлив не хуже самого опытного адвоката. Детектив машинально тянется к помятой пачке и закуривает еще одну сигарету.

– На этом все, мистер Вебер, – наконец, произносит Маргарита, вздохнув после того, как выпускает из легких весь табачный дым без остатка. – Выход найдете сами.

Ее мысли занимают официанты, которых ждут не лучшие известия. Накатывает чувство вины, настроение падает до минусовых отметок. Маргарита придвигает пепельницу ближе, чтобы скинуть пепел, и словно бы даже не обращает внимания на вставшего из-за стола мужчину.

– Вам стоило вызвать меня, прежде чем являться сюда! – возмущается Фокс, отчитывая своего влиятельно клиента. – Вы не обязаны были отвечать на вопросы полиции без моего присутствия.

Подозреваемый неторопливо забирает со стола свой портсигар и только после этого отвечает Фоксу:

– Идем уже. У меня есть для тебя куда более важная работа.

Вебер открывает дверь допросной и, обернувшись, смотрит на сидящую за столом маленькую женщину, которая, по его мнению, удивительно хорошо вынесла эту «милую» беседу.

– Донна, напоследок у меня к вам только один вопрос: а если вы не раскроете убийство совсем, я что, до конца дней должен буду протирать штаны в Нью-Йорке?

Не дожидаясь ответа, Вебер исчезает за дверью вместе со своим адвокатом, оставив последнее слово за собой.

– Bastardo33
  Bastardo (ит.) – ублюдок


[Закрыть], – тихо произносит Марго, делая ещё одну нервную затяжку и собирая документы в папку.

4

Чувствуя, как ее трясет от ярости, красная, как маков цвет, Марго выходит из кабинета

Шефа с одним единственным желанием – убивать. Медленно и мучительно.

«Мерзкая сивая крыса…» – она сминает в руках свежий выпуск «Нью-Йорк Таймс», едва удерживаясь от рыка из-за переполняющей ее кипящей злости.

– Нет, я ему все выскажу! – шипит она гневно. Не выдержав и сорвавшись с места, Марго едва ли не бегом направляется к выходу из участка.

– Маргарита! – окликает вышедший следом Райтен, но она уже его не слышит. Или делает вид, что не слышит.

– Ох, не к добру… – закрыв за собой дверь, бормочет Адам, глядя на удаляющуюся женщину. – Майло, иди за ней, у неё револьвер…

– Вебер – подонок, – холодно чеканит Райтен, кинув косой взгляд на судью. – С таким ничего не случится. Всегда выходит сухим из воды, а ты вон как за него переживаешь. Вайс, почему ты покрываешь преступника?

– Я знаю, что такие вот пакости не в его стиле, – ровным тоном отвечает Адам, хоть в глазах его и читается растерянность. – Вебер может и не самый хороший человек, но делать что-то исподтишка – не его метод.

Майло закатывает глаза, не желая больше слушать оправданий, и идет следом за уже скрывшейся из виду напарницей. Крысы крысами, а Маргарита, действительно, всегда была излишне темпераментной – он прекрасно помнит ее нелегкий нрав еще со времен совместной учебы в полицейской академии. Тогда юная Стригатти растворялась в обручающих ее эмоциях, выводить ее из себя было себе дороже, в чем не раз убеждались не самые умные курсанты академии, и поручиться за ее поведение сейчас он бы точно не взялся.

«Если ее отстранят от расследования…»

– Ради него я бы палец о палец не ударил, – бросает напоследок Майло. – Только бы Маргарита сама не наделала глупостей.

***

Вебер хоть и мог по праву называться баловнем Судьбы, но черные полосы встречались и в его жизни. И, кажется, недавно началась одна из них. Нет, дела у него по-прежнему идут в гору, бизнес процветает, но в последнее время в его жизни то и дело возникают разные мелочи, отравляющие его существование.

Из Англии нет никаких вестей. Глупая, самоуверенная девчонка, которую он имел глупость отослать подальше и чуть ослабить контроль, исчезла без следа. Впрочем, в таком исчезновении нет ничего удивительного – родная кровь – и этим все сказано. Он тоже умеет вот так исчезать, будто и не было.

А тут еще этот допрос, детектив с бешеным нравом и чудесными глазами. Вебер знает, все это не к добру, а потому нынче утром был особенно зол, устроив из увольнения болтунов самое настоящее шоу с моральной поркой. После такого даже лучшие сотрудники ходят буквально по струнке, боясь поднимать глаза.

– Мисс Стрендж, не нужно строить из себя дурочку. Вы прекрасно знаете, что не так с вашим произведением, – он отрывается от документов, которые положил ему на подпись юрист, и смотрит в голубые глаза сидящей напротив черноволосой женщины. – И из меня дурака делать тоже не надо, я этого не терплю.

– Я не понимаю, мистер Вебер. Вам не нравится мой стиль? – ослепительно улыбается Элен. Она поправляет на носу небольшие очки-половинки, которые носит скорее ради имиджа, чем из необходимости.– Я выбрала ваше издательство, потому что слышала прекрасные отзывы, но я могу пойти и в любое другое.

– Я прочёл окончательный вариант вашей рукописи и могу заверить – со стилем все прекрасно. Проблема в другом: вы обманываете людей. Нет, не читателей, – Вебер даже удивляется твёрдой наглости, с которой мисс Стрендж выдерживает его взгляд. – Вы обманули людей, которые согласились поделиться с вами информацией. Я, знаете ли, сделал пару интересных звонков, и знаете, что узнал?

– Понятия не имею, мистер Вебер, – все также с приторной любезностью отзывается Элен Стрендж. – Но я, напротив, никого и никогда не обманываю. Я во всем предельна честна. Люди имеют право знать правду о прошедшей войне. Впрочем, я понимаю, ту бойню развязал ваш народ. Вероятно, и вы сами до того, как стать американцем, шагали под фашистскими знамёнами.

– Я имел наглость поговорить с несколькими людьми, которых вы интервьюировали для написания книги, и все они как один твердят, что вы гарантировали им анонимность и сохранение личной информации в тайне. Так может быть, вы ответите мне, мисс Стрендж, почему в рукописи выложены все их данные вплоть до адресов проживания? – ледяным голосом продолжает Вебер, пропустив мимо ушей замечание писательницы.

– Без этого книга перестает быть документальным расследованием. Просто беллетристика.

– Эти люди доверили вам свои тайны взамен на сохранение статуса инкогнито. Мне не нужны судебные иски от недовольных людей, и даже на это я мог бы закрыть глаза, но вы, мисс Стрендж, имели наглость споить окружного судью. Низкие методы, мисс, мерзкие.

– Мистер Вайс рассказал мне все сам и с большим энтузиазмом, – возражает Элен, сверкнув стеклами очков.

– Если бы я выпил столько, сколько вы в него влили, то рассказал бы и не такое, при том, что никогда не был участником боевых действий, – коротко усмехается Вебер, ставя очередную подпись и ожидая, когда юрист отдаст ему новую пачку требующих подписи документов.

– Как насчёт того, чтобы пообедать или поужинать, мистер Вебер? – тут же интересуется Элен, подавшись вперёд.

– Чтобы вы и меня споили? – интересуется он, оторвавшись от своего занятия. – Глупец учится на своих ошибках, а умный – на чужих.

– Вы знаете чего от меня ожидать, а я знаю, вашу репутацию среди женщин, – лукаво говорит писательница. – Разве вам не интересно искусить судьбу?

– И, тем не менее, мы разные, мисс Стрендж, – Вебер откидывается на спинку кресла, буравя писательницу взглядом. – Я не использую ложь и клофелин, чтобы получить желаемое. Вы – да. И я вам гарантирую: если Вы не уберёте из книги то, что обещали сохранить в тайне, Вас не напечатает не только мое издательство, но и любое другое на территории этого штата. Война кончилась почти десять лет назад, и мы оба прекрасно понимаем, что у Германии и без ваших стараний уйдут десятилетия, чтобы реабилитироваться в глазах мирового сообщества. Хватит пинать мертвую лошадь.

Вебер хочет сказать еще что-то, но его отвлекает раздавшийся снаружи шум, и что удивительно – шум действительно громкий, ведь его кабинет расположен дальше любого другого: и от залов, и от кухни, и от служебных помещений как раз и ради того, чтобы царили тишина и покой, которые Вебер так ценит, и которых нет ни в школе, ни в театре, ни в издательстве, ни в офисе на Уолл-Стрит.

– Мисс Стрендж, если у вас есть еще какие-то вопросы, подождите меня здесь, мне необходимо уладить кое-какие дела. Если нет, то до свидания, – будничным тоном говорит Вебер и, взяв трость, поднимается из-за стола. Зыркнув на писательницу, увязавшуюся следом за ним, он быстро выходит из кабинета.

«Уволенные решили напомнить о себе напоследок?..» – раздраженно думает Вебер, выйдя в зал, и обводит тяжелым ледяным взором посетителей, но, не находит источника шума. Он медленно поворачивается к двери, ведущей в кухню и дальше к заднему входу, возле которого собралась целая толпа.

«Пожалуй, это даже забавно…» – усмехается про себя мужчина, наблюдая за тем, как пятеро крепких мужчин не могут совладать с одним щуплым человечком.

Маргарита, встретившись со взглядом ледяных серо-голубыми глаз, свирепеет словно бык, увидевший красную тряпку, и Веберу думается, что она очень сожалеет, что его нельзя убить просто взглядом.

– Вы уберёте своих людей или предпочтете и дальше вести себя как кусок дерьма?! – выплёвывает Маргарита гневно, обнажая в оскале ровные белые зубы. Она с силой вырывается из рук поваров и, когда они, повинуясь жесту начальства, все же отпускают ее, оправляет поехавшую вбок рубашку и воротник тренча. Следом, запыхавшись, в зал вваливается ещё кто-то, но Марго не оборачивается, продолжая сверлить взглядом Вебера. – Отлавливая крыс, вы забыли о самой крупной – той, которую видите в зеркале! – голос ее под напором исторгаемой ярости вибрирует словно стекло.

– Поговорим наедине, донна, – произносит Вебер абсолютно спокойно, словно бы ничего не происходит. Словно все так, как должно быть. – Не нужно сцен на людях, вы же не истеричка, – он делает приглашающий жест рукой.

– Маргарита, – на плече детектива оказывается крепкая ладонь. – Не надо.

– Убери руку, Майло, – цедит сквозь сжатые зубы Марго, ещё сильнее сминая несчастную газету. – Иначе, клянусь, я тебе ее сломаю.

– Этого выставите вон, – спокойно говорит Вебер, едва взглянув на запыхавшегося частного сыщика. – Нам два кофе и… – он на мгновение задумывается, стоит ли продолжать, но будто в насмешку строит из себя радушного хозяина. Всем своим видом говоря и притаившейся за его спиной писательнице, ловящей каждое слово, и работникам, и посетителям, среди которых он заметил двух итальянцев, что все замечательно, ничего необычного, он все же договаривает:

– Донне, капрезе. Идемте.

Вебер удобнее перехватывает трость, на которую опирается, и, развернувшись, направляется к кабинету, ощущая, как детектив, идущая следом за ним, прожигает взглядом его спину промеж лопаток.

– Фокс, оставь нас, – едва раскрыв дверь, велит мужчина.

Дважды повторять не приходится. Расторопный юрист, схватив документы, словно бы растворяется в воздухе – насколько быстро исчезает.

Маргарита, скрипя зубами, наблюдает, как Вебер, отставив трость в сторону, снимает пиджак и, бросив его в кресло, облокачивается о стол, складывая руки на груди и устремляя на неё внимательный взгляд.

– Итак, что вас сюда привело? Я думал, мы закончили.

– А вашей наглости нет предела, герр, – Марго даже не цедит – почти рычит. – Я надеюсь, Вы довольны собой. Думали отыграться? На место поставить? Подлый, низкий…

– Бессердечный, высокомерный, надменный и далее по списку, – заканчивает за нее Вебер, приподняв брови. – Я слышал это уже тысячу раз, не утруждайтесь повторять. Вот только обычно мне об этом говорят бывшие, а с вами, донна, мы вроде не спали, или я ошибаюсь?

Раздувая ноздри от негодования, Маргарита щурит глаза, глядя на преступно спокойного Вебера и пытаясь понять, как он умудряется оставаться таким невозмутимым. Не человек – ледяной истукан.

– Если вы думаете, что я отступлюсь от своего из-за вашей подлянки, вы ошибаетесь. Я с вас теперь глаз не спущу!

– Мне очень лестно такое повышенное внимание, но я все ещё не понимаю, в чем именно виноват на этот раз, – Вебер чуть заметно поворачивает голову вбок, изогнув одну бровь. Марго чувствует, терпения в ней вовсе не остаётся, и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы дверь за ее спиной не отворилась, и в комнату не впорхнул бы официант с подносом.

Марго, едва не трясясь от ярости, молча, сверлит инфернально-спокойного Вебера колючим, тяжёлым взглядом, ожидая, пока работник ресторана не покинет кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

– Присядьте, донна. Здесь варят чудесный кофе, – произносит Вебер, словно бы даже пытаясь быть дружелюбным, но Маргарита лишь фыркает от этого фарса. Как ей уже осточертели эти игры.

– Изображаете святую невинность? – скалится Марго, наблюдая, как Вебер невозмутимо садится в своё кресло и тянется к чашке. – Не надо играть. Я Вас вижу насквозь, – она делает шаг к столу и опускает смятую газету аккурат на капрезе.

– Зря вы так. Торт отличный. Один из моих поваров родом из Италии. Готовит не хуже, чем в Риме, – замечает Вебер и, сделав неторопливый глоток обжигающе горячего кофе, берет газету.

Взгляд цепляется за кричащий крупный заголовок: «ПОЛИЦИЯ НЕ ЗАЩИТИТ!», и Вебер несколько недоуменно начинает читать бойкую, ядовитую статью, посвященную Маргарите Стригатти и тому, как она выдала ему своих осведомителей. Пожалуй, удивительнее всего оказывается то, что его собственное имя в тексте не упоминается вовсе, даже малейших намеков нет. Вебер косится на подпись – Изабелла Бланш. Все моментально становится на свои места.

Вебер аккуратно складывает газету, откидывается на спинку кресла и вперяет в Маргариту изучающий взгляд.

– Хорошо написано, бойко. Садитесь, донна, и примите мои поздравления. У вас тоже завелась крыса.

– В полиции нет крыс, – тихо и очень ядовито цедит Маргарита, вскинув голову. – У меня нет врагов на работе, и ни у кого, кроме вас не было причин подложить мне подобную свинью, – ее верхняя губа поднимается в презрительном оскале, обнажая белые резцы и клыки. – Личный номер кабинета мисс Бланш был только у вас и у меня. Так что единственную крысу я вижу перед собой.

– Милая донна, за нашей с вами милой беседой вчера наблюдала половина участка, – тяжело вздохнув, Вебер начинает объяснять, как ему кажется, элементарные вещи. – Потом эта самая половина рассказала все второй половине, приукрасив. Я думаю, вас не сильно любят коллеги – женщина-детектив в наше время – явление довольно-таки редкое, чтобы не сказать экстраординарное. Судя по всему, вы женщина умная, иначе бы не получили такую должность, и если вы успокоитесь и немного подумаете, то, несомненно, поймете – выяснить номер Беллы —не проблема. Достаточно позвонить в редакцию и попросить ее к телефону, – он делает небольшую паузу, а потом, глядя в глаза женщины, произносит тихо, но четко:

– Я не крыса, донна. Будь я крысой, сейчас бы я не ходил с этой тростью, – Вебер кивком указывает на черную трость с серебряным набалдашником в виде головы ворона. – Поверьте, я умею хранить тайны.

Марго бросает короткий взгляд на трость и едва заметно вздрагивает, узнав набалдашник.

«Ещё лучше» – она тяжело вздыхает, но решает, что сейчас не то время, чтобы думать об этой информации, и снова переводит взгляд на Вебера.

– Настоятельно советую, герр, чтобы ваши слова не разошлись с истиной,– Маргарита вплотную подходит к столу и, потянув руку за пояс, наклоняется к лицу Вебера настолько близко, что они оба могут рассмотреть узор радужки глаз друг друга. – Потому что там, где я выросла, – лезвие украденного с кухни ножа входит в дубовый стол на добрый дюйм, воткнувшись прямо между длинными, чуть узловатыми указательным и средним пальцами бледной руки. – Крыс режут.

Вебер не сдвигается ни на сантиметр, выдерживая ее взгляд с ледяным спокойствием. Маргарита отпускает рукоять ножа и, выпрямившись, направляется к двери.

– Я с вас глаз не спущу, герр. Не надейтесь, что сможете от меня отделаться. И передайте своей шаболде из «Нью-Йорк Таймс», что фамилия Стригатти пишется через «и».

– Кажется, теперь я понимаю, что такого в вас разглядел ваш муж, – выдернув из крышки стола нож, задумчиво произносит Вебер и видит, как Маргарита оборачивается возле самой двери. – Знаете, я сейчас сам буквально в шаге от того, чтобы пригласить вас на свидание, донна, и это несмотря на вашу ужасную манеру одеваться.

– Слишком много чести! – злобно фыркнув, Маргарита хватается за дверную ручку и дёргает на себя настолько сильно и резко, что пугает стоящего у двери Фокса. Вылетев из кабинета, она движется к выходу из ресторана, пыша такой злостью, что официанты и повара предусмотрительно исчезают с ее дороги, чтобы, упаси Создатель, не попасть под горячую руку.

– Какая женщина! – криво усмехается Вебер и манит Фокса ножом. – Ну чего встал? Проходи, давай свои бумаги…

***

Марго пулей вылетает на улицу, ища взглядом напарника, которого так и не пустили внутрь. Тот беседует с покинувшей ресторан черноволосой женщиной в темном, но до ужаса вульгарном обтягивающем деловом костюме, держась чуть в стороне, чтобы в него не летел сигаретный дым.

– Маргарита, все в порядке? – интересуется Майло, заметив напарницу. Вместо ответа она громко, витиевато выругивается по-итальянски и порывистым движением достает из кармана пачку сигарет.

– Мерзкий, отвратительный слизняк! – уже по-английски шипит Маргарита, закуривая.

– Полностью с вами согласна. Отвратительный тип, – как-то уж очень мечтательно улыбается Элен. Марго смотрит на неё как на дуру.

– Майло, извини, что прерываю, но нам пора, – Маргарита оттаскивает напарника, взяв под локоть.

– До свидания, мисс Стрендж! – напоследок бросает Майло, обернувшись к писательнице.

– Пока-пока, – подняв руку, Элен едва заметно шевелит пальцами, прощаясь.

– Не обижайся, Маргарита, – тихо говорит Майло, когда они подходят к машине и оставшаяся у заднего входа Элен не может их слышать.

– На тебя? За что мне на тебя обижаться? – удивленно смотрит на него Маргарита.

– Из-за этой писательницы, – поясняет Майло, садясь за руль. – У нее с Вебером какие-то препирательства из-за ее книги. Говорит, он ей угрожает.

– Чем? Что за препирательства? – оживляется Марго, стараясь выпускать сигаретный дым в сторону от Майло, который, судя по всему, узнал что-то весьма интересное о главном подозреваемом.

– Там что-то с именами. Кажется, мисс Стрендж использовала в своей документальной книге настоящие имена, – говорит Майло, задумчиво почесав подбородок.

– Не слишком корректно, – замечает Маргарита. Последний раз затянувшись, она выбрасывает окурок в небольшую пепельницу, стоящую в бардачке. – А он что сказал? Как угрожал-то?

– Не знаю, но она утверждает, что Вебер говорил что-то про клофелин.

– Ну, справедливости ради, они оба не слишком приятные личности, – задумчиво, отмечает Маргарита. – Друг друга стоят. Слушай, у нас нет вчерашнего выпуска «Нью-Йорк Таймс»?

Райтен хмурится, вспоминая:

– Кажется, нет, но при желании можно найти. А тебе зачем?

– Там первой полосе была статья с его наглой физиономией. Мне нужна фотография.

– В выходные с ним вышло большое интервью в «Дейли Ньюс». Эдакий образец добродетели, – хмыкает Майло. – Я все хотел тебе показать, думаю, тебе следует ее прочесть. Между прочим, ты на нем сидишь.

– В гробу я его добродетель видала! – ворчит Маргарита, приподнимаясь и выдёргивая из-под себя газету.

Снова как-то неопределенно хмыкнув, Майло заводит двигатель, и машина мягко трогается с места. Маргарита, сжав зубы, рассматривает человека, надменно взирающего на неё с черно-белой фотографии, украшающей заголовок.

«ОБРАЗОВАНИЕ – ЭТО СИЛА. Известный бизнесмен вот уже три года курирует частную школу. За это время учебное заведение стало одним из самых престижных в штате, а его выпускники становятся студентами ведущих университетов».

– Зачем тебе его фото? – интересуется Майло, видя, как подруга рассматривает снимок.

– У меня есть идея, как использовать ее, – ухмыляется Марго, пробегая глазами статью. – Это лицо отлично украсит мишень. Ты давно практиковался в стрельбе?

– Давно, – тяжело вздыхает Майло, поглядывая на Маргариту. – Ты, наверное, не знаешь, но у меня больше нет лицензии на оружие.

– Ну… – тянет Марго. – Это в не значит, что тебе запрещено ходить на стрельбище. На двадцать пятой Авеню есть тир, я узнавала. Мне надо выпустить пар, Майло, иначе я свихнусь. Если не хочешь сам, то просто подбрось меня.

– Подброшу и даже посмотрю на тебя в деле, – улыбаясь, обещает Райтен.

– Ах, какое благородство! Ты только послушай! – возмущается Маргарита, зачитывая статью:

–«Школа мистера Вебера стала одной из первых, кто открыл свои двери для цветного населения. Важно лишь стремление к знаниям. Цвет кожи или этническая принадлежность не должны быть помехой к полученью хорошего образования».

– Чёрный пиар – тоже пиар, – пожимает плечами Райтен, сворачивая на светофоре. – Он не гнушается делать имя и деньги на чужих проблемах.

– Не удивительно, – хмыкает Маргарита. – Вполне в его стиле.

– И, между прочим, это именно та школа, где работала наша покойная учительница английской литературы. А теперь угадай, кто запретил ее увольнять.

– Вебер?.. – недоуменно спрашивает Маргарита, недоверчиво глядя на кивающего напарника. – Ты сейчас меня разыгрываешь?

– Нет, я абсолютно серьезен. Что он тебе наговорил в ресторане? – интересуется Майло, немного меняя тему. – Разумеется, все отрицал?

– Настойчиво предлагал угоститься кофе с десертом и да, отрицал. Более того – уверенно заверял, что у нас в отделе крыса, которая якобы меня и сдала, – Марго нервно кусает губу. – Я понимаю, что люди не в восторге, но… они бы ведь не стали так делать? – она поднимает на напарника вопросительный и немного растерянный взгляд.

– Я не думаю, что кто-нибудь из наших так бы насолил коллеге. Это надо быть… – недоговаривает Майло, сильнее сжимая руль.

– Вебером, – заканчивает за него Маргарита. – А ты вспомни преподавателей в академии. Дрессировали так, что кости трещали, безбожно муштровали. Мы их ненавидели первые месяцы. Разница, правда, в том, что они в итоге оказались хорошими ребятами…

– Ты ещё скажи, что он может оказаться неплохим парнем! – не то весело, не то презрительно фыркает Майло. – Вебер тебя десертом подкупил?

– Скорее уж Ад замёрзнет, – вздыхает Марго, кривясь. – Я тебе не рассказывала, как он не впустил меня в ресторан перед этим? Индюк надутый…

– Нет, ты об этом не говорила. Как ты там вообще оказалась?

– Вайс пригласил посидеть, – честно отвечает Маргарита. – Помнишь, я в первый день с ним обедала? Ясное дело, я в рабочем была, а у них там политика заведения не позволяет зайти в ресторан не в парадно-выходном. Сначала я ругалась с охраной, а потом вышел этот…