Текст книги "Последняя Банши. Дорога на Север (СИ)"
Автор книги: Кира Полынь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Последняя Банши. Дорога на Север
Глава 1
Ничтожные частицы времени, именуемые годами.
Опилки вечности.
Стертые колени противно щипали при каждом шаге. Цепи кандалов позвякивали в стенах сырой каменной темницы из которой меня вели наверх.
Когда-то красивое платье было порвано в нескольких местах и грязное настолько, что подсохшая грязь комьями падала на пол, выложенный из необработанного камня. Я с трудом представляла себе процесс расчесывания, так как некогда красивые черные пряди свалялись в ком, из которого торчал мусор и сено, что служили мне матрасом несколько недель.
– Шагай. – Толкнув меня к тяжелым дверям, презрительно бросил охранник.
«Ты бы уже давно горел в пекле, бросив на меня такой взгляд раньше» – Прошипела я про себя, но на деле просто вскинула голову, сделав шаг вперед.
Узкая лестница была освещена факелами, и отвыкшие от света глаза слезились, заставляя моргать чаще.
С каждой ступенью я прощалась с сырым и холодным казематом, обещая никогда больше сюда не вернутся. Я готова была проститься с жизнью, лишь бы сдержать данное самой себе обещание.
Меня впихнули в открывшуюся перед носом дверь наверху лестницы, и я оказалась в небольшой комнате, похожей на допросную.
– Доброй ночи. – Голос неприятно прокатился по ушам и я, гордо подняв голову, сглотнула вязкую слюну, не знавшей воды уже несколько дней.
– Если сейчас действительно ночь, то я желаю и тебе доброго времени суток.
Мужчина сидел на подобие трона, закинув одну ногу на другую, и расслабленно откинувшись рассматривал меня с победной улыбкой на губах.
Расул всегда был тщеславен и сейчас, упиваясь своей властью надо мной, кривил губы, разглядывая мои стертые коленки.
– Я вижу, судьба тебя не пожалела. Если бы ты только знала, как я обрадовался новости о том, что моя старая знакомая объявилась!
– Не сомневаюсь.
– Ну что же ты стоишь, дорогая? Присаживайся. – На острых губах скользнула отвратительно ядовитая улыбка.
Ничего кроме стола и стула, занимаемого Расулом в комнате, не было, и он неприкрыто издевался, предлагая мне сесть на пол.
– Я насиделась Расул.
– Как же мог забыть! Ты скучала по мне моя дорогая Морена?
– Мое имя давно уже звучит не так. – Скрипнув зубами я упрямо смотрела в изучающие глаза, что едва поблескивали в свете тусклых свечей.
Охранник вышел плотно закрыв за собой дверь, получив легкий кивок от хозяина.
Расул поднялся и подошел ко мне нависая с высоты своего собственного роста, заставляя меня запрокинуть голову.
– Для меня ты всегда будешь Мореной. – Он прикоснулся сухими пальцами к моему подбородку и мягко погладил кожу. – Жаль, что однажды ты выбрала не ту сторону…
– Я не принимала ничью сторону! Я осталась верна себе!
Он улыбнулся и ответил:
– Ни это ли значит, что твоя сторона была неверной?
– У меня есть путь…
– Брось! Глупости и байки! Взгляни на себя. Ты словно побитая собака, что притащили ко мне на цепи! – Он больно сжал мой подбородок, я сощурилась. – Где та прекрасная банши, что проклинала меня и умоляла дать ей еще, лежа подо мной в кровати?
– Она умерла много лет назад, Расул. Морены больше нет.
Он внимательно разглядывал мое лицо своими светло коричневыми глазами, напоминавшими о жажде в пустыне и искал хотя бы повод усомнится в моих словах.
– Мне же ничего не стоит послать отчет Великому, и сообщить что в моих руках последняя банши.
– Но ты вновь не сделаешь этого. – Я знала, чем сулит мне встреча с правителем, но моя уверенность в Расуле не была подвержена сомнениям.
– Я ненавижу тебя. – Прошептал он, закрыв глаза и придвинувшись к моему лицу. – Сейчас ты воняешь как стадо коров, грязная словно свинья из хлева, но я все равно… – Он замолчал, уткнувшись носом в мою щеку. – Я ненавижу тебя Морена.
Я закрыла глаза, вспоминая себя старую, ту которая плакала в душе и молила прижать его к себе, прикоснувшись губами на прощание. Но я не могла позволить ей сделать это.
– Морены больше нет.
Он молчал.
Я видела, как ему приходится бороться с собой. Все его мышцы напряглись, вызывая во мне желание приложить к ним ладонь, призывая к покою в моих руках, успокаивая взбудораженный ум.
– Как твое имя? – Хрипло спросил он, не отрываясь от моего лица.
– Эва.
Он хмыкнул:
– И что же в твоем понимании «вечность»?
Вместо быстрого ответа я прижалась к нему щекой и прошептала:
– Я тоже тебя ненавижу.
********
Корабль раскачивался в лево-право, укачивая мой совершенно пустой желудок. В трюме становилось все холоднее, что говорило о том, что мы заплаваем в северные воды.
Еще около двадцати женщин и десятка мужчин, прижимались друг другу, стараясь согреть тех что помладше и беспомощно выдыхали паром на околевшие руки.
Последний подарок от Расула. Я плыла в рабском корабле, с ошейником на шее и кандалами на руках. Железо примерзало к коже, болезненно обжигая своим холодом, но это действительно было подарком. Только Расул мог так.
Я делала вид что дремала, вслушиваясь в тихие разговоры невольников, что интересной информацией не владели, то успокаивая расстроенных детей, то успокаивая друг друга.
Несколько раз я пыталась просунуть порванные рукава в промежуток между запястьями и оковами, но он был слишком узок и приходилось терпеть холод закусывая губы.
– Еда! – Люк в трюм открылся и на землю, с громким «плюх», упала каша, растекаясь в бесформенную лужу. – Жрите!
Кто-то бросился к подачке и принялся соскребать клейкую массу с грязного пола, отправляя в голодный рот.
Отвратительно.
Голод скручивал и меня, но оставив себе хотя бы достоинство, я не сдвинулась с места, отвернув лицо от противно чавкающей толпы.
– Ты бы поела, дочка. – Старушка что сидела рядом тяжело вздохнула. – Это мы уже старые, наши дни сочтены. А ты молодая, тебе нужны силы.
– Это не придаст мне сил, а только окончательно лишит рассудка.
Было сложно считать дни, так как солнечный свет не проникал в вонючий и темный трюм, но, если судить по кормёжке, что все так же выливали на пол, но мы были в пути три дня.
На четвертый день, я уже едва находила силы, приходить в себя, все чаще проваливаясь в голодный и замерший сон. Пришлось открыть глаза только когда люк в очередной раз открылся, но вместо свиной каши раздался громкий мужской голос:
– Вот, смотри! Новенькие. По десять отдам любого.
– Они все никуда не годные. Сдохнут на следующий же день. Дрянь товар.
– Хорошо, за восемь. – Скрипнул зубами торговец.
О, ужас. Я стою восемь медяков. Самой от себя противно стало.
– Все равно убогие все. Цена не меняет сути.
– Семь. Последняя цена.
Недолгая тишина была прервана хлопком рукопожатия.
Отлично. Семь медяков. Еще лучше.
– Вставайте! Живее! – Крикнул торговец и я услышала щелчок кнута, который должен был придать нам скорости.
Еле живые рабы начали подниматься со своих замерших и отсиженных ног и двигаться к лестнице, я не торопилась.
И когда практически все покинули трюм, я демонстративно потрясла цепями, напоминая о себе.
– Что там?
– Ничего! – Быстро прикрыв своим тщедушным телом проговорил он.
– Что бы там не было, оно мое.
– Все рабы уже вышли, вон они. – Пытался перевести тему мужчина, но судя по хлопку, у него ничего не вышло.
– Обмануть меня решил!? – Крикнул покупатель и даже моя кожа покрылась мурашками. – Кто там?
– Девка! Девка! – Едва скрывая панику в голосе заголосил торговец. – Везу ее Эсфиру!
– Доставай.
– Не могу, Юмин! Это заказной товар!
Вот брехло. Просто решил продать по дороже, а этот, судя по всему, раскошеливаться не привык и вряд ли заплатит много. Даже за меня.
– Доставай!
Скользнувший в трюм мальчишка, бросился отстегивать мою цепь от стенки судна и шипя, озираясь по сторонам, говорил:
– Скажешь хоть слово, прибью, усекла? Слюну пусти. Живо!
Я скосила глаза, выставляя себя блаженной и последовала за юнцом, что только что продал прорву народа. Поднявшись на палубу я первым делом размяла шею, и тут же получила тычок под ребра.
– Слюни пусти, сука.
Я только улыбнулась.
Напротив, стоял низкорослый квадратный мужичок с выпирающей челюстью и исполосованным шрамами лицом. Он обвел меня придирчивым взглядом, но затормозив где-то в районе колен сказал:
– Пакуй ее к остальным.
– Юмин! Нет! Она же оплачена!
– Сколько? – Холодно сказал он, переводя взгляд на мое лицо.
– Двадцать золотых. – Мигом успокоившись юноша почувствовал прибыльную продажу.
– Десять. – Я улыбнулась и осмотрелась вокруг, решив, что эти торги меня как бы не касаются.
– Пятнадцать!
– Она грязная как чума. Воняет. На голове черт знает что, и ты смеешь просить за это пятнадцать золотых?
– Она очень красивая, если ее отмыть. – Залебезил торгаш. – Я собирался принарядить ее перед передачей Эсфиру, но не успел, поэтому отдам тебе со скидкой за неприглядный вид за пятнадцать золотых.
– Десять. – Остался тверд в своих словах низкорослый. – И монетой больше не дам.
– Нет, десять мало. – Он потянул меня за цепь, утягивая обратно в трюм, а я продолжая улыбаться, медленно передвигала ногами, позволяя насладиться изгибом моих бедер.
– Двенадцать. – Хрипло проговорил покупатель.
– По рукам! – Торгаш ловко бросил цепь охраннику, что все это время стоял рядом и поспешил получить оплату.
Меня как королеву вели одну по трапу, не заставляя толкаться с остальными, и я продолжая рассматривать все по сторонам, послушно следовала за конвоиром.
Корабль стоял в северной бухте, окруженной заснеженными горами. И серый пейзаж сообщал о скором приходе зимы, что покрывала инеем черные, безлистные деревья, делая их еще более печальными и скорбящими. Припорошенная снегом дорожка обжигала холодом голые ступни, но я не замечала, вдыхая свежий морской воздух.
Меня подвели к повозке укрытой железными прутьями, в которой сидели все ранее купленные люди, прижимаясь друг к другу еще сильнее.
– Вперед. – Меня запихнули внутрь и я, откинув голову на решетку обратила взгляд к серому тяжелому небу, что грозило вот вот разразиться снегом и усыпать морской городок под самую шею.
Мне бы поспать. Немного.
Тело придавало устав и потратив последние силы на переход из трюма до телеги, я блаженно закрыла глаза, проваливаясь в очередной холодный сон.
– Вставайте! Живее! – Меня разбудила толкучка вокруг и тряхнув головой я посмотрела по сторонам.
Телега остановилась у крепости, что выглядела больше поместьем, но каменная стена, которой был окружен дом, не оставляла сомнений в том, что его охраняют.
Нас выводили во внутреннем дворике и ровной колонной повели в небольшую дверь, что вела в подвал.
Оглядев телегу, я обнаружила парочку скукожившихся тел.
Не пережили.
Я впитала в себя немного жизненных сил, что практически растворились в воздухе, оставшись легким эфиром, который видела только я. Мало, очень мало.
Как только последний шагнул в помещение дверь с хлопком закрылась, оставив нас в непроницаемой тьме подвала.
Пахло сыростью и крысами, что попискивали в темноте, пока еще боясь подходить к испуганным людям, проверяя стоит ли ждать от них отпор.
Окружив себя защитным куполом, я опустилась на холодный каменный пол, прижав к себе замершие ноги. Секунды измерялись каплями, стучащими где-то в глубине подпола, что капали на нервы, не позволяя не считать удары.
Час. Два. Три. Семь.
В неизменной тишине и темноте, в которой я ощутила еще парочку скончавшихся, и забрала и их силу, я начала понемногу согреваться.
Дверь скрипнув открылась, не пропустив и парочку солнечных лучей, потому как глубокая ночь уже царствовала в крепости.
– Вставайте. Хозяин приехал.
Все кто смогли найти в себе силы, поднялись и направились на выход. Кто-то продолжал лежать, не подавая признаков жизни. Обследовав их магическим зрением, я поняла, что многие почти присмерти, и уже готовы отдать души богам. Как жаль, что я не успею дождаться.
– Пусть вас сожрут крысы. – Бросил конвоир, закрывая дверь за теми, кто успел выбраться. – Чего встали? Вперед!
Нас, по отдельности пристегнули цепями к перекладине уличного стойла для лошадей и многие опустились на колени, кто-то от страха, кто-то обессилев.
Все тот же низкорослый суетился вокруг, освещая нас светом факелов, проверяя на более-менее пригодный вид, и только когда в темноте раздались тяжелые шаги, замер вытянувшись по струнке.
– Доброй ночи хозяин. Вот, посмотрите, новенькие.
Из темноты к нам шагнул великан, с рыжей косматой бородой и отросшими патлами, что похоже редко знали, что такое гребень.
Толстый плащ из меха арцы, что серебрился в свете луны, показывал обеспеченность своего хозяина. Столичные модницы только мечтали о маленькой муфточке или накидке из этого меха.
– На каменоломню. На кухню. На конюшню. – Распоряжался он, подходя от одного к другому, не сильно вглядываясь в уставшие, но все еще лица живых и когда-то свободных людей.
Остановившись около меня, он мазнул взглядом по оборванному платью и уже сделал было шаг прочь, как остановился и протянув руку, задрал мой подбородок вверх.
– Эту в ванну, отмыть и причесать.
– Да, хозяин.
– На работу в доме. – И отпустив мое лицо, пошел дальше, а меня потащили в дом, все еще не снимая цепей.
Бровастый охранник, передал меня в руки двух женщин и те, не сказав ни слова, повели меня за собой, куда-то в служебные коридоры.
– Как вас зовут? – Спросила я у полненькой служанки, но так, выпучив глаза замахала руками, вталкивая меня в комнатку в которой стояло корыто с горячей водой.
Мне и самой расхотелось говорить с ней, когда мерзшая несколько дней к ряду кожа, почуяла долгожданное тепло.
Они вытряхнули меня из остатков платья и показали садиться в воду, что я с огромной радостью и сделала, забыв и о оковах, что все еще сдерживали мои руки и об ошейнике.
Они нещадно терли меня мокрыми губками, стараясь отмыть грязь, что казалось впиталась в кожу, и запах затхлости и грязного тела, попутно прочесывая мои волосы, не особо то нежными рывками. Когда с купанием было покончено, меня обернули в полотенце, убирая влагу и протянули белую рубашку и темно-зеленый передник. Я протянула закованные руки и пожала плечами.
Мне уже даже нравилась эта игра в молчанку.
Они вопросительно посмотрели друг на друга и одна, опустив голову вышла, видимо проиграв в молчаливом споре и через пару минут вернулась с ключом в руках.
Цепи звякнули и упали на пол. От радости я едва не потянулась, но вместо этого только потерла запястья, разгоняя кровь.
Облачив меня в рабочую одежду, они причесали мои волосы уложив их в низкую «улитку» показали руками на дверь. Я послушно последовала за моим молчаливым сопровождением.
Они вели меня узкими, однозначно предназначенными только для слуг коридорами, пока не вышли из-за весящего на стене гобелена, оказавшись перед массивной деревянной дверью.
Постучав в которую, и услышав положительный ответ, меня впихнули внутрь.
Косматый сидел за большим столом, который выглядел как сколоченный наспех предмет интерьера, или «шедевр» нерадивого мебельщика, и внимательно читал какие-то бумаги, разложенные перед ним, не обратив казалось на меня никакого внимания.
При более ярком освещении он показался еще более не ухоженным. Не свежая рубаха, с грязными рукавами, нечесаная борода, что торчала во все стороны.
Я не позволила себе скривится, хотя и очень хотелось.
– Имя.
– Эва. – Он поднял на меня глаза, синие, с нехорошим огнем жестокого человека и осмотрел с головы до пят.
– Ты должна звать меня «хозяин». – В голосе проявилась сталь и раздражение.
– Как скажите. Хозяин. – В голос просочился яд и поклонившись я едва успела скрыть метающие молнии глаза.
Он молчал, рассматривая меня болезненно-проницательным взглядом.
– Подойди. – Я сделала два шага вперед, оказавшись у противоположной стороны стола.
Резким движением он протянул руку и дернув меня за воротник ударил грудью об стол, сблизив наши лица до неприлично близкого расстояния.
– Ты грязная никчёмная тварь, недостойная того что бы даже смотреть в твою сторону. – Выплевывал слова мне в лицо. – Ты ничто и все что от тебя осталось принадлежит мне.
В достоверность своих слов, второй рукой он нырнул под рубашку на моей спине, пробираясь огромной ручищей к моей груди.
– Я буду делать с тобой, все, что посчитаю нужным. И только от тебя зависит как часто.
Он смотрел на меня своими синими глазами цвета воды в холодных северных озерах, и шарил рукой по голой коже моих ребер.
– Ты поняла меня, дрянь?
– Да, хозяин. – Не сумев сдержать улыбки, я наградила «собеседника» особенным взглядом, от чего его рука задрожала, медленно останавливаясь. – А сейчас, будьте добры, отпустите меня.
Пальцы разжались и выпустив мой воротник упали на стол. Я отползла и поднялась на ноги.
– Я хочу просто работать. Мне не нужны проблемы, хозяин.
Я поправила рубашку и отошла обратно к двери.
– Кто ты такая? – Он посмотрел на меня совершенно другими глазами, в которых металось изумление и недоверие.
– Эва. Ваша новая горничная.
Молчание затягивалось и поклонившись, я решила уйти, отвернувшись спиной.
– Никогда больше не подходи ко мне.
– Да, хозяин.
Глава 2
День тянулся за днем. Они были похожи друг на друга как близнецы, заставляя меня сомневается в своей собственной жизни. Казалось я проживаю один и тот же день, раз за разом.
Просыпаясь утром я говорила себе о том, что я иду по правильному пути. Заставляла себя подниматься с тонкого матраса, надевать единственное платье из грубой ткани и идти работать. В течении дня я чаще всего чистила жирные котлы золой, которые выкатывали на улицу, как можно ближе к колодцу и переставая чувствовать обмороженные пальцы, пряталась в доме, пряча руки под передник.
Со временем мои губы окончательно обветрились и потрескались, не привыкшие к холодным северным ветрам. Пальцы почти перманентно были красными, с облезающей шкуркой, а кости стали все виднее под тонкой кожей.
Мне выдали побитый молью собачий полушубок, сжалившись, и соломенные тапочки. Все лучше, чем босые ноги или намотанные на них тряпицы.
Снег укрывал дворик все гуще, и скоро я с трудом передвигалась в сугробах, день за днем протаптывая себе одну и ту же дорогу.
Косматого я с момента нашей последней встречи больше не видела. Только иногда слышала, как скачет его конь ранним утром и как скрипят ворота поздней ночью, впуская уставшего хозяина в дом.
Но мирной, хоть и тяжелой жизни, рано или поздно должен был прийти конец.
В то утро я в очередной раз чистила котлы, которые пахли мясной подливой и кашей, когда ворота открылись раньше привычного времени, впуская серого коня, в седле которого сидел косматый.
Я присела на корточки, прячась за емкость, но проходящий мимо охранник полоснул меня розгой по спине.
– Встань и поклонись хозяину! – Шикнул он, и мне пришлось подняться.
Конь шагал в стойло, но возле меня замер, словно изваяние.
– Я же говорил тебе не попадаться мне на глаза.
Я подняла голову встречаясь с синими глазами.
– Вы просили меня не подходить к вам, хозяин. Я не подходила.
По спине со свистом прошлась розга, готовая к еще одному удару.
– Замолчи! Закрой свой рот! – Кричал охранник, наказывая меня за нарушение правила общения с хозяином.
Говорить только тогда, когда он позволит.
Но косматый поднял руку, останавливая «палача».
– Через десять минут в моем кабинете. И помой руки. – Он скривился, а я опустила взгляд на черные от золы ладошки.
– Как скажите, хозяин.
Он сидел все там же, все с тем же задумчивым взглядом рассматривая бумаги перед своим носом, когда я постучавшись вошла.
– Сядь. – Скомандовал он, я, прижавшись спиной к двери, продолжила стоять. – А ты упряма. Готова делать все, что тебе скажут, даже самое тяжелое, а присесть не желаешь.
– Я присяду позже, хозяин. Не здесь. – Он посмотрел на меня задумчиво, но отвернулся и вновь погрузился в бумаги.
Я стояла, переминаясь с ноги на ногу. От скуки рассматривала кабинет, который сложно было называть таковым, из-за отсутствия мебели и каких-либо свойственных мужчинам украшений. Вроде шкафов, картин и множества книг, которые они чаще всего ни читали.
– Подойди ко мне. – Я сделала пару шагов вперед, не подходя вплотную к столу, вспоминая прошлую сцену.
Он ухмыльнулся, видимо тоже подумав о ней и отложил письмо, что до того держал в руке.
– Я перевожу тебя на другую работу.
– Какую, если не секрет?
– Не секрет. Постельной грелки. – Он ухмылялся, это было видно по шевелящимся волосинкам усов.
– Я плохая грелка, хозяин. Кости тепло не накапливают. – Я сделала шаг назад, возвращаясь к двери.
– А разве я интересовался твоим мнением? – Он поднялся и направился ко мне. – Я отдал приказ. Ты должна поблагодарить меня и выполнять свою работу.
Я дернула дверную ручку, но косматый уже придавил меня к стенке, выбив воздух из легких.
– Или тебе что-то не ясно?
Я подняла на него глаза и моя тьма полыхнула в них.
– Я не боюсь твоих фокусов Эва. – Он наклонился, щекоча мою кожу бородой. – Тебе что-нибудь известно о камне ведьм?
Я едва не заскрипела зубами.
Значит все это время он готовился к встрече, приобретя оберег.
– Известно, хозяин.
– Тогда живо пошла к экономке и взяла у нее другое платье. Скажешь, что я так распорядился. Пойдешь отмоешься в бане и что бы вечером как штык в моей постели, ясно?
– Как ваше имя?
Он казалось застыл от этого вопроса, не ожидая моей неосведомленности.
– Рохан.
– Я могу обращаться к вам хозяин Рохан?
– Хозяин Росс. Рохан Росс.
– Хозяин Росс, мне жаль, но я не могу быть вашей постельной грелкой.
– Назови мне хоть одну причину, Эва, и я обещаю не пришибить тебя прямо здесь.
Я привстала на носочки и потянулась к его уху, что он неожиданно мне позволил:
– Во время секса я выпиваю партнера. Вы хотите выжить, хозяин Росс? Тогда прошу вас, отпустите меня и забудьте.
Он шарахнулся в сторону, но только я дернулась к выходу, как перегородил мне дорогу выставив руку перед моим лицом.
– И нет никаких возможностей? – Он вправду думает, что я отвечу ему?
– От чего же. Возможности есть всегда.
– Как? – Голос его подрагивал и хрипел. Он напомнил мне Расула и сердце сжалось от тоски.
– Шанс невероятно мал и не стоит ваших усилий.
– Говори! – Он вновь придавил меня к стене.
– Заставить меня полюбить вас. Хозяин. – Он отошел так же резко, как и подходил.
Шарахнувшись в сторону, он присел на край стола, едва не завалившись на него.
Я усмехнулась, скорее печально, чем злорадно и вышла из кабинета, плотно закрывая за собой дверь.
Что ж. Котлы ждут!
Вечером ко мне подошла Мелания, самая молодая из служанок и протянув тюк непонятно с чем, быстро проговорила что хозяин велел передать лично мне и дернув костистым плечиком, убежала по своим делам.
За пару месяцев что я здесь, со мной никто не старался поговорить, обходясь лишь общими фразами. Все держались обособлено, игнорируя меня, что в принципе не было плохо. Меньше всего я хотела к кому-то привязываться.
В тюке оказалась кожаная куртка, явно с чужого мужского плеча, теплые чулки и вязанный платок, из грязно серой шерсти. Какой своевременный подкуп.
Я все чаще и чаще начала закашливаться, мучаясь от боли в спине и теплые вещи сейчас были просто необходимы что бы я смогла пережить зиму. Мне бы еще парочку жмуриков и я быстро поправлюсь, но единственное что мне перепадало так это разогревающие розги и иногда холодный бульон, если оставался после ужина охраны. Но жрали они как добрые кони, не оставляя после себя почти ничего.
Укутавшись в куртку как в одеяло, я почувствовала легкий запах табака, как будто его долго носили в кармане, и кожа успела впитать запах, сохранив его на несколько лет. Расул иногда курил трубку. Он садился в мягкое кресло, перед камином и забивая пальцами тахминский табак, начинал дымить как скот, окружая себя туманом из дыма.
Сердце опять болезненно сжалось.
Я больше никогда не увижу его. Мою боль, мою ненависть, мою печаль и любовь. Его глаза больше никогда не будут полыхать гневом для меня, руки не будут болезненно сдавливать плечи выбивая слезу, а кожа не будет гореть под моими пальцами. Мы простились.
Он спас мою гордую и принципиальную жизнь, которая не приносила радости, делая дни похожими друг на друга.
Я сама пришла к его воротам, решив отдаться воле судьбы и увидеть его еще хотя бы раз. Какое бы решение он не принял. Я была готова пойти на растерзание Великому или быть убитой на месте, чтобы не достаться ему. Все что угодно, и все от рук Расула. Как бы он не решил.
Но мой демон переиграл, отправив меня в рабство, сохранив тем самым мою жизнь, оставив ее тайной для Великого. Но нужна ли мне такая жизнь?
Война не закончится еще много много лет, население будет вынужденно восстанавливаться столетиями, а нечисть… Нечисть так и продолжат использовать в военных целях, разводя как скот под началом Великого! Великого тирана, самодура и психопата, готового положить свой народ костьми на плаху, лишь бы урвать еще кусок ненужной земли!
Я умру раньше, чем этот кровосос, а Расул… Выживет ли он, играя на таком тонком лезвии, при таком кровожадном правлении?
От мыслей меня оторвал крик петуха, который сообщил, что все это время я спала и ночь подошла к концу, призывая меня подняться и преступать к работе.
В теплой одежде чистить котлы на холодном воздухе было гораздо легче, но чертов кашель саднил горло, и я то и дело отвлекалась, пытаясь прокашляться. Получив за медлительность пару раз розгами, я поняла, что голова медленно начинает болеть, а кожа нагревается, при этом будучи промёрзшей насквозь.
Жар.
Я боролась с недомоганием как могла, продолжая полоскать тряпки в ледяной воде и ослабевшими пальцами терла, как назло самый жирный котел.
Ближе к вечеру я уже мало что соображала, становясь все более медлительной и розги, проходившие по спине, становились все более и более мучительными.
– Сдыхает. – Услышала я мужской голос, когда мою голову за волосы приподняли в воздух.
– Может эта… Того ее?
– Думаешь?
– Вдруг заразная? Ты только вспомни как в прошлом году кто-то мор завез. Сколько тогда народу полегло.
– Угу.
– Надо в подвал ее, к остальным. Глядишь, обойдется.
Меня подхватили под руки и на гнущихся ногах потащили к подвалу, в котором я уже была, когда нас только привезли в крепость.
– Через пару часиков проверим, потом и прикопаем.
– Лучше сжечь.
– Костер заметят. Нам оно надо?
Меня затащили в помещение и в нос ударил запах сырости и гниения.
Видно тех, которых я тогда выпила, так отсюда и не унесли, оставив гнить на радость крысам.
Шаг и я кубарем лечу в пустоту, едва не сворачивая себе шею и громким хлопком приземляюсь на каменный пол. Хотела жмуриков? Будут тебе жмурики.
Дверь закрылась, разделяя меня с единственным источником света, заставляя погрязнуть во тьме.
Сознание едва теплится, и я стараюсь думать, но тело, побитое о ступеньки, нещадно болит, продолжая полыхать в нездоровом жаре.
Зачем ты спасал меня, Расул? К чему был этот риск?
Он не оправдался, мой дорогой. Я сгину от обычной простуды, которая сотни лет не могла убить не одну банши.
Я засмеялась, невольно закашлявшись.
Я стала такой беззащитной с начала войны.
Когда только первые искатели начали ходить по нашей земле отлавливая магов, ведьм и дикую нечисть, мой дом разгромили, уничтожив все припасы, книги, рукописи. Тогда меня спас он, как и делал это еще много раз, перепрятывая меня то тут, то там, ставя себя под удар.
Я столько раз говорила ему, что я этого не стою, и пришло время покончить со мной, он продолжал убеждать меня пойти к Великому и служить ему на добрых началах. Убивая людей! Никогда!
Я раз за разом твердила ему о том, что у меня свой путь, а он… Вновь прятал меня, уводя от смерти, проклиная каждый день, что он меня знал.
Бездна начала поглощать меня утаскивая во тьму.
Скоро дорогой, скоро. Ты будешь вновь ненавидеть меня каждый раз, когда я буду произносить твое имя.
