Текст книги "Песнь волка (ЛП)"

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Эпилог

Пролог

– Магнум? – пробормотал Брик Нортридж в стакан с пивом и фыркнул. Помутившимся взором он смотрел на ненавистного вожака, стоящего посреди бара со своими приближенными. – Если спросите меня, то больше напоминает .22¹, а возможно и рогатку.

Брик по обыкновению сидел в одиночестве в дальнем углу «Логова», допивая второй пенный кувшин, и отклонился к каменной стене назад на стуле, две ножки которого оторвались от усыпанного арахисом пола. Варево опьяняло Брика, но не могло заглушить гул в голове. Слишком много волчьих голосов. Слишком много изображений волчьей смерти.

Прямо как сейчас. Белая вспышка исчезла, оставив поток мысленных кодахромов² Магнума Тао – вожака стаи – покоящегося с гребаным миром, лежащего на атласе и держащего лилию в холодных скрещенных руках. И стая, льющая крокодильи слезы. И радующаяся.

Брик не хотел этих видений, приходящих непрошенными ему в голову, все с нарастающей громкостью в стиле трейлера к фильму, но они не давали ответов на вопросы «где» и «когда»… только «как». Детенышем он научился держать рот на замке и ждать, когда наступит будущее. Никто не оценил бы, расскажи он, как они умрут. Особенно когда ничего не могут с этим поделать.

Но это изображение Магнума лежащим в похоронном бюро подхлестнуло храбрость Брика даже сильнее, чем множество выпитых кружек пива. Он держал спину прямо, словно кто-то запихнул ему в задницу титановый стержень. Брик вскочил со стула, опрокинув его так, что древесина раскололась.

На днях ему придется уладить с Джи – вер-медведем, владеющим этим баром – вопрос со счетами и отправиться подальше. Джи рисковал лицензией на продажу алкоголя, вообще пуская в бар несовершеннолетнюю задницу Брика. Но грубый старый меховой коврик понял потребность парня заглушить какофонию чужих мыслей единственным известным ему способом.

– Да? Ну, тебя никто не спрашивает, мразь, – Магнум обернулся и обратил свой воинственный пристальный взгляд к Брику. Он опустил жилистые руки с плеч двоих крупных мужчин, смотревших на него, как на кусок болоньи. Аромат альфы – масла, разложения и жадности – было не скрыть. Только Брик вдохнул, как его захлестнула вонь, пропитанная злом и проникающая внутрь через нос, словно паразит. У него скрутило живот, но он подавил рвотный рефлекс. – В любом случае, кто, черт возьми, пустил тебя сюда? – потребовал Магнум. – Джи? – он оглянулся на владельца бара, но огромный вер-медведь лишь скрестил руки на широкой груди и ничего не сказал. – Ты позволяешь этому малолетнему ублюдку пить в твоем заведении?

– Это только между тобой и мной, засранец, – сказал Брик. – Не впутывай Джи. Оставь его в покое.

– Между тобой и мной? – фыркнул старший волк. – И что за гребаное заступничество? – пока Магнум ждал ответа, его глаза пылали желтым, а сальные неопрятные волосы на затылке встали дыбом. Все разговоры в баре стихли, хриплый смех угас. Даже музыканты опустили инструменты и с осторожностью смотрели на противоположный конец комнаты, стараясь ни с кем не встретиться взглядом. Молчание затянулось, и жужжание электричества в клубах дыма предвещало драку. Воздух словно загустел от запаха страха и ужаса, приправленного азартом.

Магнум втянул плечи, будто готовясь к прыжку, но не перекинулся.

Брик стоял на месте, не опуская взгляда, и не склонял головы, чтобы подставить шею в знак наибольшей покорности, как подобает хорошему почтительному члену стаи. Он не боялся Магнума и не уважал его, поэтому не чувствовал потребность ему поклониться. Возможно, как раз это сводило Брика с ума – наряду с волчьими голосами и видениями смертей, которые не смог заглушить алкоголь – но альфа становился все безумнее, все больше упивался властью, не служил для стаи образцом морали, был не защитником, а господином, занятым лишь собственной жадностью и насилием ради насилия. Магнум ни разу не удосужился передать какие-либо знания волчатам; ему никогда не было интересно обучать молодняк тому, каково это – быть волком. Он полностью уклонялся от своих обязательств перед детенышами. Вместо этого Магнум стал последним придурком, что было на руку живущему по другую сторону гор клану кошек-перевертышей, кто в последнее время, казалось, вознамерился отвоевать территорию. Давно пора кому-нибудь бросить вызов Магнуму… и свергнуть его.

Должен же сын вожака чувствовать хоть какую-то ответственность. Разве нет? Защитить стаю, бросить вызов отцу и изгнать его, принять на себя лидерство. Но Дрю Тао оставил Блэк Хиллс…возможно, навсегда. И никто, казалось, не желал или не был готов выйти вперед. Кроме глупого одиночки, в чьей голове барабанили обрывки разговоров и комментарии других волков. Почти перебивая способность слышать. Не то чтобы Брик хотел встать во главе стаи или вообще кого-либо куда-либо вести. Он просто хотел отправить «Сальные Волосы» в ад.

«Сделай это. Время пришло. Либо Магнум…либо ты».

Из его горла вырвалось утробное рычание, подобно стуку рельс Юнион Пасифик³.

Низкое, зарождающееся в животе. Легкие Брика расширялись, наполняясь кислородом, как кузнечные мехи. Повисшую в «Логове» мертвую тишину пронзил вырвавшийся из его рта рев. Страдальческий вой пронесся по всему городу Лос-Лобос, несомый темным ветром в тихой ночи Южной Дакоты, и прогрохотал в пустынных прериях Блэк Хиллс, отражаясь от толстых стволов осин и сосен, растущих в скалистых горах. Настолько громкий, что его могли услышать в обители кошек – Теневом Сердце. Боевой клич, несущийся от одной горной вершины к другой.

Оскалив клыки, Брик набросился на своего альфу. Готовый умереть.

Оборотень-самоубийца.

«Мать Луна, дай мне сил перед смертью стереть сальную ухмылку с лица этого урода».

Брику едва исполнилось восемнадцать, у него не было мощных мышц, которые появились бы, поживи он в стае, как взрослая особь, но он столкнулся со зрелым и сильным существом, более чем на сотню фунтов⁴ тяжелее и обладающим десятилетиями опыта. Рядом с ними даже дистрофик и толстяк выглядели бы столь же одинаковыми, как силиконовые буфера поклонниц Магнума. Брик оценивал свои шансы где-то между нулевыми и ничтожно низкими. Но безрассудная ярость вселяла ложное чувство храбрости.

Брик схватил вожака за длинные сальные пряди и дернул, заставив старшего волка завизжать. Его окутал кислый и удушающий аромат Магнума, словно кислотное облако.

– Ты дерешься, как девчонка, – выплюнул альфа. – Прошу прощения, дамы, – он подмигнул своей банде волков в человеческом обличье, прежде чем вернулся к Брику. – На чем мы закончили, щенок?

– Ты закончил, а я еще не начинал.

Он был на голову выше альфы и полагался на молодецкую скорость. И на безрассудство.

Было определенно не лучшей идеей привлекать к себе внимание и, скорее всего, лишиться возможности посещать Джи или даже дышать. Будучи несовершеннолетним, Брик вообще не должен находиться в баре, не говоря уже о том, чтобы громко бросать смертельный вызов. Противостоящие стороны окружила ошеломленная безмолвствующая толпа, где каждый пытался протолкнуться вперед, чтобы лучше видеть грядущую бойню. Но никто не осмеливался подойти близко.

– Подчинись мне, щенок, – глаза цвета мочи светились яростью, а зловоние альфы было столь же омерзительно. – И тогда, быть может, я позволю тебе жить.

Брик проигнорировал приказ. Он ударил вожака головой в горло, отчего коренастый главарь начал задыхаться и схватился за шею, а затем последовал ряд быстрых ударов и апперкотов. Голова Магнума запрокинулась, нос был разбит, а из ноздрей и рассеченной губы хлынула кровь.

– Держите его, – рявкнул главный волк, едва сумев произнести слова из-за удушья после ударов по голосовым связкам и наполнившего рот гемоглобина.

Двое лейтенантов – самых настоящих прихвостней – вышли вперед и заломили Брику руки за спину, чтобы дать возможность Магнуму ударить противника коленом в пах. Боль и тошнота захлестнули Брика с удвоенной силой, и он рухнул на колени.

«Здорово. Их могущественный и бесстрашный лидер нуждается в помощи, чтобы втоптать меня в землю».

– Вот где твое место, мразь. На коленях передо мной.

Ребром ладони альфа ударил его позади шеи. Когда Брик повалился на усыпанный арахисом пол, лейтенанты отпустили его руки, чтобы можно было пинать и бить, превращая в кровавое месиво.

От ударов Магнума Брик потерял сознания.

Стая исчезла в нахлынувшей темноте.

Глава 1

Саммер⁵ МакКой в обличье ворона сидела на верхней ветке своей особой сосны и занималась тем, что любила больше всего – подглядывала за одиноким волком, рубящим древесину. Его твердую челюсть затемняла двухдневная щетина. Саммер нравилось, когда он забывал – или же не утруждался – побриться. Эта небрежность была ему к лицу.

Лучи солнца падали на загорелую шею и играли в волосах цвета жареного кофе – более светлый оттенок, нежели у тех, что очертили лицо.

Саммер в ожидании распушила перья. «Сними же рубашку, Брик». Она слышала, как десять лет назад его этим именем называл гигантский вер-медведь Джи. Он отпустил шутку о стене и твердости мужской головы. Но Брик тогда не смеялся. Никогда.

Он очаровал Саммер в тот самый момент, как пришел на эту поляну, весь в синяках и побоях. Узнав его имя, она дорожила им и часто с наслаждением повторяла. Разумеется, тайно.

В своем уединении на дереве Саммер постоянно распевала этот слог, чтобы восхититься его переливами, как женщина, нося жемчужины на своей теплой коже, увеличивает их яркость и сияние.

Теперь же Брик будто услышал безмолвную просьбу и, скинув с плеч клетчатую фланель, бросил ее на пень. Приоткрыв клюв, Саммер втянула воздух. Торс волка блестел от пота, струящегося по груди и прессу, где под кожей перекатывались мышцы. Плечи были широки, как просторы пустоши. Огромный невероятный образец мужественности. Когда Брик работал топором, напрягались большие бицепсы. Сердце Саммер билось быстрее колыханий крыльев колибри. Она чувствовала языки пламени.

Ей пришлось призвать каждую унцию силы воли, которую она только смогла найти, чтобы не перейти в человеческий облик и не упасть к ногам Брика бесстыдной кучей обнаженной плоти. Саммер вспомнила, как в молодости, перекинувшись в пуму, училась забираться на деревья и падала. Наполовину скинуокер⁶, наполовину кошка, она родилась в стае пум-перевертышей, но, к досаде сокращающегося клана, больше ни разу не принимала кошачью форму. Пускай их стало меньше, но под лидерством ее дяди Кэла они стали сильнее и захватили акры земли внутри и вокруг Мекки⁷ оборотней, известной как Теневое Сердце. Кэл все больше и больше давил на Саммер, чтобы она выбрала себе пару из числа лейтенантов или других кошек, борющихся за ее руку, поскольку хотел укрепить свое влияние и готовился взять под контроль округ – включая область, занимаемую в настоящее время волчьим городом Лос-Лобос. Но Саммер держалась в стороне от политики перевертышей.

Для нее существовал только ее одинокий волк. Брик впервые приехал на горную поляну – нейтральную зону между кошками и волками – десятью годами ранее; тощий подросток, ослабевший и раненый, в бинтах и повязках, неспособный идти, едва в состоянии поднять твердую голову, обмотанную марлей и безвольно болтающуюся. Его лицо напоминало сырое мясо, пропущенное через мясорубку. А внутренние повреждение – судя по услышанному издалека разговору Джи – были намного хуже.

Старый вер-медведь наполовину принес, наполовину приволок парня в человеческом обличье в отдаленный коттедж и оставил там.

– Ты быстрее оправишься, если перекинешься, – «груда бинтов» ответил Джи молчанием. И остался лежать свернувшимся на полу в человеческой форме. Будто ненавидел быть волком. Ненавидел быть живым.

Чтобы рассмотреть его, Саммер перепархивала с дерева на дерево и подскакала так близко, как только осмелилась. В течение первых нескольких недель парень ни разу не покинул коттедж, даже когда огромный медведь пришел с припасами. Саммер перепорхнула на березу, ветви которой касались окна на первом этаже, чтобы лучше разглядеть очаровавшее ее израненное существо. Резная бревенчатая лестница вела в мансарду, увидеть которую Саммер не смогла. Но Джи суетился внизу на кухне, смежной с небольшой гостиной, заполняя полки и осматривая повязки молодого мужчины, уговаривая его и споря с ним.

Спустя несколько недель гигант вытолкнул своего подопечного – все еще в человеческой форме – на крыльцо и оставил там.

– Извлеки из этого урок, парень. Хватит себя жалеть. Стань сильным. Я больше не намерен с тобой нянчиться. Заканчивай с этим.

Но молодой мужчина продолжал лежать, даже не утруждаясь уползти или перекинуться. Он настолько сильно ранен, что не может сменить форму? Или… может, просто не хочет. Как перевертыш, способный принимать облик различных животных, Саммер могла ощутить присутствие в своей среде другого оборотня. Но если бы она не слышала слова Джи, но вряд ли сумела бы понять, кем является Брик.

Его апатия и тоска вызывали в ней глубочайшие чувства. У Саммер в груди цвела физическая боль, дикая и рвущая, будто режущая острым краем консервной банки. Саммер хотела увидеть, как улыбка украсит это смуглое лицо, все еще опухшее и бледное. Но она не осмеливалась показаться на глаза.

Вместо этого Саммер искала далеко и повсюду прибитые к берегу обломки и побрякушки, выпавшие из карманов или соскользнувшие с шей владельцев, или же выкинутые из окон машин. Так много выброшенных и потерянных сокровищ. Она раскапывала клювом засыпанные землей ювелирные камни и маленькие блестящие предметы – кольца, игрушечных солдатиков, цветные стеклышки, кусочки пластмассовых игрушек и устройств, обломки автомобильных запчастей и электроники, сверкающие фантики. Держа их в клюве или сжимая когтями, Саммер летела обратно к коттеджу. И, сбрасывая крошечные драгоценные подарки на крыльцо с большой высоты, улетала.

Пустячки от нее для…ну, она не знала, как тогда относилась к Брику. Возможно, поначалу он вызывал у нее любопытство. Страдающее раненое существо, нуждающееся в исцелении и поддержке. Но теперь…

Теперь Брик стал для Саммер чем-то гораздо большим. Жизненно важным. Тем, что она не смела назвать. В чем не осмеливалась признаться даже самой себе.

И вот после нескольких недель безразличия Брик, наконец, заметил скопившуюся на крыльце коллекцию блестящих осколков и других причудливых кусочков – и тогда Саммер случайно уронила щербатый и облупившийся знак с капота ему на грудь.

Тот шлепнулся.

Эмблема с головой барана. Блестящая. В отличие от потрескавшегося сине-белого значка BMW, уже валяющегося на пороге. Но Саммер считала эту эмблему роскошной находкой. Брик казался парнем, предпочитающим грузовики.

Он приподнялся, схватил со своей груди кусок металла, уставился на него, моргнул и будто бы впервые посмотрел вокруг. Разглядывал полудюймовый слой осколков, устилающий доски, на которых лежал. Саммер думала, что он подметет весь этот беспорядок, скинет в мешок и отнесет к мусорному баку.

Но он все собрал, кропотливо разобрал на кучки, разделил разноцветную мешанину на группы, а затем выложил точными рядами и линиями. Пересчитал. Начал заново. Если проносился легкий ветерок и сдвигал предмет со своего места, Брик быстро все восстанавливал и снова выравнивал мелочевку, будто не мог перенести даже малейшего отклонения от жесткой системы, в которую вписал беспорядок. Брик казался одержимым. И его одержимость завораживала Саммер. Мужчина, стремящийся внести смысл в бессмысленный хаос.

Она начала искать для коллекции более яркие предметы, чтобы положить их в его тайник – то красный хрустящий целлофан, то погнутую трубку от голоса ветра. Некоторые вещи Саммер едва могла унести в клюве и когтях. Но она должна была пытаться. Для Брика. Ее сердце распирало от мысли, что он ценит принесенные ею выброшенные вещи.

После нескольких таких подарков Брик глянул на коробку, полную плотницких инструментов, и сел в углу крыльца, чтобы ее осмотреть. Выбрав большой топор и пилу, он спустился по невысоким ступенькам во двор, но делал это медленно и скованно, словно старик. Срубив свое первое дерево, Брик распилил его на грубые доски. Отшлифовал их и сделал гладкими. Затем, к изумлению Саммер, вернулся на крыльцо и начал мастерить полки.

Когда Брик впервые снял рубашку, от вида выцветших синяков, сплошь покрывающих спину и грудь, она почувствовала удушье. Ее сердце переполнили печаль и тревога. Было видно, что над Бриком издевались. Саммер не знала, каким проступком можно оправдать подобное рукоприкладство. Никто не заслуживает такого отношения.

Она хотела – ей было необходимо – принести Брику радость. Его неуловимая улыбка стала для нее сокровищем, более редким и более ценным, чем любой сверкающий камушек, положенный на крыльцо.

Тогда Саммер запела для Брика. Не хриплое карканье ворона. А чистый нежный мелодичный звук. Ее особый дар.

Эта песня ошеломила Брика, он словно окаменел и безмолвно замер. Затем выплюнул гвозди, зажатые между губ, и, положив молоток, спустился с крыльца. Пройдя по двору перед коттеджем, Брик поглядел на небо и осмотрел деревья. Нашел ли он Саммер? Она не знала наверняка.

– Спасибо, – сказал Брик голосом глубоким, но гибким, как плакучая ива. Саммер не знала, что сделать, но ее игривый характер взял верх, и она бросила в Брика грецкий орех.

Он приоткрыл рот, и его губы изогнулись уголками вверх. У него была прекрасная улыбка, как солнечный свет, внезапно прорвавшийся сквозь темные плотные грозовые тучи. Такая, что посылала покалывание и жар в те места, где Саммер никогда не согревалась.

Брик улыбнулся ей. Или, по крайней мере, в ее сторону. У Саммер екнуло сердце. Он коснулся ее души. Она признала родственную сущность. Саммер больше не могла остановиться и не смотреть на Брика, не могла прекратить прилетать к нему на поляну, как не могла перестать витать в своем любимом облике на легком ветру в необъятных голубых небесах. Ворон дал Саммер свободу, которой она так жаждала, чтобы вырваться из удушающего захвата ее все более алчной семьи.

В те первые недели, когда Брик закончил мастерить полки, он снова разложил принесенные ею маленькие безделушки. Снова четкими рядами, каждый предмет на своем месте…словно Брику требовалось вещественное доказательство его способности упорядочить какую-то часть своего мира. Также он смастерил полки для коттеджа.

Когда в следующий раз приехал Джи, то казался довольным.

– Прогресс, – сказал он. – Ты обустраиваешься.

– Я могу здесь жить, – ответил парень. – Я не слышу голоса. Только красивые песни.

– Однажды тебе понадобится стая. Как и ей понадобишься ты. Тебе нужно будет вернуться.

«Аха, значит, он волк».

– Может быть, – пожал плечами Брик. – Но не сейчас.

Старший оборотень кивнул.

– Стань сильным. Позволь духам этого леса говорить с тобой. Они могут многое поведать. Учись у них.

Джи показал ему технику боевых искусств под названием тайцзы-цюань⁸, отчасти созерцательную, отчасти медитативную, и во многом физическую.

– Сосредоточься. Останься наедине с тем, что слышишь, что видишь и чувствуешь. Используй это. Контролируй.

Трехсотфунтовый⁹ медведь комично исполнял захваты и движения, которые парень схватывал налету. Брик практиковался по несколько часов в день в тихие рассветные часы или в закатных сумерках, босиком на влажной траве, голый по пояс, одетый только в свободные черные брюки на завязках, и удерживал позиции все дольше, а на его теле выпирали и перекатывались мышцы.

Джи приезжал все реже и реже. Парень проводил долгие дни, пешком исследуя холмы и леса, а затем возвращался в коттедж, чтобы, сидя на крыльце, вытачивать фигурки животных и статуэтки. Иногда они представляли собой целые лесные сценки, где каждая фигурка размером была не больше кулака крупного мужчины. Саммер восхищалась мастерством Брика.

В конце концов, он собрал творенья рук своих, осторожно сложил в жестяную коробку и уехал из коттеджа. Брик начал ходить в город. Не в Лос-Лобос, откуда, как подозревала Саммер, он приехал, и где всем заправляла стая волков Блэк Хиллс. Брик ходил в Теневое Сердце, в котором главенствовала ее семья кошек-перевертышей, распространяя свое влияние в захудалом деловом районе, как нефтяное пятно в океане.

Из первой такой поездки Брик вернулся уже без своих резных фигурок. На следующий день он собрал упавшие ветви свежесрубленного дерева и начал заново.

После одного из посещений города Брик вернулся с подержанным дребезжащим грузовиком. Саммер задалась вопросом, уж ни один ли из ее родственников продал ему эту грохочущую рухлядь. Может, даже обманул его. В другой раз Брик вернулся пьяным в сопровождении грубой на вид женщины, которая, вышагнув из своей машины, пошатнулась на ногах. Саммер не сомневалась, что это одна из дешевых проституток из борделя ее дяди Кэла. Все мужчины на многие мили вокруг – люди и перевертыши – знали, что могут купить удовольствие или что-либо еще, чего они жаждут, в баре и казино торговой компании «Греймаркет» – принадлежащем Кэлу логове порока и беззакония Теневого Сердца – которое не был теневым, и имело минимум отношения к сердцу.

Вокруг глаз женщины расплылась черная подводка, делая похожей на енота. Слишком много румян, слишком много помады, слишком мало платья. Наверняка, одна из притона Кэла. Скорее всего, человек. Слишком вульгарная, чтобы принадлежать к клану Голдспарк – их прайду пум. Да и Саммер не признала ее.

«Сколько Брик за нее заплатил?»

Женщина подковыляла к нему и схватила за руку.

Саммер ринулась вперед и с хриплым криком набрасывалась на размалеванную женщину, пока та не завопила от ужаса и не вскинула руки, прикрывая лицо. Тогда Саммер оставила в растрепанных волосах шлюхи липкий вклад и улетела. Грязная курица вскарабкалась обратно в свою машину и укатила прочь. Больше Брик не приводил домой женщин.

На следующий день, выйдя из коттеджа, он потер виски, будто у него болела голова, и Саммер закидала его грецкими орехами. Брик поднял руки в жесте поражения.

– Ты не можешь ревновать, Аннабель Ли.

Итак, он дал ей имя, верно? Саммер это понравилось. Она обрушила на него еще одну партию орехов, но уже более игриво. Брик поймал несколько. Пожонглировал ими. Стоял на своей поляне, запрокинув голову к небу, подбрасывал в воздух грецкие орехи и смеялся. Его смех был глубоким и прекрасным, а с годами становился все глубже и прекраснее. Брик подпитывал игривые, беззаботные, причудливые стороны натуры Саммер. Она с нетерпением ждали этих игр с грецкими орехами.

Но сейчас Саммер с куда большим нетерпением ждала, когда Брик снимет рубашку. Однажды, несколькими годами ранее, он сидел на ступеньках крыльца и вырезал, насвистывая немного фальшиво, но иногда останавливался, чтобы поднять взгляд, словно знал, что за ним наблюдают. Его губы изгибались в озорной улыбке. Закончив, Брик поставил на перила искусно сделанную фигурку волка.

Саммер попрыгала вниз, чтобы рассмотреть поближе. Это работа была лучшей из всех сделанных им. Детали ошеломляли – движениями ножа была вырезана каждая мельчайшая завитушка пушистой густой шерсти существа. Штрихи вокруг глаз и около рта придавали ему выражение задумчивости, веселья и нужное количество дьявольщинки. Как и у самого Брика. Взлохмаченный загривок напоминал шевелюру резчика в его человеческой форме. Саммер жаждала заполучить эту статуэтку. Чувствовала потребность схватить, улететь далеко, спрятать в своем доме на дереве, чтобы та принадлежала только ей. Брик подмигнул, будто бы все знал.

– Это тебе, милая.

Затем он смахнул стружки, спрятал нож в ножны на поясе, собрал в жестяную коробку прочие статуэтки, вырезанные им на этой неделе, и, оставив на перилах крыльца волка для Саммер, сел в грузовик, чтобы угрохотать вниз с горы.

После того, как громыхание стихло, она схватила маленькую статуэтку и, осторожно зажав в когтях, быстро полетела домой. В своей спальне Саммер перешла в человеческую форму и прижала маленького волка к сердцу, поглаживая вырезанную шерсть и согревая пальцами древесину, прежде чем спрятать его под подушку. Она спала, сжимая фигурку в одной руке, и часто видела во сне Брика.

Он каждый месяц покидал коттедж. Саммер никогда не следовала за ним, вместо этого возвращаясь в свой дом на дереве в лесу на окраине города. Она не знала – и не хотела знать – что делал Брик, когда посещал Теневое Сердце. Саммер знала этот город и могла сама обо всем догадаться, но отбрасывала эти нежелательные мысли подальше.

За прошедшие годы враждебность города к другим перевертышам – особенно волкам, а особенно к стае Блэк Хиллс – возросла, поэтому Саммер за Брика еще и боялась. Но она убеждала себя, что кошки его не тронут, пока он не лезет в их дела – в чем Брик преуспел – и пока тратит деньги в Теневом Сердце. Да и кроме того…он, казалось, больше никак не связан с Лос-Лобос или стаей Блэк Хиллс. Брик не мог представлять собой какую-либо угрозу планам ее дяди Кэла.

Однажды ночью, когда сияла полная луна, Брик вышел из каюты и завыл на сверкающий шар хрипло, резко и надрывно. Оказавшись в ее власти, он больше не мог сопротивляться. Казалось, одежда душит его, и Брик скинул ее со своего тела. Стоя голым, он поднял лицо к свету и купался в серебре.

Возможно, это и стало для Саммер тем самым моментом. Моментом, когда все в ней разлетелось вдребезги, замерло и изменилось, признавая перед ней мужчину. Тогда ее сердце, уже увлеченное Бриком, стало принадлежать ему. Полностью. Безвозвратно.

Внушительные мышцы, натренированные за эти годы, дополняли картину, когда он упал на четвереньки и вокруг него замерцал воздух. У Брика перекосило лицо в гримасе между муками и оргазмом, и его голова начала превращаться в морду, нос удлиняться, а губы расширяться, чтобы вместить клыки. Ох, а его шерсть. Гладкая и густая. В точности как у волка, которого Брик вырезал для Саммер. Роскошный мех выглядел мягче и легче, нежели человеческие волосы, а цветом был как ириски или расплавленная карамель.

Когда Саммер впервые увидела, как Брик перекинулся, с ней что-то произошло. Что-то первобытное. И, бесспорно, обжигающее.

Выбежав со своего двора, он ринулся в лес, мчась под луной. Сильный и изящный. Хищный и опасный. Саммер нравилось видеть, как он изменился, наблюдать за ним в форме волка. Будучи рожденной в клане кошек, она привыкла к ночи и хорошо в ней ориентировалась, поэтому взмыла в небеса над Бриком, паря между ним и Матерью Луной.

Каждый раз, когда он убегал, Саммер летела с ним.

«Знал ли он?».

Конечно же, знал. Ничего не оставалось незамеченным, за исключением тех нескольких первых недель исцеления, когда Брик казался мертвым душой и не обращающим внимания на мир. У него были врожденные острые чувства волка и отточенные инстинкты хищника, позволяющие ощущать за пределами того, что обычный человек может увидеть, услышать, учуять.

На рассвете после той первой луны Брик невдалеке от коттеджа растянулся на мягкой влажной траве посреди поляны, усыпанной ароматными полевыми цветами, его широкие плечи и огромная грудь вздымались и опадали, а на гладкой человеческой коже, обтягивающей выпирающие мышцы торса, переходящие к плоскому животу и узким мускулистым бедрам, высыхал пот. Под пупком начиналась полоска темных волос, ведущая вниз и указывающая, словно неоновая стрелка, на путь греховного восторга. «Джекпот».

Ум Саммер сошел на «нет», и она, потеряв контроль, перешла в человеческую форму так резко, что чуть не свалилась с дерева. Ее охватил жар, словно она оказалась в кипящем котле. На самом деле Саммер никогда прежде не размышляла о сексе, но внезапно не могла думать ни о чем, кроме него.

У нее перехватило дыхание, а рот приоткрылся. Она с трудом сделала несколько неглубоких вдохов. Задыхалась. Дух Великого Ястреба. «Дыши». Затрудненное дыхание не имело никакого отношения к полету во время их с Бриком бега под луной. Виной была мощная первобытная мужская сила перед нею. Хорошо, что густая листва скрывала Саммер.

Она не могла отвести напряженный взгляд от Брика. От этой картины все слова вылетели из ее головы. Великолепный. Сильный. Кто-то умнее придумал бы для этого мужчины новые слова.

Брик моргнул и, приоткрыв один глаз, поднял взгляд к светлеющему небу, всматриваясь в скрывающие Саммер зеленые листья.

Или видя ее?

– Хорошо пробежались, верно, Аннабель Ли?

Он раскинул руки и ноги в стороны. Огромная эрекция указывала вверх, но Брик не приложил никаких усилий, чтобы ее скрыть.

Глава 2

Брик сложил связку свежесрубленных дров на поддон в углу крыльца, но прикрывать их не стал, чтобы дать высохнуть. Резкий запах сосны сливался со сладким ароматом уже порубленного клена. Взяв другую связку, Брик занес ее в коттедж и заполнил поленницу возле выложенного камнем камина. К черту «Глэйд». Нет ничего лучше сильного природного запаха свежесрубленной древесины.

Брик оставил свою фланелевую рубашку на улице рядом с плахой, но от недавних нагрузок стал потным и – вдох – немного грязным. Плоть требовала воды и мыла, но чистая облицованная кафелем ванная с колером не стояла на вершине списка, когда позади коттеджа блестел в лучах предвечернего солнца другой кандидат – освежающий и природный.

Волк хотел в озеро. Он беспокойно и настойчиво вертелся внутри Брика, пока тот, сам того не замечая, не приблизился к парадной двери. В открытое окно ворвался острый свежий аромат весны; насыщенный запах пробуждающейся влажной земли, через которую прорывались на свободу молодая трава и полевые цветы. Также в аромате было что-то еще. Нечто, что кружило вокруг Брика и сдавливало, как кулак. От этого сочного запаха у него взыграли гормоны, и вырвалось приглушенное рычание. Попытки вернуть контроль над своей второй сущностью, требующей выкупать потное тело, успеха не принесли.