Текст книги "Смертельные клятвы (ЛП)"

Автор книги: Киа Кэррингтон-Рассел

Соавторы: Т. Л. Смит
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Скажи мне, любимая, твоя вторая половинка уже знает обо мне?

Искренне,

Твой книжный бойфренд.

Дорогая мисс Риччи.

Ты еще этого не знаешь, но ты будешь моей женой.

Искренне,

Твой будущий муж

Глава 1

Райя

Четырнадцать лет назад

Я еле волочу ноги по булыжникам. Жарко. И я имею в виду не то «жарко», где прохладный-ветерок-обдувает-мою-майку. А чертову жару. В Риме в сентябре уже должно было начаться похолодание, но вот мы здесь, и мне хотелось бы сорвать с себя одежду. Вот только отец вполне может убить меня за это, даже если его сейчас нет рядом.

Он, конечно, узнает об этом.

Так и бывает, когда у тебя связи – повсюду.

Я прохожу мимо ресторанов, люди кивают мне и быстро отводят взгляд.

Мне всего шестнадцать, но все они знают, кто я. Это в их интересах, было бы глупо не знать. Моя сестра смеется, сбрасывает туфли и мчится вперед, не беспокоясь ни о гневе нашего отца, ни о том, как на нас смотрят и как нам следует себя вести. Она на три года младше меня и несколько свободолюбива. Не сомневаюсь, когда ей исполнится шестнадцать, она составит мне конкуренцию, тратя деньги Papa (прим. пер. Отец).

Я оборачиваюсь на Марко, который, по сути, наш телохранитель, столько сколько я себя помню. Он качает головой, но пытается скрыть ухмылку. Сестра хочет еще раз вместе увидеть Колизей, прежде чем я уеду. При мысли о билете в один конец до Нью-Йорка, которым я воспользуюсь всего через несколько часов, в животе порхают бабочки от возбужденной энергии. Кто я такая, чтобы отказывать своей младшей сестренке еще в одной прогулке, прежде чем я уеду? Это также даст мне время в последний раз попрощаться с друзьями.

– Райя! – вокруг нас ходят туристы, когда Хани выкрикивает мое имя.

Ее легко заметить даже среди толпы из-за ярко-розового платья и болтающихся в руках туфель. Мы резко контрастируем: я в сандалях, мешковатых джинсах и укороченной футболке. Черт возьми, стоило надеть платье, было бы намного легче.

– Не хочу, чтобы ты уезжала, – Хани подбегает ко мне, руками обвивая мою талию, и я неловко глажу ее по спине в ответ на объятия.

У Хани длинные волосы каштанового цвета – она похожа на свою мать, мою мачеху, – тогда как мои – почти карамельного цвета.

Я собираюсь жить с мамой, что не радует моего отца. Но ощущаю, что здесь я не могу по-настоящему жить.

Знаю, что это не единственная причина.

Я не могу жить под постоянным наблюдением.

Здесь за мной постоянно следят.

Ненавижу это.

Хочу сбежать.

Хочу поцеловать незнакомого парня.

Хочу, чтобы ко мне прикасались, без опаски, что кто-то из людей отца пристрелит беднягу за то, что он дотронулся до меня.

Хочу всего этого.

Хочу свободы.

И все же, то, что я покидаю Хани, разбивает мое сердце на части. Я люблю ее. Да, она может раздражать, как и любая другая младшая сестра. Но сколько себя помню, каждую ночь, я читала ей книгу и укладывала спать.

Кто теперь будет ей читать?

Ее мать пьет – очень много.

Наш отец… всегда занят.

Так что были только она и я против всего мира.

Было весело.

Но я хочу сбежать.

Нет, мне так отчаянно нужно сбежать, что я готова рвать собственные волосы. Но как объяснить это тринадцатилетке?

– Уверена, что ты и Papa приедете ко мне в Нью-Йорк в гости, и я тоже буду приезжать сюда, – говорю, пытаясь ее успокоить.

Она высокая, почти с меня ростом.

Ее мать была супермоделью, которую Papa встретил на Неделе моды в Милане. Она увидела его власть и деньги, и этого было более чем достаточно, чтобы остаться. Родила ему ребенка, надеясь, что это будет мальчик, но вместо этого родилась Хани. Прекрасная Хани. Единственный способ понять, что мы сестры, – наши глаза серебристого цвета – почти кошачьи по форме.

Марко отстаёт, пока мы пробираемся сквозь остатки толпы. Я сразу замечаю Энджел. Она машет мне, но меня останавливают двое мужчин позади нее. Они выглядят старше, не наши ровесники, по крайней мере, мне так кажется. Но возможно, не настолько взрослые, как мужчины, которые окружают моего отца и смотрят на меня так, что мне становится крайне неловко.

– Райя, поторопись. У меня есть для тебя выпивка, – кричит она через толпу, не заботясь о том, что они могут подумать.

Я смотрю через плечо на Марко, который качает головой, но не говорит ничего, что могло бы меня остановить.

Я отстраняюсь от Хани и смотрю вниз.

– Иди и оставайся с Марко. Я ненадолго. Должна попрощаться.

Она послушно кивает и смотрит через мое плечо, интересуясь мужчинами.

– Иди, – снова подбадриваю я, и она, смеясь, уходит.

Определенно, ее любопытство огорчит Papa.

Я направляюсь к Энджел. От неё пахнет свежим бельем. Мне всегда нравился этот аромат, потому что он кажется почти домашним. Наше белье никогда не имело аромата. Как будто это заговор мачехи, чтобы в нашем доме не было ничего уютного.

– Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь в Нью-Йорк, – произносит Энджел, крепко обнимая меня.

Я стараюсь вырваться из её крепких объятий, пытаясь сделать глубокий вдох. Я тоже буду скучать по ней. Но на мой взгляд, уже слишком много объятий для одного дня.

– Нью-Йорк? – говорит кто-то позади нее.

Она отстраняется, но держит меня за руки. Я смотрю через ее плечо на двух парней, оба симпатичные. Но на одном из них – на том, что смотрит на меня почти с ненавистью, – мой взгляд задерживается.

– Это Крю и его брат Доминик, – Энджел указывает рукой в их сторону, – Друзья семьи, – говорит она, закатывая глаза, – Игнорируй их. Они видели, как я ускользала с вечеринки мамы, и настояли на том, чтобы пойти со мной, иначе рассказали бы ей, что я стащила это.

Она достает бутылку вина с улыбкой Чеширского кота.

– И это, – говорит Энджел, указывая на маленькую бутылку виски, засунутую между ее грудями. После чего притягивает меня к себе, чтобы еще раз обнять.

Во время объятия она передает мне бутылку, и я оглядываюсь через плечо, чтобы удостовериться, что Марко не смотрит, прежде чем выпить половину. Доминик присвистывает, прежде чем сделать шаг вперед и обнять Энджел. Я свыклась с жжением в горле, но я в замешательстве. Она не рассказывала мне о новом парне.

– Доминик, прекрати, – говорит Энджел, прежде чем с радостью берет бутылку и отмахивается от него, чтобы сделать глоток.

– Я помню, как на днях ты называла меня Богом.

Я удивленно вздыхаю.

Щеки Энджел краснеют, и она протягивает мне бутылку вина, наклоняясь ближе, как будто им нужно запить виски.

– Не осуждай. Мне было грустно, что ты уезжаешь. А он был рядом.

– Ты лишилась с ним девственности? – спрашиваю я, открывая бутылку вина и делая глоток.

– Ага, – отвечает он, очевидно, подслушивая нас.

– Райя, – оборачиваюсь и вижу, что Марко прижимает к себе Хани.

Она устала. Клянусь, иногда она до сих пор напоминает мне ребенка.

– Я еще не готова уходить, – говорю я ему.

– Твой отец… – начал он, но я перебиваю его.

– Ничего не сделает. Вернусь позже.

Марко бросает взгляд на бутылку, которая все еще у меня в руке.

– Я вернусь за тобой. Это все, на что я согласен, – говорит он.

Я киваю и дарю ему свою болезненно-сладкую улыбку. Ту, которая, кажется, ему не слишком нравится, но она всегда работает на Хани. Марко, по сути, наш дядя, но не по крови, а по браку. Мы любим его, но он всегда слушает приказы от Papa. Бывают случаи, когда он даёт мне кусочек свободы, но это бывает не часто.

Я смотрю, как они уходят, и чувствую, как кто-то подходит ко мне.

– Ты принцесса или кто-то вроде того? – я даже не поворачиваюсь к нему. Ранее он смотрел на меня так, будто у меня есть вторая голова. Или будто злился на меня. Вместо этого я качаю головой и сосредотачиваюсь на Марко и Хани, которые исчезают в толпе.

– Я оставляю должность принцессы и уезжаю, – говорю я, поднося бутылку к губам и выпивая столько, сколько могу.

– Вау! Только то, что ты больше не принцесса, не означает, что тебе стоит доверять нам, – говорит он.

Я убираю бутылку от губ.

– Доверять вам? – наконец проворачиваясь к нему, спрашиваю я. Его кожа загорелая, черная рубашка обтягивает тело – вероятно, от жары, – а брови нахмурены, пока он просто стоит и позволяет мне разглядывать его. Крю ничего не говорит, просто облизывает губы. Кажется, я делаю то же самое, наблюдая за тем, как его темные глаза опускаются к моим губам. В этом взгляде есть тихая напряженность. И, могу поспорить, его дыхание стало тяжелее.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Крю.

– Шестнадцать, – отвечаю.

Он качает головой и отступает назад.

– Почему… – Крю смотрит через плечо на Энджел и Доминика, которые целуются, он держит ее, а она ногами обвивает его талию.

Хорошо, видимо я сама по себе.

– Ты уезжаешь? – спрашивает он.

Не знаю почему, но каждый волосок на моем теле встает дыбом. Кажется, что за этим стоит скрытый вопрос, но я все равно отвечаю.

– Да.

– Почему? – Крю забирает у меня бутылку вина, подносит ее к губам и делает глоток. Он предлагает ее мне обратно, и когда это делает, наши пальцы соприкасаются.

Бабочки летают в моем животе. Какого хрена?! Поэтому я поднимаю бутылку и делаю глоток, надеясь заглушить их.

Не думаю, что когда-нибудь снова увижу этого мужчину, поэтому нет смысла ощущать какое-либо сексуальное влечение к нему.

– Буду жить с мамой. А тебе сколько лет? – спрашиваю я, и Крю ухмыляется.

– Девятнадцать, – он смотрит на своего брата, когда Энджел выкрикивает имя Доминика и дает ему пощечину. Они все еще хихикают и целуются.

– Сколько лет твоему брату? – мои глаза не следят за его взглядом. Вместо этого прослеживаю линию его челюсти, небольшую щетину, и мне становится интересно, такая ли она острая, как кажется.

– Почти восемнадцать.

Ладно, он ненамного старше Энджел. Крю снова смотрит на меня.

– Что планируешь делать в Нью-Йорке?

– Собираюсь не позволять отцу устраивать мне свадьбу. Именно поэтому я уезжаю, – отвечаю я, отводя взгляд. Он не сможет заставить меня выйти замуж за кого-либо, если меня здесь не будет. По сути, это продажа права собственности на мою свободу, а я не готова к этому.

– Хм, – его единственный ответ.

– А ты? Тебе суждено на ком-то жениться? – саркастически спрашиваю я.

– Если это будет мой выбор.

– Везет тебе, – ворчу я.

– Я бы так не сказал, – Крю ухмыляется.

– Почему? – спрашиваю я, увлекаясь этим разговором.

– Потому что та, на ком мне предстоит жениться, сбегает в Нью-Йорк.

Бутылка вина в моей руке кажется обжигающе горячей, и мне хочется уронить ее, чтобы облегчить жжение.

Он только что сказал то, что я думаю?

Нет.

– Немного ошарашена? – спрашивает Крю, – Решил, что должен увидеть свою невесту.

Он поворачивается и уходит, а я стою в замешательстве и медленно качаю головой.

Мне сказали, что нашли жениха, поэтому я разработала план побега.

Сбежать.

Чтобы быть свободной.

Крю должен был стать моим мужем, когда мне исполнится восемнадцать.

Именно этот мужчина, который сейчас уходит от меня.

– Стой! – кричу ему вслед.

Он останавливается, и когда оглядывается назад, я переосмысливаю свое решение уехать. Должна ли я остаться? Насколько плохо было бы выйти замуж за такого, как он?

Не знаю, что думать.

– Почему ты хотел увидеть меня? – спрашиваю я.

Его руки скользят в карманы темных джинсов, я подхожу ближе и встаю рядом с ним.

– Если бы у тебя был выбор, ты бы женился? – задаю я вопрос.

Он отвечает быстро и непреклонно.

– Да. Так сделал мой отец, а до этого его.

Это означает, что Крю следующий на очереди.

А его семья?

Я слышала ужасные истории.

Мой отец обладает властью, но его семья… ну, они не играют. И, похоже, я собираюсь нарушить семейные традиции. Брак с Монти. Вот почему отец надеялся на сына. Его поколение избежало этого. Но, думаю, сейчас не тот случай.

– Разве ты не хочешь влюбиться? Не хочешь, чтобы тебя не вынуждали жениться на ком-то, кого ты не выбирал? – спрашиваю я, озадаченная его ответом на мой предыдущий вопрос.

– Может ты и можешь убежать, но я не могу.

Его взгляд скользит по брату, прежде чем вернуться ко мне.

– Если я не женюсь к тридцати четырем годам, я приеду и найду тебя, принцесса.

Его слова застают меня врасплох.

– А если я буду замужем?

– Мне будет жаль твоего мужа, – он ухмыляется, а затем уходит.

Глава 2

Райя

Настоящее время

Дорогая мисс Риччи

Ты еще этого не знаешь, но ты будешь моей женой.

Искренне,

Твой будущий муж

– Тридцать. Боже мой, Райя, тридцать.

Моника обнимает меня за шею. Молния на моем платье наполовину застегнута, а из-за Моники мне трудно застегнуть ее полностью. Издаю расстроенный вздох, который, вероятно, вызван тем, что мне трудно справиться с платьем. Но мои мысли постоянно возвращаются к полученному ранее письму. Оно пришло с незнакомого мне адреса электронной почты, и я сразу же, как только его увидела, отправила в корзину. Сегодня не тот вечер, чтобы беспокоиться о случайных письмах, скорее всего, это просто очередная уловка мошенников.

– Знаю. А теперь, пожалуйста, отпусти меня, чтобы я могла одеться, – я фыркаю и хлопаю ее по обнаженной спине.

Монику это не волновало – нагота для нее равносильна одежде. Количество раз, когда я приходила к ней домой, и она светила голой задницей, просто безумное. По крайней мере, в этот раз, к счастью, на ней лифчик и трусики. Она также знает, что я ненавижу привязанность, но ей самой она всегда нужна.

– Я просто взволнована, а ты выглядишь великолепно.

Моника наконец отстраняется и хлопает в ладоши. Я застегиваю свое бирюзовое платье, и у меня такое ощущение, что ее волнение больше связано с платьем, чем со мной. Ее груди подпрыгивают, едва удерживаемые шелковистым бронзовым бюстгальтером, когда она издает еще один пронзительный звук. Моника намерена надеть платье с глубоким вырезом, которое идеально подойдет ее фигуре, а это означает, что она сможет, если захочет, заполучить любого мужчину, которого пожелает. За время нашей дружбы я наблюдала, как такое происходило множество раз.

Как бы там ни было мое платье слегка другое. Бирюзовый цвет – отличается от черного, который я обычно ношу по любому поводу, от работы до общественных собраний и свиданий, – дополняет мою загорелую кожу и цвет глаз, который настолько близок к серебристому, насколько это возможно. Я влюбилась в это платье с первого взгляда только благодаря тому, что продавец-консультант в Macy's умоляла меня примерить его. И вот она я, выхожу из своей зоны комфорта и одеваю что-то несвойственное мне. Наверное, потому что тридцатилетие – это новый этап и все такое.

– Спасибо, хотя, возможно, мне следовало надеть черное. Знаешь, в память об окончании второго десятка, – говорю ей, – Как на тех фотосессиях, где все выглядят, как на похоронах.

– Брось, эти сучки не понимают, что тридцать – потрясающий возраст. Тебе становится похуй на все намного больше, чем в двадцать с лишним, – она тянется к своему красному платью и надевает его, небрежно выбрасывая лифчик, – Кто-нибудь из твоей семьи придет?

– Нет. Хотя старая подруга собиралась приехать. Я не видела ее с шестнадцати лет, – я улыбаюсь. После стольких лет я буду очень рада увидеть Энджел, но не могу избавиться от чувства вины за то, что не возвращалась домой целых четырнадцать лет, – Я съезжу к ним. Просто, как только закончила колледж и начала работать, я ни разу не останавливалась, – говорю ей, но она уже, итак, знает эти факты.

– Они и сами всегда могут навестить тебя, – отвечает Моника, выжидающе поворачиваясь, чтобы я застегнула молнию на ее платье, – А теперь давай выберемся в тот зал, полный людей, которые тебя любят, и развлечемся! Ты обещала мне, что сегодня раскрепостишься.

Она говорит «раскрепостишься», слегка шаркая ногами, в том, что, как мне кажется, должно быть танцем.

И я знаю, что мне от нее не отделаться. Я пришла прямо из офиса и быстро переоделась в задней комнате отеля, где начинается вечеринка по случаю моего дня рождения. И я знаю, что Моника будет таскать меня черт знает в какие клубы.

Надеваю черные туфли и осматриваю себя в маленьком зеркале. Не знаю, должна ли я выглядеть как-то иначе в тридцать, но выгляжу охуительно горячо. Уже не помню, когда в последний раз отрывалась по полной, но сегодня, похоже, именно такая ночь. Возможно, даже подцеплю мужчину. Прошло довольно много времени, и у меня определенно появилось желание, которое нужно утолить.

Следую за Моникой через дверь, и тут же раздаются громкие крики и пение «С Днем Рождения». Осознаю, что большинство людей здесь сразу после работы. Неловко принимаю объятия и поцелуи в щеку, пока иду через переполненную комнату. Моника уже впереди меня, спешит за бутылками шампанского и дает мне столь необходимый эликсир, чтобы я чувствовала себя менее неловко под таким вниманием. Я никогда не любила праздновать дни рождения, но, знаете, тридцать лет и все такое, у меня не было особого выбора.

Начинаю непринужденную беседу с одним из моих коллег по поводу нашего недавнего дела.

– Я просто не представляю, как ты это делаешь, – совершенно озадаченно говорит один из стажеров.

– Это потому, что она одна из лучших, – говорит мой босс, вмешиваясь в наш разговор. Я работаю на него с момента окончания колледжа.

Делаю небольшой глоток шампанского.

– Статистика за последние четыре года ясно показывает, что я самая лучшая в нашей фирме.

– Юрист? – спрашивает кто-то позади меня. Слышу сильный акцент, прежде чем обернуться, и я ошеломлена, когда вижу говорящего. Мои ноги не хотят двигаться, а белый шум вокруг меня исчезает.

Он здесь.

Мое сердце замирает.

Блядь, он действительно здесь.

Не думала, что Крю сдержит свои слова, сказанные так давно. По правде говоря, я совсем забыла об этом до сегодняшнего дня. Конечно, он здесь не для этого. Но вот он стоит и выглядит лучше, чем когда-либо. Его когда-то чистая кожа, теперь покрыта татуировками, которые выглядывают из-под воротника и поднимаются по шее. Такой уверенный в себе, что хочется отвести взгляд. Но я всю жизнь имела дело с сильными мужчинами и стала невосприимчива даже к таким, как он.

Он поэтому здесь?

Какая ещё может быть причина?

Я в смятении, однако с множеством глаз, устремленных на нас, я быстро подавляю все дальнейшие мысли. Черт возьми, это тяжело, когда Крю выглядит вот так. Почти каждая женщина сейчас смотрит в нашу сторону.

– Крю, – говорю я, улыбаясь. Его темные глаза опускаются к моим губам при звуке его имени, сорвавшегося с них.

– Принцесса, – отвечает он, но так отстранённо, словно его заставили быть здесь.

Что меня смущает еще больше.

– Я не знаю, что сказать, – говорю я ему, заправляя прядь волос за ухо, в то время как другой рукой слишком сильно сжимаю бокал.

– С днем ​​рождения, – говорит он, – Я не очень-то люблю извиняться, поэтому не буду беспокоиться о том, что собираюсь сделать.

Моя фальшивая улыбка гаснет.

Собирается сделать? Что он имеет в виду?

А потом я понимаю. Когда он лезет во внутренний карман своего пиджака, я вижу блеск пистолета еще до того, как он его схватит.

Все происходит словно в замедленной съемке.

Я не знаю, что делать, и мое тело кажется застыло.

Много лет назад я уехала из Италии, чтобы оградить себя от насилия, окружающего меня.

И все же, спустя столько лет, оно снова здесь. Прямо передо мной.

Крю собирается убить меня?

Вот только его взгляд больше не на мне, а его рука теперь лежит на пистолете. В задней комнате ресторана, примыкающего к отелю, толпится не более двадцати человек. Я с ужасом смотрю, как он вытаскивает пистолет из кобуры. И, прежде чем успеваю задать хоть один вопрос, он стреляет.

Я вздрагиваю от этого звука, и его взгляд снова возвращается ко мне. Кто-то кричит – вообще-то многие кричат – а он засовывает пистолет обратно в кобуру, его взгляд непроницаем. А потом он ухмыляется – на самом деле, блядь, ухмыляется – совершенно не заботясь о том, что только что сделал.

– Я очень скоро увижу тебя, принцесса.

Он поворачивается и небрежно выходит, двое мужчин следуют за ним. Мои ноги дрожат, а сердце колотится, хотя я бы никогда не позволила ему этого увидеть. Жду, пока он уйдет, прежде чем осмелюсь посмотреть куда-нибудь еще, словно нахожусь в состоянии повышенной готовности и наблюдаю за тем, как хищник покидает окрестности.

Что Крю делает здесь, в Нью-Йорке?

И в кого, блядь, он только что стрелял?

– Райя! Райя! – Моника хватает меня за руку трясущимися руками. – Мы должны идти. Нужно убраться отсюда.

Он не вернется. Крю сделал то, что должен был, и теперь ушел. Прежде чем я успеваю подумать о том, что делать, я поворачиваю налево, и именно в этот момент замечаю пару ботинок, виднеющихся из-под края скатерти, и лужу крови.

Мой босс.

Мертвый.

И человек, который его убил, годами был объектом моих мечтаний.

Блядь.

Глава 3

Крю

– А ты уверен, что это было правильное решение? – спрашивает Доминик.

Хрущу шеей в обе стороны, глядя на него.

– Ты сомневаешься в моих решениях? – я поднимаю бровь.

– Нет, конечно, нет, – он крутит обручальное кольцо на пальце, – Но Энджел хотела ее увидеть.

– Энджел может ее увидеть, но не сегодня вечером, – объясняю я. Не то чтобы, блядь, объяснения требовались – ему бы следовало итак знать, – но Доминик любит нажимать на мои кнопки.

– Ты планируешь сказать ей? – спрашивает Доминик, оглядываясь через плечо туда, где, невероятно злая Энджел разбрасывает вещи, потому что мы сказали ей, что она должна остаться в стороне, пока мы работаем.

– Нет, она не моя жена, – я тянусь за бутылкой виски, и он качает головой.

– Иногда я тебя ненавижу, – шепчет Доминик.

– Хорошо. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей, – напоминаю ему.

– Я твой чертов брат, – рычит он.

– И? Я не наш отец. Ты должен знать это.

Доминик мог и испытывать слабость к нашему отцу, но если бы он знал, почему я на самом деле пустил пулю в его голову, то, возможно, не стал бы сомневаться. Не то, чтобы мне было не наплевать. Я работал и убивал, чтобы достичь своего положения, поэтому не обязан ни перед кем отчитываться. Не важно общая у нас кровь или нет.

– Ну, может быть, он не такой уж и дьявол, как мы все думали. Потому что ты уж точно, блядь, хуже.

– Приму за комплимент, – говорю я, поднося стакан к губам. Достав телефон, набираю электронное письмо с ее именем в заголовке.

Дорогая мисс Риччи,

Было приятно снова увидеть тебя сегодня вечером.

Надеюсь, скоро ты примешь приглашение поужинать со мной в качестве извинения за испорченный день рождения.

И пожалуйста запомни, я никогда не извиняюсь.

При первой возможности, ответь.

Крю.

Глава 4

Райя

Я читаю письмо, затем перечитываю его еще раз.

Это не может быть реальностью, верно? Ни за что.

Качаю головой и смотрю на полицейского, который часами задавал мне вопросы. Он что-то говорит, а затем протягивает мне визитку. Моё когда-то красивое бирюзовое платье теперь покрыто грязью. Сидеть на тротуаре в Нью-Йорке – занятие не для слабонервных.

– Ты в порядке? – на звук вопроса я поднимаю глаза. Плечи Моники опущены, а отстраненный и пустой взгляд говорит мне, что ей грустно, и это совсем на нее не похоже. Но, полагаю, в данных обстоятельствах это ожидаемо.

– Как думаешь, если бы я надела черное, это бы все равно произошло? – спрашиваю я, заставляя ее ухмыльнуться.

– Ладно, в следующий раз придерживайся черного.

Моника протягивает руку, помогая мне подняться. Вытираю руки о платье, как только встаю на ноги.

– Говорят, дело элементарное, по крайней мере я так подслушала их разговор. Кто-то сказал, что они поймали виновного, и больше ничего не произойдет, – когда она произносит эти слова, я опускаю взгляд на свой телефон. Элементарное дело, как же. Но если у вашей фамилии есть влияние, в наши дни вам может сойти с рук даже убийство. Особенно ему.

Быстро набрав и отправив сообщение, я жду, когда мой почтовый ящик сообщит мне, правда ли это. Не знаю, ответит ли он сразу и вообще ответит ли.

Или, для начала, это действительно он?

Это действительно ты?

Не знаю, что еще написать, но, когда мой телефон издает звук и его имя всплывает в моей электронной почте, я понимаю – это он.

Дорогая мисс Риччи

Мне приехать сейчас?

Ответь.

Крю.

Ответь. Почему он приписывает это?

Так требовательно.

И грубо.

И присутствие Крю здесь может быть проблемой.

Поэтому я игнорирую его, кладу телефон обратно в сумочку и смотрю на Монику. Она мало что знает о том, откуда я родом, и я не собираюсь с ней этим делиться. Она несколько раз встречалась с моей матерью и знает, что мой отец живет в Италии. На этом все. Как сказать кому-то, что твой отец убийца?

Никак.

– Хочу пойти домой. Я больше не в настроении веселиться, – говорю ей.

Она кивает и идет со мной. Моя квартира недалеко, и, к счастью, там есть охрана, так что мне не придется беспокоиться об этом психе. Моя работа хорошо оплачивается, и это первое, во что я вложила деньги.

Ну, или думаю, она хорошо оплачивалась, пока не умер мой босс. Надеюсь, это не повлияет на мою работу. Я работаю в этой фирме с тех пор, как окончила колледж и продвигалась вверх. Я хороший юрист, и защита преступников была для меня естественным делом. Но знаю, что, несмотря на нашу безупречную репутацию, произошедшее попадет в заголовки газет. Конечно, в прошлом у нас было несколько врагов, но я не могу понять, почему из всех людей именно Крю нацелился на моего босса. Но это похоже на проблему понедельника, потому что я смертельно устала.

– Я поймаю такси, но сначала провожу тебя, – говорит Моника.

– Я справлюсь, тут близко. Иди домой, обнимай свою кошку, – я выхожу на дорогу и машу такси. Она выглядит слегка смущенной, словно не решается уйти, поэтому я открываю дверь и кивком предлагаю ей сесть.

– Почему ты так спокойна? – шепчет она, – Я имею в виду, он сделал это прямо у тебя на глазах.

– Все в порядке. Я имею дело с преступниками, помнишь? Ложись спать, – неохотно обнимаю ее одной рукой, прежде чем она садится в такси, а затем смотрю, как она уезжает. Домой иду пешком, чтобы развеяться.

Когда добираюсь до своего дома, швейцар открывает дверь. Он оглядывает меня, скорее всего, из-за состояния моего платья, но ничего не говорит. Когда вхожу в лифт и нажимаю кнопку своего этажа, в голове проносится множество переменных.

Крю. Зачем он здесь и почему именно сейчас?

Мой босс. Какую цель преследовал Крю?

Стараюсь отогнать эти мысли, зная, что стану одержима ими, как своими рабочими делами. А сегодня вечером хочу просто поспать. Выхожу из лифта и открываю дверь, прежде чем войти и закрыть ее за собой.

– Твое платье испачкалось.

Я не думаю, сразу действую.

Разворачиваясь, выбрасываю руку прямо к горлу того, кто стоит за мной. Однако, он ловит ее и наклоняет голову в сторону. Но это меня не останавливает. Мое колено поднимается и сталкивается с его пахом. Крю сгибается, его рука отпускает мою, и я хватаю его за волосы и тяну вниз. Я обхожу его стороной, намереваясь добраться до кухни, но он тянется ко мне, хватает край моего платья, пока все еще наклонен, и я снова пинаю его, только на этот раз моя пятка встречает его ребра.

– Ебаный в рот, – кричит он. И как только я снова начинаю двигаться, обе его руки обхватывают меня за талию и прижимают мои руки к бокам.

Я тяжело дышу, и он тоже. Пытаюсь вырваться, но он ворчит и крепко сжимает меня, удерживая на месте.

– Не могла бы ты не заставлять мой член твердеть после того, как только что, блядь, ударила его коленом, – ворчит он. Я замираю от его слов, мое тело мгновенно напрягается.

– Кто научил тебя драться? – спрашивает Крю.

– Отпусти меня.

– Кто научил тебя драться? – требует он, и у меня складывается четкое впечатление, что этот мужчина не из тех, кто часто задает вопросы дважды.

– Отец отдал меня на джиу-джитсу, когда мне было восемь. Когда я переехала сюда, он потребовал, чтобы я продолжала заниматься любым видом борьбы. Я выбрала кикбоксинг, – говорю ему, пытаясь освободить руки, – А теперь… Отпусти. Меня.

– Смертоносная, – шепчет он мне на ухо, прежде чем убрать руки от талии и отступить назад.

Поворачиваюсь к нему лицом.

– Почему ты здесь?

– Ты замужем? – спрашивает Крю, глядя на мою руку.

– Нет, – мои брови сходятся в замешательстве.

– Мне тридцать три, – говорит он мне.

– О-о-окей.

И тут меня осеняет.

Внезапно.

Как я могла забыть?

Наверное, потому, что я только что стала свидетелем. Неужели все дело было в этом? Брак по расчету между нашими семьями?

– Я заеду за тобой завтра в семь. Не опаздывай. Я не терплю опозданий.

– Не терпишь? – спрашиваю я, – Что это должно означать?

– Последний человек, опоздавший на одну из моих встреч, потерял палец, – объясняет Крю, направляясь к двери. Затем он распахивает ее и выходит, не оборачиваясь.

Я остаюсь стоять на месте, недоумевая, что, черт возьми, происходит и как ему удалось проникнуть в мою квартиру.

Иногда мне хочется перемотать время вперед, и сегодня как раз такой день. Хотелось бы, чтобы сегодня был понедельник, потому что я провела весь день в размышлениях, о том, что планирую делать. Знаю, что это дело повыше полиции, и, кроме того, я работала с изрядной долей влиятельных людей, особенно из криминального мира. Поэтому точно знаю одно: они могут быть безжалостными. И в качестве визитной карточки Крю всадил пулю в голову моего босса. Так что, с неохотой, но буду вынуждена пойти на ужин, потому что кто знает, как еще он себя поведет. Может быть, за ужином мы сможем поговорить об этом цивилизованно. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом. Крю прислал мне адрес по электронной почте и попросил не опаздывать. Снова.

Я точно опоздаю.

Прошло уже тридцать минут с момента назначенного им времени встречи, а я все еще в машине, которую он прислал за мной. Водитель никак не прокомментировал мое опоздание, так что либо он не знает, либо ему все равно.

Я намерена опоздать.

Крю придется смириться с этим.

И что, черт возьми, ты наденешь, на встречу с мужчиной, который когда-то очень давно сказал, что собирается жениться на тебе, когда ему исполнится тридцать четыре? Такое странное число. И, честно говоря, через пару лет я вообще забыла об этом, решив, что на самом деле он не имел этого в виду.

Так было до прошлой ночи.

Машина останавливается, и я смотрю на двойные двери здания. Возможно, мне стоит попросить водителя развернуться и отвезти меня домой.

Возможно, это разумная идея.

Но, прежде чем я успеваю даже подумать о том, чтобы попросить водителя уехать, моя дверь открывается, и меня встречает улыбающийся мужчина.

– Он очень разозлится, что ты опоздала.

Он говорит это с ухмылкой.

Сначала я в замешательстве. Кто этот мужчина? И тогда замечаю сходство с Крю. У них обоих мягкие темные волосы, но если у Крю слегка волнистые, то у Доминика прямые. На коже Доминика нет чернил, в отличии от Крю.

– Рад видеть тебя. Энджел все время говорит о встрече с тобой.

Доминик подает мне руку, принимаю ее и выхожу из машины. Когда встаю напротив него, замечаю обручальное кольцо. Последний раз я слышала, что они всё еще вместе. Но неужели что-то изменилось?