Текст книги "Элита"

Автор книги: Кира Касс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Кира Касс
Элита

Зовите слуг! Проснулась королева!

Посвящается маме

Глава 1

Воздух Анджелеса был абсолютно неподвижен – ни малейшего дуновения ветерка. Некоторое время я тихо лежала, прислушиваясь к дыханию Максона. В последние дни подловить его по-настоящему в спокойном и веселом расположении духа становилось все труднее и труднее. Я смаковала каждый миг, радуясь тому, что наедине со мной он превращался в себя прежнего.

После того как круг участниц Отбора сузился до шестерых, принц стал сам не свой. Даже когда все тридцать пять претенденток только приехали во дворец, он не переживал так сильно. Наверное, думал, что у него будет больше времени на то, чтобы сделать выбор. Я чувствовала себя отчасти виноватой в сложившейся ситуации, хотя, конечно, дело было не только во мне.

Принц Максон, наследник престола Иллеа, был увлечен мной. Неделю назад он признался: если бы я сказала, что питаю к нему такие же чувства, как и он ко мне, состязание завершилось бы.

Иногда я даже развлекалась, представляя, каково это – принадлежать только Максону. Впрочем, пока что Максон пользовался свободой. Кроме меня, было еще пять девушек, с которыми он встречался и нашептывал что-то на ушко. И вот вопрос: как к этому относиться? К тому же в придачу к Максону полагалась еще и корона. Эту мысль я старательно игнорировала, поскольку не знала точно, что это будет для меня означать.

И, разумеется, оставался еще Аспен. Теоретически у меня не было перед ним никаких обязательств. Он разорвал наши отношения еще до того, как меня объявили участницей Отбора. После призыва в армию ему повезло: его отправили в дворцовую гвардию. Здесь, во дворце, мы встретились вновь, и все чувства, которые я пыталась подавить, внезапно воскресли. Аспен – моя первая любовь. Когда я смотрела на него, то словно возвращалась в наш маленький мир, где были только мы – он и я.

Максон ни о чем не догадывался. Знал лишь, что у меня был кто-то дома, и великодушно согласился дать время забыть прошлое. Одновременно принц пытался найти другую девушку, с которой бы он мог быть счастлив, если я так и не смогу его полюбить.

Принц повернул голову и легонько коснулся носом моей макушки. Я попыталась представить, каково это – просто любить Максона.

– Знаешь, когда я в последний раз смотрел на звезды? – спросил он.

Я придвинулась к нему поближе. Ночной воздух становился все более прохладным.

– Понятия не имею.

– Несколько лет назад. Мне наняли учителя по астрономии. Если приглядеться, видно, что на самом деле звезды разного цвета.

– Погоди, ты хочешь сказать, что в последний раз смотрел на звезды на занятиях? Не для души?

– Для души! – фыркнул он. – Надо будет втиснуть заботу о душе между консультациями по бюджету и заседаниями комитета по инфраструктуре. Ах да, еще и между планированием военных операций. Это, кстати, у меня получается из рук вон плохо.

– А что еще у тебя получается из рук вон плохо? – Я провела пальцами по его накрахмаленной сорочке.

Ободренный этим прикосновением, Максон принялся поглаживать меня по плечу.

– А почему ты интересуешься? – с притворным раздражением спросил он.

– Потому что я до сих пор почти ничего о тебе не знаю. И ты производишь впечатление человека без недостатков. Приятно иметь доказательство того, что ты тоже не идеален.

– Ты ведь в курсе, что я не идеален. – Он приподнялся, вглядываясь в мое лицо.

– Ну, почти идеален, – возразила я.

Мы то и дело мимолетно соприкасались коленями, локтями, пальцами. Он покачал головой и еле заметно улыбнулся:

– Ну, тогда ладно. Я не умею планировать военные операции. Вообще ни в каком виде. И, наверное, повар из меня вышел бы тоже неважный. Впрочем, я никогда в жизни не пробовал, так что…

– Совсем никогда?

– Ты, возможно, обращала внимание на ту ораву, которая до отвала кормит тебя сладостями? Так вот, мне от них время от времени тоже кое-что перепадает.

Я прыснула. В нашей семье без моего участия приготовление пищи не обходилось практически никогда.

– Давай еще, – потребовала я. – Что еще тебе плохо удается?

– А в последнее время я понял одну вещь… – Он привлек меня к себе ближе, карие глаза заговорщицки блеснули.

– Выкладывай.

– Так уж получилось, что мне очень плохо удается держаться от тебя подальше. Это серьезная проблема.

– А ты хорошо старался? – улыбнулась я.

Он сделал вид, как будто задумался:

– Вообще-то, нет. И не рассчитывай, что буду это делать.

Мы негромко засмеялись, не выпуская друг друга из объятий. В такие мгновения не слишком сложно было представить, что так будет всю жизнь.

Шелест листьев и шорох травы возвестили о чьем– то приближении. Хотя мы ничего предосудительного не делали, я смутилась и поспешно села на покрывало. Максон последовал моему примеру. К нам приближался гвардеец.

– Ваше высочество, – поклонился он. – Прошу прощения за вторжение, но оставаться долго за пределами дворца в столь поздний час неразумно. Повстанцы могут….

– Понял, – вздохнул Максон. – Мы сейчас. – Гвардеец удалился, и Максон обернулся ко мне. – Вот тебе и еще один недостаток. Эти бунтари начинают выводить меня из себя. Я сыт их набегами по горло.

Он поднялся и протянул мне руку. В его глазах печаль мешалась с раздражением. С начала Отбора повстанцы нападали на дворец уже дважды: один раз это были сравнительно безобидные северяне, а в другой – свирепые южане. Даже с моим скудным опытом я понимала, как он устал от всего этого.

Максон тем временем взял покрывало и отряхнул его, явно не слишком довольный тем, что наше свидание оказалось таким непродолжительным.

– Эй, – окликнула его я. – Мне было хорошо. – (Он кивнул.) – Нет, правда. – Я подошла к нему, и он перебросил покрывало через одну руку, а второй обнял меня за плечи. – Надо будет как-нибудь повторить. Расскажешь, какие звезды какого цвета. По мне, так они все абсолютно одинаковые.

– Иногда так хочется, чтобы моя жизнь была попроще. Как у обычных людей. – Максон печально улыбнулся.

Я обняла его, и Максон, уронив покрывало, ответил мне тем же.

– Жаль вас расстраивать, ваше высочество, но до обычных людей вам как до луны, и охрана тут ни при чем.

Его лицо слегка просветлело, но взгляд остался серьезным.

– Был бы обычным – больше бы тебе нравился.

– Знаю, что ты мне не поверишь, но на самом деле ты нравишься мне таким, какой есть. Только мне нужно больше…

– Времени. Помню. И я готов ждать. Просто хотелось бы быть уверенным, что жду не напрасно.

Я отвела взгляд. Пообещать ему это я не могла: снова и снова сравнивала в сердце Максона и Аспена, но ни тот ни другой не перевешивал. За исключением, пожалуй, тех мгновений, когда я находилась наедине с одним из них. Потому что сейчас меня так и подмывало сказать Максону, что буду рядом с ним до конца моих дней.

– Максон, – прошептала я, видя, как угнетает его мое молчание, – я не имею права тебе этого обещать. Но одно могу сказать твердо: я хочу быть здесь. Хочу выяснить, есть ли у нас… – Я запнулась, не зная, как лучше выразить свою мысль.

– Будущее? – подсказал Максон.

Я улыбнулась, радуясь тому, как легко он меня понял.

– Да. Я хочу проверить, есть ли будущее у «нас».

Он перекинул мне через плечо выбившуюся прядь волос.

– Думаю, у нас есть все шансы, – спокойно произнес он.

– Согласна. Просто… дай мне время, ладно?

Он, просияв, кивнул. Я хотела, чтобы наш вечер закончился именно так: надеждой. Ну, может, и еще кое-чем. Я прикусила губу и подняла на Максона глаза. Ни секунды не колеблясь, он склонил голову и поцеловал меня. Его губы были теплыми и нежными, а поцелуй – полным обожания. Мне хотелось, чтобы он не кончался никогда. Я готова была часами стоять, прильнув к нему, просто ради того, чтобы узнать, надоест это мне когда-нибудь или нет, но Максон слишком скоро оторвался от моих губ.

– Идем, – сказал он и шутливо подтолкнул меня в направлении дворца, – пока гвардейцы не прискакали за нами на конях с саблями наголо.

Едва мы с Максоном распрощались у подножия лестницы, как на меня навалилась безумная усталость. Практически из последних сил я заставила себя подняться на второй этаж и завернуть в свой закуток, как вдруг всю сонливость точно рукой сняло.

– О! – произнес Аспен, для которого мое появление тоже стало неожиданностью. – Хороший же из меня часовой, ничего не скажешь. Я-то все это время наивно считал, что ты в спальне.

Я прыснула. После того как число конкурсанток сократилось до шестерых, нам было предписано обязательно оставлять на ночь в комнате одну из горничных. Мне эта идея совсем не нравилась, так что Максон на всякий случай выставил перед моей комнатой охрану. Ирония заключалась в том, что чаще всего эту функцию исполнял Аспен. Мысль, что он почти каждую ночь стоит за дверью, наполняла меня странной смесью ликования и трепета.

Впрочем, его шутливый тон быстро угас, как только он понял, что означает мое отсутствие в постели в этот час. Он смущенно кашлянул:

– Ну как, хорошо провела время?

– Аспен, – прошептала я, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. – Не расстраивайся. Я участница Отбора. Так надо.

– А мне как прикажешь быть? Он хорошо устроился, но мне-то что делать?

– Пожалуйста, не злись. Я пытаюсь со всем этим разобраться.

– Что ты, я вовсе на тебя не злюсь. – Его голос снова стал нежным. – Просто скучаю. – Он не осмелился произнести вслух «Я люблю тебя», но я прочитала эти слова по его губам.

– Знаю. – Я положила ладонь ему на грудь, позволив себе на мгновение забыть обо всем, чем мы рискуем. – Но это не меняет ни того, где мы находимся, ни того, что я теперь одна из Элиты. Мне нужно время.

Он накрыл мою ладонь своей и кивнул:

– Я подожду. Только… попытайся найти немного времени и для меня тоже.

Не хотелось говорить о том, как сложно это сделать, так что я лишь слабо улыбнулась ему, прежде чем отнять руку.

– Мне пора.

Он проводил меня взглядом и прикрыл за мной дверь.

Время. В последние дни я только и делала, что просила дать мне время. Я надеялась, что, если его у меня будет достаточно, все как-нибудь уладится само собой.

Глава 2

– Нет-нет, – засмеялась королева Эмберли. – На моей свадьбе подружек невесты было всего трое, хотя мать Кларксона настаивала, что их должно быть больше. Но я хотела, чтобы подружками были только мои сестры и лучшая подруга, с которой, кстати, мы познакомились на Отборе.

Я покосилась на Марли и с радостью отметила, что она тоже бросила взгляд в мою сторону. До приезда во дворец я думала, что ставки в этом состязании слишком высоки и на дружеские отношения с кем-нибудь из других участниц надеяться не стоит. Но Марли обняла меня при первой встрече, и с тех пор мы были рядом. Мы с ней ни разу даже не поссорились, если не считать одного случая.

Несколько недель назад Марли обмолвилась, что не хочет быть с Максоном. Когда я попыталась разговорить ее, она замкнулась. Мы не ругались, но пару дней, пока она избегала меня, было очень одиноко.

– Хочу, чтобы у меня было семь подружек, – сказала Крисс. – Ну, если Максон выберет меня и у нас будет пышная свадьба.

– Ну а мне никакие подружки не нужны, – бросила Селеста презрительно. – Они только отвлекают на себя внимание. А поскольку свадьбу будут показывать по телевидению, я хочу, чтобы все смотрели лишь на меня.

Я подавила раздражение. В кои-то веки нам выпала возможность поговорить по душам с королевой Эмберли, так нет же, этой Селесте обязательно нужно продемонстрировать свой несносный характер во всей красе и все испортить!

– Мне бы хотелось, чтобы в моей свадебной церемонии были отражены традиции моей культуры, – негромко вставила Элиза. – У нас в Новой Азии девушки появляются на торжествах в красном, а жених должен преподнести подругам невесты подарки, чтобы вознаградить их за то, что позволили ему взять ее в жены.

– Не забудь пригласить меня к себе на свадьбу! – потребовала Крисс. – Я люблю подарки!

– И я тоже! – воскликнула Марли.

– Леди Америка, вы что-то все время молчите, – заметила королева Эмберли. – Какой бы вы хотели видеть свою свадьбу?

Я вспыхнула, поскольку оказалась совершенно не готова к этому вопросу. В своих мечтах я рисовала всего одну свадьбу, и состояться она должна была в администрации провинции Каролина после кучи нудных бюрократических процедур.

– Вообще-то, мне в голову приходит только одно желание. Хочу, чтобы замуж меня выдавал отец. Ну, знаете, когда он за руку подводит тебя к человеку, за которого ты выходишь, и вкладывает твою руку в его. Это единственное, чего мне всегда хотелось по-настоящему.

– Ну, так все делают, – протянула Селеста. – Никакой оригинальности.

Наверное, я должна была бы разозлиться на нее за то, что вмешалась в разговор, но лишь пожала плечами:

– В такой день мне важно знать, что мой отец полностью одобряет мой выбор.

– Это так мило. – Глядя в окно, Натали сделала глоток чая.

Королева Эмберли весело рассмеялась:

– Очень надеюсь, что ваш отец его одобрит. Кого бы вы ни выбрали, – добавила она поспешно, спохватившись, что ее слова могут быть восприняты как намек, что моим избранником станет Максон.

Интересно, она и в самом деле так считает? Рассказал ли Максон ей о нас?

Вскоре разговор на свадебные темы сам собою прекратился, и королева удалилась в cвои покои поработать. Селеста устроилась перед большим телевизором, вмонтированным в стену, а все остальные принялись играть в карты.

– Здорово было, правда? – сказала Марли, когда мы с ней уселись рядышком за столом. – Пожалуй, так много на моей памяти королева еще никогда не говорила.

– Увлеклась, наверное.

Я не стала никому рассказывать о том, что узнала от сестры королевы Эмберли о ее многочисленных неудачных попытках завести еще одного ребенка. Адель обещала, что, как только нас станет меньше, ее сестра будет относиться к нам теплее, и оказалась права.

– Ладно, а теперь скажи: у тебя правда нет никаких других планов на свою свадьбу или ты просто не захотела откровенничать?

– У меня нет никаких других планов, – подтвердила я. – Мне как-то сложно представить себе пышную свадьбу. Я ведь Пятерка.

Марли покачала головой:

– Это ты раньше была Пятеркой. А теперь ты Тройка.

– Ну да, – согласилась я, вспомнив о своем новом статусе.

Я появилась на свет в семье Пятерок – не слишком хорошо оплачиваемых художников и музыкантов. И хотя я терпеть не могла кастовую систему в целом, то, чем мы зарабатывали на жизнь, мне нравилось. Непривычно было думать о себе как о Тройке, представлять в качестве своего возможного поприща учительство или писательство.

– Не переживай, – утешила Марли, верно истолковав выражение моего лица. – Пока что тревожиться тебе еще не о чем.

Я хотела было возразить, но меня отвлек крик Селесты.

– Давай уже! – Она с размаху грохнула пультом дистанционного управления о диван, прежде чем снова ткнуть им в направлении телевизора. – Сколько можно?

– Мне кажется или она на самом деле становится еще более невыносимой? – шепотом спросила я у Марли.

Селеста еще несколько раз стукнула пультом о диван, потом поднялась и переключила телевизор на другой канал вручную. Наверное, для девушки, выросшей в семье Двоек, это была веская причина для раздражения.

– Видимо, это все стресс, – прокомментировала Марли. – Ты не замечала, что Натали в последнее время держится как-то отчужденно?

Я кивнула, и мы обе как по команде оглянулись на трех девушек, занятых карточной игрой. Крисс с улыбкой тасовала колоду, а Натали разглядывала кончики волос. Время от времени она выдергивала очередной волос, который ей не нравился. Вид у нее был рассеянный.

– Пожалуй, напряжение понемногу начинает сказываться на всех, – согласилась я. – Теперь, когда нас осталось так мало, все труднее сидеть сложа руки и наслаждаться жизнью во дворце.

Селеста что-то пробурчала, и мы покосились на нее, но быстро отвели глаза, когда она заметила, что мы на нее смотрим.

– Ты не возражаешь, если я на секундочку отлучусь? – сказала Марли, поерзав на своем месте. – Мне нужно в туалет.

– О, я как раз думала, не сходить ли мне тоже. Не против, если мы пойдем вместе?

Марли с улыбкой покачала головой:

– Иди первой. А я пока допью чай.

– Хорошо. Я быстро.

Я вышла из Женского зала и не спеша двинулась по роскошному коридору. Кажется, никогда не привыкну к этому великолепию. Я так увлеклась, что налетела на гвардейца, стоявшего за углом.

– Ой! – только и сказала я.

– Прошу прощения, мисс. Надеюсь, я вас не напугал. – Он подхватил меня под локти, чтобы я не упала.

– Нет-нет, – со смешком сказала я. – Все в порядке. В другой раз буду смотреть, куда иду. Спасибо, что не дали упасть. Офицер…

– Вудворк, – представился он с небольшим поклоном.

– Америка.

– Я знаю.

Я улыбнулась. Ну разумеется, мое имя было отлично ему известно.

– Что ж, надеюсь, следующая наша встреча состоится не при таких драматических обстоятельствах, – пошутила я.

– Хорошо бы, – усмехнулся он в ответ. – Всего вам доброго, мисс.

– И вам тоже.

Вернувшись в Женский зал, я рассказала Марли о том, как налетела на офицера Вудворка, и предупредила ее, чтобы была осторожней. Она со смехом покачала головой.

Остаток дня мы нежились на солнышке у окна и болтали о доме и остальных девушках. Думать о будущем было грустно. Рано или поздно Отбор завершится, и хотя я была уверена, что мы с Марли останемся близки, мне будет не хватать наших ежедневных разговоров. Она стала моей первой настоящей подругой, и расставаться не хотелось.

Пока я пыталась запечатлеть в памяти это мгновение, Марли мечтательно смотрела в окно. Мне было любопытно, о чем она думает, но все вокруг дышало таким покоем, что я не стала спрашивать.

Глава 3

Двустворчатые двери, ведущие на балкон, были распахнуты настежь, как и двери в коридор, и в моей комнате гулял теплый ароматный ветерок. Я надеялась, что он станет вознаграждением за уйму работы, которую мне нужно было переделать. Вместо этого он отвлекал меня, заставлял думать о том, что есть масса мест, где хотелось бы оказаться. И письменного стола среди них не было.

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Энн! – позвала я.

– Да, мисс? – отозвалась главная из трех моих горничных из закутка, где занималась шитьем.

Наверняка в тот же миг Мэри и Люси, две другие служанки, вскинули головы, ожидая распоряжений.

– Приказываю тебе разобраться, о чем идет речь в этом докладе.

Я лениво указала на развернутый отчет по военной статистике, лежавший передо мной на столе. Это испытание предстояло пройти всем претенденткам, но сосредоточиться было просто невозможно.

Служанки дружно расхохотались. Очевидно, дело не только в смехотворности моего требования, но и в том, что я вообще чего-то потребовала от них. Обычно командовать у меня получалось не слишком хорошо.

– Прошу прощения, миледи, но это было бы превышением моих полномочий, – ответила Энн.

Хотя ее ответ точно такая же шутка, как и мое распоряжение, я уловила в ее голосе нотки искреннего сожаления, что она ничем не может мне помочь.

– Прекрасно, – простонала я, усилием воли заставив себя усесться прямо. – Все приходится делать самой. Ну и зачем я вас держу, бездельницы? Завтра же найду себе новых служанок. Вот тогда вы попляшете!

Все трое опять захихикали, а я снова попыталась вникнуть в цифры. У меня складывалось впечатление, что отчет никуда не годится, но до конца я уверена не была. Я перечитывала абзацы и разглядывала диаграммы, хмуря лоб и покусывая кончик ручки в попытке сосредоточиться.

До меня донесся негромкий смех Люси. Я вскинула глаза и проследила за направлением ее взгляда. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял Максон.

– Ты меня выдала! – упрекнул он Люси.

Та снова захихикала.

Я торопливо вскочила, так что кресло отлетело назад, и бросилась в его объятия.

– Ты прямо мои мысли читаешь!

– Правда?

– Ну пожалуйста, скажи, что мы можем выйти в парк! Хотя бы ненадолго?

Он улыбнулся:

– У меня есть не больше двадцати минут. Потом надо будет вернуться.

Я потащила его по коридору под возбужденный щебет моих служанок, оставшихся в комнате.

Парк, без сомнения, стал нашим местом. Всякий раз, когда предоставлялась возможность побыть наедине, мы приходили сюда. Никакого сравнения с тем, как я привыкла проводить время с Аспеном. С ним мы забивались в тесный домик на дереве на заднем дворе, единственное место, в котором мы могли без опаски побыть наедине.

Внезапно мне пришло в голову, что Аспен может быть где-то поблизости. Неразличимый среди множества дворцовых охранников, он сейчас наблюдает за тем, как Максон держит меня за руку.

– Что это у тебя? – спросил Максон, легонько коснувшись кончиков моих пальцев.

– Мозоли. От игры на скрипке по четыре часа в день.

– Никогда раньше их не замечал.

– Тебе неприятно?

Из шести оставшихся во дворце девушек я принадлежала к самой низшей касте. Едва ли у кого-нибудь из них были такие руки, как у меня.

Максон остановился и поднес мои пальцы к губам, целуя загрубелые кончики.

– Наоборот. Они кажутся прекрасными. – (Я залилась краской.) – Я повидал мир, конечно, главным образом из-за пуленепробиваемого стекла или с башни очередного древнего замка, но все же я его видел. И в моем распоряжении ответы на тысячи вопросов. Но эта маленькая ладошка… – Он заглянул мне в глаза. – Эта ладошка способна извлекать из скрипки звуки, подобных которым мне не доводилось слышать никогда в жизни. Порой кажется, что твоя игра мне просто пригрезилась, – так прекрасна она была. Эти мозоли – доказательство того, что это случилось наяву.

Иногда он говорил такие красивые слова, что трудно было им поверить. И хотя они грели душу, я никогда до конца не могла доверять принцу. Откуда мне было знать, что все то же самое он не говорит другим девушкам?

– Ты в самом деле знаешь ответы на тысячи вопросов? – Я решила сменить тему.

– В самом деле. Задай любой вопрос. Если я даже не смогу на него ответить, я скажу, где искать ответ.

– Какой угодно?

– Какой угодно.

Трудно было с ходу придумать вопрос, тем более такой, который поставил бы его в тупик, чего я, собственно, и добивалась. Я задумалась, вспоминая о том, что мне больше всего хотелось узнать в детстве. Почему самолеты не падают? Какими были раньше Соединенные Штаты? Каким образом работают крохотные музыкальные проигрыватели, которые есть у представителей высших каст?

И тут меня осенило.

– Что такое Хеллоуин? – спросила я.

– Хеллоуин?

Он явно никогда не слышал этого названия. И не удивительно. Я сама встретила это слово всего лишь один раз в старинном учебнике истории, который хранился у моих родителей. Местами он был сильно поврежден, многие страницы отсутствовали вовсе или были практически нечитаемы. И все же праздник, о котором мы ничего не знали, не давал мне покоя.

– Ну что, ваше королевское умнейшество? – поддела его я.

Он с притворным недовольством вздохнул и взглянул на часы:

– Идем. У нас мало времени.

Принц схватил меня за руку и потащил обратно во дворец.

Я слегка спотыкалась в своих туфельках на невысоком каблучке, но все же с грехом пополам поспевала за ним. Максон улыбался во весь рот. Я любила те редкие моменты, когда он вел себя как беспечный мальчишка; слишком уж часто он бывал чрезмерно серьезен.

– Господа, – не останавливаясь, поприветствовал он гвардейцев перед дверями.

Я преодолела почти половину коридора, когда мои туфли подложили мне свинью.

– Максон, стой, – выдохнула я. – Мне за тобой не угнаться!

– Идем, идем, тебе там понравится, – нетерпеливо потянул меня за руку он. Потом все-таки замедлил шаг, но ему явно не терпелось поскорее оказаться там, куда мы мчались.

Мы двигались в направлении северного коридора, в ту часть дворца, где снимались «Вести», но свернули на лестницу, немного не доходя до нее. Чем выше мы поднимались, тем труднее мне было сдерживать свое любопытство.

– Куда мы идем?

Он обернулся ко мне и мгновенно посерьезнел.

– Ты должна поклясться, что никогда никому не расскажешь про эту комнату. О ее существовании известно только немногочисленным членам семьи и горстке охранников.

Я была заинтригована донельзя.

– Клянусь, буду нема как рыба.

Мы поднялись на самый верх, и Максон открыл передо мной дверь. Потом снова взял за руку и потащил по коридору, пока наконец мы не очутились перед стеной, большую часть которой занимала великолепная картина. Максон оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Потом нащупал что-то за дальним углом рамы. Раздался негромкий щелчок, и картина поехала в сторону.

Я ахнула. Максон ухмыльнулся. За картиной обнаружилась дверца, не доходившая до пола. На ней было несколько кнопок, как на телефоне. Максон набрал какую-то комбинацию цифр. Что-то негромко запищало, принц нажал на ручку и обернулся:

– Позволь, я помогу тебе. Здесь довольно высокая ступенька.

Он протянул мне руку и сделал знак идти первой. Я была поражена. По стенам лишенной окон комнаты тянулись забитые древними книгами полки. На двух из них стояли фолианты со странными красными полосами на корешках. У одной стены я увидела объемистый атлас, открытый на странице с каким-то незнакомым мне государством. В центре высился стол с горой книг. Такое впечатление, что кто-то недавно приготовил их и собирался за ними вернуться. Еще одну стену занимал утопленный широкий экран, похожий на телевизионный.

– Что это за красные полосы? – спросила я с любопытством.

– Это запрещенные книги. Насколько нам известно, это могут быть единственные уцелевшие экземпляры во всей Иллеа.

Я обернулась к нему, взглядом прося о том, что не решалась произнести вслух.

– Да, ты можешь на них взглянуть, – сказал он таким тоном, который намекал, что своей просьбой я ставлю его в неудобное положение. Однако, судя по выражению лица, он надеялся, что я его об этом попрошу.

Очень осторожно я взяла с полки книгу, страшась случайно повредить уникальное сокровище. Перевернув несколько страниц, сразу же поставила ее обратно. Слишком велико было мое благоговение. Я обернулась и увидела, что Максон печатает что-то на штуковине, которая походила на плоскую печатную машинку, подсоединенную к телевизору.

– Что это такое? – полюбопытствовала я.

– Компьютер. Ты что, никогда не видела компьютеров? – Я покачала головой. Максон, похоже, не слишком удивился. – Они теперь мало у кого есть. В этом хранится вся информация о книгах в этой комнате. Если тут есть что-нибудь про твой Хеллоуин, компьютер подскажет нам, где искать.

Я не очень хорошо поняла его слова, но просить объяснить подробнее не стала. Через несколько секунд на экране появился список из трех пунктов.

– Превосходно! – воскликнул он. – Подожди меня тут.

Я осталась у стола, пока Максон разыскивал три книги, обещавшие раскрыть нам тайну Хеллоуина. Хотелось, чтобы это не оказалось какой-нибудь глупостью. Обидно было бы, если бы Максон потратил столько усилий ради ерунды.

В первой книге про Хеллоуин было написано, что это кельтский фестиваль, знаменующий конец лета. Тратить время не хотелось, поэтому я не стала говорить, что понятия не имею о том, кто такие кельты. Оказывается, они верили, что в Хеллоуин духи могут проникать из своего мира в наш и обратно, а потому люди надевали маски, чтобы отпугнуть зло. Впоследствии Хеллоуин превратился в светский праздник, в основном для детей. Они наряжались в разные костюмы и ходили по улицам, распевая песни и получая за это в награду конфеты.

Во второй книге было написано что-то в том же духе, только там еще упоминались тыквы и христианство.

– А вот это обещает быть интересным, – объявил Максон, листая книжку, которая была намного тоньше двух других и написана от руки.

– С чего ты взял? – поинтересовалась я и подошла поближе, чтобы посмотреть.

– Это, леди Америка, один из томов личного дневника Грегори Иллеа.

– Что?! – воскликнула я. – Можно его потрогать?

– Можно, только сперва я найду страницу, которая нам нужна. Смотри, здесь даже есть фотография!

На снимке, точно призрак из неизвестного прошлого, был запечатлен прямой как палка, в безукоризненно отутюженном костюме Грегори Иллеа с напряженным лицом. Меня поразило, сколько в его манере держаться общего с королем Кларксоном и Максоном. Рядом с ним робко улыбалась в камеру какая-то женщина. В ее лице еще угадывались следы былой красоты, но взгляд был потухший. Казалось, она устала от жизни. Кроме этой пары, на фотографии были еще трое. Девушка-подросток, хорошенькая и жизнерадостная, улыбающаяся во весь рот, в пышном платье и с короной на голове. Как у настоящей принцессы! И два мальчика, один повыше, другой пониже, в костюмах каких-то героев. Вид у них был такой, словно они затеяли какую-то каверзу. Под фотографией была приписка, сделанная, как это ни поразительно, рукой самого Грегори Иллеа.

Дети в этом году устроили по случаю Хеллоуина вечеринку.

Наверное, для них это способ отвлечься от того, что творится вокруг, но мне это кажется легкомысленным. Мы одна из немногих семей, у которых есть деньги на то, чтобы устроить настоящий праздник, но эта детская затея кажется расточительством.

– Думаешь, поэтому мы больше не празднуем Хеллоуин? Потому что это расточительство? – спросила я.

– Вполне возможно. Судя по дате, это было как раз после того, как Американский штат Китая начал борьбу за освобождение, перед самой Четвертой мировой. Тогда большинство вообще было нищим: представь целую страну Семерок и горстку Двоек.

– Ничего себе. – Я попыталась вообразить, как выглядела тогда наша страна, раздираемая войной, борющаяся за то, чтобы вновь обрести целостность.

– И сколько в его дневнике томов? – поинтересовалась я.

Максон махнул в сторону полки, на которой стояло несколько похожих журналов.

– С десяток.

У меня все это в голове не укладывалось! Вся история нашей страны была собрана в одной этой комнатке.

– Спасибо тебе. Я даже и не мечтала, что когда-нибудь увижу такое. Мне просто не верится, что все это существует на самом деле.

Он просиял.

– Хочешь прочитать все остальное? – Максон кивнул на дневник.

– Конечно хочу! – воскликнула я, но тут же вспомнила про свои обязанности. – Но я не могу остаться здесь, мне нужно закончить с этим дурацким отчетом. А тебе пора возвращаться к работе.

– Верно. А как тебе такое предложение: можешь взять его на несколько дней.

– А разве это разрешено? – спросила я с благоговением.

– Нет, – улыбнулся он.

Я заколебалась. Меня неожиданно одолели разом тысячи страхов. А вдруг я потеряю дневник? Или испорчу? Максон наверняка думал о том же самом. Но второй такой возможности мне не представится никогда в жизни. Ради такого подарка судьбы я буду предельно осторожна.

– Хорошо. Я возьму его на ночь или на две, а потом сразу же верну.

– Только спрячь его хорошенько.