Текст книги "Здравствуй, Артек!"
Автор книги: Ким Селихов
Соавторы: С. Фурин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
О смешном и серьезном
(Из дневника отрядного вожатого)
Над Артеком разразилась гроза. Сначала крупные капли дождя забарабанили по крышам. Затем поток воды обрушился на пионерский городок. В разные стороны разбежались ручьи.
Я вошёл в одну из комнат. В ней никого не было. Впрочем, я ошибся. На кровати лежал кто-то, завёрнутый в одеяло. Сверху подушка.
– Фаргит, это ты? – спросил я.
Ком из простыни и одеяла легонько шелохнулся. Из-под подушки выглянула всклоченная голова Фаргита. Глаза испуганные.
– Что с тобой? Боишься грозы?
– Ага…
Я рассмеялся и обнял его. Так мы просидели до тех пор, пока не выглянуло солнце. Гроза прошла.
Тучи уже висели где-то далеко над морем. Когда я уходил, Фаргит спросил:
– Не расскажете никому?
– Что ты, Фаргит!
Как-то раз наш отряд поехал на экскурсию. Всё шло хорошо, но в конце дня погода испортилась. Началась гроза. Я очень волновался. Ведь в лагере остался дежурить Фаргит.
Когда мы вернулись в лагерь, мне рассказали, что произошло с Фаргитом.
Как только начался дождь и грянул гром, Фаргит спрятался в своей комнате, трясясь от страха, закрыв ладонями уши.
И вдруг туда вбежала Мирида.
– Фаргит, флаг! – закричала она.
– Что? – переспросил Фаргит.
– Флаг сорвало, и трос запутался!
Над Артеком всегда гордо реет флаг. Флаг на мачте – лагерь живёт. Таков закон. А вот сейчас он, намокнув, уныло повис на мачте, оторванный с одной стороны от тросика. Фаргит посмотрел на Мириду и вдруг, ни слова не говоря, бросился из комнаты. Низко нагнувшись, подбежал к мачте, ловко накинул на ноги ремень и полез вверх. Мачта была скользкой. Ветер раскачивал её из стороны в сторону. Но Фаргит упрямо лез вверх. Держась одной рукой за мачту, другой он распутал тросик и ухватился за флаг.
Когда я прибежал в лагерь, флаг трепетал на мачте. Около мачты стояли промокшие до нитки Фаргит и Мирида.
Сенсация
К нам приехал иностранный турист. Весь увешанный фотоаппаратами. Шикарный светло-серый костюм. Остроносые туфли.
– Джон Гарбер, журналист, – представился гость дежурному по лагерю.
– Володя Белкин, пионер, – отрекомендовался председатель совета отряда.
– Очень приятно!
– Мне тоже, – ответил Володя и протянул гостю букет цветов.
– О! Розы! – воскликнул Джон Гарбер. – Дивный аромат! Я очень люблю розы.
Володя пригласил журналиста осмотреть лагерь.
Сначала он изъявил желание побывать в помещениях. Здесь у нас порядок морской. Постели заправлены в струночку. Полы надраены до блеска. В комнате гуляет морской ветер. Красота! Джон Гарбер подошёл к кровати, поднял одеяло, пощупал матрац, а потом плюхнулся на постель.
– О! Мягко! Матрацы – люкс! Сенсация! – воскликнул Джон Гарбер.
– Никакой сенсации… обыкновенные кровати, – пожал плечами Володя.
Потом он решил показать журналисту строительство пионерского стадиона. Услышав о соревновании между отрядами, Джон Гарбер снял очки и уставился на Володю.
– Соревнование? И здесь соревнование! Удивительно!
– Что ж тут удивительного? Почитайте «Пионерскую правду», и вам станет ясно. У нас все дружины соревнуются, – объяснил Володя.
Джон Гарбер подошёл к ребятам, которые клали опорную стенку. Те бросили работу и окружили гостя. Поинтересовались, как доехал.
– Спасибо, хорошо, – ответил он и, достав из кармана горсть мелочи, бросил под ноги ребятам.
Такого нахальства, конечно, никто не ожидал. Керим подскочил к корреспонденту, хотел сказать ему грубость, но сдержался и насмешливо проговорил:
– Вы уронили мелочь…
– Разве? – пробормотал Гарбер.
На тропинке поблескивали брошенные монеты.
На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.
– Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? – щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.
– За «партизанку».
– Ты партизанка?
– Вы не поняли, – рассмеялась Катя. – Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…
– Не понимаю. Девочка – партизанка. Причём тут кукуруза?
– Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.
Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:
– Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.
В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.
– Ты откуда, мальчик?
– Из Калинина, из детского дома.
– О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.
– Я не одинокий, – возразил Коля. – У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.
Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:
– Ты – сирота. Я – сирота. Поедем ко мне жить?
– Это куда же?
– В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.
– Ещё что?
– Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…
На игровой площадке мы встретили Катюшу Остапенко. Внимание Гарбера привлекла медаль на белой кофточке Кати.
– Золотая медаль! Сенсация! За что ты её получила? – щёлкая на ходу фотоаппаратом, стал он расспрашивать девочку.
– За «партизанку».
– Ты партизанка?
– Вы не поняли, – рассмеялась Катя. – Нет, это папа у меня был партизаном, а я медаль за кукурузу получила. Сорт такой, «партизанкой» называется…
– Не понимаю. Девочка – партизанка. Причём тут кукуруза?
– Да нет же, я юннатка и вырастила богатый урожай кукурузы.
Джон Гарбер то ли не понял ничего, то ли не захотел понять и вдруг спросил:
– Хлеб у вас дома каждый день бывает? Вокруг все громко и весело расхохотались.
В это время послышался сигнал горна на обед. Володя пригласил гостя отведать артековские блюда. Тот охотно согласился. Сел он возле Коли Иванова.
– Ты откуда, мальчик?
– Из Калинина, из детского дома.
– О! Ты сирота! Я тоже сирота. Одинокий.
– Я не одинокий, – возразил Коля. – У меня много товарищей. И мама Женя. Воспитательница.
Не обращая внимания на Колины слова, Гарбер вдруг сказал:
– Ты – сирота. Я – сирота. Поедем ко мне жить?
– Это куда же?
– В Америку. Будешь жить в богатой вилле. Я подарю тебе машину и киноаппарат.
– Ещё что?
– Ну, будешь смотреть бокс, бой быков, пить всякие коктейли…
Керим протёр кусочком ваты объектив «Смены» и расхохотался:
– Сен-са-ци-я!
Мечты
Вчера мы вернулись из похода. На Роман-Коше у костра каждый из ребят написал о своих мечтах. Вот первая записка Пауля Конгро из Таллина:
«Хотел бы проводить каникулы на Марсе или на какой-нибудь другой планете, например, на Венере».
Пауль во сне и наяву бредит космическими полётами. А что написал Иненликей? Посмотрим.
«Хочу строить плотину между Чукоткой и Аляской. Хочу видеть тундру вечнозелёной, как Артек».
Записка председателя совета отряда Володи Белкина:
«Интересно приехать в Артек в 2022 году. К тому времени у меня вырастет длинная бородища. Выстроится лагерь. Замрёт строй. И мы, пионеры 60-х годов будем принимать в день столетия пионерской организации рапорт. А потом на склонах гор, на берегу моря вспыхнут сто костров. Вот будет здорово!»
Мирида писала:
«Моя мечта – стать хорошей альпинисткой. Хочу, чтобы на всех горных вершинах мира пионеры установили бюст Ильича».
А в Колиной записке я прочитал:
«Пусть все хорошие люди мира будут счастливы. Это моя мечта».
Потерянный занавес и курточка
Урхе приехал в Артек из Финляндии, Джимми-из Англии. В начале смены Джимми вёл себя довольно странно. Сторонился товарищей, любил в одиночестве бродить у моря.
Однажды я пошёл следом за ним. Джимми бродил по берегу, останавливался в задумчивости, оглядывался по сторонам.
– Ты потерял что-нибудь, Джимми? – окликнул я его.
Мальчик смутился, щёки его вспыхнули, он замотал головой.
– Ничего я не терял…
– Так, может быть, ты камешки собираешь?
– Нет… Я ищу… занавес.
– Какой занавес? – не понял я. – Здесь ваша граница?
– Да, здесь.
– Самая последняя граница?
– Конечно. Нейтральные воды, а там – Турция.
– Так. Граница, – вслух размышлял Джимми. – А где же занавес?
– Какой? – во второй раз переспросил я.
– Железный! – выпалил Джимми.
Я не мог сдержать улыбки. Так вот в чём дело!
– Джимми, ты можешь искать этот занавес еще тридцать дней. Заранее предупреждаю: ни здесь, ни в другом месте – нигде ты не найдёшь никакого занавеса – ни железного, ни каменного…
– Но нам говорили…
– Что говорили?
– Нам говорили, и я читал, что, как только люди попадают в Россию, их сразу отправляют за железный занавес.
– Ну и как?
Джимми молчал.
* * *
…У маленького, молчаливого Урхе заболели зубы. Придётся везти его в больницу. Когда Урхе об этом узнал, он категорически отказался:
– Не поеду.
– Почему?
– Не хочу. У меня уже не болит… А сам при этом так и морщился.
– Не будь девчонкой, Урхе. Едем.
Чуть ли не силой удалось затащить его в «Победу». Нас приняли без очереди. Зубной врач осмотрел Урхе.
– Один удалить. Три запломбировать. Врач ласково улыбался. Урхе хмурился. Несколько дней я ездил вместе с мальчиком в Ялту. Наконец лечение было закончено. Мы вместе с Урхе сели в машину.
– Отчего ты такой кислый, Урхе? – спросил я. – Может быть, жаль старого зуба?
Урхе мрачно молчал. Когда машина тронулась, из больницы выбежала медсестра. Она махала нам курткой. Только сейчас я заметил, что на Урхе не было его куртки с молнией. Пришлось остановиться.
– Мальчик, ты оставил куртку? – спросила медсестра.
– Нет, это не моя куртка…
– Как не твоя? – удивился я.
– Не моя. Я оставил её для врача. У меня нет марок…
После этих слов я взял у медсестры куртку. Ехали молча. «Как объяснить ему, что всё это делается у нас бесплатно?» – думал я. Машина остановилась у ворот лагеря. Мы вышли.
– Урхе, возьми свою куртку и носи её на здоровье. У нас за лечение денег не берут.
– Не берут?
– Нет.
– Странно, – задумчиво ответил Урхе. Джимми и Урхе! Сколько ещё открытий сделаете вы в Артеке за смену?
Медаль
Стасик лежал на кровати в изоляторе. За окном бушевала настоящая буря, отголоски которой доносились и сюда, в тихую комнату. Шум на стадионе то затихал, то вновь поднимался с новой силой, чем-то напоминая морской прилив. Вот послышался дружный радостный крик:
– Так, кому-то два очка… – вслух проговорил Стасик.
Он придвинулся к окну, превозмогая боль в ноге, и крикнул:
– Ребята-а-а!
Но разве найдутся в лагере такие чудаки, которые не пошли на финальную встречу спортивного клуба «Олимпия». Стасик считался лучшим центром баскетбольной команды. Рослый, выносливый, хорошо владеющий броском, – эти качества ценил в юном игроке его тренер. И вот надо же, накануне финала Стасик вывихнул ногу! Полез на дерево и сорвался.
– Ребята-а-а! – ещё раз позвал Стасик, но никто не откликнулся. Слышно было только, как гудят пчёлы над клумбой. И вдруг в кустах что-то зашуршало. Показался горн. Затем голова Петьки-горниста.
– Чего тебе?
– Счёт, счёт какой? – набросился на него Стасик.
– 50:52.
– В чью?
– Не в вашу.
– Врёшь!
– Вот ещё! Проигрывают ваши…
– А сколько времени осталось?
– Пустяки…
Стасик нахмурился и повернулся к стене. За окном в последний раз ахнул стадион и замер. Игра кончилась.
– Ну вот и поражение. Всё из-за меня… Петька протрубил в горн. Отряды возвращались в лагеря…
Стасик очнулся от громких криков:
– Проснись!
Вокруг кровати стояла вся боевая команда.
– Да не сплю я, ребята… Зло берёт.
– Чего расстроился? Кубок-то наш! Вот он! – сказал Коля Осинцов, заменивший центрального.
– Наш?!
И тут началось. Рассказывали о финале все вместе, перебивая друг друга.
– До конца – меньше минуты. Понимаешь? Разрыв – в два очка. Два очка. Мы атакуем. Кто-то, из ребят…
– Белкин!
– Да, Белкин с ходу закидывает мяч в корзину.
– 52:52!
– И снова атакуем мы. Остаётся пятнадцять, десять, пять секунд… И тут – штрафной бросок. Если ничья – кубок их. Если забросим хотя бы раз – наша победа. И, как видишь, забросили!
– А это тебе! – сказал Володя и протянул Стасику маленькую коробочку.
Когда вечером врач снова зашел к Стасику, он застал его спящим. На тумбочке рядом с книгой «Алые майки» лежала в маленькой коробочке золотая медаль чемпиона Артека. Врач улыбнулся и на цыпочках вышел. Пусть спит спокойно новый чемпион.
«Невыполненное» поручение
До встречи оставалось полчаса. Всё, кажется, было в порядке. Костёр сложен, приготовлено приветствие в стихах, подарки… Но Белкин Володя беспокоился: его подвели художники – Витя Курочкин и Серёжа Гусев. На поляне около костра должен был висеть лозунг «Добро пожаловать!» Но его не было.
– Подвела «птичья команда», – сердился Володя.
– Да они же здесь всё утро копались, нам меша ли, – сказала Нина Свиридова, ещё раз проверяя костёр.
– Копались и докопались. Лозунга нет и художников нет.
В это время дозорные подали условный сигнал:
– Гости едут!
У ворот лагеря остановилась машина. Приехали наши друзья – рабочие из передовой бригады строителей. Пионеры пошли показывать строителям лагерь, учебно-опытное хозяйство, стадион. А когда начало смеркаться, все собрались у костра, на берегу моря.
Бригадир Александр Алексеевич Зайцев сказал:
– Сегодня у меня и моих друзей по бригаде день особенный, так сказать.
Он кашлянул и уже громче продолжал:
– На стройке мы заслужили право называться бригадой коммунистического труда. Это во-первых. Ну, а во-вторых, мы сегодня вместе с вами.
Ребята долго хлопали бригадиру. – Чуть было не забыл. Большое вам спасибо, ребята. И не только за тёплую встречу, но и за ваш сюрприз.
Володя и Нина переглянулись. Что за сюрприз?
– Прихожу я домой, а на столе букет роз и открытка поздравительная. Не ожидал. Когда встретился с друзьями, те рассказали, что в каждом доме их ждал букет и открытка. Рабочее вам спасибо за внимание.
Тут ребята захлопали что было сил. А Керим Садыков подмигнул Володе: «Молодец, мол, здорово придумал».
Володя хлопал вместе со всеми. Наступила тишина. Слышно даже, как потрескивают сучья. И вдруг-высоко в небе, между двух кипарисов вспыхнули огни слов: «Слава Коммунистическому труду!»
Лозунг горел ярко. Ярче звёзд на небе.
Володя заметил, как две тени нырнули из кустов в гущу ребят. «И где они столько лампочек и роз раздобыли?» – подумал Володя…
А праздник продолжался.
Четыре письма другу
Письмо первое
Я обещал тебе писать каждый день. Но в Артеке совсем нет свободного времени. Ни минутки. То соревнование, то концерт, то море. Несколько раз начинал писать и бросал. А сегодня особый день. Наш отряд поднялся на Аю-Даг. Я дежурный. Все спят. А я пишу тебе. Сегодня Боб показал класс кашевара. Он так и заявил:
– Каша – это моя стихия. Раз-два и готово.
Так оно и получилось. Пока Боб зевал по сторонам, каша изрядно подгорела. Вышло довольно противное варево, и мы глотали его просто из жалости к Бобу. Его блюдо так и прозвали: «каша а ля Боб по-калифорнийски». Постой, я ведь забыл познакомить тебя с Бобом. Он приехал из Америки. Живёт в городе Удсайд, штат Калифорния.
Боб в общем неплохой парень. Ловко прыгает, хорошо плавает, весёлый. Но какой-то странный. Однажды он захворал, и врач положил его в изолятор. Аппендицит. Мы, конечно, каждый день навещали его, подарки приносили, книжки читали ему, чтоб не скучал. Петька рассказал Бобу, как он с его аквалангом в море ловил ракушек.
– Если б разрешали заплывать дальше, я бы, знаешь, сколько их наловил! – говорил Петька.
Боб внимательно слушал. И вдруг нахмурился. Что-то стал в уме подсчитывать. А потом вдруг спрашивает:
– Сколько же ты мне заплатишь за то, что пользовался моим аквалангом?
– Что, что??? Заплатишь? Кому это за-запла-тишь? (Когда Петька волнуется, он заикается).
– Если я возьму с тебя один доллар за пять сеансов, то через несколько дней у меня будет неплохой бизнес, – невозмутимо отвечает Боб.
Петька молчал. И мы тоже все глупо молчали. Растерялись, понимаешь. Попрощавшись с Бобом, мы пошли на море. Акваланг Боба лежал на берегу. Но мы к нему не притронулись.
Вскоре Боб поправился. Мы пошли с ним на почту, и он отправил телеграмму: «Операция прошла успешно. Сэкономил 10 долларов. Роберт». Я долго ломал голову – никак не мог понять, на чём сэкономил Боб. А потом догадался: ведь у них за то, что тебя в больнице лечат, нужно платить. У Боба такая привычка: прежде всего он спрашивает: «А сколько это будет стоить?»
Однажды были у нас соревнования по лёгкой атлетике. Я судил. Так вот, перед стартом на стометровку подходит ко мне Боб и спрашивает:
– Ты мне друг?
– Ну, предположим…
– Хочешь сделать мне приятное?
– Почему бы нет…
– Тогда устрой мне первое место!
Слыхал ты, Димка, что-нибудь подобное? Я просто глаза на него вытаращил:
– Как же я тебе его устрою? Прибеги первым – вот и всё.
– Пойми же, – настаивает Боб, – мне нужна золотая медаль! Только золотая.
– Зачем? – удивился я.
– Приеду домой, сдам медаль, получу доллары. Бизнес!
– Ясно, – ответил я. – Только учти, Боб, долларов за медаль ты не получишь. Ведь артековская медаль не из золота, а всего позолоченная…
Если бы ты видел лицо Боба в эту минуту! На старт он не вышел. Отказался.
Димка, а знаешь, как у нас интересно в лагере! Утром после сна – зарядка. Её мы делаем у моря или иногда прямо на крыше нашего здания. Оно красивое и лёгкое, как перышко. И всё солнцем освещенное. Боб тоже любит зарядку. А вот заставить его убирать постель очень трудно.
– Ты же дома убираешь? – спросил его как-то раз Петька.
А он даже возмутился:
– У нас, – говорит, – есть прислуга для этого. Но Петька тут уж не растерялся:
– А в Артеке нет прислуги. Сегодня я дежурный и отвечаю за порядок. Чтобы через пять минут убрал постель!
Боб вздохнул, но послушался. У нас даже принцесса Лаоса постель застилает. И как старается! Вижу, ты смеёшься… Честное пионерское, у нас живёт самая настоящая принцесса. Да, ещё одну смешную историю о Бобе вспомнил.
Узнал он, что к нам приехал кинорежиссёр, фильм об Артеке ставить. Подошёл Боб к режиссёру, улыбается так нежно: – Я слышал, в вашем фильме есть роль американского мальчика?
– Верно!
– И что там есть сцена драки?
– Есть.
– Могу предложить свои услуги! Три года боксирую. Когда приступим?
– Хоть сейчас! – ответил режиссёр.
– А сколько вы будете платить мне долларов в час? По договору? Наличными?
Режиссёр расхохотался, а потом говорит:
– Долларов у меня нет. Сделка не состоится. Но можешь, Боб, быть спокоен – теперь эта сцена у меня получится.
После этого случая Боб сказал мне:
– Не уважают у вас «бизнес». Я не возражал.
Димка, уже начинает светать. Костёр погас. Скоро меня сменят. Спать как хочется! Спокойной ночи!
Володя.
Письмо второе
Привет из Артека!
Димка! Если бы ты знал, как здорово закончился наш поход на Аю-Даг. В Артеке много интересных традиций. Расскажу тебе об одной из них. Возле старого развесистого дуба собираются пионеры. Каждый пишет письмо неизвестному другу, который приедет на следующую смену в Артек. Письмо кладёт в дупло старого дуба.
Я писал письмо с двумя алжирскими ребятами – Андре и Ребе. Они замечательные парни! Андре весёлый, разговорчивый, а Ребе, наоборот, не любит болтать. Однажды мы лежали на пляже и загорали. На ноге Ребе я заметил большой розовый шрам.
– Что это у тебя? – спросил я.
А он вздохнул и тихо так говорит:
– Пустяки… Задело осколком.
И умолк. А потом, когда мы стали камешки в море бросать, Ребе неожиданно заговорил:
– Я из Мессила. Есть в Алжире такой маленький тихий городок. Там жили мы с папой и мамой. Отец у меня был сильный и красивый. А когда играл на гитаре и пел, все соседи собирались. Когда война началась, папа ушёл из дому. К партизанам. Через несколько месяцев к нам пришёл его товарищ. Он сказал, что отец погиб. Потом французские самолёты начали бомбить наш город. Тогда мы вместе с партизанами ушли в горы. Три недели карабкались по горам. Но и здесь нас нашли. Стреляли в нас из пулемётов, французские самолёты бомбили нас. Тогда меня и ранило. Осколок попал в ногу…
А теперь, Димка, я расскажу тебе о втором своём друге – Андре.
Андре Салем Аллег – президент нашего совета четвёртого лагеря. Если бы ты только знал, сколько пришлось страдать нашему Андре. Узнали мы об этом совсем неожиданно. На «костре знакомств» первой рассказывала о себе Зденка Шмигова из Чехословакии. Живёт она в Праге, на Градчанах. Шустрая, бойкая. Прежде чем говорить о себе, она всех заставила хором спеть «Танцуй-танцуй». А потом сказала:
– Учусь я в 6 классе. Наш отряд дружит с бригадой шахтёров. Бригадир у них – Заремба.
– Заремба? – воскликнул Андре, сидевший рядом со Зденкой.
– Да, Заремба!
– Не может быть! Не может быть! Какое совпадение! – Андре был очень взволнован. Он рассказал нам:
– Меня не было бы в Артеке, если б не Заремба. Я никогда не видел этого человека. Но мне кажется, что у него добрые глаза и большие сильные руки… Мой отец журналист. За то, что он писал правду, его посадили в тюрьму. Там его каждый день били. Когда отца бросили за решётку, мы остались совсем без денег. Даже хлеба у нас не было. И вот однажды из комитета солидарности пришли деньги. Мы узнали, что эти деньги послал нам шахтёр Заремба и его друзья из Чехословакии…
Димка! В тот вечер у костра, крепко взявшись за руки, мы поклялись всегда дружить и помогать друг другу.
И вот мы написали все втроём коротенькое письмецо. Каждый из нас написал о своём заветном желании. Андре написал: «Хочу, чтобы мой отец убежал из тюрьмы».
Ребе: «Хочу, чтобы моя родина была свободной».
А я написал: «Хочу, чтобы в Алжире был пионерский лагерь Артек».
Свое письмецо мы положили в дупло старого дуба. Интересно, кто его прочитает!
Володя.
