Текст книги "Мне нужна твоя любовь - а так ли это?"

Автор книги: Кейти Байрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Независимо от того, что люди говорят вам или о вас. если стресс переживаете вы, значит, это вы сейчас испытываете боль. Стресс – верный признак того, что пора усомниться в собственных мыслях. Когда вы научитесь слушать критику и осознавать ее ценность, то, возможно, захотите подарить себе следующее упражнение.

Упражнение «Критика»

Шаг первый

Когда кто-то вас критикует и говорит, что вы ошибаетесь, что в вас нет доброты, уверенности и ясности, заботливости, – прочувствуйте это. Погрузитесь в это. Спросите себя: «Так ли это? Может ли это быть правдой? Могу ли я представить, как меня видят в таком свете?» Не спешите с ответом. Отметьте, можете ли вы сказать просто: «Спасибо, что рассказали мне это. Возможно, вы правы». (Можете сказать это мысленно или вслух.) Что вы при этом чувствуете?

Шаг второй

Выслушав критику, спросите себя; «Вызвала ли у меня эта реплика стресс?» Если ответите положительно, значит, критика обоснованна, а вы еще не занимались этим или не заглядывали в себя достаточно глубоко, чтобы понять собственную боль. Посмотрите, что происходит, когда вы подвергаете сомнению те мысли, которые вынуждали вас защищаться.

Пример: может, вас задели слова подруги «Ты меня не слушаешь». Может, вам причинила боль такая мысль: «Она неверно обо мне думает». Она действительно ошибается ? (Она говоритто, что думает. В этом она не должна ошибаться). Теперь подвергните эту мысль сомнению.

Она неверно обо мне думает – правда ли это? Нет, не правда. Правда в том, что я действительно иногда не слушаю.

Как я реагирую, когда верю в то, что она не права? У меня тут же падает настроение, я чувствую, что на меня возвели напраслину. Начинаю защищаться. Мысленно нападаю на нее. Жалею себя. Не слушаю ее.

Кем бы я была без мысли «Она неверно обо мне думает»? Возможно, я бы начала ее слушать. Может, открылась бы ее словам. Это страшновато. Нужно поглубже в себя заглянуть.

Сделайте разворот. «Я ошибаюсь в ней, когда думаю, что она ошибается во мне».

Перестав тратить энергию на поиски одобрения, вы сможете распахнуть объятия навстречу критике и увидеть в этой критике ценный подарок, а не то, от чего нужно отказываться или защищаться. Честный и уязвимый человек легко избавляется от иллюзорного представления о том, что им манипулируют или как-то раскрывают его тайны. Искренним смирением боль полностью искореняется, и критика вас больше не ранит; вы на собственном опыте убеждаетесь, что она может только помочь вам. Так ясность превращает жизнь в эффективное действие – вы добры к другим, добры к себе.

За щ ита – это первый этап войны. Если кто-то назовет меня жалкой, замкнутой, грубой, злой, нечестной, я скажу; «Спасибо, дорогой, все это я могу найти в своей жизни. Я бывала такой, как ты сказал, и даже хуже. Скажи мне все, что ты видишь, и вместе мы сможем помочь мне понять. С твоей помошью я пойму себя. Как мне без тебя узнать свои невидимые и недобрые грани?

Ты даришь мне меня. Итак, милый, посмотри мне в глаза и все повтори. Я хочу, чтобы ты выложил мне все начистоту». Так люди становятся друзьями. Это называется иелостность, честность. Во мне так много всего.

Если вы считаете меня злой, для меня это шанс заглянуть в себя и определить, что и как проявляется в моей жизни. Злилась ли я когда-нибудь? Да, я могу такое вспомнить. Случалось ли мне вести себя нечестно? Да. признаю, причем сразу признаю.

Если я слегка запамятовала, мои дети быстро мне все напомнят. Что мне могут сказать такого, чего я не найду в себе и в своей жизни?

Если меня обвинят в чем-то, что вызовет во мне желание защищаться, значит, это ч то-то» – именно та скрытая во мне жемчужина, которая лежит и жаждет быть найденной.

Жить в любви

К

огда вы начинаете открывать в себе подлинную любовь, то методы, которые вы использовали для манипуляций людьми с целью добиться того, что вы считали любовью, внезапно проясняются, становятся очевидными. Возможно, вы ожидали, что столкнетесь с чем-то неловким и постыдным; на самом же деле это часто оказывается забавным, и вы вдруг понимаете, что довольно легко прощаете себе свои человеческие качества. Вы осознаете, что прежние методы поиска ободрения были простым недоразумением, которое сейчас прояснилось, за что вы очень признательны.

Я разослала разным людям электронные письма, в которых расспрашивала об эффективности исследования. Ответы все приходили и приходили – у меня набралось полтысячи страниц этих ответов. Читая их, я была тронута тем, как глубоко люди страдали, как по-разному переживали свое горе и с каким восторгом они пробудились от казавшегося им жизнью сна к тому, что происходило на самом деле. Исследование казалось какой-то магической реальностью, в которую можно вернуться – вернуться домой – после долгого и удивительного путешествия; оно казалось домом, где можно сидеть у камина, рассказывать истории о счастливом окончании опасных приключений и смеяться со старыми друзьями. Если не верить своим стрессовым мыслям, то любовь и смех – это все, что вам остается.

В этой главе приведены лишь некоторые из полученных мной ответов.

Никаких поиелуев

Я преследовал Лену четыре года, н все безуспешно. Чинил ей компьютер, ел кольца лука, потому что ей они нравились, призывал на помощь все свое остроумие, притворялся, что не так уж сильно ее хочу. Ничего не помогало.

Затем нам представилась возможность провести вместе выходные. Она дала мне понять, что накладывает табу на любые разновидности интимного контакта. Мне нельзя было ни взять ее за руку, ни обнять, ни поцеловать в щеку – ничего. Как бы мне ни хотелось проявить свое расположение, я должен был бездействовать. Вместо этого я обратил внимание на свои мысли. И вот что обнаружил: все это я использовал, чтобы понравиться женщинам. И весь тот уикэнд я не чувствовал, что сдерживаю себя, – нет, я заметил, что эти простые физические действия просто рассеивали испытываемые мной нежные, необычные, интимные ощущения. Лишенные привычной разрядки, эти чувства продолжали пронизывать мое тело. К концу этого совершенно платонического уик-энда я, как никогда, был исполнен любви и счастья!

Главное же было в том, что когда я перестал искать ее любви, то ощутил, мягко говоря, огромное облегчение. Все мое тело расслабилось. Я просто не мог заставить себя поверить в то, что для счастья мне нужны отношения с ней или с кем-то еще. Исчезло ощущение изгнан-ности из собственного «я», я перестал искать счастье там, где его не было и быть не могло. Я просто перестал делать то, что делал всю свою жизнь. В итоге я впервые ощутил себя честным, завершенным человеком, который крепко стоит на ногах.

Я прекратил добиваться любви этой женщины и попросил прощения за то, что разными методами пытался убедить ее согласиться с моими мыслями о необходимости со мной сблизиться. Я искренне – и это меня потрясло – не хотел с ней серьезных отношений, мне было достаточно того, что я люблю женщину, которая не хочет состоять со мной в таких отношениях. Иронический завершающий аккорд этой истории: когда я перестал добиваться ее любви и одобрения, когда у меня не осталось причин быть с ней (да и вообще с кем бы то ни было), она посмотрела на меня и подумала: «Я всегда стремилась к свободе – я могу обрести ее со Стивеном. Да ведь он симпатяга!» Она потянулась ко мне и поцеловала.

С тех пор миновало четыре года, и мы уже год женаты. И наши нынешние отношения гораздо лучше тех, которые я все эти годы себе представлял.

Кулинария во имя любви

Раньше я думала, что когда я кормлю людей, то дарю им любовь – ив ответ они подарят свою любовь мне. Осознание этого меня потрясло. Я не знала, что с собой делать. Что еще я предложила бы людям, если бы не смогла готовить?

Начав понимать, что я рабыня, что вся моя жизнь посвящена тому, чтобы угождать другим, я была поражена, встревоженна и напуганна. Я чувствовала, что утратила что-то очень ценное. Заливалась слезами. Кто эта девушка, в которую я превратилась? Чего она хочет? Я не знала. Я растерялась.

Я знала, что должна полюбить себя, иначе так и не смогу увидеть чужую любовь. Но как мне себя полюбить? Я снова и снова упорно подвергала сомнению и разворачивала приходившие мне в голову мысли. Чем больше я их исследовала, тем меньше меня интересовало одобрение других людей. Я поняла: важно лишь собственное одобрение.

Теперь, когда я готовлю кому-то еду, я искренне интересуюсь, понравилась ли моя стряпня, но я не завишу от чужого одобрения. Я не жду затаив дыхание реакции других людей и не сокрушаюсь, если они не в восторге от моих блюд. Если кто-то критикует приготовленную мной пищу, то теперь вместо того, чтобы обижаться и отвергать ранящие меня отклики, я задумываюсь – а может, этот человек прав? И тогда комментарии других людей нередко приносят мне пользу. Если все получилось хорошо, но чуть хуже, чем мне хотелось, я накрываю на стол без суеты и извинений, а потом просто наслаждаюсь общением. Раньше я такого себе и представить не могла. Это дарит мне покой и жизненное пространство, а также позволяет присутствовать во всем происходящем.

Тостер

Раньше вся моя жизнь была подчинена одной цели – угодить окружающим; теперь же я делаю то, что хочу делать, а не то, что, по моему мнению, я должна делать. Например, я предложила женщине из нашей церкви пожить у меня, пока она не подыщет себе квартиру. И однажды вечером я застала ее пьяной – она спала, а в тостере торчал застывший кусок хлеба. Я поняла, что не уверена в том, что она не сожжет мой дом. И предложила ей куда-то переехать. Раньше я так бы и продолжала жить в страхе и надежде на то, что она скоро найдет себе жилье и съедет. Теперь же я просто сказала, чего именно я опасаюсь. Она быстро подыскала себе подходящее пристанище и поблагодарила меня за ясное и уважительное обращение с ней.

Капризная дама

Я жил один и встречался с женщиной, которая имела обыкновение отменять свидания в последний момент, из-за чего я, как Чарли Чаплин в «Золотой лихорадке», вечно сожалел о своей ненужности и никчемности. Я говорил ей, мол, ничего страшного, мне и одному хорошо, Мнене было хорошо, но я боялся, что она совсем меня бросит, если я признаюсь, что она мне нужна. Я старательно выполнял все пункты исследования, истово ее осуждал, все записывал, задавал себе четыре вопроса, делал разворот, достигал осознания и все так же тосковал, когда она отказывалась со мной встречаться. И вот одним субботним вечером, возвращаясь в свой одинокий дом, я ощутил легкий трепет, словно предвкушение интересной встречи. Сначала я смутился. Может, ко мне кто-то должен прийти, а я забыл? Затем я понял: интересный человек, которого я вот-вот увижу у себя, сейчас как раз идет ко мне домой. Мелочь, казалось бы, но с тех пор прежнее ощущение жалости к самому, себе меня больше не посещало. Да и капризная девушка перестала отменять наши свидания и стала моей капризной женой.

В гости к старому другу

Какое-то время я активно исследовал свои мысли – в основном те, что имели отношение к моей бывшей жене. Открытия случались даже тогда, когда мое сознание не было занято исследованием. Однажды я отправился на ланч к моему славному другу, с которым мы не виделись месяцев семь или восемь. Я очень уважаю этого человека и всегда рад его видеть. Но на этот раз все изменилось. Разговор с ним стал для меня совершенно новым переживанием, я почувствовал, что между нами установились еще более близкие отношения, чем раньше. В его словах и действиях я ничего нового и необычного не заметил. Изменился я, и мои мысли уничтожали сами себя. Так, я заметил, что, рассказывая о своем недавнем достижении, которым очень гордился, я не переживал о том, оценит он проделанную мной колоссальную работу или нет. Посреди нашего разговора у него зазвонил телефон, он поднял трубку – и я отметил, что не воспринял это на свой счет. В общем-то, когда мой друг беседовал со своим партнером по бизнесу, я с особой остротой ощутил, насколько он мне симпатичен; я понял, что этот человек думает, что должен всегда отвечать на звонки.

Наблюдая за своей манерой разговора с ним, я остро осознал, как отличается эта наша беседа от всех предыдущих. Раньше я сидел как на иголках, подавшись вперед, и постоянно искал признаки того, что меня одобряют, Когда мне казалось, что ему не интересно то, что я говорю, меня это задевало и я отстранялся от него; когда он отвечал на телефонные звонки, я всегда чувствовал легкую обиду. А теперь все это прошло. Я понял, что мне от него ничего не нужно, что мне совершенно не важно, интересны ему мои слова или нет. Они были интересны мне, я одобрял себя, я был собой доволен. В сущности, почти все время я просто слушал своего друга. Кое-что из сказанного им меня очень увлекло, кое-что не очень, но все время нашей беседы меня переполняла любовь к нему – и это было единственно важно. А ведь я даже не делал Работу по отношению к нему!

Эта история, пока она длилась, была грандиозной

Пять лет назад в течение двух недель в моей жизни случилось вот что: мой отец наложил на себя руки, я лишилась работы, мой муж переехал к женщине, недавно поселившейся в соседней квартире. Он и его новая любовница стали постоянным напоминанием о случившемся со мной; это как китайская пытка водой. Я видела их во дворе, видела, как они приходят и уходят, стригут траву, ухаживают за ее газоном, а не за моим, сидят на крыльце, когда я прихожу домой или ухожу. Мне даже казалось, что я чувствую их в спальне – в шести метрах от моей кухни.

Я умоляла его вернуться. Грозила ему кармическим возмездием за то, что он от меня ушел. Просила ту женщину отправить его домой. Упрашивала его мать повлиять на него и сделать так, чтобы он ко мне вернулся. Посылала к нему детей, и они просили его вернуться. Я буквально падала на колени в их дворике и умоляла его не бросать меня в такое время. Я была такой страдалицей! Я хотела, чтобы он вернулся ко мне и все оставшееся время заглаживал свою вину. Я хотела, чтобы он страдал так, как страдала я.

Но он не захотел, не захотел мне угождать, он был влюблен и чудесно проводил время. И только составив список, я поняла, что, пытаясь наказать его, я на самом деле наказываю себя! И не только себя, но и своих детей. Если бы я просто предоставила ему возможность делать то, что ему нужно было делать, я бы смогла жить дальше, а не пытаться заставить его мучаться (да и кому захочется вернуться к тому, кто хочет заставить его мучаться?). «Он должен ко мне вернуться» – правда ли это? Не думаю. Как я реагирую, когда в это верю? Я впадаю в ярость, страдаю, злюсь, пытаюсь манипулировать. Развороты получались просто потрясающие, особенно «Я должна вернуться к себе». Этот разворот меня как молнией поразил. У меня была целая жизнь на возвращение к себе, и у моих детей тоже. Как только я по-настоящему это осознала, раны от разрыва с мужем стали заживать. Я уже нетранжирила раннее детство своих малышей на сожаления о нем. Я стала больше играть с ними, стала чаще читать им разные книжки и рассказывать сказки.

Мой муж должен был принять решение и сделать то, что велело ему сердце, а не моя программа действий. Исследование помогло мне осознать, что он отвечает за свое счастье, а я – за свое. И никакие самодовольные страдания не в силах это изменить. Страдания прекратились тогда, когда я всерьез начала подвергать сомнению свои мысли. В конце концов я осознала, что несчастной меня делает не муж, а собственные мысли. Я прекратила попытки мучить других, перестала пытаться манипулировать, Перестала добиваться всеобщей симпатии, выставляя напоказ свою несчастную судьбу. Вместо этого я поняла, что он бросил меня один раз, а я за эти четыре года ежедневно бросала себя тысячи раз.

Исследование освободило меня и прочистило мой разум до такой степени, что теперь я могу смеяться над собой и быть счастливой за него. Это была грандиозная история – но как же мне стало хорошо, когда я с ней разделалась!

Потому что я здесь

Я часто грозилась бросить его; теперь я осознаю, что это не мое дело. Я понимаю, что, пока я с ним, мне нужно быть с ним, – что мне по-настоящему нужно будет от него уйти только тогда, когда я действительно уйду. И пока что я с ним. Это так здорово! Это едва ли не лучшее из случившегося со мной с тех пор, когда я начала подвергать сомнению свои мысли. Это дает мне столько свободы. Больше никаких тревог в стиле «Что я здесь делаю? Что со мной такое?». Я живу с ним, потому что живу с ним. Точка. По крайней мере, я могу положиться на это в самую трудную пору, когда мысли множатся как сумасшедшие. Это остров покоя, твердая земля у меня под ногами.

Сердитая коллега

Одна из моих коллег по работе часто сердится. И ей всегда удавалось вызвать у меня защитную реакцию. Но на этой неделе, когда она явилась ко мне со своим злобным недовольством, мне без труда удалось сохранить спокойствие. Я знала, что ее гнев не имеет ко мне никакого отношения, и смогла принять ее с любовью. Когда я сказала ей, что она имеет право жаловаться, ее гнев прошел и она криво улыбнулась – как озорной ребенок, шалости которого наконец разоблачили.

Любовь к маме

Я обижалась на маму за то, что она так долго болеет. За то, что она стала таким бременем для меня и моего отца. Я страдала, поскольку считала, что она проявляла большую неблагодарность по отношению к тем, кто посвятил свою жизнь уходу за ней. После нескольких месяцев сомнений в этих мучительных мыслях я поняла, что я мошенничаю! Я ухаживала за мамой не из любви к ней, а из желания привлечь внимание к себе как к «доброй дочери-мученице»! Всю эту грандиозную историю я выдумала, чтобы добиться симпатии окружающих, а сама тем временем с трудом переносила мамин голос по телефону. Как только я осознала свои заблуждения, я смогла увидеть эту идеально прекрасную женщину, которая почти всю свою жизнь болела и которая была исполнена силы, свободы и любви. Я стала обожать маму. Я с радостью сидела у ее кровати и делала все, что было нужно. В этом состоянии любви я сидела с ней те три дня, пока она умирала. Я так счастлива, что смогла полюбить маму, когда она была еще здесь.

Мой бурный роман

Я мечтала о бурных встречах с любовником, хотела его прикосновений, хотела более острых сексуальных ощущений, чем с мужем; нарушая социальные нормы, я хотела вернуть в свою жизнь приключения. Я хотела, чтобы он видел во мне любящую приключения, сексуально привлекательную, молодую и красивую (мне далеко за тридцать), умную, хорошо формулирующую свои мысли и во всех смыслах желанную женщину. Я старалась быть совершенством, старалась удовлетворять все его (в основном сексуальные) потребности, быть всегда готовой к общению с ним, улаживать любые трудности без нервов. Чтобы скрыть измену, я окутала мужа пеленой обмана. Я боялась быть отвергнутой и боролась с этим страхом, делая вид, что удовлетворяю каждую потребность моего любовника. Я знала только один путь к его сердцу – быть такой, какой он хотел меня видеть. Как оказалось, это стало волшебным отворотным зельем. Я не завоевала его сердце. В сущности, все это оттолкнуло его от меня.

Тогда я себе не нравилась; я стала заложницей собственных ожиданий. Измена мужу была разновидностью ощущаемой мною нехватки доверия и надежности, безопасности. Я и себя предавала, когда так занижала самооценку. Я постоянно чувствовала себя виноватой. Постоянно выходила за собственные рамки и наказывала себя за это. Я просто не жила настоящим; я всегда хотела, чтобы все было не так, как было. Я хотела, чтобы муж был более диким, более сексуальным – как мой любовник, а любовник – более степенным и надежным – как муж.

От одного только осознания того, как отчаянно я добиваюсь любви и одобрения, моя жизнь начала меняться самым кардинальным образом. У меня вдруг оказалось большелюбви, чем я могла принять. Когда любовник разорвал наши отношения, я поняла, что в конечном счете я могу принадлежать лишь самой себе. Мои отношения с людьми улучшились на всех уровнях.

Я всегда обижалась на мужа за его эгоцен-тричность; если такая мысль приходит мне в голову теперь, я немедленно подвергаю ее сомнению. Мне нравится осуждать его без всякого самоконтроля – так осуждает рассерженный ребенок, а затем исследовать каждую мысль и с каждой из них проделывать разворот. Мне нравится предоставлять ему возможность быть таким, какой он есть, и не хотеть его изменить. Мне стало гораздо легче говорить ему «Нет» и не чувствовать за собой вины.

Теперь я знаю, что любовь исходит из меня самой. Каждый миг ценен таким, какой он есть, и мои злые или мучительные мысли даже помогают мне заглянуть внутрь еще глубже. Например, раньше я думала: мне нужно, чтобы муж меньше путешествовал; теперь мне нравится и его пребывание дома, и его отъезды. Его занятия – это его дело, и это редко задевает обретающееся в моем сердце счастье.

Теперь меня могут оскорбить, обвинить, проигнорировать, обругать (у меня дети-подростки), а мое внутреннее спокойствие не всколыхнется. Пока я подвергаю сомнению собственные мысли, я могу оставаться мягкой и нежной.

Делать уборку или нет

Мой муж не любит делать дома уборку. И когда мне казалось, что он мне надоел, я часто думала, что нужно развестись и найти того, кто будет больше ценить и поддерживать меня. Теперь же я предана нашему браку больше, чем когда-либо раньше. Неважно, убирается дом или нет. Я осознала, что необязательно ему сверкать чистотой двадцать четыре часа в сутки. Все равно идеальной чистоты у нас никогда не было. Раньше дом не был идеально убран и мы часто ссорились; теперь он не идеально чист и я спокойна.

Разворот

«Любить то, что есть» я прочел за выходные, с трудом отрываясь на еду и сон. В воскресенье я начал ощущать, что жена и дети как-то подозрительно внимательны ко мне – словно у меня сегодня день рождения. Наконец я спросил у жены: «Что происходит? Что вы замышляете? Что вы такие добрые со мной ?»

Жена изумленно на меня посмотрела, а потом рассмеялась. «Мы ведем себя также, как всегда, – ответила она. – Это ты изменился, ты стал добрее!»

Туалетная благодарность

Работа по дому у нас нередко становилась поводом для ссор. Я часто расстраивалась из-за того, что на мне вся уборка, мытье посуды и стирка, уборка в ванной и туалете, – и это при том, что в нашей семье только я работаю на полную ставку. Все это сводило меня с ума. Но когда я начала заниматься исследованием, я ощутила колоссальную благодарность жизни, – это случилось, когда я в очередной раз драила унитаз. Мытье туалета означало, что я прекрасная мать, обеспечивающая своих дочерей достаточным количеством пищи, – и теперь я убираю эту трансформировавшуюся в их прекрасных телах пищу. Меня перестало заботить, кто делает уборку, а кто нет. Я просто следовала за направляющим вектором, который сама же и формировала. После того случая все больше домочадцев стало интересоваться уборкой ванной. Это что-то потрясающее.

Живая святая

Мне нравится ходить в церковь. Я всегда хотела, чтобы прихожане видели во мне не просто высокодуховную личность, но кого-то, похожего на Иисуса или Мать Терезу. Я стремилась к тому, чтобы меня не просто считали хорошим человеком, но видели в сиянии золотистого света – как ангелов из «Прикосновения ангелов»; хотела, чтобы все наслаждались моей замечательной сущностью и слегка завидовали, ведь им еще не удалось такого достичь. Знаю, это звучит глупо, но я посвятила не один год жизни занятиям, которые, как мне казалось, дадут мне возможность выглядеть в глазах окружающих именно так, как я описала.

Однажды мне довелось вести еженедельные занятия в женской тюрьме. Я никогда не уделяла достаточно времени тому, чтобы по-настоящему выслушать этих женщин и вникнуть в их чувства, ведь я была так занята их обучением, так старалась произвести на них впечатление великого и святого учителя. Как-то вечером одна из женщин упала на пол и стала кричать, что она убила собственного ребенка. Так она корчилась в агонии не один час. И я вдруг поняла, что совсем не слушала этих женщин, не контактировала с ними, главным для меня всегда было их восприятие меня. Может, они нуждаются в прощении? Они хотели, чтобы кто-то показал, что с ними все в порядке, что, независимо от содеянного, они могут жить дальше. Нет, все было наоборот: прощение было нужно мне. Я хотела, чтобы они показали мне, что со мной все нормально и что я могу жить дальше, независимо от содеянного ранее. И я это понимала.

Я была глубоко потрясена собственным высокомерием. Была разочарована собой; я вдруг осознала, что все эти годы себя обманывала. Это потрясение заставило меня усомниться в мыслях, из-за которых я увя зла в обмане. Я по-настоящему захотела определить, что для меня истинно. Я ежедневно составляла дюжины списков, многие из которых отражали мой гнев на Бога за все страдания мира и за мои собственные муки.

Я прекратила всякую волонтерскую деятельность на публике, но оставила за собой право оказывать индивидуальную добровольную помощь. Избавила себя и других от боли моих спектаклей. Я перестала быть Иисусом, и чем серьезнее я подвергала сомнению свои мысли, тем больше мне нравилось быть самой собой. Я перестала винить в своих несчастьях Бога и начала по-настоящему брать ответственность за свою жизнь на себя.

Теперь на душе у меня гораздо спокойнее. Так славно знать, что мне ничего не нужно делать, чтобы доказать окружающим свою значимость. Я начала видеть хорошее в себе и перестала фабриковать доказательства своего благочестия, призванного завоевать восхищение и одобрение со стороны других людей. Теперь почти всем нравится со мной общаться, ведь я с удовольствием смеюсь, из-за чего люди тоже начинают смеяться. Может, святой мне не стать, но мне это и не нужно. Теперь я гораздо более счастливый и добрый человек. Я действительно начинаю себе нравиться.

Правила

У меня было много правил. Например, правило, предписывающее целовать меня на прощание, если муж куда-то уходит. Если он меня не целовал, я окликала его и требовала поцелуй. И в сексе у меня было правило. Если он хотел близости, я никогда не отказывалась. Если же секса хотела я, он мог отказаться, но мне это было обидно. У меня было правило, предписывающем ему быть мягким и деликатным с моими детьми. Если же он не выполнял это правило, я ссорилась с ним или полностью от него отдалялась. Другое мое правило регламентировало его ответственность за «мужские» занятия: он должен был разливать вино по бокалам, менять свечи зажигания, жарить мясо на барбекю; если он все это оставлял мне, я страшно раздражалась. Кроме того, он любит готовить, а поскольку он готовит не так, как я, то я изо всех сил отговаривала его от затеи заниматься стряпней и старалась сделать все по-своему.

Все изменилось, когда я регулярно начала проводить исследование. Я принимаю его поцелуй, если он хочет меня поцеловать, и не делаю проблему, если он меня не целует. Я предложу ему интим, если это будет то, чего я хочу, и не обижусь, если он откажется, мне не будет от этого больно. Если же секса хочет он, а я не хочу, то я не испытываю дискомфорта, отказываясь от близости. Я люблю своих детей, но он их любить не обязан. Это его дело, и если он не тратит на них свое время, я не стану огорчаться (конечно, я обожаю, когда он с ними возится). Он разливает вино, если захочет, в остальных случаях это делаю я. Со свечами и барбекю то же самое. И теперь я просто наслаждаюсь его блюдами.

Я начинаю понимать, что любовь никуда не уходит, – не бывает такого, чтобы любви «не было». Я не всегда могу вызвать в себе это понимание, но я чувствую это все больше и больше. У меня все еще возникает мысль: «Мне нужна твоя любовь», но за ней тут же появляется мысль: «Правда ли это? » – и я улыбаюсь.

Таниы с плюшевым медвежонком

Однажды вечером – к тому времени мой партнер уже месяц не хотел заниматься со мной сексом и мне из-за этого было плохо и больно – я начала подвергать сомнению свои мысли. Это были мысли наподобие «Мне нужно быть для него желанной» и «У нас должен быть секс». Но вскоре оказалось, что я просто наслаждаюсь своей жизнью, никакой секс мне не нужен, даже от самой себя, и я просто танцевала сосвоим плюшевым медвежонком – в пижаме и носках, без макияжа, под красивую песню о любви и благодарности, Я была так счастлива наедине с собой. Он пришел домой и долго на меня смотрел. Он сам затащил меня в спальню – и это после моих многонедельных попыток его соблазнить, – мы преотлично провели вместе время, и секс был великолепен.

Особую радость доставляет мне то, что я была счастлива тем, что он просто пришел домой. Меня очаровала простота всего этого. Мне понравилось не стараться быть сексуальной и не вести себя каким-то определенным образом, пытаясь его разгорячить. Мне понравилось быть наедине с собой и с моим плюшевым медвежонком. И понравилось быть с моим мужчиной.

Я все еще работаю с мыслью о том, что могу манипулировать им, соблазняя его своим счастливым видом! Я понимаю, что это неправда. Когда я действительно счастлива сама с собой, мне больше ничего не нужно, – не нужно управлять своим воздействием на него.

Мы часто ссорились

Мы часто ссорились. Теперь, когда она на меня сердится, она заполняет список Осуди-Ближнего-Своего (см. ниже) и зачитывает свои жалобы мне. И я знаю, что если я не могу слушать критику, не могу найти примеры, доказывающие, что каждый ее упрек справедлив, и не могу сообщить ей, как и где она бывает права (обычно она и половины всей правды не знает!), значит, это у меня какие-то проблемы – независимо от того, что я думаю о ее действиях. И я знаю, что если я могу ее выслушать и увидеть в ее словах истину (а она пока не ошибалась), то все мнимые проблемы бесследно исчезают. Фактически стоит мне это проделать – искренне и без всяких техник – и я слышу от нее: «А вот как я делаю то. в чем только что тебя обвиняла».

Моя жена боялась говорить мне то, что могло меня расстроить. Теперь она знает, что может сказать мне все что угодно и в итоге это сблизит нас еще больше (иногда такое сближение происходит сразу, иногда занимает несколько часов).

Раньше я часто жаловался (только мысленно) на то, что она не выполняет мои желания, особенно в плане секса, – а потом обижался на нее, грубил, ввязывался в ссоры и делал нас обоих несчастными. Я не рассказывал ей обо всем этом, так как боялся, что ее расстроит известие о том, что наш брак не соответствует моим ожиданиям.

Теперь я знаю, что мне не нужно то, чего я хочу. Я могу не предъявлять требования, а рассказать о своих желаниях в обыкновенном разговоре. И это позволяет мне выслушать и понять ее, а не считать ее резоны причиной своих проблем. И если она действительно реагирует и наш разговор ее огорчает, я не чувствую потребности дальше убежать или обязательно ее развеселить.