Текст книги "Врачеватель (СИ)"

Автор книги: Кира Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

27

Дамир познакомился с Костей на второй день своей жизни. Их мамы лежали в одной палате роддома, а кроватки самих новорожденных находились по соседству. Именно после роддома их родители сблизились. Сначала подружились мамы, а потом, после частых встреч и совместных посиделок – и отцы.

Дети же с самой первой прогулки катались в соседних колясках, играли в песочнице, а через несколько лет пошли в один детский сад, сидели на горшках рядом и дергали за растрепанные косички самых симпатичных девочек в группе.

Потом был первый класс. Второй. Средняя школа. Вместе взрослели, вместе пробовали первую сигарету и первую бутылку пива. Вместе шатались по ночам, сбегали из дома, доводили родителей своими выходками. Вместе обсуждали девчонок и с упоением хвастались друг перед другом новыми отношениями.

Уже к концу средней школы они стали не просто друзьями, но и братьями. И дело было не только в близких взаимоотношениях: когда ребята учились в девятом классе, у Дамира погибли родители. Осенью того года его отец не успел поменять резину и, вместе с женой, так и не доехал до дома. Автомобиль выбросило с обрыва на крутом повороте.

Вместо новенькой иномарки – груда железа. Вместо счастливой семьи – осиротевший мальчишка-подросток.

Дамир смутно помнил то время. Единственное воспоминание, что осталось с ним навсегда – скручивающая боль и посеревшие краски окружающего мира. Теперь он не казался беззаботным и лёгким. Теперь как-то странно потяжелели плечи, а улыбка ещё долгое время оставалась непозволительной роскошью.

Шалопай Дамир стал серьезным, а Костя, что переживал его горе, как своё, изменился вместе с ним. Оба перестали курить. Перестали заниматься ерундой. Родители Левакова сразу забрали сына погибших друзей в свою семью. Они так тепло относились к нему, что со временем, уже взрослым, Миронов научился называть их папой и мамой.

Шло время. Боль не уходила, но постепенно приглушалась, позволяя дышать свободнее. Парни учились, готовились к поступлению в университет МВД.

Вместе сдали экзамен. Вместе прошли отбор. Вместе окунулись в студенческую жизнь.

По-очереди переживали первую сильную любовь, совершали серьезные ошибки и добивались побед. Вместе прошли через смерть отца Кости, сердце которого неожиданно остановилось во сне.

Затем успешно окончили университет и вернулись в родной город – на практику. Стажировались, устроились официально, получали повышения. Часто мечтали, как найдут себе идеальных жён, родятся дети, и они всегда будут дружить семьями. Искали дома, строили планы.

Вот только жизнь подло смешала все карты и не дала даже шанса на счастливое будущее.

Все случилось два года назад, когда Врачеватель вышел на третью Жатву.

Дамир и Костя не знали ничего об этом деле и не должны были работать с ним. Однако в тот год одной из жертв стала их бывшая одноклассница и подруга. Дамир еще до этого постоянно цеплялся с Орловом, который вёл дело, и прекрасно знал, какой из капитана – «служитель закона». Напарники даже не надеялись, что Саша начнет расследование, поэтому пошли напрямую к майору.

Просьба передать им дело не закончилась ничем. Киреев пригрозил увольнением и велел никуда не соваться.

Переубеждать упрямого майора времени не было. Дамир и Костя занялись тайным расследованием. С помощью Глеба и еще нескольких надежных ребят из участка, напарникам удалось достать некоторые зацепки по горячим следам.

Это была маленькая, но важная победа. Они смогли вычислить, кто может быть следующей жертвой Врачевателя. А потом и возможное местонахождение маньяка.

Время шло на часы. Для задержания необходимо было получить постановление, но за это время Врачеватель мог уйти. Костя сказал брату идти к майору, а сам собрался поехать, чтобы следить.

Дамиру это не понравилось, но его категорическое «нет» Костя не услышал. Леваков был старше по званию и ненавидел пользоваться этим, но в тот день, вынужден был отдать приказ.

У Миронова не осталось выбора. Он и сам понимал, что промедление могло стоить кому-то жизни. Единственное, что хоть немного успокаивало его – неопровержимость доказательств. Он даже не сомневался, что майор выпишет ордер. Спорить с найденными уликами мог только непроходимый идиот.

И он совсем не ожидал, что все пойдет не по плану.

Майор Киреев прочитал отчет, но вместо подписи разорвал его на части и сжег в пепельнице прямо на глазах Дамира. А затем приказал дежурным запереть капитана на двое суток в КПЗ.

За сорок восемь часов в обезьяннике Дамир испытал столько эмоций, сколько не испытывал, пожалуй, никогда за всю свою жизнь. Парень до крови сбил кулаки, когда лупил решетку, и сорвал голос, пытаясь докричаться до дежурных.

Он же знал. Знал, где сейчас находится его брат. Знал, что Костя ждет его с подмогой, и словно чокнутый пытался выбраться на свободу.

Он кричал. Умолял. Угрожал. Но получал в ответ лишь ленивое: «Да заткнись ты уже», и удар битой по стальным прутьям. Словно был не полицейским, а пьяным бомжом, что устраивал бессмысленный дебош.

Это был ад.

Люди, которые вчера вежливо разговаривали и почтительно здоровались, сегодня не хотели слушать и унизительно посмеивались. Те, кого он считал товарищами и себе, и Косте, лениво занимались своими делами на посту и затыкали уши наушниками, чтобы не слышать его криков.

А в Дамире что-то ломалось. Что-то внутри переворачивалось и чернело с каждой минутой.

Он никогда не был наивным человеком, знал, какими дерьмовыми могут быть люди. Он много уже успел увидеть в жизни. Много пережил. Однако то, что происходило в душе капитана в те часы – окончательно пожирало остатки его веры в человечество и жалкую надежду.

Его выпустили через два дня.

Дамир мечтал об этом моменте.

Мечтал, как разобьет лицо каждому, кто причастен к его заточению. Мечтал, как заставит пожалеть их о равнодушии. Но сейчас на месть не было времени.

Едва переступив порог КПЗ, капитан помчался к месту, где должен был ждать Костя.

За двадцать минут дороги он трижды едва не попал в аварию. Потому что гнал, безбожно нарушая все правила дорожного движения.

Впрочем, ему было плевать. Глубоко в душе он чувствовал, что уже поздно, однако верил, что надежда все же умирает последней.

А она умерла. Умерла в муках, когда Дамир опустился на колени рядом с мертвым братом.

Больничная пижама совсем не шла Косте, делала его похожим на ребенка. А дыра в груди казалась глупым розыгрышем...

Он все-таки устроил драку в участке. На девятый день после смерти Кости. Когда более-менее проспался, после продолжительной пьянки. От него снова запахло сигаретами, хотя несколько лет назад они с братом клялись друг другу, что больше никогда не закурят.

Он избил Киреева. Избил Орлова. Избил дежурных. А еще через два дня, написав приемной матери записку с мольбой о прощении, забрал из огромной домашней библиотеки часть книг Кости и переехал в служебную квартиру.

Он не оставил никаких контактов. А женщина была слишком поглощена горем, чтобы искать его.

Массовая драка в участке была прощена Дамиру только благодаря майору Громову. Оставалось недолго до пенсии Киреева, и новый начальник уже приступал к должности. Он был на стороне капитана, и месть униженному майору не дало свершить понимание, что скандал может омрачить долгожданный выход на заслуженный отдых.

28

Влада не могла пошевелиться. Тело отяжелело и отказывалось слушаться. Девушку колотило от ужаса и ненависти ко всем людям, что были причастны к истории Дамира.

А капитан рассказывал ровно, спокойно. Уставился куда-то в пустоту перед собой и словно говорил не о своей жизни, а о просмотренном на выходных фильме, который не оставил в душе никакого впечатления.

Но Влада чувствовала обман. Чувствовала, и сходила с ума, понимая, сколько на самом деле ужаса пережил этот с виду холодный и черствый человек. Она помнила, как дядя, после смерти её отца, говорил, что люди не бывают хмурыми с рождения. Чаще всего тот, кто не умеет улыбаться – раздавлен судьбой. Слишком часто она играет с людьми и перегибает палку, вынуждая их ломаться.

Дядя.

Влада застыла. Обида показалась глупой и ненужной. Девушка поклялась себе, что завтрашним утром первым делом позвонит ему и поговорит.

Но сейчас Исаева смотрела на капитана и с трудом представляла, какого это – знать, что твой самый близкий человек находится в смертельной опасности. Знать, что у тебя все еще есть время, чтобы его спасти, и ты даже знаешь – куда необходимо бежать и что делать – но ты беспомощен. Ты заперт, а вокруг равнодушные сволочи, что раньше с улыбкой здоровались при встрече. Вокруг начальство, которое боится вести расследование, потому что оно может стоить им теплого места. Вокруг полицейские, которым плевать на закон и простые человеческие жизни.

Дамир не мог это пережить и отделаться только испортившимся характером. Теперь Влада понимала это, и будто наяву видела чёрную воронку в душе напарника.

Она пыталась перенести всё на себя, чтобы почувствовать хотя бы часть того, что чувствовал Дамир. Но только на секунду вообразив себя в той клетке на его месте, девушку скручивал приступ отчаяния.

Она кусала губы, чтобы не расплакаться, но слезы все равно появились. Влада отвернулась и сцепила пальцы до хруста. Ей казалось, что липкий кокон прилип к телу и мешает двигаться. Даже поднять к лицу руку и вытереть противные слезы оказалось невыполнимой задачей.

– И что ты ревешь? – Дамир усмехался. – Жалеешь меня?

Удивительно, что именно насмешка стала его привычной маской. Что там говорил отец Сони – «Вы молоды и совсем не знаете боли»?

Да она его близкая подруга.

Влада сильнее сжала кулаки, все же растерла по щекам слезы и подняла на напарника глаза. Поймав взгляд девушки Дамир перестал усмехаться, а Влада честно ответила:

– Нет. Ненавижу вместе с тобой.

Несколько мгновений Миронов молча рассматривал девушку, словно видел в первый раз. Исаева так и не смогла уследить за сменой эмоций на его лице. Сначала ей показалось, что он растерян, потом – зол, потом – снова спокоен и апатичен.

Но она была не права. Слишком тяжелый получился разговор, чтобы оставаться спокойным.

Дамир долго смотрел на напарницу, прежде, чем шагнуть вперед и притянуть её к себе.

Влада всхлипнула и уткнулась носом в шею капитана.

От него пахло мужским шампунем и порошком – видимо, футболка была недавно выстирана. А еще чем-то неуловимо горьким и так безумно подходящим его внутреннему состоянию, что Влада снова едва не расплакалась.

Девушка схватилась за его торс и почувствовала, как крепко сжимаются руки напарника на талии. Он обнял её так сильно, что в спине несколько раз что-то хрустнуло.

Но Влада не обратила внимания. Теперь она еще лучше чувствовала, как колотится сердце человека, что только что расковырял болячки и показал ей тщательно скрываемые от других и все ещё гноящиеся раны. И пусть теперь он хоть всю жизнь будет ходить спокойным и равнодушным, Влада вряд ли поведется на привычную маску. Это ощущение бешеного стука чужого сердца останется в памяти навсегда и будет разоблачать его перед ней.

Дамир как-то странно дышал, будто только что занимался спортом. А еще сжимал напарницу, не контролируя силу.

– Мы найдем его, – Влада так же сильно обнимала капитана. Голос дрожал от ненависти: – Клянусь, Дамир. Он за всё ответит. Они все ответят.

Несколько секунд молчания, а потом Миронов отстранился, продолжая удерживать девушку за плечи. Наклонился, и его внимательный взгляд Влада теперь видела даже в полумраке.

– Не врешь.

Он утверждал. Не спрашивал.

А потом подался вперед и с силой прижался к губам напарницы.

От неожиданности Влада охнула, но тут же схватилась за плечи капитана и ответила на грубоватый поцелуй.

Они оба не понимали, зачем делают это. Но обоим казалось, что сейчас невозможно придумать чего-то более правильного.

Одной рукой Дамир вцепился Владе в талию, а другой крепко держал за шею.

Девушка оказалась в водовороте черного отчаяния, которое окутывало капитана. Отчаяние, ненависть, одиночество, боль потери и чувство вины. Она впитывала всё это в себя и, словно трос, тянула его за собой из мутного болота и с таким же отчаянием целовала в ответ.

Потом они разговаривали. Всю ночь. Просто лежали на диване, уставившись в темный потолок и разговаривали. Пожалуй, обо всем на свете, кроме Врачевателя...

За эту ночь, за какие-то пять-шесть часов, напарники, не сговариваясь, дали себе слово не заикаться о нём. Не делать больно.

Завтра.

Пусть завтра снова настанет день, который окутает их ворохом проблем и затянет в расследование. Завтра они будут сидеть и вычислять преступника. Завтра они продолжать думать.

А сейчас просто отдохнут. Возьмут перерыв и вынырнут из грязи подышать свежим воздухом, чтобы с рассветом окунуться снова, сделать последнее усилие и выплыть уже окончательно.

Влада так и уснула, прижавшись к боку Дамира, который тихим, чуть насмешливым тоном рассказывал ей что-то забавное из своего детства.

А капитан, впервые за долгое время, чувствовал странное тепло внутри.

Оно обескураживало. Смущало. Беспокоило и успокаивало одновременно.

Но Дамир был бы самым последним дураком, если бы в тот момент позволил себе её оттолкнуть.

29

За ночь мышцы затекли. Влада проснулась в позе, в которой и провалилась в короткий сон, и тело ей этого не простило.

Дамир, кажется, испытывал те же проблемы, но обнимал Владу крепко, не позволяя шевелиться обоим.

Капитан хмурился даже во сне. Влада едва смогла освободить руку, чтобы попытаться пальцами разгладить недовольную морщинку у него на лбу. Не получилось. Дамир дернулся и скрипнул зубами.

Выбираться из рук напарника совсем не хотелось, даже не смотря на ноющие мышцы. Однако с трудом пробивающийся сквозь тяжелые шторы слабый свет сообщал, что им пора на работу. Судя по всему, солнце только вставало, и Влада удивилась, как умудрилась не проспать – будильник никто из них завести не догадался.

Наверное, она уже привыкла к режиму.

Из хватки капитана выбралась с трудом, и даже каким-то чудом умудрилась не разбудить его.

Еще несколько минут зачем-то внимательно рассматривала лицо Дамира, потом тряхнула головой и все же встала. Устало потянулась и поплелась в ванну.

Ледяная вода немного отрезвила. Лицо теперь горело, но глаза уже не закрывались самовольно. Смертельно хотелось спать. Влада зевнула и направилась на кухню. Перерыла несколько ящиков, но так и не нашла самого удобного для себя завтрака – быстрорастворимой каши. В холодильнике оказались только несколько яиц, масло и унылый пучок почти завядшей зелени.

– Черт, – девушка нахмурилась и тяжело вздохнула.

Решившись, все же стянула с полки лоток с яйцами, но в нерешительности застыла перед открытой дверцей.

– Что, даже яичницу делать не умеешь? – голос Дамира не напугал ее.

Влада услышала шаги за пару мгновений до того, как почувствовала другого человека в комнате. Обернулась и встретилась взглядом с заспанным, растрепанным напарником. Тот расслабленно наблюдал за ней, сложив на груди руки и облокотившись о дверной косяк.

– Не умею, – честно отозвалась она и протянула лоток Миронову. – Вообще ничего не умею.

И не хочу учиться, хотелось добавить ей, но девушка почему-то промолчала. С готовкой у нее всегда были сложные взаимоотношения. Влада предпочитала перекусы вредной пищей и обеды в недорогих кафе и ресторанах. Благо, бывшая зарплата позволяла так жить. Сейчас тоже хватало, но мысль о том, что с умением готовить все же придется подружиться, все чаще навещала её.

– Кто бы сомневался.

Влада пропустила мимо ушей язвительное замечание, потому что в нём не было злости. Вяло улыбнулась и села за стол. Пока она пристально наблюдала за Дамиром и теребила край скатерти, тот успел разогреть сковородку и разбить на нее несколько яиц. Тишину нарушило шипение раскаленного масла, а кухню тут же наполнил аппетитный запах жареного.

– Что мы будем делать? – Влада и сама не поняла, зачем именно сейчас задала этот вопрос.

Видимо, вчерашнее негласное табу рухнуло с рассветом, и теперь разум требовал ответов.

– У меня есть парочка подозрений, – отозвался Дамир. – Проверим в первую очередь их.

Он закрыл сковородку, обернулся, сложил на груди руки и прислонился к раковине, задумчиво нахмурив брови. Исаева на мгновение засмотрелась. Растрепанный напарник выглядел удивительно живым. Как будто даже взгляд немного изменился, хотя с первого взгляда все казалось обычным.

– Значит, ты согласен со мной?

– Я и раньше подозревал, что он в полиции.

Девушка удивленно вскинула брови.

– И на кого ты думаешь? Орлов или бывший майор?

Миронов покачал головой и задумчиво протянул:

– Киреев уехал в столицу год назад и тут больше не появлялся. А вот насчет Орлова…

Он замолчал, задумавшись, а Влада настороженно ждала. Запах становился все аппетитнее, и девушка только сейчас осознала, насколько голодная. Она сглотнула слюну и все же заговорила первая:

– Ему есть, за что настолько ненавидеть окружающих? Может, он и последний мудак, но подобный способ убийства кажется слишком жестоким.

Дамир пожал плечами:

– Не знаю. Он приезжий. Говорили, что в родном городе его отец и дед погибли при исполнении – работали в МЧС. Но это слухи, надо проверить.

Влада согласно кивнула. Даже, если это не слухи – не тянет на причину, чтобы стать безумным маньяком.

– На кого еще ты думаешь?

– Золотов, – Дамир повернулся, выключил газ и снял с плиты сковородку. Не сильно заботясь о сохранности скатерти, бухнул ее прямо на стол: – Замятин, Львов. Может, Назаров из патруля.

Влада мотнула головой. Фамилии ничего ей не говорили. Она довольно долго проработала в участке, но дело Врачевателя отнимало всё время, и ей было некогда заводить близкие знакомства с коллегами.

– Спасибо, – она с благодарностью взяла предложенную напарником вилку, открыла крышку и с наслаждением отправила в рот первый кусочек.

Обожглась и зашипела. Несколько секунд дула на вилку, и все же смогла прожевать.

– А если все это не связано с полицией? – неожиданно нахмурилась она.

После ожога голос звучал шепеляво и забавно, но Дамир смотрела на неё даже слишком серьезно.

– О чем ты?

– Ну не знаю, косвенно как-то.

Влада и сама не знала, зачем озвучила странную мысль, которая только что пришла в голову. Сама ведь убеждала вчера напарника, что маньяк точно в органах.

– Как?

– М-м-м, – она задумалась. Продолжать завтрак пока не рисковала, ожидая, пока яичница немного остынет. – Как ты вчера сказал – работал раньше. Или, к примеру, у него была форма. Ну, знаешь, может артист какой? Или кто-то из родственников в полиции, вот и взял поносить. А Соня даже удостоверение спрашивать не стала, потому и открыла. Или… Дамир? – остекленевший взгляд напарника напугал Владу: – Дамир, ты чего? С тобой все в порядке?

Она помахала ладонью перед лицом капитана, но тот не обратил внимания.

Несколько мгновений он не реагировал на призывы напарницы, а затем резко отбросил вилку и, так и не съев ни кусочка, вскочил.

– Собирайся. Быстро. – бросил Владе, исчезая в коридоре.

– Куда? – опешила девушка. – Что случилось?

– Я понял, – было ей «информативным» ответом.

Зато девушка ничего не поняла. Шокировано понеслась следом за капитаном и застыла у закрытой двери в комнату. Оттуда слышался шум, видимо, Дамир переодевался.

– Влада, быстрее, – он появился на пороге спустя мгновение: – Спускайся к себе и одевайся! Объясню по дороге.

Исаева справилась за пару минут. Влетела в машину, пристегнула ремень и, тяжело дыша, взмолилась:

– Объясни!

– Это не полиция.

С Дамиром творилось что-то странное. Холодный взгляд и сосредоточенность пугали. Одной рукой капитан крепко держал руль, а другой копался в телефоне. Хорошо, хоть мотор пока не завел – Влада не была уверена, сможет ли напарник в таком состоянии вести машину и разговаривать одновременно.

– Что?

– «П» – это не полиция. «П» – это папа.

Исаева замерла. В голове несколько секунд господствовала абсолютная пустота, а затем будто взорвалась световая бомба. Она стерла все лишние мысли и оставила после себя лишь верные кусочки пазла, что удивительно легко подходили друг к другу.

– Поэтому она открыла, – прошептала с ужасом. – Или не открывала. Он вошел домой сам…

Капитан кивнул и, наконец, набрал номер.

Влада смотрела на Дамира, словно видела в первый раз. Он вызывал опергруппу на адрес отца Сони, а девушка с ужасом прокручивала в голове все новые и новые доказательства их новой теории.

Соня защищалась. Если её отец и есть – Врачеватель, то, каким бы психом он не был, все же похитить и убить родную дочь – сложнее, тем более она стала всего лишь второй жертвой. Поэтому он не смог её просто поймать. Поэтому она поранилась, когда пыталась сбежать. Мужчина просто дал волю эмоциям и не смог сразу вырубить дочку.

А насчет личности все сходилось еще лучше. Война. Разве что-то способно сильнее пошатнуть психику обычного человека, чем долгое соседство со смертью и вынужденная обязанность стать убийцей? Скольких он потерял там? Сколько пережил? Да еще и сам остался инвалидом. И связи у него наверняка тоже оттуда…

– Я сказал, под мою ответственность! – Дамир буквально прорычал в телефон, из-за чего Влада испуганно вздрогнула: – Срочно! Привезите его в отделение и ждите меня! Я сам проведу допрос!

Он с раздражением сбросил вызов и закинул телефон на заднее сиденье. Наконец, завел мотор и сорвал машину с места. Влада испуганно сжала ремень безопасности, но промолчала. Слишком погружена в свои мысли. Даже не заметила, как Миронов достал из бардачка новую пачку сигарет, зубами провал полиэтиленовую упаковку, а затем так же зубами открыл и зацепил сигарету. Замер. Покосился на Владу. И выругался.

Пачка улетела следом за телефоном. А машина набрала скорость, нарушая правила.